CC BY
99
ЭТНОКУЛЬТУРНЫЕ ПАРАЛЛЕЛИ И СВЯЗИ КЫПЧАКОВ
С ВОСТОЧНОЙ СИБИРЬЮ
Кыпчаки, Восточная Сибирь, археология, материальная культура, погребальный обряд, этнонимы.
Возможность проникновения кыпчаков в Восточную Сибирь и участие их в этногенезе саха и бурятов доказываются в последних научных публикациях А.И. Гоголева, Б.Б. Дашибалова и B.C. Николаева. Дискуссионными считаются время появления кыпчаков на территории Восточной Сибири и их значение в этногенезе Саха. В археологии имеются сведения о присутствии кыпчаков на территории Забайкалья и даже Прибайкалья. Если ранее находки погребений с конем связывали с переселениями кыпчакских воинов, подчинявшихся монголам, то в последнее время появились данные, говорящие о пребывании кыпчаков на территориии Байкальского региона в XII—XIV вв. Этот период совпадает с периодом возвышения союза кыпчакских племен в западных степях. Высказывались предположения о принадлежности к культуре кыпчаков погребений по обряду одиночной ингума-ции на Среднем Енисее и захоронений со шкурой коня в Монголии и Забайкалье [Кызласов, 1980, с. 90-91].
Однако погребения с конем встречаются на территории Прибайкалья и Забайкалья с датировкой XII—XIV вв. По словам Б.Б. Дашибалова, обычай установки в надмогильной насыпи вертикально стоящего камня является характерным для могил саянтуйской культуры [Дашибалов, 2007, с. 125]. B.C. Николаев выделяет усть-талькинскую археологическую культу!)у Южного Приангарья XII—XIV вв., для которой характерны погребения с конями. По его мнению, усть-талькинцы происходили из кимако-кыпчакских племен. Он связывает их с этническими предками саха. По сведениям письменных источников, эта культура могла принадлежать племени туматов, прикочевавшему с территории Тувы [Николаев, 2004].
Далее кыпчакские элементы обнаруживаются в этнической культуре народа саха. А.И. Гоголев в западной ориентации, характерной для якутских погребений с конем, усматривает опосредствованное воздействие кыпчакской среды. Во всяком случае, известно, что в XII—XIII вв. под влиянием печенежско-торческого обряда, как отмечалось выше, половцы (кипчаки) стали придерживаться западной ориентации при погребении умерших людей. С левой стороны в отдельной яме или вместе с покойником обнаруживается захоронение остова коня головой на запад, иногда на приступке, рядом с ямой, перекрытой деревянными плахами [Гоголев, 1993]. В память умершего якуты вырезали из дерева человеческое изображение, оставляли ему куски пищи и мазали рот маслом [Цит по: Дашибалов, 2007, с. 124]. Интересны также попытки сопоставления стилистики якутских женских фигурок из кости с иконографией половецких «баб» юга России [Цит по: Дашибалов, 2007, с. 125].
В традиционной одежде тоже встречаются якутско-половецкие этнические параллели. Например, у сякутских наездников-скотоводов в старину бытовала ныне совершенно забытая одежда-набедренник (бэлэпчи), имеющаяся и у западных бурят (бэлэбши), генетически и этимологически связанная с киргизским «бэльдэм-чи». В последнее время появились сведения, что найден исторический прототип
киргизско-казахской белдемчи. Это распашная юбка средневековых половцев европейских степей [Лобачева, 1997, с. 85]. Каменные «бабы» кыпчаков-половцев изображены в древних головных уборах — островерхой круглой шапочке в виде высокой тюбетейки. Утверждается, что старинная якутская шапка, образующая в верхней части купол типа шатра (так называемая шапка-ермолка), восходит в своих истоках к ней [Гаврильева, 1998, с. 19—20]. Необходимо отметить, что данный головной убор опять повторяет купол шатра.
Интересно сравнение пищевого режима. У кыпчаков не последнее место в пищевом рационе имела конина, причем мясо нежеребившейся кобылы считалось лучшей пищей, пиршественным блюдом, а кумыс был приятнейшим и любимым напитком кочевников [Ахинжанов, 1989, с. 237]. У саха также конское мясо, жир, потроха считались самым лакомым блюдом, а кобылий кумыс — самым отменным напитком [Серошевский, 1993, с. 258].
Определенное сходство обнаруживается в почитании солнца и в основанном на этом культе. Кыпчаки и их потомки уже в ранней своей истории развили этот культ, и обряды их во многом сходны с якутскими обычаями. Известно о том, что кыпчаки почитали солнце на восходе и у них был обычай обращать свои статуи лицом на восток [Ахинжанов, 1989, с. 273]. Для сравнения: у саха существует обряд поднимания чаш в сторону восхода солнца во время ысыаха. По словам С.Е. Ажигали, традиция установки деревянных коновязей сохранялась длительное время у различных народов региона; это типологически весьма близкие между собой коновязи - сэргэ и чакы у бурят, саха и алтайцев и фейфа - у некоторых групп венгров [Ажигали, 2002].
Нам известно о том, что при болезни человека половцы ставили знак над своим домом, чтобы никто не входил — они опасались, чтобы с входящим не явился злой дух или ветер [Карпини Плано Дж. Дель, Рубрук 1997, с. 101]. С этим можно сравнить подобный обычай саха. С момента смерти человека его юрта и все его родственники считались нечистыми. В дом, где жил покойник, никто из посторонних не заходил, и старались не встречаться с его домочадцами [Бравина, 1996, с. 100]. В XIII в. татары (половцы-кыпчаки) для умерших «богачей» строили пирамиды, то есть остроконечные домики [Карпини Плано Дж. Дель, Рубрук, 1997, с. 128]. В этой связи особо следует отметить, что у якутов существовали восьмиугольные надмогильные срубы, причем некоторые имели крышу в виде восьмигранной усеченной пирамиды [Окладников, 1955, с. 190].
Кыпчакский компонент в составе саха связывается с родом Хангалас, отождествляемых с канглы в составе кыпчакских народов. Имя другого якутского рода Мэнэ связывается с кыпчакским словом мэнгу — вечный. Имя рода Байагантай сопоставляется с названием племени байаут в составе монголов. Это племя являлось династийным среди кыпчаков Западного Казахстана в XII в. Байауты в домонгольское время отчасти обитали на территории Южной Бурятии по реке Джиде и отсюда мигрировали в западные степи. Имя сына Эллэя Хатан Хатамаллай сопоставимо с этнонимом и антропонимом котан, встречающимся среди казахов и сибирских татар. От него произошел Хатылинский род, впоследствии ставший Батур ус -ским улусом. Среди кыпчакоязычных народов есть ктани, кытаи, котаны, каракы-таи. Под названием котаны скрываются кидани. Название якутского рода Борогон сопоставимо с борганами — крупным племенным объединением тюрков Северного Кавказа. С этим племенем связан генезис кумыкского народа, иногда их потомками считаются карачаевцы и балкарцы. Есть разные мнения о происхождении борганов. Нам встречались сведения об их именовании как борган-кыпчаков; их название
История
воспроизводится от имени племени баргу, фигурирующего в списке поздних кып-чакских племен.
Вероятно, так называемый кыпчакский комплекс в этнической культуре саха следует связывать с сибирскими татарами, возможно участвовавшими в этногенезе северных тюрков. Так, В.Ф. Ахметова отмечала, что сюжет и мотивы «Эллэйады» имеют многочисленные параллели и аналогии с эпосом «Идиге и Тохтамыш», распространенным среди кыпчакоязычных народов от Алтая до Дуная [Ахметова, 1979, с. 169].
Казахские исследователи Т.А. Инсебаев и Е.З. Кажибеков впервые отметили связь родословной саха и шежере казахского племени аргын. Согласно родословной, предками Омогоя и Эллэя являются Ёксюкю-Мэйэрэм Сюппю-Хорохой — Аргын — Айаал — Ёрёс Кюёл Дьулдьугун — Тюёртюгюл — Хайаран — Омогой, Эллэй. Имена предков саха они сопоставили с родовым делением казахского рода сююн-дук, входившего в состав аргынов: оразкельды-ёрёскюёлдьулдьугун; тортуул и тюёртюгюл, мейрам и мэйэрэм-сюппю [Кажибеков, Инсебаев, 1984, с. 107-108].
Русские исследователи XIX в. выводили предков саха от качинского рода соххы. Однако по преданию, соххы пришли с Иртыша, оторвавшись от орды Кучума. В дополнение к этому можно привести тот факт, что соххы входили в XVII в. в Куба-нов аймак. На основе этого А.И. Гоголев связывает кыпчакский компонент в составе саха с носителями этнонима саха [Гоголев, 1993].
Таким образом, так называемый кыпчакский компонент в якутской этнокультуре, возможно, связан с участием татарского (сибирского) элемента в этногенезе саха, тем более что в якутских фольклорных источниках прародители народа часто выводятся из народа татаар. Отсюда исследователи досоветского периода часто выводили этнические корни саха от татар. На основе сведений из ранних фольклорных источников они в качестве прародины саха часто указывали Тобол и Бара-бинские степи. Однако указание на участие кимако-кыпчакского элемента в этногенезе усть-талькинской археологической культуры XII—XIV вв. свидетельствует о возможности более ранних контактов. Эти этнические параллели можно связать и с участием сибирского (байаутского, курыканского, алатского) компонентов в этногенезе средневековых кыпчаков.
Библиографический список
1. Ажигали С.Е. Архитектура кочевников — феномен истории и культуры Евразии (памятники Арало-Каспийского региона). Алматы: Научно-издательский центр «Еылым», 2002. 654 с.
2. Ахинжанов С.М. Кыпчаки в истории средневекового Казахстана. Алма-Ата: Наука, 1989. 293 с.
3. Ахметова Ф.В. Эпические параллели якутской «Эллэйады» и татарских дастанов // Тезисы докладов к научной конференции «Этногенез и этническая история тюркоязычных народов Сибири». Омск, 1979. С. 168-171.
4. Бравина Р.И. Погребальный обряд якутов: учеб. пособие. Якутск: Изд-во Якут, ун-та, 1996. 230 с.
5. Гаврильева Р.С. Одежда народа саха конца XVII - середины XVIII века. Новосибирск: Наука, Сиб. предприятие РАН. 1998. 144 с.
6. Гоголев А.И. Якуты (Проблемы этногенеза и формирования культуры). Якутск, 1993. 200 с.
7. Дашибалов Б.Б. К археологии кыпчаков: каменные изваяния в средневековых культурах Юго-Восточной Сибири // Каменная скульптура и мелкая пластика древних и
средневековых народов Евразии: сб. науч. тр. / отв. ред. А.А. Тишкин. Барнаул: Азбука, 2007.
8. Кажибеков Е.З., Инсебаев Т.А. Некоторые предварительные результаты сопоставления и анализа названий родоплеменных групп адай и суюндук // Тюркская ономастика. Алма-Ата: Наука, 1984. С. 107-108.
9. Карпини Плано Дж. Дель. История монгалов, Г. де Рубрук. Путешествие в восточные страны. 4-е изд. М.: Мысль, 1997. 460 с.
10. Кызласов И.Л. Кыпчаки и восстания енисейских племен в XIII в. // Советская археология. 1980. № 2. С. 80-93.
11. Лобачева Н.П. К истории среднеазиатского костюма: киргизские белдемчи // Этнографическое обозрение. 1997. № 6.
12. Николаев В.С. Погребальные комплексы кочевников юга Средней Сибири в XII— XIV веках. Усть-Талькинская культура. Владивосток; Иркутск: Изд-во Ин-та географии СО РАН, 2004. 306 с.
13. Окладников А.П. История Якутской АССР. М.; Л.: Наука, 1955. Т. I. 295 с.
14. Савинов Д.Г. Государства и культурогенез на территории Южной Сибири. Кемерово, 1994. 215 с.
15. Серошевский В.Л. Якуты: Опыт этнографического исследования. 2-е изд. М., 1993. 736 с.
