CC BY
254
Раздел 7 ФИЛОСОФИЯ
Редактор раздела:
АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ГУК - доктор филосовских наук, профессор, Кемеровский государственный университет культуры и искусств (г. Кемерово)
УДК 316.1: 001.1
Balshikeev S.B., Djalilov K.Sh, Shormanbaeva D.G. ET^S OF A MODEM SCIENCE AND IMPERATIVES OF RESPONSIBILITY oF THE SCIENTIST. In article problems of interrelation of ethical standards of human activity and development of scientific knowledge are analyzed. In the course of complication and depending of scientific knowledge occur conceptualism an image, and then an idea of ethical potential of science. Authors pay attention to the ethical bases of responsibility of the scientist in realization of the social purposes of development of scientific knowledge.
Key words: science, ethics, responsibility, value, interests, activity, morals, culture, humanism, transformation.
С.Б. Балшикеев, канд. филос. наук, доц., зав. каф. социально-гуманитарных дисциплин Карагандинского гос. технического университета, г. Караганда, Е-mail: [email protected]; К.Ш. Джалилов, канд. филос. наук, доц., каф. социально-гуманитарных дисциплин Карагандинского гос. технического университета, г. Караганда, Е-mail: [email protected]; Д.Г. Шорманбаева, ст. преп. каф. социально-гуманитарных дисциплин Карагандинского гос. технического университета, г. Караганда, Е-mail: [email protected]
ЭТИКА СОВРЕМЕННОЙ НАУКИ И ИМПЕРАТИВЫ ОТВЕТСТВЕННОСТИ УЧЕНОГО
В статье анализируются проблемы взаимосвязи нравственных норм человеческой деятельности и развития научного познания. В процессе усложнения и углубления научного познания происходит концептуализация образа, а затем и идеи этического потенциала науки. Авторы обращают внимание на этические основания ответственности ученого в реализации социальных целей развития научного познания.
Ключевые слова: наука, этика, ответственность, ценности, интересы, деятельность, нравственность, культура, гуманизм, трансформация.
В условиях постоянно возрастающего значения научной деятельности в современном мире, дискуссии об общесоциальном и культурном статусе науки, а также об этических факторах научной деятельности не только продолжают оставаться в центре внимания социогуманитарных исследований, но и получают новые импульсы со стороны социальной практики. Практика требует от науки оптимального сочетания трансцендентных прорывов к новым знаниям о действительности, с ответственностью ученых за гуманитарную эффективность полученных результатов и доступность их для большинства людей в планетарном масштабе.
Основанием постановки этой проблемы можно считать феномен, который К. Ясперс обозначил как «осевое время». Обращаясь к истории человечества, Ясперс отмечал, что философская вера впервые возникла примерно между 800-200-ми годами до н.э., причем одновременно в разных регионах планеты -в Китае, Индии, Персии, Палестине и Древней Греции. В этот период завершается эпоха мифологического мировосприятия с ее самоуспокоенностью и само-собой-понятностью, люди пробуждаются к отчетливому мышлению, к рефлексии, положив начало философскому мышлению. Этот период Ясперс назвал «осевым временем» (Axenzeit), подразумевая, что отсюда берет начало общая история человечества («ось») как духовное единство представителей разных народов перед предельными вопросами (auserste Fragen) о смысле бытия, т.е. о трансцен-денции. Озабоченность именно такими вопросами делает возможной подлинную (экзистенциальную, духовную) связь между народами и культурами.
Новая этика ответственности и единения формируется как исторический ответ человечества на совокупность вызовов, с которыми оно сталкивается в контексте кризисного развития
современной цивилизации. Новая этика должна содержать простые и понятные принципы, синтезирующие весь позитивный духовный, научный и практический потенциал, накопленный в течение тысячелетий народами нашей планеты и содержащийся в их культурных традициях.
Современная наука, во всех ее областях подошла к рубежу, за которым отчетливо просматривается взаимосвязь и взаимозависимость всех элементов мироздания. Настало время решить и фундаментальное расхождение науки, и традиционных религиозных представлений в пользу мировоззрения с безусловным присутствием духовного измерения. Мы обязаны осознать этот фактор как основной принцип самого существования Вселенной.
Следует научиться понимать законы духовного единения и взаимосвязи на основе научных методов познания. Их непонимание и не учет в деятельности человека приводит к искажению его системы ценностей и, как следствие, к саморазрушительной траектории развития цивилизации в целом.
Основой новой этики должен стать принцип ответственности в самом широком смысле этого слова и признание этих законов в качестве приоритета для построения всего комплекса взаимоотношений Человека, Общества, Вселенной в их ответственном единстве.
Утверждение в сознании человечества новой системы ценностей, определяемой требованиям этики ответственности и единения, неизбежно приведет к изменению направления деятельности человека и, как следствие, к спасительной траектории выхода из кризиса.
Жесткое противостояние сциентизма и антисциентизма, сопровождавшее данную дискуссию на протяжении всего ХХ столетия, особенно его второй половины, примечательно тем,
что аргументы сторон так и не достигли цели - убедить оппонентов в правильности своей позиции и выйти на новый этап модернизации научной деятельности в интересах всего человечества.
Антисциентисты уверены, что вторжение науки во все сферы человеческой жизни делает ее бездуховной, лишенной высших не поддающихся расчетам и вычислениям смыслов, что разрушает жизненный мир подлинности человеческих чувств и межличностных отношений. В результате возникает неподлинный мир, который сливается со сферой производства и необходимостью постоянного удовлетворения все возрастающих вещественных потребностей. Все многообразие проявлений человеческого в человеке сводится лишь к одному технократическому параметру. А возникающие, как следствие непрерывно ускоряющегося научно-технического прогресса, перегрузки и перенапряжения, которые выпадают на долю современного человека, не только являются симптомами болезненного состояния общества, но и формируют частичного, «одномерного человека» (Г. Маркузе), страдающего «профессиональным кретинизмом» (К. Маркс). Сциентисты, напротив, видят в науке рациональное ядро всех сфер человеческой жизни, благодаря которому жизнь индивидуума и социума может и должна стать организованной, управляемой и успешной.
Наука, являясь производительной силой общества, обладает и безграничными познавательными возможностями, и значительным потенциалом в деле преобразования неудовлетворяющих человека состояний окружающего мира. Общее возрастание стандартов качества жизни для всего планетарного сообщества показывает, что науке под силу решать все острые проблемы цивилизационного развития человечества. В итоге дилемма сциентизм - антисциентизм предстает как извечная проблема культурного и социального выбора. Однако современная философская мысль тяготеет к преодолению этих полярных мировоззренческих позиций, выдвигая в качестве принципиального положения тезис о двойственности характеристики науки [1, с. 141-142].
С одной стороны, наука функционирует как результат деятельности ученых. Поэтому, не поняв закономерностей этой деятельности, невозможно полностью разобраться в закономерностях развития науки. Но, с другой стороны, сами ученые как профессионалы, сформированы наукой, ее условиями и требованиями. Поэтому, с неменьшим основанием, можно утверждать и то, что, не поняв закономерностей функционирования науки, невозможно понять поведение ученых. Определенные формы деятельности, поведение людей науки являются и условием функционирования науки как социального института, и, одновременно, его следствием.
Наука, таким образом, определяется в системе социальных отношений не как совокупность действий отдельных ученых и научных сообществ, одобряемых в рамках того или иного варианта конвенциализма, а как результат их взаимодействия в интересах всего общества. Именно такой подход лег в основу основных философских концепций научной деятельности, в которых этико-гуманистические ориентиры обосновываются как исходные пункты в определении стратегии научной деятельности.
Автор феноменологической концепции Э. Гуссерль трактует науку как сознание в его смыслах. Единственный доступ к смыслам дает анализ сознания, которое интенционально (направлено на познаваемый объект) и конституируется как единство сочетаний многообразия переживаний с присущими ему инвариантами, постигаемыми в акте интеллектуальной интуиции. Следуя этим путем, наука открывает смысл в объективной действительности. В мире, воспринимаемом сознанием, деятельность которого укоренена в повседневном опыте и определяется характеристиками жизненного мира человека, «принципиально осуществима универсальная индуктивность (усмотрение в отдельных актах сознания идеального)» [2, с. 158]. Если это отрицать, то невозможно объяснить и саму возможность научных утверждений, и способ обоснования их достоверности.
Согласно Гуссерлю, идеальные предметности нельзя обнаружить в реальных телах на опыте, в эксперименте, в практическом производстве, они обнаруживаются непосредственно только благодаря идеализирующей духовной деятельности, выделения инвариатного начала во всех мыслимых вариациях пространственно-временных форм реальности. Найденное в процессе деятельности сознания объективно-идеальное обладает безусловной всеобщностью для всех людей, воспроизводится в межсубъектном смысле [3, с. 243].
Таким образом, научная деятельность связывает между собой два основных уровня действительности - уровень перво-очевидностей (исходных впечатлений от познаваемых объектов) и уровень идеальных очевидностей (смыслов конституируемых сознанием). Именно в таком качестве наука включена в жизненный мир человека. Отсутствие постоянной корреляции между жизненным миром человека, миром первоочередностей и миром идеальных сущностей знаменует собой, по Гуссерлю, кризис техногенной цивилизации. Не сама научная деятельность несет опасность для человека, а игнорирование человеком подлинного статуса науки.
Научная деятельность - это не только мир объективно-идеальных сущностей, но и пути их достижения, способность науки соответствовать запросам жизненного мира. Забвение последнего делает науку абстрактом математизации, формализации, технизации. Но такая наука несостоятельна и бессильна перед вызовами времени.
Онтологическая концепция М. Хайдеггера интерпретирует науку как теорию действительного, которая требует противостояния предмета субъекту и субъекта предмету [4, с. 58-59]. В ходе этого противостояния вырабатывается метод, в котором главное внимание обращается на то, как вещи ведут себя в порядке правил, общей схемы. Поэтому научная деятельность -это конструирование и навязывание сущему схемы предметного противостояния, рассмотрения, согласно методу, картины мира как совокупности представлений.
По Хайдеггеру, в античности и средневековье не было науки, поскольку люди принимали сущее во всей его открытости и противоречивости, а не представляли его себе, и мир не становился картиной. Наука, возникшая в Новое время и ставшая серьезной силой в современном мире, действует грубо и прямолинейно, довольствуется обычным и средним, будучи не в состоянии понять неповторимое и редкостное, обедняет мир, редуцируя бытие к предметности, бессильна перед событием как единичным [4, с. 248-250]. Выход из этой печальной ситуации М.Хайдеггер видит в творческом осмыслении перспектив научной деятельности каждым из ее участников, в наполнении научной деятельности жизненным смыслом. «Хотя науки на своих путях и своими средствами как раз никогда не могут проникнуть в существо науки, все же каждый исследователь и преподаватель, каждый человек, занятый той или иной наукой, как мыслящее существо способен двигаться на разных уровнях осмысления и поддерживать его» [4, с. 252].
С позиций герменевтической концепции научная деятельность не может считаться продуктивной, если она не включает в себя герменевтический компонент: первостепенное внимание к человеческой коммуникации, реализующейся в среде языка; движение в герменевтическом круге как интерпретация, позволяющая расширить горизонты понимания; диалектика вопросов и ответов, реализуемая в диалоге; единство понимания и его применения на практике [5, с. 616-624].
Результат любой научной деятельности - это своеобразный текст, который нуждается в интерпретации и понимании. Любая наука создается людьми и для людей, а значит понимание -неустранимый момент научной деятельности. Используя герменевтический потенциал интерпретации, мы в состоянии наладить диалог между учеными и не-учеными, благодаря которому состоится расширение горизонтов науки, станет возможным критическое отношение как к неконструктивным призывам отказаться от науки, так и к абсолютизации ее когнитивных претензий.
Критическая концепция франкфуртской школы усматривает главную проблему отрицательного отношения к науке в современном обществе в стремлении научного сообщества освободить науку от ценностей, окончательно разорвать связь между самой наукой и тем, чем она не является [6, с. 81-85]. Но тем самым наука самоустраняется от своей важнейшей задачи -укрепление социального прогресса путем публичного употребления разума.
Наука призвана освободить человека от угроз со стороны любых форм тоталитаризма: политического, технологического, информационного и т.д. Наука формирует основы компетентности коммуникативной рациональности [7, с. 63].
Для представителей франкфуртской школы научная деятельность - это способность критически относиться к действительности и учиться на опыте, что формирует идеальное коммуникативное сообщество, разрешающее свои проблемы через налаженную коммуникативную рефлексию и постепенно приближающееся к истине.
Как мы видим, основные философские концепции научной деятельности ясно обозначают ключевое противоречие в ее современном состоянии. Это неспособность ученых быть критичными по отношению к самой науке, проявляющаяся в отсутствии среди критериев значимости научного исследования требования коллективной и индивидуальной ответственности ученых за последствия внедрения научных разработок в окружающую среду, социальную организацию, телесно-духовное пространство человека. Полностью положившись на веру во всесилие науки и ее методов, ученые допустили превращение всего мира только в объект, притом воспроизводимый и прогнозируемый по шаблонам самой науки.
Отношение к миру только как к объекту обернулось неконтролируемым произволом бесконечных экспериментов с непредсказуемыми последствиями (вспомним хотя бы о «неизвестном» происхождении ВИЧ инфекции), «терроризмом лабораторий» (Х. Ортега-и-Гассет) (здесь можно упомянуть о пандемии «свиного гриппа», обогатившей фармацевтические кампании с их научно-исследовательскими подразделениями). Все это заставляет поставить принципиальный вопрос о дальнейшем развертывании научной деятельности на основе этики ответственности.
Безусловно, обоснование необходимости отношений науки и этики, а также прояснение характера этих отношений имеет давнюю традицию. Занимаясь научным исследованием, ученый не может отбросить свои родовые общечеловеческие качества, оценочные способности и нравственные установки. В результате в научную деятельность неизбежно вносятся этические проблемы. При этом решение этических вопросов, возникающих в ходе научной деятельности, зависит, с одной стороны, от тех обычных человеческих качеств ученого, которые не прекращают своего существования в моменты занятий наукой, а с другой стороны - от того исторически сложившегося набора моральных норм, который действует в рамках научного сообщества. Нормы выражаются в форме позволений, запрещений, предписаний, предпочтений и т.п. Эти императивы, передаваемые наставлением и примером и подкрепленные санкциями, составляют «этос науки» - основу профессиональной этики ученых.
Научный этос, определяет, в первую очередь, условия получения достоверного знания методологически безупречным образом, в тоже время, обязывает ученого к определенному поведению. Не только потому, что оно эффективно в научных процедурах, но и потому, что в правила этого поведения верят и признают их обязательными с нравственной точки зрения. Наиболее известный вариант нормативного этоса науки был разработан в 40-е годы ХХ века американским социологом Р. Мертоном. В его концепции основу нормативного этоса науки составляют четыре императива.
Императив «универсализма» порождается внеличностным характером научного знания. Утверждения науки универсальны в том смысле, что их истинность не зависит от того, кем они высказаны. Под универсализмом понимается независимость результатов научной деятельности от личностных характеристик ученого, поэтому ограничение продвижения в науке на основании чего-то иного, кроме недостатка научной компетентности,
- прямой ущерб развитию знания. Универсализм обусловливает интернациональный и демократичный характер науки.
Императив «коллективизма» предписывает ученому незамедлительно передавать полученные результаты в общее пользование, сообщать о своих открытиях всем ученым без ограничений. Научные открытия являются продуктом социального сотрудничества ученых и принадлежат всему научному сообществу.
Императив «бескорыстности» требует от ученого руководствоваться в своей деятельности исключительно стремлением к отысканию истины, не приспосабливая научную мысль к получению личной выгоды.
Императив «организованного скептицизма» не допускает принятие любого научного положения без тщательной, всесторонней проверки. Данный императив предписывает ученому подвергать обоснованному сомнению как свои, так и чужие открытия и выступать с публичной критикой любой работы, если он обнаружил ее ошибочность [8, 132-133].
Идеи Р. Мертона позволили по-новому взглянуть на проблему научной этики, обратить внимание не только на результаты научной деятельности, но и на условия, влияющие на получении этих результатов. Однако, в общем, концепция Р Мертона не вышла за пределы интересов самой науки: этические нормы должны обеспечивать получение научных знаний, создавать
условия для их беспрерывного роста. То есть ученый несет ответственность за результаты своей научной деятельности, но только в рамках правил, установленных самой этой деятельностью, все более превращая науку в бесконечный процесс кумуляции научного продукта, созданного учеными по единым и полезным для их деятельности нормам. Считая традиции науки предельно устойчивыми в силу ее абсолютизированной рациональности, Р. Мертон не рассматривал нормы научной деятельности как нуждающиеся в постоянном обсуждении, на предмет их соответствия вызовам времени. Он не прогнозировал необходимости придания им гибкости и способности к самообновлению, на основе включения в сферу научных интересов всей целостности бытия и душевно-духовной уникальности мироздания.
А именно это и требуется в условиях, когда наука перестает соответствовать своим претензиям на успешное решение проблем цивилизации. Более того, когда разрыв между мощью научного знания и способностью человечества распоряжаться этим знанием на благо жизни достиг критической отметки, на которую указывают перманентные экологические и техногенные катастрофы настоящего времени. Поэтому и продолжается поиск иных этических регуляторов научной деятельности. Этим целям отвечает принципиальное положение о том, что чисто научный прогресс не в силах сам по себе способствовать установлению между людьми согласия, без которого невозможно достижение более или менее устойчивого благополучия в социальных отношениях. Значит, необходим выход науки за пределы нашего времени, участие самих ученых в обосновании и утверждении новой этики ответственности [9, с. 163-164].
Именно на этом настаивал выдающийся гуманист ХХ века
А. Швейцер, предлагая свою этику «благоговения перед жизнью», в которой всякое истинное познание переходит в переживание и заставляет человека мыслить и удивляться красоте многообразия проявлений живого. «Сегодня кажется не совсем нормальным признавать в качестве требования разумной этики внимательное отношение ко всему живому, вплоть до низших форм проявления жизни. Но когда-нибудь будут удивляться, что людям потребовалось так много времени, чтобы признать несовместимым с этикой бессмысленное причинение вреда жизни. Этика есть безграничная ответственность за все, что живет» [10, с. 315]. При этом в этических конфликтах человек может принять только самостоятельное решение. «Никто не может за него сказать, где каждый раз проходит крайняя граница настойчивости в сохранении и развитии жизни. Только он один может судить об этом, руководствуясь чувством высочайшей ответственности за судьбу другой жизни» [10, с. 316].
Этика ответственности становится настоятельной потребностью с позиций достижения лучшего будущего. Характер научной деятельности ученых вынуждает занять их определенную этическую позицию, основой которой являются, в первую очередь, благосостояние людей, их здоровье и безопасность. Фундаментальная задача обеспечения улучшения всего комплекса жизненно важных для человека отношений в принципе не может быть решена без ученых, без использования той могущественной силы науки, которую они в состоянии задействовать, в интересах развития личности и повышения качества социальной организации.
Этика ответственности, становясь краеугольным камнем научного гуманизма, руководствуется теми ценностями, которые актуальны для всего общества, но вместе с тем, она дает возможность ученым усовершенствовать уже имеющиеся ценностные ориентиры научного поиска и создать рационально обоснованную теоретическую основу для выдвижения новых гуманистических ориентиров научной деятельности. Об этом свидетельствует появление на исходе ХХ столетия целого комплекса направлений прикладной этики, в которых этические требования к конкретным наукам опираются на детально разработанные научные программы [11, с. 70-71].
Подлинный долг науки, состоит в том, чтобы постоянно уделять внимание обновлению эпистемологических требований с целью выработки таких условий научной деятельности, в которых нормой станет осознание ответственности ученого за возможное возникновение потенциально опасных ситуаций, своевременное информирование о возможных последствиях и постоянный поиск мер, предотвращающих опасности, особенно возникающие по недомыслию самого человека.
Благодаря своему этическому потенциалу, наука в состоянии преодолевать свою объективистскую ограниченность и с помощью своих специфических методов оказывать помощь в разрешении кризисных ситуаций другим областям деятельности.
Ответственность ученых предполагает их активное участие в решении назревших проблем цивилизации, но не выведением этих проблем за пределы общечеловеческого дискурса в область «научной индифферентности», а внесением в их решение основополагающих принципов научной деятельности - объективности, доказательности, критичности.
Важно учитывать, что деятельность современного ученого не замыкается в рамки специальных исследований. Она включает и преподавание, и обработку информации, и популяризацию достижений науки. Нередко ученый выступает в роли консультанта или эксперта по вопросам своей специальности, имеющим социальную значимость.
Такое расширение культурной функциональности ученого
- закономерное следствие усложнения процесса интеграции науки в систему социальных отношений. Поэтому и в самом научном сообществе происходят существенные сдвиги, связанные с расширением границ социальной ответственности ученых. С одной стороны, сквозь призму этики ответственности рассматриваются не только последствия применения достижений науки в практике, ее готовящиеся или уже осуществившиеся проекты, но и сами процессы исследования, внутренний мир научной деятельности. С другой стороны, изменяется понимание статуса субъекта социальной ответственности науки. Акцент переносится с общего, а потому абстрактного образа науки, на отдельные научные дисциплины, проблемные области, исследовательские коллективы, а с возрастанием глобальной неустойчивости, на конкретного ученого. «Все отчетливее проявляется понимание того непреложного факта, что если не будет в геометрической прогрессии возрастать социальная ответственность ученых, роль нравственного, этического начала в науке, то человечество, да и сама наука, не смогут развиваться даже в прогрессии арифметической» [12, с. 163].
Таким образом, современная философская мысль аргументирует в качестве радикальной стратегии самоизменения научной деятельности соединение поиска истины с расширением этических регуляторов научного поиска, согласование идеи о самоценности истины с идеями о нравственности как необходимой предпосылки истины. Вызревающая на этой почве пост-неклассическая рациональность предлагает стимулы для роста новых ценностей и мировоззренческих ориентаций, которые открывают новые перспективы для диалога научных и вненауч-ных форм культуры.
Сегодня от научной деятельности все больше начинают требовать не просто технологических приложений, но и того, чтобы ее результаты позволяли удовлетворять вполне конкретные запросы общества и потребности человека. Растущая практическая эффективность научной деятельности в тех областях, которые ближе всего к повседневным нуждам и интересам рядового человека, становится серьезным фактором, ускоряющим развитие науки и технологий.
В этом контексте вопрос о взаимоотношениях науки и общества приобретает новые очертания. Теперь становится ясно,
Библиографический список
что проблема возникновения опасений по поводу безопасности научных исследований кроется не в отсутствии научной компетентности у простых людей, а в том, что наука и базирующиеся на ней новые технологии ставят перед лицом человека новые трудности, новые проблемы.
На смену, сложившейся на базе безапелляционного признания превосходства науки над другими формами познания, модели коммуникации науки и общества, в рамках которой главной проблемой считается несостоятельность населения в понимании деятельности научного сообщества, приходит другая модель, которая подчеркивает необходимость диалога между ученым и гражданином и самого серьезного отношения к знаниям и верованиям различных слоев социума [13, с. 52-53].
В целом же можно сказать, что одной из наиболее значимых отличительных характеристик современной научной деятельности становится изменяющееся место в ней того, что относится к нравственной проблематике. На протяжении долгого времени наука отстаивала идеалы беспристрастности, свободы от нравственных ценностей как гаранта получения достоверных знаний. Сегодня ситуация существенно усложнилась: речь вовсе не идет об отказе от этих идеалов, тем не менее нравственное измерение начинает восприниматься как существенная характеристика и изучаемой наукой реальности, и самого научного познания.
В.С. Степин, в частности, говорит о том, что трансформируется идеал ценностно нейтрального исследования. Объективно истинное объяснение и описание применительно к «человекоразмерным» объектам не только допускает, но и предполагает включение аксиологических факторов в состав объясняющих положений. Возникает необходимость эскпликации связей фундаментальных внутринаучных ценностей (поиск истины, рост знаний) с вненаучными ценностями общесоциального характера. «Научное познание начинает рассматриваться в контексте социальных условий его бытия и его социальных последствий как особая часть жизни общества, детерминируемая на каждом этапе своего развития общим состоянием культуры данной исторической эпохи, ее ценностными ориентациями и мировоззренческими установками» [14, с. 164].
Готовность современного ученого соответствовать в своей деятельности нравственным требованиям этики ответственности должна становится личным убеждением уже на этапе получения профессионального образования [15, с. 166]. Для этого необходимо задаваться не только традиционными для науки вопросами о способах получения объективных знаний о мире и методах технического овладения миром, но и спрашивать себя о том, хотим ли мы этого, должны ли мы это делать, и имеет ли это, в конечном счете, какой-нибудь смысл. А это уже может рассматриваться как актуальная задача для всего социума -выработать новую концепцию познания, генерирующую такие качества индивида как когнитивная уникальность, самосознание, самоорганизация, способность работать в условиях неопределенности, отдавая себе отчет о конечном смысле собственной деятельности.
1. Порус, В. Этика науки в структуре философии науки // Высшее образование в России. - 2007. - № 8.
2. Гуссерль, Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Введение в феноменологическую философию // Вопросы философии. - 1972. - № 7.
3. Гуссерль, Э. Начало геометрии / пер. с фр. и нем. - М., 1996.
4. Хайдеггер, М. Время и бытие: статьи и выступления / пер. с нем. В.В. Бибихина. - М., 1993.
5. Гадамер, Х.-Г. Истина и метод. Опыт философской герменевтики / пер. с нем. - М., 1988.
6. Адорно, Т. К логике социальных наук // Вопросы философии. - 1992. - № 10.
7. Хабермас, Ю. Примирение через публичное употребление разума. Замечания о политическом либерализме Джона Роулса // Вопросы философии. - 1994. - № 10.
8. Мирская, Е.З. Этические регулятивы функционирования науки // Вопросы философии. - 1975. - № 3.
9. Бандурина, И.А. Этика науки и этика ученого // Высшее образование в России. - 2010. - № 5.
10. Швейцер, А. Культура и этика / пер. с нем. - М., 1973.
11. Войскунский, А.Е. Становление киберэтики: исторические основания и современные проблемы / А.Е. Войскунский, О.А. Дорохова // Вопросы философии. - 2010. - № 5.
12. Фролов, И.Т. Этика науки: проблемы и дискуссии / И.Т. Фролов, Б.Г. Юдин. - М., 1986.
13. Юдин, Б.Г. Наука в обществе знаний // Вопросы философии. - 2010. - № 8.
14. Степин, В.С. Научная рациональность в гуманистическом измерении // О человеческом в человеке / под общ. ред. И.Т. Фролова. -М., 1991.
15. Бандурина, И.А. Об ответственности современного ученого // Высшее образование в России. - 2008. - № 6.
ВІЬІюдгарЬіу
1. Роо^, V. ЕМІка паикі V strukture А^оАі паикі // МЬ^Ьюе obrazovanie V Rossii. - 2007. - № 8.
2. Gusserlj, ЕЬі. Krizis evropeyjskikh паик І transcendentaljnaya fenomenologiya. Vvedenie V fenomenologicheskuyu filosofiyu // Моргс^Ьі filosofii. - 1972. - № 7.
3. Gusserlj, Eh. Nachalo geometrii / per. s fr. i nem. - M., 1996.
4. Khayjdegger, M. Vremya i bihtie: statji i vihstupleniya / per. s nem. V.V. Bibikhina. - M., 1993.
5. Gadamer, Kh.-G. Istina i metod. Opiht filosofskoyj germenevtiki / per. s nem. - M., 1988.
6. Adorno, T. K logike socialjnihkh nauk // Voprosih filosofii. - 1992. - № 10.
7. Khabermas, Yu. Primirenie cherez publichnoe upotreblenie razuma. Zamechaniya o politicheskom liberalizme Dzhona Roulsa // Voprosih
filosofii. - 1994. - № 10.
8. Mirskaya, E.Z. Ehticheskie regulyativih funkcionirovaniya nauki // Voprosih filosofii. - 1975. - № 3.
9. Bandurina, I.A. Ehtika nauki i ehtika uchenogo // Vihsshee obrazovanie v Rossii. - 2010. - № 5.
10. Shveyjcer, A. Kuljtura i ehtika / per. s nem. - M., 1973.
11. Voyjskunskiyj, A.E. Stanovlenie kiberehtiki: istoricheskie osnovaniya i sovremennihe problemih / A.E. Voyjskunskiyj, O.A. Dorokhova // Voprosih
filosofii. - 2010. - № 5.
12. Frolov, I.T. Ehtika nauki: problemih i diskussii / I.T. Frolov, B.G. Yudin. - M., 1986.
13. Yudin, B.G. Nauka v obthestve znaniyj // Voprosih filosofii. - 2010. - № 8.
14. Stepin, V.S. Nauchnaya racionaljnostj v gumanisticheskom izmerenii // O chelovecheskom v cheloveke / pod obth. red. I.T. Frolova. -M., 1991.
15. Bandurina, I.A. Ob otvetstvennosti sovremennogo uchenogo // Vihsshee obrazovanie v Rossii. - 2008. - № 6.
Статья поступила в редакцию 04.03.12
УДК 316.35.39
Blagovskaya E.V. INSTITUTES OF ETHNIC IDENTITY FORMATION IN THE ALTAI REPUBLIC. In the article is defining the concept of “institutes of ethnic identity formation”. Substantiated is the importance of family and culture institutes in the identity formation. Analyzed and selected are institutes of ethnic identity formation in the Altai Republic.
Key words: ethnic identity, institutes of ethnic identity formation, family, culture, language, folklore, Festive Culture.
Е.В. Благовская, аспирант каф. философии Горно-Алтайского гос. университета, г. Горно-Алтайск, E-mail: [email protected]
ИНСТИТУТЫ ФОРМИРОВАНИЯ ЭТНИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В РЕСПУБЛИКЕ АЛТАЙ
В статье дается определение понятия «институты формирования этнической идентичности». Обосновывается значимость институтов семьи и культуры в формировании идентичности. Проанализированы и выделены институты формирования этнической идентичности в условиях Республики Алтай.
Ключевые слова: этническая идентичность, институты формирования этнической идентичности, семья, культура, язык, фольклор, праздничная культура.
Конец ХХ - начало ХХ1 веков характеризовавшийся значительными изменениями в социальной сфере, потерей государственной идеологии и переходом на рыночные отношения, ознаменовался ростом этнической идентичности. Поскольку в жизни современного человека осознание своей принадлежности к определенному народу, поиски его особенностей играют важную роль и оказывают серьезное влияние на отношения между людьми, то закономерно повышение внимания к проблеме этнической идентичности со стороны представителей целого ряда дисциплин, включая философию, политологию, социологию, этнологию.
Исследование учеными различных аспектов этнической идентичности не дает целостного представления о природе и сущности этнической идентичности, хотя отдельные аспекты этой проблемы в той или иной мере рассматривались.
Эволюция проблемы идентичности от появления первых зачаточных теоретических форм до форм самостоятельного теоретического знания прослеживается в работах классиков зарубежной философии, психологии и социологии: Джеймса У., Фрейда З., Юнга К., Пиаже Ж., Фромма Э., Дж. Мида, Кули Ч., Эриксона Э., Хабермаса Ю., Хесле В., Хорни К., Шпрангера Э., Гид-денса А., Выготского Л. С., Кона И.С., Леонтьева А.Н., Поршнева Б.Ф., Рубинштейна С.Л., Ядова В. и других [1].
Несмотря на огромное количество публикаций, посвященных данной тематике исследование этнической идентичности в соци-огуманитарном знании осуществляется в русле примордиалистс-кого, инструменталистского и конструктивистского подходов.
1. Сторонники объективистского (примордиального) направления придерживаются мнения об изначальной (примордиальной) этничности человека. Термин «примордиальные связи» введен социологом Э. Шилсом, который употребил его для характеристики внутрисемейных отношений, но более основательная формулировка сути этого подхода принадлежит американскому антропологу К. Гирцу. В рамках примордиализма выделяют два направления: социобиологическое и эволюционное.
2. В рамках конструктивистского направления главная роль в формировании этнической идентичности отводится субъективной стороне этнического бытия. Суть конструктивизма заключа-
ется в том, что этнические общности определяются как «воображаемые», существующие «в головах» людей и возникающие в результате целенаправленных усилий индивидов и создаваемых ими институтов. Соответственно, этничность понимается как социальный конструкт. Сторонниками данного течения являются Б. Андерсон, Э. Геллнер, Ф. Барт, из отечественных ученых В. Воронков, О. Карпенко, О. Бредникова, В.А. Тишков.
3. В основе инструменталистского направления основным в существовании этноса отмечается служение каким-то основным целям, интересам. Членство в этнической группе рассматривается как средство достижения более комфортного состояния, способ преодоления отчуждения и как один из мощных ресурсов в политической мобилизации группы, помогающий национальной элите осуществить собственные интересы. В рамках указанного подхода работают Дж. Де Восс, Н. Глейзер, М.Н. Губогло, Л.М. Дробижева, Д. Мойнихен, А. Пересон-Ройс и В.А. Ядов.
Исследование проблемы этнической идентичности в современном отечественном социогуманитарном знании ведется в следующих направлениях:
- особенности формирования этнической идентичности в различных условиях (М.В. Верещагина, Е.В. Беляева, О.Ю. Гусева, В.Ф.Безуглый, О.А. Катеренич, А.А. Выскочил);
- проблемы формирования этнической идентичности у различных этносов на современном этапе развития общества (В.С. Донгак, Е.С. Куква, М.И. Васильева, К.Н. Казалиева, Г.Р. Шакурова, Л.Н. Хаховская);
- динамика формирования этнической идентичности у детей из смешанных браков (К.В. Ким);
- особенности формирования этнической идентичности личности (С.А. Баклушинский, Е.П. Белинская, Е.М. Галкина, А.И. Донцов, В.И. Клементьев, Ш.А. Магомедов, Н.Г. Орлова, О.Л. Романова, Т.Г. Стефаненко).
В связи с этим, проблема понимания, функционирования, развития этнической идентичности становится весьма актуальной на сегодняшний день во всем мире и России в частности.
Анализируя процесс формирования этнической идентичности, отметим, что существенное влияние оказывают внешние
