CC BY
149
14. 1 I 2"!4
УДК 101.1:316 © С.М. Соколов
ЭТНОЛОГИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ЕВРАЗИЙСТВА*
*Статья подготовлена в рамках проекта РНФ № 14-18-02006
В статье рассматриваются основные положения этнологической концепции классического евразийства, важные для понимания самобытности России как евразийской цивилизации. Выделен комплексный подход лидеров евразийства к обоснованию вопросов этнической истории русского народа. В частности, анализируются идеи П.Н. Савицкого, Н.С. Трубецкого и Г.В. Вернадского, которые акцентировали внимание на восточных корнях русского этноса и евразийской культуры, исходя из истории не только собственно русского народа, но и восточных славян.
Ключевые слова: евразийство, евразийский культурно-исторический (цивилизационный) тип, суперэтнос.
S.M. Sokolov
ETHNOLOGICAL CONCEPTION OF EURASIANISM
The article discusses the main statements of ethnological conception of classical Eurasianism, important for understanding the identity of Russia as a Eurasian civilization. The complex approach of the Eurasianism leaders to justification of the issues of ethnic history of the Russian people has been highlighted. In particular the ideas of P.N. Savitsky, N.S. Trubetskoy and G. V. Vernadsky are analyzed; they focused on the Eastern roots of the Russian ethnicity and Eurasian culture based on the history of not only of the Russian people, but of the Eastern Slavs as well.
Keywords: Eurasianism, Eurasian cultural-historical (civilizational) type, superethnos.
В гуманитарном дискурсе, особенно западной науки, с конца XIX в. началась разработка этнологической проблематики. Пионерами в области российской этнологии можно считать лидеров классического евразийства 1920-х гг. -Н.С. Трубецкого, П.Н. Савицкого, Г.В. Вернадского, Н.Н. Алексеева и «последнего евразийца» Л.Н. Гумилева. Именно они первыми стали широко употреблять данный термин.
Доктрина классического евразийства включала в себя различные области знания: историю, философию, философию культуры, культурологию, лингвистику, этнопсихологию, правоведение, географию, экономику, политологию, геополитику. Это обусловило значимость этнологического обоснования самобытности России как евразийской цивилизации. Лидеры евразийства развили идею Н.Я. Данилевского, считавшего, что цивилизация - это определенный культурно-исторический тип культуры, с присущими ему характерными чертами. Как писал Савицкий: «Ряд культурно-исторических типов, намеченный Данилевским, продолжим евразийским культурно-историческим типом. И в этом продолжении опремся, между прочим, на то, что евразийскому типу отвечает точно определимое, своеобразное "месторазвитие"». Отмечая, что философы истории и этнологи нередко говорят о «выборе» определенным народом среды местожительства, Савицкий подчеркивал, что необходимо умение сразу смотреть на социально-историческую среду и на занятую ею терри-
торию [5, с. 291]. Понятие «Евразия» требовало анализа и выявления внутреннего содержания евразийской природы России, корни которой «в вековых соприкосновениях и культурных слияниях народов различнейших рас» [5, с. 295].
Исследователи исходили из того, что Евразия - это еще не проявивший себя «континент в себе», «континент-океан», вполне сопоставимый с Европой, а по некоторым параметрам даже превосходящий ее, например, по духовности и по полиэтничности, которую впоследствии Гумилев назовет суперэтничностью. Под суперэтносом (в прямом значении «супер» - над) принято понимать совокупность племен, родов, народов-этносов или же наднациональную стадию развития народов, а также особое состояние национального развития. В России на основе исторически сложившейся полиэтнической семьи народов различных национальностей возник российский суперэтнос, включающий в себя русский суперэтнос.
Термину «суперэтнос», у евразийцев соответствовали в качестве синонимов понятия «этнологическая личность», «симфоническая личность», «соборная личность», «многонародная личность», «многочеловеческая личность», «единая культурная личность». Так, например, Алексеев, говорил о том, что «евразийское государство-мир представляет собою еще образование многоплеменное и многонациональное, и к множеству евразийских народов приложимо выражение «наднациональное целое на националь-
С.М. Соколов. Этнологическая концепция евразийства
ных основах». «Наднациональность» подобного политического образования есть иное выражение для обозначения принадлежности всех евразийских народов к единой культурной личности» [1, с. 130].
Основное внимание в этнологической концепции евразийцев уделялось русскому суперэтносу. Как известно, сохраняется неоднозначное отношение к данному понятию. В связи с этим представляет интерес мнение Г.А. Югая: «понятие русского суперэтноса имеет право на существование, потому что этногенез никогда не бывает моноэтничным. Как минимум, он состоит из двух и более этносов. Например, в России он сложился из русов, скифов и варягов» [8, с. 130]. Самобытная сущность России, «русского сфинкса», как евразийского культурно-исторического типа, в работах евразийцев связывалась с его восточными корнями, что выразилось в идее Трубецкого, Савицкого и Вернадского о синтетической природе русских.
Так, в работе «О туранском элементе в русской культуре», которая была неоднозначно воспринята научным сообществом, Трубецкой подчеркивал, что «сопряжение восточного славянства с туранством есть основной факт русской истории», что «если трудно найти велико-русса, в жилах которого так или иначе не текла бы и туранская кровь, то совершенно ясно, что для правильного национального самопознания нам русским необходимо учитывать наличность в нас туранского элемента, необходимо изучать наших туранских братьев» [6, с. 130]. Под ту-ранскими народами (в широком смысле, как они сами указывали) евразийцы понимали угро-финнов, самоедов (сохранившихся в Архангельской губернии и северо-западной Сибири), тюрков (татары, балкарцы, башкиры, киргизы, туркмены, алтайцы, якуты и др.), монголов (в пределах России - буряты, калмыки), маньчжур (кроме собственно маньчжуров, гольды и тунгусы - эвенки). Главным ранним «туранским элементом» они считали тюркский.
Вернадский в большом исследовании «Киевская Русь», рассматривая взаимоотношения Киевской Руси и Востока, отмечал, что «для русских было намного проще иметь контакты с половцами, поскольку язычники были меньше привязаны к своей религии, нежели мусульмане, и не возражали против принятия христианства, если в этом была необходимость, в особенности это касалось женщин. Вследствие этого смешанные браки между русскими князьями и половецкими княжнами были частыми. Среди князей, которые заключали подобные альянсы, были такие выдающиеся правители как Святополк
II и Владимир II Киевские, Олег Черниговский, Юрий I Суздальский и Киевский, Ярослав Суздальский и Мстислав Храбрый» [2, с. 385].
Евразийцы много писали о том, что Восток врос в само тело России, он стал одним из неотъемлемых слагаемых русского духовного и этнического типа. Трубецкой считал, что наклонность к созерцательности и приверженность к обряду «чужды другим православным славянам и скорее связывают Россию с неправославным Востоком. Удаль, ценимая русским народом в его героях, есть добродетель чисто степная, понятная тюркам, но непонятная ни романогерманцам, ни славянам» [6, с. 133]. В одной из своих статей («Поворот к Востоку») Савицкий подчеркивал: «Много ли найдется на Руси людей, в чьих жилах не течет хазарской или половецкой, татарской или башкирской, мордовской или чувашской крови? Многие ли из русских всецело чужды печати восточного духа: его мистики, его любви к созерцанию, наконец, его созерцательной лени?» [5, с. 136]. Отвечая на антивосточную критику оппонентов, связанную с указанием на то, что евразийцы отказываются от своей славянской крови, Савицкий обращал внимание: «русские евразийцы отнюдь не отказываются от своего славянского происхождения; они изучали и будут изучать «общеславянский элемент в русской культуре». Но они считали бы постыдным отрекаться и от своих туранских предков, а о том, что такие предки есть, свидетельствует хотя бы многочисленность русских семей татарского происхождения» [5, с. 184].
Следует сказать, что вопросы, поднятые евразийцами в свое время стали важными для сибирского областничества, и нашли свое отражение в трудах А.П. Щапова, который писал: «Когда мы говорим «история великорусского народа», то у нас, прежде всего, рождается вопрос: да будет ли то история великорусского народа, когда обозревая полный цикл фактов ее исторической жизни, мы то и дело будем встречаться на площади русской земли с многочисленными разнообразными племенами финскими и турко-татарскими, которые доселе еще населяют целые области и сплошными массами пестреют среди русского народонаселения?». Щапов подчеркивал, что «когда мы говорим: дух, характер, миросозерцание, идея русского или великорусского народа, то невольно представляется другой вопрос: да есть ли, образовался ли единый, цельный тип великорусской народности, чтобы можно было об ней составить единичную, цельную, возможно полную и отчетливую ясную идею? Чистая ли славянская
14. 1 I 2"!4
кровь течет в жилах великорусского народа? Не составляет ли он амальгаму или органическое порождение различных народных элементов?» [7, с. 15]. Из рассуждений видно, что один из крупнейших сибирских историков-публицистов 60-70-х гг. XIX в. выдвинул задачу изучения этногенеза русских в рамках истории Евразии.
Савицкий, Трубецкой, Вернадский пошли дальше, отдавая предпочтение восточным корням русского этноса и евразийской культуры, исходя из истории не только собственно русского народа, но и восточных славян. Как известно, хронологический счет официальной истории русской культуры ведется с крещения Руси в Х в., в результате чего, по мнению евразийцев, многовековой языческо-евразийский период истории Руси выпал из нее. Между тем, с языче-ско-полиэтнического периода начинается и суперэтническая история Руси, с VII в. - скифского периода. Русь изначально была евразийско-полиэтническим суперэтносом.
Имеется специальный доклад Савицкого «Русские среди народов Евразии (методологическое введение в проблему)», прочитанный в 1934 г. на съезде историков в Варшаве, в котором рассматривались вопросы этногенеза восточных славян. В нем Савицкий разграничивает европейское славянство и восточных славян, которые в своем историческом развитии «соприкоснулись с народами финно-угорского, турецкого, монгольского и маньчжурского корня (а также с палеоазиатами)», что обусловило особенности «общекультурного облика» евразийских славян. Исследователь отмечал: «Задача заключается в том, чтобы определить в какой мере отдельные своеобразные (в отношении остального славянства) особенности русского племени определились его восточными связями» [5, с. 196]. Интересно указание на то, что «по целому ряду вопросов русская народная культура примыкает именно к востоку», так что граница «востока» и «запада» иной раз проходит именно между русскими и славянами, южные славяне иногда сходятся с русскими не потому, что те и другие - славяне, а потому, что те и другие испытали сильное тюркское влияние.
Утверждение евразийцев о том, что основу русской нации, принадлежащей к особому культурно-историческому миру, составляет евразийское славянство, позволило по-новому посмотреть на киевские истоки русской истории, этнографии, фольклора. Отмечая в докладе значимость возникающей науки, истории Евразии, Савицкий указывал на книгу Вернадского «Опыт истории Евразии», в которой, говоря о
том, что вся история Византийского царства была связана и со степным Востоком, Вернадский подчеркивает: «Теми же отношениями окрашены ранние века русской истории, ее "домонгольский период" - Киевская Русь». В результате «русская цивилизация и культура постепенно пропитывались началами, с одной стороны, византийской (то есть греко-восточной) цивилизации и культуры степных кочевников, перенимая от них одежду и оружие, песнь и сказку, воинский строй и образ мыслей» [2, с. 384]. Один из ранних евразийцев Г.В. Флоровский, позже отошедший от евразийства, развивая идею о культурно-исторической равноценности народов и утверждая, что Россия есть в высшей степени сложная историческая формация, указывал: «Не трудно различить в русском быте разнородные слои - варяжский, византийский, славянский, татарский, финский, польский, московский, "санкт-петербургский" и прочие, и не трудно возвести эти осадочные образования к определенным причинно-действиям» [4, с. 35].
Достижением евразийского обоснования «ту-ранского элемента» в этнической истории русских явилось то, что оно представляло собой синтез истории, этнографии, культурологии, географии. Особый интерес представляет обращение евразийцев к рассмотрению типологических и контактных взаимосвязей восточных славян и «туранских народов» в области литературы и искусства. В своих исследованиях они большое внимание уделяли восточным истокам, которые обнаруживаются в древнерусских литературных произведениях разных жанров (сказаниях, хождениях и др.), как, например: «Повесть временных лет», «Слово о законе и благодати», «Хождение за три моря» Афанасия Никитина.
Известно, что в свое время такие крупнейшие филологи, как А. Веселовский, Ф. Буслаев, А. Афанасьев писали о внутренней близости восточных мифов, легенд, сюжетов. Эти и другие ученые обращали внимание на то, что восточный колорит всегда сопровождал русскую культуру, литературу, музыку, устное народное творчество. Вернадский, рассматривая быт и народную культуру Киевской Руси, обращал внимание на то, что тюркские образцы также ясно выявляются в русском фольклоре, как в былинах, так и в волшебных сказках и поразительное сходство в строе гаммы русской народной песни с песнями некоторых тюркских племен. Он, в частности указывал: «Некоторые древнерусские песни сложены в так называемом пентатонном звукоряде, за самый короткий ин-
А.Е. Беляев. Политическое своеобразие самодержавия в публицистике И.Л. Солоневича и русских консерваторов конца XIX - первой половины XX в.
тервал в котором принят "тон" или "полный интервал". Как заметил князь Н.С. Трубецкой, подобный звукоряд встречается в народной музыке тюркских племен бассейнов Волги и Камы -башкир, сибирских татар, тюрков Центральной Азии, а также у аборигенов Сиама, Бирмы и Индокитая. В этом смысле музыку, по крайней мере, одной группы древнерусских народных песен, можно назвать скорее евразийской, чем европейской. На Украине пентатонный звукоряд обнаруживается только в небольшом количестве очень древних песен, среди других славян его использование еще более редко» [2, с. 274].
Евразийская концепция этногенеза русских, основанная на том, что в образовании русской нации большую роль сыграли, прежде всего, тюркские и угро-финские племена, населявшие единое с восточными славянами «месторазви-тие» и постоянно взаимодействовавшие с ними, не могла быть воспринята однозначно. Так, бывший соратник, Флоровский писал: «О родстве с Азией, и кровном и духовном, евразийцы говорят всегда с подъемом и даже упоением, и в этом подъеме тонут и русские, и православные черты» [3, с. 376]. Еще более резко высказался известный русский мыслитель И.А. Ильин: «Нет, русскую самобытность нельзя создать на путях татаризации русского духа. Самая мысль эта есть больной и оригинальничающий выверт» [3, с. 353]. Оппоненты не принимали во внимание тот факт, что евразийцы не раз отмечали -русская народность и русская культура, посто-
янно видоизменяясь, сохраняли все-таки основные черты. Они призывали: «Мы должны осознать себя евразийцами, чтобы осознать себя русскими» [5, с. 40]. Этнологическую концепцию евразийцев можно считать одной из ключевых при обосновании евразийского культурно-исторического (цивилизационного) типа.
Литература
1. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. - М.: Аграф, 1999.
2. Вернадский Г.В. Киевская Русь. - Тверь: Леан; Москва: Аграф, 2000.
3. Мир России - Евразия: антология / сост. Л.И. Новикова, И.Н. Сиземская. - М.: Высшая школа, 1995.
4. Россия между Европой и Азией. Антология. - М.: Наука, 1993.
5. Савицкий П.Н. Континент Евразия. - М.: Аграф, 1997.
6. Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. - М.: Аграф, 1999.
7. Щапов А.П. Неизданные сочинения. - Казань, 1926.
8. Югай Г.А. Общность народов Евразии - арьев и суперэтносов как национальная идея: Россия и Корея. - М.: Беловодье, 2003.
Соколов Сергей Макарович, кандидат философских наук, доцент кафедры философии Института устойчивого развития Восточно-Сибирского государственного университета технологий и управления, г. Улан-Удэ, e-mail: [email protected] Sokolov Sergey Makarovich, candidate of philosophical sciences, associate professor, department of philosophy, Institute for Sustainable Development, East-Siberian State University of Technology and Management, Ulan-Ude, e-mail: [email protected]
УДК 101.1:316 © А.Е. Беляев
ПОЛИТИЧЕСКОЕ СВОЕОБРАЗИЕ САМОДЕРЖАВИЯ В ПУБЛИЦИСТИКЕ И.Л. СОЛОНЕВИЧА И РУССКИХ КОНСЕРВАТОРОВ КОНЦА XIX - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XX в.
В статье раскрывается осмысление феномена русского самодержавия в политической публицистике известного деятеля русской эмиграции И.Л. Солоневича, а также в его итоговом труде «Народная Монархия». Основное внимание автор акцентирует на самобытности русского самодержавия, построенного на глубоком моральном принципе легитимизма, в отличие от византийской традиции, где сила порождала право и власть, а также принципиально несхожести самодержавия с западноевропейским абсолютизмом.
Ключевые слова: монархия, самодержавие, республика, диктатура, власть, президент, русский народ.
A.E. Belyaev
POLITICAL SPECIFICITY OF AUTOCRACY IN JOURNALISM OF I.L. SOLONEVICH AND RUSSIAN CONSERVATIVES OF THE LATE XIX - FIRST HALF OF XX CENTURIES
The article reveals the understanding of the phenomenon of the Russian autocracy in political journalism of the famous figure of the Russian emigration I.L. Solonevich, and also in his final work «The national monarchy». The author focuses the main attention on the identity of the Russian autocracy, built on a deep moral principle of legitimism, in contrast to the Byzantine tradition, in which power generated right and authority, and also on the fundamental differentiation of autocracy and Western European absolutism.
Keywords: monarchy, autocracy, republic, dictatorship, power, President, the Russian people.
