CC BY
35
УДК 94(470.51=511.1)" 1930/1939":314.1 С. Н. Уваров
ЭТНОДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ В УДМУРТИИ В 1930-е гг.1
В статье рассматривается неизученная тема демографических процессов, происходивших у русских, удмуртов, татар и марийцев Удмуртии в 1930-е гг. Источниками являются в основном неопубликованная текущая статистика, а также материалы переписей, в т. ч. неопубликованные. В научный оборот впервые вводятся сведения об этнической рождаемости и смертности с 1930 по 1939 год в области/республике (кроме 1932 г., данные за который в архивах не обнаружены). Прослеживается динамика и сравниваются тенденции естественного движения крупнейших национальностей региона; устанавливаются факторы, повлиявшие на воспроизводство. К их числу относится и голод, причем, согласно демографическим показателям, в 1936 г. он был не менее значителен, чем в 1932-1933 гг. Подсчитаны результаты естественного прироста. На их основе сделаны выводы о том, что ассимиляция еще не играла большой роли, а численность русских и татар сильно возросла вследствие их переселения в Удмуртию. Рассчитаны относительные значения этнического воспроизводства за 1926 и 1939 годы. Самый высокий коэффициент рождаемости в это время был у удмуртов, а смертности - у марийцев (в 1926 г.) и удмуртов (в 1939 г.). Определен национальный состав Удмуртии в 1926 г. в границах 1939 года. Это позволило, во-первых, установить реальный прирост численности четырех народов за межпереписной период в пределах одной территории. Во-вторых, удалось определить, что в 1927-1938 гг. к области/республике были присоединены территории, на которой в декабре 1926 г. проживало 263 774 чел. Полученные результаты и выводы помогают по-новому взглянуть на региональную историю 1930-х гг.
Ключевые слова: рождаемость, смертность, естественный прирост, младенческая смертность, русские, удмурты, татары, марийцы, Удмуртия, 1930-е гг., голод, здравоохранение.
DOI: 10.35634/2224-9443-2019-13-4-664-677
1930-е годы - особый период в отечественной истории. Сталинский «большой скачок» потребовал огромных жертв и кардинальным образом изменил демографическую картину страны. Людские потери были настолько велики, что публикацию демографической статистики прекратили, перепись 1937 г. объявили дефектной, а результаты переписи 1939 г. сфальсифицировали и к полученным данным сделали существенные приписки. На сегодня ученые добились больших успехов в изучении демографической истории России 1930-х гг. и приоткрыли завесу над многими ее тайнами [см. напр.: Андреев, Дарский, Харькова 1998; Араловец 2009; Вербицкая 2009; Жиромская 2001; Исупов 2000; Корнилов 2014, 2016; Нефедов 2013; Anderson, Silver 1985; Lorimer 1946; Rosefielde 1983]. Однако этническая специфика воспроизводства населения по-прежнему изучена слабо. Даже в крупных этнодемографических работах рождаемость и смертность народов 1930-х гг. рассматривается вскользь [Бондарская 1977; Козлов 1982].
Между тем динамика рождаемости и смертности - это четкий индикатор реакции населения на внешние условия существования. Разные народы по-разному реагировали на форсированную индустриализацию 1930-х гг., на сплошную коллективизацию, голод и массовые репрессии, что еще больше актуализирует исследование этнического воспроизводства в данный период. Добавим, что после 1939 г. наступил перерыв почти на два десятилетия, когда статистические органы не учитывали рождения и смерти по национальности.
Рассмотрим этнодемографические процессы (рождаемость и смертность) в Удмуртии в 1930-е гг. на примере наиболее многочисленных национальностей (русских, удмуртов, татар и марийцев). Другие народы, ввиду их малочисленности в регионе, не всегда выделялись в статистических отчетах (даже о марийцах, как будет показано ниже, сведения иногда включались в графу «прочие народы»). В имеющихся работах затрагивалась лишь динамика численности, миграции, межнациональных браков [Логи-
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ. Проект «Исследование этнодемографического развития Удмуртии в XX - начале XXI века в целях сохранения полиэтнического многообразия и этнополити-ческой стабильности» №16-11-18005.
нова, Жулина 2011; Уваров 2014; Удмуртская Республика... 2012; Удмурты... 1993]. Так что заявленная тема остается пока неисследованной.
Источниками изучения явились в основном неопубликованная текущая статистика, отложившаяся в фондах Статистического управления УАССР. Использовались также материалы переписей, в том числе и неопубликованные (особую ценность представляют пересчеты материалов переписи 1926 г. в границах Удмуртии на 1939 г.). Этническая принадлежность этими источниками определялась по-разному. Во время проведения переписей национальность записывалась со слов опрашиваемого. Переписи довольно точно определяли национальный состав; не указавших свою принадлежность было мало.
Новорожденный получал ту национальность, которую имела его мать. В свою очередь, национальность матери определялась по документам, как и национальность умерших. Текущая статистика, к сожалению, в 1930-е гг. часто не фиксировала этническую принадлежность родившихся или умерших. Так, в 1930 г. неизвестной осталась национальность 746 родившихся и 363 умерших в области, в 1931 г. соответственно - 699 и 1031 чел., в 1934 г. - 1655 и 1009 чел., в 1935 г. - 1243 и 467 чел., в 1936 г. - 801 и 281 чел., в 1937 г. - 879 и 382 чел., в 1938 г. - 1306 и 264 чел., в 1939 г. - 933 и 282 чел. [ЦГА УР. Ф. Р-35. Оп. 1. Д. 1069. Л. 49; Д. 1081. Л. 64; Д. 1167. Л. 59; Ф. Р-845. Оп. 1. Д. 91. Л. 86; Оп. 3. Д. 101. Л. 201, Д. 108. Л. 33; Д. 109. Л. 25; Оп. 7. Д. 1. Л. 56] (за 1932 г. данные не обнаружены, а в 1933 г. в статистических отчетах количество неизвестных объединено с числом прочих народов). И если на показатели крупных народов (русские, удмурты) это количество повлияло бы незначительно, то у татар и марийцев они могут кардинально поменять значения.
Сначала обратимся к численности народов, поскольку она, совместно с миграцией и ассимиляцией, - это важнейшая результирующая воспроизводства той или иной этнической общности. Официальные данные переписей населения 1926 и 1939 гг. представлены в табл. 1. Они показывают, что сильнее всего из рассматриваемых национальностей выросла численность татар (в 2,4 раза). Русских и марийцев стало больше в 2,1 раза. Количество удмуртов увеличилось всего в 1,2 раза. В итоге доля русских в национальном составе Удмуртии выросла с 43,3 % до 55,7 %, татар - с 2,3 % до 3,3 %, марийцев - с 0,4 % до 0,5 %. Удельный вес удмуртов сократился с 52,3 % до 39,4 %. В последующем титульная нация по численности будет занимать в республике только второе место.
Таблица 1
Национальный состав Вотской АО / Удмуртской АССР по переписям населения
1926 и 1939 гг., чел.
Все население Городское население Сельское население
1926 1926*** 1939 1926 1926*** 1939 1926 1926*** 1939
Все национальности 756264 1020038 1219350 77112 127808 320504 679152 892230 898846
Русские 327493 561098 679294 69215 118218 260750 258278 442880 418544
Удмурты* 395607 420981 480014 3034 3087 35956 392573 417894 444058
Татары** 17135 18778 40561 4009 5067 17668 13126 13711 22893
Марийцы 2827 5163 5997 8 10 237 2819 5153 5760
Источник: Всесоюзная перепись населения 1926 года.; ЦГА УР. Ф. Р-845. Оп. 5. Д. 186. Л. 7; Всесоюзная
перепись населения СССР 1939 года. Уральский регион., 84.
* без бесермян в 1926 г.
** без кряшен в 1926 г.
*** в границах на 1 марта 1939 г.
Важнейшей причиной резкого различия у разных народов динамики численности явились административно-территориальные преобразования: если площадь Вотской автономной обл. в 1926 г. равнялась 30 355 км2, то Удмуртская АССР в 1939 г. располагалась на 41 075 км2 [Всесоюзная перепись населения 17 декабря 1926 г. ..., 13; ЦГА УР. Ф. Р-845. Оп. 1. Д. 113. Л. 20]. Самые масштабные изменения пришлись на 1937-1939 гг., когда присоединились Воткинский, Сарапульский, Караку-линский, Киясовский и Кизнерский районы, и территория Удмуртии приобрела современный облик.
Неопубликованные архивные материалы позволяют определить национальный состав присоединенных территорий. В 1939 г. статистические органы пересчитали численность населения по переписи 1926 г. в новых границах. Тем самым мы имеем возможность проследить изменения численно-
сти населения, а также самых крупных этнических групп, - по сопоставимой территории. Эти данные еще нигде не публиковались и не были введены в научный оборот.
По переписи 1926 г. население области в границах на 1939 г. составило 1 020 038 чел. (табл. 1). Получается, что в 1927-1939 гг. к области/республике были присоединены территории, на которых в 1926 г. проживало 263 774 чел. Из них русские составили 233 605 чел. (88,6 %), удмурты - 25 374 чел. (9,6 %), татары - 1 643 чел. (0,6 %), марийцы - 2 336 чел. (0,9 %).
Кроме того, произведенный УНХУ УАССР пересчет позволил установить, что за 1927-1938 гг. (в 1926 г. перепись проводилась в декабре, а в 1939 г. - в январе, поэтому переписные годы не учитываются) население Удмуртии в сопоставимых границах увеличилось всего на 168 201 чел. (на 16,5 %). Число русских увеличилось на 118 196 чел. (21,1 %), удмуртов - на 59 033 чел. (14,0 %), татар - на 21 783 чел. (116,0 %), марийцев - на 834 чел. (16,2 %). В реальности у удмуртов и татар прирост был меньшим. Дело в том, что во время переписи 1926 г. 9 200 бесермян и 2 113 кряшен учитывались еще отдельно, и в табл. 1 численность удмуртов и татар приведена за этот год без них, а в 1939 г. их включили уже в число соответствующих национальностей. Тем не менее, у татар прибавка даже без кряшен получалась аномально высокой и может объясняться только миграцией.
С конца 1920-х гг. в стране началась форсированная индустриализация, стимулировавшая процессы урбанизации. С конца 1926 г. и к 1939 г. число горожан в Удмуртии увеличилось в 4,2 раза. Конечно, отчасти подобный рост в такие кратчайшие сроки получился в результате присоединения Вот-кинска, Сарапула и Камбарки. Но даже по сопоставимой территории (в границах на 1939 г.) увеличение городского населения в Удмуртии составило 2,5 раза. При этом русских в городских поселениях республики оказалось больше в 2,2 раза, удмуртов - в 11,6, татар - в 3,5 и марийцев - в 23,7 раза.
Столь серьезный рост числа горожан у восточно-финских народов объясняется тем, что к началу сталинской модернизации они были преимущественно сельскими нациями, а в городах проживало считанное число представителей удмуртов и марийцев. Из-за низкого стартового уровня темпы урбанизации у них были такими значительными. Во время первых пятилеток восточных финно-угров привлекал не только индустриальный Ижевск, где в 1939 г. уже проживало 21 387 удмуртов и 109 марийцев. Как следует из данных табл. 1, в Воткинске, Сарапуле и Камбарке в 1926 г. удмуртов насчитывалось всего 53 чел., а марийцев - 2 чел. В 1939 г. в том же Воткинске проживало уже 1066 удмуртов, в Сарапуле - 638, в Камбарке - 24, марийцев - соответственно 15, 58 и 39 чел. [Всесоюзная перепись населения 1939 года. Национальный...]. Тем не менее, и к концу десятилетия доля городских жителей у восточно-финских народов Удмуртии оставалась крайне невысокой.
Что касается сельских жителей, то выясняется следующий любопытный факт. Если сравнить численность русских на селе в ВАО в 1926 г. и УАССР в 1939 г., то их стало больше в 1,6 раза. Но если сравнивать их на сопоставимой территории (в границах 1939 г.), то за межпереписной период русских селян оказалось меньше на 24 336 чел. У удмуртов, татар и марийцев число сельских жителей росло, причем сильнее всего - у татар (в 1,7 раза).
Далее рассмотрим показатели естественного движения (табл. 2-4), начав с рождаемости, динамика которой в абсолютных значениях представлена в табл. 2. Сведения за 1932 г. приводятся лишь по всему населению области, поскольку по отдельным этническим общностям в архивах они не обнаружены. К сожалению, в таблице также отсутствуют данные о марийцах за 1933-1934 и 1936 гг., так как в отчетах УНХУ они еще не были выделены.
В начале 1930-х гг. число рождений в области очень быстро сокращалось (рис. 1). С 1930 г. по 1933 г. оно уменьшилось на 22,5 %: у русских - на 20,7 %; у удмуртов - на 25,1 %; у татар - на 28,9 %. Главной причиной столь масштабного падения рождаемости был голод 1932-1933 гг., ставший следствием, прежде всего, сверхизъятия зерна. Как показали исследования О.Н. Леконцева, урожайность и валовые сборы в эти годы в регионе постоянно росли, а неблагоприятные погодные условия были только локального характера. Так, в 1933 г. в Удмуртии засуха охватила 12 северных районов. В целом в Вятской губернии в 1932 г. урожайность зерновых составила 8 ц/га, в 1933 г. - 8,7 ц/га. Валовый сбор зерновых по губернии составил в 1932 г. 15 млн. ц, в 1933 г. - 16 млн. ц [Леконцев 2010, 170-172].
С 1934 г. число рождений в Удмуртии стало постепенно увеличиваться. В 1937 г. был превзойден уровень начала десятилетия, а в 1939 г. превышение составило уже 19,5 %. Число рождений за 1930-е гг. увеличилось у русских, татар и у марийцев. Только удмуртов в 1939 г. родилось меньше на 443 чел. (на 1,7 %), чем в 1930 г., хотя их численность за это время существенно возросла.
Рождаемость населения ВАО/УАО/УАССР в 1930-1939 г. по национальности (без мертворожденных), чел.
Вся республика Городское население Сельское население
Всего Русские Удмурты Татары Марийцы Всего Русские Удмурты Татары Марийцы Всего Русские Удмурты Татары Марийцы
1930 48104 19837 25333 1355 155 5575 4328 428 465 1 42529 15509 24905 890 154
1931 42739 18182 21873 1074 159 5640 4793 318 460 2 37099 13389 21555 614 157
1932 43752 н/д н/д н/д н/д 5907 н/д н'д Н'Д н*'д 37845 н/д н/д н/д н/д
1933* 37283 15726 18985 964 н/д 4866 4093 346 335 н/д 32417 11633 18639 629 н/д
1934 38091 15790 19003 1104 н/д 5022 4055 443 400 н;'д 33069 11735 18560 704 н/д
1935 39779 17032 19735 1236 213 5734 4350 602 475 1 34045 12682 19133 761 212
1936 44526 19046 22679 1523 н/д 6625 5276 666 530 н/д 37901 13770 22013 993 н/д
1937 50551 27508 20040 1647 282 12581 10544 1065 782 3 37970 16964 18975 865 279
1938 51330 27207 20600 1723 267 12785 10455 1329 840 1 38545 16752 19271 883 266
1939 57506 29107 24890 2048 298 13666 10924 1572 960 1 43840 18183 23318 1088 297
Источник: ЦГА УР. Ф. Р-35. Он. 1. Д. 1069. Л. 49, 51, 53; Д. 1081. Л. 62-65; Д. 1167. Л. 7, 7об., 57-59; Ф. Р-568. Он. 3. Д. 24. Л. 6; Ф. Р-845. Он. 1. Д. 91. Л. 85-86; Он. 3. Д. 101. Л. 199-201, Д. 108. Л. 18, 26, 33; Д. 109. Л. 11, 19, 25; Он. 7. Д. 1. Л. 26, 46, 56.
* в источнике за этот год перепутаны цифры родившихся в городах у русских и удмуртов, в результате неверно подсчитаны итоговые данные, в таблице неточность исправлена.
Таблица 3
Смертность населения ВАО/УАО/УАССР в 1930-1939 г. по национальности, чел.
Вся республика Городское население Сельское население
Всего Русские Удмурты Татары Марийцы Всеф Русские Удмурты Татары Марийцы Всего Русские Удмурты Татары Марийцы
1930 28503 12172 14942 538 96 3525 2880 324 257 1 24978 9292 14618 281 95
1931 28175 11040 15101 560 70 3600 3009 299 213 2 24575 8031 14802 347 68
1932 22342 а'д н/д н/д н/д 4195 н/д н/д н/д н/д 18147 н/д н/д н/д н/д
1933 30685 12654 16326 765 н/д 4829 4095 349 344 н/д 25856 8559 15977 421 н/д
1934 27357 9561 15503 765 н/д 3483 2795 334 263 Н/д 23874 6766 15169 502 н/д
1935 23474 10171 11894 696 92 3226 2579 315 271 1 20248 7592 11579 425 91
1936 32760 13375 17685 1037 н/д 4256 3353 464 383 н/д 28504 10022 17221 654 н/д
1937 37139 19050 16167 1171 272 7966 6507 778 531 12 29173 12543 15389 640 260
1938 34256 17455 15317 961 156 8169 6760 823 484 2 26087 10695 14494 477 154
1939 34766 17716 15423 1082 149 8419 6802 973 532 3 26347 10914 14450 550 146
Источник: ЦГА УР. Ф. Р-35. Оп. 1. Д. 1069. Л. 49, 51, 53; Д. 1081. Л. 62-65; Д. 1167. Л. 7, 7об., 57-59; Ф. Р-568. Оп. 3. Д. 24. Л. 6; Ф. Р-845. Оп. 1. Д. 91. Л. 85-86; Оп. 3. Д. 101. Л. 199-201, Д. 108. Л. 18, 26, 33; Д. 109. Л. 11, 19, 25; Оп. 7. Д. 1. Л. 26, 46, 56.
Естественный прирост населения ВАО/УАО/УАССР в 1930-1939 г. по национальности, чел.
Вся республика Городское население Сельское население
Всего Русские Удмурты Татары Марийцы Всего Русские Удмурты Татары Марийцы Всего Русские Удмурты Татары Марийцы
1930 19601 7665 10391 817 59 2050 1448 104 208 - 17551 6217 10287 609 59
1931 14564 7142 6772 514 89 2040 1784 19 247 - 12524 5358 6753 267 89
1932 21410 н/д н/д н/д н/д 1712 н/д н/д н/д н/д 19698 н/д н/д н/д н/д
1933 6598 3072 2659 199 н/д 37 -2 -3 -9 н/д 6561 3074 2662 208 н/д
1934 10734 6229 3500 339 н/д 1539 1260 109 137 н/д 9195 4999 3391 202 н/д
1935 16305 6861 7841 540 121 2508 1771 287 204 - 13797 5090 7554 336 121
1936 11766 5671 4994 486 н/д 2369 1923 202 147 н/д 9397 3748 4792 339 н/д
1937 13412 8458 3873 476 10 4615 4037 287 251 -9 8797 4421 3586 225 19
1938 17074 9752 5283 762 111 4616 3695 506 356 -1 12458 6057 4777 406 112
1939 22740 11391 9573 966 149 5247 4122 599 428 -2 17493 7269 8868 538 151
Источник: ЦГАУР. Ф. Р-35. Оп. 1. Д. 1069. Л. 49, 51, 53; Д. 1081. Л. 62-65; Д. 1167. Л. 7, 7об., 57-59; Ф. Р-568. Оп. 3. Д. 24. Л. 6; Ф. Р-845. Оп. 1. Д. 91. Л. 85-86; Оп. 3. Д. 101. Л. 199-201, Д. 108. Л. 18, 26, 33; Д. 109. Л. 11, 19, 25; Оп. 7. Д. 1. Л. 26, 46, 56.
Таблица 5
Смертность детей до 1 года в ВАО/УАО/УАССР в 1930-1939 г. по национальности, чел.
Вся республика Городское население Сельское население
Всего Русские Удмурты Татары Марийцы Всего Русские Удмурты Татары Марийцы Всего Русские Удмурты Татары Марийцы
1930 11907 5254 6138 205 39 1389 1101 134 109 1 10518 4153 6004 96 38
1931 10908 4670 5626 200 18 1402 1161 127 95 - 9506 3509 5499 105 18
1932 8413 н/д н/д н/д н/д 1549 н/д н/д н/д н/д 6864 н/д н/д н/д н/д
1933 10055 4626 4991 202 н/д 1511 1275 127 103 н/д 8544 3351 4864 99 н/Д
1934 8954 3745 4617 193 н/д 994 776 ИЗ 86 н/д 7960 2969 4504 107 н/д
1935 8678 4125 4058 253 46 1166 879 133 128 1 7512 3246 3925 125 45
1936 13147 5606 6842 423 н/д 1644 1251 194 173 н/д 11503 4355 6648 250 н/д
1937 14019 7772 5555 413 91 3313 2672 361 217 - 10706 5100 5194 196 91
1938 12216 6625 5076 369 40 3325 2656 415 216 - 8891 3969 4661 153 40
1939 14205 7448 6106 446 56 3688 2882 517 236 2 10517 4566 5589 210 54
Источник: ЦГАУР. Ф. Р-35. Оп. 1. Д. 1069. Л. 49, 51, 53; Д. 1081. Л. 62-65; Д. 1167. Л. 7, 7об., 57-59; Ф. Р-568. Оп. 3. Д. 24. Л. 6; Ф. Р-845. Оп. 1. Д. 91. Л. 85-86; Оп. 3. Д. 101. Л. 199-201, Д. 108. Л. 18, 26, 33; Д. 109. Л. 11, 19, 25; Оп. 7. Д. 1. Л. 26, 46, 56.
70000 60000 50000 40000 30000 20000 10000 0
1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938 1939 ~~ Рождаемость — Смертность
Рис. 1. Рождаемость и смертность в Удмуртии в 1930-е гг., в границах на соответствующий год, чел.
В городских поселениях рост числа рождений за 1930-е гг. составил 2,5 раза, что было вполне естественно, учитывая увеличение численности горожан вследствие нарастания урбанизационных процессов, а также административно-территориальных преобразований. Поскольку именно в 1937 г. в состав Удмуртии вошли Воткинск, Сарапул и Камбарка, не случайно, именно на этот год пришелся скачок числа рождений горожан.
В городских поселениях за рассматриваемое десятилетие наиболее выросла рождаемость у удмуртов, что объясняется их активным переселением из сельской местности. Но если число горожан титульной национальности увеличилось с 1926 по 1939 гг. на порядок, то рождаемость за 1930-е гг. стала больше лишь в 3,7 раза. При этом очевидно, что в города переселялась в основном молодежь в репродуктивном возрасте. Схожей ситуация была у другого восточно-финского народа. Несмотря на многократный рост численности городских марийцев, у них и в начале десятилетия, и в конце его появлялось лишь по одному новорожденному.
В сельской местности рождаемость населения после голода 1932-1933 гг. восстанавливалась гораздо медленнее. Лишь в 1939 г. был превзойден уровень 1930 г., да и то незначительно: всего на 3,1 %. При этом численность селян в республике, несмотря на уход в города значительной массы деревенских жителей, увеличилась за этот период гораздо больше. Стагнация рождаемости сильно зависела от удмуртов, имевших наибольшую долю в сельском населении. В отличие от русских или татар, у них на селе рождаемость стала расти только с 1935 г., причем рост был недолгим, и в 1937 г. у удмуртов в сельской местности рождаемость снова упала.
Это было вызвано очередным голодом. В 1936 г. Удмуртия пострадала от неурожая, который, по мнению О. Н. Леконцева, оказался гораздо сильнее, чем в 1932-1933 гг. [Леконцев 2012, 21-27], что подтверждается демографическими процессами. С учетом 9-месячного срока, необходимого для вынашивания ребенка, голод должен был отразиться на показателях рождаемости в 1937 г., в котором уже учитывалась рождаемость населения присоединенных территорий; среди него преобладали русские. Оценить влияние голода 1936 года можно на примере сельских удмуртов и татар, численность которых в результате административно-территориальных преобразований увеличилась несильно. У первых в 1937 г. младенцев появилось на свет на 13,8 % меньше, чем в неурожайном году, у вторых -на 12,9 %. При этом только у удмуртов в сельской местности число рождений в конце десятилетия оказалось меньше, чем в его начале.
Роды чаще всего, особенно в сельской местности, происходили дома, при помощи повивальных бабок и знахарок. Родовспомогательных учреждений было еще недостаточно, но и имевшиеся использовались не в полной мере. Так, в 1940 г. в родильных отделениях райбольниц Удмуртии койки использовались на 71,5 %, а в родильных домах - на 58,3 %. Многие родильные дома, особенно колхозные, пустовали. Например, в Грахово колхозный роддом на 3 койки принял за год всего 12 родов. Родильное отделение в Глазовской больнице использовалось 218 дней, Воткинской - 282 дня вместо 330. Сказывались традиционализм, а также нежелание рожать в роддомах из-за царившей в некоторых из них антисанитарии, ненадлежащего медицинского ухода за роженицами, следствием чего была большая смертность новорожденных; в 1940 г. в Алнашах было 27 подобных случаев [ЦГА УР. Ф. Р-551. Оп. 2. Д. 323. Л. 22, 127]; в Глазовской больнице из родившихся в октябре-декабре 1938 г.
умерло 79 новорожденных, подавляющая часть - уже дома, после выписки. Как выяснилось, в родильном отделении было холодно, грязно, отсутствовал стерильный материал, а одна из работавших при родах медсестер была инфицирована гнойным воспалением, чем вызвала всеобщий сепсис [ЦГА УР. Ф. Р-551. Оп. 2. Д. 168. Л. 21, 21об.].
Отметим также, что немалая часть беременностей заканчивалась мертворождениями (в статистических отчетах их национальность, к сожалению, не отмечена). Так, в 1931 г. в городских поселениях Удмуртии число мертворожденных составило 73 чел. (1,3 % от числа родившихся живыми в городах в том году), в сельской местности - 276 чел. (0,7 %), в 1934 г. - соответственно 73 чел. (1,5 %) и 262 чел. (0,8 %), в 1936 г. - 129 чел. (1,9 %) и 590 чел. (1,6 %), 1939 г. - 276 чел. (2,0 %) и 675 чел. (1,5 %) [ЦГА УР. Ф. Р-35. Оп. 1. Д. 1081. Л. 97, 97об.; Д. 1167. Л. 37, 45; Ф. Р-845. Оп. 3. Д. 101. Л. 189, 189об.; Оп. 7. Д. 1. Л. 24, 44].
Кривая смертности (в отличие от рождаемости) имела более заметную амплитуду: периоды снижения несколько раз сменялись резкими подъемами (рис. 1). В 1933 г. в Удмуртской автономной области умерло на 37,3 % больше, чем в предыдущем году (табл. 3). В 1936 г. по отношению к предыдущему году показатель смертности подскочил на 39,6 %, в 1937 г. - еще на 13,4 % (в 1937 г. рост вызывался, скорее всего, тем, что увеличилась численность населения, но весьма показательно, что в последующие два года число умерших снизилось). Эти скачки могли быть вызваны только экзогенными причинами, оба раза виновником увеличения смертности становился голод. О влиянии голода свидетельствует то, что в сельской местности увеличение было гораздо заметнее. Рост смертности в 1933 и 1936 гг. показал такие высокие значения отчасти и потому, что накануне ее показатели были минимальными. И 1932-й, и 1935-й гг. завершали периоды снижения смертности. Очевидно, что если на рост смертности влияло неудовлетворительное продовольственное обеспечение, то улучшение ситуации с ним вело к обратной тенденции.
Общие для всего населения Удмуртии тенденции динамики смертности были в основном характерны и для крупнейших народов области/республики (без учета данных за 1932 г.). Пиковые значения у русских, удмуртов и татар пришлись на 1933 и 1936 гг. Перед голодными годами у них также наблюдалось снижение смертности. Исключением здесь являлись русские: у них смертность стала повышаться уже в 1935 г. Соответственно, в 1930-е гг. минимум умерших у удмуртов и татар пришелся на 1935 г., а у русских - на 1934 г.
В 1936 г. в результате голода в Удмуртии русских умерло на 31,5 % больше, чем в предыдущем году, удмуртов - на 48,7 %, а татар - на 49,0 %. Если сравнить количество умерших только в сельской местности, где голод был заметнее, то у русских рост составил 32,0 %, у удмуртов - 48,7 %, у татар - 53,9 %.
В 1937 г. у русских смертность резко выросла, но в этом году уже учитывались административно-территориальные преобразования, в ходе которых численность населения резко выросла. Наибольшую долю в населении присоединенных территорий, как удалось выяснить выше, составили русские. Повысилась в этом году смертность и у татар, а у удмуртов - наоборот снизилась. Обращает на себя внимание аномально высокий показатель смертности у марийцев: в 1937 г. умерло 272 чел., хотя в следующем году ушло из жизни 156 представителей данной этнической общности Республики, а в предыдущие годы, данные по которым нам известны, число умерших марийцев не превышало и сотни человек. В 1938 г. у всех четырех народов Удмуртии смертность снизилась, а в 1939 г. - несколько повысилась (лишь у марийцев продолжилось снижение).
Разработка причин смертности велась в тот период только по городскому населению, без указания национальности. Больше всего погибали от заболеваний легких, желудочно-кишечных заболеваний, врожденной слабости и преждевременного рождения, туберкулеза, кори. Работа органов здравоохранения оставляла желать лучшего, главные проблемы отрасли заключались в нехватке финансирования, слабой материально-технической базе, кадровом дефиците. Распространению болезней способствовало не только некачественное питание, но и массовое несоблюдение санитарно-гигиенических правил.
Значительную роль в высоких показателях смертности играла младенческая смертность, доля которой была исключительно велика. В 1930 г. в целом по области в общем количестве умерших удельный вес детей в возрасте до года составил 41,8 % (табл. 6). У татар этот показатель равнялся 38,1 %, у марийцев - 40,6 %, у удмуртов - 41,1 %, а у русских - вообще 43,2 %. На протяжении 1930-х гг. удельный вес младенческой смертности в общей смертности имел разнонаправленную динамику, но в целом снижался (даже до 25,2 % у татар и до 25,6 % у марийцев). В итоге к концу десятиле-
тия он оказался равен 42,0 % у русских, 39,6 % - у удмуртов и 37,6 % - у марийцев. Лишь у татар в конце десятилетия доля оказалась выше, чем в его начале - 41,2 %.
В первой половине 1930-х гг. абсолютные значения младенческой смертности в Удмуртии уменьшались. В 1935 г. они достигли минимума (правда, у марийцев минимальное значение было в 1931 г., у русских и татар - в 1934 г.), по сравнению с 1930 г. детей в возрасте до года умерло на 27,1 % меньше. У удмуртов сокращение было еще большим - на 33,9 %.
В 1936 г. младенческая смертность в связи с голодом резко выросла, более, чем наполовину -на 51,5 %. У удмуртов она выросла гораздо сильнее - на 68,6 %. Скачок смертности наблюдался и у русских, и у татар вне зависимости от места проживания. В 1937-1938 гг. у всех народов детей в возрасте до года умерло меньше, а в 1939 г. - больше. Чтобы сравнить относительную младенческую смертность, требуется использовать коэффициенты, которые высчитываются по отношению к родившимся. Однако в отчетах статистического ведомства они не обнаружены, поэтому рассчитать их придется самостоятельно.
Коэффициенты младенческой смертности рассчитаны автором путем деления числа умерших в возрасте до года на число родившихся в данном году и умножения полученного результата на тысячу. Правильнее было бы воспользоваться формулой Ратса, но для ее применения требуются сведения за рассматриваемый год и предыдущий. В этом случае данные о младенческой смертности у марийцев удалось бы вычислить лишь за 1931 и 1938-1939 гг., а у остальных не удалось бы получить сведения за 1933 г. К тому же статистическое ведомство само зачастую прибегало к упрощенной методике вычисления коэффициентов младенческой смертности.
Результаты расчетов представлены в табл. 6. Они свидетельствуют о том, что самый высокий уровень младенческой смертности в 1930-е гг. в эти годы был характерен для русских. У удмуртов он был ниже. Еще меньше, причем значительно, уровень был у татар. Что касается марийцев, то у них младенческая смертность была либо очень высокая (1937 г.), либо очень низкая (1931, 1938, 1939 гг.). Связано это было с относительно небольшим количеством марийцев в республике и соответственно нестабильной динамикой количества родившихся и умерших младенцев.
Таблица 6
Смертность детей до 1 года в ВАО/УАО/УАССР в 1930-1939 г. по национальности
К числу умерших, % К числу родившихся в данном году, %о
Всего Русские Удмурты Татары Марийцы Всего Русские Удмурты Татары Марийцы
1930 41,8 43,2 41,1 38,1 40,6 247,5 264,9 242,3 151,3 251,6
1931 38,7 42,3 37,3 35,7 25,7 255,2 256,8 257,2 186,2 113,2
1933 32,8 36,6 30,6 26,4 Нет свед. 269,7 294,2 262,9 209,5 Нет свед.
1934 32,7 39,2 29,8 25,2 Нет свед. 235,1 237,2 243,0 174,8 Нет свед.
1935 37,0 40,6 34,1 36,4 50,0 218,2 242,2 205,6 204,7 216,0
1936 40,1 41,9 38,7 40,8 Нет свед. 295,3 294,3 301,7 277,7 Нет свед.
1937 37,7 40,8 34,4 35,3 33,5 277,3 282,5 277,2 250,8 322,7
1938 35,7 38,0 33,1 38,4 25,6 238,0 243,5 246,4 214,2 149,8
1939 40,9 42,0 39,6 41,2 37,6 247,0 255,9 245,3 217,8 187,9
Источник: данные табл. 2, 3, 5.
Что касается естественного прироста населения Удмуртии, то бросается в глаза резкое его сокращение в 3,2 раза в 1933 г. В городах в этом году родилось всего на 37 чел. больше чем умерло. При этом у русских, удмуртов и татар статистические отчеты фиксировали убыль (правда, она могла получиться из-за их попадания в категорию «не указавшие национальность»). С 1934 г. естественный прирост в республике стал увеличиваться, но в 1936 г. наступило новое снижение, причиной которому явился очередной голод. Это падение было менее значительным, чем в 1933 г., поскольку вызванное голодом снижение рождаемости пришлось в основном уже на 1937 г. В конце десятилетия естественный прирост был уже высоким, превышающим уровень 1930 г. Только удмурты оказались единственными, у которых прирост в конце десятилетия был ниже, чем в начале 1930-х гг.
Если же суммировать естественный прирост в количественном выражении за десятилетие, то окажется, что в Удмуртии за счет превышения рождаемости над смертностью за 1930-1939 гг. (без
1932 г.) оказалось больше: русских - на 66241 чел., удмуртов - на 54886 чел., татар - на 5099 чел. Марийцев за 1930-1931, 1935, 1937-1939 гг. стало больше на 539 чел.
Зная размеры естественного прироста этнических общностей и изменения их численности, можно попытаться определить значение других факторов (миграция, ассимиляция). Правда, для этого придется сдвинуть границы рассматриваемого периода. Поскольку в 1937-1939 гг. территория Удмуртии значительно расширилась, возьмем данные переписи 1937 г., на момент проведения которой площадь Удмуртии составляла 32 952 км2 [ЦГА УР. Ф. Р-35. Оп. 1. Д. 1082. Л. 108], т. е. была лишь на 8,6 % больше, чем в 1926 г. По переписи 1937 г. русских в Удмуртской АССР насчитывалось 438890 чел., удмуртов - 456801 чел., татар - 33423 чел. [Всесоюзная перепись населения СССР 1937 года., 103]. Таким образом, в 1927-1936 гг. (перепись 1937 г. тоже проводилась в январе, поэтому 1937 г. учитывать не следует) численность русских в Удмуртии выросла на 111 397 чел., удмуртов - на 61 194 чел., татар - на 16 288 чел. Естественный прирост за тот же период (без 1929 и 1932 гг.) составил: русские - 52 615 чел., удмурты - 53 326 чел., татары - 3 944 чел. [Статистический ежегодник за 1927 г. ..., 8; Статистический ежегодник за 1928 г. ..., 8; табл. 4].
Таким образом, мы видим, что естественный прирост русских (даже без данных за 1929 и 1932 гг.) далеко не компенсировал увеличение их численности в Удмуртии, которое было намного больше. Соответственно, разница была покрыта либо за счет миграции, либо ассимиляции. Как показало исследование межэтнических браков, к концу 1930-х гг. в республике уже активно шли ассимиляционные процессы [Уваров 2014, 142]. Правда, наибольшее распространение межэтнические браки получили в городах, а их количество говорит о том, что недостающую разницу русские за счет ассимиляции восполнить не могли. Например, в 1936 г. только 205 русских мужчин женились на представителях иной национальности, и 243 русские женщины выбрали в мужья нерусских мужчин [Уваров 2014, 137-138].
У удмуртов, по всей видимости, с учетом 1929 и 1932 гг. естественный прирост несколько превысил увеличение численности. Этот небольшой избыток мог ассимилироваться либо мигрировать. Как известно, ассимиляции этнической предшествует ассимиляция языковая. В 1939 г. почти все русские Удмуртской АССР своим родным языком считали русский. У татар удельный вес с родным татарским языком равнялся 97,1 %, а в городах - 95,8 %. У удмуртов доля считающих своим родным удмуртский язык составила 98,7 %, но в городах - только 91,1 % [Всесоюзная перепись населения СССР 1939 года: Уральский регион., 86]. Именно городские удмурты чаще всего вступали в национально-смешанные браки [Уваров 2014, 137-138]. Получается, что ассимиляционные потери удмурты понесли, но в отличие от второй половины ХХ века [Уваров 2018], они были незначительными. Определить их размеры, по всей вероятности, не удастся.
Что касается территориальных перемещений, то исследование Г. К. Шкляева показало, что в довоенные годы миграционная активность удмуртов была низкой. За пределы республики по сравнению с другими этносами они выезжали реже. Из крупных миграций того времени Г. К. Шкляев отмечает лишь отлив части населения в Сибирь в годы коллективизации сельского хозяйства, хотя статистических данных об этом не имеется [Удмурты., 58].
Что касается татар, то, как мы и предположили выше, в межпереписной период шло активное их переселение на территорию Удмуртии, основной прирост численности дала миграция. У марийцев естественный прирост известен в данный период лишь за некоторые годы, поэтому в данном случае их рассматривать не будем.
Для объективного сравнения проанализируем также относительную рождаемость и смертность. Общие коэффициенты рассчитать придется самостоятельно, поскольку в архивных материалах статистического ведомства региона их нет. Результаты расчетов на основе данных о численности, а также рождаемости и смертности за 1926 и 1939 гг., представлены в табл. 7. Конечно, для подобных расчетов требуется исходить из среднегодовой численности этнических общностей, но таковая неизвестна.
В 1926 г. общий коэффициент рождаемости у всех народов был высоким: у удмуртов - 58,0%о, у татар - 56,4%о, у русских - 54,8%о, у марийцев - 54,5%о. В сельской местности он был выше у удмуртов и русских, в городских поселениях - у татар (из-за того, что в городах в том году не родился ни один мариец, определить коэффициент рождаемости у них не представилось возможным).
К 1939 г. рождаемость у всех народов сократилась (и в городах, и на селе), но по-прежнему самой высокой она была у удмуртов (51,9 %о). Ее продолжала обеспечивать сельская часть данной этнической общности. Немного уступали им татары (50,5 %о), при этом в городах они имели самую высокую рождаемость среди этих народов. У марийцев коэффициент составил 49,7 %о, у них в городах
наоборот была самая низкая рождаемость (4,2 %о) из-за того, что среди них родилось очень мало горожан. Для русских была характерна самая низкая рождаемость (42,8 %о).
Таблица 7
Рождаемость, смертность, естественный прирост населения Удмуртской АССР в 1926 и 1939 г. по национальности, на 1000 населения
Рождаемость Смертность Естественный п] рирост
Удм. АССР город. посел. сельск. местн. Удм. АССР город. посел. сельск. местн. Удм. АССР город. посел. сельск. местн.
Русские 1926 54,8 46,2 57,1 28,5 21,1 30,4 26,3 25,1 26,7
1939 42,8 41,9 43,4 26,1 26,1 26,1 16,7 15,8 17,3
Удмурты 1926 58,0 39,2 58,1 38,2 37,6 38,2 19,8 1,6 19,9
1939 51,9 43,7 52,5 32,1 27,1 32,5 19,8 16,6 20,0
Татары 1926 56,4 73,3 51,3 25,7 32,9 23,5 30,7 40,4 27,8
1939 50,5 54,3 47,5 26,7 30,1 24,0 23,8 24,2 23,5
Марийцы 1926 54,5 - 54,6 42,8 - 42,9 11,7 - 11,7
1939 49,7 4,2 51,6 24,8 12,7 25,3 24,9 - 8,5 26,3
Источник: Статистический ...., 10, 13; ЦГА УР. Ф. Р-845. Оп. 7. Д. 1. Л. 26, 46, 56.
Снижение рождаемости в 1930-е гг. объяснялось происходившими в стране процессами. Начавшаяся форсированная индустриализация привела к переезду в города большого количества молодых людей, вследствие чего сельская местность лишилась огромного числа женихов и невест. Но и в городах переехавшие не сразу обзаводились потомством из-за бытовой неустроенности, жилищная проблема стояла очень остро. Раскулачивание, сопровождавшееся выселением, также негативно отразилось на рождаемости.
В результате ускоренной урбанизации распространялся городской образ жизни, менялось положение женщины в обществе, происходило широкое вовлечение ее в общественное производство вне дома. Рос образовательный уровень, который вел к откладыванию родов и уменьшению среднего числа детей. В 1939 г. доля лиц с высшим образованием у русских женщин равнялась 2,3 на каждую тысячу человек, у удмурток - 0,6, у татарок - 0,2. Удельный вес лиц с незаконченным высшим, средним и семилетним образованием составлял соответственно 61, 28 и 30 [ЦГА УР. Ф. Р-845. Оп. 5. Д. 254. Л. 4-5]. Менялось репродуктивное поведение женщин, всё чаще прибегавших к намеренному ограничению числа детей путем абортов (к сожалению, этнический аспект прерывания беременностей по архивным материалам проследить невозможно).
Смертность в 1926 г. была крайне высокой у марийцев и удмуртов (42,8 и 38,2 %о соответственно). Гораздо ниже она была у татар и русских области (25,7 и 28,5 %о). Благодаря этому коэффициенты естественного прироста восточно-финских народов сильно уступали: 11,7 %о у марийцев и 19,8 %о у удмуртов против 30,7 %о у татар и 26,3%о у русских.
В 1939 г. положение улучшилось: у русских смертность уменьшилась на 2,4 %о, у удмуртов - на 6,1 %о, а у марийцев - на 18,0 %о. Лишь у татар она выросла на 1,0 %о. Самая высокая смертность оказалась у удмуртов, а самая низкая - у марийцев. Очевидно, что на общее снижение смертности оказала влияние деятельность органов здравоохранения. Поскольку снижение шло медленно, и уровень смертности оставался по-прежнему высоким, эта деятельность требовала дальнейшего совершенствования.
Коэффициент смертности у удмуртов снизился на ту же величину, что и уровень рождаемости, поэтому относительный показатель естественного прироста у них не изменился (19,8 %о). В 1926 г. ниже он был только у марийцев (11,7 %о), а в 1939 г. - у русских (16,7 %о).
Таким образом, имеющиеся источники рисуют относительно полную картину этнодемографи-ческих процессов. Полученные выводы и результаты могут помочь по-новому взглянуть на региональную историю 1930-х гг. Особую ценность здесь представляет введение в научный оборот данных о национальном составе населения Удмуртии в 1926 г. в границах 1939 г., близких к современным, что позволяет сравнить его с последующими изменениями. На обширном демографическом материале подтверждена версия о том, что голод 1936 г. в Удмуртии был не менее серьезным, чем в 19321933 гг. Весьма важными представляются полученные в результате расчетов сведения о значительной миграции русских и татар в Удмуртию в годы первых пятилеток. Те же расчеты показывают, что ассимиляционные потери удмуртов были еще незначительны.
ЛИТЕРАТУРА
Андреев Е. М., Дарский Л. Е., Харькова Т. Л. Демографическая история России: 1927-1957. М.: Информатика, 1998. 187 с.
Араловец Н. А. Городская семья в России, 1927-1959 гг. Тула: Гриф и К, 2009. 303 с.
Бондарская Г. А. Рождаемость в СССР (этнодемографический аспект). М.: Статистика, 1977. 128 с.
Вербицкая О. М. Российская сельская семья в 1897-1959 гг.: (историко-демографический аспект). М.Тула: Гриф и К, 2009. 295 с.
Всесоюзная перепись населения 1926 года. Национальный состав населения по регионам РСФСР: Вотская автономная область [Электронный ресурс]. URL: http://www.demoscope.ru/weekly/ssp/rus_nac_26.php? reg=536 (дата обращения: 11.08.2019).
Всесоюзная перепись населения СССР 1937 года: Общие итоги. Сборник документов и материалов. М.: РОССПЭН, 2007. 320 с.
Всесоюзная перепись населения 1939 года. Национальный состав населения районов, городов и крупных сел РСФСР [Электронный ресурс]. URL: http://www.demoscope.ru/weekly/ssp/rus_nac_39_ra.php (дата обращения: 11.08.2019).
Всесоюзная перепись населения 17 декабря 1926 г.: краткие сводки. В 10 т. Вып. 3: Население СССР. М.: Изд. ЦСУ Союза ССР, 1927. 63 с.
Всесоюзная перепись населения СССР 1939 года: Уральский регион: Сборник материалов / Сост. В.П. Мотревич. Екатеринбург: Изд-во Гуманитарного ун-та, 2002. 372 с.
Жиромская В. Б. Демографическая история России в 1930-е гг. Взгляд в неизвестное. М.: РОССПЭН, 2001. 280 с.
Исупов В. А. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине ХХ века: историко-демографические очерки. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000. 242 с.
Козлов В. И. Национальности СССР. Этнодемографический обзор. М.: Финансы и статистика, 1982. 303 с.
Корнилов Г. Е. Демографическая ситуация на Урале в середине 1930-х гг. // Гуманитарные науки в Сибири. 2016. Т. 23. № 4. С. 60-66.
Корнилов Г. Е. Эволюция младенческой смертности на Урале в первой половине XX в. // Уральский исторический вестник. 2014. № 3. С. 80-89.
Леконцев О. Н. Причины и последствия голода 1932-1933 гг. (на материалах Кировской области и Удмуртской Республики) // Вестник Самарского университета. Естественнонаучная серия. 2010. № 7. С. 170-173.
Леконцев О. Н. Голод 1936 г. в Кировской области и Удмуртской АССР // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2012. № 3. С. 21-27.
Логинова Н. Н., Жулина М. А. Финно-угорские народы мира и России: геодемографический аспект // Финно-угорский мир. 2011. № 2-3. С. 75-81.
Нефедов С. А. Аграрные и демографические итоги сталинской коллективизации. Тамбов: ТГУ, 2013. 283 с.
Статистический сборник за 1924-1926 гг. Ижевск: Издание Облстатотдела, 1927. 520 с.
Статистический ежегодник за 1927 г. Ижевск: Издание Облстатотдела, 1928. 228 с.
Статистический ежегодник за 1928 г. Ижевск: Издание Облстатотдела, 1929. 216 с.
Уваров С. Н. Демографические и ассимиляционные процессы среди удмуртов во второй половине ХХ века // Ежегодник финно-угорских исследований. 2018. Том 12. Выпуск 1. С. 107-123.
Уваров С. Н. Межнациональные браки в Удмуртской АССР в 1930-е гг. // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. 2014. № 4. С. 133-145.
Удмуртская Республика: историко-этнографические очерки / науч. ред. А. Е. Загребин. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2012. 288 с.
Удмурты: историко-этнографические очерки / науч. ред. В. В. Пименов. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1993. 392 с.
Центральный государственный архив Удмуртской Республики (далее - ЦГА УР). Ф. Р-35. Оп. 1. Д. 1069.
ЦГА УР. Ф. Р-35. Оп. 1. Д. 1081.
ЦГА УР. Ф. Р-35. Оп. 1. Д. 1082.
ЦГА УР. Ф. Р-35. Оп. 1. Д. 1167.
ЦГА УР. Ф. Р-551. Оп. 2. Д. 168.
ЦГА УР. Ф. Р-551. Оп. 2. Д. 323.
ЦГА УР. Ф. Р-845. Оп. 1. Д. 91.
ЦГА УР. Ф. Р-845. Оп. 3. Д. 101
ЦГА УР. Ф. Р-845. Оп. 3. Д. 108.
ЦГА УР. Ф. Р-845. Оп. 3. Д. 109.
ЦГА УР. Ф. Р-845. Оп. 5. Д. 254.
ЦГА УР. Ф. Р-845. Оп. 7. Д. 1.
Anderson V., Silver V. Demographic analysis and population catastrophes in the USSR // Slavic Review. 1985. V. 44. № 3. P. 517-536.
Lallukka S. The East Finnic Minorities in the Soviet Union: An Appraisal of the Erosive Trends. Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 1990. 344 p.
Lorimer F. The Population of the Soviet Union: History and Prospects. Geneve: League of Nations, 1946. 350 p. Rosefielde S. Excess mortality in the Soviet Union: A reconsideration of the demographic consequences of forced industrialization, 1929-1949 // Soviet Studies. 1983. Vol. 35, № 3. P. 385-409.
Поступила в редакцию 20.09.2019
Уваров Сергей Николаевич,
кандидат исторических наук, заведующий кафедрой отечественной истории, социологии и политологии
ФГБОУ ВО «Ижевская государственная сельскохозяйственная академия» 426069, Россия, г. Ижевск, ул. Студенческая, д. 11 E-mail: sergey.uvarov@mail.ru
S. N. Uvarov
ETHNODEMOGRAPHIC PROCESSES IN UDMURTIA IN THE 1930s
DOI: 10.35634/2224-9443-2019-13-4-664-677
The article examines the unexplored topic of demographic processes that took place among Russians, Udmurts, Tatars and Mari of Udmurtia in the 1930s. The sources were mainly unpublished current statistics, as well as census materials, including unpublished ones. For the first time, information on ethnic fertility and mortality from 1930 to 1939 was introduced into scientific circulation. in the region (except 1932, data for which could not be found in the archives). They made it possible to trace the dynamics and compare the trends of the natural movement of the largest nationalities in the region, to establish the factors that influenced reproduction. Among them is famine, and demographic indicators prove that in 1936 it was no less significant than in 1932-1933. The results of natural growth are calculated. Based on them, it was concluded that assimilation has not yet played a big role, and the number of Russians and Tatars has increased significantly due to their resettlement in Udmurtia. The relative values of ethnic reproduction for 1926 and 1939 were also calculated. The Udmurts had the highest birth rate during these years, and the Mari in mortality in 1926 and the Udmurts in 1939. The national composition of Udmurtia in 1926 was determined within the 1939 borders. This allowed, firstly, to establish a real increase the number of four peoples during the census period within the same territory. Secondly, it was possible to determine that in 1927-1938. Territories were added to the oblast on which in December 1926 263,774 people lived. The findings and results will help to take a fresh look at the regional history of the 1930s.
Keywords: birth rate, mortality, natural increase, infant mortality, Russians, Udmurts, Tatars, Mari, Udmurtia, 1930s, hunger, health.
Citation: Yearbook of Finno-Ugric Studies, 2019, vol. 13, issue 4, pp. 664-677. In Russian. REFERENCE
Andreev E. M., Darskii L. E., Khar'kova T. L. Demograficheskaya istoriya Rossii: 1927-1957 [Demographic history of Russia: 1927-1957]. Moscow, Informatika Publ., 1998. 187 p. In Russian.
Aralovets N. A. Gorodskaya sem'ya v Rossii, 1927-1959 gg. [Urban family in Russia, 1927-1959]. Tula: Grif i K Publ, 2009. 303 p. In Russian.
Bondarskaya G. A. Rozhdaemost' v SSSR (etnodemograficheskii aspekt) [The birth rate in the USSR (ethno-demographic aspect of)]. Moscow, Statistika Publ., 1977. 128 p. In Russian.
Verbitskaya O. M. Rossiiskaya sel'skaya sem'ya v 1897-1959 gg.: (istoriko-demograficheskii aspekt) [Russian rural family in 1897-1959. (historical and demographic aspect)]. Moscow-Tula, Grif i K Publ., 2009. 295 p. In Russian.
Vsesoyuznaya perepis' naseleniya 1926 goda. Natsional'nyi sostav naseleniya po regionam RSFSR: Votskaya avtonomnaya oblast' [All-Union Census of 1926. The national composition of the population by region of the RSFSR: Votsk Autonomous Oblast]. In Russian. URL: http://www.demoscope.ru/weekly/ssp/rus_nac_26.php?reg=536 (accessed 11.08.2019).
Vsesoyuznaya perepis' naseleniya SSSR 1937 goda: Obshchie itogi. Sbornik dokumentov i materialov [The AllUnion Census of the USSR Population of 1937: General Results. Collection of documents and materials]. Moscow, ROSSPEN Publ., 2007. 320 p. In Russian.
Vsesoyuznaya perepis' naseleniya 1939 goda. Natsional'nyi sostav naseleniya raionov, gorodov i krupnykh sel RSFSR [All-Union Census of 1939. The national composition of the population of districts, cities and large villages of the RSFSR]. In Russian. URL: http://www.demoscope.ru/weekly/ssp/rus_nac_39_ra.php (data obrashcheniya: 11.08.2019).
Vsesoyuznaya perepis' naseleniya 17 dekabrya 1926 g.: kratkie svodki [All-Union Census of December 17, 1926: Summary]. V 10 t. Vyp. 3: Naselenie SSSR. Moscow, TsSU Soyuza SSR Publ., 1927. 63 p. In Russian.
Vsesoyuznaya perepis' naseleniya SSSR 1939 goda: Ural'skii region: Sbornik materialov [1939 All-Union Census of the USSR: Ural Region: Compendium of Materials] / Sost. V. P. Motrevich. Ekaterinburg: Gumanitarnyi un-t Publ., 2002. 372 p. In Russian.
Zhiromskaya V. B. Demograficheskaya istoriya Rossii v 1930-e gg. Vzglyad v neizvestnoe [The demographic history of Russia in the 1930s. A look into the unknown]. Moscow, ROSSPEN Publ., 2001. 280 p. In Russian.
Isupov V. A. Demograficheskie katastrofy i krizisy v Rossii v pervoi polovine XX veka: istoriko-demograficheskie ocherki [Demographic disasters and crises in Russia in the first half of the twentieth century: historical and demographic essays]. Novosibirsk, Sibirskii khronograf Publ., 2000. 242 p. In Russian.
Kozlov V. I. Natsional'nosti SSSR. Etnodemograficheskii obzor [Nationalities of the USSR. Ethnographic demographic review]. Moscow, Finansy i statistika Publ., 1982. 303 p. In Russian.
Kornilov G. E. Demograficheskaya situatsiya na Urale v seredine 1930-kh gg. [The demographic situation in the Urals in the mid-1930s.]. Gumanitarnye nauki v Sibiri [Humanities in Siberia]. 2016. T. 23. № 4. P. 60-66. In Russian.
Kornilov G. E. Evolyutsiya mladencheskoi smertnosti na Urale v pervoi polovine XX v. [The evolution of infant mortality in the Urals in the first half of the XX century]. Ural'skii istoricheskii vestnik [Ural Historical Bulletin], 2014, no. 3, pp. 80-89. In Russian.
Lekontsev O. N. Prichiny i posledstviya goloda 1932-1933 gg. (na materialakh Kirovskoi oblasti i Udmurtskoi Respubliki) [The causes and consequences of the famine of 1932-1933 (Based on materials from the Kirov region and the Udmurt Republic)]. Vestnik Samarskogo universiteta. Estestvennonauchnaya seriya [Bulletin of Samara University. Natural Science Series], 2010, no. 7, pp. 170-173. In Russian.
Lekontsev O. N. Golod 1936 g. v Kirovskoi oblasti i Udmurtskoi ASSR [Famine of 1936 in the Kirov region and the Udmurt Autonomous Soviet Socialist Republic]. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedenii. Povolzhskii region. Gumanitarnye nauki [News of higher educational institutions. Volga region. Humanitarian sciences], 2012, no. 3, pp. 21-27. In Russian.
Loginova N. N., Zhulina M. A. Finno-ugorskie narody mira i Rossii: geodemograficheskii aspekt [Finno-Ugric peoples of the world and Russia: geo-demographic aspect]. Finno-ugorskii mir [Finno-Ugric world], 2011, no. 2-3, pp. 75-81. In Russian.
Nefedov S. A. Agrarnye i demograficheskie itogi stalinskoi kollektivizatsii [Agrarian and demographic results of Stalin's collectivization]. Tambov, TGU Publ., 2013. 283 p. In Russian.
Statisticheskii sbornik za 1924-1926 gg. [Statistical Digest of 1924-1926]. Izhevsk, Oblstatotdel Publ., 1927. 520 p. In Russian.
Statisticheskii sbornik za 1927 g. [Statistical Digest of 1927]. Izhevsk, Oblstatotdel Publ., 1928. 228 p. In Russian.
Statisticheskii sbornik za 1928 g. [Statistical Digest of 1928]. Izhevsk, Oblstatotdel Publ., 1929. 216 p. In Russian.
Uvarov S. N. Demograficheskie i assimilyatsionnye protsessy sredi udmurtov vo vtoroi polovine XX veka [Demographic and assimilation processes among Udmurts in the second half of the twentieth century]. Ezhegodnik finno-ugorskikh issledovanii [Yearbook of Finno-Ugric studies], 2018, tom 12, no. 1, pp. 107-123. In Russian.
Uvarov S. N. Mezhnatsional'nye braki v Udmurtskoi ASSR v 1930-e gg. [Interethnic marriages in the Udmurt Autonomous Soviet Socialist Republic in the 1930s.]. Vestnik Rossiiskogo universiteta druzhby narodov. Seriya: Istoriya Rossii [Bulletin of the Peoples' Friendship University of Russia. Series: History of Russia], 2014, no. 4, pp. 133-145. In Russian.
Udmurtskaya Respublika: istoriko-etnograficheskie ocherki [Udmurt Repub-lic: historical and ethnographic essays]. Izhevsk: UIIYaL UrO RAN Publ., 2012. 288 p. In Russian.
Udmurty: istoriko-etnograficheskie ocherki [Udmurts: historical and ethno-graphic essays]. Izhevsk: UIIYaL UrO RAN Publ., 1993. 392 p. In Russian.
Tsentral'nyi gosudarstvennyi arkhiv Udmurtskoi Respubliki (hereinafter - TsGA UR) [The central state archive of the Udmurt Republic]. F. R-35. Op. 1. D. 1069.
TsGA UR. F. R-35. Op. 1. D. 1081.
TsGA UR. F. R-35. Op. 1. D. 1082.
TsGA UR. F. R-35. Op. 1. D. 1167.
TsGA UR. F. R-551. Op. 2. D. 168.
TsGA UR. F. R-551. Op. 2. D. 323.
TsGA UR. F. R-845. Op. 1. D. 91.
TsGA UR. F. R-845. Op. 3. D. 101
TsGA UR. F. R-845. Op. 3. D. 108.
TsGA UR. F. R-845. Op. 5. D. 254.
TsGA UR. F. R-845. Op. 3. D. 109.
TsGA UR. F. R-845. Op. 7. D. 1.
Anderson B., Silver B. Demographic analysis and population catastrophes in the USSR. Slavic Review, 1985, vol. 44, no. 3, pp. 517-536. In English.
Lallukka S. The East Finnic Minorities in the Soviet Union: An Appraisal of the Erosive Trends. Helsinki, Soumal. tiedeakat. Publ., 1990. 344 p. In English.
Lorimer F. The Population of the Soviet Union: History and Prospects. Geneve, League of Nations Publ. 1946. 350 p. In English.
Rosefielde S. Excess mortality in the Soviet Union: A reconsideration of the demographic consequences of forced industrialization, 1929-1949. Soviet Studies, 1983, vol. 35, no. 3, pp. 385-409. In English.
Received 20.09.2019 Uvarov Sergey Nikolaevich,
Candidate of History, Head of Department of domestic history, sociology and political science
Izhevsk State Agricultural Academy Studencheskaya st., 11, Izhevsk, 426069, Russian Federation
E-mail: sergey.uvarov@mail.ru
