CC BY
41"Культурная жизнь Юга России " М 3 (32), 2009
М. Е. ПОПОВ
ЭТНОКУЛЬТУРНАЯ СПЕЦИФИКА КОНФЛИКТОВ ИДЕНТИЧНОСТЕЙ
В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ
В статье исследуются конфликты идентичностей в сфере региональной безопасности и природа ценностных конфликтов, выявляется специфика региональных этнополитических конфликтов, охвативших Россию и посттрадиционный мир.
Ключевые слова: конфликт идентичностей, кризис идентичности, культурная идентичность, безопасность, этнокультура.
Специфика современных этнополитических противоречий заключается в том, что они протекают на фоне затяжного кризиса культурных идентичностей, охватившего современный мир. Идентификационный кризис современности связан с поиском новых смыслов развития человеческой цивилизации в атмосфере эскалации конфликтов идентичностей. Конфликтная идентичность констатирует осознание консолидации ценностей в ситуации конфликта с «иными» (осознаваемыми в качестве «чужих») ценностными и идеологическими системами.
На Северном Кавказе как стратегически важном макрорегионе России, включенном в противоречивые и взаимообусловленные процессы глобализации и регионализации, деэскалация конфликтов идентичностей становится важнейшей составляющей системы национальной и региональной безопасности. Этнополитическая конкуренция как идеологический фактор конфликтов идентичностей принимает здесь характер конструирования новых культурно-политических пространств, выдвижения альтернативных проектов религиозного фундаментализма, этнонациона-лизма и регионогенеза, строительства конфликтных идентичностей. В этой связи важным становится рассмотрение региональной безопасности Северного Кавказа как полиэтнического макрорегиона России в социокультурном аспекте (в контексте защиты коллективной идентичности), а политики идентичности - в аспекте реализации системы общественной безопасности, поскольку институционализация позитивного идентификационного проекта предопределяет успешное развитие любых социальных систем в новом веке.
В северокавказском регионе угроза дестабилизации социальных институтов вследствие актуализации конфликтов идентичностей напрямую связана с проблемой общественной безопасности, составными частями которой являются национальная и региональная безопасность. Общественная безопасность как защищенность гражданского общества формируется в период
Публикация подготовлена в рамках исследовательского проекта «Конфликтологические сценарии Юга России и обеспечение региональной и национальной: безопасности в сфере межэтнических отношений», реализуемого при поддержке Грантов Президента Российской Федерации. Грант МК-6378.2008.6.
структурных трансформаций, когда в социальной системе происходят амбивалентные процессы конфликта и консолидации макрополитических идентичностей. Способность к консолидации придает коллективной идентичности репродуктивный характер, однако конфликтующие идентичности могут служить основой макрополитических и социальных трансформаций, ведущих к распаду общегосударственной идентичности. Атрибутами конфликтов идентичностей являются иррациональность и субъективность: экзистенциальный опыт конфликтующих сторон формируется субъективно интерпретируемой социальной реальностью и мифологизированным этнополи-тическим контекстом.
Общественную безопасность национального государства в сфере политики идентичности можно определить как защищенность от этнополитических и цивилизационных столкновений коллективной идентичности этнических и социальных групп, транслируемой в виде жизненно важных смыслов и ценностей общества в целом. Региональная безопасность в контексте защиты этнокультурной и гражданской идентичности является базовой частью национальной и общественной безопасности и обусловлена актуализацией на региональном уровне геополитических угроз и вызовов макросоциальной идентичности.
Обеспечение общественной безопасности в этнополитическом и идентификационном пространстве российских регионов и конфликтоген-ного Северного Кавказа - это целерациональная деятельность институтов государства, всего общества и каждого гражданина, направленная на формирование и защиту и российской макросоциальной идентичности, и мультикультурной полиэтничности в условиях конфликтов конкурирующих ценностных проектов. Политика безопасности, направленная на защиту и реализацию коллективной идентичности, т. е. политика макроидентичности, представляет собой систему целенаправленных действий, формирующих на макрополитическом уровне позитивную идентичность россиянина-гражданина как активного и самоопределяющегося социального актора.
Безопасность России в новом веке, устойчивое развитие ее регионов становятся заложниками глобальных опасностей и тенденций, с которыми посттрадиционный мир начал новое тысяче-
№ 3 (32), 2009
"Культурная жизнь Юга России " ^
летие, - конфликтов идентичностей. Последние имеют многофакторную аксиологическую природу, в которой этнополитические и этнорелигиозные идентичности становятся гиперконфликто-ге иными.
Конфликты идентичностей в посттрадиционном плюралистическом мире субстанциально связаны с сопротивлением интеграции развивающихся стран в глобальную систему новых транснациональных сообществ. Международная интеграция в целях безопасности развивающихся государств теряет свою силу в результате конфликтных этнополитических процессов как реакции на возникновение и доминирование транснациональных пространств, а также системных процессов в государствах благоденствия. Безопасность западных посттрадиционных государств базируется на динамичной социокультурной основе - безопасности в сфере идентичности, которая может трансформироваться в результате столкновения ценностей, исчезновения горизонтальной солидарности и кризиса легитимности патерналистской государственности, что на макросоциальном уровне сопровождается возникновением транснациональных и надэтнических идентичностей.
Мотивы участия гражданина и социальных групп в конфликте идентичностей будут во многом влиять на перспективы исхода конфликта; ради удовлетворения своих материальных интересов обычный человек вряд ли станет сознательно рисковать жизнью. Но имеется немало случаев, когда участие людей в конфликтах имеет выраженный ценностный характер именно жертвенности, а не неизбежного риска; иногда готовность нести жертвы ради каких-либо возвышенных идеалов четко осознается или вербализиру-ется участниками конфликтов идентичностей. Так, рост этнической конфликтности в российских регионах происходит в том случае, когда этническая группа склонна воспринимать себя как жертву ценностных притязаний со стороны иных этнорелигиозных и этнополитических групп, т. е. в случае актуализации этнического неравенства в массовом сознании. Дж. Бертон рассматривает идентичность как одну из базовых потребностей человека. Угроза идентичности, по его мнению, воспринимается человеком или общественной группой как одна из основных угроз собственной безопасности. Более того, Бертон в качестве ключевых выделяет две коррелятивные потребности: потребность в идентичности и потребность в безопасности, рассматривая остальные как потребности второго уровня [1].
Конфликтная идентичность в современной России как затяжная реакция на распад совет-скости является следствием амбивалентности постсоветского общественного сознания и утраты позитивной идентичности в результате глубинных социальных, политических и этнонаци-ональных катаклизмов, политизации этничнос-ти, а также целенаправленной критики советской идентичности в 1990-е годы. Вышеназванные факторы способствовали формированию «деформированной» личности, утратившей культу-
ру, ценности, жизненные ориентиры, стандарты поведения, «базисную систему безопасности». «"Размывание" привычных способов деятельности, вызванное повышенным уровнем тревожности, не контролируемым базисной системой безопасности, - пишет Э. Гидденс, - представляется нам характерной чертой критических ситуаций. В повседневной социальной жизни акторы мотивированы на поддержание тактичных форм поведения» [2].
Важно отметить, что целенаправленное формирование макросоциальных гражданских идентичностей в условиях быстроменяющегося посттрадиционного мира является одной из ключевых задач социального управления в современной России и инструментом преодоления этнополитических конфликтов в региональной жизни.
Адекватное выявление механизмов инициации этнополитического конфликта идентичностей и вовлечения в него все новых и новых участников - путь к прогнозированию и раннему предупреждению конфликтов, предотвращению их эскалации. Конфликт идентичностей не всегда укладывается в простые познавательные схемы. Как справедливо отмечает Дж. Ротман, «одним из атрибутов конфликта идентичностей является его "неуловимость". Другими словами, такой конфликт глубоко субъективен; соперники, оказавшиеся в конфликте идентичностей, иногда сами с большим трудом могут объяснить природу своего соперничества. Когда конфликтующие стороны описывают свои спорные проблемы в категориях истории, событий или значимости, внешнему наблюдателю может показаться, что он слышит различные рассказы. И так оно и есть на самом деле. Субъективный опыт соперников формируется специфической культурной реальностью и историческим контекстом. То, что одной стороне представляется как борьба за свободу, другой - как терроризм» [3].
Понятие «идентичность», став категорией конфликтологии как одной из наиболее динамично развивающихся отраслей мирового обществозна-ния, может дополнить и конкретизировать конфликтологическое понимание российских трансформаций по нескольким направлениям:
- в изучении конфликтогенности легитимирующейся российской идентичности при сохранении постсоветской идентичности;
- в анализе конфликтогенного характера взаимодействия общероссийской, региональной и эт-нополитической идентичностей как типов макро-социальной идентичности в контексте глобализации и регионализации;
- в исследовании конфликта общероссийской и этнической идентичностей;
- в определении роли идентичности как инструмента стабилизации / дестабилизации общества и обеспечения общественной безопасности.
Конфликтогенность этнополитического пространства России определяется, прежде всего, незавершенностью процесса формирования общероссийской идентичности, ее неустойчивостью, а также непоследовательностью действий
"Культурная жизнь Юга России" № 3 (32), 2009
28 ^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^^
российской политической элиты в этом направлении. Конструирование новой макросоциальной идентичности явно не входило в задачи реформаторов раннего романтического периода постсоветских реформ, достаточным считалось разрушение советской идентичности. Постсоветская идентичность сформировалась в первой половине 1990-х годов и по своей природе могла быть только конфликтной, поскольку она отражала период отхода от одной макросоциальной идентичности (советскости) к другой. Личности с такой переходной идентичностью не могут чувствовать себя тождественными друг другу, конфликты идентичностей в такой обстановке неизбежны.
Интеллектуальная и политическая элиты предлагают два основных варианта цивилизационно-го развития России: вхождение в мировую цивилизацию на вторых, если не третьих, ролях (как стало очевидным к середине первого десятилетия XXI века) или «цивилизационное одиночество», ориентация на особую российскую цивилизацию, в которую войдут еще несколько сопредельных социокультурных пространств и в которой Россия будет сохранять системообразующие позиции. В политическое поле активно вовлекается идея неоевразийства как вариант этой модели. Одновременно существуют другие векторы строительства макросоциальной идентичности (мак-рорегиональная идентичность, ориентация на новые региональные центры развития, этнополити-ческая и этноконфессиональная идентичности), представляющие собой серьезную угрозу общероссийской идентичности.
Множественный (плюралистический) характер идентичности - явление естественное и достаточно исследованное. Важным является то, что вышеперечисленные типы идентичностей являются конкурирующими. Если этнополитичес-кие идентичности в современной России - свершившийся факт, то общероссийская и региональные идентичности - это еще не реализованные проекты, не позволяющие современному россиянину осознать свое место в меняющемся мире. Особую проблему в этом ряду приобретает конструирование региональных идентичностей. Этот тип макросоциальной идентичности не является краеугольным в социокультурной ориентации человека, между тем в постсоветский период он неоднократно выступал объектом манипуляции со стороны «этнических антрепренеров».
Еще один конфликтогенный аспект множественной макросоциальной идентичности - взаимодействие с идеологией глобализма. Этот процесс имеет выраженные внутриполитические аспекты: нарастание противоречия между несколькими успешно модернизирующимися регионами России, прежде всего Москвой и Санкт-Петербургом, и «остальной Россией»; углубление противоречия «центр - периферия»; превращение «точек роста», соответствующих идеологии второй половины 1990-х годов, в анклавное развитие в регионах, вызывающее дополнительное социальное напряжение.
Конфликт общероссийской и региональной идентичностей, становление этнополитических идентичностей и реализация концепции «этнической правосубъектности» в постсоветский период привели к необходимости согласования двух пластов макросоциальной идентичности - общегосударственной, надэтнической, цивилизацион-ной, с одной стороны, и этнополитической, этнорелигиозной, этнокультурной - с другой. При этом последняя функционирует в современном российском обществе не столько в социокультурном контексте, сколько в политико-правовом.
Актуализация и конфликт этнополитических идентичностей в России в последние годы - свершившийся факт, позволяющий говорить о феномене реполитизации этничности [4]. Для преодоления гипертрофированности этнополитических идентичностей в современной России реанимируется идея гражданской нации. Она ориентируется на позитивные западные патерны и учитывает противоречивый социокультурный опыт советскости как репрессивной формы надэтнической идентичности, что может стимулировать становление актуальной гражданской идентичности, в которой действительно нуждается российское общество.
Важно отметить, что в 1990-е годы трансформация советскости не носила линейного и однозначного характера: в постсоветское десятилетие происходила латентная кристаллизация социокультурных элементов советской идентичности. Реставрационная ностальгия в новом веке - это поиск в советском прошлом стабильности и безопасности, которой нет в настоящем; это утопия, обращенная не в будущее, а в прошлое. В современной России эта ностальгия политизируется, превращаясь в социально-политический инструмент для конструирования российской идентичности.
Российская идентичность вбирает в себя значительную часть «архивного» советского наследия: многие россияне склонны судить о современности и оценивать тенденции развития страны с позиций советского жизненного опыта. Для большинства граждан и властной элиты России именно советский период определяет «всемирно-историческую значимость» достижений страны: в повседневном человеческом общении и в самоидентификации власти практически все, что составляет предмет «культурной гордости», относится именно к советской эпохе. При этом современная российская власть должна помнить, что советская империя была репрессивным компромиссом интересов «центра» и «окраин».
По мере заявленного российской властью продвижения к нормативной демократии значимые элементы советской идентичности не только не исчезли, но, наоборот, укоренились в массовом сознании российских граждан. Об этом свидетельствуют образ жизни и повседневность большинства россиян, которые практикуют наряду с западным гражданским стилем прежний советский патерналистский стиль взаимодействий, и иден-
№ 3 (32), 2009
"Культурная жизнь Юга России " ^д
тичность российских граждан, принимающих конформистские, а вовсе не активистские и индивидуалистские образцы поведения. Особенности социально-политических предпочтений российских граждан, определяющих будущее «российс-кости», в начале нового века свидетельствуют о негативной реставрации характерных для советской эпохи имперских идентификационных ориен-таций и стремлении к эклектичному синтезу со-ветскости и новой российской идентичности.
В XXI веке российская гражданская идентичность может успешно сформироваться в рамках позитивно окрашенной социальной картины мира. Для этого необходим воспринятый большинством общества и обращенный в будущее социальный проект гражданской мультинации, контуры которого современная российская политическая элита лишь начала формировать [5]. Программы улучшения положения дел в социальной сфере, предложенные в 2005 году и обозначенные «национальными проектами», безусловно, важные сами по себе, могут претендовать не более чем на статус проекта создания социального государства и вряд ли способны обеспечить становление позитивных автостереотипов россиян. Обозначение этих программ национальными проектами существенно девальвирует саму идею национального проекта, столь необходимую для формирования современной российской идентичности. Фактически мы имеем дело с «понижающей идентификацией» [6].
При обсуждении вектора российской идентичности необходимо учитывать следующее. Во-первых, современная макросоциальная идентичность - это политический проект, содержание которого в значительной степени определяется системой общенациональной безопасности и политической конфигурацией мира. Во-вто-рых, если понимать под цивилизационной культурную, а не идеологическую идентичность и в качестве основы российской культуры принять русскую, то российскую цивилизацию можно рассматривать как периферийную часть западной цивилизации. Периферийный характер российской цивилизации не должен восприниматься как признак ее ущербности. Это не более чем констатация ее положения в социокультурном пространстве. Такое положение имеет как недостатки, так и преимущества, которые во многом носят исторический характер. В-третьих, обсуждая идентификационный проект строительства гражданской нации в России, нельзя далее отрицать тот очевидный факт, что центр экономического развития современного мира медленно, но неуклонно перемещается в Азию. В этой ситуации периферийное положение России на стыке евро-
пейского и азиатского миров создает дополнительные для нее транснациональные преимущества. В-четвертых, превращение этнотерритори-альных конфликтов в конфликты идентичностей после окончания «холодной войны» убедительно показало недопустимость и невозможность ориентации на изоляционизм, автаркию той или иной социокультурной системы, именуемой цивилизацией [7].
Стратегия обеспечения общественной и региональной безопасности в сфере коллективной идентичности на Северном Кавказе и в России в целом должна включать комплекс мероприятий, направленных на конструирование, воспроизводство и трансляцию позитивной надэтнической идентичности, синтезирующей гражданские и этнокультурные ценности. В контексте общественной безопасности и безопасности Юга России можно выделить такие направления формирования коллективной идентичности, как развитие и укрепление общего гуманитарного пространства стран СНГ и Евросоюза в качестве основы легитимации региональных макроидентичностей в условиях конкурирующих цивилизационных и геополитических проектов; разработка и широкое обсуждение новых национальных проектов, в которые действующие национальные проекты были бы инкорпорированы в качестве составляющих элементов; разработка мегапроекта Юга России и стратегии безопасности макрорегиона с целью решения конкретных задач этого наиболее проблемного региона России, а также формирования в общественном сознании образа Северного Кавказа как одной из основ коллективной гражданской идентичности.
Литература
1. Burton J. Conflict Resolution: Its Language and Processes. Lanham, Md, & London, 1996. P. 35.
2. Гидденс Э. Устроение общества: очерк теории структурации. М., 2003. С. 116.
3. Rothman J. Resolving Identity-Based Conflicts. San Francisco, 1997. P. 42.
4. Авксентьев В. А. Северный Кавказ: реполитиза-ция этничности и конфликтологические сценарии развития// Обозреватель. Observer. 2006. № 7. С. 19-27.
5. Авксентьев В. А., ПоповМ. Е. Макросоциаль-ные идентичности в России XXI века: конфликтность и векторы развития // Обозреватель. Observer. 2006. № 8. С. 206-217.
6. Гудков Л. Негативная идентичность. М., 2004. С. 285.
7. ПоповМ. Е. Идентификационная безопасность России - способ предотвращения межэтнических конфликтов // Социально-гуманитарные знания. 2008. № 4. С. 98-105.
M. E. POPOV. ETHNOCULTURAL SPECIFICITY OF IDENTITY-BASED CONFLICTS IN CONTEMPORARY WORLD
The article is dedicated to the identity-based conflicts in the sphere of regional security, essence of value conflicts and the specificity ofethnopolitical conflicts spread all over the post-traditional world and Russia.
Key words: identity-based conflict, identity crisis, cultural identity, security, ethnoculture.
