CC BY
12The Body in a Changing World | https: //doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69
Ethnographicity of a National Political Body: from Invention to Marginalization
Maksym W. Kyrchanoff
Voronezh State University. Voronezh, Russia. Email: maksymkyrchanoff[at]gmail.com
Received: 1 August 2022 | Revised: 1 October 2022 | Accepted: 20 October 2022
Abstract
The author analyzes cultural tactics and strategies aimed at the nationalization of the body in public, political and cultural spaces. The images of the national, nationalizing and nationalized body in modern cultures and spaces of memory are analyzed. The purpose of the study is to analyze visual strategies for the nationalization of the body in the intellectual histories of Central and Eastern Europe in the second half of the 19th and early 21st centuries. Geographically, the article is limited to the analysis of the politically motivated nationalizations of corporality in the greater Eastern and Central European cultural contexts. The chronological and geographical framework is motivated by the need to detect both continuity and discreteness in the nationalization of the body in the political cultures of the region, as well as general trends and regional characteristics of cultural and political practices, the author analyze in the article. The article shows that the historical and cultural prerequisites for the nationalization of the body developed in the 17th and 18th centuries within the framework of the "high" political culture, which operated with the images of great ancestors, projecting onto clothes as an element of socially acceptable physicality. The author believes that by the beginning of the 21st century, the nationalization of physicality express itself in several strategies, including the visualization of traditional ethnicity and the actualization of elements of modern political culture, which combine the visualization of biological signs of physicality in their combination with elements of a personality cult.
Keywords
Body; Nationalization of the Body; the Invention of the National Body; Ethnographic and Modern Body; Body Traditionalism; Body and Ethnicity in High Culture; Mass Ethnographization of the Body; the Invention of Traditions; Nationalism
This work is licensed under a Creative Commons «Attribution» 4.0 International License
Тело в меняющемся мире | https://doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69
Этнографичность национального политического тела: от изобретения до маргинализации
Кирчанов Максим Валерьевич
Воронежский государственный университет. Воронеж, Россия. Email: maksymkyrchanoff[at]gmail.com
Рукопись получена: 1 августа 2022 | Пересмотрена: 1 октября 2022 | Принята: 20 октября 2022
Аннотация
Автор анализирует культурные тактики и стратегии, направленные на национализацию тела в публичных, политических и культурных пространствах. Анализируются образы национального / национализированного тела в современных культурах и пространствах памяти. Цель исследования состоит в анализе визуальных стратегий национализации тела в интеллектуальной истории Центральной и Восточной Европы второй половины XIX - начала XXI века. Географически статья ограничена анализом политически мотивированной национализации телесности восточно- и центрально-европейскими культурными контекстами. Хронологические и географические рамки мотивированы необходимостью обнаружения как континуитета, так и дискретности в национализации телесного в политических культурах региона, а также общих тенденций и национальных особенностей анализируемых культурных и политических практик. В статье показано, что исторические и культурные предпосылки для национализации тела сложились в XVII и XVIII веках в рамках «высокой» политической культуры, которая оперировала образами великих предков, которые проецировались на одежду как элемент социально приемлемой телесности. Автор полагает, что в начале XXI века в национализации телесности доминирует несколько стратегий, включая визуализацию традиционной этничности и актуализацию элементов современной политической культуры, которые сочетают визуализацию биологических признаков телесности в сочетании с элементами культа личности.
Ключевые слова
тело; национализация тела; изобретение национального тела; этнографическое и модерное тело; традиционализм тела; тело и этничность в высокой культуре; массовая этнографизация тела; изобретение традиций; национализм
Это произведение доступно по лицензии Creative Commons «Attribution» («Атрибуция») 4.0 Всемирная
Модерновые нации в современной Европе принадлежат к числу относительно поздних социальных и культурных конструктов, которые стали следствием процессов политической модернизации, воображения сообществ и изобретения традиций, превративших в значительной степени традиционные и архаичные преимущественно крестьянские сообщества в современные политические нации с полной социальной структурой и набором институтов. Процессы подобной модернизации на территории Европы развивались неравномерно.
Европейский Запад превратился в сообщество наций быстрее, чем внутренние и внешние периферийные центрально- и восточно-европейские регионы. Националисты использовали общий набор тактик и стратегий, направленных на трансформацию традиционных групп в нации как воображаемые сообщества, что предусматривало приписывание им набора стандартизированных необходимых политических и культурных традиций. В рамках этой великой социальной трансформации XIX - XX веков националисты могли использовать различные ресурсы, включая этничность, зафиксированную на уровне крестьянских групп, которые в отличие от обитателей урбанизированных территорий были в меньшей степени затронуты последствиями модернизации.
Крестьянские сообщества с их гетерогенными культурами, которые не были подвернуты стандартизации и унификации, оказались важнейшим ресурсом для изобретения традиций, которые формировали визуальный облик того или иного национального, точнее - национализирующегося, тела на территории Центральной и Восточной Европы. Если английские, французские, каталонские или немецкие националисты апеллировали к нации как к политическому телу, как сообществу граждан, постоянно актуализируя исторические и актуальные права, то националистически мыслящие интеллектуалы в менее развитых регионах, которые принадлежали многосоставным континентальным империям, использовали качественно и содержательно иные источники легитимации проектов соответствующих наций. Тем не менее, и они постоянно обращались к историческим и политическим правам, используя при этом этнографические ресурсы более активно, чем националисты Запада.
Если для западных националистически ориентированных политиков универсальной формой актуализации своей принадлежности к той или иной группе было активное участие в политической борьбе за ее права, их получение или восстановление, расширение или обновление, то для националистов в периферийных регионах такая риторика тоже была важна, но ресурсы внешней визуальной этничности ими использовались более активно. Последнее имело своей целью актуализировать и визуализировать присут-
®
Введение
Тело в меняющемся мире | https://doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69
ствие той или иной миноритарной и неравноправной группы в гетерогенной политической структуре населения европейских континентальных империй, которые в отношении своих подданных практиковали различные формы дискриминации, институционализированные на уровне иерархического распределения ролей в рамках общества, например, Германской, Австро-Венгерской или Российской Империй.
Отсутствие реальных политических успехов или их меньшие масштабы в сравнении с Западом, вынуждали восточно- и центрально-европейских националистов активно использовать этнографические ресурсы для актуализации физического / телесного присутствия той группы, к которой они принадлежали в империях, политическая культура которых была направлена на игнорирование прав меньшинств или на легитимацию в их отношении дискриминационной политики.
Цель и задачи
В представленной статье автор проанализирует культурные и социальные тактики визуализации этнического / этнографического в политической телесности миноритарных групп европейских континентальных империй и их исторических наследников XIX - начала XXI века. Поэтому целью статьи является анализ практик и стратегий визуализации образов этнически маркированных проявлений телесности в политической культуре. В число задач статьи входит изучение тактик визуализации этнического в телесности, анализ сфер актуализации политически подчеркнутой этнографической компоненты в структуре телесности, выявление общих тенденций и национальных особенностей подобных манипуляций с телом в рамках различных культур. В данной статье, рассматривая визуализированные проявления этнографичности в политическом теле, автор ограничивается маскулинным телом, полагая, что воображение и изобретение феминной телесности (Alexander, 2011) в интеллектуальной, культурной и социальной истории национализма (Bjornsdottir, 1997) должно стать предметом самостоятельного исследования.
Хронологические и географические рамки
Географически данная статья ограничена анализом политически мотивированной национализации этнографической телесности широким восточно- и центрально-европейских культурным контекстом XIX - начала XXI века. Столь широкие хронологические и географические рамки представляются вполне допустимыми и оправданными, так как мотивированы необходимостью анализа и изучения различных форм и стратегий визуализации этнографического компонента телесности. Анализ заявленной проблематики в широких географических и хронологических рамках позволяет выявить и обнаружить проявления как континуитета, так и дискретности в национализации телесного и в визуализации этнографического компонента в политическом теле через
The Body in a Changing World | https: //doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69
призму как общих тенденций, так и национальных особенностей культурных и политических практик воображения национального тела как изобретённой традиции.
Методология и историография
Методологически представленная статья продолжает развивать положения и предположения автора, высказанные им в ряде работ, сфокусированных на идеологически и политически мотивированном использовании образов тела и телесности и их интеграции в более широкие идеологические контексты.
Суммируя их, подчеркнем, что в настоящей статье мы исходим из следующих положений. С одной стороны, визуализация (Böhm, 1994; Mitchell, 1994) и актуализация образов тела может быть структурным компонентом процесса воображения сообществ и актуализации присущих им особенностей (Кирчанов, 2021b). С другой, этнографически подчеркнутые особенности телесности могут рассматриваться в контексте процесса изобретения традиций (Кирчанов, 2022). Эти процессы следует рассматривать в широких контекстах междисциплинарности, описывая и анализируя через призму как националистических щтудий, интеллектуальной и культурной истории, археологии и истории идей, а также при помощи того инструментария, который современная историография приобрела в результате перформативного и визуального поворотов (Mirzoeff, 1999).
Анализируя особенности национализации телесности на протяжении XIX - начала XXI веков (Кирчанов, 2021a), мы неизбежно вынуждены апеллировать к междисциплинарной историографии, сфокусированной на изучении националистических движений и модернизаций, а так же тех наций, как воображаемых сообществ, наделенных изобретёнными традициями, которые стали институционализированным результатом деятельности нескольких поколений националистически мыслящих интеллектуалов (Кирчанов, 2020a). Поэтому значительная часть историков и культурных антропологов предпочитает анализировать проблемы национального тела через призму нарративных и дискурсивных практик (Musolff, 2021) их конструирования (O'Brien, 2018), воображения и изобретения (Janzen, 2015), а также ассимиляции телесности в массовой культуре общества потребления (Jha, 2015).
Современная историография национализма сфокусирована на изучении его политической и идеологической истории (Storm & Berger, 2019), интеллектуальной истории и археологии идей (Norton, 2007), что, как правило, интерпретируется в рамках модернистской парадигмы (Baar, 2010). Подобные с точки зрения их тематики и проблематики исследования доминируют среди работ, сфокусированных на изучении национализма. Число исследований, посвященных фактору телесности - воображения, изобретения и конструирования национального тела - в современной историографии национализма, к сожа-
лению, не очень велико (Carrera, 2003), что несколько странно на фоне общей озабоченности американского антропологического академического сообщества ростом национализма и легитимируемого с его помощью насилия и принуждения (Domínguez & Metzner, 2019). Осознание проблемы не стимулирует научное сообщество анализировать истоки ситуации с антропологической точки зрения, хотя сербский исследователь А. Бошкович (Boskovic, 2019) полагает, что анализ национализма через исследовательскую призму антропологии, включая исследования телесности, может оказаться эффективным и продуктивным; а его польский коллега Михал Буховски указывает на параллельное соразвитие националистических и академических представлений о телесности (Buchowski, 2019).
Национальное тело в современных культурных парадигмах общества потребления может играть различные роли (Кирчанов, 2020b), а диапазон его политических и идеологических посланий отличается значительным разнообразием, но такая ситуация существует на протяжении последних трех - пяти десятилетий. Раннее тело актуализировало свои другие политически значимые функции, связанные, в том числе, с визуализацией этничности. Поэтому изобретение национального тела путем визуализации этнографического следует интерпретировать как форму идеологически и политически мотивированного националистического культурного и интеллектуального проекта, а его частные, зафиксированные случаи визуализации - как форму социального перформанса. При этом, сами антропологи и этнологи нередко игнорируют то, как этнографическое оказывается интегрированным в националистический дискурс на визуальном уровне, предпочитая редуцировать визуализацию до решения прикладных задач собственных полевых исследований (Kashanipour, 2021).
Интеграция этнографического в националистический дискурс содействовало большей визуализации проектов наций и их идентичностей, которые на протяжении XIX - начала XXI века выдвигаются националистически мыслящими интеллектуалами. Подобная широкая визуализация национального тела с подчёркнутым этническим / этнографическим колоритом позволяет анализировать проблематику, заявленную в статье, при помощи тех исследовательских практик и моделей, которые сложились в рамках общего крена междисциплинарных гуманитарных исследований к изучению феномена визуаль-ности.
Таким образом, этнографизация национального политического тела может быть описана - конструирована и деконструирована - в рамках более частных случаев визуальных штудий, то есть иконического, пикториального и имагинативного модусов описания телесности как социально и культурно значимого явления, политической практики и интеллектуальной стратегии одновременно.
Воображение сообществ как изобретение тела: к культурной антропологии национализма
Отношения национализма, который возник в конце XVIII века, с телом и телесностью не могут быть определены как простые. Первые европейские националисты проявляли значительный интерес к народному, этнографическому тело, тщательно изучая последнее, чем превратили его в музейный экспонат, сфера пребывания которого оказалась ограниченной специализированными музеями. Интерес националистов к народному телу носил почти исключительно прикладной, утилитарный характер.
Тело интересовало их своими локальными этническими визуальными особенностями, которые можно было применить для создания изобретенных традиций как элемента идентичности. В этом отношении национализм имеет свои основания в восприятии культурного сходства и ощущении общности истории (Reuter, 2019), что может проявляться в ограниченной визуализации этнографического измерения телесности. Поэтому этнографическая телесность превращалась в маркер, который позволял отделить одни формирующиеся идентичности от других. Постепенно стихийная и архаичная, народная и гетерогенная этнографичность, как правило, крестьянского тела переставала удовлетворять националистов. Новое общество, которое они стремились создать, по их мнению, должно было стать не гетерогенным, но гомогенным с этнической, языковой и культурной точек зрения.
В этом отношении стихийное и неконтролируемое разнообразие тела, в данном случае - крестьянского, в его визуальном проявлении было уже не стимулом, но преградой и препятствием для продвижения унифицированных и стандартизированных форм складывающихся национальных иден-тичностей. Поэтому интерес практикующих националистов XIX - XX веков к телу практически всегда отличался значительной двойственностью. С одной стороны, именно националистически ориентированные интеллектуалы, занимавшиеся изучением быта крестьян и прочих сельских обывателей, которым только предстояло, по их инициативе, стать нацией, сделали первые шаги к оформлению и институционализации целого корпуса наук, которые в XIX столетии были известны под родовым именем «народоведения».
Поэтому националисты тщательно описывали и фиксировали внешних атрибуты и особенности народного тела, составляя этнографические альбомы и формируя музейные коллекции. При этом идентичность самих националистов могла отличаться от идентичности тех, чьи визуальные и внешние проявления телесности они изучали. С другой стороны, этнографическая телесность могла восприниматься националистами как системный элемент архаики, от которой национализирующимся сообществам следовало избавиться. Именно с этим были связаны инициативы общей модернизации, развития системы образования, которые были призваны превратить крестьян в нацию с единым языком и культурой, а также изобретенными традициями, которые
Тело в меняющемся мире | https://doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69
формировали идентичность. Региональное и локальное разнообразие этнографической телесности в этом отношении было препятствием в процессах консолидации и трансформации традиционных групп в нации модернового типа.
Если мы привлечем для изучения европейских национализмов XIX века визуальные источники, представленные фотографией, то внешне отцы-основатели европейских наций, как правило, были облачены в гражданский костюм, а усы и борода стали факультативной функцией визуального облика среднего европейского националиста как носителя высокой культуры, участвующего в процессе трансформации традиционной идентичности своих формальных соотечественников в идентичность нации как гражданского сообщества. Такие консервативные требования, сформировав канон внешней репрезентации облика националиста, практически исключали фактор телесного разнообразия в этнографической визуальной перспективе, хотя из этой универсальной логики фиксации националиста как представителя национального тела все же были исключения.
Сарматизм: этнографизация тела политического класса
Первыми нарушителями этой логики развития националистического воображения тела оказались представители польского и украинского политического класса, но это произошло, правда, в XVII - XVIII столетии, когда национализм еще не обрел своей универсальности и не превратился в массовый (не по степени поддержки со стороны населения, но по принципу представленности практически во всех европейских странах и формирующих их регионах) феномен. Проявлением условно «этнографического» подхода к телу, но фактически первой попыткой продвижения изобретенных традиций стала идеология сарматизма (1гнацюк, 2007).
Подобные метаморфозы в восприятии как политической, так и частично биологической телесности стали возможны в силу наличия развитой традиции политической антропологии (8сша, 2011), связанной с идеализацией телесности правящих особ, что выражалось в приписывании им особых свойств. Атрибутами сарматского тела в польском воображении XVII - XVIII веков стали как предметы одежды, включая жупан (Horoszkiewicz, 1900), контуш (Sieradzka, 2003), слуцкий пояс, сабля (Хадыка, 1992), так и особенности телесности, например - чуб (Клiмуць, 2006), которые проецировались на представителей политического класса (Карпенка, 2013).
Представления о теле в рамках сарматизма носили в значительной степени смешанный, фронтирный характер (CzapHnski, 2015), актуализируя отношения к визуальным проявлениям телесности как со стороны различных сословий, так и этнических групп. Немецко-израильская исследовательница Анна Новиков, комментируя роль сарматизма в развитии представлений о телесности в национальном контексте, указывает на то, что «в случае
с Польшей традиция визуальной групповой саморепрезентации уже была сильна в период раннего Нового времени, когда так называемый сарматский костюм (костюм польского дворянства в стиле барокко с ориентализацией и турецким влиянием) стал символом "польскости"» (Novikov, 2017).
Польское тело как сарматское фиксируется на некоторых памятниках живописи (Томашева, 2016; Тананаева, 1979), которые актуализируют в одинаковой степени как маскулинность национального тела, так и его элитизм (Шыдлоусю, 2011). Например, известен портрет Станислава Антония Щуки в «сарматском» контуше (иллюстр. 1). Стилистически аналогичным образом маскулинное тело фиксируется и в некоторых памятниках беларуской живописи (иллюстр. 2). На протяжении XVII - XVIII веков сарматский костюм (Лескинен, 2002) был составным элементом политического тела знати, то есть сегментом высокой культуры, но в XIX столетии, в условиях утраты польской государственности, роста ассимиляционных угроз и возникновения модерного польского национализма, элементы сарматского тела были интегрированы в «массовую» телесность крестьянства, которому надлежало стать польской политической нацией.
Поэтому изменения претерпел сам модус визуализации телесности. На смену «телу знати» пришло крестьянское тело, облаченное в псевдонародные одеяния, хотя и на протяжении второй половины XIX века представители польской знати позировали для парадных портретов в одеяниях, которые не только имитировали сарматский стиль (Иллюстр. 3), но и визуализировали представления о телесности, ставшие к тому времени архаичными. Частично близкую позицию занимали и некоторые представители украинского движения, включая Т. Калынського (Иллюстр. 4, 5, 6, 7), который зафиксировал многочисленные образы формирующего украинского политического тела, зафиксировав как социальные, так и гендерные его измерения.
В этом отношении этнографический польский костюм и, как следствие, внешние визуальные особенности национального тела стали относительно поздней изобретенной традицией, созданной благодаря усилиям националистически мыслящих интеллектуалов. В целом, эволюция коллективных представлений о теле и телесности в Центральной и Восточной Европе к середине XIX века привела в значительной степени к близким результатам, что выразилось в относительно четком разграничении национального тела на политическое и этнографическое. Второе воспринималось как часть архаики, а его образы конструировались интеллектуалами, которые фактически содействовали превращению тела, облаченного в народный костюм в изобретенную традицию.
В условиях музеификации народного тела как этнографического пространства и возможности его визуализации оказались в значительной степени суженными. Поэтому, фотографические источники в большей степени актуализируют и фиксируют образы светского тела как политического и гражданского. Эта тенденция, правда, не исключала возможности визуали-
зации если не этнографичности как таковой, то ее отдельных образов, редуцированных, например, до элементов костюма.
Множественное тело Империи Габсбургов: политическое vs этнографическое
История националистических движений на территории Империи Габсбургов обеспечивает ее историков многочисленными примерами визуализации национального тела. Политически и идеологически маркированные представления интеллектуалов о теле, связанные с националистическим дискурсом, возникли в XIX веке. Саймон Виффин, комментируя то, как менялась идея политического тела, полагает, что национализм стимулировал появление «стандартов воплощения и нормализующего дискурса», сфокусированного на телесности, которая описывалась в соответствии с системой «маркеров тела» (Whiffin, 2016). Чешские, украинские, словацкие, хорватские и другие националисты прилагали значительные усилия, направленные на фиксацию народного и в этом плане - этнографического - тела, но эта инициатива неизбежно выливалась как в развитие соответствующих гуманитарных наук, так и приводила к изменениям в «народной» одежде и, как следствие, национального тела в направлении изобретенной традиции.
Представители национальных движений на территории Империи прилагали усилия, направленные на формирование концепта «национального тела», что, как правило, было подчинено решению политических задач. Националисты на территории Империи Габсбургов, как одной из самых модернизированных среди европейских континентальных империй, пользовались набором существовавших политических и культурных институтов, позволявших им как представлять ту миноритарную группу, членами которой они являлись, так и актуализировать и визуализировать ее идентичность, отличную от аналогичных проектов доминирующих и других неравноправных сообществ.
Поэтому перед венгерскими, украинскими, хорватскими и другими националистами не стояла задача открыто визуализировать этничность, используя телесные практики саморепрезентации, связанные, например, с выбором одежды. В подобных ситуациях национализм стимулирует рост идеологий, основанных на распространении мифов и символов собственной группы (Hernández, 2019), что может проявляться и в ограниченной визуализации этнографичности тела путем намеренной актуализации народных элементов в одежде. Тем не менее культурная история Империи Габсбургов XIX -начала XX в., если рассматривать ее сквозь призму визуального поворота, содержит немногочисленные свидетельства подобной актуализации этнографического национального тела.
В частности, широко известной является фотография украинского поэта Ивана Франко (иллюстр. 8), на которой из под европейского костюма видна вышиванка. В аналогичной традиции позиционирования и визуализации наци-
онального тела выдержана и одна из фотографий современника И. Франко -Юлиана Панькевича (иллюстр. 9). Упомянутая фотография И. Франко в интеллектуальной и культурной истории Украины стала своеобразным местом памяти, что привело к последующему тиражированию образа. С модификациями она присутствуют на четырех вариантах купюры Национального Банка Украины номиналов в 20 грывень (иллюстр. 10, 11, 12, 13). Кроме этого, данный образ тиражировался на почтовых марках СССР и дважды на марках Украины после 1991 г., что привело к его превращению в своеобразный архетип украинского национального тела, сочетающего черты традиционной народной культуры и этнографичности с гражданским костюмом европейского типа.
Визуальная культурная история Австро-Венгрии представлена уникальными фотографическими свидетельствами, которые актуализируют различные формы, проявления и измерения визуализации и актуализации национального тела. С. Рамасвами, комментируя универсальную склонность национализма воображать нацию через телесность, полагает, что «нация живет буквально и символически в телах своих граждан, которые, в свою очередь, составляют национальную политическую систему» (Ramaswamy, 1998). В ряде случаев мы можем фиксировать одновременное сочетание нескольких идентичностей, представленных элементами разных национальных тел. Это, например, относится в двум визуальным источникам, представленным фотографиями братьев Вильгельма фон Габсбурга и Карла Лео фон Габсбурга - представителей правящей династии. Первая (иллюстр. 14) интересна тем, что австрийский аристократ облачен к украинскую вышиванку, а вторая (иллюстр. 15) - военной формой Войска Польского. В этом контексте мы можем констатировать ситуацию культурного фронтира, что и привело к одновременной визуализации проявлений и элементов нескольких национальных тел, редуцированных в первом случая до этнографичности, а во втором - до триумфа гражданской и политической польской идентичности.
Хорватская модель визуализации национального тела представляется более сложной. Вероятно, мы можем выделить три формы функционирования национального политического тела в истории хорватского национализма конца XVIII - начала XX века, когда представления от телесности прошли путь от попыток продвижения изобретаемой этнографичности в стилистике польского сарматизма до воображаемой политической гражданской хорватской нации. Если на раннем этапе развития национализма интерес к национальной телесности был маркирован преимущественно проецированием на нее воображаемых этнографических и народных «иллирийских» атрибутов (Иллюстр. 16, 17, 18), фактически заимствованных из венгерского национального костюма, то позднее эта имитируемая этнография тела была вытеснена и ассимилирована «верующим» (Иллюстр. 19, 20, 21) и гражданским (Иллюстр. 22, 23, 24) политическим телом. В структуре Империи Габсбургов такие этнографически маркированные формы актуализации национального тела были характерны преимущественно для миноритарных групп.
Тело в меняющемся мире | https://doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69
Активность венгерских и немецкоязычных австрийских националистов в контексте воображения и конструирования образов национального тела имела иные векторы развития. Например, мы имеем не очень многочисленные визуальные источники (Иллюстр. 25, 26, 27, 28), фиксирующими представления о венгерском теле через призму этнографичности, но последняя относительно быстро ассимилируется теми «модными» тенденциями, которые маргинализи-ровали народную одежду по мере укрепления серийной и стандартизированной венгерской идентичности.
Политическое революционное тело: идеологическое подавляет этнографическое
Первая мировая война, начавшаяся в 1914 г., стала причиной распада континентальных многосоставных европейских империй, что радикально изменило векторы и траектории визуализации этнографического элемента в политическом теле. Война привела к милитаризации тела: вчерашние крестьяне были вынуждены отказаться от еще в значительной степени традиционной одежды в пользу военной формы, а националистически мыслящие интеллектуалы оказались облачены в офицерские мундиры.
Серия политических революций в Европе конца 1910-х гг. привела к идеологизации тела, которая воспринимала этнографичность телесности как архаический рудимент. Революционное тело было в большей степени склонно воспроизводить идеологическое послание, но не актуализировать и визуализировать элементы этнической традиционной культуры. После первой мировой войны на территории Европы был институционализирован ряд правоавтори-тарных режимов, которые во второй половине 1940-х гг. были заменены лево-авторитарными. Лидеры этих стран не проявляли склонности к визуализации этнографичности в политическом теле наций, которые они представляли.
Аналогичная тенденция была характерна и для миноритарных групп на территории бывшей Российской Империи. Немногочисленные попытки актуализации этнографического компонента в национальном теле являются посмертными и их следует признать как форму укрепления национальной идентичности путем изобретения соответствующих традиций визуализации национального тела, редуцированного той или иной фигурой новейшей истории. Например, в политической чувашской идентичности одно из центральных мест принадлежит поэту ^едпёл Мишши, который на сохранившихся фотографиях представлен в полувоенной форме (Иллюстр. 29 - 30), но после смерти его образ был подвергнут политической канонизации, что предусматривало актуализацию этнографического уровня национального тела.
Вместе с тем, следует признать, что посмертная канонизация поэта преследовала преимущественно идеологические цели. Поэтому на большинстве полотен мы видим Сеспеля как политическое и идеологическое тело, которое актуализирует элементы революционной героики.
Тем не менее, некоторые портреты визуализируют и этнографическое в теле, но и оно ассимилировано или интегрировано в тело революционное. Подобно классической фотографии Ивана Франко, где под европейским пиджаком видна вышиванка, на портрете работы П. Чичканова (1952 г.) на народную рубаху поэта наброшена кожаная куртка (Иллюстр. 31), призванная актуализировать революционный пафос, а на полотне Н. Овчиникова (1999 г.) этнографическое тело «проглядывает» из-под шинели (Иллюстр. 32). На полотнах П.Г. Кипарисова (1985) и А.Ф, Мясникова (1975) тело поэта - это прежде всего политическое и революционное, в то время как этнографическое тело представлено пассивными слушателями и зрителями (Иллюстр. 33 - 34), которые предстают как реципиенты новой революционной идеологии, символизируя тем самым смену парадигм в визуализации политического национального тела.
Эти тенденции содействовали тому, что актуализация и визуализация народного тела стала исключительно профессиональной и ситуативной. Народное тело было локализовано в экспозициях специализированных этнографических музеев, а его присутствие в политической и культурной повседневности оказалось ограничено фольклорными фестивалями и праздниками песни, что содействовало деполитизации этнографического в одежде. Поэтому подобная логика визуализации этнографичности в телесности актуализирует, с одной стороны, тенденции дискретности в присутствии народного тела в одеяниях представителей политического класса. С другой, этнографическое тело оказалось подвержено ассимиляции массовой культурой общества потребления, что привело к его мутациям в направлении актуализации не аутентичного этнографического материала, но его имитации и стилизации.
Новое постнациональное тело:
китч ассимилирует политическое и этнографическое
Развитие массовой культуры привело к маргинализации этнографического тела как в политической сфере, так и в культурных практиках общества потребления. На смену телу этнографическому пришли другие визуализированные формы и версии телесности, представленные геройским, эротическим, порнографическим, фантастическим телами, ставшими основами для формирования героев в современной культуре кинематографа - от кассово успешных международных кинопроектов до субкультурных попыток актуализации и визуализации проявлений телесности в рамках порнографического или эротического дискурсов.
Во всех этих новых версиях представления / представленности телесности практически не оставалось места не только для этнографического народного тела как самостоятельного актора этой новейшей культурной антропологии, но и для отдельных проявлений этнографичности как дополнительных опций и факультативных проявлений других, означенных выше, типов
тел. Маргинализации этнографического тела в целом содействовала не только его культурная изоляция на уровне специфических пространств музеев и фольклорных ансамблей и фестивалей, но и тенденции к последовательной китчезации культурного продукта общества потребления.
Логика последнего, как правило, ориентированная на рынок, воспринимает тело утилитарно. Поэтому подобный сугубо практико-ориентированный подход доминирует и в коллективных стратегиях облачения тела для его представления в социальных пространствах. В этой ситуации этнографическое смешивается с политическим (Иллюстр. 35 - 36), что приводит к появлению новых культурных феноменов телесности, сочетающей весьма условную этно-графичность, сосуществующую с ассимилированными политическими мотивами, упрощенными и адаптированными для рынка как одной из основ функционирования той культурной модели, которая лежит в основе общества потребления.
Этнографичность в такой ситуации не является аутентичной основой, представляя собой преимущественно визуально «привлекательный» конструкт, предназначенный для удовлетворения запросов на этническую моду (Иллюстр. 37 - 38), хотя последняя не восстанавливает оригинальные формы одеяния тела, но предлагает новые версии телесности, которые фактически следует воспринимать как изобретенные традиции. В этом случае этнографическое может быть заменено политическим и идеологическим телом, но его проявления радикально отличны от модусов актуализации телесности и связанного с ней идеологического послания, которое могло использоваться в XIX - XX веках. Подобная версия тела как конструкта склонна актуализиро -вать биологическую телесность, ее особенности и проявления, интегрированные в упрощенный политический контекст.
Именно поэтому автор статьи определяет эти новейшие стратегии визуализации и актуализации телесности как формы политически мотивированного китча. Структурно и визуально к такому проявлению этнографического тела, редуцированного до симулякра и китча, близки проявления этнографической телесности в современной российской музыкальной культуре, но и они в целом вписываются в логику имитации и маргинализации этнографического элемента тела как рудимента.
Выводы
Подводя итоги статьи, во внимание следует принимать ряд факторов, которые на протяжении изучаемого периода определяли основные векторы и траектории визуализации и актуализации национального тела как этнографически подчеркнутого и определенного конструкта.
Визуализация этничности в телесности стала формой апелляции к традициям исторической, культурной и этнической непрерывности в истории тех или иных миноритарных групп в многосоставных империях XIX века.
В наибольшей степени эта тенденция проявилась в истории становления модерной нации в Польше, политическая и интеллектуальная элита которой апеллировала к идеологии сарматизма, указывая на мифические связи поляков, точнее - польской шляхты, с этой группой, которая определялась как предковая. В этом отношении актуализации такой изобретенной и отчасти фантастической этничности, представленной предметами одежды, которая покрывала тело, в большей степени актуализировала потенциал национализма в конструировании идентичности, с одной стороны, и его значительный адаптивный потенциал, с другой, так как тело стало пространством политической пропаганды.
Визуализированная этничность в теле стала изобретенной традицией. Многие этнографические компоненты, которые покрывали тело и воспринимались как исконно традиционные, народные и аутентичные фактически стали изобретением националистически ориентированных интеллектуалов, понимавших мобилизационный потенциал подобной визуальности, сконструированной в этнически выверенной системе координат. Поэтому подчёркнутое ношение на теле предметов и атрибутов, соотносимых с народной одеждой той или иной миноритарной группы, стало политической изобретенной традицией, которая синтезировала ценности этнической нации с принципами последней не как гражданского воображаемого сообщества.
Активной визуализации этничности как изобретенной традиции содействовало превращение миноритарных групп в воображаемые сообщества как политические нации. В этом контексте не следует преуменьшать роль и значение националистического воображения и конструирования национального тела с использованием этнографических элементов. Поэтому для миноритарных национализмов изобретение национального тела, которое визуализировало этнографические особенности нации, имело столь же важное значение, как и конструирование собственной нации в категориях политического сообщества граждан. Кроме того, националисты отдавали себе отчет в том, что представители миноритарных групп должны визуально отличаться от доминантных сообществ. В этой ситуации изобретение национального тела путем интеграции этнографического компонента в стиль одежды стало одной из важных тактик, направленных на консолидацию и укрепление идентичности.
На протяжении XX - начала XXI века визуализация этнографической этничности стала играть меньшую роль в сравнении с актуализацией политической компоненты, которая в большей степени соотносилась с особенностями режима, но не этническими и культурными традициями группы. Политические лидеры и интеллектуалы в XX - начале XXI века, в сравнении с их историческими предшественниками, как правило, уделяют гораздо меньше внимания национальному и этническому колориту в своих тактиках и стратегиях, направленных на общественное позиционирование национального тела. Отдельные периферийные европейские страны, включая Грузию и Украину,
где этническое в теле представлено и визуализировано более явно, в отличии от других государств, представляют собой исключение среди других политических сообществ, в которых пространство позиционирования этнически выраженной телесности ограничено этнографическими музеями.
Опыт ряда постсоветских стран, наоборот, актуализирует опыт игнорирования этничности и этнографичности в теле в ущерб проявлениям политической культуры, которые актуализируют и визуализируют биологические и гендерные проявления телесности, имея в большей степени отношение к китчу, но не к актуализации этнографического измерения тела. В целом, коллективные представления современных наций о национальном теле формировались путем актуализации этнического, конструирования, воображения и изобретения визуализированной этнографичности, которая могла подчеркивать антропологические особенности и проявления телесности тех или иных миноритарных групп на этапе их вынужденного пребывания в структуре многосоставных континентальных европейских империй.
По мере развития массовой культуры, унификации стандартов моды этнографичность тела, намеренно подчеркнутая, сознательно актуализированная и визуализированная, стала культурным и социальным анахронизмом. Поэтому попытки ее визуализации приобрели ситуативный характер, став одной из изобретенных традиций, который редуцировали этничность, марги-нализировали ее в современном обществе, резко сократив число пространств и событий, в рамках которых становится возможной визуализация телесности в этнографически выверенной системе координат. Тело, покрытое народными одеяниями или имитирующими их, комфортно чувствует себя почти исключительно в этнографических музеях или в рамках проведения фольклорных фестивалей. Поэтому народному этнографическому телу крайне сложно конкурировать с телом, облаченным в результат массового производства или марки модных брендов, хотя последние периодически стремятся актуализировать потенциал этничности, что, правда, не имеет шансов стать нормой и доминирующей тенденцией.
Таким образом, этнографическая компонента тела нуждается в дальнейшем изучении как на уровне истории моды и смены культурных предпочтений модернизирующихся групп и общества потребления, так и в контексте ассимиляции традиционной народной культуры модой общества потребления, что актуализирует различные тактики и стратегии визуализации телесности, в значительной степени отличные друг от друга в западных и восточных обществах.
The Body in a Changing World | https: //doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69
Иллюстрации
Иллюстр. 1 - 7.
Сарматизм как попытка конструирования этнографического уровне политического
тела
Illustr. 1 - 7.
Sarmatism as an attempt to construct an ethnographic level of a political body
Иллюстр. 1. Станислав Антоний Щука в «сарматском» контуше Illustr. 1. Stanislaw Antoni Szczuka in «Sarmatian» Kontusz Источник / Source: Novikov, 2017
Тело в меняющемся мире | https://doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69
I •
(^Г^ 3
^^ ШЫ РипсЫйг Кк.^оги ЬаЫФ
Иллюстр. 2. Игнаци Завиша. 1732 Шustr. 2. Ihnaci Zavisa. 1732 Источник / Source: Марозова, С. (2001) /Marozova, S. (2001).
The Body in a Changing World | https: //doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69
Иллюстр. 3. Портрет Юзефа Цехонского, Ян Матейко, 1873 г. Illustr. 3. Portrait of Józef Ciechonski, Jan Matejko, 1873 Источник / Source: Krawczyk, J. (1990).
Иллюстр 4, 5, 6, 7. Элементы «сарматского» в политическом и этнографическом теле в
представлении Тимофея Калынського
Illustr 4, 5, 6, 7. Elements of "Sarmatian" in the political and ethnographic body in the viewpoint of Tymofej Kalyns'kyi
Источник / Source: Ригельман, А. (1847) / Rigelman, A. (1847).
The Body in a Changing World | https: //doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69
Иллюстр. 8 - 13. Ограниченная и редуцированная этнографичность политического тела
Illustr. 8 - 13.
Limited and reduced ethnographic character of the political body
Иллюстр. 8 - 13 демонстрируют проявления моды на актуализацию ассимилированного этнографического тела в культурных практиках украинского национализма, а также превращение одной из фотографий Ивана Франко в «место памяти» путем локализации поэта на национальной валюте
Illustr. 8 - 13 demonstrate the manifestations of the fashion for the actualization of the assimilated ethnographic body in the cultural practices of Ukrainian nationalism, as well as the transformation of one of Ivan Franko's photographs into a "place of memory" by localizing the poet on the national banknotes
Иллюстр. 8. Иван Франко
Illustr. 8. Ivan Franko
Источник / Source: File:lBaH Якович Франко.jpg. https: //commons.wikimedia.org/wiki / File:Iван_Якович_ Франкоjpg
Иллюстр. 9. Юлиан Панькевич
Illustr. 9. Yulian Pan'kevych
Источник / Source: File:Yulian Pankevych (before 1900).jpg. https: //en.wikipedia.org/wiki / Yulian_ Pankevych#/media / File:Pankewich_Ui.jpg
Иллюстр. 10, 11, 12, 13. «Этнографизированное» национальное тело на купюре 20 грывень Национального Банка Украины образца 1992, 2000, 2003 и 2016 гг.
Illustr. 10, 11, 12, 13. "Ethnographized" national body on the banknote of 20 hryvnias of the National Bank of Ukraine of the sample of 1992, 2000, 2003 and 2016
Источник / Source: Загороднш, А. (2020). / Zahorodniy, A. (2020).
The Body in a Changing World | https: //doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69 Иллюстр. 14 - 15.
Конструирование национального тела: братья Вильгельм Габсбург и Карл Лео Габсбург в украинской вышиванке и форме офицера Войска Польского
Illustr. 14 - 15.
Construction of a national body: brothers Wilhelm Habsburg and Karl Leo Habsburg in Ukrainian vyshyvanka and the uniform of an officer of the Polish Army
Иллюстр. 14. Вильгельм фон Габсбург Иллюстр. 15. Карл Лео фон Габсбург
Illustr. 14. Wilhelm von Habsburg Illustr. 15. Karl Leo von Habsburg
Источник / Source: Snyder, T. (2008).
Тело в меняющемся мире | https://doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69
Иллюстр. 16 - 24.
Три формы функционирования национального политического тела в истории хорватского национализма: от изобретаемой этнографичности до воображаемой нации
Illustr. 16 - 24.
Three forms of functioning of the national political body in the history of Croatian nationalism: from invented ethnography to imagining nation
Ljudevit Gaj Eugen Kvaternik Ante Starcevic
(1809 - 1872) (1825 - 1871) (1823 - 1896)
Иллюстр. 16, 17, 18. Изобретение «иллирийского» тела как раннего хорватского национального
Illustr. 16, 17, 18. Invention of the "Illyrian" body as an early Croatian national
Mirko Ozegovic Aleksandar Alagovic Josip Juraj Strossmayer
(1775 - 1869) (1760 - 1837) (1815 - 1905)
Иллюстр. 19, 20, 21. Визуализация верующего тела как хорватского национального
Illustr. 19, 20, 21. Visualization of the believing body as a Croatian national one
Stjepan Radic Mile Budak Mladen Lorkovic
(1871 - 1928) (1889 - 1945) (1909 - 1945)
Иллюстр. 22, 23, 24. Ассимилированное национальное тело
Illustr. 22, 23, 24. Assimilated national body
Источник / Source: Hrvatski politicari do 1918. https://hr.wikipedia.org/wiki/Kategorija:Hrvatski politicari do 1918.
Тело в меняющемся мире | https://doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69
Иллюстр. 25 - 28.
Ассимиляция этнографических проявлений телесности в венгерском политическом
теле
Национальное и этнографическое в венгерском политическом теле оказалось менее устойчивым компонентом в националистическом воображении в сравнении, например, с политическими традициями визуализации телесности украинского или хорватского национализмов в Империи Габсбургов. Этнографическое тело было ассимилировано телом политическим, призванным подчеркивать и актуализировать единство венгров как гражданской нации. Эрозия образов этнографического тела в венгерском националистическом воображении стала следствием одновременного воздействия нескольких факторов: лингвистически венгры четко отличались от своих славянских, романских и германских соседей; политический и государственный опыт стимулировал консолидацию этничности как компонента идентичности; венгры имели свой собственный национальный политический класс, который активно участвовал в реформе монархии Габсбургов и институционализации особого статуса венгерских земель. Как результат, венгры фактически стали второй политической нацией в империи, что стимулировало их политиков защищать особый статус, превратив этнографичность, в том числе визуальную и телесную, в менее важный и второстепенный фактор. Триумф политического над этническим привел к маргинализации этнографичности и ее миграции в специали -зированные музеи, ставшие своеобразными культурными резервациями крестьянского тела как подчеркнуто традиционного, архаического и этнографического тела, которое еще не было подвергнуто националистической стандартизации путем «изобретения традиций».
Иллюстр. / Шдо^. 25.
Иллюстр. / 26.
The Body in a Changing World | https: //doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69 Illustr. 25 - 28
Assimilation of ethnographic dimensions of corporality in the Hungarian political body
The national and ethnographic in the Hungarian political body turned out to be a less stable component in the nationalist imagination in comparison, for example, with the political traditions of visualizing the corporeality of Ukrainian or Croatian nationalisms in the Habsburg Empire. The ethnographic body was assimilated by the political body, designed to emphasize and actualize the unity of the Hungarians as a civil nation. The erosion of the images of the ethnographic body in the Hungarian nationalist imagination was the result of the simultaneous influence of several factors: linguistically, the Hungarians were clearly different from their Slavic, Roman and Germanic neighbours; political and state experience stimulated the consolidation of ethnicity as a component of identity; the Hungarians had their own national political class, which participated actively in the transformation of the Habsburg monarchy and the institutionalization of the special status of the Hungarian lands. As a result, the Hungarians actually became the second political nation in the empire, which stimulated their politicians to defend a special status, turning ethnography, including visual and physical corporality, into a less important and secondary factor. The triumph of the political over the ethnic led to the marginalization of ethnographicity and its migration to specialized museums, which became a kind of cultural reservation of the peasant body as an emphatically traditional, archaic and ethnographic body, which had not yet been subjected to nationalistic standardization through the "invention of traditions".
Иллюстр. 28 / Illustr. 28
Иллюстр. 27 / Illustr. 27
Иллюстр. 25. Мор Йокаи
Illustr. 25. Jokai Mor
Источник / Source: Jokai, M. (1886).
Иллюстр. 26. Самая ранняя известная фотография Лайоша Кошута (1847 г.)
Illustr. 26. Earliest known photograph by Lajos Kossuth (1847)
Источник / Source: Kossuth legkorabbi ismert fenykepe (1847). http://fotomuveszet.net/
korabbi_szamok/201102/escher_karoly_restauralasai_a_petofidagerrotipia_elott?
PHPSESSID=5d578243154c9e08befa67bb399280b6
Иллюстр. 27. Портрет Иштвана Сечени. Литография Винзенца Кацлера Illustr. 27. Portrait of Istvan Szechenyi. Lithograph by Vinzenz Katzler
Источник / Source: Szechenyi Istvan portreja. Vinzenz Katzler litografiaja. https://commons.wiki-media.org/wiki/File:Katzler_Szechenyi.jpg
Иллюстр. 28. Отто Герман в поездке на рыбалку
Illustr. 28. Otto Herman on a fishing trip
Источник / Source: Herman Otto halaszati tanulmanyuton. Vasarnapi Ujsag, 1887, 15. https:// hu.wikipedia.org/wiki/Herman_Otto# /media/Fäjl:Herman_Ott6_haläszati_tanulmänyutjän.jpg
Иллюстр. 29 - 34.
Национальное тело как революционное: образы Серпёл Мишши и проблемы посмер-
нтной этнографизации политического тела
Illustr. 29 - 34.
National body as revolutionary: images of Sespel Missi and problems of post-mortem
ethnographization of the political body
Иллюстр. 29. Иллюстр. 30.
Иллюстр. 29. Сеспель. Казань. Ноябрь, 1919 г. Иллюстр. 30. Сеспель. Тетюши. 1920 г. Illustr. 29. Missi Sespel. Kazan. November, 1919 Illustr. 30. Missi Sespel. Tetyushi. 1920
Источник / Source: Портреты М. Сеспеля. http://www.nbchr.ra/virt sespel/photo1.htm
Иллюстр. 31. Illustr. 32.
Иллюстр. 31. П.Н. Чичканов. Портрет М. Сеспеля. 1952 г. Иллюстр. 32. Н.В. Овчинников. Сеспель Мишши. 1999 г. Illustr. 31. P.N. Chichkanov. Portrait of Missi Sespel. 1952 Illustr. 32. N.V. Ovchinnikov. Missi Sespel. 1999
Иллюстр. 33. П. Кипарисов. Михаил Сеспель (1919 г.) Чувашский поэт организует революционные отряды среди крестьян против Колчака (1985 г.)
Иллюстр. 34. А. Мясников. Сеспель проводит митинг в Яльчиках в честь организации комсомола в 1920 году (1975 г.)
Illustr. 33. P. Kiparisov. Missi Sespel (1919) Chuvash poet organizes revolutionary detachments among the peasants against Kolchak (1985)
Illustr. 34. A. Myasnikov. Missi Sespel holds a rally in Yalchiki in honor of the organization of the Komsomol in 1920 (1975)
Источник / Source: Образ М. Сеспеля в искусстве. http://www.nbchr.ru/virt sespel/photo4.htm
Тело в меняющемся мире | https://doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69
Иллюстр. 33
Иллюстр. 34
Иллюстр. 35 - 38 Проявления китча в современных симулякрах политического и этнографического тела
Illustr. 35 - 38 Forms of kitsch in modern simulacra of the political and ethnographic body
Массовая культура и потребления становятся основными факторами, которые определяют тренды визуализации этнографического тела в представлениях о телесности современного общества. Поэтому аутентичная телесность продолжает оставаться системным компонентом культурных гетто и резерваций, представленных этнографическими музеями, которые визуализируют те формы тела, которые близки к его историческому и культурного предку и предшественнику, представленному крестьянским телом как аутентичным телом, ставшим основой для воображения и изобретения тела нации. Аутентичная народная телесность стала синонимом этнографической телесности, а ее роль в обществе маргинальна. Общество, основанное на культуре потребления, склонно визуализировать другие формы телесности, которая стала следствием ассимиляции этнографического и политического. Китч стал основным источником этой ассимиляции. Поэтому вместо этнографического и политического тела современная телесность представлена симулякрами, которые имитируют атрибуты политического и этнографического тела.
Mass culture and consumption are becoming the main factors that determine the trends of ethnographic body visualization and ideas about the corporality of modern society. Therefore, authentic corporeality continues to be a systemic component of cultural ghettos and reservations represented by ethnographic museums visualizing those forms of the body that are close to its historical and cultural ancestors and predecessors, represented by the peasant body as an authentic body that became the basis for the imagination and invention of the body of the nation. Authentic folk physi -cality became synonymous with ethnographic physicality, and its role in society is marginal. A society based on a culture of consumption tends to visualize other forms of corporality, emerging as the result of assimilation of the ethnographic and political bodies. Kitsch became the main source of this assimilation. Therefore, instead of an ethnographic and political body, modern corporality is represented by simulacra that imitate the attributes of a political and ethnographic bodies.
Иллюстр. 35 - 36. Проект «Сет»: Поддержка Путина через одежду Illustr. 35 - 36. Project "Set": Support for Putin through dress
Иллюстр. 37 - 38. Возрождение «традиционной российской одежды» Illustr. 37 - 38. Revival of "traditional Russian dress"
Тело в меняющемся мире | https://doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69
Иллюстр. 35 - 36.
Иллюстр. 37 - 38. Источник / Source: Novikov, А. (2017).
The Body in a Changing World I https://doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69
Список литературы
Alexander, S. A. J. (2011). M/othering the Nation: Women's Bodies as Nationalist Trope in Edwidge Danticat's "Breath, Eyes, Memory." African American Review, 44(3), 373-390. https://doi.org/10.1353/afa.2010.0032
Baár, M. (2010). Historians and nationalism: East-Central Europe in the nineteenth century. OUP Oxford. https://doi.org/10.1093/acprof:oso/9780199581184.001.0001
Bjôrnsdôttir, I. D. (1997). Nationalism, gender and the body in Icelandic nationalist discourse. NORA— Nordic Journal of Feminist and Gender Research, 5(1), 3-13. https://doi.org/10.1080/08038740.1997.9959702
Böhm, G. (1994). Was ist ein Bild [What is an image]. Wilhelm Fink Verlag. (In German).
Boskovic, A. (2019). Anthropology and Nationalism. American Anthropologist, 121(4), 924-928. https://doi.org/10.1111/aman.13338
Buchowski, M. (2019). Against Nationalism and the Idea of Auxiliary Anthropologies. American Anthropologist, 121(4), 932-933. https://doi.org/10.1111/aman.13341
Carrera, M. M. (2003). Imagining identity in New Spain: Race, lineage, and the colonial body in portraiture and casta paintings. University of Texas Press. https://doi.org/10.7560/712454
Czaplinski, P. (2015). Plebejski, populistyczny, posthistoryczny. Formy politycznosci sarmatyzmu
masowego [Plebeian, populist, post-historical. Forms of politicality of mass Sarmatism]. Teksty Drugie, 1, 21-45. (In Polish).
Dominguez, V. R., & Metzner, E. (2019). World anthropologies. Foreword. American Anthropologist, 121(4), 923-924. https://doi.org/10.1111/aman.13337
Fagoaga Hernández, R. A. (2019). Invisible Anthropologies in National and World Anthropologies. American Anthropologist, 121(4), 930-932. https://doi.org/10.1111/aman.13340
Horoszkiewicz, J. (1900). Strój narodowy w Polsce [National costume in Poland]. Spólka wydawnicza polska. (In Polish).
Janzen, R. (2015). The National Body in Mexican Literature: Collective challenges to biopolitical control. Palgrave Macmillan. https://doi.org/10.1057/9781137543011 1
Jha, M. R. (2015). The Global Beauty Industry: Colorism, Racism, and the National Body (1st ed.). Rout-ledge. https://doi.org/10.4324/9781315733432
Jókai, M. (1886). A löcsei fehér asszony [The white woman from Löcsa]. Révai Testvérek kiadása. (In Hungarian).
Kashanipour, J. (2021). The Gradual Gaze: Drawing as a Practice of Ethnographic Description. Anthropology and Humanism, 46(1), 81-94. https://doi.org/10.1111/anhu.12325
Krawczyk, J. (1990). Matejko i historia [Matejko and history]. Instytut Sztuki PAN. (In Polish).
Mirzoeff, N. (1999). An introduction to visual culture. Routledge.
Mitchell, W. J. T. (1994). Picture theory: Essays on verbal and visual representation. University of Chicago Press.
Musolff, A. (2021). National Conceptualisations of the Body Politic: Cultural Experience and Political Imagination. Springer Nature. https://doi.org/10.1007/978-981-15-8740-5
Norton, C. (Ed.). (2007). Nationalism, historiography, and the (re)construction of the past. New Academia Pub.
Novikov, A. (2017, July 4). The Visual Language of Neo-Nationalism: Patriotic Fashion in East-Central Europe and Central Asia [Billet]. TRAFO - Blog for Transregional Research. https: //trafo.hypotheses.org/7082
O'Brien, G. V. (2018). Contagion and the National Body: The Organism Metaphor in American Thought (1st ed.). Routledge. https://doi.org/10.4324/9781315141633
Ramaswamy, S. (1998). Body Language: The Somatics of Nationalism in Tamil India. Gender & History, 10(1), 78-109. https://doi.org/10.1111/1468-0424.00090
Reuter, T. (2019). Anthropology and Resurgent Nationalism. American Anthropologist, 121(4), 928-930. https://doi.org/10.1111/aman.13339
Sieradzka, A. (2003). Tysiqc lat ubiorow w Polsce [A thousand years of clothing in Poland]. Arkady. (In Polish).
Snyder, T. (2008). The Red Prince. The Secret Lives of a Habsburg Archduke. Bodley Head Publisher.
Sowa, J. (2011). Fantomowe cialo krola [The phantom body of the king]. Universitas. (In Polish).
Storm, H. J., & Berger, S. (2019). Writing the History of Nationalism. Bloomsbury Academic.
Whiffin, S. (2016). Body image and notions of nationalism and modernity. Brighton Journal of Research in Health Sciences, 1(2). https://blogs .brighton . ac . uk/bjrhs/2016/02/09/body- image- and -notions -of-nationalism -and- modernity/
Загороднш, А. (2020). Дизайн i захист грошових знатв Украгни [Дизайн и защита денежных знаков Украины]. Нацюнальний банк УкраТни. (На украинском).
1гнацюк, А. А. (2007). Сармацга партрэт сучасшкау Льва Сапеп [Сарматский портрет современников Льва Сапеги]. В Сапега i яго час (сс. 324-326). Гродзенсга дзяржауны ушвератэт. (На белорусском).
Карпенка, А. (2013). Партрэты уладароу i магнатау ВКЛ (з музеяу Львова i Луцка) [Портреты
властителей и магнатов ВКЛ (из музеев Львова и Луцка)]. Беларуст гъстарычны часотс, 6, 19-27. (На белорусском).
Кирчанов, М. В. (2020a). Изобрести, деконструировать и снова изобрести Супергероя: Злоключения национального героя в модерновых культурах национализма (от националистического политического плаката к комиксу массовой культуры). Galactica Media: Journal of Media Studies, 2(3), 193-222. https://doi.org/10.46539/gmd.v2i3.112
Кирчанов, М. В. (2020b). Морфология тела и телесности в порно: Идеологизация телесности, или как тела заговорили по-русски. Corpus Mundi, 1(4), 70-94. https://doi.org/10.46539/cmj.v1i4.33
Кирчанов, М. В. (2021a). Телесность в стране Руставели: Злоключения и путешествия
грузинского тела между романтическим картвельским национализмом и потреблением массовой культуры. Corpus Mundi, 2(1), 14-67. https://doi.org/10.46539/cmj.v2i1.36
Кирчанов, М. В. (2021b). Феминная телесность в массовой культуре Ирана: Между обнажением и маргинализацией. Corpus Mundi, 2(3), 70-124. https://doi.org/10.46539/cmj.v2i3.42
Кирчанов, М. В. (2022). Обнаженная феминная телесность как изобретенная традиция в массовой культуре Южной Азии. Corpus Mundi, 3(1), 73-122. https://doi.org/10.46539/cmj.v3i1.61
Клiмуць, Л. Я. (2006). Сарматызм у культуры беларускх зямель Рэчы Паспалтай [Сарматизм в культуре белорусских земель Речи Посполитой]. Магшёусга дзяржауны ушвератэт iм. Куляшова. (На белорусском).
Лескинен, М. В. (2002). Мифы и образы сарматизма. Истоки национальной идеологии Речи Посполитой. Институт славяноведения РАН.
Марозова, С. (2001). Унгяцкая царква у этнакультурным развгццг Беларусг (1596 - 1839 гады)
[Униатская церковь в этнокультурном развитии Беларуси (1596-1839 годы)]. Гродзенсга дзяржауны ушвератэт iмя Яни Купалы. (На белорусском).
Ригельман, А. (1847). Летописное повествование о Малой России и ее народах и казаках вообще, отколь и из какого рода оные свое происхождение имеют, и по каким случаям они ныне при своих местах обитают, как то: Черкасские или малороссийские и запорожские, а от них уже донские, а от сих яицкие, что ныне уральские, гребенские, сибирские, волгские, терские, некрасовские, и проч. Казаки, как равно и слободские полки. Университетская типография.
Тананаева, Л. (1979). Сарматский портрет. Из истории польского портрета эпохи барокко. Наука.
Томашева, И. Г. (2016). Портрет в живописи Беларуси эпохи Ренессанса и барокко: Вопросы стиля и типологии. Искусство и культура, 3, 44-53.
Хадыка, А. (1992). Старабеларуская шляхецкая мода. Спадчына, 3, 51-56.
Шыдлоусга, С. (2011). Культура прывглеяванага саслоуя Беларусг: 1795-1864 гг. [Культура привилегированного сословия Беларуси: 1795-1864 гг.]. Беларуская навука. (На белорусском).
References
Alexander, S. A. J. (2011). M/othering the Nation: Women's Bodies as Nationalist Trope in Edwidge Danticat's "Breath, Eyes, Memory." African American Review, 44(3), 373-390. https://doi.org/10.1353/afa.2010.0032
Baâr, M. (2010). Historians and nationalism: East-Central Europe in the nineteenth century. OUP Oxford. https://doi.org/10.1093/acprof:oso/9780199581184.001.0001
Björnsdöttir, I. D. (1997). Nationalism, gender and the body in Icelandic nationalist discourse. NORA— Nordic Journal of Feminist and Gender Research, 5(1), 3-13. https://doi.org/10.1080/08038740.1997.9959702
Böhm, G. (1994). Was ist ein Bild [What is an image]. Wilhelm Fink Verlag. (In German).
Boskovic, A. (2019). Anthropology and Nationalism. American Anthropologist, 121(4), 924-928. https://doi.org/10.1111/aman.13338
Buchowski, M. (2019). Against Nationalism and the Idea of Auxiliary Anthropologies. American Anthropologist, 121(4), 932-933. https://doi.org/10.1111/aman.13341
Carrera, M. M. (2003). Imagining identity in New Spain: Race, lineage, and the colonial body in portraiture and casta paintings. University of Texas Press. https://doi.org/10.7560/712454
Chadyka, A. (1992). Old Belarusian noble fashion. Heritage, 3, 51 - 56. (in Belarus.)
Czaplinski, P. (2015). Plebejski, populistyczny, posthistoryczny. Formy politycznosci sarmatyzmu
masowego [Plebeian, populist, post-historical. Forms of politicality of mass Sarmatism]. Tefesty Drugie, 1, 21-45. (In Polish).
Dominguez, V. R., & Metzner, E. (2019). World anthropologies. Foreword. American Anthropologist, 121(4), 923-924. https://doi.org/10.im/aman.13337
Fagoaga Hernández, R. A. (2019). Invisible Anthropologies in National and World Anthropologies. American Anthropologist, 121(4), 930-932. https://doi.org/10.1111/aman.13340
Horoszkiewicz, J. (1900). Strój narodowy w Polsce [National costume in Poland]. Spólka wydawnicza polska. (In Polish).
Ihnaciuk, A. A. (2007). Sarmatian portrait of Leo Sapega's contemporaries. In Sapega and his time (pp. 324-326). Grodno State University. (In Belarusian).
Janzen, R. (2015). The National Body in Mexican Literature: Collective challenges to biopolitical control. Palgrave Macmillan. https://doi.org/10.1057/9781137543011 1
Jha, M. R. (2015). The Global Beauty Industry: Colorism, Racism, and the National Body (1st ed.). Rout-ledge. https://doi.org/10.4324/9781315733432
Jókai, M. (1886). A locsei fehér asszony [The white woman from Lócs]. Révai Testvérek. (In Hungarian).
Karpienka, A. (2013). Portraits of rulers and magnates of the Great Principality of Lithuania (from Lviv and Luts'k museums). Belarusian Historical Journal, 6, 19-27. (In Belarusian).
Kashanipour, J. (2021). The Gradual Gaze: Drawing as a Practice of Ethnographic Description. Anthropology and Humanism, 46(1), 81-94. https://doi.org/10.1111/anhu.12325
Klimuc, L. (2006). Sarmatism in the culture of the Belarusian lands of the Polish-Lithuanian Commonwealth. The Kulashov State University of Magilew. (In Belarusian).
Krawczyk, J. (1990). Matejko i historia [Matejko and history]. Instytut Sztuki PAN. (In Polish).
Kyrchanoff, M. W. (2020a). Invent, Deconstruct and Reinvent the Superhero: the Misadventures of the National Hero in the Modern Cultures of Nationalism (from the Nationalist Political Poster to the Comic Book of Mass Culture). Galactica Media: Journal of Media Studies, 2(3), 193-222. https://doi.org/10.46539/gmd.v2i3.112 (In Russian).
Kyrchanoff, M. W. (2020b). Morphology of Body and Corporality in Porn: Ideologization of Body, or How Bodies Started to Speak in Russian. Corpus Mundi, 1(4), 70-94. https://doi.org/10.46539/cmj.v1i4.33 (In Russian).
Kyrchanoff, M. W. (2021a). Corporeality in Rustaveli Land: Georgian Body Misadventures and Travels Between Romantic Kartvelian Nationalism and Consumerism of Mass Culture. Corpus Mundi, 2(1), 14-67. https://doi.org/10.46539/cmj.v2i1.36 (In Russian).
Kyrchanoff, M. W. (2021b). Femine Body in the Mass Culture of Iran: between Nudity and Marginaliza-tion. Corpus Mundi, 2(3), 70-124. https://doi.org/10.46539/cmj.v2i3.42 (In Russian).
Kyrchanoff, M. W. (2022). Naked Feminine Physicality as an Invented Tradition in South Asian Popular Culture. Corpus Mundi, 3(1), 73-122. https://doi.org/10.46539/cmj.v3i1.61 (In Russian).
Leskinen, M. V. (2002). Myths and Images of Sarmatism. The Origins of the National Ideology of the Rzeczpospolita. Institute of Slavic Studies, Russian Academy of Sciences. (In Russian).
Marozova, S. (2001). The Uniate Church in the Ethnocultural Development of Belarus (1596-1839). Yanka Kupala State University of Grodno. (In Belarusian).
Mirzoeff, N. (1999). An introduction to visual culture. Routledge.
The Body in a Changing World | https: //doi.org/10.46539/cmj.v3i2.69
Mitchell, W. J. T. (1994). Picture theory: Essays on verbal and visual representation. University of Chicago Press.
Musolff, A. (2021). National Conceptualisations of the Body Politic: Cultural Experience and Political Imagination. Springer Nature. https://doi.org/10.1007/978-981-15-8740-5
Norton, C. (Ed.). (2007). Nationalism, historiography, and the (re)construction of the past. New Academia Pub.
Novikov, A. (2017, July 4). The Visual Language of Neo-Nationalism: Patriotic Fashion in East-Central Europe and Central Asia [Billet]. TRAFO - Blog for Transregional Research. https://trafo.hypotheses.org/7082
O'Brien, G. V. (2018). Contagion and the National Body: The Organism Metaphor in American Thought (1st ed.). Routledge. https://doi.org/10.4324/9781315141633
Ramaswamy, S. (1998). Body Language: The Somatics of Nationalism in Tamil India. Gender & History, 10(1), 78-109. https://doi.org/10.1111/1468-0424.00090
Reuter, T. (2019). Anthropology and Resurgent Nationalism. American Anthropologist, 121(4), 928-930. https://doi.org/10.1111/aman.13339
Rigelman, A. (1847). Annalistic narrative about the Minor Russia and its peoples and Cossacks in general, where and from this kind origin, and for what reasons they now live in their places, including: Cherkasy or Minor Russian and Zaporozhye, and about Don, Yaik, Ural, Grebensk, Siberian, Volga, Terek, Nekrasov and other Cossacks, as well as Sloboda regiments. University Printing House. (In Russian).
Sydlouski, S. (2011). Culture of the privileged class of Belarus: 1795 -1864. Belarusian science (in Belaru-sian)
Sieradzka, A. (2003). Tysiqc lat ubiorow w Polsce [A thousand years of clothing in Poland]. Arkady. (In Polish).
Snyder, T. (2008). The Red Prince. The Secret Lives of a Habsburg Archduke. Bodley Head Publisher.
Sowa, J. (2011). Fantomowe cialo krola [The phantom body of the king]. Universitas. (In Polish).
Storm, H. J., & Berger, S. (2019). Writing the History of Nationalism. Bloomsbury Academic.
Tananaeva, L. (1979). Sarmatian Portrait. From the history of Polish Baroque portraiture. Nauka. (In Russian).
Tomasheva, I. G. (2016). Belarusian Portrait Painting of the Renaissance and Baroque: the Issue of Style and Typology. Art and Culture, 3, 44-53. (In Russian).
Whiffin, S. (2016). Body image and notions of nationalism and modernity. Brighton Journal of Research in Health Sciences, 1(2). https://blogs .brighton . ac . uk /bjrhs/2016/02/09/ body-image- and -notions -of-nationalism -and- modernity/
Zahorodniy, A. (2020). Design and protection of banknotes of Ukraine. National Bank of Ukraine (in Ukrainian)
