CC BY
37
3. Корнетов, Г. Б. Цивилизованный подход к изучению всемирного историко-педагогического процесса / Г. Б. Корнетов. - М.: РАО, 1994. - 265 с.
4. Модоров, Н. С. Алтайская духовная миссия и ее место в системе официальной политики / Н. С. Модоров И История Горного Алтая. Горный Алтай в досоветский период. - Горно-Алтайск, 1995. - Ч. I. - С. 62 - 89.
5. Потапов, Л. П. Очерки по истории алтайцев / Л. П. Потапов. - М.; Л.: Изд-воАН СССР, 1953 - 444 с.
УДК 39
Э. В. Екеева
ЭТНОПЕДАГОГИЧЕСКАЯ АНТРОПОНИМИЯ КАК ЭЛЕМЕНТ ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЫ ВОСПИТАНИЯ АЛТАЙЦЕВ
Великим творением народов является культура воспитания, имеющая разные формы и состоящая из множества компонентов и элементов. Уникальным элементом народной культуры воспитания, на наш взгляд, является антропонимия - совокупность личных имен, прозвищ, фамилий. У каждого народа существует своя система имен. Выбор имени происходит в разное время и по-разному. Чаще всего имена давались в первые дни после рождения ребенка. Обычно они были связаны с физическими особенностями и первыми признаками поведения новорожденного: Карабаш - черноголовый, Сарыбаш - белокурый, Сары-Уул - светлый мальчик, Борозок - сероватый, Арык - тощий, худой, Кичинек - маленький, Майлу - жирный, Каракыс - смуглая девочка, Эртечи - ранний, Уйкучы - сонливый, Ыйлак - плаксивый.
Имени ребенка придавалось большое символическое значение. Так, одни народы посредством имени прививали детям качества прочных металлов: Темир, Махул - железный (алт., авар.), Болот, Болд, Чарон -стальной (алт., монг., авар.), Тыпган - камень (кет.). Другие хотели, чтобы мальчики стали величественными, как горы (Дагьлар - лезг.), быстрыми и сильными как лев (Арслан и Каплан - кум.) и рысь (Шюлюзин - алт.). Мальчику (мужчине) желали, чтобы он вырос:
- бесстрашным, смелым: Дьалтанбас - храбрый (алт.), Такэ - мужество (япон.), Зоригт - отважный (монг.), Кезер - воин (алт.), Айабас - небоязливый (алт.);
- сильным, выносливым и волевым: Баадай — крепыш (алт.), Батор - богатырь (монг.), Балбан - силач, Бат - крепкий (алт.), Ийделю
- выносливый (алт.);
- ловким, искусным: Бушулдай - быстрый, проворный, Эпчил - искусный, Сюмелю - ловкий (алт.), Асим - большой мастер (иран.);
- справедливым и честным: Ак-Санаа - честный, Чындык - справедливый (алт.), Масаси - честный (япон.);
- добрым и щедрым: Дьымжай - добрый, Арбын - щедрый; друг (алт.), Чайболсан - добрый (монг.);
- человеколюбивым и гуманным: Дьалакай - гуманный (алт );
- совершенным и чистоплотным: Ару, Арунай, Чекчил - чистый (алт.), Тоси - талантливый (япон.);
- уважаемым и почтенным: Кюндюлей - уважаемый, Быйанду - благодетельный (алт.), Цеденбал - величие слова (монг.);
- великим, славным и известным: Дьарлу - известный, Улужай - великий (алт.), Чингис - великий (монг.);
- умным и мудрым: Тюжюмет - разумный, Сагыш - ум, Иши - мудрый (монг.), Ануш - ум (кет.);
- достойным своего народа, родины: Алтай, Эрдьине - драгоценный, Баркы - наследие (алт.).
Так народы создавали образ совершенного мужчины.
Образу совершенной женщины соответствовали такие характеристики, как:
- она умна: Епистемия -ум (лат.); - яркая как звезда: Дьылдыс (алт.), Зухра (башк.), Шолпан (каз.), Чулпан (тат.);
- красивая как цветок: Чечек, Чейне (алт.), Айгуль (казах.);
- нежная как шелк: Торко Чачак - шелковая кисточка (алт.), Сол-даан - шелковая трава (кет.);
- стройна как береза, газель: Кайынаш (алт.), Газель (перс.);
- певучая как соловей: Тоорчык (алт.) и т. д.
Имени ребенка придавалось большое значение. Получить право наречь ребенка означало удостоиться высокой чести. Например, у калмыков к новорожденному подходили бабушка и дедушка, которые говорили ему в правое ухо следующие слова: «По божьей милости с этого дня ты именуешься так-то». Это повторялось три раза. С рождением ребенка и его наречением связана обрядовая культура народов. Например, монголы совершают обряд хухэд угалх найир, когда малыша обмывают бульоном, приготовленным из баранины, и старейшина рода произносит йорол - благопожелание:
Расти, о, младенец, в учении - глубокомысленным, во сне — чутким, в деле - мастером, в речах - мудрым, в жизни - справедливым, на празднествах - заводилой, в бою - богатырем.
После йорола ребенку давали имя.
В алтайской семье рождение ребенка - радостное событие, Высокой чести наречь ребенка удостаивается, например, у кош-агачских теленги-тов женщина, принявшая роды (кин эне). У других этнотерриториальных групп алтайцев имя ребенку давали родители, родственники (тай эдье, тай ака), соседи.
Если в дом, где родился ребенок-хакас, заходил пожилой человек, то младенца называли его именем. Мудрый старец вырывал из своей бороды три волоса. Клал их под мышку новорожденного и говорил: «Оставляю тебе свое имя! Живи так же, как я, до старости, будь с такой же большой бородой!».
Обязательным был акт одаривания новорожденного. Например, алтайцы дарили мальчику плеть, нож, пули, ружье, коня, а девочке - сережки, кольца, пуговицы, бисер, посуду, раковины каури. В подарки вкладывался особый смысл. Ложку дарили, чтобы аппетит у ребенка был всегда хорошим, чтобы любил поесть, чтобы в доме была еда, пулю - чтобы был метким охотником. При дарении ложки девочке высказывались такие благопожелания:
Пусть твой дом будет полон богатства,
Пусть твоя чашка всегда будет полна кече,
Пусть в твой дом люди приходят,
Пусть тебя конь носит,
Пусть народ тебе продуктами помогает.
При дарении мальчику пули желали:
Когда возмужаешь, пусть тебе к лицу будет шелк.
Пусть попадет скатанное железо в марала,
Которого ты встретишь.
Когда у тебя будет много одежды,
Пусть тебе к лицу будет красивый легкий шелк.
Пусть попадает рубленое железо в марала,
Которого ты подкараулишь.
Хакасы, как писал В.Я. Бутанаев, обычно месяца через три проводили именины - пала тойы. До этого ребенка называли младенцем, краснотелым, безгрешным. На именины приглашали повитуху, которая угощала всех чашкой араки, а гости в ответ бросали в казан монету, кольцо, перстень или перламутровые пуговицы. «Это были подарки на зубок, чтобы у малыша зубы быстрее прорезались. Затем, после осушения казана, их привязывали к колыбели или делали браслетик на руку младенца» [1]. На именинах родственники дарили любую домашнюю живность.
Акт одаривания ребенка имел и другой смысл; ребенок должен уважать женщину, принявшую роды у матери (кин эне) и обращаться к ней в вежливой форме - на Вы. Вежливое обращение к старшим является обязательным элементом народного этикета. Вместо имени употребляются слова, обозначающие родственные отношения. Например, в алтайской семье младшие к старшим братьям и сестрам обращаются ака, эдье; к родственникам матери: дьаана, наана - бабушка по матери; тааи эдье - старшая сестра матери, тетушка; таай - дядя по матери; таада, тай-баш, тайдак - дедушка по матери. Аакы, эже, улда - дедушка по отцу, дьаан эдье - сестра отца; аба, акы - старший брат отца, дядя по отцу - так обращаются дети к родственникам отца.
Вместо имен пожилых людей употребляются следующие слова почтительного обращения: акабыс - наш старший брат по роду деда, адайым - мой старший предок по отцу, адый - старшая тетушка по отцу и др. Эти примеры говорят о сохранении культа старших и предков, который направлен на сохранение в памяти поколений правил этикета и связан с традицией единства человека с семьей, родом.
В жизни человека имя выступает как его основная характеристика,
его идентифицирующий признак. Идентификация человека с именем была ярко выражена в сознании людей в прошлом, когда имя являлось неким вечным знаком, оно соединяло его носителя с предками и потомками, т. е. становилось знаком бессмертия человека, рода. Поэтому человек стремился быть достойным как своего имени, так и родового.
Обычно имена были связаны с названиями предметов, которые отражают материальную культуру народа. Известно, что алтайцы - скотоводы и охотники, поэтому мужчин нарекали: Адыс - загон, Койчы - чабан, Айруш - вилы, Анчы - стрелок, Койончы - охотник за зайцами. Сведения о предметах быта и о женском труде отражают такие имена, как Инекчи - коровница, Еленчи - собирательница трав, Талканчы - делающая толокно - талкан, Кумаш - кумач, Чиме - резьба, украшение, насечка. Именами становились, например, названия небесных тел (Чолмон - звезда, Айсур - лунный свет, Айдын - лунный, Айсулу - луноликая, Толунай - полная луна), растений (Чечек - цветок, кандык), животных и птиц (Койон - заяц, Карлагаш - ласточка, Шонкор - сокол).
В именах отражается племенная, родовая и национальная принадлежность, например, в таких мужских именах - Казак-уул, Ойрот, Тебет, Очы, Тодош, Кыдат, Сойон.
Имя (как личное, так и фамильное) выступает и как социальный знак. В дореволюционной России выбор имени зависел от социально-экономического положения его носителя. Например, 3. Б. Мухамедова констатировала: «По нашим материалам, намечается социальная граница между именами представителей простого народа и ханов. Последние чаще всего носят имена хищных зверей и птиц, бывшие в свое время тотемами; крайне редкими являются имена, восходящие к таким мирным явлениям природы, как дождь или пустынный кустарник» [2]. Подобное явление было характерно и для алтайского социума.
В дореволюционной России наблюдалась строгая градация вельможных и крепостных имен. Дети знатных родителей именовались Екатериной, Елизаветой, Александром, Петром, а дети крестьян - Феклой, Матреной, Ванькой, Гришкой. Унизительная форма имени (клички) оставалась до XIX в. Следует отметить, что переход в иной социальный статус сопровождался сменой имени. Так, девица Мария Хлопова, взятая на царский двор в качестве невесты для Михаила Федоровича, была переименована в Анастасию; когда же брак не состоялся, она снова стала Марией. Девичьим именем Софьи Палеолог-жены Иоанна III - было Зоя; Софьей же она стала называться, лишь выйдя замуж за Иоанна [3].
Таким образом, имена являются уникальным памятником истории и культуры народа. Они отражают его представления, знания и опыт. Народ посредством имен стремился реализовать свои желания физического, нравственного, умственного, эстетического, религиозного воспитания детей. Следовательно, имена обладают огромным воспитательным потенциалом, оказывающим влияние на формирование у молодого поколения потребности в усвоении этнокультурных традиций и приобщении к духовному миру своего народа.
Литература
1. Бутанаев, В. Я. Традиционная культура и быт хакасов: пособие для учителей / В. Я. Бутанаев. - Абакан, 1996. - С. 139.
2. Ономастика Востока. - М., 1980. - С. 17.
3. Успенский, Б. А. Избранные труды. Язык и культура / Б. А. Успенский. - М., 1994. - Т. 2. - С. 151.
УДК 39
О. А. Гончарова
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ЧЕЛОВЕКЕ И ЗДОРОВЬЕ В СИСТЕМЕ ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЫ АЛТАЙЦЕВ
Современные этносоциальные проблемы во многом связаны с потерей традиций и отказом от векового опыта, в частности, опыта по сохранению здоровья этноса. Известно, что отношение к здоровью человека в традиционной культуре напрямую зависело от комплекса религиозных верований и обрядов - от воли духов и божеств. В современной литературе довольно подробно описаны представления алтайцев о главных составляющих понятия здоровья - о человеке, жизни, душе, рождении и смерти. По мнению авторов монографии «Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири», в мировоззрении тюрков человек отражен неполно, противоречиво: с одной стороны, он представлен как член общества, существо рядовое, с другой - признается тождество человека и мира во всех проявлениях последнего [14, с. 3-8].
В мифологической традиции человек, сотворенный в изначальные времена, был «сделан» из «природных материалов». Алтайский миф так раскрывает идею появления человека: «Кроме Эрлика и Мангды-шире Уль-гень сотворил множество других слуг себе, поселенных в других мирах. В нашем мире, на нашей планете, он сотворил вдруг 7 человек мужского пола и столько же деревьев. Кости человека сделаны из камыша, а тело из глины. Устроив остов человека, Ульгень дунул в уши и нос, и тогда человек стал живым и разумным. Когда он дунул в уши, тогда душа вошла, когда дунул в нос - ум вошел» [14, с. 15-29].
По мнению А. М. Сагалаева, который реконструировал на основе этнографических, фольклорных и археологических материалов картину мира у урало-алтайских народов, трактовка «жизни» у них отличается двойственностью: жизнь как процесс движения во времени и пространстве, и жизнь человека как движение, имеющее протяженность. Но это не есть движение равномерное, по прямой линии. Жизнь осознается как последовательная смена человеком очевидного ряда социальных ролей: младенец, ребенок, юноша, взрослый, старик. Первая и последняя позиции сближаются как наиболее близкие к «входу» и «выходу». Мировоззрение стремится «замкнуть» круг бытия, а ребенок и старик оказываются пугающе близко: их разделяет только смерть [10, с. 97-139].
