CC BY
19В.А. Халюзин кандидат политических наук, доцент, эксперт Института стратегических исследований
Пятигорского государственного лингвистического
*
университета
Ф.А. Шебзухова доктор политических наук, профессор республиканского государственного бюджетного учреждения «Карачаево-Черкесский институт повышения квалификации работников образования»**
Этнорелигиозная мобилизация как один из основных механизмов взаимодействия традиционных обществ в политическом процессе
Возникшие на рубеже ХХ-ХХ! вв. острые межэтнические споры породили такую типичную форму организации этнических субъектов как этнополитическое движение, превращающее этническую группу в политическую силу, стремящуюся противодействовать этническим противникам или же добиться включения своих этнических интересов в повестку дня государственной политики. Сепаратизм и этническая мобилизация развиваются на основе идеологии суверенитета. Советская идеология, нацеленная на формирование новой нации - «советский народ», не оставляла простора для развития сепаратистских настроений. «Железный занавес» фактически очертил границы советского сепаратизма и суверенитета Советского государства.
На современном этапе развития России понадобилась новая национальная идея, в которой видится решение насущных проблем, стоящих перед страной. Национальная идея должна нести в себе некий общенародный идеал, стремление, достижение которой способно объединить весь народ. Поэтому актуальным является «рассмотрение нации в ракурсе социальной стратификации, т.е. с точки зрения неравенства социальных слоев (страт), возникающих в качестве непроизвольных последствий социальных процессов и отношений. Социальная стратификация освещает вопросы формирования классовых и статусных групп, которые ранжируются по правовым политическим и культурным критериям, внешними показателями которых выступают доход, власть, образование и престиж. Этот подход, опирающийся на философию М. Вебера, был разработан и впервые применён в Западной Европе, но его использование для анализа состояния российского социума
* Халюзин Владимир Анатольевич, е-таП:Ьа1уигт@е^е^огд
** Шебзухова Фатима Айсовна, е-таП: kafedraistorii09@mail.ru
дает достаточно интересные результаты»'.
В деидеологизацию постсоветской России в начале 1990-х гг., естественно, были втянуты и республики Северного Кавказа. Изменение политического строя, распад прежней идеологической системы позволили распространиться на территорию России процессам глобализации. Под их воздействием появился ряд национальных движений, сыгравших важную роль в формировании «национального ренессанса», связанную с титульным этносом республики. Но это положительное движение к возрождению культур как-то быстро и незаметно перерастало в национализм. Некоторые исследователи считают, что причиной этого стала мифологизация истории, искусственное «удревление» некоторых этносов, преувеличение их роли в развитии Кавказа и даже России.
Это был этап становления национального самосознания народов, ранее испытавших на себе социально-политический опыт как царской, так и советской России. В периоды обостренного восприятия любое неосторожное слово могло привести к необратимым процессам. Удивляет та легкость, с которой народы Северного Кавказа обвиняются в мифологизации своей истории. Россия преодолевает тот же этап становления национального самосознания, как и с той же мифологизацией своей истории, поскольку и в ней достаточно белых пятен.
В условиях общества этническая идентичность и этническая солидарность являются важными политическими ресурсами. В процессе политизации этнокультурные ценности и символы возводятся в ранг этнической идеологии. «Этническая идеология как теоретическая форма этнического сознания объясняет современное положение группы и определяет цели этнополитического движения. Наличие в этническом движении своей идеологии существенно облегчает и ускоряет процесс успешной этнополитической мобилизации и часто является ее необходимой предпосылкой. Идеология помогает очертить контуры и определить сферу групповой идентичности (этнорегиональная, этнолингвистическая, этноконфессиональная, этнонациональная), подкрепить требования этнической группы моральным обоснованием, придать политической деятельности движения смысл и цели, которые приобретают особое значение, превосходящее потребности повседневного существования»2. Таким образом, этническая идеология является фактором активизации этнополитической мобилизации.
Как феномен этнического самосознания, этноидеологию сегодня делят на три основных типа: этноцентризм, этноэгоизм и этносепаратизм. Эти типы отличаются по содержанию, способам выражения и функциям в регионе. Каждый имеет свою специфику. Первые два ориентированы на приоритет данностей и интересов одной этнической группы над другими, ее стремлением к проявлению этнокультурной и политико-культурной инаковости. Данные типы этноидеологии выполняют прежде всего функцию
1
Павлова Т.И. Взаимосвязь национальной идеи и национальное самосознание // Роль идеологии в трансформационных процессах в России: общенациональный и региональный аспекты: сб. материалов междунар. науч. конф. 20-21 апреля 2006 г. Ч. 3. Ростов н/Д., 2006. С. 123.
2 Дашдамиров А.Ф. Идеологические противоречия этнической политики на Кавказе // Центральная Азия и Кавказ. 2001. № 5, 7.
этнической интеграции. Этнос нацелен на сотрудничество в этносоциальном пространстве, если удовлетворены его политические притязании и реализованы заявляемые политические права. В противном случае этнос стремится к автаркии - экономическому, социальному и культурному обособлению территории своего проживания и ее этнической изоляции.
Этносепаратизм обладает более высокой степенью межэтнической напряженности. Функция этого типа идеологии - мобилизация этнической группы, которая стремится к самоопределению и созданию собственной государственности. Крайнюю степень такой идеологии продемонстрировала Чечня. Но в более мягкой форме этот тип идеологии иногда берет верх и в Карачаево-Черкесии.
Идеология пантюркизма, пришедшая из Турции, в какой-то степени повлияла на позиции карачаевцев, поскольку они являются ветвью тюркского этноса. Охватив на какой-то момент Южный Кавказ, эта идеология на волне исламистского возрождения проникла и на Северный, но Турция решила сохранить конструктивные отношения с Россией в силу исторических и географических факторов. И с окончанием холодной войны российско-турецкие конфронтационные тенденции смягчились под влиянием экономического партнерства и осознания необходимости сосуществования на политическом уровне.
Однако «во второй половине 1990-х гг. на смену пантюркизму приходит неопантюркизм, который отказывается от идеи создания единого тюркского государства, ограничиваясь развитием ассоциативных, экономических и социокультурных связей между тюркскими народами. Тюркская идентичность стала приобретать характер инварианта европейской интеграции в результате развившегося процесса интеграции Турции в состав ЕС, создавая тем самым угрозу вытеснения российской идентичности не только Южного, но и Се-
о
верного Кавказа»3, чему в не меньшей степени способствовало обострение тюркских настроений у карачаево-балкарского и других народов. Периодически поддаются влиянию идеи о воссоздании «Великой Черкесии» и черкесы, которые были сформированы адыгской зарубежной диаспорой и поддерживаются кабардинцами и адыгейцами. Однако обе эти идеологии начинают играть этносепаратистскую роль лишь в период обострения отношений этих народов, провоцируемого неуклюжими действиями местных властей, находящихся под полным контролем этно-бизнес-элит.
Еще одним стимулом этнической мобилизации служит этнорелигиозный абсолютизм, чаще всего сопровождающий всплеск этнического самосознания в периоды угроз культуре и самобытности. Подавляемая в советское время религиозность в постсоветский период стремительно выросла, вызвав неконтролируемую волну возрожденческих тенденций. Замечено, что этноконфессиональное возрождение кое-где опередило этнокультурное, взяв на себя и функции реформаторов этноидеологии. На Северном Кавказе это привело к развитию ваххабитского движения, сумевшего опередить и власть, и этноэлиту, и традиционную семью в деле «захвата» умов и оперативной мобилизации самой незащищенной в периоды кризисов части населения -молодежи. В многоконфессиональном сообществе это могло привести, и
3
Лубский А.В. Национальный менталитет и легитимация этнократии (к методологии исследования) // Известия вузов. Сев.-Кав. регион. Обществ. науки. 1998. № 2. С. 115.
привело в Чечне, к кровавому развитию процесса возросшего титульного этноса республики.
Составляющие религиозного возрождения - возникновение религиозных организаций, свободное распространение религиозной литературы, расширение системы религиозного образования, активизация паломничества к святым местам и т. д. - характерны как для всей страны, так и для Северного Кавказа в частности. Причем проблем здесь добавляется тем, что почти все жители региона исповедуют не только ислам, но и христианство. Межконфессиональные отношения здесь в каждом субъекте развиваются по-разному. «В сравнении с Дагестаном и Чеченской Республикой другие республики Северного Кавказа (Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия и Адыгея), народы которых исповедуют традиционный ислам, имеют ряд существенных отличий. У коренных народов этих республик общий уровень исламской религиозности значительно ниже, чем у чеченцев и дагестанцев»4. Это отмечается и культурологами, и религиоведами. Фундаментальный ислам здесь не прижился, оставляя место для развития языческих традиций и даже смешанно-конфессиональных. Это принципиальное отличие запада Северного Кавказа от народов восточной части региона. Именно поэтому и ваххабистская мобилизация в Карачаево-Черкесии была остановлена быстрее, чем в других частях Северного Кавказа.
Известно, что КЧР - этнокультурный феномен на территории не только Северного Кавказа, но и России. Однако феноменальна здесь и конфессиональная ситуация. Здесь проживают только пять основных национальностей (русские, карачаевцы, черкесы, ногайцы и абазины) и действуют 14 различных конфессий, направлений и толков. Однако доминирующими остались православие и ислам. Православие исповедует в основном славянская часть населения (147 878 чел.), ислам - горские народы (266 008 чел.). Еще около 25 тыс. чел. исповедуют другие религии5. В Карачаево-Черкесии за все ее существование не наблюдалось межконфессиональных явлений, это и обусловило отсутствие каких-либо конфликтов на религиозной почве.
Традиционно спокойные и государственно-церковные отношения в республике. Еще в советскую эпоху здесь законно действовали мечети, православные храмы и молитвенные дома. Перестройка привела к резкому росту количества религиозных объединений. По сведениям министерства по делам национальностей и религий КЧР, с 1989 г. количество православных общин увеличилось - с 7 до 18, мусульманских - с 24 до 1056. За десять лет построено около ста мечетей и девять православных храмов. Религиозным организациям было передано в безвозмездное пользование 22 здания гражданской архитектуры. В республике действуют Исламский институт имени
4 Омаров О.М. Неопантюркизм и современная геополитика Кавказа // Роль идеологии в трансформационных процессах в России: общенациональный и региональный аспекты: сб. материалов междунар. науч. конф. 20-21 апреля 2006 г. Ч. 3. Ростов н/Д., 2006. С. 126.
5 Кулнев Ф.М. Православие и ислам: проблемы межнациональных и межконфессиональных отношений на Северном Кавказе // Южный федеральный округ: динамика межэтнических отношений в меняющемся этнополитическим пространстве : материалы науч-практ. конф. Ростов н/Д.; Пятигорск, 2009. С. 315-316.
6 Данные по переписи населения 2002 г. // Население Карачаево-Черкесской Республики : стат. сб. по материалам Всероссийской переписи населения 2002 года. Кн. 2. Черкесск, 2005. С. 80.
имама Абу-Ханифа и Православный лицей Сергия Радонежского. Все религиозные организации пользуются льготами по коммунальным услугам, а институт и лицей вовсе освобождены от них. Религиозным организациям по мере возможности оказывается помощь. Крупные христианские и мусульманские праздники объявляются в республике нерабочими днями. Руководство Духовного управления мусульман Карачаево-Черкесии и Ставрополья и благочинные православных церквей Карачаево-Черкесской Республики подают отличный пример межконфессионального согласия и сотрудничества.
Возрождение национального самосознания (одной из форм которого было стремление к образованию национальных республик) в последние десятилетия происходит в тесной связи с восстановлением общественной роли религии. Гражданская идентификация напрямую связывается с принадлежностью к традиционно исповедуемой представителями данной национальности религии. Связь религии с этнополитическими процессами достаточно отчетливо чувствовалась еще в 1991 г., когда был поставлен вопрос о разделении КЧР. В мероприятиях по разделу республики активное участие приняла так называемая Исламская партия возрождения, которая в основном состояла из молодежи. Под влиянием этой партии начался быстрый процесс политизации религии, и на I съезде Карачая в ноябре 1991 г. был образован имамат Карачая и избран имам. Резолюции съезда носили политический характер, а не религиозный. В газете «Ислам Нюрю» Исламской партии были опубликованы статьи, которые были направлены против органов государственной власти и руководства официально действующего Духовного управления7, пытавшегося вести взвешенную политику. Но на III внеочередном съезде мусульман Карачаево-Черкесии и Ставропольского края (11 декабря 1991 г.) действия исламистов были жестко осуждены, а его решения признаны незаконными»8. Съезд подчеркнул незаконность попыток политизировать жизнь религиозных обществ через создание не предусмотренных уставом Духовного управления мусульман Карачаево-Черкесии и Ставрополья. Находящихся под влиянием этой партии оргкомитет, имамат и другие управленческие структуры, съезд осудили, подтвердив тем самым нежелание основной массы мусульман участвовать в политических играх. «Съезд обращался к мусульманам Карачаево-Черкесии и Ставропольского края не допускать использования мечетей в политических целях. На съезде было объявлено нежелательным участие любого мусульманина, особенно членов Президиума и Пленума Духовного управления, имам-хатыбов и муэдзинов, других работников мечетей в политических партиях, тем более в тех из них, которые смешивают религию с политикой»9. После референдума, на котором было принято решение о сохранении единства республики, деятельность Исламской партии возрождения прекратилась. Религиозный экстремизм не нашел поддержки большинства мусульман республики. Это произошло потому, что «ислам на Кавказе имеет
7 Кратов Е.В. К вопросу о роли религии в разрешении межэтнических конфликтов (на примере Карачаево-Черкесской Республики) // Этнические проблемы современности. Вып. 5: Проблемы гармонизации межэтнических отношений в регионе: материалы науч. конф. (14-15 сентября 1999 г.). Ставрополь, 1999.
8 Ислам Нюрю. 1992. № 5, 6. С. 82.
9 Кратов Е.В. К вопросу о роли религии... С. 82.
специфические черты, обусловленные этнокультурными особенностями мусульманских народов данного региона. Ислам на Кавказе выполнял и выполняет многофункциональную роль и, имея структурное разнообразие, проявляется во всех сферах общественной жизни. Здесь произошло сращивание "нормативного" ислама с местным духовным субстратом разных национальных культур, в результате чего сложилась специфическая региональная форма его бытования, основанная на общеисламских принципах»10.
Но в разных регионах Северного Кавказа влияние ислама различно. Поэтому нельзя считать все местные республики рассадниками исламского экстремизма. Здесь не находит поддержки панисламизм, отождествленный пантюркизмом с «национальным идеалом», об осуществлении которого мечтали идеологи с началом Первой мировой войны и в основе которого лежала цель - отнять Кавказ у русских и сделать его нейтральным11. Не мог стать Кавказ исламской республикой и после чеченских событий, особенно после шариатских судов и казней при режиме А. Масхадова. «Большое значение в деле стабилизации религиозной и социальной обстановки как на Северном Кавказе, так и в России в целом сыграл принятый в 1997 г. федеральный закон "О свободе совести и религиозных объединениях". Его появление показало, что в российской религиозной политике произошел сдвиг в сторону установления более жесткого контроля со стороны государства за различными религиозными общинами, в том числе и за исламскими»12. Для таких республик, как Карачаево-Черкесия, этот сдвиг означал завершение своей гражданской идентификации, оставаясь при этом в русле «мягкого» суннитского направления ислама.
Таким образом, этнорелигиозную мобилизацию можно рассматривать не только как фактор этнокультурной идентификации, но и как фактор этнополитической мобилизации. Однако это не снимает проблему сепаратизма вообще, если есть поддержка извне.
Халюзин В.А., Шебзухова Ф.А. Этнорелигиозная мобилизация как один из основных механизмов взаимодействия традиционных обществ в политическом процессе. В статье анализируются понятия сепаратизма и этнической мобилизации, этноидеологии, этноцентриза, этноэгоизма, этноэлиты, ислама, которые развиваются на основе идеологии суверенитета. Уточнена сущность понятия «этнорелигиозная мобилизация» и выделены её детерминанты в традиционном обществе. Этноэлита рассмотрена как фактор политической динамики традиционного общества и доказано, что этнократические тенденции, дестабилизирующие политическую ситуацию, укоренены в родственных связях. Выявлена сущность этнорелигиозной мобилизации и доказано, что именно она является основой динамики политической жизни традиционного северокавказского общества.
10
Ханбабаев К.М. Исламоведение на Кавказе // Этнополитические исследования на Северном Кавказе: состояние, проблемы, перспективы. Махачкала, 2005. С. 253.
11 Богатырев К.А. Северокавказский конфликт в СССР. Религиозный аспект // Политика и общество. 2008. № 12. С. 26.
1 Богатырев К.А. Северокавказский конфликт второй половины 90-х годов XX века: религиозный аспект // Политика и общество. 2008. № 9. С. 39.
Ключевые слова: сепаратизм, этнорелигиозная мобилизация, этноидеология, этноцентризм, этноэгоизм, этноэлита, ваххабистская мобилизация, ислам.
Halyuzin V.A., Shebzuhova F.A. Ethno-religious mobilization as one of the main mechanisms of interaction of traditional societies in the political process. The paper analyzes the concept of separatism and ethnic mobilization, ethno-ideology, ethnocentrism, ethnoegotism, ethnic elite, Islam, that develop on the basis of the ideology of sovereignty. The essence of the concept of "ethno-religious mobilization" is refined and its determinants in a traditional society are highlighted. Etnic elite is considered as a factor in the political dynamics of the traditional society. The article proves that ethnocratic tendencies, destabilizing the political situation, have roots in kinship. The essence of ethno-religious mobilization is revealed and proven to be the basis of the dynamics of the political life of the traditional North Caucasian society.
Key words: Separatism, ethno-religious mobilization, ethno-ideology, ethnocentrism, ethnoegotism, ethnic elite, Wahhabi mobilization, Islam.
