CC BY
76
ЭТИЧЕСКАЯ НАГРУЗКА КОНЦЕПТА «РАДОСТЬ» В ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОМ И ДРЕВНЕРУССКОМ ЯЗЫКАХ
Н.М. Дмитриева
Кафедра русской филологии и методики преподавания русского языка Оренбургский государственный университет пр. Победы, 13, Оренбург, Россия, 460018
В статье рассматривается концепт «радость» с этической точки зрения. Анализ этической нагрузки концепта проведен на основе сопоставления словарных дефиниций церковнославянского и древнерусского языков. Обращение к церковнославянскому языку обусловлено тем, что он запечатлел систему христианских нравственных ценностей, составивших основу русской этической концептосферы. Новым в работе является исследование концепта «радость» как этического концепта русской языковой картины мира. Определены этические смысловые доли концепта: «состояние внутренней гармонии себя с миром, благодати» и «радение, забота о ком-то с внутренней радостью и для радости другого». Установлены внутренние смысловые связи концепта «радость» с «милостью», «светом», «счастьем» и др., входящими в круг этических концептов. На основе анализа словарей сделан вывод, что в концепте «радость» ярче представлены этические смысловые доли, чем «материальные».
Ключевые слова: концепт, радость, этическая значимость, этическая нагрузка, смысловые доли
Концепт «радость» занимает центральное положение в русской языковой картине мира. К исследованию данного концепта обращались многие исследователи, при этом радость рассматривалась в большинстве случаев как эмоциональный концепт, хотя в работах П.С. Волковой, А.А. Зализняка, Л.И. Захаровой, В.В. Колесова, А.Б. Пеньковского, Ю.С. Степанова, В.И. Шаховского, К.В. Шмугуровой и др. отмечается его принадлежность не только к эмоциональной, но и к ценностно-ориентированной сфере.
Данная статья посвящена изучению формирования этической значимости концепта «радость» в церковнославянском языке, оказавшем огромное влияние на русскую культуру в целом и на систему нравственных ценностей в частности, и в древнерусском, под которым понимается восточнославянский и старорусский языки до XVIII вв. [1. С. 164].
Ю.С. Степанов рассмотрел внутреннюю форму слова-концепта «радость» и указал, что русское рад означает не только «испытывать радость», но и «быть готовым исполнить что-либо с радостью» [13. С. 453]. Последнее напрямую выражается глаголами «радети» и «радити» и связано с христианским представлением о деятельной любви к ближнему, которая, в свою очередь, приносит спасение душе. Таким образом, концепт «радость» включается в круг этических концептов: «любовь», «милосердие», «душа», «спасение» и др. Следовательно, радость возникает, во-первых, благодаря любви к тому, о ком человек радеет, кому помогает, о ком заботится с радостью; во-вторых, в связи с надеждой на спасение души для Небесного Царствия, так как исполняет христианские заповеди.
Ю.С. Степанов в итоге своих рассуждений определяет внутреннюю форму концепта «радость» по данным этимологии как «ощущение внутреннего комфорта, удовольствия бытия, возникшие в ответ на сознание (или просто ощущение) гармонии меня со средой», «заботы» кого-то обо мне и сопровождающееся моей готовностью проявить такую же заботу в отношении к другому...» [13. С. 453]. Здесь уместно привести замечание А.Б. Пеньковского о принадлежности радости, в сравнении с удовольствием, к более высокой, духовной сфере: «удовольствие — это радость тела», а «радость — это удовольствие души» [7. С. 148]. Кроме того, состояние гармонии человека с божьим миром, с Богом определяется в религиозном дискурсе как благодать. Исходя из внутренней формы слова-концепта «радость» мы можем определить его этические смысловые доли [2. С. 12]: «состояние внутренней гармонии с миром (благодати)», иначе «божественной гармонии» и «радение о ком-то с внутренней радостью и для радости другого».
«Естественно, что концепт с такой внутренней формой, — пишет Ю.С. Степанов, — оказался приемлемым для христианства и, с другой стороны, способным "принять в себя" христианскую струю» [13. С. 454]. Для полноты понимания этической значимости концепта «радость» необходимо обратиться к христианским текстам. В статье «Радость в православии» А.Г. Долженко указывает, что «радость» упоминается в Новом Завете почти 70 раз и приводит значимый пример: каждая литургия (главная православная служба) начинается с молитвы «Возрадуется душа моя о Господе.» и заканчивается «.Исполни радости и веселия сердца наша» [3].
По нашим подсчетам, только в Евангелиях вербализаторы концепта «радость» употребляются более чем в 40 контекстах. Следует отметить, что самое частотное упоминание о радости связано с пониманием ее как чувства благодати, гармонии с миром: «Увидев же звезду, они возрадовались радостью весьма великою» (Матф. 2:11); «Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах» (Матф. 5:12); «Сие сказал я вам, да радость моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна» (Иоанн. 15: 11); «И, выйдя поспешно из гроба, они со страхом и радостью великою побежали возвестить ученикам Его» (Матф. 28: 8). Причем эта смысловая доля повторяется и в приветствии: «Когда же шли они возвестить ученикам Его, и се Иисус встретил их и сказал:радуйтесь!» (Матф. 28: 9). В словаре церковнославянского языка Г. Дьяченко зафиксировано значение слова рлдовлтиСА — приветствие, употребляемое в письмах в значении «мира благого». Использование этого «высокого» приветствия Иудой подчеркивает непомерную тяжесть предательства: «И, тотчас подойдя к Иисусу, сказал: радуйся, Равви! И поцеловал Его» (Матф. 26:49).
Радость в Святоотеческом предании — должное состояние христиан, ради которых Сам Бог приходил на землю: «надо радоваться, радоваться о Господе» (Фллп 3:1; 4:4), «радоваться с радующимися» (Рим. 12:15), «радостью неизреченною» (1 Пет. 1:8), «всегда радоваться» (1 Сол. 5:16). Все православные акафисты построены на глаголе «радуйся» и здесь, на наш взгляд, проявляются обе этические смысловые доли. Речь идет одновременно о чувстве божественной гармонии и о божественной заботе. Это просьба к святому, Богородице или Самому Богу радеть, заботиться о просящем. Фраза «надо радоваться о Господе» означает не
только «испытывайте радость, потому что с нами Бог», но также и «радейте, трудитесь для Бога, во славу Божию».
В христианской традиции говорится о существовании радости человеческой (душевной и духовной) и радости божественной (благодати, божественной гармонии человека с миром). Старец Паисий Святогорец говорил: «Тот, кто что-то берет, принимает радость человеческую, а тот, кто дает, принимает Божественную радость» [12. С. 169]. Примечательно, что это свойство радости, которое святые познают духовно, наитием, ученые открывают посредством языка. А.Б. Пеньков-ский пишет о возвращении радости к тому, кто является ее источником. Этот тезис автор основывает на анализе морфологических связей вербализаторов концепта «радость»: глагол «радоваться» и прилагательное «рад» управляют дательным падежом имени, где значение инициатора эмоционального состояния совмещается со значением адресата. Мысль Паисия Святогорца о том, что дающий (т.е. радеющий, заботящийся) приемлет большую, Божественную радость, перекликается с высказыванием А.Б. Пеньковского: «От человека в мир и из мира в человека — таков нормальный круг радости» [7. С. 154]. А.Б. Пеньковский, не называя, по сути пишет о человеческой и божественной радости. По его мнению, радость существует в двух ипостасях: радость души и радость тела, «первая одухотворяет и освящает человеческое, поднимая его к горнему свету», «вторая во-человечивает небесное, принимаемое и постигаемое умным сердцем» [7. С. 152]. Интересен тот факт, что анализируя семантические (и этические) различия радости и удовольствия, исследователь заключает, что в языке радость, несмотря на ее принадлежность к духовной сфере, более реальна, чем материальное удовольствие. Такое заключение подчеркивает характерную для русской менталь-ности высокую значимость духовной сферы в сравнении с земной, материальной.
Мы проанализировали данные о вербализаторах концепта «радость» в словарях церковнославянского и древнерусского языков. В словаре Г. Дьяченко указывается первоначальное значение корня рад-, а именно: «блестящий, просветленный». «Просветленный», на наш взгляд, связан с христианским пониманием света как божественного свойства и соотносится с параллелями света и радости в других языках, установленными Ю.С. Степановым [13. С. 447]. С корнем рад-в словаре Г. Дьяченко встречаются следующие слова: «рлдовлнный» (радостный), «рлдовлтиСА» (приветствие, употребляемое в письмах в значении «мира благого»), «рлдоницл» (поминовение усопших, с благочестивым намерением разделить великую радость Пасхи и с умершими в надежде блаженного воскресения), «рл-достно» (весело, с радостью), «рлдостоимениый» (тот, который в своем имени заключает радостное знаменование, например, Анна значит не только «благодать», но и «утеха, ласка»), «рлд^ше» (старание, подвиг), «рлдъ» во втором и третьем значениях (веселый, радостный); «рлд^тельный» (попечительный, старательный (от глагола «рлд^ть» — заботиться)) [4]. При этом «в^селъ» в словаре определяется как радостный, бодрый, с хорошими мыслями, спокойный и связывается с санскритским корнем -vas— «любить, сиять, блестеть». Отметим, что внутренняя смысловая связь радости и веселья со светом (значение «просветленный»), сиянием, блеском подчеркивает их отношение к высокому, горнему миру [8. С. 24].
«Материальное» значение встречается только у слова «рлдовлше» — радость, роскошь, удовольствие (роскошовлше — достаток).
Смысловую долю «божественная гармония» находим в древнерусских словах: «рлдъ в значении 'блажен', «рлдовлние» ('радость'; 'ликование, торжество'), «рл-довлтися» ('радоваться, веселиться; находить удовольствие в чем-либо, любить что-либо'; в значении приветствия), «рлдуяся» ('радостно, с радостью'), «рлдо-стивый» ('дающий радость'), «рлдостн^» ('радостно'), «рлдостнов^щлтельно» ('возвещая о радости'), «рлдостноокий» ('имеющий веселый или приветливый взгляд'), «рлдостнотворный» ('доставляющий радость'; 'исполненный радости'), «рлдостный» ('радостный, исполненный радости, пребывающий в радости'; 'доставляющий радость, приятный'), «рлдостножеллнный» ('ожидаемый с радостью, горячо желаемый'), «рлдостноименитый» ('носящий имя радости, милости, благодати'), «рлдостотворецъ» ('тот, кто дает радость'), «рлдостотворимый» ('превращающийся в радость, дающий радость'), «рлдостотворно» ('радостно'), «рлдо-стотворный» ('доставляющий радость, веселье'; 'радостный, исполненный радости'; 'веселье, ликование'; 'милость'), «рлдошный» ('радостный'), «рлдощлми» ('от радости, радуясь'), «рлдство» ('радость'), «рлдость» ('радость'; 'веселье, ликование') [10]. Отметим, что в слове «веселье» в древнерусском языке проявляется «материальная природа» исследуемого концепта. Так, в словарных толкованиях встречается: «веселити» (веселить, радовать), «веселитися» (веселиться, радоваться; процветать, быть изобильным), «весело» (весело; скоро, поспешно), «веселовлтый» (процветающий, радующий взгляд изобилием), «веселоокрлзный» (имеющий веселый вид; бодрый, жизнерадостный), «веселый» (веселый, радостный; вызывающий, доставляющий радость, веселье; скоморох, певец, музыкант, плясун), «веселье» (веселье, радость; развлечение, увеселение; свадьба); «весель-но» (весело; смело, отважно), «весельствовлти» (радоваться, торжествовать) [9]. Как видим, в древнерусском языке за словом «радость» закрепляются в основном духовно-этические смысловые доли концепта, за весельем, наоборот, его материальное, земное понимание. Связь радости с этическими концептами «милость», «милосердие» явственно прослеживается в слове «рлдостотворный», имеющем переносное значение «милость».
Смысловая этическая доля концепта «радение о ком-то с внутренней радостью и для радости другого» вербализуется в широком круге лексем: рлдъ (охотно, с удовольствием, с готовностью; рад, согласен (что-либо делать); усердный, ревностный), рлд^йствовлти (ревностно заботиться о чем-либо), рлд^льникъ (тот, кто радеет), рлд^льный (прилежный, усердный), рлд^нный (заботящийся о чьей-либо пользе, радетельный), рлд^нье (забота, попечение; усердие, старание о чьей-либо пользе), рлд^тель (тот, кто радеет, ревностно заботится о чьей-либо пользе), рлд^тельно (усердно, ревностно), рлд^тельный (радетельный, усердный), рлд^тельство (усердие, старание), рлд^ти (стремиться, спешить; заботиться, печься, стараться, усердно заниматься чем-либо; стараться о чьей-либо пользе, доброжелательствовать кому-либо; кому-то что-то желать); рлдиво (стремительно, проворно), рлдити (иметь попечение, думать, заботиться, беспокоиться) [10]. Предлог «ради» также реализует указанную смысловую долю: в одном из четырех
значений употребляется в сочетании с существительным, обозначающим предмет заступничества, ходатайства [10]. В Словаре древнерусского языка И.И. Срезневского предлог указан в шести значениях, однако примеры, приводимые в словаре, подчеркивают его этическую нагрузку: для указания назначения (живота ради), для указания подчинения (смириться Бога ради), для обозначения возмездия (принял смерть грех ради наших, т.е. радея, заботясь о нас), для обозначения причинной связи (Яко послал мя живый Отец, и аз живу Отца ради) [11].
Кроме того, в словаре И.И. Срезневского встречаются и другие отличия в трактовке лексем, вербализующих концепт «радость». Так, автор указывает глагол рлдовлтисл в значении, далеком от этического, а именно 'быть довольным', при этом в его словаре встречается слово рлдовлиыи с высокой долей этической нагрузки — «украшенный добротами», что означает прежде всего 'добродетельный', 'готовый к благодеянию'. В слове «радость» в значении подчеркнута отнесенность радости прежде всего к духовной сфере: «чувство душевного удовлетворения, веселья» [11].
«Материальное» понимание радости, т.е., по А.Б. Пеньковскому, «радость тела» нами отмечено в значениях лексем «радование» ('то, что дает радость'), «радова-тися» ('находить удовольствие в чем-либо'), «радостный» ('приятный'; о человеке также 'любезный, обходительный'; 'изъявляющий усердие, готовность'; 'относящийся к свадьбе'), «радость» ('событие, лицо, вызывающее это чувство'; 'дружелюбие, приветливость'), «радостьма» ('розовая вода или розовое масло'). На первый взгляд, связь последнего слова с радостью кажется формальной, однако, не углубляясь в этимологию, можно установить семантическую близость: розовая вода — предмет роскоши, то что приносит радость человеку в земной жизни. Интересна связь радости и свадьбы (радостный — относящийся к свадьбе; радость — свадьба, бракосочетание) [10], так как здесь, на наш взгляд, реализуется двойственная принадлежность концепта «радость» к миру горнему и дольнему (земному). Свадьба — главное событие в жизни человека, в прежние века необходимое и ожидаемое, определяющее его дальнейшую жизнь на земле. Это одновременно радостное событие, земной праздник и радость души. Существование слова «радостивыи», обозначающее 'исполненный прелести, то есть внешней красоты' [11], свидетельствует, с одной стороны, о связи радости с земной жизнью человека, с удовольствием (внутренними, физическими ощущениями), с другой, — о связи радости и красоты как божественных, духовных сущностей.
Наличие большего количества дериватов в древнерусском языке в сравнении с церковнославянским свидетельствует об увеличившейся значимости концепта «радость», а реализация этических смысловых долей «чувство божественной гармонии» и «с радостью заботиться о ком-то, принося ему радость» практически во всех лексемах говорит о том, что в древнерусском языке концепт «радость» занимает центральное положение в этической концептосфере. При этом следует отметить расширение семантических оттенков радости как в ее материальном понимании, так и в высоком духовном.
Итак, мы установили этические смысловые доли концепта «радость»: «состояние внутренней гармонии себя с миром (благодати, божественной гармонии)»
и «радение о ком-то с внутренней радостью и для радости другого». Определили внутренние смысловые связи концепта «радость» с концептами «милость», «свет», «счастье» и др., что подтверждает вхождение «радости» в круг этических концептов. Выявили активное употребление вербализаторов концепта «радость» в древнерусском языке в этических смыслах. Подтвердили принадлежность радости одновременно к духовной и материальной сферам, причем выявили на основе данных словарей церковнославянского и древнерусского языков, что в духовном аспекте концепт «радость» представлен в большей степени, чем в материальном.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Бекасова Е.Н. Вопросы образования и развития русского литературного языка. Оренбург: Изд-во ОГПУ, 2006. 228 с.
[2] Дмитриева Н.М. // Вестник РУДН. Серия «Русский и иностранные языки и методика их преподавания». 2013. № 4. С. 2—18.
[3] Долженко А.Г. Девятая заповедь блаженств. О христианской радости // УЕЯВиМ: язык, текст, словарь: Сб. научн. тр. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2006. С. 165—179.
[4] Дьяченко Г. Полный церковно-славянский словарь. М.: Отчий дом, 2001. 720 с.
[5] Зализняк А.А., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. Сб.ст. М.: Яз. слав. культуры, 2005. 540 с.
[6] Захарова Л.И. Об антиномиях и синкретизме русского языкового сознания (на примере концепта «радость») // Вестник РУДН. Серия «Русский и иностранные языки и методика их преподавания». 2009. № 3. С. 57—63.
[7] КолесовВ.В. Русская ментальность в языке и тексте. СПб.: Петербургское востоковедение,
2006. 624 с.
[8] Пеньковский А.Б. Радость и удовольствие в представлении русского языка // Логический анализ языка: Культурные концепты. М., 1991. С. 148—154.
[9] Пороль О.А. Изучение произведений с библейскими мотивами // Литература в школе.
2007. № 6. С. 23—25.
[10] Словарь русского языка Х1—ХУП вв. Вып. 2. М.: Наука, 1975. 319 с.
[11] Словарь русского языка Х1—ХУП вв. Вып. 21. М.: Наука, 1995. 280 с.
[12] Срезневский И. Словарь древнерусского языка. В 3 т. М.: Книга, 1989.
[13] Старец Паисий Святогорец Слова. Т. 2. Духовное пробуждение. М.: Святая Гора, 2010. 347 с.
[14] Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. М., 2001. С. 419.
[15] Шаховский В.И., Волкова П.С. Этико-эстетический аспект экологичности эмоций в произведениях искусства // Вестник РУДН. Серия «Лингвистика». 2015. № 1. С. 31—41.
[16] Шмугурова К.В. Концепты «тоска» и «радость» в художественной картине мира (на материале лирики И.А. Бунина, Ф. Сологуба, И.Ф. Анненского): дисс. ... канд. филол. наук. Новосибирск, 2011.
THE ETHICAL MEANING OF THE CONCEPT JOY" IN CHURCH-SLAVONIC AND OLD RUSSIAN LANGUAGES
N.M. Dmitrieva
The Chair of Russian philology and methods of Russian language teaching Orenburg State
University
Pobedy ave, 13; Orenburg, Russia, 460018
The article discusses the concept of"joy" from an ethical position. An analysis of the ethical meaning of a concept is based on comparison of dictionary definitions of Church Slavonic and Old Russian languages. The author studies Church Slavonic language due to the fact that it embodied the Christian system of moral values that formed the basis of Russian ethical sphere. New in this work is a study of the concept "joy" as an ethical concept of the Russian language picture of the world. The author defines ethical notional component of the concept as "a state of inner harmony with the world, grace and zeal, care about someone with inner joy and for the joy of another". The article installs internal semantic context of the concept "joy" with "mercy", "light", "happiness" and other ethical concepts. The author comes to a conclusion that the concept "joy" presents brighter ethical meaning than material ones.
Key words: concept, joy, ethical meaning, semantic components
REFERENCES
[1] Bekasova E.N. Voprosy obrazovanija i razvitija russkogo literaturnogo jazyka [Questions of education and development of the Russian literary language]. Orenburg: Publ. OSPU, 2006. 228 p.
[2] Dmitrieva N.M. Jeticheskoe napolnenie koncepta «schast'e» v russkoj jazykovoj kartine mira [Ethical filling of a concept "happiness" in the Russian language picture of the world] / N.M. Dmitrieva // Vestnik RUDN. Series "Russian and foreign languages and methods of their teaching". RUDN. 2013. № 4. P. 12—18.
[3] Dolzhenko A.G. Devjataja zapoved blazhenstv. O hristianskoj radosti [Ninth precept ofblazhenstvo. About Christian pleasure] / A.G. Dolzhenko // VERBUM: yazik, tekst, slovar: Sb. nauchn. tr. Ekaterinburg: Izdat. Ural. univer., 2006. P. 165—179.
[4] Dyachenko G. Polnyj cerkovno-slavjanskij slovar [Unabridged Church Slavonic dictionary]. M.: Otchij dom, 2001. 720 p.
[5] Zaliznjak A.A., Levontina I.B., Shmelev A.D. Kljuchevye idei russkoj jazykovoj kartiny mira [Key ideas of the Russian language picture of the world]. Sb.st. / A.A. Zaliznyak, I.B. Lewontina, A.D. Shmelev. M.: Slav. cultury language, 2005. 540 p.
[6] Zaharova L.I. Ob antinomijah i sinkretizme russkogo jazykovogo soznanija (na primere koncepta «radost») [About the antinomies and the syncretism of the Russian language consciousness (for example, the concept "joy")] // Vestnik RUDN. Russkij i inostranniye yaziki i metodika ih prepodavaniya [Vestnik RUDN. Series "Russian and foreign languages and methods of their teaching"]. 2009. № 3. S. 57—63.
[7] Kolesov V.V Russkaja mentalnost v jazyke i tekste [The Russian mentality in language and the text]. SPb.: Petersburg Oriental studies, 2006. 624 p.
[8] Penkovskij A.B. Radost i udovolstvie v predstavlenii russkogo jazyka [Pleasure and pleasure in representation of Russian] / B.A. Penkovsky // Logicheskiy analiz yazika: Culturnie koncepty. M., 1991. P. 148—154.
[9] Porol O.A. Izuchenie proizvedenij s biblejskimi motivami [Studying ofworks with bible motives] / O.A. Porol // Literatura v shkole — Literature at school. 2007. № 6. P. 23—25.
[10] Slovar russkogo yazika XI—XVII vv. V 2 [Dictionary of Russian ofthe XI—XVII centuries. Release 2]. M.: Nauka — Science, 1975. 319 p.
[11] Slovar russkogo yazika XI—XVII vv. V 21 [Dictionary of Russian of the XI—XVII centuries. Release 21]. M.: Nauka — Science, 1995. 280 p.
[12] Sreznevsky I. Slovar drevnerusskogo jazyka. V 3 t. T. 3 [Dictionary of Old Russian language. In 3 t] / I. Sreznevsky. M.: Kniga — Book, 1989.
[13] Starez Paisij Sviatogorez Slova. T. 2. Duhovnoje probuzhdenije [Words. T. 2. Spiritual awakening]. M.: Publ.h. "Sviataya Gora", 2010. 347 p.
[14] Stepanov Yu.S. Konstanty: Slovar russkoj kultury [Constants: Dictionary of the Russian culture] / Yu.S. Stepanov. M., 2001. P. 419.
[15] Shahovskij V.I., Volkova P.S. Jetiko-jesteticheskij aspekt jekologichnosti jemocij v proizvedenijah iskusstva [Ethic and esthetic aspect of environmental friendliness of emotions in works of art] / V.I. Shahovskij, P.S. Volkova // Vestnik RUDN. Seriya «Lingvistika». 2015. № 1. P. 31—41.
[16] Smugurova K.V. Koncepty «toska» i «radost» v hudozhestvennoj kartine mira (na materiale liriki I.A. Bunina, F. Sologuba, I.F. Annenskogo): diss. ... kand. filol. nauk: spec. 10.02.01. [Concepts "melancholy" and "pleasure" in an art picture of the world (on material of lyrics of I.A. Bunin, F. Sologub, I.F. Annensky)] / K.V Smugurova. Novosibirsk, 2011.
