CC BY
40
(-------
61
Лингвистика
Е. И. Диброва
Этноидиолектный концепт в квантово-лексикографической интерпретации1
В статье рассматривается этноидиолектный концепт в художественных текстах Михаила Шолохова. Лексикографическое толкование содержательной структуры представлено как квант познания с региональными и индивидуально-авторскими компонентами.
Ключевые слова: этноидиолектный концепт, лексикографическая квантовая интерпретация.
В современной лингвистике одной из единиц познания принято считать «концепт» - понятие, определяющее ментальные и психические ресурсы нашего сознания, которые реализуются в языке. Истолкование концепта в настоящее время связано с различными аспектами его понимания: 1) ментально-психическая, информативная единица языкового знания (Е.С. Кубрякова, В.3. Демьянков и др.); 2) энциклопедическое (языковое и внеязыковое) знание об объекте (Ю.С. Степанов, В.Н. Телия и др.); 3) закодированное в языке знание объекта (Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Л.О. Чернейко); 4) культурно обусловленное представление о действительности (А. Вежбицкая) и т.д. Понятие «концепт» имеет свою отечественную историю: Л.В. Щерба в докладе, прочитанном в 1927 г., посвященном памяти его учителя И. А. Бодуэна де Куртэ-не и затем был положен в основу статьи «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании» (1931), ввел это понятие.
1 Работа выполнена в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 гг.
Лингвистика
«Языковые величины, с которыми мы оперируем в словаре и грамматике, будучи концептами (разрядка наша - Е.Д.), в непосредственном опыте <...> нам вовсе не даны, а могут выводиться нами лишь из процессов говорения и понимания, которые я называю в такой их функции «языковым материалом» (третий аспект языковых явлений). Под этим последним я понимаю, следовательно, не деятельность отдельных индивидов, а совокупность всего говоримого и понимаемого в определенной конкретной обстановке в ту или другую эпохи жизни данной общественной группы. На языке лингвистов это «тексты» (разрядка наша - Е.Д.), которые, к сожалению, обыкновенно бывают лишены вышеупомянутой обстановки»; в представлении старого филолога это «литература, рукописи, книги» [10, с. 26]. Относя процессы говорения и понимания к речевому опыту человека, ученый акцентирует внимание на выводимости концепта из зафиксированного на письме материала, принадлежащего определенной языковой системе, состояние которой обусловлено конкретно-исторической и социальной обстановкой. Концепт в понимании Л.В. Щербы является смысловой единицей определенных социальных групп и конкретных ситуаций, отражающих языковой стиль эпохи. Концепт связан с текстовой жизнью и, следовательно, обладает не только культурно-социальным и конкретно-историческим содержанием, но и идиолектными свойствами создателя художественного произведения. Широкое понимание структуры единицы говорит о филологичности литературного концепта, т.е. отражении духовного мира народа, на чьем языке написан автором текст.
Первое комплексное исследование идиолектного концепта было предложено авторами объемного издания - «Концептосфера А.П. Чехова» (2009). В предисловии убедительно сформулированы позиции концеп-тосферы: в книге нашли отражение индивидуально-авторские, «художественные» концепты. Рассматриваются в основном концепты онтологического, морально-этического типа, а также те, которые можно назвать «чеховскими» [6].
Национальная специфика текста отражается в наибольшей степени в концептосфере произведения. Понятие концептосферы как совокупности понятийно-обыденного и этнического знания нации / отдельной личности позволяет интерпретировать концепт как ментально-психическую информативную единицу - единицу этноконцептосферы. «Чтобы язык мог служить средством общения, за ним должно стоять единое и сходное понимание реальности» [7, с. 272]. Сближение с исходным смыслом, образом и символом предполагает объективность трактовки концепта и национальный характер его проявления. «Культурные скрипты»
разграничивают и устанавливают этноиндивидуальные традиции коллективных обычаев народов.
Этноидиалектный концепт, являясь квантом познания реальности, включает в свой состав специфику видения жизненных явлений и «свойственность» речи представителей данной этнической общности. В процессе развития этноса образ мира усложняется и расширяется состав его структуроотражательных элементов - этнических констант. На важность национальных этнических корней в жизни русского человека указывали многие русские философы начала XX века (Н.А. Бердяев, И.А. Ильин,
Н.С. Трубецкой и др.). И.А. Ильин в статье «Путь духовного обновления» пишет о судьбе и единстве русского народа: «Это есть единство, возникшее из инстинктивного подобия, общения и взаимодействия людей в их обращении к Богу, к данной от Бога внешней природе друг к другу. Это единство вырабатывается исторически, в борьбе с природой, в создании единой духовной культуры и в самообороне от вторгающихся нарушителей. <...> Каждый народ призван к тому, чтобы принять свою народную и историческую «данность» и духовно проработать ее, одолеть ее, одухотворить ее по-своему, пребывая в своем, своеобразном национальноисторическом акте» [5, с. 232, 233].
Этноидиолектный концепт в наибольшей очевидности представлен в языке художественных текстов М. А. Шолохова. Состав и структура его речи объединяет как понятийно-обыденное знание нации, так и региональное этническое (казачье) постижение действительности, и собственно авторский взгляд. Произведения М. А. Шолохова - это повествование о жизни донского казачества, о прошлом и настоящем беглых людей, селившихся на Дону начиная с XIV в. Идиосфера писателя включает память, опыт, жизненный быт, предания казачьего этноса: земледельческие работы, воинские обязанности, христианство, моральные устои, семейные традиции, празднества и печали; все это было выработано в борьбе за географическое пространство «от моря до Дона». Картина мира в текстах писателя концептуальна в узком и широком понимании: она отражает и авторскую систему взглядов на предмет изложения (воплощенность авторского «я» в речевой структуре, в стилистической тональности, в своеобразии и отборе лексико-синтаксических средств), и одновременно представляет процессы и явления, в формировании которых участвуют различные типы казачьего мышления: дологическое (языческое) и логическое (психологическое, религиозное, воинское, этическое и др.). На формирование языковой картины донского региона оказали несомненное влияние специфика быта и характер казачества. Моральные устои вольного казачества - «с Дону выдачи нету», военная
Филологические
науки
Лингвистика
сословность, свобода землепользования и промыслов - рыболовства, охоты, бортничества и др. - привели к созданию устойчивого сообщества, обладающего своей внутренней дисциплиной, организацией и жизненными правилами.
Художественная проза М. А. Шолохова - это эпопея о казачестве, этой «маленькой нации», это призма, сквозь которую рассматриваются «война и мир» русского народа в первой половине XX века. Вошедшее в плоть и кровь донского казачества коллективное бессознательное связано с представлением реального мира как об одушевленности всех сил природы. Это древнейшее языческое миропонимание выражено в материальном и духовном самопознании казака. Исследователю важно проникнуть в технологию изобразительности духовного мира, чтобы поэтика текста распахнула перед ним собственно донскую казачью речь и индивидуальные шолоховские приращения.
Лингвокультурные особенности в коммуникации отражают традиции коллективных обычаев этноса, что проявляется в выборе и предпочтительности тех или иных коммуникативных стратегий. Последние фиксируются как в толковых диалектных словарях, так и в словарях языка одного писателя, в нашем случае - в «Словаре языка Михаила Шолохова». Корпус лексикографической статьи в русском толковом словаре, как и в словаре писателя, представлен в иерархической смысловой производности, которая может быть определена в прерывности-непрерывности семантической структуры, иными словами, может быть охарактеризована в понятиях квантовой дискретности. Полисемичная номинация - расчлененная смысловая производность, моносемичная - «одноактность» смысла. Эпидигма-тика (греч. ер1^$15 «приращение, прирост») - именование семантической производности современного многозначного слова - сложилась народно, исторически и духовно и образует внутренне сгруппированную структуру национального языка [2, с. 185, 186].
Лексикографическая (словарная) статья представляет собой квант познания, сформированного авторами / автором специализированного словаря. «Мышление создает образ физического мира, как это следует из современной физической теории <...>. Процесс селекции (выбора), с точки зрения квантовой механики, имеет как причинно-личностный аспект, так и стохастически-неперсональпый» [12, с. 189]. Сопоставление работы человеческого мозга с работой суперкомпьютерной системы, обладающей самоподдерживаемой программой, которая основана на квантово-механических законах, покоящихся на персональных данных, свидетельствует в пользу квантования речевого мышления, находящего свое выражение в текстах произведений. Смыкание квантово-механической работы чело-
веческого речевого мышления и лексикографической единицы обнаруживает набор языковых и речевых (авторских) дефиниций, отграничивающих их друг от друга и интегрирующих прерывность-непрерывность структурирования.
Словарная статья как «сконструированный» квант познания в целом не эгоцентрична, но в авторском повествовании ее отдельные значения обрастают эмоционально-экспрессивными коннотациями, обусловленными ассоциативно-идиолектными восприятиями реальности. Н. А. Бердяев писал: «В душе русского народа остался сильный природный элемент, связанный с необъятностью русской земли, с безграничностью русской равнины. У русских «природа» стихийная сила <...> Элемент природно-языческий вошел и в русское христианство. В типе русского человека (в том числе и казака - Е.Д.) всегда сталкиваются два элемента - первобытное, природное язычество, стихийность бесконечной русской земли и православный, из Византии полученный, аскетизм, устремленный к потустороннему миру. <...> Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли» [1, с. 8]. Пейзаж русской земли - это степь и лес, эти концепты представляют фундаментальнейшие русские реалии. «Россия простирается до Бога» (Рильке). Степь без конца и края. Древние курганы в голубой дымке. Черный ореол в небе... Маленьким и затерянным в этих огромных просторах почувствовал себя Давыдов, тоскливо оглядывая томящую своей бесконечностью степь (Поднятая целина, 2).
Степь включается в круговорот жизни и смерти русскою народа, природный круговорот бытия, воспринимающийся как сакральный. У казаков именно степь воплощает собой мифологический образ Матери-сырой земли, и это определяет особое ее почитание. Степь кормит своих детей -казаков, которые живут земледельческим трудом1.
Заходило время пахать, боронить, сеять; земля кликала к себе, звала неустанно день и ночь (Тихий Дон, 6, LVI); Весною, - когда холосте-ющая степь ложилась под ногами, покорная и истомная, манила деда земля, звала по ночам властным, неслышным зовом. Не мог противиться, запрягал быков в плуг, ехал, полосовал степь сталью, обсеменял ненасытную черноземную утробу ядреной пшеницей-гиркой (Чужая кровь); Григорий с наслаждением мечтал о том, как снимет дома шинель и сапоги, <...> поедет в поле. Хорошо бы взяться руками за чапиги и пойти по влажной борозде за плугом (Тихий Дон, 8, VI); Великая плодотворящая работа вершилась в степи: буйно росли травы, поднимались
1 См. интересную интерпретацию концепта «степь» у Е.В. Маслаковой [6, с. 122-137]
Филологические
науки
Лингвистика
птицы и звери, лишь пашни, брошенные человеком, немо простирали к небу свои дымящиеся паром, необсемененные ланы. Макар шагал по высохшей комкастой зяби в ярости и гневе. <... > «Припозднились! Загубим землю! - думал Макар, с щемящей жалостью оглядывая черные, страшные в своей наготе, необработанные пашни. - День-два - и пропала зябь» (Поднятая целина, 1, XXXIV); Днями летними, погожими в степях донских, под небом густым и прозрачным звоном серебряным вызванивает и колышется хлебный колос (Родинка).
«Казак - земледелец, преобразовавший Великую Степь в крестьянское поле, осваивал окраинные земли Руси-России, не нарушая природной гармонии. В его мировидении все подчинено Высшему Промыслу. Историческое сознание казачьей общины стихийно воспринимает идею христианского мессианизма - построения Царства Божьего на отвоеванных у кочевников территориях» [3, с. 45].
Для эпической картины мира характерно описание строгой красоты и мудрости донской степи. Она вольна в своей первобытно-простой жизни - в ее естественности, гармонии и красоте. В дымчато-синих сумерках дремала лазоревая степь, на круговинах отцветающего чеборца последнюю за день взятку брали пчелы (Лазоревая степь); Фиалки доживали положенный им срок в этой глухой и широкой степи, а на смену, по склону лога, на солонцах уже поднимались сказочно яркие тюльпаны, подставляя солнцу свои пунцовые, желтые и белые чашечки, а ветер, смешав разнородные запахи цветов, далеко разносил их по степи (Тихий Дон, 8, XV); Степь его (Мишку - Е.Д.) покоряла, властно принуждала жить первобытной, растительной жизнью (Тихий Дон, 6, III).
Отличительной особенностью степных пейзажей М. А. Шолохова является их научная достоверность. В текстах описано большинство представителей флоры и фауны донской степи, заметны информационная полнота и точность. «Всего в «Тихом Доне» насчитывается около двухсот пятидесяти описаний природы, не считая тех, в которых содержится менее двух строк. В романе упоминаются почти двести пятьдесят видов животных и растений, некоторые из них (виды ив, тополь) - до пятидесяти раз. Такое изобилие является красноречивым доказательством любви писателя к природе и знания им природы, особенно природы его родной донской земли» [4, с. 111-112].
М.А. Шолохов соединяет в своем творчестве восторг художника с зоркостью опытного естествоведа. При описании степи он уделяет пристальное внимание травяному покрову: отмечает виды трав, цвет, строение, жизненную нужность растения.
Травы от корня зеленели густо и темно, вершинки просвечивали на солнце, отливали медянкой. Лохматился невызревший султанистый ковыль, круговинами шла по нему вихрастая имурка, пырей жадно стремился к солнцу, вытягивая обзерненную головку. Местами слепо и цепко прижимался к земле низкорослый железняк, изредка промереженный шалфеем, и вновь половодьем расстилался взявший засилье ковыль, сменяясь разноцветьем: овсюгом, желтой сурепкой, молочаем, чингиской — травой суровой, однолюбой, вытеснявшей с занятой площади все остальные травы (Тихий Дон, 6, II). Степь у М.А. Шолохова в высшем его понимании - гимн донской земле. Родимая степь под низким донским небом! <...> Низко кланяюсь и по-сыновьи целую твою пресную землю, донская, казачьей, не ржавеющей кровью политая степь! (Тихий Дон, 6, VI).
Этническое получило свое выражение в категориях одушевленности: антропоморфности, зооморфности, флористичности и мифологичности. Степь воспринимается автором как живое существо: Он (смотритель лошадей - Е.Д.) выжидающе помолчал, с минуту глядел на распахнутую грудину степи (Тихий Дон, 6, II): Степь, иссохшая, с чахоточным румянцем зорь, в полдень задыхалась от зноя (Пастух); Степь под ветром могуче и мерно дышала во всю широченную грудь (Поднятая целина,
2, XVIII). Символически степь расценивается и как хранитель воинской казачьей славы: Родимая степь <... > Курганы, в мудром молчании берегущие зарытую казачью славу (Тихий Дон, 6, VI); Из-за кургана, караулящего шлях, выполз багровый от натуги месяц (Путь-дороженька).
Шлях в степи приобретает в языке М. А. Шолохова мифолого-симво-лическую значимость. В романе «Тихий Дон» Гетманский шлях «теряет ореол воинственности, отблесков былого героического и становится обозначением дороги жизни, возле которой проходит неизбывный путь донское казачество. <...> Приобретая тестовый смысл - путь жизни, шлях обозначает ушедшую славу донского казачества <.> и гибель казачества как сословия» [8, с. 98].
Антропоморфность концепта Дон, главной реки Донского края, запечатлена в эпидигматике словарной статьи, где 1-е и 2-е толкования -этнические, казачьи, 3-е и 4-е - этноидиолектные, шолоховские: 1. Извечно независимое водное пространство жизни вольного казачества. Но и горд наш Дон, тихий Дон, наш батюшка - Басурманину он не кланялся, у Москвы, как жить, не спрашивался <... >. Старинная казачья песня (Тихий Дон, 4, XI). 2. Родина донского казачества, дающая ему пищу. Дон! Дон наш! Тихий Дон! Отец родимый, кормилец! Ур-р-ра-а-а-а!» -и в окны кидают (казаки - Е.Д.) с моста прямо в воду <... > фуражки, шинеля старые, шаровары, наволоки, рубахи, разную мелочь, дарят Дону,
Филологические
науки
Лингвистика
возвертаясь со службы (Тихий Дон, 5, X). 3. Мягкость на ощупь, приятность воды. Нежащая и очищающая ласка донской воды. Николка <... > поплыл на желтую косу, обнимавшую Дон (Родинка). 4. Линия раздела, рубеж спасения или гибели. Не пробьемся к Дону — могем пропасть (Коловерть).
Следуя казачьей традиции, писатель использует номинацию месяц и как лингвокультурный казачий концепт, и как этническую: Месяц. Этнологическое. Месяцем казаки называют луну во всех ее фазах - последовательных изменениях видимой формы (первая фаза, вторая фаза). Полный месяц. Луна. Полный месяц ярко освещал ее осунувшееся лицо, ввалившиеся глаза, страдальчески изогнутые брови (Тихий Дон, 7, XVI). «Месяц - казачье солнышко». Фразеологизм. Небесное светило, освещающее казакам пути ночных предрассветных нападений на противника, когда стража засыпала, утрачивая бдительность. По ночам на обугленно-черном небе несчетные сияли звезды; месяц — казачье солнышко, темнея ущербной боковиной, светил скупо, бело (Тихий Дон, 6, VI).
К шолоховским этноидиолектным инновациям относятся устойчивые сочетания, выражающие связи реальности и отражающего ее ассоциативного сознания: Щит месяца. Символическое. Воинское. Месяц как знак небесной защиты и предупреждения об опасности. Вечерами из-за копий голого леса ночь поднимала калено-красный огромный щит месяца. Он мглисто сиял над притихшими хуторами кровяными отсветами войны и пожаров (Тихий Дон, 6, XIII); Чаша месяца. Форма месяца в виде полушария. В небе, налитая синим, косо стояла золотая чаша молодого месяца, дрожали звезды, зачарованная ткалась тишина, и далекий собачий лай да хрусткий чок конских копыт, не нарушая, только подчеркивали ее (Тихий Дон, 6, XLI). Ср. народно-традиционную символику лунного света. Желтый - цвет болезни, смерти. Вечер. Ночь. Над местечком в выси - желтый месяц. <... > Ветер сорвал с месяца завесу тучи, и на местечко, на купы садов, на шишкастую верхушку стодола, на отряд, выезжавший на взгорье, потек желтый мертвенный свет (Тихий Дон,
3, VIII). Голубой - призрачный свет ночного мира. Всю ночь в полнеба стояло багровое, немеркнущее, трепетное зарево, и в ином освещавшем степь жестоком сиянии войны голубой и призрачный свет ущербленного месяца казался чрезмерно мягким и, пожалуй, совсем не нужным (Они сражались за Родину).
См. также идиолектную поэтику: Черная тишина. 1. Ночная, с легкими шорохами тишина. Всю ночь не спал (Григорий - Е. Д.). Часто выходил проведывать коня, и подолгу стоял на крыльце, повитый черной, шелково шелестящей тишиной (Тихий Дон, 6, X). 2. Черные шелка. Нежные,
мягкие ощущения. Первая ночь, принявшая весну, стала над Гремячим, окутанная черными шелками наплывавших туманов, тишины, овеянная вешними ветрами (Поднятая целина, 1, XXVI).
Казачье мироустройство и миропонимание пронизывают авторские речевые конструкции: Перекипающее под ветром вороненой рябью стремя Дона (Тихий Дон, 1, I). Это словосочетание может быть понято лишь в сравнении с истоками смысла: Из окон видно <...> вороненую сталь воды (Родинка); В темно-синих, как вороненая сталь, глазах (Поднятая целина, кн. 2, VII). Натуралистическая номинация вороненый («покрытый чернью (о металле)») в языке романа «Тихий Дон» является этнографической и этнологической ментальной единицей («темный, с синим отливом, подобный цвету вороненой стали казачьей шашки - обязательного оружия казака»), а единица стремя («бурное течение, стремнина Дона») ассоциируется с лезвием шашки.
М.А. Шолохов широко использует народную лексику и двуплано-вость ее семантики, свойственную диалектной речи и восходящей к ее началам - внутренней форме. Огромный массив слов и устойчивых выражений он подчинил контексту употребления: Антропоморфное: Гайдамачить. Своевольничать, хозяйничать (о ветре). Гайдамачил над станицей час от часу крепчавший ветер (Тихий Дон, 5, II). Ср. в Словаре В.И. Даля (СД): Гайдамачить. Промышлять разбоем. Нацелованная. Любовно обласканная, омытая нежными прикосновениями волн. И вот берег: перламутровая россыпь ракушек, серая изломистая кайма нацелованной волнами гальки (Тихий Дон, 1, I). СД. Нацеловать многих. Зооморфное: Отроиться. Отделиться, уйти из родного дома. СД. Отроиться, о пчелах. Отплодиться, образовав новый, молодой рой. Жереб-цевать. Зооморфное. Быть похотливым мужчиной. СД. Жеребятник. Бранно повеса. Флористическое. Жнивье. Короткие жесткие волосы на лице мужчины. СД. Жнивье. Нива со срезанными стеблями, оставшимися на корню.
В глубинном бессознательном формируются высшие возможности бессознательного и сознательного, создавая сверхсознательное -интуитивность художественности. Дискурсивность, возникающая на сознательном уровне, продолжает существовать в скрытой форме, которая проявляется в авторских рефлексиях. Познавательная и художественная интуиция включает чувственно-мыслительное освоение мира, которое захватывает художника слова соразмерно с ценностями его целеустановок. Интерпретационное восприятие этноидиолектных концептов раскрывает сущностное истолкование ментальной единицы, столь необходимое в современном толерантном мире, и особенно
Филологические
науки
W43
в своей насущной функциональности - пошания русского языка как величайшего достижения народа.
Библиографический список
1. Бердяев 11.А. Истоки и смысл русского коммупичма. М.. 1990.
2. Диброва 1:.И. Современный русский ячык. Теория. Аиашч ячыколых еди-миц: И 2 т. М., 2002. Т. 1.
3. Дыр.ши АЛ. '>no;u>i о Михаиле Шолохове. Творчество i[исателя-клаесика в духовной кулыуре России. Ульяновск, 1999.
4. Прмолае» Г. Михаил Шолохов и его творчество. СПб., 2000.
5. Ильин И.Л. 11уп» духовного обновления //Пуп» к очевидности. М., 1993.
6. Концетос(|)ера A.I I. Чехова: Сб. ст. /11од ред. 11.И. И ютовой. Росши н/Д., 2009.
7. Леонтьев А.Д. Основы психолингвистики. M.-CI 16., 2003.
8. Словарь ячыка Михаила Шолохова. М.. 2005.
9. Шолохов М.Л. Собрание сочинений: 13 8 т. М.. 1956—1960.
10. Шерба Л.IS. О фояком аспекте ячыковых явлений и об 'женеримеше в ячы-
кочнашш //Языковая система и речевая деятельность. Л.. 1974.
И. Wier/bicka Д. Ditlerent cultures, diflereiU languages, dillerent speech acts: Polish vs. 1'itglish. Journal of IVagmalics. № 9,1985.
12. Stapp ll.P. Mind. Matter and Quantum Mechanics. Berkelev. Univtrsiti ol California. 1993.
