CC BY
86
А. М. Певнов
ИЛИ РАН, Санкт-Петербург
ЭТИМОЛОГИЯ САМОНАЗВАНИЯ ОРОКОВ1
Ороки (уильта, ульта) — малочисленный народ (не больше 300 человек), живущий на Сахалине (пос. Вал, г. Поронайск). Традиционными занятиями ороков были оленеводство, рыболовство, охота на морского зверя.
Орокский язык относится к числу тунгусо-маньчжурских, ближе всего он к нанайскому и к ульчскому (особенно к последнему). В орокском языке два диалекта — северный и южный [Ikegami 2001: 247-283]. Диалекты эти достаточно близки — различия между ними в основном лексические, и они не препятствуют взаимопониманию. В настоящее время орокский язык помнят лишь несколько пожилых людей.
У малочисленных народов нередко бывает несколько названий. У ороков, кроме ороков, это ещё и орочёны (орочоны), и уильта (ульта). «Сами ороки называют себя ороками только в тех случаях, когда разговаривают с народами, у которых они известны под этим названием» [Петрова 1967: 6]. Самоназвание ороков уилта является, скорее всего, экзоэтнонимом, о чём свидетельствует история этого слова, являющаяся предметом данной этимологической заметки. Уточню: я предпочитаю использовать «старый» термин орок(и) (орокский) по двум причинам: во-первых, научную терминологию лучше не менять, а во-вторых, слово уильта не освоено русским языком и вряд ли будет им освоено хотя бы по формальным причинам (ср. аналогичную ситуацию со словом коми).
1 Статья написана при финансовой поддержке РФФИ, проект № 16-04-50123а(ф) «Исторические контакты исчезающего орокского языка».
2 Примеры в статье даны в транскрипции, принятой в «Сравнительном словаре тунгусо-маньчжурских языков» [ССТМЯ 1977], однако при этом не указываются варианты фонем, обусловленные действием закона сингармонизма. Если слово приводится по опубликованной работе, то даётся только транскрипция оригинала.
Предпринимались попытки связать самоназвание уильта (ульта) с орокским названием домашнего оленя (ула). В частности, такое объяснение происхождения данного этнонима нашло отражение в [ССТМЯ 1977: 262-263]: в словарной статье «УЛТА орок» приводятся эвенк. (сахалинские говоры) улта 'орок (мужчина)', ултамни 'орокская женщина'; нег. олча 'ульча', олчан (низовской говор) 'удэ (т. е. удэгеец. — А.П.)'; ороч. ула 'олень (домашний)'; ульч. улча 'орок'; орок. у]лта ~ул'та [*ул'ча] 'орок (самоназвание)', ула 'олень (домашний)'; маньчж. улха, улха у^има (парное слово) 'скот (вообще), животное (домашнее)'.
Идея сравнения орок. ула 'домашний олень' с этнонимом
3 I
у]лта ~ ул та перекликается с аналогичным сравнением представленного в других тунгусо-маньчжурских языках названия домашнего оленя (эвенк. орон; эвен. орън, одна ~ ор ~ орна, оран, орон; нег. о]он; удэг. оло ~ оро; ульч. оро(н-); нан. оро; маньчж. орон буху) с этнонимом орочён (самоназвание забайкальско-амурских эвенков), а также с эвен. оръч ~ орач ~ орос, ороч. орочи (поздний экзоэтноним), маньчж. орончо (название народа) [ССТМЯ 1977: 24-25]. Г. М. Василевич не поддержала такую этимологию слова орочён (орочен в работе Глафиры Макарьевны), ссылаясь на то, что «в говорах амуро-зейского диалекта имеется суфф. -чен для образования названий по месту жительства (Дею + чен — «житель Зеи»; Нюй + чен — «житель Нюи»). Один из средних притоков Амура и весь его (притока. — А. П.) бассейн называется по-эвенкийски Оро (...) Таким образом, слово орочен обозначало жителя местности Оро» [Василевич 1969: 12]. Правда, справедливости ради надо сказать, что в некоторых эвенкийских диалектах есть слово мурчен (мурчён?) 'коневод', образованное от мурин 'конь'.
Возведение самоназвания ороков уилта ~ улта4 к слову ула 'домашний олень' невозможно обосновать хотя бы потому, что остаётся без объяснения сегмент -та.
3 Отмечу не очень удачную транскрипцию — в инлауте тунгусо-маньчжурских слов недопустимо сочетание трёх согласных; на самом деле это не у]лта, а уилта, ср. игМа в [Ikegami 1997: 217].
4 Варианты самоназвания ороков записал ещё до Второй мировой войны в южной части Сахалина Х. Магата: йЩа, Ша, й1Ча (однако в приведённых в соответствующей словарной статье примерах ударение
Одна из недавних попыток этимологизировавать самоназвание ороков принадлежит А. Ф. Старцеву — по его мнению, это самоназвание восходит к «названию большой деревни на территории негидальцев», давно уже не существующей; речь идёт об «ойкониме Ш1 (Уил)» [Старцев 2015: 126] (ср. «... следует ожидать, что основа ул' ~ уил' ~ у]л' будет связана с названием какой-либо местности, возможно, реки.» [Петрова 1967: 6]).
На мой взгляд, самоназвание ороков уилта ~ улта восходит к *улитта(н) < *улинта(н) < *улинча(н) < *ули-нкан, где корневая основа *ули- означала 'река'5, а словообразовательный суффикс *-нкан оформлял названия жителей берегов или бассейна рек6. Таким образом, древняя внутренняя форма этнонима уилта ~ улта — «поречанин».
указано не на первом, а на втором гласном: Ь1 иШаЫ 'я — орок (уильта)', шгМа кэ$эт 'язык уильта, орокский язык' [Magata 1981: 220]. Т. И. Петрова записала этот этноним незадолго до начала войны (или вскоре после её окончания) как ул'та ~ у]л'та [Петрова 1967: 6]. Шестьдесят с лишним лет назад Дз. Икэгами записал самоназвание ороков в виде ПШа, причём отметил, что в форме винительного падежа возможно как иШаа (< *ШШа-ма. — А. П.), так и иШашЬа (< *П1кап-Ьа. — А. П.) [1ке-gami 1997: 217].
5 Ср. ороч. ули 'река', удэг. ули ' 1) вода; 2) река', орок. ун'и 'река', ульч. уни 'горная речка' [Суник 1985: 247], нан. он'и 'горная река' [Онен-ко 1980: 313]; этим же словом нанайцы называют правый приток Амура, в русской адаптации Анюй или Онюй (в ССТМЯ в статье «УЛИ II река» соответствия с н' вместо л отсутствуют [ССТМЯ 1977: 260]). Нанайский род, который «ведет свое происхождение от удэ, живущих по р. Онюй» [Аврорин 1959: 115], называется Онинкан (в фонетической транскрипции Он'иука, где суффикс -ука обозначает жителей или жителя какой-либо местности). Таким образом, самоназвание ороков, реконструируемое мной как *ули-нкан 'поречанин', «изоморфемно» с нанайским словом он'иука (< *ули-нкан) 'поречанин' и с названием нанайского рода Он'иука (к нему принадлежал нанайский лингвист С. Н. Оненко).
6 Первой к такому выводу пришла Т. И. Петрова: «... фонетические закономерности орокского языка позволяют сопоставить суффикс -та с весьма продуктивными суффиксами -нка в нанайском языке и -нча в ульчском: -нка —нча —нта > -тта > -та. Суффиксы -нка и -нча в языках нанай и ульчей образуют от соответствующих имен существительных имена, обозначающие название жителя данной местности. Если придавать такое же значение суффиксу -та в слове ул 'та ~ у]л 'та, сле-
Одно из промежуточных звеньев в цепочке уилта ~ улта < *улитта(н) < *улинта(н) < *улинча(н) < *ули-нкан, а именно — *улинча(н) — образовалось в общем предке ульчского и орокского (в ульчско-орокском праязыке), поскольку из всех тунгусо-маньчжурских только в ульчском представлен результат перехода -нк- > -нч- (например: ульч. хаванчи 'откуда?' < *хаванки, хэугунчэ(н) 'негидалец (букв. амгунец, житель реки Амгунь)' < *хэугункэн). Переход -нт- > -тт- произошёл уже в орокском языке: орок. натта 'шкура' < *нанта (ср. ульч. нанта 'кожа, шкура'), ёввИв 'дух-хозяин земли; медведь' [Ikegami 1997: 49] < *дуэнтэ (ср. ульч. дуэнтэ 'тайга, лес'), иМоо 'бочка' < айн. sintoko [Ikegami 1997: 188].
Предполагаю, что в праульчской форме *улинча(н) произошло синкопирование гласного и с одновременным устранением возникшего недопустимого кластера, включающего три согласных (*ули[нча(н) > *улнча(н) > улча(н)). Что касается пра-орокской формы *улитта(н), то здесь развитие пошло двумя путями: 1) так же как в праульчском, синкопирован гласный и, а затем устранена геминация согласного т (*ули[тта(н) > *ултта(н) > улта(н)); 2) всё произошло так же, как и в первом случае, только устранение гласного и во втором слоге сопровождалось его появлением в первом слоге — очевидно, этому способствовал палатализованный характер согласного л в позиции перед и (*ули[тта(н) > *уи]лтта(н) > уилта(н)).
Предлагаемая гипотеза имеет две слабые стороны: 1) допускается возможность «передвижения» гласного и внутри слова, что вроде бы не наблюдается ни в орокском, ни в других тунгусо-маньчжурских языках; 2) в праульчской форме *улинча(н) и в праорокской *улитта(н) мы видим в словообразовательном суффиксе (-нча(н) и -тта(н)) проявление особенностей соответственно ульчской и орокской исторической фонетики, однако производящая основа ули- 'река' в плане исторической фонетики в обоих случаях как бы чужая: в праульчском можно было бы ожидать *ун'инча(н), а в праорокском *ун'итта(н) (ср. ульч. ун'и
дует ожидать, что основа ул' ~ уил' ~ у]л' будет связана с названием какой-либо местности, возможно, реки, по типу: Валетта — название орокского рода, Валу ~ Вал — название реки. Суффикс -та можно также сопоставить с конечным элементом, имеющимся в родовых названиях Гетта, Муэттэ (...)» [Петрова 1967: 6].
'горная речка' и орок. ун'и 'река', но ороч. ули 'река'). Впрочем, и в праульчском, и в праорокском переход л > н в интервокальной позиции ещё мог не произойти в то время, когда образовались рассматриваемые этнонимы.
Интересно, что словом улча(н) ~ олча(н) называют в низовьях Амура не свой, а другие тунгусо-маньчжурские народы: ульчи называли ороков, а также, возможно, орочей улча [Суник 1985: 9, 247], а негидальцы (низовской говор) удэгейцев — олчан [Цинциус 1982: 258]. Правда, у меня есть некоторые сомнения по поводу того, что негидальцы были знакомы с удэгейцами — скорее, с орочами, поскольку они ближе живут. По-видимому, тот же корень присутствует в названии рода Олчакоуил у верховских негидальцев (этот род упоминается в [Цинциус 1982: 258]) — доказать это можно тем, что не только -уил, но и -ко- (точнее, -ко-(-хо-), а также его вариант -ка- (-ха-)) являются суффиксами, оформляющими именно в данной последовательности некоторые родовые названия негидальцев, ср. Ы'ан^хагИ, ЧошохогИ, Нонако-гИ; названия родов даны здесь так, как они приведены в работе [Мыльникова, Цинциус 1931: 110] (словообразовательные суффиксы подчёркнуты мной. — А. П.).
Сами ульчи себя ульчами никогда не называли. Как писал О. П. Суник, «Этноним «ульчи», «ольча», предложенный Л. Шренком, работавшим среди народностей Амура в течение двух лет (1854-1856), не содержит в себе чего-либо одиозного, но получил распространение и официальное признание он только в годы советской власти» [Суник 1985: 8]. И далее: «По сведениям писателя А. Л. Вальдю, нан'и (то есть ульчи. — А. П.) называют ульчами ороков и орочей, но не себя» [Суник 1985: 9]. Интересно, что ороки и орочи оказались здесь в одной «компании» — вряд ли это случайно, поскольку у меня есть факты, свидетельствующие о том, что именно между орочами, ороками и ульчами некогда были контакты, проявившиеся в определённом количестве в основном лексических изоглосс.
Сокращения
айн. — айнский язык; нег. — негидальский язык; нан. — нанайский язык; маньчж. — маньчжурский язык; орок. — орокский язык; ороч. — орочский язык; удэг. — удэгейский язык; ульч. — ульчский язык; эвен. — эвенский язык; эвенк. — эвенкийский язык
Литература
Аврорин 1959 — В. А. Аврорин. Грамматика нанайского языка. Т. 1. М.-Л.: Изд-во Академии наук СССР. 1959. [V. A. Avrorin. Grammati-ka nanaiskogo iazyka [Nanai Grammar]. Volume I. Moskva — Leningrad: Izdatel'stvo Akademii nauk SSSR. 1959] Василевич 1969 — Г. М. Василевич. Эвенки. Историко-этнографические очерки (XVIII — начало XX в.). Л.: Наука. 1969. [G. M. Vasi-levich. Evenki. Istoriko-etnograficheskie ocherki (XVIII — nachalo XX veka) [Evenks. History-Ethnographical Studies (XVIII — the beginning of the XX century)]. Leningrad: Nauka. 1969] Мыльникова, Цинциус 1931 — К. М. Мыльникова, В. И. Цинциус. Материалы по исследованию негидальского языка // Тунгусский сборник. I. Л., 1931. [K. M. Myl'nikova, V. I. Tsintsius. Materialy po issledovaniiu negidal'skogo iazyka [Material for the Study of the Ne-gidal Language] // Tungusskii sbornik. I. Leningrad. 1931] Оненко 1980 - С. Н. Оненко. Нанайско-русский словарь. М.: Русский язык. 1980 [S. N. Onenko. Nanaisko-russkii slovar' [Nanai-Russian Dictionary]. Moskva: Russkii iazyk. 1980]. Петрова 1967 — Т. И. Петрова. Язык ороков (ульта). Л.: Наука. 1967. [T. I. Petrova. IAzyk orokov (ul'ta) [The Language of the Oroks (Ulta)]. Leningrad: Nauka. 1967] ССТМЯ 1977 — Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков. Материалы к этимологическому словарю. Т. II. Л.: Наука. 1977. [Sravnitel'nyi slovar' tunguso-man'chzhurskikh iazykov. Materialy k etimologicheskomu slovariu [Comparative Dictionary of the Manchu-Tungusic Languages. Materials for the Etymological Dictionary]. Volume II. Leningrad: Nauka. 1977] Старцев 2015 — А. Ф. Старцев. Ороки — орочёны, а не уйльта! К проблеме этногенеза ороков Сахалина. Владивосток: Дальнаука. 2015. [A. F. Startsev. Oroki — orochiony, a ne uil'ta! [Oroks are Oro-chens, not Uil'ta! On the Problem of Sakhalin Oroks Ethnogeny]. Vladivostok: Dal'nauka. 2015] Суник 1985 — О. П. Суник. Ульчский язык. Исследования и материалы. Л.: Наука. 1985. [O. P. Sunik. Ul'chskii iazyk. Issledovaniia i mate-rialy [The Ulch Language. Studies and Materials]. Leningrad: Nauka. 1985]
Цинциус 1982 — В. И. Цинциус. Негидальский язык. Исследования и материалы. Л.: Наука. 1982. [V. I. Tsintsius. Negidal'skii iazyk. Issledovaniia i materialy [The Negidal Language. Studies and Materials]. Leningrad: Nauka. 1982]
A. M. neenoe
Ikegami 1997 — Jiro Ikegami. A Dictionary of the Uilta Language Spoken on Sakhalin. Sapporo: Hokkaido University Press. 1997.
Ikegami 2001 — Jiro Ikegami. Researches on the Tungus Language. Tokyo: Kyuko Shoin. 2001.
Magata 1981 — Hisaharu Magata. A Dictionary of the Uilta Language. Aba-shiri: The Society for the Preservation of Northern Region Culture and Folklore. 1981.
