CC BY
54
© 2006 г. И.М. Узнародов
ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ В РОССИИ В УСЛОВИЯХ ПЕРЕХОДНОГО ОБЩЕСТВА
В начале 90-х гг. ХХ в. Россия вступила в переходный период своего развития. Однако реформы, связанные с модернизацией, в целом не завершены, поскольку в нашей стране отсутствует цивилизованный рынок, затянулся переход к правовому государству и не сформировалось гражданское общество.
Изменения социально-экономического строя и политической системы в современной России отчасти связаны с задачами модернизации. При этом существуют и свои особенности перехода к новым постсоветским условиям, что предполагает коренную реконструкцию всех сфер общественной жизни. Кроме того, в условиях незавершенной модернизации затрудняется поиск ответов на новые вызовы быстро набирающих силу процессов глобализации. Для создания эффективной экономики и существенного повышения благосостояния России требуется перейти от сырьевой экономики к экономике знаний, инновационной стратегии развития. Пока же по индексу текущей конкурентоспособности наша страна замыкает седьмой десяток в мире, не обладая нормальными организационными и социальными технологиями.
Представляется, что недооценка важности своевременного решения задач переходного периода может стать серьезнейшим тормозом на пути движения России в направлении постиндустриального общества. За годы реформ они не утратили актуальности и по-прежнему стоят в повестке дня, что подтверждается достаточно сдержанными оценками наших достижений, которые дают различные эксперты. Р. Гринберг считает, что рыночные преобразования, которые ведутся в нашей стране более десяти лет, привели к явному преобладанию результатов с отрицательным знаком над успехами. И дело здесь не только в том, что за годы реформ страна утратила половину своего экономического потенциала. Не удается пока приостановить процессы примитивизации производства, деинтеллек-туализации труда и деградации социальной сферы. Сюда же следует добавить появление массовой бедности. Как считает ученый, чрезвычайно высокая социальная цена реформ стала главной причиной того, что в российском общественном сознании понятия демократии, рынка и свободы оказались в значительной мере дискредитированными [1].
Нобелевский лауреат Дж. Стиглиц пишет: «С Россией случилось худшее из возможного - невероятный спад производства и невероятный рост социального неравенства. Прогноз на будущее мрачен. Крайнее неравенство тормозит экономический рост, особенно когда оно ведет к социально-политической нестабильности» [2].
Среди отрицательных последствий реформ в первую очередь следует обратить внимание на обострение межэтнических проблем. В условиях переходного
периода в районах компактного проживания многочисленных этнических групп ускорились процессы разрушения сохранявшихся до сих пор элементов традиционного образа жизни. На смену старым приходят новые формы сознания, новые модели поведения, включая вовлечение в политику масс населения, не очень искушенных в этой сфере. Неравномерность протекания процессов адаптации к новым реалиям часто становится причиной конфликтов. Не секрет, что центр и регионы оказались в начале переходного периода в разных стартовых условиях - чем дальше от Москвы (например, в направлении Кавказа), тем больше признаков традиционного общества можно увидеть, а с ними и больше оснований для роста этнической напряженности. В то же время не следует списывать этническую напряженность только на наследие прошлого [3].
Современные этнические конфликты связаны и с ростом социальной напряженности, обусловленной резким падением уровня жизни, поскольку человек хватается за этническую идентичность как за соломинку в океане перемен, не обещающих ничего хорошего. Поэтому подобные конфликты следует рассматривать и как прямое производное самого модернизационного процесса. Сегодняшняя Россия дает такому выводу достаточно подтверждений.
Если в первой половине 90-х гг. проявления национализма, сепаратизма и экстремизма были характерны главным образом для национальных республик или приграничных регионов, то в начале ХХ1 в. они становятся фактами повседневной жизни большинства россиян. Постоянная миграция других этносов на территорию России вызывает у русских людей опасение за свое и без того сомнительное благополучие, а также страх перед возможным ущемлением национального достоинства. Оттенки этих опасений различны: от индифферентности до агрессии, от холодного безразличия до проявления ксенофобии (страха, иногда ненависти по отношению к людям другой нации). Отчасти такая реакция может рассматриваться в качестве защитной на действительные или мнимые угрозы со стороны представителей иных этносов. Но это не оправдывает усиления агрессивности, распространения шовинистических и даже фашистских идей. Ближайшими следствиями подобных тенденций могут стать кровопролитные столкновения, погромы, террористические выпады против мирных граждан.
В этой связи следует подчеркнуть, что первоначально механизм национализма запустили представители элит национальных меньшинств, стремившиеся укрепить свои позиции в политически неясной ситуации, впоследствии к ним добавились и политические деятели русского большинства, понявшие, что манипулирование национальными чувствами - наиболее
короткий и простой путь к завоеванию популярности у избирателей.
Соответствующие манипуляции массовым сознанием имели успех во многом благодаря тому, что жители России в сравнении с другими народами отличаются более высоким уровнем нетерпимости в сфере человеческих отношений. Такой вывод подтвержден различными социологическими исследованиями и может быть объяснен особенностями развития нашей страны с 1917 г., особенно характером власти и направлением политического развития. Коммунистический тоталитарный режим в этом плане имел последствия, сравнимые с масштабной гуманитарной катастрофой.
Углубление межнациональной розни в сфере повседневности обусловлено, по мнению многих специалистов, и тем обстоятельством, что молодое поколение, ценностные установки которого сформировались в период перестройки, не получило очень важного представления о толерантности, о необходимости находить общий язык и уживаться с представителями других этносов, других конфессий и других политических взглядов [4, с. 177-178].
Отсутствие культуры терпимости к оппонентам приводит к тому, что участники этноконфессиональ-ных споров не столько прислушиваются к аргументам противной стороны, стараясь достичь согласования интересов, сколько просто отрицают друг друга и стремятся подавить противную сторону. Специфика этнических конфликтов состоит также в том, что зачастую они не разрешаются, а откладываются, чтобы вспыхнуть с новой силой, как только возникнут подходящие условия. Поэтому в конфронтационной культуре и сложилась своеобразная трактовка понятия свободы, как признания только собственного права на выбор и отказ другим этносам в таком праве. Свобода по-российски - это воля как свобода для себя и подавление других.
В рамках конфронтационной культуры формируется особый тип авторитарной личности, склонной, с одной стороны, к подавлению одних, а с другой - к подчинению другим. Склонность к подавлению проявляется в следовании стереотипам, завышении уровня притязаний и самооценки, предельном субъективизме, слабой рефлексии и «закрытости» сознания, враждебности и агрессивности в отношении представителей других этносов и групп.
Предрасположенность авторитарной личности к подчинению обнаруживается в нетерпимости к социальной неопределенности и нарушению социального порядка, который ассоциируется с наличием внешних предписаний и необходимостью их строгого выполнения. Предписания при этом обычно наделяются политическим смыслом: тот или иной способ жизнедеятельности должен быть разрешен «сверху» законами, стандартами и инструкциями. Эти «разрешения» должны касаться всех сторон жизни общества: чем больше предписаний, чем шире сфера их деятельности, чем сильнее они охватывают каждого человека, чем меньше у
него свободы выбора - тем больше порядка в обществе. Поэтому и формируется антиличностная установка и нетерпимость ко всякой индивидуальности, к не таким, «как все».
Ситуация в России оказалась настолько сложной, что Правительство Российской Федерации сочло необходимым разработать в 2001 г. федеративную целевую программу «Формирование толерантных установок сознания и профилактика экстремизма в российском обществе». В программе отмечается, что в российском обществе «ксенофобия, расовая, этническая и религиозная нетерпимость находятся на довольно высоком уровне», и требуется последовательное проведение целого комплекса правовых, социально-политических и культурных мероприятий по их преодолению [5].
Отмеченные выше тенденции характерны для России переходного периода в целом, но особенно явно они проявляются на юге России в Южном федеральном округе (ЮФО), образованном в 2000 г. вместе с другими шестью федеральными округами для укрепления вертикали государственной власти.
ЮФО географически включает Дон, Нижнее Поволжье, степное Предкавказье и горные районы Северного Кавказа. Его территория занимает 3,5 % территории России и составляет 589,2 тыс. км2 с численностью населения более 20 млн человек (свыше 14 % всего населения страны). В состав ЮФО входят 13 субъектов Российской Федерации: 8 республик (Адыгея, Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Калмыкия, Карачаево-Черкесия, Северная Осетия-Алания, Чечня), 2 края (Краснодарский и Ставропольский), 3 области (Астраханская, Волгоградская, Ростовская). Юг России - один из самых полиэтничных и многоконфессиональных регионов мира. Здесь проживают представители более ста народов, принадлежащих к различным языковым группам и исповедующих все мировые религии.
На территориях ЮФО имеются почти все виды сырьевых и энергетических ресурсов, здесь проходят важнейшие транспортные магистрали и торговые пути, расположены основные курорты страны. Геоэко -номическое значение юга России обусловлено тем, что он является основным центром сельскохозяйственного производства и занимает важное место в системе транспортировки нефти в Европу.
В то же время в этом богатейшем регионе уровень жизни населения, особенно в национальных республиках, является одним из самых низких в Российской Федерации. В среднем по региону уровень жизни составляет в данный момент примерно 65 % от общероссийского. Сегодня каждый третий безработный в России - житель ЮФО. Образованная молодежь вынуждена бежать отсюда в другие регионы в поисках работы [6].
Особенность геополитического положения юга России заключается в том, что он входит в так называемый метарегион нестабильности, простирающийся от Балкан до Памира, и представляет собой зону столкновения цивилизаций, порождающую непрерывные кон-
фликты. На юге России в настоящее время наблюдается «взрыв» этничности и «всплеск» национализма, сопровождающиеся усилением этнополитической напряженности, конфликтности и экстремизма. Всего на территории региона сегодня сохраняются около 70 очагов межэтнической напряженности [7].
ЮФО является не только наиболее проблемным из 7 федеральных округов в политическом и социально-экономическом отношениях, но и округом, требующим к себе особого подхода. Впрочем, этого же требует, видимо, каждый регион, так как нельзя в такой неоднородной стране, как Россия, подходить с одинаковыми мерками к центру и периферии, определяя политику переходного периода. В противном случае может случиться взрыв, которой сведет на нет все усилия по модернизации страны.
В сложившихся условиях представляется необходимым иметь общероссийский план современной модернизации, предполагающей переход к постиндустриальному обществу и одновременно - варианты преобразований регионов с учетом их специфики, что позволило бы решить названные выше задачи переходного периода. Это обеспечило бы движение вперед при одновременном подтягивании периферийных территорий к среднероссийским показателям.
Основываясь на анализе реального положения дел на юге России, можно предложить следующий план действий, соответствующий главной линии на модернизацию.
Прежде всего необходимо исправить допущенные в предыдущие годы ошибки. Так, несмотря на конституционно провозглашенное политическое и экономическое равенство субъектов федерации во взаимоотношениях с центром, на практике его не существует. После распада Советского Союза, пользуясь ослаблением центра, республики добились включения в федеративный договор признания их суверенными государствами с правом на самоопределение и на земельную собственность вместе с естественными ресурсами. Края, области и города федерального значения таких прав не получили и в специальном протоколе к договору настаивали на необходимости выравнивания правового статуса всех субъектов.
Конституция Российской Федерации 1993 г. формально сгладила возникшие противоречия. Однако и по новой Конституции национальные республики получили особые права - возможность использовать в политико-правовой сфере понятие «государство» и «конституция», собственное гражданство, государственную символику (герб, флаг), язык титульных этносов приобрел статус государственного. К этому следует добавить и финансовые привилегии, которые привели к тому, что все республики дотируются из федерального бюджета, т.е. за счет краев и областей. По мнению С.В. Чугрова, подобные привилегии выглядят, с одной стороны, как несправедливость и прямой вызов демократическим процессам, с другой - как своего рода плата за политическую лояльность [8].
В результате, воспользовавшись сложившейся ситуацией, практически все республики уже на конституционном уровне закрепили привилегированное положение титульного этноса. Так, сам факт создания той или иной республики рассматривается как реализация права титульной нации на самоопределение; закрепляется требование владения государственным языком (языком титульной нации) для кандидата на пост президента; вводится норма, согласно которой президентом может быть лишь ее гражданин по рождению; право законодательной инициативы предоставляется только съездам титульного народа. Подобные положения выглядят по меньшей мере странно, поскольку в республиках ЮФО русские являются если не большинством населения, то составляют наибольшую по численности этническую группу. После этого не удивительно, что «русский вопрос» остро стоит практически во всех национальных республиках, а общей тенденцией стало «выдавливание» русских из руководства экономической сферой, из здравоохранения, науки и образования. Полным ходом идет процесс, который в литературе назвали «этнизацией власти»: представители титульной нации составляют подавляющее большинство в составе политических элит национальных республик. Именно на уровне республик национальное государство как государство титульной этнонации приобрело характер абсолютной ценности, не подлежащей критике [9, с. 314-315].
В свою очередь население краев и областей выражает недовольство своим материальным положением, сочувственно относится к русскоязычному населению в республиках, критически оценивает происходящую там «этнизацию власти» и становится объектом манипулирования националистически настроенных политиков, способствующих росту этноконфессиональной напряженности. Опасность такого положения дел более чем понятна. Фактическое неравенство субъектов Федерации потенциально может стать причиной дезинтеграции России.
В свете сказанного большое значение имеет проведение внятной государственной национальной политики в регионе. Ни в коем случае нельзя абсолютизировать принцип самоопределения наций, поскольку это подпитывает сепаратистские силы, вызывает угрозу нестабильности и подрыва демократического развития. Права личности, гражданина всегда должны быть выше прав этнической группы, клана, рода. В условиях формирующегося в России гражданского общества, непременного уважения прав человека национальная принадлежность должна иметь культурную, а не политическую значимость, поскольку субъектом политического суверенитета выступают не этнические группы в целом, а люди, принадлежащие к различным этническим группам, которые живут на территории конкретного государства.
Думается, что основу современной национальной политики в нашем мультиэтническом и поликультурном обществе должно составлять органичное сочетание коллективных прав этнических общностей и
меньшинств с гарантированными и охраняемыми государством правами индивидов. Настало время реализовать идею о том, что Россия - не многонациональное государство, а многоэтническое, и российский народ - суперэтнос. С ее принятием появляется совершенно иное понимание федерализма в нашей стране и многих сопутствующих проблем [9, с. 296].
В последнее время на Северном Кавказе требует своего решения проблема вынужденных мигрантов [10]. За последние 10 лет только в Ростовскую область прибыло 500 тыс. переселенцев. Соответственно заметно изменился этнический состав населения и в Краснодарском, и Ставропольском краях. Помимо традиционных этнических общин на этих территориях появились новые диаспоры азербайджанцев, татар, чеченцев, турок-месхетинцев, грузин, даргинцев, ингушей, абхазцев, что вызвало в некоторых случаях обострение межэтнических отношений. Последнее не всегда удается вовремя пресекать, поэтому большое значение имеет распространение имеющегося позитивного опыта. В этом плане обращает на себя внимание сложившаяся в Ростовской области система управления развитием этнокультурной жизни, этнополи-тическими и миграционными процессами.
В настоящее время в области действует более 20 культурно-национальных обществ, в том числе армянская ассоциация «Нор-Нахичевань», греческое общество «Танаис», ассоциация корейцев Ростовской области, ростовское отделение общества немцев РФ «Видербург», культурная ассоциация «Полония Дона», общество «Кавказ». Возрастает роль мигрантских организаций, которые формируются не по этническому принципу, а объединяют людей по региону исхода. Все вновь образованные этнические и мигрантские организации составляют важный компонент формирующегося гражданского общества в области.
Вопросы координации усилий всех звеньев управления в целях достижения межнационального согласия, утверждения принципа равноправия граждан различных национальностей, укрепления взаимопонимания между ними курирует комитет по связям с политическими партиями, общественными объединениями и национальным отношениям. Этим комитетом с участием представителей этнических организаций в районах компактного проживания переселенцев с Северного Кавказа осуществляется постоянный мониторинг состояния межэтнических отношений. Продолжается работа созданного при губернаторе консультативного совета представителей общественных организаций национальных групп, в состав, которого входят 18 общественных национально-культурных объединений.
Не менее интересен и опыт Сочинского анклава -уникальной субкультурной территории. Давние традиции развития частнособственнической инициативы, понимание зависимости благополучия своего курортного города от иногороднего населения, менталитет горожан как жителей особого района, имеющего тесные связи с федеральным центром, сформировали здесь своеобразную политическую культуру. Население го-
рода открыто для общения с представителями различных политических течений, других национальных культур. Жители Сочи негативно реагируют на обращение «кубанцы», считая себя в первую очередь россиянами. Развитие обслуживающего комплекса сделало сочинцев толерантными, стойкими в отстаивании своих гражданских прав и восприимчивыми к диалогу с представителями всех сообществ и всех уровней ради достижения общего блага. Эта специфика поддерживается и стимулируется мощным информационным комплексом, функционирующим в городе [11].
В дополнение к уже названным мерам следует разработать и принять региональную программу создания рабочих мест и трудоустройства молодежи, что сделает усилия по снижению этноконфессиональной напряженности более действенными.
Среди важнейших задач переходного периода на юге России следует назвать и воспитание гражданской культуры населения, поскольку этот крупный регион отстает в развитии элементов гражданского общества от российских столиц, мегаполисов и портовых городов. Если гражданское общество в определенных сегментах присутствует на Дону, Кубани, Ставрополье, то в республиках Северного Кавказа, отличающихся патриархально-традиционалистской ментальностью, эти элементы развиты в значительно меньшей мере.
Гражданская культура в какой-то степени определяет демократическое содержание политического сознания и соответствующих поведенческих моделей, основные мотивы, механизмы и направленность политических изменений. Гражданская культура, ценности и нормы которой разделяются большинством членов общества, способствует его объединению вокруг решения насущных задач развития и установлению политической стабильности.
В результате воздействия множества факторов как исторического, так и современного плана политическая культура сегодняшнего российского общества внутренне противоречива. Особенно ясно это видно на юге России. Здесь четко наблюдается гражданская культура смешанного типа: с одной стороны, она включает элементы культуры, основанной на активной жизненной позиции с рациональным началом в деле политического выбора; с другой - в ней присутствует влияние патриархальной, авторитарной культуры с ориентацией на сильного лидера, обладающего чертами «отца нации». До сих пор значительная часть южан голосует на выборах, находясь под влиянием политической культуры авторитарного, традиционного для России, типа. Поэтому требуется масштабная просветительская деятельность, чтобы воспитать здесь массу действительно активных, сознательных граждан.
В рамках гражданской культуры необходимо выработать и основы культуры оппозиционной деятельности, что исключительно важно для южного региона. Такая «оппозиционная культура» должна включать в себя специфические навыки парламентской и непарламентской деятельности, взаимодействия с неприемлемым для оппозиции политическим режимом или
лидером, приемы борьбы в конфликтах с властью в границах Конституции.
Особое звучание получила в последнее время и проблема формирования толерантной культуры. По мнению специалистов, на юге России этнические конфликты постоянно возобновляются, потому что мирные переговоры и соглашения между этническими элитами не решают проблему этноцентризма как основного источника нетерпимости. В такой ситуации особое значение приобретает воспитательный фактор, использование возможностей образовательных учреждений разного уровня.
Для полиэтнических сообществ весьма важным является вопрос о факторах формирования культуры толерантности. При этом одни исследователи полагают, что главным фактором, определяющим степень толерантности во взаимоотношениях индивидов, социальных групп и этнических общностей, выступает «удовлетворенность большинства уровнем и качеством жизни, устойчивостью условий своего существования». Другие ученые считают, что культура толерантности обретает бытие только через конкретных своих носителей. Чем больше людей придерживаются стандартов взаимоуважения и терпимости и чем серьезнее роль, которую эти люди играют в обществе, тем выше социальное влияние толерантности на весь социум. Особенность российской толерантности состоит, по мнению Л.М. Романенко, в том, что она раскалывается на две крайности, одна из которых актуализируется в агрессивных управленческих технологиях субъектов власти и бизнеса, а другая - в уравновешивающих эту агрессивность пассивности и безучастности остальных слоев общества [4, с. 179-180].
Как отмечает А.Г. Асмолов, куратор государственной программы по воспитанию толерантности, русские - нация нетерпимых людей, и это качество надо преодолевать, воспитывая следующее поколение в духе взаимной любви. Страна стоит перед выбором: либо мы научимся понимать иных людей, либо мы не справимся с национальным разнообразием [12]. Поэтому особую роль приобретает образование как один из факторов, позволяющих формировать в сознании людей научное мировоззрение, которое в основе своей опирается на признание общечеловеческих ценностей и по сути отрицает конфликты в любой форме.
По мнению исследователей из Северной Осетии З.К. Каргиевой, Т.П. Монако и И.М. Бестаевой, одной из причин существования длительных конфликтных ситуаций в постсоветском пространстве, в частности в Южном федеральном округе, является ослабление образовательной функции государства. Сознание людей не было готово к тем изменениям, которые происходили в экономической и политической жизни страны. Поэтому образование призвано восполнить имеющийся пробел в умах, подготовить граждан к жизни в новых условиях [13, с. 325].
Воспитание культуры мира должно стать основным стратегическим ориентиром политики в области модернизации российского образования. Для этого
необходимо использовать весь накопленный воспитательный потенциал, обеспечить преемственность между поколениями-носителями социально-культурных ценностей на основе общественного согласия, с учетом самобытности разных народов и межкультурного диалога. Концепция воспитания должна ориентировать на реализацию модели развивающейся личности, уважающей родную культуру и культуру других народов, и не претендующей на собственную исключительность. Как считает А.Ю. Белогуров, в решении поставленных временем задач особое внимание следует обратить на развитие института социальных педагогов в России, способных реализовать сложные воспитательные задачи. Необходимо по-новому взглянуть на роль социальных работников и социальных педагогов, вопросы их подготовки и деятельности [13, с. 329-331].
Воспитание культуры мира должно строиться на основе реализации концепции поликультурного образования, что предполагает рассматривать национальную культуру в контексте российской и мировой культуры, в сравнении с образцами других культур; всемерно прививать учащимся идею многообразия культур и их права на существование; показывать взаимное обогащение культур и развивать мысль о едином культурном мировом пространстве, особо выделять в каждой культуре общечеловеческие ценности; эффективно использовать традиции сосуществования разных народов в рамках единого российского государства и весь имеющийся положительный опыт.
Наряду с воспитательными и образовательными мероприятиями для снижения напряженности в южном регионе следует также использовать накопленный учеными потенциал. В связи с этим особое значение приобретает изучение факторов конфликтогенности на территории ЮФО. Научное исследование этих факторов поможет лучше понять происходящее и заложить теоретическую основу для разработки наиболее эффективного варианта региональной политики на юге России, отсутствие которого в настоящее время многими экспертами рассматривается в качестве серьезного препятствия на пути согласия и стабильности. В изучении конфликтогенных факторов на юге России уже проделана определенная работа, и научное сообщество готово внести свой вклад в решение обозначенных выше проблем [14].
Таким образом, в условиях переходного периода в России, когда приходится одновременно решать разные по сложности и направленности задачи, этнопо-литические проблемы имеют большое значение. Их недооценка может привести к общей дестабилизации положения в стране и к неудаче курса на модернизацию в целом. Поэтому в ходе осуществляющихся в России преобразований требуется обязательно уделять внимание этнополитическим факторам и проводить в различных регионах политику, учитывающую их эт-ноконфессиональную специфику.
Литература
1. Завтра лучше, чем вчера? (за «круглым столом» журнала) // Мир перемен. 2005. № 1. С. 52.
2. Цит. по: Богомолов О. Нобелевский лауреат о российских реформах // Мир перемен. 2004. № 1. С. 190.
3. Аклаев А.Р. Этнополитическая конфликтология. Анализ и менеджмент. М., 2005. С. 189.
4. Романенко Л.М. Лики российской толерантности // Политические исследования. 2002. № 6.
5. http://www.tolerance.ru/rez_et2.htm
6. Поиск. 2005. 27 мая.
7. Лубский А.В. Конфликтогенные факторы на юге России: Методология исследования и социальные реалии. Ростов н/Д 2005. С. 6-7; Кислицын С.А. Формирование гражданского общества в условиях российской демократической реформации. Ростов н/Д, 2005. С. 245-246.
Межрегиональный институт общественных наук
8. Чугров С. О региональной фрагментации российского политического сознания // Мировая экономика и международные отношения. 1998. № 1. С. 40.
9. Ачкасов В.А. Этнополитология. СПб., 2005.
10. См.: Кислицын С.А., Кукса В.П. Государственное регулирование вынужденной миграции на Северном Кавказе // Южнороссийское обозрение. Вып. 8. Ростов н/Д, 2002.
11. Петрова С.В. Гражданская культура юга России в условиях демократических реформ. Сочи, 2004. С. 87-97.
12. http://radiomayak.ru/schedules/3503/10134.html
13. Конфликты на Северном Кавказе и пути их разрешения: Материалы междунар. круглого стола. Ростов н/Д, 2003.
14. См.: Коновалов В.Н., Лубский А.В. В поле зрения ростовских ученых - этнополитические процессы на юге России // Политология в российских регионах. 1991 - 2001: Сб. материалов. М., 2001.
21 июня 2006 г
