CC BY
114
дование исторического опыта развития института судебных следователей и взаимодействия их с окружными судами в пореформенный период позволяет извлечь все рациональное и положительное в накопленном опыте государственного регулирования и с учетом современных реалий и региональных особенностей использовать его на благо построения судебной системы России.
Литература
1. Виленский Б.В. Судебная реформа и контрреформа в России. Саратов: Приволж. кн. изд-во, 1969. С. 367.
2. ГАКК. Ф. 482. Оп. 1. Д. 361. Л. 46 об.
3. Галкин А.Г. Екатеринодарский окружной суд в свете судебной реформы 1864 года // Вестник Чувашского университета. 2010. № 4. С. 16-21.
4. Галкин А.Г. Исторический опыт реформирования прокуратуры и института присяжных поверенных в условиях Кубанской области (1864-1914 гг.) // Вестник Чувашского университета. 2011. № 1. С. 15-21.
5. Особый наказ Екатеринодарского окружного суда. Екатеринодар, 1874.
6. ПСЗ. Собр. 2-е. Т. XXXV, отд.1. № 35891, 35892. СПб., 1862.
7. ПСЗ. Собр. 2-е. Т. Х1У\, отд. 1. № 49596. СПб, 1872.
8. Циркуляр министерства юстиции от 1872 г. № 314, от 1878 г. № 19 и № 185756; от 1885 г. № 195 и № 25636;
от 1888 г. № 6368, № 18932; № 76; от 1905 г. № 2831 и от 1906 г. № 5068 // Правила для судебных следователей
округа Екатеринодарского окружного суда и мировых судей Черноморской губернии по исполнению последними следовательских обязанностей. Екатеринодар, 1916. С. 42.
ГАЛКИН АЛЕКСАНДР ГЕОРГИЕВИЧ - кандидат юридических наук, доцент, Кубанский государственный аграрный университет, Россия, Краснодар (g197412@yandex.ru).
GALKIN ALEXANDER GEORGIEVICH - candidate of juridical sciences, assistant professor, Kuban State Agrarian University, Russia, Krasnodar.
УДК 94(47):323.172
P.M. ГИБАДУЛЛИН
ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИЙ СТАТУС РОССИЙСКИХ РЕСПУБЛИК В СОВЕТСКИХ КОНСТИТУЦИЯХ: КОЛЛИЗИЯ УНИТАРИЗМА И СЕПАРАТИЗМА
Ключевые слова: федеральный центр, этнополитический статус республик, титульный этнос, дискурс, сепаратизм, унитаризм.
Статья посвящена проблеме этнополитического статуса российских республик. Проанализированы идеологические подходы решения этой проблемы в советских конституциях.
R.M. GIBADULLIN
ETHNO POLITICAL STATUS OF RUSSIAN REPUBLICS IN THE SOVIET CONSTITUTIONS:
COLLISION OF THE SEPARATISM AND UNITARISM
Key words: federal centre, ethno political status of republics, title ethnos, discourse, separatism, unitarism.
The article is about the problem of ethno political status of Russian republics. The author analyzes ideological approaches of the soviet constitutions to this problem.
В истории постсоветского реформирования российского федерализма малоисследованным остаётся противоречие между федеральным центром и республиками по поводу их особого статуса как этнотерриториальных образований, выражающих государствообразующую субъектность титульных этносов. Республики, как и в советское время, продолжают считать этот статус необратимым историческим достижением, возникшим вместе с самой Российской Федерацией, которая учреждалась «на основе свободного союза свободных наций, как федерация национальных советских республик», что получило законодательное закрепление сначала в «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа», а затем в Конституциях РСФСР 1918 г. [5. С. 50-51; 17 .С. 199] и 1925 г. [14. С. 286]. Федеральный центр же, напротив, исходя из новой постсоветской ситуации, стал рассматривать этнополитический статус республик как деструктивное и нецелесообразное с точки зрения единства российского государства явление. Такая позиция получила практическое воплощение в переходе Российской Федерации от национально-территориаль-
ного к административно-территориальному принципу построения, что было оформлено 10.04.1992 г. включением в Конституцию РСФСР Федеративного Договора от 31.03.1992 г. в качестве составной её части [13]. Кроме того, разработанная в этом же году государственная программа дальнейшего реформирования Федерации1 исключает в будущем существование в ней субъектов в виде республик как этнотерриториальных образований.
На наш взгляд, истоки этого обозначившегося в постсоветский период этно-политического по своей сути конфликта коренятся во внутренней противоречивости советского федерализма. Составляющий политико-идеологическую основу любой федерации компромисс между унитаризмом центра и сепаратизмом регионов [15. С. 590] носил в РСФСР неустойчивый характер, поскольку оставлял сторонам возможность выражать свои позиции в рамках официальной этнополи-тической концепции и тем самым сохранял между ними конфликт в латентной форме. Следует подробнее рассмотреть, как именно проявлялись и соотносились в идеологии советского государства унитаристская и сепаратистская позиции.
Напомним, что в основе генезиса Российской Федерации лежал именно межэтнический компромисс, который позволил преодолеть разлагавший Российскую империю конфликт между «великорусским» центром и «инородческими» окраинами. Как известно, большевики, до 1917 г. выступавшие против разрешения национального вопроса путём создания новых государств на территории России, лишь в ходе революции 1917 г., ощутив силу и влияние этнического сепаратизма, вынуждены были признать «право наций на самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства». С другой стороны, реализация этого права на территории Российской Федерации была ограничена формой автономий исключительно под давлением этнически мотивированной позиции центра, продолжавшего традиционно рассматривать территорию федерации как «Великороссию» [3. С.11-13,15].
Однако этот непростой компромисс, достигнутый в ходе живой революционной практики, не был бы прочным, если бы не имел под собой концептуальных оснований в идеологии самой революции. Её этнополитическая программа носила двойственный характер: она включала в себя одновременно и демократическую поддержку реализации этносами своей национально-государственной субъектности, и её преодоление во имя межэтнической интеграции как одной из стратегических задач социализма. Именно эта двойственность создавала возможность для того, чтобы в рамках советского федерализма артикулировались прямо противоположные этнополитические установки: республиками - развитие национальной государственности титульных этносов, а центром - идея её растворения в федеративном государстве. Это означало, что советский федерализм не устранил полностью конфликт между «великодержавным» унитаризмом центра и этническим сепаратизмом республик, а лишь ограничил и легализовал его проявление, придав противоборствовавшим позициям форму официально культивируемых идеологических дискурсов.
При этом унитаристский дискурс, направленный на деэтнизацию статуса республик, явно преобладал в идеологии советского государства, которая провозглашала исторически прогрессивным и неизбежным преодоление межэтнических различий в ходе «интернационального объединения трудящихся», осуществляемого во имя социально-преобразовательных целей. Вытекавший отсюда приоритет «социально-классовой» идентичности над этнической позволял определять в качестве государствообразующего субъекта автономной республики всё её население как единую полиэтничную общность трудящихся. В результате размывалось конституирующее значение титульного этноса. Конеч-
1 «Концепция государственной национальной политики», утверждённая Указом Президента РФ от 15.06.1996 г.
но, с исторической и политико-правовой точки зрения, этническое самоопределение и этнический суверенитет не могли не признаваться исходным государствообразующим моментом, обусловившим саму необходимость появления автономных республик как таковых. Однако провозглашённый в своё время революцией принцип самоопределения этносов объявлялся окончательно и бесповоротно реализованным в форме создания автономий и объединения их в РСФСР, в связи с чем сама идея политической субъектности этноса и этнического суверенитета считалась изжитой как не выражающая историческую целесообразность дальнейшего существования автономных республик.
Такая унитаристская направленность этнополитической концепции советского государства позволила ему идеологически легитимировать последовательно проводившееся в 1930-1990-е гг. на всех уровнях советской федерации наступление на права национальных республик. В этих условиях идея политической субъектности этносов, хотя и отошла на задний план, неизбежно превращалась в последний оплот противостояния унитаризму центра. По существу, это и было главным содержанием советского сепаратистского дискурса. Его устойчивость заключалась в том, что идеи этнического самоопределения и суверенитета как этноисторическая основа республик не только продолжали по идеологической традиции декларироваться в самих республиках, но и получили научно-теоретическую разработку в советском правоведении. Так, был обоснован тезис об этнической суверенности как атрибутивной поли-тико-правовой характеристике любой советской нации, вне зависимости от того, какую государственность она имела: суверенную - в форме союзной республики или несуверенную - в форме автономии [11. С. 330-331].
Важным источником изучения унитаристского и сепаратистского дискурсов в идеологии советского государства являются конституции, которые благодаря особой продуманности и юридической чёткости своих формулировок наиболее адекватно выражали санкционируемые властью идеи. Источниковедами обоснованно ставится задача исследования влияния советских конституций на формирование и эволюцию общественного сознания [6. С. 97], поскольку им всегда отводилась роль эффективного средства идеологического воздействия. Это подтверждает не только их широкая популяризация, усилившаяся с конца 1970-х гг., когда в связи с принятием Конституции СССР 1977 г. были переизданы массовым тиражом тексты прежних советских конституций [2. С. 237], но и распространённое в советском обществе специфическое представление о том, что им присуща строгая научность в отражении объективных законов общественного развития. Не случайно, что своё идеологическое значение советские конституции сохраняли и после прекращения срока их юридического действия. Поэтому все они, взятые в совокупности, должны рассматриваться как целостное идеологическое выражение советской этнополитической концепции, заключавшей в себе интересующие нас унитаристский и сепаратистский дискурсы.
Необходимо учитывать некоторые особенности их проявления в законодательной сфере. Во-первых, каждое новое поколение конституций, следуя идеологическому заказу центра, представляло собой всё более унитаристский вариант, оставлявший мало места для сепаратистского дискурса, в результате чего его наиболее последовательным выражением оставались тексты первых конституций. Во-вторых, было бы неправильным сводить сепаратистский дискурс лишь к конституциям «национальных республик», исключая при этом его проявления в конституциях российской и общесоветской федераций. Напротив, в условиях усилившейся с 1930-х гг. унификации советского законодательства, именно конституция СССР была той исходной редакцией, где фиксировались и в наиболее полном виде выражались разрешённые идеи, в частности, актуальные для республик этнические аспекты их государственности, составлявшие основу сепаратистского дискурса.
Характерное для советского периода взаимодействие между унитаризмом центра и этническим сепаратизмом можно рассмотреть на примере Татарской АССР. Их «конфликт-компромисс» проходит через всю историю республики, обозначив как начало, так и завершение её советского периода. Так, если Декрет 1920 г. об образовании автономной республики был частичной уступкой центра татарскому сепаратизму, выступавшему с более радикальным проектом «Идель-Урал штата», то принятие республикой в 1990 г. Декларации о суверенитете, инициированное татарским движением, стало для республики началом поиска компромисса с центром в преодолении установленных им в советский период тоталитарных форм унитаризма. Итак, чем же подкреплялся этнополитический статус ТАССР, в которой, очевидно, никогда не затухало стремление сохранять и укреплять его вопреки унитаристской политике, направленной на его девальвацию?
Унитаристский политический курс проявлялся в требовании центра отказаться от традиции законодательно закреплять признание автономной республики формой самоопределения её титульного этноса. Поэтому в период с 1920-х по 1970-е гг. в сменявших друг друга Конституциях Татарской АССР последовательно затухала идея правосубъектности татарского этноса как государствообразующей общности. Если в проекте Конституции ТАССР 1926 г. отмечалось, что она «законодательно закрепила тип и форму национальной государственности татарского народа» [4. С. 106], то в ст.2 Конституции ТАССР 1937 г. государствообразующая роль татар подтверждалась лишь косвенным образом - формулировкой об «освобождении татарского народа от национального гнёта царизма и русской империалистической буржуазии» [3. С.150], а также положением о том, что «законы, принятые ВС ТАССР, публикуются на татарском и русском языках» [4. С. 123]. В Конституции же 1978 г. не было даже упоминаний о татарском народе, а его статус как титульного этноса отражался лишь в названии республики.
Следует учитывать, что диктат центра, приводивший к выхолащиванию этнических аспектов государственности республик из текстов их собственных конституций, сложился не сразу, ему предшествовал конфликт в конституционноправовой сфере между центром и республиками. Первые проекты их конституций, например, Конституции ТАССР 1926 г., не были в установленном порядке утверждены на федеральном уровне, по признанию историков-правоведов, из-за усиливавшегося унитаризма центра [3. С. 99, 119], однако в самих республиках они рассматривались как основные законы и даже реально действовали в таком качестве, поскольку не противоречили конституциям СССР и РСФСР [7. С. 10; 16. С. 103]. Этот неявный, но серьёзный кризис диктатуры центральной власти, наметившийся в национально-государственном строительстве, стал преодолеваться лишь в дальнейшем, благодаря использованию такого эффективного механизма идеологической легитимации, как «всенародное обсуждение» всех советских конституций, которое привносило в конституционно-правовую сферу дух социально-политического консенсуса и тем самым прикрывало фактическую монополию центра в этой сфере. Так, в ТАССР в ходе продолжавшегося более пяти месяцев обсуждения проекта Конституции СССР 1936 г., опубликованного на русском и татарском языках, приняло участие 800 тыс. человек, было высказано 2 тыс. поправок, дополнений и изменений. Это создавало необходимую социальную базу для того, чтобы идеологически легитимировать последующее обсуждение в республике в течение двух месяцев проекта Конституции ТАССР 1937 г., построенной по принципу дублирования конституций СССР и РСФСР [3. С.138-139,144].
И всё же обсуждение и принятие Конституции ТАССР 1937 г. выявило определённые этнополитические проявления сепаратизма. Так, в отличие от конституций других республик в ней был закреплён статус татарского языка, что подвело итог предшествовавшей борьбе татарских коммунистов, видевших в этом шаге важнейшее условие «развития ТАССР как национального государст-
венного образования» [12]. В завуалированной форме выражались и собственно националистические идеи. Например, дискутировалось предложение заменить в тексте ст. 2 Конституции выражение «националистическая контрреволюция» на «контрреволюционные националисты» [3. С. 145]. То, что внешне выглядело как перефразировка, в действительности было столкновением двух противоположных подходов к пониманию национализма. Выражение «националистическая контрреволюция» содержало в себе характерную для центра ортодоксальную интернационалистскую идеологию, которая рассматривала национализм в целом как глубоко враждебное и чуждое социализму буржуазное по своей природе явление, одну из разновидностей контрреволюции. Выражение же «контрреволюционные националисты» отражало распространённый в республиках национально-освободительный дискурс, согласно которому наряду с отмеченными «контрреволюционными националистами» выделялись «революционные», каковыми и считали себя татарские «мусульманские коммунисты».
При переходе к последнему поколению советских конституций обозначился новый этап в деэтнизации статуса республик, произошло наибольшее усиление унитаристских тенденций в этнополитической сфере. Уже в ходе обсуждения Конституции СССР 1977 г., по сути, была сформулирована целая стратегия превращения советской федерации в унитарное моноэтничное государство. Так, предлагалось: 1) ввести в теорию и практику советской этнополитики понятие «единой советской нации» взамен тезиса об «интернациональном единстве советских наций и народностей»; 2) на этой новой концептуальной основе ликвидировать все этнотерриториальные образования, в том числе союзные и автономные республики; 3) упразднить Совет Национальностей, превратив тем самым ВС СССР в характерный для унитарного государства однопалатный орган [1. С. 5-23, 471-510]. Однако эти радикальные предложения были отвергнуты как неадекватные этнополитическим реальностям советского государства.
На вооружение был взят более взвешенный подход. Его теоретическим выражением стал провозглашенный в середине 1970-х гг. в рамках концепции «развитого социализма» переход от «государства диктатуры пролетариата», отстаивавшего приоритет рабочего класса и крестьян, к «общенародному государству», устанавливавшему классовое равенство всех категорий трудящихся. Этот шаг, казалось бы, ограничивавшийся сферой социально-классовых отношений, имел также важное этнополитическое значение, поскольку впервые при определении субъекта советской государственности стало использоваться понятие «народ» применительно к полиэтничному населению отдельной республики или страны в целом. Так, если Конституция ТАССР 1937 г. объявляла Татарстан «государством рабочих и крестьян» [4. С. 123], не затрагивая этим этнические аспекты, то Конституция ТАССР 1978 г. определяла Татарстан как «общенародное государство, выражающее волю и интересы рабочих, крестьян и интеллигенции, трудящихся всех национальностей республики» [10. С. 3], и, тем самым, акцентировала идею полиэтничной государствообразующей общности. Характерно, что Конституция ТАССР 1978 г., согласно тексту её преамбулы, была принята и провозглашена от лица именно такой общности - «народа Татарской Автономной Советской Социалистической Республики», в котором растворялась и терялась правосубъектность её титульного этноса [10. С. 3].
На законодательном уровне признание политической субъектности этносов сохранялось, хотя и в достаточно неопределённой форме, лишь в Конституциях РСФСР и СССР, раскрывавших принцип «общенародного» характера советской государственности с использованием понятия «нации и народности». В ст. 1 Конституции СССР 1977 г. говорилось об «общенародном государстве, выражающем волю и интересы рабочих, крестьян и интеллигенции, трудящихся всех наций и народностей страны» [9. С. 6]. Аналогичная формулировка, только применительно
не к «стране», а к «республике», содержалась и в ст. 1 Конституции РСФСР 1978 г. [8. С. 4]. Кроме того, в преамбуле Конституции СССР 1977 г. говорилось о «дружбе наций и народностей СССР» [9. С. 4], а в преамбуле Конституции РСФСР 1978 г. содержались более развёрнутые заявления о том, что «советская власть гарантировала всем народам России равноправие и свободное самоопределение», а «образование РСФСР обеспечило... всем нациям и народностям Российской Федерации благоприятные условия» [8. С. 3]. С учётом построения общесоветской и российской федераций по национально-территориальному признаку упоминание в конституциях СССР и РСФСР о «нациях и народностях» означало косвенное признание за титульными этносами республик государствообразующей правосубъектности. Понятно, почему это признание не подтверждалось в конституциях самих республик. В соответствии с их нефедеративной структурой их конституциям была предписана видоизменённая формулировка ст. 1, в которой «нации и народности» заменялись на «национальности», и, соответственно, государствообразующим субъектом объявлялись «трудящиеся всех национальностей республики», т.е. совокупность всех граждан независимо от их этнической принадлежности.
Таким образом, существовавшее в рамках советской этнополитической концепции противостояние унитаризма и сепаратизма имело завуалированные и ограниченные формы. Тем не менее, оно достаточно наглядно проявлялось в конституционно-законодательной сфере по проблеме этнополитиче-ского статуса российских республик. Унитаризм здесь прогрессировал и выражался в стремлении к целенаправленному выхолащиванию из текстов советских конституций положений и формулировок, фиксировавших этот статус.
Литература и источники
1. Внеочередная седьмая сессия Верховного Совета Союза СССР (девятый созыв). 4-7 октября 1977 г.: стенографический отчёт. М.: Издание Верховного Совета СССР, 1977. 612 с.
2. Голиков А.Г., Круглова Т.А. Источниковедение отечественной истории / под общ. ред. А.Г. Голикова. М.: РОССПЭН, 2000. 440 с.
3. Горбачев И.Г., Туманов Д.Ю. Республика Татарстан: становление конституционного законодательства в 1920-1930-е годы. Историко-правовое исследование. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 2006.176 с.
4. История национальной государственности в Татарии: учеб. пособие / под ред. С.Г. Батыева, Ф.И. Фаткул-лина. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1982.176 с.
5. История отечественного государства и права: учебник. Ч. II / под ред. О.И. Чистякова. М.: БЕК, 1997. 496 с.
6. Источниковедение новейшей истории России: теория, методология, практика: учебник / А.К. Соколов, Ю.П. Бочкарев, Л.В. Борисова и др.; под ред. А.К. Соколова. М.: Высш. шк., 2004. 687 с.
7. Казанбиев М.А. Национально-государственное строительство в Дагестанской АССР. Махачкала, 1960.174 с.
8. Конституция (Основной закон) Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. М.: Сов. Россия, 1989. 64 с.
9. Конституция (Основной закон) Союза Советских Социалистических Республик. М.: Изд-во «Известия Советов народных депутатов СССР», 1988. 64 с.
10. Конституция (Основной закон) Татарской Автономной Советской Социалистической Республики. Казань: Тат. кн. изд-во, 1989. 48 с.
11. Левин И.Д. Суверенитет/ предисловие докт. юрид. наукС.А. Авакьяна. СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2003. 373 с.
12. О положении дела по реализации татарского языка и перспективах Доклад Центральной Комиссии по реализации татарского языка при ЦИК Татарской ССР 12-13 марта 1927 г.: Стенограмма доклада, прений и постановлений по докладу. Казань: Изд. ЦК РТЯ при ТЦИКе, 1927. 64 с.
13. О Федеративном договоре: Постановление Съезда народных депутатов РСФСР от 10 апр. 1992 г. // Ведомости Съезда народных депутатов Верховного Совета Российской Федерации. 1992. № 17. Ст. 898.
14. Стешенко Л.А. Многонациональная Россия: государственно-правовое развитие. X-XXI вв. М.: НОРМА, 2002. 384 с.
15 Федерализм: энциклопедия. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. 640 с.
16. Халилов А.М. РСФСР - социалистическое федеративное государство. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1967.278 с.
17. Чистяков О.И. Конституция РСФСР 1918 года. 2-е изд., перераб. М.: ИКД «ЗЕРЦАЛО-М», 2003. 224 с.
ГИБАДУЛЛИН РУСТАМ МАРСЕЛЬЕВИЧ - кандидат исторических наук, заведующий кафедрой истории, Камская государственная инженерно-экономическая академия, Россия, Набережные Челны (Lilu_flower@mail.ru).
GIBADULLIN RUSTAM MARSELTVISH - candidate of historical sciences, History Department Chairman, Kama State Academy of Engineering and Economics, Russia, Naberezhnye Chelny.
