CC BY
25
этичность текста как дискурсивная характеристика
Геннадий Ииколаевич МАИАЕИКо,
доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры русского языка Северо-Кавказского федерального университета, е-mail: manaenko@list.ru
В статье предлагается рассматривать этическую составляющую текста как необходимое условие коммуникации, разделенной в пространстве и времени. При этом этичность текста определяется соответствием типу дискурса, в рамках которого он порождается. Именно условия дискурса детерминируют использование тех или иных языковых средств, служащих координации сознаний коммуникантов и обеспечивающих их взаимодействие.
Ключевые слова: этичность текста, дискурс, взаимодействие, языковые средства.
the ethics of the text as a discursive feature
Gennady Nikolaevich MANAENKO,
Doctor of Philology,Professor, Department of Russian Language of North-Caucasian Federal University, е-mail: manaenko@list.ru
The article proposes to consider the ethical component of the text as a necessary condition of communication, separated in space and time. The ethics of the text is determined by the type of discourse in which it is generated. It is this discourse determines the use of these or that language means serving to coordinate the minds of the communicants and providing their interaction.
Keywords: ethics text, discourse, interaction, language tools.
Этика может характеризовать речевую деятельность человека, опосредованную в первую очередь языком и проявленную в коммуникации как смысловом аспекте общения, т. е. взаимодействия людей, принадлежащих к определенному социуму. Вполне очевидно, что этичной будет любая деятельность, в том числе и речевая, наиболее полно соответствующая интересам не только одного человека (говорящего), но и всего социума в целом, при этом протекающая в таких формах, которые обеспечивают ее эффективность на основе взаимодействия и взаимопонимания. Для речевой деятельности подобной основой выступают социально выработанные стратегии и приемы организации речи и отбора языковых средств, предназначенные для решения определенных задач в той или иной сфере человеческой деятельности. В этом плане уместно сослаться на вывод У Матураны, согласно которому: «Языковые взаимодействия ориентируют слушателя в его собственной когнитивной области, не специфицируя при этом хода его поведения. Основная функция языка как системы ориентирующего поведения заключается не в передаче информации или описании независимой вселенной, а в создании консенсуальной области поведения между системами, взаимодействующими на языке, путем развития кооперативной области взаимодействий» [8: 131-132].
Языковые выражения, представляющие кооперативную консенсуальную область взаимодействий между говорящим и слушателем, основанную на общей системе отчета для изменения поведения коммуникантов, можно рассматривать в качестве носителей информации, а человеческую коммуникацию - как обмен и передачу информации, определенную социальным контекстом и условиями речевой деятельности в той или иной сфере человеческих отношений, свойственных отдельному социуму на данном этапе его развития. В соответствии с этим положением разновидности речевой деятельности во всей совокупности факторов, определяющих их специфику, можно рассматривать в качестве разных дискурсов, которые в зависимости от целей и задач коммуникации осуществляются в различных модификациях, или, по М. М. Бахтину, различных речевых жанрах: «Каждое отдельное высказывание, конечно, индивидуально, но каждая сфера использования языка вырабатывает относительно устойчивые типы таких высказываний (скорее, текстов. - Г. М. ), которые мы и называем речевыми жанрами» [1:
159]. Отсюда следует, что текст (высказывание) выступает единицей общения: «...Можно утверждать, что основной единицей коммуникации является текст, ибо только в тексте развертывается целая конкретная коммуникация, а само общение приобретает законченный информационный акт» [3: 49].
Понимание процесса коммуникации как определенного вида речевой деятельности исключает возможность сведения содержания общения к коммуникации и существенно раздвигает границы осмысления языковых явлений в теоретическом плане: «Деятельность членов общества - это форма существования общества, и в то же время в деятельности формируются мотивы общения. В общении коммуниканты являются объектами речевого воздействия друг на друга, а цель каждого - побуждение собеседника к некоторой активности. Следовательно, общение - это такая форма преимущественно знакового взаимодействия коммуникантов, в структуре которого развертывается их речь, подчиненная целям общения. Таким образом, общение по отношению к тексту стало играть роль интерпретативной системы, детерминирующей сам текст» [2: 23]. В этой связи на первый план выходят цели, мотивы общения и коммуникативного взаимодействия, стремление собеседников к сотрудничеству. Следовательно, коммуникация - это не только смысловой аспект общения, но и поле взаимонаправленной деятельности, основанной на принципе кооперации, а текст представляет собой не только результат определенного дискурса, но и проявляет, заключает в себе общее пространство, организованное коммуникативным сотрудничеством. Именно поэтому этичность текста можно рассматривать как реализацию взаимного ориентирования собеседников. В этом плане известные максимы П. Грайса предстают в качестве этических императивов, определяющих эталонную модель коммуникации. Постулаты количества, качества, релевантности и способа выражения [10: 45], по существу, являются правилами поведения социального человека при осуществлении определенного рода деятельности - коммуникативной. отсюда следующее предположение: все в тексте, что обеспечивает совместное взаимодействие, сотрудничество общающихся, и способствует максимально успешной коммуникации, как раз и несет в себе этическую нагрузку, то есть выполняет этическую функцию.
Как отмечает К. Ф. Седов, успех коммуникации зависит не только от языковой компетенции участников общения, но и от их жизненного опыта, знания законов социального взаимодействия людей в той или иной области, от социально-психологической компетенции, которая является основой жанровой интерпретации [9: 42]. Вне учета данных позиций лингвистический анализ текста представляется ущербным, поскольку в таком случае языковые выражения рассматриваются как самодостаточные сущности независимо от того, будь это уровень отдельного предложения (высказывания), сегмента текста (ССЦ, КРФ и т. п.) или текста в целом. Если подходить к письменному тексту не только как к результату общения, но и как к отображению определенного дискурса (единице общения), то, безусловно, в таком ракурсе текст предстает как «языковое бытие» дискурса, упорядоченное в соответствии с коммуникативными приоритетами деятельности человека в некоторой сфере социальной жизни правилами речевого поведения и знаниями приемов взаимодействия, опосредованных типами жизненных ситуаций, социальными ролями общающихся, степенью и качеством их участия в коммуникации, уровнем их знаний и культуры.
При этом отметим, что все указанное выше имеет исторический характер, то есть определяется общим развитием социума и всеми условиями его существования, поэтому то, что было свойственно определенному дискурсу, к примеру, двадцать лет назад, не является обязательно его спецификой сегодня. Наиболее очевидно изменение видов дискурса в эпоху перемен, например, достаточно сравнить публицистический дискурс советского и постсоветского периодов жизни российского общества. Поэтому текст, в том числе и письменный, не перестает быть единицей общения, но имеет свои особенности в самых разнообразных планах, включая и этический. Кстати, никакие пресуппозиции и речевые импли-катуры дискурса не индуцировались текстом, если бы не было этой специфики. В этом смысле можно говорить, подобно позднему Витгенштейну, что значение языкового выражения есть его употребление, а оппозиция язык - речь преодолевается лишь в живой практике общения. Употребление единиц языка можно определить как дискурсивное, поскольку в конкретном высказывании (тексте) они не только трансформируют свою семантику, но и выполняют самые разнообразные функции, обеспечивая как реализацию целей говорящего, так и создавая «территорию взаимодействия и взаимопонимания» (см., например [6; 7; 8]).
В синтаксических трудах последних лет все чаще используется термин назначение языкового выражения, в частности, синтаксической конструкции, что, на наш взгляд, отражает наиболее обобщенное значение языковой единицы, ее предрасположенность к определенному использованию (функционированию). Так, нами уже отмечалось, что осуществление комментария в тексте и есть основная функция-потенция осложняющих (предицирующих) категорий, в первую очередь обозначающих коммуникативный ранг представляемого содержания в соответствии с личностными смыслами образа «картины мира» говорящего и ее коммуникативной ценностью. Этот комментарий может относиться как к онтологии выражаемой «картины мира», так и ее оценкам говорящего, которые в случае реализации других его информационных и коммуникативных интенций способны предстать в акте общения в качестве обозначения онтологических сущностей [4: 59].
о других каких-либо аспектах функционирования осложняющих конструкций вне конкретного употребления, видимо, говорить бессмысленно, поскольку только в тексте как отображении определенного дискурса мы действительно можем выявить всю специфику применения языковых единиц, увидеть логику их отбора и организации в непосредственном коммуникативном взаимодействии. Постановка же вопроса об этической составляющей функционирования осложненных предложений в текстах, например, аналитико-публицистического дискурса, не просто «повышает» информационную значимость данных конструкций как важнейшего компонента в содержании текста или постулирует деятельност-ную природу таких языковых форм, но проявляет механизм человеческих взаимодействий, дает основания для объективной оценки коммуникации либо как ложной, по Ю. Хабермасу, т. е. ориентированной на достижение только корыстных целей, либо подлинной, направленной на взаимопонимание, действительное обеспечение взаимодействия, на диалог.
Текст не просто отображение вида дискурса (например, публицистического), но и его воплощение в исторически выработанных и социально закрепленных формах межличностного взаимодействия как относительно устойчивых тематических, композиционных и стилистических типах совокупностей высказываний, то есть речевых жанрах, по М. М. Бахтину. Приведем в этой связи очень интересное наблюдение, принадлежащее К. Ф. Седову, которое, на наш взгляд, опровергает узкое понимание коммуникации как обмена информацией и свидетельствует о включенности коммуникации в общение как социальное взаимодействие людей: «Жанровое мышление, как это ни парадоксально, начинает формироваться значительно раньше первых вербальных проявлений, задолго до начала формирования у ребенка языковой структуры [9: 43]. Определяя этический аспект текста как проявление принципа сотрудничества в общении, мы должны последовательно учитывать при описании функций языковых единиц сферу человеческой жизни, в которой осуществляется коммуникация, типовые цели и задачи общения в ней, принятые формы социальных взаимодействий для их реализации, специфику условий осуществления коммуникации в определенных типах ситуаций общения в данной сфере, стандартизированные вплоть до клиширования приемы и способы организации речевого общения, типизированные наборы коммуникативных действий (решений коммуникативных задач) при выражении тематически устойчивого содержания - словом, всего того, что детерминирует отбор и организацию языковых средств в речевом произведении.
Взаимопонимание коммуникантов в пространстве текста возможно только тогда, когда в нем есть ориентиры и «инструкции» для сотрудничества, когда структура и языковое выражение письменного текста как речевого произведения обращены к собеседнику, иначе говоря, когда языковые единицы этично подобраны и организованы в полном соответствии с нормами и правилами речевого поведения при том или ином типе социального взаимодействия. В таком случае в письменном тексте преодолевается разделенность пространством и временем общающихся и он действительно становится отображением деятельности «двоих».
Исследование этической стороны речевого взаимодействия закономерно детерминирует в качестве взаимосвязанных сущностей систему ценностей и мировоззренческих установок отдельного социума, мотивы и цели социальных взаимодействий в той или иной сфере его бытия, темы информационных потоков в различных сферах информационного пространства, способы их организации как институциональных дискурсов, жанры как устойчивые тематически, композиционно и стилистически структуры высказываний, высказывания как собственно различные социальные взаимодействия индивидов,
индивида и социальной группы, индивида и социума, социальной группы и социума и т.п., языковые выражения как средства обеспечения социальных взаимодействий.
ЛИТЕРАТУРА
1. БахтинМ. М. Собрание сочинений. Т. 5: Работы 1940-х - начала 1960-х годов. М., 1996.
2. Диалектика текста: в 2 т. / под ред. проф. А. И. Варшавской. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999.
т. 1.
3. Колшанский Г. В. Коммуникативная функция и структура языка. М., 1984.
4. Манаенко Г. Н. Диалектика смысла и значения: осложнение предложения как прием реализации замысла говорящего // Язык и культура: тезисы международной научной конференции. М.: Институт иностранных языков, 2001.
5. Манаенко С. А. Комментарий в аналитическом публицистическом тексте: роль дискурсивных слов // Язык. Текст. Дискурс. 2006. № 4. С. 211-217.
6. Манаенко С. А. Параметры дискурсивного употребления лексических единиц // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2009. № 3. С. 12-17.
7. Манаенко С. А. Способы отображения коммуникативных интенций публициста: вводно-модаль-ные конструкции // Язык. Текст. Дискурс. 2012. № 10. С. 432-438.
8. Матурана У. Биология познания // Язык и интеллект. М.: Издательская группа «Прогресс», 1996.
9. Седов К. Ф. Психолингвистические аспекты изучения речевых жанров // Жанры речи: сборник научных статей. Саратов: Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 2002. Вып. 3.
10. Grice H. P. Logic and Conversation // Syntax and Semantics. Vol. 3: Speech Acts / Eds. P. Cole, J. Moran. New York, 1975.
