CC BY
17
Для поэтики романов В. Кинг характерны фольклорные элементы. В тексте нередки песни и народные причитания. Притча из романа «Виктуар» получит дальнейшее развитие и продолжение в романе «Отшельница», как и мотивы распада страны, закрытия промышленных предприятий, угасания заводских городков. Центральной становится притча о старухе-отшельнице, оставшейся горевать на пепелище. «Северные надбавки платить перестали, никому нет дела до людей, вот они и сгинули как-то в одночасье. Все снялись и размылись в утренних туманах» [6, с. 42]. Скупыми строчками, размеренным, неторопливым ритмом разматывается клубок повествования. Благополучная внешне семья распалась: «Муж спился и умер, сын без вести пропал далеко, в чеченских горах. Его зазнобушка, с которой встречался до призыва в армию, ребеночка принесла где-то в области, бабке не показала, плюнула на всё и подалась неведомо куда» [6, с. 42]. И вот уже старуха в избушке выводит скрипучим голосом свою незатейливую песню-присказку: «От-шель-ни-ца, от-ще-пе-ни-ца, куда денешься, непо-дель-ница» [6, с. 74].
Порой, временные рамки произведений В. Кинг очерчены конкретно, как в романе «Отшельница»: новое тысячелетие и третий год нового столетия. Приметы времени, легко узнаваемые в России и Казахстане: по городам, как лоскутное одеяло, раскинуты барахолки. Еще одна примета нового летоисчисления: прямо на земле, между прилавками, на расстеленных газетах -книги. На вес продавала их дряхлая бабуля.
Героиня романа, от имени которой ведется повествование, придумала себе такой закон: покупать сувениры в поездках. Мотивы, вроде, привычные: «для памяти, раздумий или даже для саднения души, если командировка не удалась» [6, с. 90]. Пробегая по томикам Честерфилда, Пастернака, Чехова и Булгакова, взгляд героини задерживается на толстой книге в темно-синем коленкоровом переплете с золотыми буквами: «Легенды и мифы Древней Гоеции». И вдруг неожиданная фраза/ «Почему-то сердце тихо заскулило...» [6, с. 91]. Чувство жалости охватило героиню к себе самой, к своей жизни, к этой книге. Безрадостен разговор с бабулей, которая верно подмечает, что «интересу у людей на литературу нонче нет» [6, с. 91].
Библиографический список
Книги для путешественницы - живые существа, они обжигают, мерзнут и сбиваются в стаю. «Легенды...» куплены: «Коленкор обложки ледяной, но казалось, что даже через кожаные перчатки поверхность книги обжигала» [5, с. 92]. Книга становится если не главным, то одним из персонажей произведения. С любовью и трепетным уважением описаны книги и в романе «Виктуар», древние, арабской вязью украшенные... И завершается «Виктуар» символичной картиной: «И было видение/ дервиши поднесли огромный кованый сундук, я его открыла, а в нем было три книги, и я знала, что мне надо выбрать одну. Протянула руку и взяла фолиант в темно-синей обложке с золотым тиснением...» [4, с. 220].
В завершающих роман «Отшельница» картинах путешествий по Парфенону «откровение времени смотрело вглубь сердца и вопрошало с вершины двух с половиной тысяч лет/ "Кто ты? Для чего живешь? Что в жизни пытаешься познать?"» [6, с. 210]. Эти вечные вопросы бытия, мотив непредсказуемости судьбы, жизни - смерти получат дальнейшее развитие в романе «Мачехи», который завершен В. Кинг в Санта-Марии (США) в 2009 году: «Любое твое прикосновение/ сердцем ли, словами, рукой, поступками - становится орудием в изменении судьбы другого... Мир дышит... В волнах этого дыхания взрываются эмоции, бурлят идеи. Крики переходят в шепот, плач -в смех... В этом гигантском хоре вибрируют людские души, сливаются в непостижимые ансамбли голоса радости и печали. Ты не одинок» [5, с. 414].
Таким образом, авторская картина мира сконструирована таким образом, что инокультурность не вносит эффект диссонанса, непонимания, несовпадения, несхожести. Разные культурные стереотипы ярко раскрывают свое на фоне чужого. Выход читателя за пределы родной культуры ассоциируется с выходом к универсальному и вечному.
Материалы проведенного исследования могут быть использованы в процессе подготовки курсов по лингвострановедческо-му анализу художественного текста, новейшей зарубежной литературы; изучение роли этнокультурных стереотипов, феноменов своего / чужого и другого / идентичного необходимо включать в контекст межкультурного диалога и проблем толерантности.
1. Мусий В.В. О месте компаративистики в исследовании связи литературы и мифологии. Л1тературна компаративСтика. Випуск II. Кшв: Фолиант, 2005: 49 - 61.
2. Амромина О. Предисловие к роману Виктории Кинг «Мачехи». Кемерово: Кузбассвузиздат, 2011: 3 - 6.
3. Хорев В. Имагологический аспект изучения культурных связей. Л1тературна компаратив1стика. Кшв: Видавничий дiм «Стилос», 2011; Випуск IV; Часть II: 61 - 70.
4. Кинг В. Виктуар. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2003.
5. Кинг В. Мачехи. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2011.
6. Кинг В. Отшельница. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2005
References
1. Musij V.V. O meste komparativistiki v issledovanii svyazi literatury i mifologii. Literaturna komparativistika. Vipusk II. Kiiv: Foliant, 2005: 49 - 61.
2. Amromina O. Predislovie k romanu ViktoriiKing «Machehi». Kemerovo: Kuzbassvuzizdat, 2011: 3 - 6.
3. Horev V. Imagologicheskij aspekt izucheniya kul'turnyh svyazej. Literaturna komparativistika. Kiiv: Vidavnichij dim «Stilos», 2011; Vipusk IV; Chast' II: 61 - 70.
4. King V. Viktuar. Kemerovo: Kuzbassvuzizdat, 2003.
5. King V. Machehi. Kemerovo: Kuzbassvuzizdat, 2011.
6. King V. Otshel'nica. Kemerovo: Kuzbassvuzizdat, 2005
Статья поступила в редакцию 15.03.17
УДК 811.111
Kochkinekova A.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Foreign Languages Department, Altai State Pedagogical
University (Barnaul, Russia), E-mail: [email protected]
ETHNOCULTURAL SPECIFICITY OF THE VERBAL AND PREPOSITIONAL CONSTRUCTIONS WITH THE PREPOSITION WITH. The article presents a research analysis of the English verbal and prepositional constructions of anthropocentric nature with the preposition with. The author reveals the ethnocultural potential peculiarities of the analyzed constructions in the English language space. The constructions are analyzed considering communication conditions that allow identifying their functioning patterns within the speaker's grammar frameworks. The proposed way of the constructions study opens new prospects in the syntactic constructions analysis in modern English contributing to the peculiar research design development of the anthropocentric nature language units. In the process of the verbal and prepositional constructions study, both linguistic and methodical issues are considered. The research proposes recommendations on how to work out an algorithm for teaching to use these authentic constructions in speech. The article may be useful for specialists in ethnolinguistics, cultural linguistics and cognitive semantics.
Key words: preposition, verbal and prepositional construction, anthropocentric approach, language empathy, ethnocultural specificity, linguistic picture of the world.
А.В. Кочкинекова, канд. филол. наук, доц. каф. иностранных языков, Алтайский государственный педагогический университет, г. Барнаул, E-mail: [email protected]
ЭТНОКУЛЬТУРНАЯ СПЕЦИФИКА ГЛАГОЛЬНО-ПРЕДЛОЖНЫХ КОНСТРУКЦИЙ С ПРЕДЛОГОМ WITH
Статья посвящена исследовательскому анализу английских глагольно-предложных конструкций антропоцентрической направленности с предлогом with. Автором раскрываются особенности этнокультурного потенциала анализируемых конструкций в английском языковом пространстве. Конструкции анализируются с учётом условий коммуникации, что позволяет вскрыть закономерности в их функционировании в ракурсе грамматики говорящего. Предложенный вариант исследования конструкций открывает новые перспективы в изучении синтаксических конструкций в современном английском языке, способствуя созданию особого исследовательского дизайна языковых единиц антропоцентрической направленности. При исследовании глагольно-предложных конструкций рассматриваются многие вопросы как сугубо лингвистического, так и методического характера. В работе предлагаются рекомендации по разработке алгоритма обучения аутентичному использованию исследуемых конструкций в речи. Статья адресована специалистам в области этнолингвистики, лингвокультурологии и когнитивной семантики.
Ключевые слова: предлог, глагольно-предложная конструкция, антропоцентрический подход, языковая эмпатия, этнокультурная специфика, языковая картина мира.
Несмотря на интерес многих отечественных и зарубежных лингвистов к проблеме антропоцентрической семантики, многие вопросы, касающиеся особенностей функционирования, а также семантической составляющей предложных и глагольно-пред-ложных конструкций, специфики их этнокультурного потенциала, так и остаются за кадром исследовательского анализа. В современной англистике, к примеру, отсутствует целостная концепция описания значений и особенностей функционирования исследуемых конструкций, охватывающая современные тенденции синтаксиса, семантики и прагматики. Работы ведутся во многих направлениях. Например, в работе известного американского когнитолога А.Дж. Ченки [1] приводится достаточно ёмкий анализ основных подходов к исследованию семантической наполненности английских, русских и польских предлогов (дескриптивный, геометрический, топологический, функциональный, когнитивный). Эксплицируя специфику каждого из подходов, автор отмечает их плюсы и минусы, а также говорит о недостаточности ряда подходов при описании специфики функционирования предложных конструкций в речи. Некоторые из существующих подходов связаны с описанием и классификацией предлогов как элементов системы и, как правило, не ставят своей целью вскрыть внутренние закономерности или глубинные факторы специфики их употребления. Так, на недостатки дескриптивного подхода, к примеру, указывал Ч.Дж. Филлмор, отмечая, что «списочная семантика оказывается неспособной решить проблему нечёткости границ и степени принадлежности элемента к категории» [2, с. 31].
В современной науке о языке при исследовании различных грамматических явлений характерен так называемый принцип экспансионизма, который при анализе многих языковых явлений основывается на антропоцентрическом подходе. В качестве результата реализации указанного принципа является общая тенденция к исследованию не только вопросов, связанных исключительно с классификацией и описанием грамматических единиц как элементов системы языка, но и с выявлением глубинных факторов, определяющих различия как в системной организации грамматических средств, так и в их функционировании в контексте широкого дискурса, т. е. в грамматике говорящего [3, с. 162]. Это всё позволяет исследовать различные синтаксические конструкции не только в лингвистическом контексте, но и в более широких контекстах (этнокультурном, психолингвистическом, социолингвистическом и т. д.).
Функционирующие в рамках антропоцентрического подхода два основных направления современной лингвистической науки - когнитивное и коммуникативное - предполагают рассмотрение частей речи в качестве когнитивно-дискурсивных образований, которые возникают в недрах высказывания и отражают в себе особенности восприятия и осмысления мира человеком [4]. Анализ конструкций как когнитивно-дискурсивных образований, открывая широкие перспективы виденья языка во всех его разнообразных и многообразных связях с человеком, его интеллектом и разумом, со всеми мыслительными и познавательными процессами, а также со всеми механизмами и структурами, лежащими в их основе [5, с. 3], позволяет установить, как внеязы-ковые представления и категории, а также общечеловеческие закономерности познания и мышления преломляются в семантике языковых единиц [6, с. 23].
В фокусе исследовательской работы находятся глаголь-но-предложные конструкции антропоцентрической направленности с предлогом with (She was crying with happiness), репрезентирующие психические процессы, состояния и свойства описываемого субъекта. Внутренний и окружающий субъекта мир, отражённый в его сознании и мышлении, объективируется и запечатлевается посредством языка. Антропоцентрическая семантика учитывает «диалектику человеческого содержания в языке» и сосредоточивает своё внимание на исследовании особенностей языковой концептуализации действительности в целом (языковой картины мира) и отображении в языке отдельных смысловых универсалий [7; 8].
Прежде чем перейти к анализу исследуемых конструкций, уточним, что прототипическим пространственным значением исследуемого предлога with выступает значение «непосредственной близости» (immediate proximity) или «совместности». Так, С. Линдстромберг пишет о том, что предлог with используется при описании пространственных сцен (spatial scenes) [9, p. 214]:
(1) I put the books with the paper.
Приведённое предложение вполне может быть ответом на вопрос «Где (находятся) книги?» (Where are the books? - I put them with the paper).
При описании психической составляющей имеют место так называемые «метафорические трансформации» (преобразования). Так, прототипическое пространственно-ориентированное значение организующего конструкцию предлога with - «непосредственной близости» или «совместности» при описании комплексного мира человеческой психики трансформируется в значение «сопутствования» (attendant emotions, feelings, states) (термин Раддена [10]). Следует отметить общую тенденцию пространственных предлогов в составе конструкции в сфере описания особой формы бытия человека образовывать новую парадигму функциональных метафорических значений, что и наблюдается при описании мира психики и при идентификации отношений человека с миром [Il, с. 139].
Значение «сопутствования» выстраивается по так называемому «шаблону» физического мира (внешнего). Как подчёркивает В.А. Плунгян, «в силу особой важности пространственных категорий для человеческого мышления и восприятия действительности», ментальная и эмоциональная сферы «человека в пространстве» выстраиваются «по лекалам окружающего его мира» [12, с. 5].
Практика преподавания иностранного языка показывает, что у изучающих английский язык русскоязычных носителей в речи могут возникать некоторые грамматические неточности, калькирование структур, вызванное межъязыковой интерференцией, неузуальное построение синтаксических конструкций и т. д. Использование глагольно-предложной конструкции с предлогом with, как правило, вызывает определённые сложности у изучающих английских язык, особенно на ранних этапах обучения. В процессе преподавания английского языка на неязыковых факультетах и в институтах Алтайского государственного педагогического университета были замечены следующие вызванные межъязыковой интерференцией грамматические неточности: среди студентов уровня Elementary или Pre-Intermediate вместо узуального для данного случая предлога with можно услышать использование предлога from (*to cry from happiness); студенты
уровня Intermedíate, в свою очередь, в определённых ситуациях в результате межъязыковой операции калькирования в речи употребляют английское наречие because of или сложный предлог out of (*to cry because of happiness). Примеры демонстрируют, что русскоговорящие студенты по наитию калькируют русские предложные конструкции [13].
Данное наблюдение подводит нас к следующим вполне логичным исследовательским вопросам: какова этнокультурная специфика анализируемых конструкций, какие именно факторы влияют на формирование языковой эмпатии, т. е. умения воспринимать мир с позиций носителя другого языка [3], и каким образом можно способствовать развитию языковой эмпатии у изучающих английский язык русскоязычных студентов. На поставленные вопросы мы и постараемся ответить в рамках проводимого исследования.
При усвоении иностранного языка, как справедливо отмечает И.И. Халеева [14], происходит интерференция как общих, так и языковых картин мира. Языковая картина мира встроена в когнитивную; каждая лингвокультура даёт свою интерпретацию взаимоотношений предметов и явлений окружающего мира. Специфика этих отношений и определяет специфику картины мира в каждой культуре. Картина мира как некое отражение мира сознанием мыслится в двух главных ипостасях - языковой (внутриязыковой, прежде всего грамматико-категориальной) и концептуальной. Языковая картина мира по своей природе представляет собою соединение объективного и субъективного начал, ввиду того, что она отражает объективный мир сквозь призму субъективного видения [15, с. 20 - 21]. Современные авторы отмечают, что индивид, чья картина мира сформирована родным языком, сталкивается при изучении иностранного языка с двойной трудностью. С одной стороны, его языковое сознание «не желает» принимать чуждую ему языковую систему, что часто приводит к калькированию с родного языка. С другой стороны, его когнитивное сознание не приемлет того, что чужой язык передаёт реальность иначе, другими словами и другими синтаксическими структурами [16, с. 25].
Развивая данную идею, методисты также подчёркивают, что для преодоления интерферирующего влияния родного языка необходимо сформировать у обучающихся целостный системный образ изучаемого языка, основу которого составляет грамматика, так как именно в грамматике и находит наиболее полное отражение специфика этнического языкового сознания [17, с. 112]. Е.Н. Ремчукова пишет о том, что "антропоцентрический подход к грамматике не только лишь дань лингвистической моде: именно он позволяет выявить закономерности сложных и одновременно гармоничных взаимоотношений языка и речи - способность различных типов и жанров своеобразной творческой речи в мере реализовывать всё то, что заложено в системе языка" [18, с. 309].
Идиоэтнический характер исследуемой английской конструкции подтверждается отсутствием её абсолютных эквивалентов в других языках (ср. немецкие вариантные соответствия vor Ärger zittern, sich schütteln vor Bösartigkeit (Ärger)). Употребление предлога vor возможно также в таких словосочетаниях, как vor Kälte zittern (трястись от холода), vor Freude weinen (плакать от радости), vor Scham erröten (покраснеть от стыда). В некоторых ситуациях при описании причины употребляется предлог von: müde von der Arbeit. При этом выражения с предлогом mit (с) являются неузуальными и, соответственно, противоречат норме и узусу немецкого языка: *mit Ärger zittern, *sich schütteln mit Bösartigkeit (Ärger)):
(2) Fast hätte er vor Freude gelacht, denn er hatte noch größeren Hunger, als am Morgen, und gleich tauchte er seinen Kopf fast bis über die Augen in die Milch hinein [19].
(3) Er schrie vor Glück [20].
Во французском языке, в свою очередь, употребляется конструкция с предлогом de: pleurer de honte (плакать от стыда), pleurer de joie (плакать от радости), rougir de contentement (краснеть от радости), rougir de mensonge (краснеть от лжи), souffer de la timidité (страдать от застенчивости). Ниже приведены примеры описания проявления эмоций субъектом во французском языковом пространстве при помощи конструкции, вводимой предлогом de:
(4) Il suffoquait, il était près de pleurer de honte et de rage; ses jambes tremblaient [21].
(5) Alors il s'en allait les porter, triomphant, à grand-père, qui en pleurait de joie, - il pleurait facilement, maintenant qu'il vieillissait, - et qui proclamait que c'était admirable [21].
(6) Elle rougit de contentement et l'en remercia, d'un regard humide de reconnaissance [21].
Приведённые предложения являются наглядным примером того, как различные языки по-разному членят действительность, по-своему описывая одну и ту же ситуацию, и т.д. Каждый язык обладает своим набором средств описания, с помощью которых он отражает предметы и описывает ситуации действительности. Как можно заметить, примеры использования конструкций в немецком и французском языках акцентируют эксплицитно выраженные причинно-следственные отношения, в то время как английские конструкции, репрезентируя причину, актуализируют также идею сопутствования ("attendant emotions'). Немецкий предлог von, французский предлог de и русский предлог от предполагают наличие определённой точки отсчёта или так называемой отправной точки и в определённых ситуациях характеризуются динамической природой (ср. «Я шел от самого дома пешком»), что, в свою очередь, нельзя сказать об английском предлоге with. Анализ возможностей использования индивидом системных ресурсов языка (конструкций) для передачи определённых смыслов, выявление характера языковой экспликации антропоцентрических понятий, отражающих человеческую индивидуальность, помогают увидеть, что в семантике исследуемых языковых единиц находит отражение большое количество различного рода знаний, а также отношение человека к этим знаниям, специфику их употребления субъектом в актах речевого общения. Нередко анализ языкового материала в контексте антропоцентрического подхода свидетельствует о том, что знания носят антропоцентрический характер и содержат важные сведения о культуре этноса, особенностях его менталитета и т. д. [3, с. 21].
В.Н. Топоров справедливо отмечает, что «человеческие» структуры и схемы экстраполируются на среду, которая описывается на языке антропоцентрических понятий [22, с. 341], что свидетельствует о том, что язык не просто копирует реальность, а определённым образом - антропоцентрично - отражает процесс познания человеком окружающего его мира.
Культура, выступающая составной частью антропоцентрических представлений, является одним из важных факторов при обучении языку. Экспликация особенностей того или иного стиля коммуникации должна начинаться именно с основных характеристик изучаемой культуры [23, с. 68]. В процессе обучения русскоязычных студентов английскому языку необходимо объяснять, что английская культура относится к культурам индивидуалистического типа, для которой типична значительная дистанция, являющаяся одним из важнейших параметров культур [24]. Это, в свою очередь, предопределяет, что одной из важнейших культурных ценностей выступает автономия личности, а, соответственно, вторжение в неё - грубым нарушением норм поведения. Данный фактор во многом объясняет необходимость соблюдения дистанции при общении с англичанами. Для обозначения указанной культурной ценности в английском языке имеется специальное слово privacy, точный эквивалент которого отсутствует не только в русском, но и в других европейских языках. Privacy - это так называемая зона личной автономии, в которую посторонним вход воспрещён. Это касается как личной территории субъекта, окружающего его пространства, так и его собственности, жилья, личной жизни, планов, интересов, чувств, желаний и т.д. Таким образом, выражение "to respect somebody's privacy' («не нарушать личного покоя») означает не только не приходить в гости без приглашения и не звонить в неудобное время, но и не приближаться слишком близко, т. е. строго соблюдать дистанцию (как пространственную, так и вербальную), стараться не проявлять интереса к частной жизни собеседника, ни в коем случае не касаться личных тем, сдерживать свои эмоции и т.д. [23, с. 68 - 69].
Типичные для англоязычной культуры эмоциональная сдержанность и самоконтроль, в свою очередь, являются важнейшими характеристиками поведения англичан и неотъемлемыми составляющими понятия "Englishness" («английскость»). Открытое проявление эмоций, особенно негативных, является показателем недостаточной зрелости и может поставить окружающих в неловкое положение [25, с. 146]. Известный научному миру антрополог К. Фокс пишет о том, что англичане даже на похоронах близкого им человека стараются не плакать, так как слезы не являются для них мерилом горя. Порою обилие слёз может расцениваться как некоторая разнузданность или даже как эгоизм. Скорбящие родственники стараются подбодрить окружающих, а не ждут внимания к себе. Нормы социального поведения пред-
писывают англичанам подавлять испытываемые ими чувства и выражать те чувства, которые на самом деле они не испытывают [26, p. 376 - 377]. Уточним, что американцы ведут себя таким же образом. К примеру, если во время похорон близких людей им удается не падать духом и не показывать свою печаль, они считают это своей заслугой - "for having shown such control and restraint" [27, с. 181].
Конструкции с предлогом with, говоря языком метафор, являются одним из материальных субстратов понятия Englishness, акцентируя в языке, что любая эмоция как бы является «достоянием» субъекта, она принадлежит ему. Данные особенности проиллюстрированы в нижеприведённых предложениях. Исследуемые конструкции с предлогом with используются при репрезентации эмоций, которые могут описываться как процесс (to cry, to weep, to roar, to tingle, to explode, to roar, to throb, to shiver, to tremble, to shudder, etc.) и как состояние (to be angry, to be happy, to be sad, to be upset, to be disappointed, etc.). Как правило, у эмоций можно условно выделить несколько видов реакций или, другими словами, несколько способов и форм их проявления (см. подробно [10]):
1) физиологические и психологические состояния: be week with bewilderment, be mad with rage, be wild with resentment, be stiff with anger, be giddy with a desire, be pale with fright, be hot with hate;
2) физиологические процессы: go white with anger, quiver with freight, shudder with fear, shake with embarrassment, tingle with excitement, blush with pleasure;
3) голосовые реакции: laugh with agony, shout with outrage, cry with frustration, throb with guilt, crow with delight, squeal with excitement, roar with delight, weep with anger.
Конструкции в следующих предложениях подчёркивают, что психический (эмоциональный) процесс, происходящий си-мультанно с другими психическими проявлениями: «я плачу, и я счастлив», является «достоянием» описываемого субъекта:
(7) Her face drooped with dismay and disappointment and Dick said automatically, 'We'll have to simply - 'He stopped himself, followed her to the bed, sat down beside her while she wept [28, p. 98].
(8) It was exciting coming out of the wet fog - with the doors banging, to stand and laugh and quiver with emotion, wind in their ears and rain on their clothes [28, p. 229].
Указанная идея согласуется с идеями, представленными в концепции исследователя Г. Раддена [10], описавшего особенности репрезентации эмоций в когнитивном аспекте, эксплицировав их специфику (attendant emotions или companions (сопутствующие эмоции)).
В следующих примерах посредством глагольно-предложных конструкций с предлогом with репрезентируются физиологические процессы, выступающие в качестве ответной реакции:
(9) A wild shriek came pealing down the stairway. It came from the garret. Legree's knees knocked together; his face grew white with fear [29, p. 478].
(10) He would have been ashamed to tell of it, but large drops of sweat stood on his forehead, his heart beat heavy and thick with fear; he even thought he saw something white rising and glimmering in the gloom before him, and shuddered to think what if the form of his dead mother should suddenly appear to him [29, p. 442-443].
(11) Legree shook with anger; his greenish eyes glared fiercely, and his very whiskers seemed to curl with passion; but, like some ferocious beast, that plays with its victim before he devours it, he kept back his strong impulse to proceed to immediate violence, and broke out into bitter raillery [29, p. 428].
Достаточно иллюстративно специфику анализируемых физиологических процессов можно проследить на примере предложений, взятых из романа американской писательницы Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома» (Uncle Tom's Cabin). В произведении автор достаточно реалистично изображает эмоции своих героев. При описании одного из отрицательных героев мистера Легри часто используются предложные конструкции с предлогом with. В примере (11) Легри описывается пребывающим в порыве гнева, трясущимся от злости, что было вызвано непоколебимостью и мертвым спокойствием Тома. В примерах (9) и (10) герой изображается уже не в ситуации проявления им нечеловеческой жестокости, а при проявлении присущего ему в определённых жизненных ситуациях чувства страха. Как известно, ахиллесовой пятой мистера Легри было его суеверие, вызванное неприятными событиями, произошедшими в его жизни и связанными с его родной матерью. Это все наводило
на героя глубокое чувство страха и заставляло его сердце усилено биться (пример 10).
В нижеприведённых предложениях при помощи анализируемых конструкций репрезентируются голосовые реакции, объективирующие эмоциональное состояние описываемого субъекта:
(12) The child yelled with fear and delight and the woman watched with a lovely peace, without a smile [29].
(13) Lanier roared with delight and the Divers were unified again - Dick wondered how many more times it could be done [29, p. 385].
(14) "Papa, you break my heart!" said Eva, rising and throwing herself into his arms; "you must not feel so!" and the child sobbed and wept with a violence which alarmed them all, and turned her father's thoughts at once to another channel [29, p. 344].
(15) But the child, wholly exhausted, cried with weariness [29, p. 61].
В примере (15) описывается ребёнок Элизы (Uncle Tom's Cabin). В процессе погони ребёнок был очень уставшим, измотанным. Автором достаточно ярко описана сцена, изображающая вызванный сильной усталостью плач совершенно невинного малыша, вынужденного вместе с матерью скрываться от преследующих их людей. Говоря об особенностях репрезентации состояний субъекта, отметим, что в отличие от описания эмоционального процесса, при репрезентации которого подчёркивается активное проявление субъектом эмоций, при описании состояния в языковом пространстве акцент, напротив, делается на их пассивном проявлении. Следует уточнить, что в английском языке в отличие от русского отсутствуют синонимы процессуального проявления эмоций (грустить - быть грустным, радоваться - быть радостным и т.д.) [3, с. 96], и возможно лишь употребление глагола связки и прилагательных, описывающих то или иное психическое состояние субъекта. Существование такой лакуны в языке обусловлено, в первую очередь, тем, что в русском этническом начале эмоциональному отводится более значимое место (см. более подробно Wierzbicka [30]), а наличие синонимичных пар, в свою очередь, является показателем его значимости в культуре. При описании эмоционального состояния используются английские глагольно-предложные конструкции типа TO BE SPEECHELESS (HAPPY, SAD, BLIND, DEAD, STRICKEN, THUNDER-STRUCK) WITH AN EMOTION:
(16) Surcharged with her emotion she turned to Brady with the intention of confiding in him, but at her first mention of Dick a hard-boiled sparkle in his eyes gave her to understand that he refused the fatherly office [28, p. 47].
(17) Other women have had lovers - the same forces that last night had made her yield to Dick up to the point of death, now kept her head nodding to the wind, content and happy with the logic of, Why shouldn't I? [28, p. 392].
(18) The board was narrow, the man, though weighing less than a hundred and fifty, was awkward with his weight and grabbed clumsily at Dick's head [28, p. 413].
(19) He was frantic with jealousy, he didn't want to be hurt again [28, p. 322].
Непосредственно сами анализируемые в работе конструкции подчёркивают, что эмоции, «сопутствуют» субъекту, являясь его достоянием. Анализ фактологического материала показывает, что в качестве основных прилагательных в составе анализируемых конструкций могут выступать такие прилагательные, как angry, annoyed. besotted, blind, bored, concerned, content, crushed, dead, delighted, disappointed, displeased, dissatisfied, exhausted, fascinated, fed up, furious, happy, impatient, (un)impressed, indignant, infatuated, irritated, numb, obsessed, pleased, racked, satisfied, thunder-stuck, unhappy, unimpressed, unsatisfied и др. Большая часть приведённых прилагательных обладает негативным значением и используется преимущественно при описании негативных эмоциональных состояний субъекта. Как правило, в целом арсенал вербального выражения негативных оценок и эмоций в языке гораздо богаче по сравнению с позитивными. Указанная особенность объясняется спецификой человеческой психики острее реагировать на плохую ситуацию, чем на позитивное событие [31].
Предложенный вариант исследования указанных конструкций будет способствовать развитию их изучения в ракурсе грамматики говорящего в современном английском языке. Выбранный в исследовании подход дал возможность учесть не только формальные, но и семантические особенности конструкций, а также позволил предоставить как аналитическое (раздельное описание формальной и семантической структуры конструкции),
так и синтетическое (структурно-семантическое) описание исследуемых единиц.
Подводя итог всему вышесказанному, отметим, что мы ни в коем случае не ставили своей целью описание концептуальной мотивации всех особенностей грамматического и сочетае-мостного поведения организующего конструкцию предлога, что является практически невозможным. Описав и эксплицировав этнокультурную специфику анализируемых конструкций, в работе удалось определить основные факторы, оказывающие непосредственное влияние на формирование языковой эм-
Библиографический список
патии у изучающих английских язык. Основанное на процессе осмысления иной культуры обучение иностранному языку способствует преобразованию образа мира субъекта, который в итоге будет включать две взаимосвязанные смысловые системы, представляющие два культурно-специфичных «взгляда на мир». Это, в свою очередь, позволит субъекту преодолеть свою монокультурную идентичность [32, с. 158], а также будет способствовать формированию языковой компетентности и, соответственно, аутентичному выражению различных идей в речи.
1. Cienki A.J. Spatial Cognition and the Semantics of Prepositions in English, Polish and Russian. München: Verlag Otto Sagner, 1989: 185 p.
2. Филлмор Ч.Дж. Об организации семантической информации в словаре. Новое в зарубежной лингвистике. Москва: Прогресс, 1983: 23 - 60.
3. Козлова Л.А. Этнокультурный потенциал грамматического строя языка и его реализация в грамматике говорящего: монография. Барнаул: Алтайская государственная педагогическая академия, 2009.
4. Кубрякова Е.С. Проблемы представления знаний в современной науке и роль лингвистики в решении этих проблем. Язык и структуры представления знаний. Москва, 1992: 4 - 38.
5. Кубрякова Е.С. Семантика в когнитивной лингвистике (о концепте контейнера и формах его объективации в языке). Известия РАН. 1999: 3 - 12.
6. Маляр Т.Н., Селиверстова О.Н. Пространственно-дистанционные предлоги и наречия в русском и английском языках. München, Verlag Otto Sagner, 1998.
7. Кубрякова Е.С. В поисках сущности языка. Вопросы когнитивной лингвистики. Тамбов, 2009: 5 - 12.
8. Никитина Л.Б. Антропоцентристская семантика: образ homo sapiens по данным русского языка. Флинта, 2011.
9. Lindstromberg S. English Prepositions Explained. Revised edition. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins, 2010.
10. Radden G. The Conceptualization of Emotional Casualty by Means of Prepositional Phrases. Speaking of Emotions. Cognitive Linguistics Research. Mouton de Gryuter, Berlin, New York, 1998: 273 - 294.
11. Исаакян И.Л. Пространственные предлоги и альтернативные миры человека. Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. Москва, 1999: 239 - 251.
12. Плунгян В.А. Предисловие. Исследования по теории грамматики. Гоамматикализация пространственных значений в языках мира. Москва, 2002: 5 - 7.
13. Кочкинекова А.В. Особенности английских глагольно-предложных конструкций. Успехи современной науки, 2016: 18 - 22.
14. Халеева И.И. Основы теории обучения пониманию иноязычной речи. Москва, 1989.
15. Блох М.Я. Сознание и менталитет. Вестник МГОУ. 2016: 18 - 25.
16. Цветкова Т.К. Теоретические проблемылингводидактики. Москва, 2002.
17. Цветкова Т.К. Новая концепция обучения грамматике английского языка. Полифония образования и англистика в мультикуль-турном мире: тезисы докладов 1-ой международной конференции ассоциации англоведов и преподавателей английского языка. Москва, 2003.
18. Ремчукова Е.Н. Креативный потенциал русской грамматики: монография, Москва, 2005.
19. Kafka F. Die Verwandlung, 2004.
20. Süskind P. Das Parfum: Die Geschichte Eines Morders, 1994.
21. Rolland R. Jean-Christophe. Tome I, 2002.
22. Топоров В. Н. Пространство и текст. Текст: семантика и структура. Москва, 1983: 227 - 284.
23. Ларина Т.В. Формирование межкультурной коммуникативной компетенции через обучение национальному стилю коммуникации. Вестник РУДН, 2009: 64 - 73.
24. Hofstede G. H. Culture's Consequences: International Differences in Work-Related Values. Beverley Hills CA: Sage Publications, 1984.
25. Ларина Т.В. Прагматика эмоций в межкультурном контексте. Вестник РУДН, 2015: 144 - 163.
26. Fox K. Watching the English: The Hidden Rules of English Behaviour, Hodder & Stoughton, 2005.
27. Виссон Л. Русские проблемы в английской речи. Слова и фразы в контексте двух культур. Москва: Р. Валент, 2003.
28. Fitzgerald F.S. Tender Is the Night. Macmillan Pub Co, New York, NY, 1988.
29. Stowe H.B. Uncle Tom's Cabin. Harpercollins. Collins Classics, 2011.
30. Wierzbicka А. The Semantics of Grammar, Amsterdam: Hohn Benjamins, 1988.
31. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс. Теория метафоры. Москва, 1990: 5 - 51.
32. Цветкова Т.К. Проблема толерантности и обучение иностранному языку. Известия ЮФУ, 2005: 157 - 158.
References
1. Cienki A.J. Spatial Cognition and the Semantics of Prepositions in English, Polish and Russian. München: Verlag Otto Sagner, 1989: 185 p.
2. Fillmor Ch.Dzh. Ob organizacii semanticheskoj informacii v slovare. Novoe vzarubezhnojlingvistike. Moskva: Progress, 1983: 23 - 60.
3. Kozlova L.A 'Etnokul'turnyj potencial grammaticheskogo stroya yazyka i ego realizaciya v grammatike govoryaschego: monografiya. Barnaul: Altajskaya gosudarstvennaya pedagogicheskaya akademiya, 2009.
4. Kubryakova E.S. Problemy predstavleniya znanij v sovremennoj nauke i rol' lingvistiki v reshenii 'etih problem. Yazyk i struktury predstavleniya znanij. Moskva, 1992: 4 - 38.
5. Kubryakova E.S. Semantika v kognitivnoj lingvistike (o koncepte kontejnera i formah ego ob'ektivacii v yazyke). Izvestiya RAN. 1999: 3 - 12.
6. Malyar T.N., Seliverstova O.N. Prostranstvenno-distancionnye predlogi i narechiya v russkom i anglijskom yazykah. München, Verlag Otto Sagner, 1998.
7. Kubryakova E.S. V poiskah suschnosti yazyka. Voprosy kognitivnoj lingvistiki. Tambov, 2009: 5 - 12.
8. Nikitina L.B. Antropocentristskaya semantika: obraz homo sapiens po dannym russkogo yazyka. Flinta, 2011.
9. Lindstromberg S. English Prepositions Explained. Revised edition. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins, 2010.
10. Radden G. The Conceptualization of Emotional Casualty by Means of Prepositional Phrases. Speaking of Emotions. Cognitive Linguistics Research. Mouton de Gryuter, Berlin, New York, 1998: 273 - 294.
11. Isaakyan I.L. Prostranstvennye predlogi i al'ternativnye miry cheloveka. Logicheskijanaliz yazyka. Obraz cheloveka vkul'ture iyazyke. Moskva, 1999:239 - 251.
12. Plungyan V.A. Predislovie. Issledovaniya po teorii grammatiki. Grammatikalizaciya prostranstvennyh znachenij v yazykah mira. Moskva, 2002: 5 - 7.
13. Kochkinekova A.V. Osobennosti anglijskih glagol'no-predlozhnyh konstrukcij. Uspehi sovremennojnauki, 2016: 18 - 22.
14. Haleeva I.I. Osnovy teorii obucheniya ponimaniyu inoyazychnoj rechi. Moskva, 1989.
15. Bloh M.Ya. Soznanie i mentalitet. Vestnik MGOU. 2016: 18 - 25.
16. Cvetkova T.K. Teoreticheskie problemy lingvodidaktiki. Moskva, 2002.
17. Cvetkova T.K. Novaya koncepciya obucheniya grammatike anglijskogo yazyka. Polifoniya obrazovaniya i anglistika v mul'tikul'turnom mire: tezisy dokladov 1-oj mezhdunarodnoj konferencii associacii anglovedov i prepodavatelej anglijskogo yazyka. Moskva, 2003.
18. Remchukova E.N. Kreativnyjpotencialrusskojgrammatiki: monografiya, Moskva, 2005.
19. Kafka F. Die Verwandlung, 2004.
20. Süskind P. Das Parfum: Die Geschichte Eines Morders, 1994.
21. Rolland R. Jean-Christophe. Tome I, 2002.
22. Toporov V. N. Prostranstvo i tekst. Tekst: semantika istruktura. Moskva, 1983: 227 - 284.
23. Larina T.V. Formirovanie mezhkul'turnoj kommunikativnoj kompetencii cherez obuchenie nacional'nomu stilyu kommunikacii. Vestnik RUDN, 2009: 64 - 73.
24. Hofstede G. H. Culture's Consequences: International Differences in Work-Related Values. Beverley Hills CA: Sage Publications, 1984.
25. Larina T.V. Pragmatika 'emocij v mezhkul'turnom kontekste. Vestnik RUDN, 2015: 144 - 163.
26. Fox K. Watching the English: The Hidden Rules of English Behaviour, Hodder & Stoughton, 2005.
27. Visson L. Russkie problemy v anglijskoj rechi. Slova i frazy vkontekste dvuh kul'tur. Moskva: R. Valent, 2003.
28. Fitzgerald F.S. Tender Is the Night. Macmillan Pub Co, New York, NY, 1988.
29. Stowe H.B. Uncle Tom's Cabin. Harpercollins. Collins Classics, 2011.
30. Wierzbicka A. The Semantics of Grammar, Amsterdam: Hohn Benjamins, 1988.
31. Arutyunova N.D. Metafora i diskurs. Teoriya metafory. Moskva, 1990: 5 - 51.
32. Cvetkova T.K. Problema tolerantnosti i obuchenie inostrannomu yazyku. Izvestiya YuFU, 2005: 157 - 158.
Статья поступила в редакцию 24.03.17
УДК 82.091
Mashakova A.K., Cand. of Sciences (Philology), M.O. Auezov Institute of Literature and Art CS MES RK (Almaty, Kazakhstan),
E-mail: [email protected]
SOME SPECIFICS OF NATIONAL LITERATURES' DEVELOPMENT IN THE CONTEMPORARY WORLD. The research studies the development of national literatures of the CIS and foreign countries in the 21st century. The chosen period from the beginning of the 2000s to the present day determines the novelty of the topic. Relevance is determined by the influence of literary achievements of other peoples on the development of national literature. A brief overview of the joint monographs "Essays on World Literature at the Turn of the XX and XXI Centuries" (2006), "The Newest Foreign Literature" (2011), "The World Literary Process of the XXI Century" (2016), prepared by the M.O. Auezov Institute of Literature and Art, SC MES RK with participation of foreign scientists. It focuses on specific feature of the development of national literatures in the contemporary world, such as multilingualism of writers and poets, who write their works in several languages on the territory of one state.
Key words: national literature, foreign, multilingualism, genre.
А.К. Машакова, канд. филол. наук, Институт литературы и искусства им. М. О. Ауэзова КН МОН РК, г. Алматы
(Казахстан), E-mail: [email protected]
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ НАЦИОНАЛЬНЫХ ЛИТЕРАТУР В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ
Статья посвящена развитию национальных литератур стран ближнего и дальнего зарубежья в XXI веке. Избранный временной отрезок - с начала 2000-х годов до наших дней - определяет новизну темы. Актуальность обусловлена влиянием достижений литератур других народов на развитие отечественной литературы. Представлен краткий обзор коллективных монографий «Очерки по мировой литературе рубежа ХХ и XXI столетий» (2006), «Новейшая зарубежная литература» (2011), «Мировой литературный процесс XXI века» (2016), подготовленных Институтом литературы и искусства им. М.О.Ауэзова КН МОН РК с участием зарубежных учёных. Уделено особое внимание такой особенности развития национальных литератур в современном мире, как многоязычие писателей и поэтов, создающих свои произведения на нескольких языках на территории одного государства.
Ключевые слова: национальная литература, зарубежный, многоязычие, жанр.
Исследование особенностей развития национальных литератур в современном мире представляется актуальным для отечественного литературоведения в виду влияния достижений литератур других народов на развитие казахской литературы.
Национальная литература является совокупностью художественных произведений, отражающих самосознание отдельного народа. По мнению автора учебного пособия «Введение в сравнительное литературоведение» М.Х. Мадановой, «основной особенностью национальной литературы является её тесная органическая связь с исторической судьбой народа, что находит своё отражение на всех уровнях ее развития» [1, с. 24].
В Казахстане в последние годы все больше проявляется интерес со стороны литературоведов к исследованию мирового литературного процесса. Фундаментальным исследованием развития национальных литератур занимается Институт литературы и искусства имени М.О.Ауэзова КН МОН РК. Так, изданы коллективные монографии «Очерки по мировой литературе рубежа ХХ и XXI столетий» (2006), «Новейшая зарубежная литература» (2011), «Мировой литературный процесс XXI века» (2016). В первой книге представлены французская, английская, итальянская, чешская, греческая, латиноамериканская, турецкая, арабская, индийская, японская и русская литературы. Во вторую книгу вошли разделы по немецкой, румынской, испанской, болгарской, корейской, словацкой, египетской, украинской, молдавской, азербайджанской литературам. В третьей книге отражено современное состояние литературного процесса в Финляндии, Шотландии, СУАР КНР, Иране, Грузии, Беларуси, Литве, Кыргызстане, Татарстане, Узбекистане. Особую значимость научным трудам придаёт участие в их подготовке зарубежных исследователей. Автором данной статьи в вышеуказанных монографиях подготовлены разделы по итальянской, испанской, шотландской литературам.
В «Очерках по мировой литературе рубежа XX и XXI столетий» впервые опубликованы материалы иностранных ученых из Чехии, Турции, Индии. В разделе о современной чешской литературе, подготовленной Любомиром Махала, заведующим кафедрой университета имени Палацкого, представлено жанровое многообразие современной чешской литературы. Автор обращает внимание на рост книг с полититическим контекстом. «Метафорический роман М.Урбан «Мемуары депутата парламента» представляет очень точную картину чешской политической сцены на рубеже XX - XXI столетий» [2, с. 36]. В разделе, посвящён-ном современной индийской литературе, профессор Делийского университета Индра Нат Чаудхури обосновывает тезис о том, что в индийской литературе усиливается собственная концепция модернизма, представляемая писателями как «изменение изнутри и создание новых восприятий при помощи ремоделирования внешних сил» [2, с. 87].
В монографии «Новейшая зарубежная литература» раздел о немецкой литературе написан доктором филологических наук Кристофом Юргенсоном из Академии наук Геттингена (Германия). Исследователь вводит такое понятие, как литература поворота, то есть литература после падения Берлинской стены - знакового события, символизировавшего «конец великих идеологий и утопий и окончание противостояния между Востоком и Западом» [3, с. 8]. Падение Берлинской стены и объединение двух государств, причем оба государства немецкие, но прошедшие разные формы развития, вызвали бурную реакцию в литературных кругах.
Современная румынская литература всесторонне проанализирована в статье румынских авторов Ливии Которчи и Богдана Крецу, представляющих Ясский университет им. А.И.Кузы. Здесь и румынская литература диаспоры, и литературная критика, и поэзия, и проза.
