Эстонские евангелическо-лютеранские общины на Стругокрасненской земле Текст научной статьи по специальности «История и археология»

А. Н. Ефимов

Эстонские евангелическо-лютеранские общины на Стругокрасненской земле

Возникновение и развитие эстонских поселений

В середине XIX века вглубь России началась массовая миграция эстонского населения из Эстляндской и северной части Лифляндской губерний, которые в то время составляли территорию нынешней Эстонии. Значительная масса эстонских переселенцев осела на территории к востоку от Чудского и Псковского озер — в Санкт-Петербургской и Псковской губерниях. Нехватка земли, а то и вовсе безземелье на родине заставило эстонских крестьян искать лучшую долю на чужбине. Они селились в малоосвоенных и лесистых местах, где была низкая цена аренды земли или её выкупа в частную собственность. Первоначально переселенцы были вынуждены ютиться в землянках или шалашах, терпеть нужду и голод. Они пилили лес, жгли подсеку и корчевали пни на месте будущей пашни, затем обрабатывали землю с помощью сохи и бороны-суковатки. Конечно же, не у всех получалось с первого раза осесть на месте, те, у кого земля давала плохой урожай, продавали свои участки земли другим переселенцам и селились на новом месте, либо шли служить на помещичьи мызы. Только спустя годы, благодаря трудолюбию и упорству эстонских поселенцев, появились хутора с добротными домами, хозяйственными постройками и яблоневыми садами. Практически каждый хуторянин имел на своём дворе хлев и конюшню, гумно с ригой, кладовую, амбар, поветь, баню. Выходцы из Прибалтики принесли с собой опыт сельского хозяйства с многопольными севооборотами и травосеянием, они успешно развивали молочное животноводство, занимались товарным производством льна и винокурением из зерна.

Ефимов Алексей Николаевич — краевед, инженер-строитель (г. Псков)

В своём обиходе эстонские крестьяне пользовались традиционными у себя на родине прялками-«самопряхами» и карзильными щётками для чесания шерсти, для сгребания сена они применяли конные грабли, а некоторые для домашнего скота строили дворы из булыжного камня. Многие переселенцы открывали мелкие промышленные заведения: ветряные и водяные мельницы, кузницы, шерстекарзильни, заведения по дублению и выделке кож, щеподралки.

Несколько очагов расселения эстонцев (их называли тогда эстами) сформировались на территории современного Струго-Крас-ненского района Псковской области. Первые эстонские переселенцы поселились здесь в 1865 г. в пустошах Домкино и Масникова Гора. Впоследствии эстонские хутора возникли в пустошах Задорье, Сёлкино, Зреки-но, Березняк, Драничник, Погорелка, Тро-ерожник, Нишева, Щир-Горка, Холохино, Воробьёво, Головково, Дубницкая, Луг-Лог (Серётка), Пустопержа, Шталя, Маяково, Сверётово, Нестерицы и др. В то время эти земли относились к Полновской и Узьмин-ской волостям Гдовского уезда, Яблонецкой и Соседненской волостям Лужского уезда Санкт-Петербургской губернии, а также к Горской волости Порховского уезда Псковской губернии. Находясь вдалеке от своей исторической родины, эстонцы сохраняли в России национальное самосознание, язык, религию, культуру и обычаи. Так как большая часть эстонских переселенцев были из юго-восточных районов современной Эстонии, то и говорили они, в основном, на выруском диалекте, который заметно отличается от литературного эстонского языка. Но среди поселенцев также были носители мульгийского, тартуского и северо-эстонского диалектов, поэтому в обиход эстонцев, говоривших на

выруском диалекте, вошли и слова из вышеназванных говоров. Особенности этнической культуры эстов, поселившихся на сопредельных территориях Санкт-Петербургской и Псковской губерний, их язык, религия, традиции, а также влияние на всё это иноязычной культуры способствовали тому, что здесь начала формироваться особая этническая группа. Некоторые исследователи-этнографы выделяют эстонцев, проживавших на обширной территории от восточного побережья Псковско-Чудского озера до бассейна реки Луги, в отдельную этнографическую группу и называют их как лужские эстонцы.

Уже в самом начале XX века началось взаимодействие культуры лужских эстонцев и местной русской культуры, уже тогда совершались браки между эстонцами и русскими, об этом свидетельствуют метрические книги. Этнограф М. Л. Засецкая в своей статье указывала, что уже в начале прошлого века луж-ские эстонцы начали воспринимать многие элементы праздничной русской и православной культуры. Подобно русским крестьянам они на Пасху красили яйца, в Троицу приносили в дом берёзу, а на масляной неделе пекли блины. Уже тогда в быту эстонские поселенцы стали произносить свои имена на русский манер. Даже при составлении метрических книг пасторы частенько записывали их русскими именами. Например, Иоганн (Йохан), Ян и Юган становились Иванами, Йозеп (Йосеп) и Освальд — Осипами, Ви-дрик и Эдуард — Фёдорами, Якоб и Яак — Яковами, Гендрик (Хиндрик) — Андреем, Густав — Кузьмой, Вольдемар — Владимиром, Мадис — Матвеем, Тыннис — Денисом, Ганс — Антоном, Вальтер — Валентином, Рихард — Виктором, Михкель — Михаилом, Рейн — Романом, Пауль — Павлом, Вильгельм — Василием и т. д. Однако эстонские поселенцы не забывали свою родину, держали связь с оставшимися родственниками и даже ездили к ним в гости, об этом свидетельствуют и устные свидетельства и почтовая переписка. Например, в семейном архиве жительницы посёлка Струги Красные Эльны Петровны Афанасьевой, урождённой Орро, сохранилась почтовая карточка, отправленная из города Юрьева Лифляндской губернии по адресу: Санкт-Петербургская губерния,

станция Новоселье, Соседненская волость, Мясникова-Гора, господину А. Раудсеп. Послание в открытом письме гласит: «Дорогая двоюродная сестра! Открытку получил. Благодарю! На Яанов день приехать в Россию никак не получится. У нас здесь большой праздник, на котором я обязательно должен быть. Пусть лучше кто-то из вас приедет сюда. Сам я здоров и остальные в семье тоже. С приветом, Август. 29.05.1909 г.»

По оценке этнографа Августа Ниголя в 1918 г. эстонские общины в Домкино, За-дорье, Стругах-Белой, Пустоперже, Горе, Симанском Логу и Серёдке (Луг-Лог) насчитывали 6500 эстов, кроме того, в Масни-ковой Горе, Маяково, Узьмино и Погорелке проживало ещё около 160 эстонских семей, т. е. общее количество эстов в этих населённых местах было не менее 7000 человек. По данным Всероссийской переписи 1920 г. в Струго-Красненской, Яблонецкой, Соседнен-ской, Заклинской, Узьминской и Горской волостях эстов насчитывалось 7481 или 18,3 % от общего числа жителей этих волостей. Самый большой процент числа эстов относительно общего населения — 35,2 % — был в Узьминской волости Гдовского уезда. По данным переписи 1926 г. в укрупнённых Струго-Красненской, Узьминской, Соседненской и Горской волостях проживало 8685 эстов или 16,6 % от общего числа жителей этих волостей. Больше всего эстов по-прежнему было в Узьминской волости — 3522 из 9757 жителей волости. Всего же на территории созданных в 1927 г. Струго-Красненского и Новосельского районов по переписи 1926 г. насчитывалось 9202 эста. На 1 января 1934 г. в Струго-Крас-ненском районе (вкл. упразднённый тогда Новосельский район) имелось 7520 эстонцев. На тот момент эстонцев больше всего проживало в Домкинском (986 чел.), Подольском (590 чел.), Могутовском (467 чел.), Лейнер-ском (452 чел.), Озерёвском (436 чел.) и Дуб-ницком (422 чел.) сельсоветах укрупнённого Струго-Красненского района. На территории Струго-Красненского Поселкового Совета эстов насчитывалось 660 человек. Если сравнить данные за 1926 г. и за 1934 г., то видно, что за 7 лет общая убыль численности эстонцев составила около 1700 человек, в основном, из-за раскулачивания.

Благоприятным временем для эстонских поселенцев стали годы НЭПа, когда крестьяне смогли улучшить своё экономическое положение. Многие эстонские хозяйства имели наделы от 20 до 40 десятин земли, а некоторые и до 50 десятин. Как правило, такие хозяева держали по 2 лошади, по несколько голов коров, овец и свиней, имели каменные надворные постройки и сложные сельскохозяйственные машины, открывали мелкие промышленные заведения, нанимали батраков из числа своих же эстонцев-бедняков. В 1920-е гг. в Струго-Красненском районе из 49 водяных мельниц эстонским поселенцам принадлежали 30, также они владели 4-мя ветряными мельницами (в пустошах Домкино, Петриха, Березняк и Дубницкая). В Новосельском районе в то время из 30 водяных мельниц эстонцы содержали 12 мельниц. Практически все памятники материальной культуры эстонцев были уничтожены в годы войны: их жилые дома, надворные хозяйственные постройки, культовые сооружения, водяные и ветряные мельницы, орудия труда, домашняя утварь. За исключением здания Домкинской церкви, не сохранило время и постройки, возведённые эстонцами из булыжного камня и кирпича, которых на территории Струго-Красненского района было более полутора десятков. Не осталось следа и от хлебородных нив, которые с таким трудом эстонские поселенцы отвоёвывали у леса и которые потом стали колхозными полями, ныне они снова или зарастают мелколесьем и кустарником или уже стали полноценными лесными угодьями.

С начала 1920-х гг. советские власти стали проводить политику коренизации. В рамках этой политической и культурной кампании создавались национальные административно-территориальные единицы, расширялась сеть национальных школ, для нацменов открывались культурные учреждения. В 1927 г. после образования Струго-Красненского района в члены райисполкома (РИКа) были включены и представители от эстонских поселенцев: Густав Наруск, крестьянин из пустоши Живоглуты и Ян Кару, крестьянин из пустоши Погорелка. К октябрю 1927 г. в Струго-Красненском районе работали 8 эстонских школ I ступени, Масников-

ская 6-летняя школа и 6 эстонских красных уголков. В феврале 1931 г. в Струго-Краснен-ском районе были образованы Домкинский и Дубницкий национальные эстонские сельсоветы, в 1936 г. такой же статус получил Подольский сельсовет. В Новосельском районе на октябрь 1927 г. работали 4 эстонских школы I ступени, 2 эстонских избы-читальни и 2 красных уголка. В 1928 г. были созданы два национальных эстонских сельсовета — Мо-гутовский и Пустопержский (Лейнерский). В 1934 г. в укрупнённом Струго-Красненском районе имелось 17 эстонских школ, в т. ч. Домкинская и Маяковская неполные средние школы. С начала марта 1932 г. при районной газете «Колхозная стройка» начала выходить страничка на эстонском языке.

Коллективизация сельского хозяйства привела к коренному изменению уклада жизни эстонских крестьян. В первые годы колхозного строительства хуторяне могли вступать в колхозы, не переезжая с хуторов в деревни. К маю 1934 г. в укрупнённом Струго-Крас-ненском районе функционировало 30 эстонских колхозов. Постепенно колхозный строй стал неотъемлемой частью жизни эстонских поселенцев, среди них было немало и таких колхозников, которые в 1930-е гг. показывали примеры стахановского труда. Например, Август Варуск из колхоза «Искра» Дубницкого сельсовета вспахивал ежедневно по 0,64 га вместо 0,5 га по норме, а Эрнест Мярда из колхоза «Уус-Эллу» того же сельсовета вспахивал каждый день по 0,6 га вместо 0,4 га по норме. Альвина Пярн из колхоза «Первомайский» на бороньбе при норме 2 га ежедневно обрабатывала по 3 га пашни. Альфред Уйбо из колхоза «3-й Интернационал» во время машинной жатвы каждый день сжинал по 3,5-4 га хлебов вместо 2,5 га по норме. Тракторист Новоельской МТС Рудольф Юпец на тракторе МТЗ при норме на вспашке 2,9 га ежедневно выполнял по 4-4,5 га, а на сеялке — по 34 га в день. Но коллективизация изменила не только экономический уклад жизни эстонских поселенцев, она уничтожила целый социальный слой крестьян-единоличников с его культурой, нравственными устоями и ценностями.

В 1937-38 гг. в эстонских хозяйствах была репрессирована подавляющая часть

взрослого мужского населения. По устным свидетельствам в декабре 1937 г. местные власти предложили почти сотне главам эстонских, латышских и русских семейств из Лейнерского сельсовета явиться вместе с лошадьми на станцию Новоселье, обратно домой они уже не вернулись. В пустоши Домкино из 74 глав эстонских хозяйств, живших в начале коллективизации, к концу репрессий осталось только несколько. Репрессии унесли жизни и простых колхозников, и многих руководителей колхозов, бригадиров, передовиков сельского хозяйства, школьных учителей, работников потребительской кооперации. В конце 1930-х гг. политика корени-зации была свёрнута. В 1939 г. Домкинский, Могутовский и Лейнерский национальные эстонские сельсоветы были ликвидированы полностью, а Дубницкий и Подольский преобразовали в обычные сельсоветы. В школах прекратилось обучение на эстонском языке. В декабре 1937 г. по решению заседания бюро Ленинградского обкома ВКП(б) перестали выходить газетные полосы на эстонском языке в районной газете «Колхозная стройка». В 1939 г. произошла массовая ликвидация хуторов, которая очень больно ударила по образу жизни эстонских поселенцев. Этнограф М. Л. Засецкая писала, что уничтожение хуторского типа хозяйства у лужских эстонцев привело к распаду традиционного крестьянского комплекса домашних ремёсел и выходу из употребления многих традиционных навыков и орудий труда. Также распались прочные и постоянные торгово-культурные связи между эстонскими поселенцами. Всё это самым отрицательным образом сказалось на уровне самозознания, привело к отмиранию многих обрядов, традиций и привычек.

В годы Великой Отечественной войны многие уроженцы Струго-Красненского района из числа эстонских поселенцев ушли на фронт или в партизаны. Были, конечно же, и такие, кто подался в услужение к немцам, одни принимали такое решение самостоятельно, другие — под страхом расстрела семьи. На фронте за освобождение нашей Родины от немецко-фашистских захватчиков погибли Эдуард Осипович Везо (1907-1941), Эльмар Кузьмич Люйс (1908-1942), Артур Оскарович Валк (1916-1943), Герман Эду-

ардович Лейф (1916-1942), Александр Робертович Рузу (1908-1942), Юлиус Данилович Тегов (1910-1944), Иван Карлович Уйбо (1918-1944), Георгий Августович Тенно (1908-1944), Карл Крестьянович Эдас (19111944), Ян Генрихович Варуск (1910-1944), Арнольд Августович Каллас (1915-1944), Эрнест Янович Петмансон (1909-1944), Арнольд Эдуардович Лухт (1917-1944), Оскар Петрович Соррок (1907-1944), Карл Яковлевич Наруск (1913-1944), Леонард Михайлович Хансон (1911-1942), Рихард Михайлович Эдас (1922-1944), Альфред Августович Виск (1924-1944), Леонид Юлисович Пирак (1911-1944), Владимир Иванович Лаксберг (1920-1945), Юлиус Осипович Миллер (1906-1945), Виктор Антонович Рекк (19211945), Иван Карлович Топпер (1913-1943), Карл Иванович Сталмейстер (1912-1944), Павел Осипович Серг (1910-1945) и многие др. В годы войны погибли партизаны Альфред Иванович Пикк (1922-1941), Фёдор Осипович Пяйд (1926-1944), Юган Петрович Нарусбек (1914-1944), Карл Янович Хютт (1921-1944), Фёдор Кузьмич Кург (1923-?), Эрнест Эдуардович Саар (1921-?) и др. Многих эстонцев фашисты в 1942-43 гг. угнали в рабство в Германию или Эстонию, от их рук погибли мирные граждане: Рудольф Тоц-ман (?-1943), Август Зисс (1873-1943), Иван Кепс (?-1943), Розан Керман (1918-1943), Елена Зисс (1871-1943), Альвина Миккель (1872-1944) и др.

После освобождения района жители эстонских селений включились в восстановление разрушенного войной хозяйства. Начиная с 1946 г., эстонским семьям было разрешено переселяться в Эстонскую ССР, часть эстонцев воспользовались этим, остальные остались жить на территории Струго-Красненского района. В дальнейшем число эстонцев на Стругокрасненской земле из-за обратного исхода в Эстонию, естественной ассимиляции и переселения молодёжи в города сократилось в разы. Так по переписи 1959 г. насчитывалось 639 эстонцев или 2,44 % от общего числа жителей района, а по переписи 1989 г. это число уменьшилось до 0,92 %, тогда в районе проживал 151 эстонец. В послевоенное время произошло сближение и частичное слияние оставшихся эстонцев

с иноязычной средой, приобщение к образу жизни, обычаям и традициям окружающего русского населения. К 14 октября 2010 г. в Струго-Красненском районе оставалось 52 эстонца. На сегодняшний день можно говорить о том, что самобытная эстонская культура на Стругокрасненской земле угасает, её носителями остаются, в основном, люди старшего поколения. Однако нет сомнения, что выходцы из Эстонии за полтора прошедших столетия оставили глубокий след в истории Стругокрасненского края и внесли весомый вклад в его культурную жизнь.

Религиозная жизнь эстонских поселенцев

В большинстве своём эстонцы были лютеранами. Расселяясь в новых местах, они создавали евангелическо-лютеранские общины, строили церкви и молитвенные дома. К началу 1920-х гг. эстонцы располагали на территории нынешнего Струго-Красненского района тремя лютеранскими церквями (кирхами) в пустошах Домкино, Задорье и Пу-стопержа и пятью молитвенными домами в пустошах Масникова Гора, Сёлкино, Луг-Лог (Серётка), в селе Гора и на станции Струги-Белая. Эстонские общины в пустошах Дом-кино, Задорье, Масникова Гора и Сёлкино относились к евангелическо-лютеранскому приходу Святой Троицы в г. Гдове. С 1882 г. по 1915 г. в Гдовском приходе служил пастор Иван Егорович (Иоханнес-Юлиус) Гаумбольдт (04.02.1855-?), он духовно опекал филиальные общины. В состав евангелическо-лютеранско-го прихода Святого Иакова в г. Пскове входили филиальные эстонские общины в селе Гора и в пустошах Луг-Лог (Серётка) и Пустопер-жа. С 1876 г. по 1909 г. в Псковском приходе Святого Иакова служил пастор Герман Карлович Брезинский (14.05.1839-05.09.1910). В 1910-13 гг. пастором Псковского прихода был Гаральд Константинович Горнберг, в 1913-15 гг. — Фридрих Карлович Дрекслер, с 1915 г.

— Густав Матисон. В 1922-28 гг. пастором Псковского прихода являлся Михаил Лап-пинг (26.03.1869-12.04.1932), в 1929-37 гг.

— Александр Карлович Мигле (13.09.189615.12.1937).

К евангелическо-лютеранскому приходу Христа Спасителя в г. Луге относилась

эстонская община на станции Струги-Белая. Лужский приход в свою очередь являлся филиальным по отношению к приходу Святого Николая в Гатчине. С 1888 г. по 1926 г. пастором гатчинской церкви Святого Николая был Оскар Густавович Пальза (21.04.186329.10.1926), он же с 1890 г. служил и в Луж-ской эстонской церкви. Пастор О. Г. Пальза также духовно окормлял лютеран, проживавших на станции Белая (с 1905 г. — Струги-Бе-лая), в Яблонецкой волости и на части территорий Соседненской и Узьминской волостей. Он проводил службы, обряды крещения, конфирмации и венчания в Струго-Бельском молитвенном доме, бывал в пустошах Масникова Гора, Щир-Горка, Холохино, в Луговской пустоши, где на дому тоже крестил детей. Гдовский, Псковский и Лужский приходы относились к Санкт-Петербургскому еван-гелическо-лютеранскому консисторальному округу, поэтому прихожане могли крестить своих детей, совершать причастие и проходить конфирмацию в любом из приходов этого округа, что они и делали. Пасторы физически не могли охватить своим служением всю находящуюся в их ведении территорию, поэтому им помогали кистеры и простые миряне, которые по нужде совершали на местах обряды крещения, утверждавшиеся потом по приезду пастором, а также обряды погребения. Исполнять некоторые церковные обряды простым мирянам разрешалось согласно лютеранскому вероучению о всеобщем священстве всех верующих.

Для прихожан лютеранской церкви период НЭПа тоже явился временем спокойного существования. Однако с 1929 г. священнослужители и верующие стали подвергаться репрессиям. Начавшемуся этапу сплошной коллективизации повсеместно сопутствовало «раскулачивание» не только зажиточных крестьян, но и служителей культа, а также закрытие церквей и молитвенных домов. В результате репрессий к концу 1930-х гг. лютеранские общины в Струго-Красненском и Новосельском районах распались, а все эстонские лютеранские церкви и молитвенные дома по решению советских властей были закрыты. По устным свидетельствам действующими оставались только лютеранские часовни на кладбищах в Домкино

и Вейтлусе, в которых верующие не только поминали усопших, но и читали молитвы и произносили проповеди. Многие пасторы, кистеры и члены церковных двадцаток были арестованы и либо расстреляны, либо высланы в Сибирь, на Урал, в Мурманский край или на территорию современной Новгородской области. Та же участь постигла и мужчин — глав семейств, имевших зажиточные хозяйства. Оставшиеся глубоко верующие лютеране собирались на кладбищах, нелегально проводили богослужения в частных домах. Проповедовали тогда простые миряне или, например, бывшие кистеры, которым удалось избежать расстрела или ссылки.

Ликвидация лютеранских общин, и, как следствие этого, прекращение проведения конфирмации самым отрицательным способом сказались на системе народного воспитания и традиционной практике общения эстонской молодёжи. М. Л. Засецкая указывала, что в результате этого у лужских эстонцев снизился процент этнически однородных браков, стал исчезать институт домашнего обучения родному языку, сократилось число активно владеющих родным языком. Только, в основном, в религиозных семьях продолжали торжественно отмечать религиозные праздники, в таких семьях сохраняли не только лютеранскую веру, но и эстонский язык, и национальную эстонскую идентичность. В послевоенный период богослужения и обряды нередко проводились и женщинами. На Задорьевском и Мосников-ском эстонских кладбищах были построены часовни, в 1975 г. была построена новая часовня на Домкинском эстонском кладбище. Эти кладбищенские часовни местные жители называли «певальнями» (от слова «петь»). Ежегодно до 1991 г. из Эстонии в Домкино на Святую Троицу и в Задорье в День Святого Духа приезжали потомки лютеран вместе с пастором, они произносили проповеди и вра-спев читали в часовнях молитвы по усопшим и общие молитвы. В Рождество Иоанна Крестителя (Яанов день), 24 июля, лютеране из Эстонии посещали Мосниковское эстонское кладбище. По устным свидетельствам потомки эстонцев-лютеран также приезжали на эстонское кладбище в деревне Вейтлус и на бывшее Екатериненское кладбище в урочи-

ще Пунане-Кюльвая (ранее пустошь Пусто-пержа).

В чём же сходство и отличие лютеранской веры и православной веры? Богослужение у лютеран совершается по воскресениям и великим праздникам, оно состоит из чтения определенных молитв, проповеди, пения гимнов под органную музыку. На литургии — главном воскресном богослужении — присутствует общая исповедь, чтение Святого Писания, проповедь, чтение Символа веры, Причастие. Лютеране признают два таинства: крещение и причастие. Из церковных обрядов проводятся конфирмация, венчание, отпевание и ординация. Для лютеранской церкви важным является обряд конфирмации, на котором девушки и юноши публично свидетельствуют о своей вере и получают благословение от пастора. Конфирмация состоит из исповедания веры конфирмантом, нравоучительной речи к нему пастора и молитвы о нём, прочитываемой пастором. Конфирмация является одной из форм благословения молодых людей в их дальнейшей жизни как христиан и прихожан церкви.

В лютеранской церкви существуют различные богослужебные традиции. Отличительной чертой богослужения является пение хоралов и активное участие общины в литургии. Священники отличаются от мирян только тем, что являются пасторами (проповедниками), которые не обладают никакими особыми отличительными признаками или властью. Пасторы управляют общиной, преподают и проповедуют Слово Божье, приобщают святых таинств. В богослужении пасторам помогают кистеры (нем. кйster — пономарь), которые к духовенству не причисляются. Кистер открывает и закрывает церковь, зажигает свечи, осуществляет подготовку к литургическим песнопениям, следит за колоколами, ухаживает за алтарём. Кистеры и простые миряне могут по нужде проводить службы, крестить детей и отпевать усопших без участия пастора.

В каждой лютеранской церкви имеется алтарь и кафедра для проповеди. Алтарь в лютеранской церкви не закрыт от верующих иконостасом, символизируя тем самым, что между Богом и людьми, благодаря жертве Иисуса Христа, нет никакой преграды. На

алтаре, как правило, стоит освящённое свечами распятие, лежит Библия, а также чаша с вином и сосуд с хлебом для совершения Таинства Причастия. Рядом с алтарём располагается крещальная чаша. В церквях вместо икон присутствуют картинные изображения, фрески и витражи на библейские темы. Центральным украшением лютеранской церкви является крест, который лютеране называют «Древом жизни». Во время богослужения верующие обычно сидят на скамьях, чтобы ничто не мешало сосредоточенному восприятию проповеди. Вставать со скамей или опускаться на колени принято только во время молитвы или в особо важные и торжественные моменты литургии. На богослужении используется орган.

Важнейшие церковные праздники у православных и лютеран в основном совпадают, но различаются датами. Рождество Христово лютеране отмечают вместе с католиками в ночь на 25 декабря. Лютеранская Пасха отмечается в воскресенье вслед за первым полнолунием, наступившим после дня весеннего равноденствия (20 марта). День Святого Духа у лютеран празднуется на 50-й день после Пасхи, одновременно с Пя-дидесятницей (всегда в воскресенье), а День Святой Троицы празднуется через неделю после Пятидесятницы, на 57-й день после Пасхи. Рождество Иоанна Крестителя всегда празднуется 24 июня. Лютеране почитают Деву Марию, но не поклоняются ей, как первой среди святых. В День святого Мартина, который празднуется 10 ноября, они чтят память своего вероучителя Мартина Лютера. Среди других церковных праздников лютеране отмечают, например, Богоявление (6 января), День Аугсбургского вероисповедания (25 июня), День святых апостолов Петра и Павла (29 июня), День Евангелиста Луки (18 октября), День Реформации (31 октября), День святой Катарины (25 ноября) и другие.

В доатеистические времена эстонские поселенцы, проживавшие на территории Струго-Красненского района, в Рождество, после молитвы в храме, собирались дома за праздничным столом. К Рождеству резали поросёнка, делали кровяную колбасу и студень, тушили квашеную капусту с перловкой и жирной свининой (т. н. «мульгикапсад»),

на стол ставили солёные грибы и огурцы, из фруктов или зерна делали шнапс, варили пиво и приготовляли хлебный квас. Например, в пустошах Масникова Гора и Живоглу-ты кровяную колбасу готовили со свиным салом, луком, чесноком и ячневой крупой, а в пустошах Домкино, Задорье и Шталя вместо ячневой ложили перловую крупу. В пустоши Домкино ко Дню Святой Троицы срубали молодые берёзки и ставили их у порога, а веточки берёзы заносили в дом. В этот праздник в Домкино делали крупяную колбасу, набивая бараньи кишки ячневой кашей с салом и луком, готовили отварной картофель с густым, прожаренным на сковородке соусом из свиного жира, муки и молока (т. н. «макалка»), пекли открытые ржаные пироги с морковью, варили клюквенный кисель. В пустошах Масникова Гора и Живоглуты главным летним праздником был Яанов день или Янипяев, здесь его отмечали с песнями и танцами около костра, к этому дню варили пиво. В остальные дни эстонские поселенцы варили супы и готовили каши. Например, в пустоши Задорье варили щи из кислой капусты со свининой и перловкой (т. н. «капсисуп»). В пустоши Домкино варили гороховый суп с перловкой и свининой, гороховую кашу с добавлением перловки, готовили похлёбку из ржаного хлеба, накрошенного в простоквашу с молоком (т. н. «тюря») и жарили ржаные оладьи с кровью (т. н. «кякки»). В Масниковой Горе варили молочный суп с картофельными клёцками.

Эстонские колонии и их лютеранские общины

Пустошь Домкино Одна из эстонских колоний возникла в окрестностях современной деревни Домки-но, которая находится в 47 км к северо-западу от посёлка Струги Красные. Эстонский пастор Роберт Генрих фон Гольст (10.02.185823.08.1901), составивший в 1896 г. обзор эстонских поселений в России, указал, что заселение пустоши Домкино (Роткшо) началось в 1870 г. По другим данным до этого в пустоши Домкино Полновской волости Гдов-ского уезда уже проживали эстонские переселенцы: в 1865 г. — семьи Гендрика Клауса

и Давида Мельберга, в 1866 г. — семья Яна Вальдсона, в 1869 г. — семья Фридриха Мит-та, в 1870 г. — семьи Гендрика Лаурсона и Петера Тислера. Позднее в пустоши Домкино возникли хутора Югана Виллемсона, Александра Хиндриксона, Петера Тенно, Гендрика Тенно, Видо Гейдорфа, Иоганна Кристова, Якоба Казика, Яака Митта, Александра До-бруса, Петера Муги, Адама Муги, Яна Сеппа, Мадиса Сакса, Югана Вормана, Тенниса Кол-ги, Густава Люлля, Яна Нопассона, Густава Виллака, Михкеля Ойнуса, Петера Ойнуса, Михкеля Меттуса, Гендрика Тислера, Карла Крузе, Йозепа Тислера, Югана Якобсона, Якоба Карупы, Юри Сарапсона, Югана Тен-зона, Самуила Мидри, Видрика Петерсона, Якоба Комусаара, Иоганна Килька, Видо Куньмана, Самуила Клаусона, Югана Юх-кама, Яна Путсепа, Гендрика Конзы, Югана Сакса, Яна Прикса, Отто Сикка, Якоба Сик-ка, Густава Коозапойка, Югана Микка, Карла Сарапсона, Йозепа Ягера и др. В основном, это были выходцы из Лифляндской губернии, и, в частности, из окрестностей Дерпта, Вын-ну, Оденпе, Камби, Раппина, Пельвы. Эстонские переселенцы нередко называли пустошь Домкино на свой манер как Томкино.

В 1876 г. в пустоши Домкино была образована первая на Стругокрасненской земле эстонская евангелическо-лютеранская община. Известно, что летом 1874 г. здесь была построена эстонская школа, при которой в 1882 г. открылась библиотека. В Домкинской евангелическо-лютеранской эстонской школе с 1881 г. по 1901 г., за исключением небольшого перерыва в 1,5 года, преподавал учитель Густав Иванович (Янович) Клаусон (1863-?). Г. И. Клаусон, являясь школьным учителем и «подчиняясь старому закону», исполнял также обязанности кистера. В 1931 г. Густава Клаусона объявили «кулаком», в 1934 г. он ещё проживал в Домкино. Вероятнее всего, что молитвенный дом помещался под одной крышей со школой, и это здание было деревянным. 9 октября 1886 г. на школьно-молитвенный дом в Домкино установили колокол. Пожертвованиями на колокол было собрано 60 руб., большую же часть средств выделил приход. Известно, что с 1882 г. Домкинскую общину четыре раза в год посещал эстонский пастор Гдовского

прихода Святой Троицы Иван Егорович (Йо-ханнес-Юлиус) Гаумбольдт. Во время своих краткосрочных приездов пастор Гаумбольдт крестил детей, появившихся на свет в столь удобный момент, венчал пары, причащал прихожан, проводил обряды конфирмации подростков. В период между приездами пастора крещение, а также отпевание усопших, согласно лютеранскому вероучению о всеобщем священстве всех верующих, совершали кистеры и простые миряне. В метрических книгах Гдовского прихода среди прихожан Домкинской общины, крестивших детей и отпевавших усопших в 1880-е гг., значатся Александр Хиндриксон, Густав Меттус, Приидик Митт, Михкель Митт, Петер Муга, Ганс Засс, Петер Виллак, Ян Клаусон, Давид Пульман, Иоганн Напассон, Карл Ламус, Ян Митт, Иоганн Ратасеп, Йозеп Клаус, Иоганн Танни, Петер Пуниссон, Ян Мелло, Мадис Нильп. Петер Янович Муга (1859-?) крестил детей не только в Домкинской пустоши, но и в Масниковой Горе и даже в Замошье. В начале прошлого века обряды крещения в Дом-кинской общине проводили Йозеп Гейдорф, Александр Кристов, Карл Ягер, Александр Хиндриксон, Йозеп Покс, Петер Каменик, Йозеп Перк, Михкель Митт, Видо Кислер, Михкель Мовиц, Якоб Кутсар, Йозеп Коор, Петер Рекк, Людвиг Терри, Пауль Хиндрик-сон, Густав Тензон, Петер Тамм.

К моменту открытия Домкинского школьно-молитвенного дома при поселении Дом-кино уже существовало эстонское кладбище, оно впервые упоминается в 1875 г. В то время там были похоронены Анна Нейман (18391881), Мари Мадисон (1869-1881), Иоганн Сепп (1812-1882), Юган Урман (1811-1882), Мярт Мадисон (1855-1882), Анна Напассон (1840-1883), Анна Кузик (1801-1884), Лиза Рятсеп (1832-1885) и др. Здесь хоронили не только умерших поселенцев из Домкинской общины, но и жителей пустошей Задорье, Драничник, Лужки, хуторян из окрестностей Симанского Лога, Узьмино, Сиковиц, Озерово. Это кладбище и сейчас является действующим, оно располагается на северозападной окраине деревни Домкино, в 200 м от здания бывшей Домкинской церкви. Ранее кладбище окружала ограда, сложенная из камней-валунов, сейчас она развалилась до

основания, но её направление чётко видно по россыпям камней. Самыми старыми сохранившимися захоронениями на Домкин-ском эстонском кладбище, судя по надписям на металлических крестах, являются могилы Мины Терри (1853-1878), Яна Хиндриксона (1808-1881) и Петера Меллера (1811-1884). К более поздним захоронениям относятся могилы Югана Якобсона (1845-1898), Анны Тислер (1830-1901), Лизы Пекка (18251903), Михкеля Меттуса (1876-1903), Яна Пунгарта (1854-1908), Югана Рутту (18531912), Виллема Бриккера (1855-1913), Мины Варес (1877-1916), Анны Мозин (18701925), Елизаветы Бриккер (1890-1934), Эрнста Ханзинга (1896-1942), Видо Куньмана (1864-1943), Даниила Доброва (1886-1950), Августа Гейдорфа (1888-1962), который славился в округе фотографическим делом, Филиппа Муги (1912-1979) и др. Всего на кладбище сохраняются около двух десятков старых чугунных крестов, большинство из которых сковал кузнец Юган Фридрихович Митт, живший на хуторе в пустоши Домкино.

В 1892 г. в пустоши Домкино возвели каменный евангелическо-лютеранский эстонский молитвенный дом, его освятили 11 сентября 1894 г. В обзоре Р. Г. фон Гольста за 1896 г. молитвенный дом в Домкино уже значится как лютеранская церковь. С 1901 г. по 1912 г. в Домкинской церкви служил учи-тель-кистер Петер Люде, затем его на этой должности сменил Густав Кютт. С 1915 г. в храме служил учитель-кистер Петер Виллак. Престольным праздником в Домкино был день Святой Троицы. В 1911 г. вместо пришедшего в негодность старого школьного здания начали возводить новое здание для двухклассной эстонской школы, однако из-за нехватки средств процесс его строительства растянулся на несколько лет. В 1915 г. школу посещало около 70 детей, для остальных детей, которых в Домкино и окрестных пустошах было в 3-4 раза больше, просто не хватало школьных помещений.

Поселение Домкино в начале прошлого века представляло собой культурный и религиозный центр для окрестных хуторских жителей. В 1911 г. было открыто Домкинское сельскохозяйственное Общество. Председе-телем Совета этого Общества избрали Густа-

ва Яновича Клаусона, а секретарём — Вольдемара Яновича Митта. К 1918 г. в Домкино действовали пожарное общество и торгово-потребительский кооператив. По устным свидетельствам рядом с Домкинской церковью располагались площадь, фруктовый сад и были заросли сирени. Слева от церкви стоял дом для учителя-кистера, а напротив, через дорогу находилась школа, она сгорела в войну. При церкви эстонским обществом были построены магазин, амбар, пивоварня, хлебопекарня, два больших двухэтажных дома, имелась танцплощадка, где танцевала молодежь после посещения церкви в праздники. Магазин был построен по настоянию кистера из тёсаного булыжного камня, назывался он сельтсипоод — общественный магазин, или как говорили местные жители — сельдипууд. Пивоварня имела глубокий подвал, где хранили пиво в бочках, пиво было очень вкусное, для женщин здесь готовили напиток наподобие лимонада.

В окрестностях поселения Домкино были раскиданы многочисленные эстонские хутора, большинство из них были крупными и зажиточными. При въезде в Домкино стоял хутор Александра Ивановича Паульсона (1883-1937), на его дворе стоял амбар из тёсаного булыжного камня. Юган Фридрихо-вич Митт (1869-1938) имел на своём хуторе в пустоши Домкино не только хорошо оборудованную кузницу, но и ветряную мельницу, а также лошадь, три коровы, шесть овец и большой сад. Андрей Михайлович Коор (1866-?) из пустоши Петриха тоже владел ветряной мельницей и кузницей, ещё он имел 30 га земли. Пётр Кузьмич Пинтман (18731938) из пустоши Ломы содержал на реке Ёглине двухпоставную водяную мельницу с лесопильным станком. В хозяйстве Маргуса Денисовича Меттуса (1857-?) из пустоши Домкино до коллективизации было 12,5 десятин земли, две лошади, 10 коров, 15 овец и 6 свиней. Ян Гендрикович Лухт (1873-?) из пустоши Ломы имел 16 десятин земли, две лошади, три коровы, быка, большой сад, кузницу, конную льномяльную и льнотрепальную машину. У Видо Адамовича Куньмана (1863?) на хуторе в пустоши Домкино для домашнего скота был построен каменный двор, в его хозяйстве было 2 лошади, 6-7 коров,

4 поросёнка, 11 овец и ягнят. Карл Янович Нейман из пустоши Петриха тоже выстроил для скотины каменный двор, также он имел 20,5 десятин земли, свою кузницу, 2 лошади, 4 коровы, 2 поросёнка и 8 овец. Август Алек-сееевич Добрус (1871-?) из пустоши Петриха в своём хозяйстве содержал 2 лошади, 3 коровы, 16 овец и ягнят, 2 поросёнка. Кристиан Самуилович Клаусон (1878-?) из пустоши Домкино имел 30 десятин земли, 2 лошади, 4 коровы, 2 поросёнка. Пётр Андреевич Клаус (1867-1930) из пустоши Домкино имел 17 десятин земли, лошадь, три коровы, 7 пчелиных семей и большой сад.

В 1922-27 гг. в Домкинской церкви проводил службы пастор Рудольф Генрихович Раудмунд (25.12.1886-1938). В 1924 г., накануне Рождества Христова, пастор Рудольф Раудмунд провёл в Домкино большой церковный певческий праздник с участием 7 хоров общин Гдовского уезда. В июне 1927 г. Р. Г. Раудмунд был арестован и выслан на Соловки, в 1932 г. был освобождён, в 1938 г. его повторно арестовали и расстреляли вместе с женой. Эстонский пастор Август Карлович Ниголь (01.08.1877-16.08.1918) в своей монографии «Эстонские поселения и места нахождения в России» указал в 1918 г. в Дом-кино церковь и школу. Он оценил численность эстонских поселенцев, проживавших в колонии Домкино, в 3000 человек, в это число вошли не только жители пустоши Домки-но, но и близлежащих пустошей Кашкарово (Kaskarowo), Красная (Krasnaja), Дуброш-кино (Dubroskino), Жуковское (Sukowska), Жеребятино ^егеЬайпо), Новая Желча ^ек-sa), Ломы (Ьот1), Родня (Rodna), Затобенье (ЕайЬеще) и др. На нынешней территории Струго-Красненского находились пустоши Кашкарово, Жуковское, Новая Желча, Ломы и Петриха, жители которых причислялись к Домкинкой эстонской колонии. Известно, что в пустоши Ломы поселились семьи Югана Ивансона, Густава Пинтмана, Йозепа Ряммера, Йозепа Коллома, Видо Цупсберга, Гендрика Лухта, Петера Мяльтона, Августа Рекка, Югана Германа, Яна Свистеля, Густава Ойланда. В пустоши Петриха обосновались семьи Яна Неймана, Александра Туха, Гендрика Добруса, Петера Эдусинга. В пустоши Кашкарово в 1866 г. уже проживала

семья Югана Сикка, в 1882 г. — Югана Папе-ля. В пустоши Жуковское в 1874 г. жили семьи Югана Сокка и Йозепа Сепмана, позднее здесь появились хутора Густава Вилликса, Карла Партса, Даниеля Рекка, Карла Крузе и Видрика Крузе.

В 1918 г. Домкинское эстонское училище было преобразовано в Домкинскую эстонскую школу I ступени. Домкинская церковь значилась в списках действующих храмов Гдовского уезда и Лужского округа в ноябре 1926 г. и в апреле 1930 г. Миральда Александровна Петмансон пересказала воспоминания своей мамы Розалии Ивановны Бриккер об убранстве Домкинской церкви в то время: «В 1930 г. на Рождество в церкви была установлена большая ель, были украшены и ель и сама церковь. Дети водили хороводы, пели церковные песни. В убранстве церкви была большая картина «Распятие Иисуса Христа». Выполнена на полотне чёрного цвета, очень красочная, «как живая», люди приезжали из округи полюбоваться, отмечая её необычную красоту, даже в Луге картина уступала по красоте и естественности. Размещалась во всю стену напротив главного входа, была огорожена небольшим деревянным заборчиком высотой 40-50 см, балясины были выточены на токарном станке по дереву, на полу перед картиной было расстелено чёрное полотно. На стенах церкви были небольшие иконы, самотканые расшитые полотенца».

Известно, что с 1921 г. по 1925 г. кисте-ром Домкинской церкви был Александр Иванович Кристов (1876-1938) из пустоши Же-ребятино. В архивном документе за февраль 1934 г. сказано, что А. И. Кристов совмещал до 1925 г. должности «кистера, псаломщика, иногда и пастора». А. И. Кристова арестовали в июне 1937 г. и по приговору особой тройки при УНКВД по Ленинградской области расстреляли. В 1920 г. и с 1926 г. по 1928 г. кистером Домкинской церкви был Видо Адамович Куньман (1864-1943). В 1931 г. у В. А. Куньмана в пользу колхоза отобрали всю землю и дом с хозяйственными постройками, ему и его жене выделили для жилья одну комнату в общем доме, где жили другие колхозники. В архивных документах за 1930 г. «эстонским священником» и «активным церковником — кистером» Домкинской

церкви значится Андрей (Гендрик) Карлович Мадисон (1903-1930) из пустоши Задорье, а про его отца Карла Яковлевича Мадисона (1870-1930) сказано, что тот «раньше был священнослужителем». В 1928 г. А. К. Ма-дисон был лишён избирательных прав «как кистер Домкинской церкви», в 1929 г. «за культ» его обложили индивидуальным налогом в 400 рублей. В феврале 1930 г. Андрей Карлович Мадисон вместе с отцом были арестованы органами ГПУ и в апреле того же года их приговорили к расстрелу. С марта 1930 г. по март 1931 г. кистером Домкинской церкви являлся Леонард Густавович Педок из пустоши Зрекино, известно, что он здесь и раньше, начиная с 1929 г., в качестве ученика кистера проводил религиозные обряды. В июне 1930 г. кистер Леонард Педок вместе с приехавшим пастором провели в Домкин-ской церкви конфирмацию 310 человек. За это Л. Г. Педок в 1931 г. был обложен индивидуальным налогом в 500 рублей, в том же году его семью раскулачили. Председателем церковного совета при Домкинской церкви в то время был Денис (Теннис) Колга, который тоже проводил богослужения и церковные обряды, и хозяйство которого тоже было раскулачено. Посещал Домкинскую церковь и Карл Янович Нейман (1868-1930) из пустоши Петриха, но сам он являлся руководителем небольшой группы евангельских христиан. В 1930 г. К. Я. Неймана «как служителя религиозного культа» раскулачили, в том же году его арестовали и расстреляли по приговору тройки при Полномочном представительстве ОГПУ

В марте 1931 г. Домкинская церковь значилась ещё как действующая, а в 1933 г. уже была закрыта. Местные старожилы указывали вероятное время закрытия церкви в Домкино как 1931 год. Даже после закрытия Домкинской церкви лютеранское богослужение в пустоши Домкино не прекращалось. В мае 1933 г. проповедником лютеранской веры в Домкино значится кистер по фамилии Луйзе. Другим таким веропроповедником в Домкино был Генрих Петрович Мяртсон (1899-?) из пустоши Жеребятино. В архивном документе за февраль 1936 г. сказано, что Г. П. Мяртсон «до сих пор выполняет обязанности попа» и «является дьяконом

(кистером)». В марте 1937 г. его арестовали и приговорили к 10 годам лишения свободы. После закрытия здание Домкинской лютеранской церкви использовалось под колхозный клуб. Картину «Распятие Иисуса Христа» успел спрятать один хуторянин, после открытия церкви в годы оккупации, в 1942 г., он возвратил картину в храм. Вот что вспоминала Миральда Александровна Петмансон о Рождественском празднике, устроенном во вновь открывшемся храме: «В 1942 году дети школы участвовали в Рождественском празднике, специально учили молитвы, стихи, песни, ставили сценку, церковь уже была бедно украшена, стены были почти голые, были домашние иконы и полотенца. Дети получили небольшие подарки-сладости». Летом 1943 г. в результате пожара в деревне Домкино были уничтожены все деревянные жилые строения и хозяйственные постройки, сохранились только бывший церковный амбар и пару хлевов. Каменные стены бывшей Домкинской церкви тоже выстояли, но картина «Распятие Иисуса Христа» бесследно исчезла. А вот школа, основанная практически одновременно с Домкинской евангелическо-лютеранской эстонской общиной, сгорела дотла.

В 1930 г. при селении Домкино был организован эстонский колхоз «Эдази» («Вперёд»). Часть Домкинских хуторов в марте 1930 г. объединили в эстонский колхоз «Пунане-Тяхт» («Красная звезда»), его центральная усадьба стала называться деревней Домкино 2-е, в 1933 г. здесь работала Дом-кинская школа колхозной молодёжи (с 1934 г. — Домкинская неполная средняя школа). В пустоши Ломы создали колхоз «Пунане-Ло-мы» («Красные Ломы»), а в пустоши Новая Желча — колхоз «По заветам Ленина». В пустоши Новая Желча ещё в 1927 г. работали Ново-Желченская эстонская школа I ступени и красный уголок. Пустошь Кашкарово вошла в состав колхоза «Пунане-Мяги» («Красная Гора»). На 1 января 1934 г. в Домкинском сельсовете проживало 986 эстонцев. На 1 января 1941 г. в деревне Домкино было 43 хозяйства и 114 жителей, в деревне Домкино 2-е — 25 дворов и 72 жителя, в деревне Новая Желча — 27 дворов и 84 жителя. После войны в Домкино вновь организованный колхоз был назван именем М. И. Калинина. В 1948 г.

в Домкино было 16 хозяйств и 58 жителей, в числе которых были хозяйства Эдуарда Александровича Гендриксона (1873-?), Освальда Михайловича Валге (1889-1982), Ген-дрика Юрьевича Сарапсона (1864-?), Лианы Карловны Перк (1878-?), Аделии Ивановны Тислер (1881-?), Розалии Ивановны Мозин (1890-1973), Иды Давыдовны Сокк (1886-?), Розалии Ивановны Бриккер (1893-1969), Елизаветы Михайловны Субболь (1886-?), Ареты Эдуардовны Валге (1917-?), Паулины Осиповны Гендриксон (1904-?) и др. С 1951 г. в Домкино жила семья Эльмара Эдуардовича и Миральды Александровны Петмансон.

В Домкино 2-ом в 1948 г. насчитывалось 16 хозяйств и 52 жителя, в Новой Желче — 19 хозяйств и 58 жителей. В 1948 г. в деревне Домкино 2-е жили семьи Густава Петровича Виллака (1875-?), Елены Петровны Вендик (1870-?), Марии Густовны Розе (1882-?), Эмилии Петровны Мяртсон (1896-?), Лины Осиповны Муст (1886-?), Густава Ивановича Люлля (1877-?), Алиды Яковлевны Мадисон (1892-?), Лизы Гендриковны Юкс (1873-?), Эдуарда Югановича Виллемсона (1908-?), Эмилии Богдановны Сикк (1910-?), Аделии Андреевны Хансон (1908-?), Ильмы Яковлевны Кряммер (1902-?), Армилии Карловны Мяльберг (1904-?) и др. В 1950 г. колхоз имени Калинина укрупнился, в него влились колхозы «Пунане-Тяхт» и «По заветам Ленина». В 1959 г. бригада Домкино вошла в состав колхоза «Красное Давыдово», а с 1965 г. по 1992 г. она относилась к совхозу «Звезда», центральная усадьба которого находилась в дер. Сиковицы. Деревня Домкино 2-е была снята с учёта в 1977 г., ещё ранее, в 1967 г., обезлюдела деревня Новая Желча. В 1975 г. в деревне Домкино было 18 хозяйств и 54 жителя, к 2016 г. число хозяйств сократилось до 9, а число постоянных жителей — до 10.

До нас здание Домкинской церкви дошло в изменённом виде. Оно сложено из камней-валунов, углы здания, окна и двери обрамлены красным кирпичом. Первоначально в здании было шесть окон, они имели размеры примерно 2 метра в высоту и один метр в ширину. После войны окна почти наполовину были заложены, с юго-западного и северо-восточного фасадов были пробиты два новых небольших окна. С торца здания

находится входная дверь с располагавшимся ранее над ней небольшим окном, их общая высота составляла около 3 метров. На юго-западном фасаде сохранилась дверь, которая вела из алтарной части храма на улицу. Размеры бывшей Домкинской церкви снаружи примерно 10 метров в ширину и 16 метров в длину, они совпадают с размерами Задорьев-ской лютеранской церкви, описания которой сохранились в архивных документах. К тому же у обоих зданий одинаковое количество окон и дверей, возможно, что это были два подобных типовых проекта. Сейчас высота каменной кладки здания бывшей Домкин-ской церкви составляет примерно 3,8 метра. По воспоминаниям старожилов раньше здание было выше, в послевоенные годы часть каменной кладки сверху разобрали, новую деревянную кровлю перекрыли шифером. Остаётся невыясненным только то, была ли сверху колокольня или нет. Раньше над входной дверью находилось помещение, на это указывает чердачное окно, устроенное на фронтоне кровли, из церкви в это помещение вела деревянная лестница, возможно, что, это были хоры для певчих, а возможно, что лестница вела далее, на небольшую колокольню. То, что колокол висел не внутри храма, а снаружи подтверждают воспоминания Розалии Ивановны Бриккер, когда она хоронила свою дочь в июне 1930 г., то в деревне Дуброшки-но, находящейся от Домкино в 4 км, слышался колокольный звон со стороны Домкинской церкви. После войны здание Домкинской церкви приспособили под коровник, сначала здесь стояла группа коров, потом были на откорме нетели. С 1975 г. в здании бывшей церкви некоторое время держали овец, потом лошадей, а в последнее время здесь находились на откорме нетели, ныне оно пустует. Это здание, построенное в 1892 г., необходимо сохранять как памятник культовой архитектуры местного значения.

В послевоенное время для крещения детей и отпевания усопших в Домкино приглашали жительницу деревни Задорье Альвину Густавовну Вальсон (1909-1981). Вплоть до 1991 г., когда была закрыта граница, из Эстонии в Домкино в день Святой Троицы приезжали пастор и уехавшие туда на жительство бывшие деревенские жители и их потомки.

Для этого нанимали автобус, иногда два автобуса, кто-то приезжал на своих машинах, ночевали у знакомых и родственников. В день Святой Троицы они проводили богослужение в часовне на Домкинском кладбище, поминали молитвами усопших. Пастор посещал дома, тех, кто по болезни не мог присутствовать на богослужении в Домкин-ской часовне. Год постройки этой часовни выяснить не удалось, по рассказам старожилов известно только то, что она существовала ещё в довоенное время. Старая часовня была полуоткрытой, с двухскатной кровлей, была выкрашена в красно-коричневый цвет и имела украшение в виде резьбы. Верующие лютеране называли часовню «певальней» (от слова «петь»), здесь враспев читались молитвы и произносились проповеди, внутри имелась подставка для богослужебных книг — пюпитр. Во время богослужения в часовне находились не только пастор, но и верующие. Для тех верующих, которые не смогли поместиться в часовне, вокруг стояли скамейки.

После того, как старая часовня на Дом-кинском эстонском кладбище обветшала, житель деревни Домкино Освальд Михайлович Валге (1889-1982) в 1975 г. построил новую деревянную часовню. О. М. Валге устроил её на том же месте, где стояла старая часовня, он постарался повторить все архитектурные детали старой часовни, но по сравнению с ней новая часовня получилась меньших размеров. Во время приездов пастор, проводивший богослужение, стоял внутри часовни у пюпитра, а остальные верующие располагались вокруг часовни на скамейках. Низ часовни и фронтоны двухскатной кровли были покрашены в красно-коричневый цвет, столбы, удерживавшие кровлю, — в зелёный цвет, а резьба — в белый цвет. Часовню построили на собранные деньги людей уехавших в Эстонию, в основном, из Тарту. С разрешения директора совхоза «Звезда» Валентина Эрнестовича Ханзинга (1931-2007) были изготовлены необходимые пиломатериалы, он же помог с доставкой шифера к месту строительства часовни. Доски и брус на пилораме напилил Эльмар Эдуардович Пет-мансон, он же помогал О. М. Валге с тяжёлыми работами. Освальд Михайлович Валге в молодом возрасте жил с родителями в пу-

стоши Черновато, после женитьбы, с 1929 г. проживал в Домкино, он был хорошо знаком с известным эстонским режиссёром Тынисом Гансовичем Каском (1929-2016). В 1970-е гг. Тынис Каск даже приезжал в Домкино, по его просьбе О.М. Валге написал воспоминания о своей жизни.

Последняя лютеранская служба в Дом-кинской часовне состоялась в 1991 г., в день Святой Троицы, тогда из Эстонии приезжала группа молодых людей, они привезли с собой музыкальные инструменты, пели в часовне и читали молитвы на могилах по просьбам родственников, обещали обязательно приехать ещё, но из-за закрытия границы этого не произошло. После смерти Альвины Густавовны Вальсон обряды отпевания совершала жительница деревни Домкино Миральда Александровна Петмансон. Она проводила в последний путь в 2010 г. Эдуарда Эрнестовича Ханзинга и в 2011 г. своего сына Вальтера Эльмаровича Петмансона, по памяти читала молитвы в день Святой Троицы на своих могилах. Домкинская часовня сейчас сильно обветшала, она покосилась на один бок, но пока держится за счёт оплётших её веток черёмухи. Внутри по-прежнему стоит пюпитр. Четырёхконечного креста, венчавшего ранее кровлю, уже нет. Это последняя сохранившаяся лютеранская часовня на Стругокраснен-ской земле.

За последние годы на Домкинском кладбище нашли своё последнее пристанище Эльмар Эдуардович Петмансон (19241988), Алида Денисовна Валге, урождённая Меттус (1896-1988), Ида Эдуардовна Теннокин, урождённая Ойнус (1911-1992), Эрна Александровна Пунина, урождённая Бриккер (1925-2004), Владимир Кузьмич Добров (1932-2007), Валентин Эрнестович Ханзинг (1931-2007), Эльвина Иоганновна Тенно (1912-2010), Рахильда Арнольдовна Александрова, урождённая Теннокин (1935-2017), Миральда Александровна Пет-мансон (1930-2018) и др. К середине 2018 г. в деревне Домкино остался только один постоянный житель с эстонскими корнями — Рихард Эльмарович Петмансон (1963 г. рожд). Миральда Освальдовна Гаврилова (1931 г. рожд.) с 2014 г. проживает в деревне Сиковицы у своей дочери Ирины Ива-

новны Петмансон (1959 г. рожд.) и её мужа Геннадия Эльмаровича Петмансона (1957 г. рожд.). Народная память сохранила названия нескольких хуторов, располагавшихся в окрестностях Домкино: Миттов хутор, Гейдорфов хутор, Клаусонов хутор, Кристов хутор, Бриккеров хутор, Колгин хутор, хутор Куньмана, хутор Карупа, хутор Клауса и др. В пустоши Жуковское, около реки Ёглинки стоял хутор Петера Кийска, здесь работала водяная мельница. На хуторе Югана Митта, который владел ветряной мельницей, сохранился каменный погреб. На хуторе Куньмана близ Домкино и на Неймановом хуторе в урочище Петриха видны развалины каменных дворов.

Пустошь Задорье В 5,5 км к юго-востоку от деревни Дом-кино расположена деревня Задорье. Сейчас прямой дороги из Домкино в Задорье нет, и чтобы туда попасть, надо сделать крюк в 13 км через деревни Давыдово и Борки. Первыми переселенцами в пустоши Задорье ^а-dorje) были выходцы из Лифляндской губернии, в основном, из окрестностей Раппина, Пельвы, Вериоры, Хельме, Моосте и Вынну (совр. уезды Вырумаа, Валгамаа и Тартумаа Эстонии). В 1872 г. в пустоши Задорье приобрели землю остзейские уроженцы Самуил Рузе, Михкель Рузе и Август Рузе, а в 1876 г. — остзейские уроженцы Ян Адосон и Якоб Адосон. Известно, что ещё раньше, в 1870 г. здесь уже проживали семьи Якоба Мадисона и Петера Сольнаска. Впоследствии в пустоши Задорье появились хутора Якоба Адам-сона, Петера Петмансона, Яна Уста, Югана Кихо, Якоба Мадисона, Петера Тигазинга, Йозепа Пароварде, Яна Пароварде, Густава Кютика, Йозепа Тигазинга, Августа Везу, Оскара Везу, Отто Кярга, Йозепа Нарусбека, Осипа Валка, Густава Мяльтона, Карла Луй-ка, Давида Цупсмана, Яна Карпы, Густава Консвека, Карла Цупсберга, Якоба Парента, Гендрика Парента, Якоба Нарусбека, Петера Педока, Гендрика Киви, Яна Виллемсона, Михкеля Олеска, Яна Вормана, Генриха Лух-та, Петера Парента, Яна Торка, Видо Валь-дсона, Петера Коллома, Карла Кару, Адама Восмана, Яна Сарепу, Иоганна Коозапойка, Петера Пунгарта, Карла Лухта, Адама Кяр-нетса и др.

В 1880 г. в пустоши Задорье Узьминской волости был построен деревянный эстонский евангелическо-лютеранский школьно-молитвенный дом, он был приписан к Гдовскому приходу Святой Троицы. С 1881 г. школьным учителем-кистером в Задорьевской общине служил Кристиан Метс, который ещё в 1876 г. приобрёл землю около ближайшей деревни Давыдово, затем до 1895 г. учите-лем-кистером был Ян Кярик. С 1896 г. по 1900 г. обязанности учителя-кистера исполнял Ян Лаусон. Известно, что пустошь За-дорье два-четыре раза в год посещал пастор Гдовского прихода Йоханнес Гаумбольдт. В промежутках между приездами пастора обряды крещения, а также отпевание усопших по нужде совершали не только кистеры, но и простые прихожане Задорьевской общины, среди которых в метрических книгах Гдов-ской евангелическо-лютеранской церкви за 1882-85 гг. значатся Андреас Пиху, Йозеп Тигазинг, Гендрик Лухт, Адам Омри, Иоганн Киротоск, Михкель Олеск, Рейн Тигазинг, Гендрик Метсават. Усопших хоронили на Домкинском эстонском кладбище, в то время там были похоронены жители пустоши Задорье Анна Якобсон (1836-1881), Анна Терри (1809-1882), Ганс Виллемсон (18391883), Леена Адосон (1873-1882), Анна Валк (1874-1882) и др. Своё кладбище в Задорье появилось после 1916 г.

В 1911 г. вместо сгоревшего в результате пожара деревянного школьно-молитвенного дома построили каменную лютеранскую церковь. С 1900 г. в Задорьевской церкви служил учитель-кистер Ян Паннель. В 1894-1916 гг. обряды крещения и отпевания в Задорье по нужде совершали простые миряне Якоб Мадисон, Ян Торк, Карл Янес, Якоб Сольнаск, Гендрик Лаосон, Якоб Сава, Юган Адамсон, Гендрик Кютик и Ян Тен-зон. В 1918 г. в пустоши Задорье проживали 80 семей общим числом около 500 человек, здесь находились церковь, школа, действовал торгово-потребительский кооператив. В 1918 г. Задорьевское евангелическо-лютеран-ское эстонское училище было преобразовано в Задорьевскую школу I ступени, в 1925 г. её посещали 45 детей, школа также значится в описях за 1933 г. В архивных документах за май 1922 г. значится Задорьевская лютеран-

ская церковь, а в описях за август 1923 г. она названа лютеранской киркой. По описанию за 1924 г. Задорьевская церковь представляла собой каменное здание длиной 8 сажен и шириной 5 сажен, с двумя выходными дверьми, шестью окнами и одним дверным окном. Высота церкви составляла 3 сажени, крыша была покрыта щепой, сверху находился деревянный крест. В церкви имелся орган с мехами и педалями, алтарь украшала большая картина в раме «Распятие Иисуса Христа». Пол был цементный, его устилала красная бархатная дорожка длиной 9 аршинов. Из церковного имущества значились: колокол медный весом 2 пуда и 32 фунта с верёвкой, кафедра, покрытая красным бархатом, чугунный посеребрённый кафедренный крест, кафедровая перегородка, висячая деревянная люстра и 56-ю подсвечниками, люстра с керосиновой лампой и 6-ю подсвечниками, 14 настенных подсвечников, доска для стихов, чаша и кувшин для причастия, 29 скамеек для сидения. При церкви было 13 десятин земли, хлебный амбар, хлев, гумно, рига и сад с 45-ю яблонями.

В 1923 г. прихожане церкви заключили с советскими властями договор, в котором в частности говорилось: «Мы, нижеподписавшиеся прихожане Задорьевской церкви, заключили настоящий договор с Узьминским волостным Советским Управлением... в том, что месяца июня 2-го дня 1923 года приняли от Советского Управления при Узьминском волостном Совете рабочих и крестьянских депутатов в бессрочное бесплатное пользование находящееся в Узьминской волости пустоши Задорье богослужебное здание, каменное, с богослужебными предметами. Храмом и находящимися в нем богослужебными предметами мы обязуемся пользоваться исключительно для удовлетворения религиозных потребностей». В составе церковной двадцатки Задорьевской церкви в 1923 г. из пустоши Задорье значились Август Везу, Ян Уст, Петер Петмансон, Юган Кихо, Кристиан Парент, Густав Мяльтон, Оскар Гейдорф, Гендрик Кютик, Ян Кулла, Карл Тирик, Оскар Орио, Карл Мадисон, Генрих Тенно, а также Якоб Сава из пустоши Тетёрка. В школьный Совет входили Ян Цупсберг, Кристиан Па-рент и Петер Теговас. В 1920-е гг. в пусто-

ши Задорье, кроме вышеперечисленных глав семейств, также проживали Видо Уст, Карл Крюнберг, Видо Вальсон, Эдуард Лейф, Ян Кютик, Ян Лехмус, Иоганн Адасон, Ян Кул-ла, Кристиан Карро, Леонард Метс и др. К Задорьевской общине причислялись жители пустошей Конечок (Задорожье) и Драничник, среди которых были семьи Яна Мяльтона, Александра Торка, Югана Рятсепа, Кристиана Рятсепа, Яна Аккерта, Августа Пинкмана, Оскара Люде, Александра Тамма, Михкеля Ивансона, Карла Киило, Оскара Сикка, Эрнста Тинта, Петера Теговаса и др.

В 1927 г. в пустоши Задорье работали Задорьевская эстонская школа I ступени и красный уголок. В декабре 1926 г. и в апреле 1930 г. Задорьевская церковь значилась в списке действующих церквей как молитвенный дом. Известно, что кистерами в Задорьевской церкви в 1920-е гг. служили Карл Яковлевич Мадисон (1870-1930) и Юганес Янович Пароварде (1903-?). Также известно, что с момента открытия и до 1929 г. старостой Задорьевской церкви был Ян Петрович Уст (1871-?). К. Я. Мадисон, про которого в архивных документах сказано, что он «раньше был священнослужителем», в апреле 1930 г. был приговорён к расстрелу, вместе с ним расстреляли и его сына Андрея Карловича Мадисона, служившего кистером в Домкин-ской церкви, остальных членов семьи выселили, а дом отдали под школу. Ю. Я. Пароварде, как служитель религиозного культа, в 1930 г. был обложен индивидуальным налогом в 280 рублей, в 1935 г. его арестовали, как «бывшего дьякона лютеранской церкви», и привлекли к уголовной ответственности. Я. П. Усту удалось миновать репрессий, в 1951 г. он проживал в Задорье, вскоре он умер и был похоронен на Задорьевском эстонском кладбище.

Предположительно в 1930 г. Задорьев-скую церковь закрыли и разместили здесь маслодельный завод. В одном из архивных документов за 1933 г. говорится, что некий Иосиф Торк скрывал церковное золото бывшей Задорьевской церкви, он приходился родственником бывшему члену церковной двадцатки Августу Везу (1879-1948). Задо-рьевский маслозавод, в здании которого ранее размещалась лютеранская церковь, работал и

во время оккупации, он сгорел в 1943 г., но каменные стены, сложенные из камней-валунов и кирпича, остались. По воспоминаниям уроженца деревни Задорье Акселя Мейнар-довича Валка в 1960-е гг. каменные стены ещё стояли и были довольно крепкими, рядом ещё росли несколько яблонь, оставшихся от бывшего церковного сада. По устным свидетельствам Светланы Эдуардовны Крыловой (в девичестве Сухарт) и Елены Вальте-ровны Быстряковой (в девичестве Нарусбек) в 1970-е гг. стены Задорьевской церкви ещё высились на высоту до 1,5-2 метров, сейчас от них остались лишь заросшие кустами развалины.

В 1931 г. в пустоши Задорье были организованы эстонские колхозы «Уус-Кю-ля» («Новая деревня») и «Пунане-Задорье» («Красное Задорье»). В 1936 г. началась свозка хуторских построек в новый колхозный посёлок. В 1941 г. в деревне Задорье было 40 хозяйств и 136 жителей. В 1944 г. в деревне Задорье вновь был организован колхоз «Уус-Кюля», в 1950 г. бригада Задорье стала относиться к укрупнённому колхозу «Красное Давыдово», а с 1965 г. — к совхозу «Звезда». В 1948 г. в деревне Задорье было 35 хозяйств и 106 жителей. В 1951 г. в Задорье проживали семьи Эдуарда Петровича Пет-мансона (1905-1972), Яна Петровича Уста (1870-?), Югана Ивановича Кихо (1870-?), Андрея Кузьмича Кютика (1855-?), Эмиллии Матвеевны Коллом (1879-?), Лизы Петровны Лейф (1892-?), Эмилии Оскаровны Климант (1906-?), Аделии Августовны Везу (1900-?), Эмилии Оскаровны Цупсман (1895-?), Мей-нарда Осиповича Валка (1922-1962), Петра Яковлевича Варуска (1880-?), Марии Петровны Кристов (1901-?), Лизы Оттовны Сухарт (1890-1974), Магдалины Августов-ны Везу (1907-1975), Алиды Августовны Мяльтон (1904-1978), Альвины Густавовны Вальсон (1909-1981), Лизы Яковлевны Сепп (1883-?), Линды Осиповны Мяльтон (1907-?) и др.

В Дранишниковой пустоши в 1931 г. был организован эстонский колхоз «Социализми-Койт» («Заря социализма») или как его сокращённо называли «Соц-Койт». Центральная усадьба колхоза «Соц-Койт» стала называться деревней Новое

Аксово, она обезлюдела в 1947 г., эстонские семьи переехали в соседнюю деревню Дра-ничник. Известно, что в 1937 г. в Драниш-никовской эстонской начальной школе преподавал учитель Освальд Лоос. В 1948 г. в деревне Драничник насчитывалось 22 хозяйства и 64 жителя, в 1961 г. здесь проживали семьи Альвины Юрьевны Пунгарт (1900-?), Иды Михайловны Мовиц (1904-?), Альвины Андреевны Сикк (1910-?), Эльфриды Александровны Александровой (1919-?), Владимира Яковлевича Симуласка (1924-?), Линды Августовны Комусаар (1925-?) и Альвины Видриковны Ханнов (1920-?). В 1970 г. в Драничнике оставались только хозяйства А. Ю. Пунгарт и В. Я. Симуласка. К 1977 г. деревня Драничник полностью опустела и была снята с учёта.

В 1960 г. в деревне Задорье было 34 хозяйства и 113 жителей. В 1976 г. в Задорье находились хозяйства Юлии Петровны Ва-руск (1883-1980), Хильды Михайловны Валк (1924 г. рожд.), Анны Яковлевны Кихо (18851986), Вильяма Югановича Мяльтона (19302015), Линды Петровны Лейф (1927-?), Альвины Густавовны Вальсон (1909-1981), Вальтера Карловича Нарусбека (1926-2003), Оскара Карловича Крюнберга (1932-?) и др., в 1986 г. здесь оставалось 16 хозяйств и 26 жителей, а сейчас в Задорье в 4-х хозяйствах проживают 6 постоянных жителей. В народной памяти сохраняются названия нескольких эстонских хуторов, находившихся в окрестностях деревни Задорье — хутора Везо, Кихо, Кярга, Ватсеров хутор, Мяль-тонов хутор, Тириков хутор, Валгин хутор, Янисов хутор. Бывший владелц Валгина хутора Петер Валк имел до революции 5 лошадей, 8 коров и 10 нетелей и телят. На месте хутора Яна Густавовича Кютика сохраняются развалины каменного строения, где ранее было заведение по выделке и дублению кож. Кожевенные заведения также содержали Каролин Торк из пустоши Задорье и Оскар Люде из пустоши Драничник. Хутор Карла Яковлевича Мадисона выделялся на окружающей местностью мощными постройками, здесь стояли дом с мезонином, крытый железом, каменный двор, каретный амбар, поветь, свинарник, баня. Хозяин хутора вместе с сыном Андреем (Гендриком) Карловичем

Мадисоном имели 42,5 десятин земли, 2 лошади, 5 коров, 9 овец, несколько поросят, 6 ульев, конную косилку, веялку, конные грабли. По устным свидетельствам на месте Ма-дисонова хутора вплоть до конца 1970-х гг. сохранялся каменный двор, где был колхозный, а потом совхозный амбар, сейчас от него остались лишь развалины. После войны дочь А. К. Мадисона — Маргарита (Миральда) Андреевна Алексеева (1924-2014) работала в Струго-Красненском районе учительницей. По соседству с Мадисоновым хутором располагался Янисов хутор с каменным двором, его владельцем был Карл Янес. Возле реки Дубенской есть место, называемое Солныш-киным хутором, владельцем этого хутора был Якоб Сольнаск (1889-?), который имел свою водяную мельницу с перловочной машиной. Около деревни Давыдово стоял хутор Карла Яковлевича Нарусбека (1883-1937), сейчас это место так и называют — Нарус-беков хутор. Ныне в Эстонии проживает дочь К. Я. Нарусбека — Эльфрида Карловна На-русбек (1935 г. рожд.).

Около современной деревни Задорье находится Задорьевское эстонское кладбище, ранее здесь находилась деревянная лютеранская часовня, которая имела вид полуоткрытой прямоугольной постройки с двухскатной кровлей и четырёхконечным крестом наверху. Размеры часовни были как минимум 6 с лишним метров в длину и более 3-х метров в ширину. Часовню на Задорьевском эстонском кладбище местные жители называли «пе-вальней», также как и Домкинскую часовню. Предположительно, Задорьевская часовня была построена в 1950-х гг. (известно, что в 1958 г. она уже существовала). Она была выкрашена в красно-коричневый цвет, с улицы вовнутрь вели ступеньки, потолок был подшит, по краям стояли скамейки, а в дальнем конце — пюпитр. В 1995 г. во время сильного ветра часовня была разрушена упавшим деревом. До 1991 г. в Духов день Задорьевское кладбище посещал пастор из Эстонии вместе с верующими. Они поминали на кладбище усопших, в Задорьевской часовне читали враспев молитвы и проповеди, пастор стоял у пюпитра, а остальные сидели на скамьях. За часовней присматривала жительница Задорья Альвина Густавовна Вальсон (урождённая

Консвек), она же отпевала усопших вплоть до самого своего ухода из жизни. Из самых старых захоронений на Задорьевском эстонском кладбище, судя по надписям на крестах и памятниках, являюся могилы Петера Конс-века (1896-1937), Гендрика Папеля (?-1940), Эмилии Кютт (?-1940), Вальтера Кютта (?-1942), Яна Карпа (1870-1943), Александра Карпа (1906-1943), Оскара Везу (1886-1943), Александра Миллера (1889-1943), Эмилии Везу (1896-1947), Августа Везу (1879-1948), Каролины Везу (1878-1953), Марии Мадисон (1869-1957), Мейнарда Валка (1922-1962), Эдуарда Петмансона (1905-1972), Алиды Мяльтон (1904-1978) и др.

Между приездами пастора до начала 1980-х гг. в Задорьевской часовне иногда проводил богослужения Август Осипович Тигазинг (1898-1988) из деревни Красный Дубок. В довоенное время и некоторое время после войны он с семьёй жил на хуторе Пустыньки около западного берега Псковян-ского озера. А. О. Тигазинг являлся руководителем небольшой группы евангельских христиан, до войны на втором этаже его дома находилась молельня. В этой молельне собирались единоверцы из пустошей Березняк и Сёлкино и под мандалину и гитару проводили богослужения. Август Осипович Тигазинг по нужде крестил детей в небольшом Серебряном озере, находившемся рядом с Пско-вянским озером. В послевоенное время, когда А. О. Тигазинг уже жил в Красном Дубке, некоторые жители Задорья приглашали его и на отпевание усопших. В начале 1980-х гг. Август Осипович Тигазинг переехал вместе с сыном Адольфом Августовичем Тигазингом (1942-2002) на жительство в Эстонию, где и умер в 90-летнем возрасте.

После смерти Альвины Густавовны Вальсон для совершения обрядов отпевания в деревню Задорье приглашали Миральду Александровну Петмансон из Домкино. Последними эстонцами из числа старшего поколения, проживавшими в деревне Задорье и похороненными на Задорьевском кладбище, были Линда Карловна Петмансон, урождённая Мадисон (1897-1984), Амалия Ивановна Нарусбек, урождённая Ратт (1896-1979), Анна Ивановна Тигазинг, урождённая Сакс (1896-1973), Вальтер Карлович Нарусбек

(1926-2003), Елена Яновна Ильина, урождённая Хуссарт (1926-2014) и Вильям Юга-нович Мяльтон (1930-2015). Лина Карловна Консвек, урождённая Мадисон (1892-1991) последние годы жизни жила в Эстонии. Бывшая жительница Задорья Хильда Михайловна Валк, урождённая Меос (1924 г. рожд.) сейчас проживает в деревне Сиковицы. Её односельчане Розалия Августовна Нарусбек, урождённая Тигазинг (1935-2017) и её муж Вальтер Карлович Нарусбек с 1987 г. жили у дочери Елены Вальтеровны Быстряковой (1959 г. рожд.) в деревне Хредино. Розалия Августовна Нарусбек была дочерью Августа Осиповича Тигазинга, она похоронена рядом с мужем на Задорьевском эстонском кладбище. Сейчас в деревне Задорье постоянно живут Александр Валентинович Ханзинг (1963 г. рожд.) и его супруга Людмила Викторовна Ханзинг (1969 г. рожд.). В соседней с Задорьем деревне Давыдово до недавнего времени проживал Эдуард Самуилович Су-харт (1934-2016).

Пустоши Масникова Гора и Живоглуты В 3,5 км к северо-востоку от деревни Соседно Новосельской волости находится урочище Мосниково. Раньше здесь располагались пустошь Масникова Гора (Masmkowa Gora) и смежная с ней пустошь Живоглуты (Schiwokluti). В 1865 г. в пустошь Масникова Гора Соседненской волости Лужского уезда начали переселяться эсты из Дерптского и Веросского уездов Лифляндской губернии (совр. уезды Тартумаа и Вырумаа Эстонии), в частности из окрестностей Оденпе, Дерпта, Верро, Раппина, Камби, Нейгаузена. Всего в то время переселилось около 70 семей. Взгорья и долины, изгибы покосов и перелесков здесь напоминали холмистый ландшафт на родине переселенцев. Известно, что в 1868 г. здесь купил землю Ян Наруск, в 1879 г. — Самуил Рейган, в 1881 г. — Ян Куккель, Иоганн Нагельман, Август Мутик и Иоганн Мутик, в 1884 г. — Якоб Срейберг и Август Срейберг. Среди первых жителей пустоши Масникова Гора и соседней с ней пустоши Живоглуты также были семьи Кристиана Наруска, Иоганна Наруска, Яна Пютсепа, Йозепа Ягера, Густава Переска и Югана Варуска. Позднее здесь появились хутора Яна Мутика, Яна

Варуска, Петера Куккеля, Иоганна Викси, Петера Сизака, Кристиана Наруска, Йозепа Нагельмана, Яна Кантса, Йозепа Илька, Даниила Срейберга, Гендрика Нагельмана, Йо-зепа Ряммана, Гейнриха Лятти, Яна Раудсепа, Видо Наруска, Александра Цернаска, Даниила Кантса, Пауля Вахера, Йозепа Ягумана, Иоганна Курвица, Николая Раудсепа, Сиймо-на Симсона, Яна Ликсмана, Густава Сапель-сона, Иоганна Лаара и др. Эстонские переселенцы на свой манер называли свою пустошь как Мясникова Гора или как Глухариная Гора (Mбtusemagi).

По сведениям за 1882-85 гг. в пустоши Масникова Гора общине обряды крещения и погребения по нужде исполняли школьные учителя-кистеры Ян Эбер и Ян Лаар и простые миряне Иоганн Нагельман, Ян Срейберг, Якоб Этти, Ян Кернер, Адо Рят-сепп, Ян Лиив, Юрий Засс, Адо Пютсепп, Ян Куккель и Иоганн Раттас тоже крестили здесь детей и отпевали усопших. С 1882 г. в Масниково-Горскую общину приезжал пастор Гдовского прихода Йоханнес Гаум-больдт. В 1886 г. в Живоглутской пустоши при Масниково-Горской общине был построен деревянный евангелическо-лютеранский эстонский школьно-молитвенный дом. Ян Эбер исполнял обязанности учителя-кистера до 1896 г. Затем Яна Эбера сменил Иоганн Мотсе, который служил в Масниково-Горском молитвенном доме примерно до 1911 г., ему с 1896 г. помогал второй учитель-кистер Август Лятти. В лютеранских метрических книгах 1894-16 гг. среди прихожан, крестивших детей и отпевавших усопших, значатся Иоганн Нагельман, Пеп Срейберг, Иоганн Лиив, Ян Наруск, Петер Куккель, Август Раудсеп, Якоб Нагельман, Кристиан Антс, Эдуард Раудсеп, Йозеп Рямман, Якоб Сепманн, Лина Цернаск. К приходу Масниково-Горского молитвенного дома причислялись эстонские поселенцы, проживавшие в Дубницкой пустоши, находившейся в 7 км к северо-востоку. Также в 3 км к востоку от Масниково-Горской пустоши находилась пустошь Кананково, где в начале прошлого века проживали семьи Югана Парца, Йозепа Лейфа, Августа Виска, Густава Кууля, Рейна Вильямсона и Петера Куль-берга. В 5 км к юго-востоку от Масниковой Горы, в пустоши Карсаково располагались

хутора Петера Валинга, Карла Орро, Гендри-ка Метсавахта, Петера Лиива и др.

В 1914 г. в Мосниковском эстонско-латышском лютеранском училище преподавал Август Юрьевич Лятти, с 1915 г. ему помогал второй учитель-кистер Ян Гутвес. Известно, что в Масниковой Горе в 1910 г. состоялся деревенский эстонский певческий праздник. В 1912 г. было открыто Масниковское сельскохозяйственное Общество, председателем Правления которого стал М. П. Тальц, а секретарём — М. П. Тидерман. 24 июня 1914 г., в праздник Яанова дня, в Масниковой Горе состоялся певческий праздник, на котором выступили 9 эстонских хоров из Домкино, Задорья, Струги-Белой, Масниковой Горы и других эстонских поселений. В 1918 г. при Масниково-Горской общине работал народный дом, и действовало эстонское просветительское общество, которое было создано в 1907 г. В 1923 г. Масниковская школа I ступени и клуб располагались в одном здании, учителем в школе до 1930 г. работал Ян Гутвес. В 1925 г. председателем эстонского полит-про-светительского клуба был Г. Наруск, а председателем школьного совета — М. Тидерман. Согласно архивных документов за 1930 г. ки-стером Масниково-Горской эстонской общины тогда был Пётр Янович Куккель (1860-?) из пустоши Живоглуты. В архивных документах П. Я. Куккель значится как «пастор церкви» и как «эстонский священник». Он проводил молебны на кладбище, в 1929 г. совершил конфирмацию 22 человек. В 1930 г. П. Я. Куккеля, как служителя религиозного культа» и «лютеранского кистера» обложили индивидуальным налогом в 100 рублей, а затем его хозяйство, в котором имелись 21 десятина земли, лошадь и 2 коровы, раскулачили. Самые лучшие постройки в пустоши Живоглуты в то время имел на своём хуторе Яков Кристианович Наруск, в его хозяйстве было 2 лошади, 6 коров и несколько свиней, в 1930 г. его тоже раскулачили.

Когда точно был закрыт Масниково-Горский эстонский молитвенный дом, выяснить не удалось. Известно, что в 1927 г. в пустоши Масникова Гора работала Масни-ковская 6-летняя эстонская школа, в 1933 г. она называлась Масниковской эстонской школой I ступени. В 1929 г. здесь был ор-

ганизован эстонский колхоз «Сяде» («Искра»), в 1939 г. на место его центральной усадьбы стали сселять все близлежащие хутора. В 1939 г. в деревне Масниково насчитывалось 23 двора. После войны название деревни окончательно стало писаться как Мосниково. В 1952 г. в деревне Моснико-во проживали девять эстонских семей: Яна Даниловича Антса (1910-?), Марии Александровны Цернаск (1886-?), Августа Густавовича Сапельсона (1906-1974), Эмилии Михайловны Тильгант (1888-?), Давида Ивановича Пудо (1877-?), Розалии Видовны На-руск (1899-?), Анны Пименовны Антс (1886?), Эмилии Петровны Куус (1906-?) и Анны Петровны Омма (1911-?). Последние жители деревни Мосниково Э. П. Куус и В. И. Са-пельсон покинули её в 1975 г., а в 1977 г. деревня была снята с учёта. В соседней деревне Карсаково до 1978 г. проживала семья Петра Карловича Орро (1918-1991), затем они пере-еехали в посёлок Струги Красные. Известно, что в Эстонии после войны проживали Дани-ель Кристианович Наруск (1881-1976) и Густав Янович Наруск (1893-1974).

Около урочища Мосниково находится Мосниковское эстонское кладбище, оно действовало уже в 1882 г. Тогда здесь были похоронены Мари Лиив (1804-1882), Мадис Ламмас (1862-1882), Майя Кангреб (18101883), Юли Рятт (1815-1884), Ганс Локк (1836-1884), Лотта Мутик (1810-1884) и др. Для этого кладбища было выбрано очень красивое место недалеко от реки Плавухи, среди берёзовой рощи с редкими соснами. На кладбище сохраняются остатки рухнувшей в 2009 г. от ветхости деревянной лютеранской часовни. Эта часовня имела вид полуоткрытой квадратной постройки с шатром и четырёхконечным крестом наверху, она была построена в начале 1960-х гг. на месте старой часовни. Старая часовня, скорее всего, была возведена вскоре после войны, она тоже имела вид полуоткрытой квадратной постройки, её четырёхскатная кровля, покрытая тёсом, опиралась на четыре высоких столба. В послевоенное время в Мосниково широко отмечался Янипяев или Иванов (Яанов) день. Вплоть до 1991 г. сюда на этот праздник из Эстонии приезжали пастор, переехавшие в Эстонию жители Мосниково и их родствен-

ники. На поляне в центре деревни в канун Яанова дня выходцы из Эстонии — бывшие жители пустоши Масникова Гора и их потомки устраивали лагерь из туристических палаток. После молебна на Мосников-ском кладбище они жгли большой костёр и праздновали Яанов день, здесь было много хорошей музыки и песен. В 1988 г. вместе с пастором из Эстонии приезжал ансамбль духовых инструментов (квинтет). Тогда же на собранные деньги на кладбище был установлен памятник в память репрессированных в 1937-38 гг. эстонских поселенцев Гендрика Нагельмана, Давида Наруска, Эдварда Луй-ска, Яна Симельсона, Рудольфа Варуска, Даниеля Экса, Августа Варуска, Яна Тис-фельда, Даниеля Антса и Якоба Отсмана. Несколько лет назад на памятник упало дерево, и его гранитная плита раскололась на две части. В 1989 г. на Яанов день часовню на Мосниковском кладбище украсили деревцами молодых берёзок, на самой часовне были закреплены два эстонских сине-чёрно-белых флага. Пастор читал враспев молитвы, стоя внутри часовни, остальные люди стояли вокруг или сидели на скамейках. До самой своей смерти за часовней и захоронениями на кладбище ухаживал житель деревни Соседно Олег Андреевич Нагельман (1925-1997), он же следил за состоянием дороги от деревни Соседно до Мосниковского кладбища, каждый год встречал гостей из Эстонии, приезжавших праздновать Янипяев.

Сейчас в урочище Мосниково сохраняется ветхий дом Августа Густавовича Са-пельсона, у него уже упала кровля, но стены ещё продолжают стоять. В урочище Живоглу-ты видны остатки каменного погреба здания, в котором в 1930-е гг. работал маслодельный завод. Где-то в 200 метрах юго-восточнее маслозавода стояла Масниково-Горская школа. На Мосниковском эстонском кладбище сохраняются более трёх десятков старых чугунных крестов, у некоторых из них упавшими деревьями обломаны перекладины. Три семейных захоронения обнесены железными оградками. Судя по надписям на металлических крестах и надгробных памятниках, самыми старыми захоронениями являются могилы Яна-Педо Наруска (1801-1889) и его жены Марии Наруск (1799-1884), также

здесь похоронены Кристиан Янович Наруск (1828-1925), Гендрик Наруск (1872-1919), Ян Наруск (1861-1914) и его жена Юли Наруск (1869-1918), Хелена Наруск (19091935), Мария Крансман (1880-1905), Йозеп Царо (1890-1942) и его жена Эмма Царо (1891-1959), Карл Конд (1873-1947), Мария Сольнаск (1887-1931) и др. На Масников-ском эстонском кладбище хоронили не только умерших жителей пустошей Масникова Гора и Живоглуты, но и поселенцев из Си-манского Лога, пустошей Дубницкой, Сёлки-но, Березняк, Зрекино, Луг-Лог.

Село Гора и окружавшие его пустоши В 1870 г. в окрестностях села Гора ^ога) появились первые переселенцы из Веросского уезда Лифляндской губернии (совр. уезд Вырумаа Эстонии), в основном, из окрестностей Пельвы, Раппина, Анцена, а также из окрестностей Оденпе (совр. уезд Валгамаа Эстонии). Эстонцы заселили окружавшие село Гора пустоши Цепелька, Све-рётово, Нестерицы, Квашня, Старище. Например, в пустоши Сверётово в 1875 г. уже проживала семья Яна Пиллера, в 1883 г. — семья Густава Петтая, впоследствии здесь появились хутора Карла Петтая, Югана Пет-тая, Югана Пиллера, Иоганна Меттуса, Карла Кийсгольца, Яна Меттуса и др. В пустоши Нестерицы в 1876 г. проживала семья Иоганна Вальмана, в 1887 г. — семья Иоганна Цирка, также здесь проживали семьи Якоба Пельцепа, Генриха Линца, Ганса Пеберга, Иоганна Митта, Лаара Паюмана, Иоганна Лаксберга, Ганса Паюмана, Николая Цирка, Михкеля Тидермана, Иоганна Пеберга, Йо-зепа Линдмеца, Тынниса Лехметса, Михке-ля Лехметса и др. В пустоши Квашня стоял хутор Георга Лаксберга. В пустоши Старище находились хутора Гендрика Луйка, Карла Вильбранта, Николая Царуса, Давида Пабо и др. В 1883 г. в Горской общине обряды крещения проводили простые миряне Юрий Топпер и Густав Петтай, в 1884 г. — Иоганн Винт, в 1886 г. — Иоганн Пеберг, в 1885 г. — Рейн Топпер, позднее — Андреас Сиббуль, Иоганн Лаксберг, Гендрик Сильбаум, Юлиус Матсон, Маргус Кийсвик, Иоганн Хуббель, Ян Вилс, Видрик Петтай, Ганс Пеберг, Йо-зеп Линдмец, Ян Линдт, Михкель Лехметс,

Иоганн Вабель, Михкель Тидерман. По данным Г. фон Гольста в 1896 г. в окрестностях села Гора проживало 536 эстонцев, а по оценке А. Ниголя в 1918 г. здесь насчитывалось около 700 эстонцев. С 1914 г. в пустоши За-борье, на реке Лонна содержал собственную каменную водяную мельницу Иван Петрович Плом (1876-?), в 1930 г. его как «кулака-экс-плоататора» вместе со всей семьёй выселили за пределы района.

В 1887 г. в селе Гора был выстроен деревянный евангелическо-лютеранский эстонский школьно-молитвенный дом. Горская эстонская община являлась филиальной по отношению к приходу Святого Иакова в Пскове. До 1909 г. общину окормлял пастор псковской кирхи Святого Иакова Герман Брезинский, он бывал здесь два раза в год. В 1910-13 гг. общину 3-4 раза в год посещал пастор Гаральд Горнберг, затем пастор Фридрих Дрекслер. С 1894 г. по 1905 г. учителем Горского евангелическо-лютеранского эстонского училища был Иоганнес Эйхвальд, он же являлся и кистером Горского молитвенного дома. В 1905-08 гг. эти должности занимал Август-Александр Химма, в 1910-11 гг. — Гендрик Трейфальд. С 1912 г. учителем и законоучителем в Горском приходе был Ян Адович Казик. Известно, что в начале прошлого века обряды крещения на дому по нужде проводили простые миряне Видрик Петтай, Рейн Топпер, Иоганн Цирк, Йозеп Линдмец, Иоганн Кронсман, Якоб Герм, Иоганн Петтай, Петер Ойя, Иоганн Кийсвик и др. Своих усопших родственников эстонские поселенцы хоронили на Горском кладбище. В начале прошлого века здесь были похоронены Мария Рюбер (1821-1901), Юрий Топпер (1839-1902), Петер Кяст (1827-1902), Анна Мейель (1886-1905), Иозеп Рааг (18261906), Иоганн Соссиян (1859-1906), Видрик Петтай (1837-1907), Илганн Вальман (18171907), Хипп Петтай (1838-1908), Петер Лех-мус (1892-1910), Ян Калев (1879-1910) и др.

В 1918 г. Горское евангелическо-лю-теранское эстонское училище было преобразовано в Горскую эстонскую школу I ступени, она находилась в 1 версте от деревни Цапелька ^аре1ка). В архивных документах за 1927 г. эта школа названа как Цапельская эстонская школа, здесь преподавала учитель-

ница Минна Руба, также в это же время значится Цапельская эстонская изба-читальня. В апреле 1927 г. в Цапельке на общем собрании сельскохозяйственного кружка эстонские поселенцы решили часть дохода со своих полей пожертвовать на строительство самолета имени товарища Виктора Кингисеппа. По переписи 1926 г. в Горской волости насчитывалось 734 эстонца. Горский эстонский молитвенный дом предположительно закрыли в 1920-е гг., дальнейшая судьба его здания неизвестна. В 1934 г. заведующим Цапельской эстонской школой был Леонард Кортель. Одним из последних служителей религиозного культа в Горской эстонской общине был Антон Лаврентьевич Паюман (1875-1938) из пустоши Нестерицы, в одном из архивных документов за 1934 г. он назван «бывшим сектантским проповедником». В октябре 1938 г. А. Л. Паюман был расстрелян по приговору тройки УНКВД по Ленинградской области. Одними из последних потомков эстонских поселенцев, проживавших в окрестностях Цапельки, были Карл Яковлевич Каск (1903-1979) из деревни Строитель и Василий Андреевич Пяттай (1915-1978) из деревни Полоски. Сейчас в деревню Цапельку из Москвы на лето приезжает внучка эстонского поселенца Георга Лаксберга — Гельми-на Александровна Скрымова (1936 г. рожд.).

Пустошь Пустопержа В 3-4 км к юго-востоку от деревни Мо-ложане Новосельской волости ранее располагалась пустошь Пустопержа, она впервые значится в 1854 г. Во второй половине XIX в. герцоги М. Г. и Г. Г. Мекленбург-Стрелицкие и принцесса Е. Г. Саксен-Альтенбургская приобрели землю в Пустопержской и Орловской дачах Моложанского лесничества в количестве 17977 десятин. Они стали сдавать эту землю в аренду, и, в первую очередь, эстонским и латышским переселенцам, т. к. сами были лютеранского вероисповедания. Первыми поселенцами в пустоши Пусто-пержа (Pustapersa) Соседненской волости Лужского уезда были выходцы из Веросского уезда Лифляндской губернии (совр. уезд Вы-румаа Эстонии), в основном, это были жители окрестностей Верро, Пельвы и Раппина. В 1872 г. в пустоши Пустопержа уже проживала

семья Петера Сокка, в 1882 г. — семья Югана Пальца, в 1883 г. — семья Гендрика Ту-уля. Позднее здесь появились хутора Петера Пальма, Карла Кронберга, Яна Кахара, Югана Топпера, Карла Тензона, Петера Пейцма-на, Карла Конца, Даниеля Калласа, Петера Лео, Августа Лятте, Якоба Пиллера, Яна Сокка, Фрица Гринфельда, Якоба Арипма-на, Даниила Калласа, Густава Калласа, Якоба Варика, Иоганна Кайса, Андреса Юпеца, Петера Юпеца, Яна Лудольфа, Давида Кайса, Яна Леппа, Августа Леппа, Эрнста Ойя, Петера Тадера, Югана Ярва, Петера Ярва, Яна Тосса, Гендрика Юрмана, Яна Омри, Карла Покка, Якоба Семуласка, Петера Коллома, Фридриха Ильма, Петера Парксепа, Карла Рейли, Якоба Сонга и др.

Известно, что уже в начале 1880-х гг. в пустоши Пустопержа существовала еван-гелическо-лютеранская эстонско-латышская община. В 1885 г. здесь проводил обряды крещения Эрнст Ойя, в 1887 г. — Адо Лепп, в 1890 г. — Иоганн Раттас, затем крещение утверждалось пастором Псковской общины Г. К. Брезинским. На средства герцога М. Г. Мекленбург-Стрелицкого в Пустоперж-ской пустоши, у дороги на село Моложане было открыто Соседненское Екатериненское эстонско-латышское лютеранское училище, которое было так названо в память его матери великой княгини Екатерины Михайловны. Свою общину прихожане называли как Пустаперса, но чаще всего как Катарина (Katarina). Кадрин день или Кадрипяев (день святой Екатерины) отмечали 25 ноября, он знаменовал окончание всех полевых и огородных работ. Среди простых мирян обряды крещения и отпевания в Катарине на рубеже XIX-XX веков проводили Ян Сокк, Петер Каллас, Август Пладо, Карл Комусаар, Петер Варик, Ян Перк, Эрнст Ойя, Пеп Айгро, Ген-дрик Ландт, Густав Ликсман, Гендрик Клий-ман, Густав Лукк, Ян Тосс.

25 ноября 1899 г. на средства герцогов Мекленбург-Стрелицких в Пустопержской даче Моложанского лесничества для лютеран-арендаторов был освящен и открыт эстонский молитвенный дом. Екатеринен-ский молитвенный дом относился к Псковскому приходу Святого Иакова. Первое время молитвенный дом помещался в школьном

здании, в начале XX века для него выстроили отдельное здание. После 1918 г. молитвенный дом был преобразован в церковь Святой Екатерины, она находилась примерно в 1,5 км к северо-востоку от эстонского училища, вблизи верховья реки Псковицы. С 1899 г. по 1910 г. учителем-кистером в Катарине был Карл Августович Рейнталь. До 1909 г. в Катарину 3-4 раза в год приезжал пастор Герман Брезинский, затем пасторы Гаральд Горн-берг и Фридрих Дрекслер. Для проведения церковных обрядов для латышей в Катарину приезжали латышские пасторы Псковского прихода Людвиг Чишко и Карл Лаппинг. На пути между училищем и церковью возникло Екатериненское эстонское кладбище. В начале прошлого века здесь были похоронены Мина Пилле (1882-1901), Лиза Юпец (18421902), Лиза Сабалиск (1835-1902), Юрий Пальм (1835-1902), Лиза Кайтс (1829-1902), Ян Виск (1836-1903), Ян Кару (1860-1905), Иоганн Ратасеп (1855-1905), Альвина Кол-лом (1892-1906), Александр Варик (18881910), Ян Ганзен (1850-1911), Якоб Тоддинг (1862-1911), Ян Покк (1830-1911), Иоганн Варик (1866-1912) и др.

В 1911 г. в Екатерининском лютеранском училище обучалось 36 детей, в 191114 гг. здесь преподавал учитель-кистер Рудольф Густавович Рямман, в 1916-17 гг. — учитель-кистер Карл Банкер. Церковным старостой являлся латышский поселенец Карл Легздин. Обряды крещения и погребения по нужде в Катарине проводили простые миряне Петер Ярв, Август Рейнталь, Гендрик Тууль, Исаак Орро, Август Лятте, Петер Варик, Йозеф Рямман, Пеп Срейберг, Эрнст Ойя, Иоганн Сокк. К Екатериненско-му приходу в пустоши Пустопержа причислялись также эстонцы, населявшие пустоши Орловскую и Аксово. В смежной пустоши Аксово, располагавшейся вдоль левобережья реки Псковицы, были хутора Петера Варика, Кристиана Варика, Югана Пиллера, Мартина Штейберга, Югана Ярва, Петера Ярва и др. В пустоши Орловской (Orlowski), находившейся в 4,5 км к северо-востоку от деревни Моложане, вдоль левобережья реки Луки, в начале 1880-х гг. проживали эстонские семьи Йозепа Кооскора, Яна Кристоваска, Петера Вахера, Иоганна Раттаса, Петера Лео, Адо

Сеппа, позднее здесь появились хутора Карла Адамсона, Яна Адамсона, Карла Ганзена, Карла Лео, Якоба Коллома, Михкеля Сикка-ля, Петера Лео, Яна Раттаса, Петера Коллома, Густава Кооскора и др. Лютеранскую веру здесь проповедовали Иоганн Кооскор, Йозеп Кооскор, Ян Ганзен, Иоганн Раттас и Михкель Лео, они же совершали по нужде обряды крещения и погребения.

В 1911 г. в пустоши Пустопержа насчитывалось 100 хуторов, где проживал 401 человек, по другим данным здесь было до 150 хуторов. В 1912 г. было открыто Ека-териненское сельскохозяйственное Общество, председателем Совета которого избрали М. П. Тальца, а секретарём — Э. Я. Ойя. В 1918 г. по оценке этнографа А. Ниголя в Пу-стоперже насчитывалось около 900 эстонцев, также он указал здесь школу и молитвенный дом. В начале 1925 г. в здании Екатерининской эстонской школы работал эстонский клуб «Сядэ», при котором действовал драматический кружок. Школьным учителем тогда был Мюлер, в начале сентября 1925 г. его сменил новый учитель — Э. Трейфельдт. В 1926 г. на 159 хуторах в пустоши Пустопержа проживало 823 человека. В январе 1928 г. эстонская община в пустоши Пустопержа была ликвидирована. Известно, что последним служителем религиозного культа в пустоши Пустопержа был Андрей Данилович Юпец (1867-1937). В 1929 г. его, как «проповедника лютеранской церкви» лишили избирательных прав, а в 1930 г. как «служителя лютеранской церкви» раскулачили, забрав всё имущество в колхоз «Тулевик». В ноябре 1937 г. А. Д. Юпец был арестован и в декабре того же года расстрелян по приговору комиссии НКВД СССР, были расстреляли и двое его сыновей, а жена выслана за пределы Новосельского района. Как использовалось здание церкви Святой Екатерины после закрытия неизвестно, бывшая церковь значится на военно-топографической карте 1939 г., по устным свидетельствам её здание сгорело в годы войны. В 1928 г. значится бывшая Екатеринен-ская эстонская школа, в 1933 г. она называлась как Лейнерская эстонская школа I ступени. От Екатериненского лютеранского училища в зарослях кустарника около дороги Первенец — Моложане сейчас сохраняется фундамент.

В 1928 г. Пустопержский сельсовет был переименован в Лейнерский сельсовет в честь члена ЦК КПЭ Александра Лейнера, убитого агентами эстонской полиции в августе 1927 г., соответственно пустошь Пустопержа стала называться пустошью Лейнера (Ьеь пеп). В 1930 г. хутора в пустоши Лейнера были объединены в четыре эстонских колхоза: «Пунане-Кюльвая» («Красный сеятель»), «Тулевик» (Будущее»), «Уус-Эллу» («Новая жизнь») и «Эдази» («Вперёд»), в пустоши Орловской организовали колхоз «Красный Орёл». В этот период многие эстонские хозяйства в пустоши Лейнера подверглись раскулачиванию. Например, Ян Мартынович Тосс имел 22 десятины земли, 2 лошади и 3 коровы, а в хозяйстве Андрея Даниловича Юпеца было 12 десятин земли, лошадь, 3 коровы, 2 поросёнка, 5 овец и конная льномяльная машина. В 1939 г. большинство хуторов сселили на место колхозных усадеб. На начало 1941 г. в деревне Пунане-Кюльвая было 15 дворов и 40 жителей, в деревне Тулевик

— 33 двора и 95 жителей, в деревне Эдази — 6 дворов и 25 жителей, в деревне Уус-Эллу

— 11 дворов и 34 жителя, в деревне Орёл — 14 дворов. В 1943 г. все вышеперечисленные деревни были сожжены фашистами. После войны восстановилась только деревня Пуна-не-Кюльвия, в 1948 г. здесь было 10 хозяйств и 21 житель, последние жители покинули деревню в 1959 г. Деревня Орёл после войны сначала тоже стала заселяться, но в 1947 г. она полностью обезлюдела.

По воспоминаниям жительницы деревни Первенец Марии Николаевны Михайловой (1944 г. рожд.), у которой в 1924 г. в пустоши Пустопержа родилась её мама Сальма Августовна Алексеева (урождённая Кайс), в 1958 г. около входных ворот Екатериненско-го эстонского кладбища стояла деревянная эстонская часовня. В первые два-три послевоенных десятилетия сюда из Эстонии ежегодно для поминовения усопших приезжали пастор и эстонцы, покинувшие в разное время родные места. Сейчас в 500 м к северо-востоку от урочища Пунане-Кюльвая находится заброшенное Екатериненское эстонское кладбище, где на его входе сохраняются кованые железные ворота с каменными столбами. На кладбище есть несколько кованых

крестов, по надписям можно определить только четыре могилы, где похоронены Яков Арипман (1865-1938), Карл Арипман (18931932), Петер Сокк (1860-1925) и Петер Сокк младший (1891-1921). Сейчас на кладбище ухаживают только за одним семейным захоронением, где похоронена Лидия Ивановна Степанова (урождённая Ганзен). Сын её брата Якова Ивановича Ганзена — Александр Яковлевич Ганзен (1958-2014) в последнее время проживал в деревне Моложане.

Луговская пустошь

В 2,5 км к северо-западу от деревни Серёдка Новосельской волости, на возвышенности вблизи реки Люты, находится урочище Луг-Лог. В середине XIX в. здесь располагались пустоши Луг и Лог, они были смежные друг с другом, поэтому имели общее название Луг-Лог (Lug-Logi) или просто Луговская пустошь. В мерических книгах Лужского прихода эстонская община в Луговской пустоши называется как Сироткино (Sirotkino), а в метрических книгах Псковского прихода Святого Иакова она значится как Серётка ^егеЛа), т. е. по ближайшей деревне Серёдке. Первыми переселенцами в Луговской пустоши были выходцы из Лифляндской губернии, в основном, из окрестностей Раппина, Пель-вы, Нейгаузена и Вендау. В 1874 г. в пустоши Луг Соседненской волости приобрели землю остзейские уроженцы Авраам Николаи и Ганс Николаи, в 1882 г. — Август Кузик, в 1883 г. — Ян Матсон. По данным Р. Г. фон Гольста в 1896 г. в поселении Серётка насчитывалось 226 эстонцев. В начале прошлого века здесь проживали семьи Иоганна Кузика, Йозепа Геринга, Густава Пайде, Яна Пяссера, Ганса Николаи, Мадиса Николаи, Якоба Кяй-са, Карла Хагги, Иоганна Гамберга, Мадиса Гамберга, Югана Рооза, Видрика Рооза, Яна Кярика, Юрия Коха, Петера Калева, Георга Палло, Генриха Риканда, Пепа Сабалиска, Рудольфа Урганта, Иоганна Эрница, Адо Ре-бане, Сиима Калева, Михкеля Рятта, Эдуарда Пайя и др.

К началу 1880-х гг. в эстонской колонии Луг-Лог (Серётка) образовалась еван-гелическо-лютеранская община. В 1883 г. здесь проводил обряды крещения Ян Саар, в 1894 г. — Иоганн Крийс. По сведениям за

1884-85 гг. поселенцы из Серётки крестили детей в школьно-молитвенном доме Масни-ково-Горской общины, причём обряды крещения здесь совершал простой мирянин из Серёткинской общины Гендрик Николаи. В 1898 г. поселенцы из Луговской пустоши пожелали устроить у себя молитвенный дом, но власти отказали им в этом. В то время обряды крещения в Серётке исполнял Ганс Николаи, а общину посещал псковский пастор Герман Брезинский. В Луговской пустоши открылось эстонское кладбище, оно впервые упоминается в 1901 г., здесь стали хоронить умерших не только из Серётки, но и со станции Белая (с 1905 г. — Струги-Белая) и с ближайших хуторов в Соседненской и Яблонец-кой волостях. Тогда на Луговском кладбище были похоронены Александр Ламмас (18771901), Юлия Ломп (1841-1902), Густав Валге (1886-1901), Майя Крийс (1856-1902), Леена Гольберг (1831-1903), Ян Рооз (1863-1906), Адо Лутс (1839-1909), Ганс Лагус (18601909), Мадис Николаи (1907-1910), Карл Ярв (1875-1910), Анна Николаи (1842-1911), Иоганн Крийс (1861-1911), Петер Ламмас (1868-1912), Карл Пяртель (1880-1913), Михкель Юхгансон (1866-1913), Эмилия Лутс (?-1924) и др.

С самого начала прошлого века поселенцы из Серёткинской общины также крестили детей в Екатериненском молитвенном доме в пустоши Пустопержа. В 1905 г. в Лу-говской пустоши был открыт свой деревянный школьно-молитвенный дом, школа и молельня здесь находились под одной крышей. По сведениям за 1908-13 гг. в Серётку для проведения церковных обрядов приезжали Густав Пяренд и Самуил Холстинг, которые тогда в разное время были учителями-кисте-рами в Струго-Бельской эстонской общине. С 1915 г. по 1918 г. учителем-кистером в Серёт-ке являлся Густав Пяренд, по сведениям за 1923 г. эту должность занимал Самуил Иванович Холстинг. По нужде обряды крещения и погребения в Серётке в то время также проводили простые миряне Ганс Николаи, Ма-дис Николаи, Юрий Кузик, Ганс Вабель, Карл Симонсон, Ян Саар, Эдуард Голберг, Карл Геринг, Якоб Тадер, Ян Пяссер, Гендрик Пу-сеп, Якоб Кузик, также для этого приглашали Петера Варика из пустоши Аксово, Мартина

Лукаса из пустоши Ложок, Яна Валге и Петера Ярва из Дубницкой пустоши.

К эстонскому приходу в Серётке причислялись также эстонцы, проживавшие на пустошах Могутово (Mogutowo) и Леоново (Leonowa). Известно, что в 1873 г. в пустоши Леоново Соседненской волости купили землю остзейские уроженцы Иоганн Том-сон, Михкель Кодарас и Иоганн Ломбас, а в 1878 г. в пустоши Могутово уже проживала семья Отто Ваза. К концу XIX в. в пустоши Могутово находились хутора Оскара Сильма, Петера Саксонда, Яна Краунмана, Иоганна Якоби, Эмиля Гундлаха, Оскара Вазы, Яна Хютта, Югана Лиива, Петера Лиива, Яна Омри, в пустоши Леоново — хутора Иоганна Гольберга, Яна Гольберга, Якоба Кодараса, Карла Тамберга, Георга Куппа, Иоганна Мат-сона и др. Известно, что пустошь Могутово посещал пастор Псковского прихода Гаральд Горнберг. В начале 1880-х гг. поселенец из пустоши Могутово Ян Лиив крестил детей в Масниково-Горском школьно-молитвенном доме. В начале прошлого века непосредственно в пустоши Могутово обряды крещения и погребения по нужде проводили Ян Хютт и Александр Ваза, а в пустоши Ле-оново — Якоб Кодарас и Эдуард Гольберг. В

1930 г. Александр Оттович Ваза (1878-1937) был раскулачен и выслан в Новгород, в августе 1937 г. его арестовали и в октябре того же года по приговору Особой тройки УНКВД Ленинградской области расстреляли. В начале 1930-х гг. в пустоши Могутово был организован колхоз имени руководителя местной организации Компартии Эстонии Иоханнеса Юрна, убитого в Таллине агентами эстонской охранки в марте 1930 г. В пустоши Леоново в

1931 г. был создан колхоз «Пунане-Леоново» («Красное Леоново»). Известно, что в 1933 г. были раскулачены члены колхоза имени Юрна Самуил Хютт, Ян Лиив и Александр Восман. В послевоенное время в деревне Могутово из числа потомков эстонских поселенцев проживал Альфред Давыдович Кильк. Вблизи Могутовской пустоши находилась пустошь Быстрейково, где в 1920-е гг. были хутора Мартына Коха, Дмитрия Тисфельда, Югана Тисфельда и Карла Виярда. Мартын Юрьевич Кох (1899-1938), например, имел в своём хозяйстве 35 десятин земли, лошадь,

3 коровы, поросёнка, льномяльную машину и сепараторную машину.

По оценке этнографа Августа Ниго-ля в 1918 г. в Серётке насчитывалось почти 600 эстонцев (скорее всего в это число вошли эстонцы, проживающие на соседних пустошах Могутово и Леоново — А. Е.). Тогда же Луговское эстонское училище было реорганизовано в Луговскую эстонскую школу I ступени. В 1923 г. в Серётке в одном здании находились молитвенный дом, школа и эстонский клуб имени В. И. Ленина, где, кроме кружка пения, музыкального и дра-магического кружка, был ансамбль духовых инструментов. К 1925 г. при Луговском эстонском клубе также работали кружки по изучению природы и по искусству, кружок атеизма и политический кружок. До 1926 г. клуб возглавлял школьный учитель Самуил Холстинг, затем его на этой должности сменил Ф. Тоосман. В 1924-27 гг. в Серётку приезжал пастор Михаил Лаппинг. По переписи 1926 г. в Луговском сельсовете проживали 338 эстонцев, в Могутовском сельсовете — 423. В 1926 г. Луговский молитвенный дом посещали 111 эстонцев и 22 латыша.

В ноябре 1926 г. вышло постановление Лужского уисполкома и Ленинградского гу-бисполкома о закрытии церкви и передачи её помещения под школьный клуб. Закрытие Луговского молитвенного дома было подтверждено актом от 2 апреля 1927 г. В конце 1920-х гг. в пустоши Луг-Лог проживали семьи Ганса Николаи, Эдуарда Пайде, Ивана Гамберга, Яна Пяссера, Якова Фриша, Мар-гуса Кийсвика, Эдуарда Саава, Георгия Пал-ло и др. В 1932 г. учащиеся Луговской школы I ступени в связи с 10-летней годовщиной со дня смерти Виктора Кингисепа организовали сбор денежных средств для поддержки заключённых эстонских тюрьм. В 1936 г. в пустоши Луг-Лог значится Луг-Логская эстонская неполная средняя школа. В 1939 г. часть хуторов в пустоши Луг-Лог сселили в деревню Луг-Лог, которая стала центральной усадьбой колхоза «Кингисепп», организованного здесь в 1929 г. В октябре 1943 г. деревня Луг-Лог была полностью сожжена фашистами, сгорело и здание Луг-Логской неполной средней школы. После войны деревня Луг-Лог восстановилась, в 1950 г. здесь было 7 хо-

зяйств и 25 жителей, но в середине 1950-х гг. деревня полностью обезлюдела. Ныне о существовавшем когда-то эстонском поселении в пустоши Луг-Лог напоминает только заброшенное Луговское (Серёткинское) эстонское кладбище, теперь в тех местах бывают разве что проходящие охотники или грибники.

Станция Струги-Белая и близлежащие пустоши Эстонская евангелическо-лютеранская община на станции Белая (с 1905 г. — Стру-ги-Белая) была образована, в самом начале XX в., к ней причислялись эстонские поселенцы, проживавшие не только в пристанционном посёлке, но и на близлежащих хуторах в пустошах Холохино, Воробьёво, Щир-Горка и близ имения Луговое. Известно, что в 1904 г. на станцию Белую приезжал из Пскова кистер Вильгельм Мюллер для совершения обряда крещения. В 1905 г., после окончания земской учительской семинарии в Санкт-Петербурге, на станцию Струги-Белая приехал Густав Пяренд (1881-?), его отец с 1885 г. владел в окрестностях станции хутором. Лужский мещанин из числа зажиточных эстонцев Александр Яковлевич Пясс, который имел в Струги-Белой несколько домов, предложил Г. Л. Пяренду создать в одном из его домов эстонскую школу. С этой идеей они вместе отправились к школьному инспектору и попросили разрешение на создание своей школы. Разрешение было получено, и первая эстонская школа вскоре была открыта. Став школьным учителем, Густав Пяренд получил в Санкт-Петербурге благославление от суперинтенданта Пингоу и по воскресениям в здании, где открылась школа, начал читать проповеди и проводить религиозные обряды. Известно, что в 1908 г. в Струги-Белую приезжал пастор Оскар Пальза и крестил новорожденных на дому. Вскоре после открытия школы было создано Струго-Бель-ское эстонское просветительское Общество, на его праздничном открытии присутствовал делегат Общества лингвист Каарел Леэтберг (1867-1945). В начале прошлого века в посёлке Струги-Белая (Strugi) проживали семьи Карла Кристофа, Фрица Глазера, Карла На-русбека, Иоганна Кютта, Яна Неймана, Петера Климанта, Яна Викса, Гендрика Силь-

баума, Густава Трийпуса, Карла Кюбара, Яна Саззи, Фердинанда Кайса, Даниеля Пельда, Якоба Коозапойка, Карла Грота, Генриха Ял-лая, Яна Экса и др. В посёлке Струги-Белая жили не только крестьяне, но и торговцы, ремесленники, служащие, рабочие. Например, Генрих Яллай держал мясную лавку, Фриц Глазер работал на пекарне, Ян Саззи был булочником, Ян Нейман — токарем, Иоганн Грот — ломовым извозчиком на станции.

До начала XX в., т. е. до разрастания пристанционного посёлка Струги-Белая, объединяющим центром для эстонских поселенцев в этой местности была пустошь Хо-лохино, она примыкала к западной окраине посёлка. Первыми поселенцами в Холохин-ской пустоши были выходцы из Лифлянд-ской губернии, в основном, из окрестностей Раппина, Нейгаузена, Оравы и Оденпе. По сведениям за 1881-85 гг. в пустоши Холохи-но (СМосЫпо) уже были свои проповедники лютеранской веры — Ян Тензон, Юрий Лаксберг, Андрей Сепп, Ян Меннинг и Йозеп Мягер, они по нужде на дому крестили детей и отпевали усопших. Также для совершения обрядов в Холохинскую пустошь приезжали школьный учитель Ян Лаар из Масниково-Горской общины, Гендрик Николаи и Видрик Николаи из Луговской пустоши, Ян Кург из пустоши Горушка. В 1880-е гг. в пустоши Холохино проживали семьи Петера Кадде, Тыниса Вареса, Михкеля Ламмара, Тыниса Эйсмана, Томаса Варика, Михкеля Кинна, Иоганна Меннинга, Ганса Эпельбаума, Сий-ма Кермана, а в начале прошлого века здесь жили семьи Яна Нарусбека, Вольдемара Меттуса, Яна Мягера, Югана Меттуса, Яна Холстинга, Видо Отсинга, Иоганна Фрида, Югана Хирва, Яна Тенно, Густава Крайниха, Эдуарда Люды и др. Эстонские поселенцы называли Холохинскую пустошь на свой манер как Калохино.

В 1909 г. эстонцы совместно с латышами основали Холохинское Общество сельского хозяйства, председателем которого был избран владелец имения Холохино В. Г. Гне-дич, а секретарём — Г. Л. Пяренд. При Обществе была организована библиотека, которая к 1910 г. насчитывала около 300 книг. В 1911 г. действительный статский советник В. Г. Гнедич (1850-1917) подарил эстонцам

под строительство новой школы одну десятину земли. На певческом поле при станции Струги-Белая устраивались певческие праздники, а хоры и ансамбли пристанционного посёлка участвовали во многих певческих праздниках, проводившихся, в том числе, в Эстляндской и Лифляндской губерниях. 16-17 июня 1907 г. в Вильянди состоялся певческий праздник, в котором участвовал и эстонский мужской квартет из Струги-Бе-лой под управлением Густава Пяренда. В 1909 г. в Струги-Белой был проведён фестиваль песни эстонских поселенцев, в котором принял участие местный хор, а также хоры из Луги, Масниковой Горы и др. поселений. Одним из главных организатором этого певческого фестиваля был известный эстонский историк, фольклорист и просветитель Саму-эль Соммер (1872-1940). 12-14 июня 1910 г. в Таллине состоялся певческий праздник, в котором участвовал эстонский хор из посёлка Струги-Белая в составе восьми исполнителей под руководством учителя Густава Пяренда. 19 июня 1911 г. по инициативе Санкт-Петербургского эстонского просветительского общества в Струги-Белой провели ХЬй певческий праздник эстонских поселений. В 1913 г. здесь, при отделении этого общества, открыли эстонскую библиотеку.

В 1910 г. на западной окраине посёлка при станции Струги-Белая (с 1919 г. — посёлок Струги Красные) был устроен эстонский молитвенный дом, который с 1910 г. по 1916 г. относился к лужскому приходу Христа Спасителя, а с 1917 г. стал филией Гатчинского прихода. Для проведения богослужений и совершения религиозных обрядов сюда приезжал пастор гатчинской церкви Святого Николая Оскар Густавович Пальза (1863-1926), он же служил и в Лужской эстонской церкви. Между приездами пастора обряды крещения и погребения для жителей пристанционного посёлка по нужде проводили школьные учителя-кистеры, а также простые миряне Юган Полиц из пустоши Щир-Горка, Видо Отсинг, Ян Холстинг и Петер Тенно из пустоши Холохино. Прихожанами Стуго-Бель-ского евангелическо-лютеранского прихода были не только эстонские поселенцы, но и жившие в этих местах латыши и немцы. При Струго-Бельском молитвенном доме ра-

ботало эстонское лютеранское училище. В 1910 г. Густав Пяренд уехал учительствовать в Эстонию. В сентябре 1910 г. председатель Струго-Бельского эстонского просветительского Общества Александр Яковлевич Пясс поместил объявление в газету «Постимеэс» («Postimees») о том, что Общество ищет учи-теля-кистера в лютеранскую школу, который мог бы руководить певческим хором и трудиться на поле Общества. Учителю полагалась годовая зарплата в размере 275-300 рублей, предоставлялась отдельная квартира с отоплением и освещением. 12 октября 1910 г. в Струги-Белую прибыл школьный учитель Самуил Холстинг. Церковными делами в это время занимался помощник школьного учителя А. Отс. В 1911 г. в Бельском частном лютеранском училище обучалось 30 детей со станции Струги-Белая и окружающих поселений, где проживало 340 лютеран. В 1911 г. Густав Пяренд вернулся в Струги-Белую и до 1915 г. вновь преподавал в эстонской школе, вместе с ним здесь в разное время работали Самуил Холстинг и Август Рогенбаум. В 1917 г. школьным учителем-кистером значился В. Тевет.

В начале XX в. пустошь Холохино вплотную примыкала к окраинам посёлка Струги-Белая. К северо-западу от пустоши Холохино, вдоль правобережья реки Белой располагалась пустошь Воробьёво, где в начале прошлого века проживали семьи Августа Тотса, Якоба Толсберга, Александра Мяги, Иоганна Кинга, Якоба Тадера, Юрия Мяги. Близ имения Луговое были хутора Яна Перенда, Якоба Пярка, Гендрика Кульбока и Петера Экса. С 1906 г. у владельца имения Леоново Л. Ю. Броневского работал садовником Фриц Видович Сабалиск (1877-?). К Холохинской общине тяготели и жители пустоши Горушка (КатшЫ) близ деревни Андронова, среди которых были хозяйства Иоганна Варика, Давыда Ивансона, Дание-ля Луха, Якоба Курга, Отто Луха, Гендрика Мазинга, Петера Олло, Иоганна Вернома-зинга, Августа Мазинга, Пауля Виерта. Ещё в 1883 г. в этой местности приобрели землю эстляндские уроженцы Ян Керпер, Август Муга и Юган Засс. Рядом в пустоши Коче-гоще жили семьи Августа Викса, Яна Викса и Альберта Виллемсона. По сведениям за

1927 г. здесь работали Андроново-Горушен-ская эстонская школа I ступени и красный уголок. В 5 км к юго-западу от Холохинской пустоши располагалась пустошь Овчино, где в 1893 г. владел землёй Петер Уйбо, который по сведениям за 1913 г. проводил обряды крещения. В начале прошлого века здесь среди латышских хозяйств стояли хутора эстонцев Иоганна Уйбо, Карла Уйбо, Адама Кольбер-га, Эдуарда Кольберга и Гендрика Лаурсона.

В пустоши Щир-Горка ^^Ыг^огка) Яблонецкой волости, которая простиралась к северо-западу от Холохинской, вдоль левобережья реки Белой, первые эстонские поселенцы появились в 1878 г. В самом начале XX века в пустоши Щир-Горка проживали семьи Карла Гендриксона, Яна Колье, Густава Эйхе, Иоганна Кубы, Карла Конгуса, Якоба Герма, Петера Кейса, Михкеля Симсо-на, Фёдора Мейера, Андреса Лутса, Оскара Гендриксона, Яна Мельмана и др. Иоганн Егорович Куба (?-1918) содержал водяную мельницу, имел 42 десятины земли и собственный дом на станции Струги-Белая, после его смерти мельницей владел сын Даниил Иванович Куба (1898-?), который также имел в своём хозяйстве 10 десятин земли, лошадь и 2 коровы. Фёдор Яковлевич Мейель (18621930) был кузнецом и имел собственную кузницу. Обряды крещения и отпевания в пустоши Щир-Горка в начале прошлого века проводили Иоганн Полиц, Густав Пяренд и Карл Рямман, а также Юган Адамсон из пустоши Головково. В 1920 г. в деревне Щир был основан эстонский политическо-про-светительский клуб имени В. И. Ленина. В 1923 г. под клуб были переданы помещения бывшей дачи генерал-майора Ф. А. Перетя-гина. Зал клуба вмещал 250 человек, имелась большая сцена, а также читальный зал, насчитывавший 4000 книг. В 1920-е гг. церковные обряды по нужде в пустоши Щир-Горка продолжал исполнять Юган Андреевич (Иоганн Гендрикович) Полиц (1872-?). В архивных документах за 1930 г. Ю. А. Полиц назван «эстонским попом» и «эстонским пастором», тогда он проводил обряды на эстонском кладбище посёлка Струги Красные. В 1931 г. за совершение обрядов был обложен индивидуальным налогом в 200 рублей, ещё раньше был лишён избирательных прав. В 1931 г. в

защиту Югана Андреевича Полица выступили жители пустоши Щир-Горка Михаил Колье, Иван Лоде, Юган Валк, Михкель Пярк, Карл Мазер, Рихард Крюнберг, Рудольф Прусак, Фридрих Трамс, Юган Колье, Аль-вин Лоде, Густав Кизант, Роман Колье, Карл Конгус и др. Но это не помогло, и хозяйство Ю. А. Полица было раскулачено. Перед войной последние эстонские хутора из пустоши Щир-Горка были сселены в деревню Щир.

Жители станции Струги-Белая и ближайших хуторов поддерживали тесную связь с Луговской (Серёткинской) эстонской общиной, с 1905 г. посещали построенный здесь молитвенный дом, здесь же на эстонском кладбище они хоронили умерших родственников. Также усопших стали хоронить на лютеранском кладбище в пустоши Губин Клин, землёй в этой пустоши владел Андрей Андреевич Васильев, сын генерал-лейтенанта А. И. Васильева (1819-1888). В метрических книгах Лужского евангелическо-люте-ранского прихода имение А. А. Васильева названо Луговым или Васильевкой, а кладбище на территории имения — Васильевским лютеранским кладбищем, оно находилось в лесу, около северо-восточной оконечности Генеральского (Добровольского) озера. Известно, что в 1908-15 гг. на Васильевском лютеранском кладбище проводили обряды погребения Петер Варик, Гендрик Пузеп, Иоганн Раттас, Ян Хютт, Густав Хютт и Густав Пяренд. В то время здесь были похоронены Юрий Засс (1845-1908), Карл Пауль (19081910), Леена Симсон (1856-1912), Юрий Лукас (1855-1912), Кадри Кяйс (1835-1913), Мария Герм (1825-1915), Александр Хубель (1905-1915) и др. Ныне на этом заброшенном кладбище сохранились лишь несколько могильных холмиков, на которых лежат обломки чугунных крестов, и ров вокруг кладбища. Отдельный эстонский участок образовался и на Бельском православном кладбище на станции Струги-Белая, где усопших отпевали Петер Тенно и Александр Викси. По надписям на памятниках видно, что здесь покоятся Эльза Везо (1861-1940), Август Тотс (18711938), Сальма Кяреск (1912-1932), Иоганн Грот (?-1933), Михкель Валге (1853-1939), Август Кяреск (1909-1938), Элена Рауба (1886-1926), Каролина Лейтис (1899-1950),

Эдуард Пяйд (1921-1944). В начале прошлого века на Бельском кладбище были похоронены Приц Лемминг (1823-1910), Лиза Адамсон (1864-1912), Иоганн Засси (18531914), Даниил Пельд (1852-1915), Эмилия Викс (1894-1915), Мина Мадисон (18541916), Лиза Яллай (1856-1916) и др.

Пастор О. Г. Пальза вплоть до 1924 г. проводил на станции Струги-Белая (с 1919 г. — Струги Красные) и в её окрестностях богослужения, совершал обряды крещения и венчания. Он приезжал сюда 3-4 раза в год. Каждый год пастор Оскар Пальза посещал Струго-Бельский молитвенный дом 15 августа, когда лютеране праздновали Успение и Вознесение Пресвятой Девы Марии, поэтому возможно, что Струго-Бельский эстонский приход был назван именно в честь этого праздника. Также с 1915 г. в Струго-Бельском молитвенном доме 2-3 раза в год проводил богослужения пастор Псковского прихода Святого Иакова Густав Матисон. 21 февраля 1916 г. в Струги-Белой состоялось благословение для 40 конфирмантов. Из Эстляндской губернии на станцию Струги-Белая завозилась пресса на эстонском языке, по состоянию на 1916 г. отдельные номера эстонской газеты «Постимеэс» («Postimees») можно было приобрести в здании железнодорожного вокзала. По оценке этнографа Августа Ни-голя в 1918 г. на станции Струги-Белая и в её окрестностях проживало почти 500 эстонцев из числа крестьян и ремесленников. 29 июня 1924 г. в посёлке Струги Красные состоялся певческий праздник, в котором приняли участие хоры из Струг Красных (под управлением Арге), Масниковой Горы (Гутвес), Серёдки (С. Холстинг), Горы (Эйно), Маяково (Тамм), Луги (Климберг), Пскова (Пальк), Ленинграда (двойной квартет). Всего — 165 хористов. На празднике присутствовали свыше 800 человек.

21 ноября 1920 г. в Народном доме посёлка Струги Красные состоялось собрание эстонской общины, где был поднят вопрос об открытии эстонской школы и клуба. Тогда же по решению местных властей Струго-Крас-ненская эстонская школа I ступени открылась в одном из помещений молитвенного дома. В 1921 г. волисполком вернул помещение храма, где работала школа, в пользу верующих.

С осени 1922 г. в эстонской школе работали учителя Мадиссон и Куккель, они же стали организаторами политическо-просветитель-ского клуба. Клубный певческий хор проводил свои репетиции в школе, этот же хор вместе со школьниками пел в молитвенном доме. В 1923 г. политпросветительский клуб в Стругах Красных объединили со Щирским клубом. С 1926 г. учителем в школе работал Самуил Иванович Холстинг. В 1927 г. в Струго-Красненской эстонской школе обучались 35 детей и преподавали 2 учителя. По переписи 1926 г. непосредственно в Стругах Красных проживало 250 эстонцев, 69 латышей и 23 немца, а на территории Холохин-ского сельсовета — 384 эстонца и 183 латыша. Эстонские поселенцы называли посёлок Струги Красные (Punase-Struugi) на свой манер как Красна Труки.

Известно, что 31 мая 1925 г. в Струго-Красненском эстонском молитвенном доме состоялась конфирмация юношей и девушек, всего — 30 человек. В октябре 1925 г. губернский адмотдел предложил Лужскому уисполкому закрыть храм. С этого времени примерно в течение года Струго-Краснен-ский молитвенный дом не действовал, его помещение было передано эстонской школе. Видимо, именно в тот момент богослужения проходили в молитвенном доме на хуторе Вольдемара Меттуса в пустоши Холохино, который значится в архивном документе за декабрь 1925 г. В декабре 1926 г. 20-ка Стру-го-Красненской эстонской церкви обратилась с жалобой на действия местных властей во ВЦИК. В 1927 г. Ленгубисполком вновь пытался своим решением окончательно закрыть храм. По сведениям за август 1927 г. при молитвенном доме значились священнослужители, церковная 20-ка и приходской совет. В архивных описях за 1922 г. и 1925 г. Струго-Красненский молитвенный дом назван церковью, а в одном из документов за 1929 г. — эстонской киркой. Известно, что с 1924 г. по 1927 г. пастором в Струго-Крас-ненском эстонском приходе служил Мартин Паннель. С 1923 г. по 1929 г. кистером прихода был Фёдор Иванович (Фриц Видович) Глазер (04.01.1876-21.02.1938), в одном из архивных документов за 1930 г. сказано, что «он посещал эстонскую кирку и прислужи-

вал приезжающему пастору». С 1929 г. для проведения богослужений в Струги Красные приезжал Карл Юганович Крийт (1874-?) из пустоши Стефаново Лядского района, который служил там кистером в молитвенном доме с 1903 г. по 1930 г. В августе 1930 г. К. Ю. Крийт был арестован и приговорён к 3 годам лагерей, после этого проповедником лютеранской веры в пустоши Стефаново стал его сын Вольдемар Карлович Крийт (1904-?). Церковным старостой в 1920-е гг. был Видо Густавович Отсинг из пустоши Холохино.

Молитвенный дом в Стругах Красных значился в списках действующих храмов Лужского округа, составленных 18 апреля 1930 г. Известно, что в 1930 г. районный административный отдел разрешил Струго-Красненскому эстонско-лютеранскому приходу провести 8 июня богослужение на кладбище посёлка Струги Красные, как раз в этот день праздновался День Святого Духа. Видимо, вскоре храм был закрыт, т. к. в архивных документах более поздних лет больше о нём не упоминается. В архивном документе за январь 1933 г. значится бывший кистер лютеранской церкви Самуил Иванович Холостинг (1890-1938), который в то время проживал в Стругах Красных и являлся директором Струго-Красненской эстонской школы. Однако действовал ли тогда эстонский молитвенный дом в Стругах Красных или уже нет, об этом ничего не известно. В архивном документе за 1937 г. значится, что С. И. Холо-стинг ранее был «эстонским попом». В июне 1938 г. директор эстонской школы Самуил Иванович Холостинг был арестован и в октябре 1938 г. приговорён к расстрелу по решению тройки УНКВД Ленинградской области. Эстонская школа в посёлке Струги Красные находилась на Трудовой улице (ныне улица Николая Кудрявцева), при отступлении немецко-фашистские захватчики сожгли её здание. Сейчас вблизи того места, где когда-то находилась эстонская школа, стоит дом № 32 по улице Кудрявцева.

До войны в пустоши Холохино проживали семьи Арнольда Югановича Меттуса (1883-?), Рудольфа Видовича Отсинга (19041938), Августа Югановича Хирма (19001938), Карла Яковлевича Нарусбека (18831937) и др. В пустоши Щир-Горка жили

семьи Карла Яковлевича Пяйда (1887-1937), Ивана Андреевича Валка (1908-1938), Ивана Осиповича Лоде (1892-?), Александра Осиповича Лоде (1899-?), Эдуарда Юганови-ча Полица (1907-1938), Кузьмы Карловича Конгуса (1908-1938), Александра Карловича Конгуса (1906-1938), Кузьмы Антоновича Крюнберга (1868-?), Осипа Карловича Ген-дриксона (1891-1938) и др. По датам жизни видно, что большинство глав этих семейств были репрессированы. Например, отца Р. В. Отсинга — Видо Густавовича Отсин-га раскулачили за то, что он имел конную льнотрепальную машину и сдавал её в аренду. Рядом с деревней Букино, находившейся в 12 км к северо-востоку от посёлка Струги Красные, стоял хутор Красный Ручей, хозяином которого был эстонец Иван Иванович Инц (1880-1938). Его отец Иван Андреевич Инц до революции имел 25 десятин пахотной земли и более 200 десятин земли под лесом, 10 лошадей, 30 дойных коров и 30 голов мелкого рогатого скота. В 1935 г. хозяйство И. И. Инца раскулачили и всю семью выслали в Свердловскую область. Вблизи деревни Букино, на реке Курее стояли две водяные мельницы, их владельцами были эстонцы Даниил Егорович Пяртель (1880-?) и Павел Петрович Кукк (1897-1937). П. П. Кукку водяная мельница перешла в 1925 г. от его дяди Якоба Ивановича Кукка. В 1931 г. обе мельницы были переданы местному колхозу, а их владельцы были раскулачены.

В послевоенное время в посёлке Струги Красные и соседних населённых пунктах обосновались не только потомки эстонских поселенцев из ближайших окрестностей, но и из отдалённых деревень. В деревне Марьино, например, проживали Ида Густавовна Педок (1919-1969), Артемий Густавович Педок (1940-1980) и Эрик Эдуардович Петмансон (1935-2010), в деревне Горушка — Альвина Яковлевна Ниличева (1900-?), на станции Владимирский Лагерь — Анна Эдуардовна Никандрова, урождённая Люда (1922-2010). В посёлке Струги Красные ранее жительствовали Сальма Августовна Алексеева (1924-1999), Рудольф Августо-вич Везо (1918-?), Юган Эрнестович Си-иль (1920-?), Мейнард Оскарович Педасон (1930-2004), Евгения Альбертовна Вилемсон

(1924-?), Геннадий Рихардович Анон (19432004), Вальтер Александрович Пярн (19372013), Владимир Гансович Рекк (1914-?), Эрик Владимирович Рекк и др. Сейчас в районном центре из представителей старшего поколения живут Эльна Петровна Афанасьева, урождённая Орро (1950 г. рожд.), Эрна Ивановна Антс (1936 г. рожд), Линда Рудольфовна Васильева, урождённая Виллак, (1941 г. рожд.), Эндель Эльмарович Петман-сон (1956 г. рожд.), здесь можно встретить семьи с такими эстонскими фамилиями, как Лухт, Ханзинг, Симуласк, Коор, Папель, Пу-нисон, Сталмейстер.

Пустошь Нишева В 2 км к юго-западу от деревни Ждани Марьинской волости расположена деревня Нишева, которая возникла после сселения хуторов в пустоши Нишева на место центральной усадьбы организованного в 1931 г. колхоза «Первомайский». В метрических книгах Гдовского евангелическо-лютеран-ского прихода за 1883-85 гг. значится пустошь Замошье (Samosche), частью которой в то время была пустошь Нишева. В 1880-е гг. на этой территории жительствовали семьи Михкеля Вареса и Карла Талмейстера, а обряды крещения в то время здесь проводили простые миряне Готлиб Рейнвальд и Петер Муга, позднее, в начале прошлого века для этого приглашали Давида Пульмана, Мади-са Нильпа, Якоба Арика и Густава Трийпу-са. В 1896 г. в пустоши Нишева проживала семья Адама Арика, в 1898 г. — семья Петера Якоби, в 1909 г. — семья Августа Лаара, также здесь жили семьи Карла Лаара, Петера Киккаса, Осипа Пярна, Яна Лаара, Даниила Арика, Августа Нильпа, Густава Люйса и др. Например, Ян Готлибович Лаар (1879-1938) в 1920 е. гг. имел в своём хозяйстве 20 десятин земли, лошадь, корову и два поросёнка. Эстонские хутора в пустоши Спасское возникли вокруг имения Спасское, которым с 1887 г. владел эстляндский уроженец Андрей Кудеп. Известно, что в Спасской пустоши находились хутора Эдуарда Варуска, Павла Кю-пера, Густава Варуска, Эдуарда Мяги, Вольдемара Киккаса, Леонарда Коора, Михкеля Рюкаса. В 20-е гг. прошлого века, например, у Эдуарда Яковлевича Варуска (1893-?) в на-

личии было 20 десятин земли, в хозяйстве он держал лошадь, 3 коровы, быка и 2 поросёнка. Павел Юганович Кюпер имел 18 десятин земли, 2 лошади, быка, 4 коровы, 2 нетели и поросёнка.

С 1910 г. жители пустоши Нишева Яблонецкой волости Лужского уезда посещали Струго-Бельский молитвенный дом. В декабре 1917 г. здесь было создано Нишев-ское эстонское евангелическо-лютеранское общество, оно объединяло прихожан пустошей Нишева и Спасской. После учреждения Нишевской общины здесь открылся молитвенный дом. В 1921 г. председателем Нишев-ского эстонского общества являлся Осип Петрович Пярн (1873-?). В 1924-27 гг. сюда для проведения богослужений приезжал пастор Мартин Паннель. В архивных документах за август 1927 г. имеется список 20-ки Нишев-ской общины. В октябре 1927 г. в пустоши Нишева работали Нишевская эстонская школа I ступени и красный уголок. Возможно, что к тому времени Нишевской молитвенный дом уже не действовал, а возможно, что его закрыли позднее. В 1931 г. эстонские и латышские хутора в пустошах Нишева и Голуб-ско объединились в колхоз «Первомайский», тогда же в Спасской пустоши был организован эстонский колхоз «Красный охотник».

Жители пустошей Нишева и Спасской хоронили своих умерших родственников на латышском кладбище, которое в начале прошлого века называли Замошским или Кудепо-Замошским кладбищем, на так называемой эстонской стороне. Сейчас это кладбище находится в 1 км к северо-востоку от деревни Новая Жизнь Марьинкой волости и называется Ново-Жизненским. Латышей хоронили слева от главного входа на кладбище, а эстонцев — справа от него. В архивных документах за 1930 г. служителем религиозного культа в пустоши Нишева значится Вольдемар Варес (1900-?). В том же 1930 г. хозяйство Вольдемара Вареса раскулачили, его дальнейшая судьба неизвестна. Председатель общества О. П. Пярн в 1930 г. был выслан в Новгородскую область, где в 1938 г. был повторно арестован, но в 1939 г. дело против него прекратили, о его дальнейшей судьбе тоже ничего неизвестно. В 1946 г. в деревне Нишева проживали несколько эстон-

ских семей: Елизаветы Карловны Пульман (1864-?), Марии Антоновны Аллак (1866-?), Юлии Ивановны Коор (1873-?), Эдуарда Осиповича Валка (1883-?), Елены Яковлевны Лаар (1877-?) и Эдуарда Петровича Кре-вана (1902-?). В 1982 г. в деревне Нишева уже не оставалось ни одного эстонца, сейчас здесь нет ни одного постоянного жителя. На Ново-Жизненском кладбище есть могила Елизаветы Ивановны Пярн (1911-1983), которая являлась одним из последних потомков эстонских поселенцев, проживавших в пустоши Нишева.

Пустошь Сёлкино В 8 км к юго-западу от села Симанский Лог находилась пустошь Сёлкино или как называли её эстонцы — Солкино ^оШто). Первые остзейские поселенцы появились здесь в 1876 г. Среди эстонцев-хуторян в Сёлкино обосновались Йозеп Кютсман, Фридрих Кепс, Густав Сискман, Йозеп Кин-тсман, Якоб Рамсон, Петер Антсман, Густав Лепиков, Видо Кепс, Йозеп Пуксант, Густав Кепс, Ян Розен, Ян Вентик, Даниель Каспер, Густав Каллас, Кристиан Каспер, Ян Тойм, Йозеп Лейф, Ян Лепиков, Петер Лейф, Ян Вентман, Густав Антсон и др. По сведениям за 1883-84 гг. в пустоши Сёлкино уже существовал эстонский школьно-молитвенный дом, а обряды крещения здесь проводили школьный учитель Ян Киндоск и простые миряне Петер Хансман и Ганс Петерсон, также для этого приезжал школьный учитель Ян Лаар из Масниково-Горской общины. С 1895 г. учителем-кистером школьно-молитвенного дома значится Гендрик Климан. В начале прошлого века обряды крещения здесь проводили Гендрик Вентман, Видо Кепс, Рудольф Антсман, Фриц Талль, Ян Лепиков, Рудольф Вент, Лена Климан. Своих усопших родственников эстонские поселенцы из Сёлкинской пустоши хоронили на эстонском кладбище в пустоши Масникова Гора. Август Ниголь указывает, что в пустоши Солкино в 1918 г. проживало до 300 эстонцев, здесь же находился школьно-молитвенный дом, который в работах других исследователей не значится. Престольным праздником Сёлкинской эстонской общины было Рождество Христово. В 1920-е гг. в пустоши Сёлкино прожи-

вали семьи Оскра Антсмана, Якова Антсона, Югана Кепса, Даниила Калласа, Альберта Антсмана, Петра Лейфа, Освальда Кризе-мана, Яна Кейса, Рудольфа Антсона и др. Например, Пётр Осипович Лейф имел 26 га земли, 2 лошади и 5-6 коров и держал своего батрака. Оскар Рудольфович Антсман имел 13,5 га земли, лошадь, 3 коровы и 8 овец, до революции его отец Рудольф Антсман занимался торговлей, имел 80 десятин земли, 2 лошади и 8 коров. В 1927 г. в пустоши Сёл-кино работала Сёлкинская эстонская школа I ступени, до 1932 г. здесь преподавал учитель Александр Иванович Мюллер. В 1928 г. в пустоши Сёлкино насчитывалось 193 жителя. В 1931 г. здесь был организован эстонский колхоз «Пунане-Сёлкино» («Красное Сёлкино»). Деревня Сёлкино относилась к Подольскому сельсовету, в котором в 1926 г. насчитывалось 635 эстонцев, а в 1934 г. — 590. На начало 1941 г. в деревне Сёлкино было 22 хозяйства и 107 жителей, в 1948 г. — 18 хозяйств и 49 жителей, а в 1965 г. — 7 хозяйств и 21 житель. В 1975 г. в Сёлкино оставался 1 двор и 5 жителей, которые вскоре уехали отсюда и деревня полностью опустела. Ныне в урочище Сёлкино сохраняются несколько фундаментов домов и развалины двух построек из булыжного камня.

Вблизи от пустоши Березняк находилась небольшая пустошь Створцы, где располагались хутора Освальда Криземана, Кристиана Рятсепа, Карла Килька, Яна Танинга, Августа Лиива, Михкеля Тумма, Кристиана Развы, Эдуарда Покка, Лео Крембеса и др. Кристиан Разва имел здесь водяную мельницу с перло-вочной машиной, он же по нужде проводил обряды крещения. В 1936 г. здесь был организован колхоз «Красные Створцы». Деревня Красные Створцы, где в 1939 г. насчитывалось 14 дворов, была сожжена фашистами в годы войны. Ныне о названии пустоши Створцы напоминает только Створецкое озеро.

На нынешней территории Струго-Крас-ненского района были и другие евангеличе-ско-лютеранские эстонские общины, в которых не было своих храмов, но здесь тоже были свои проповедники лютеранской веры. Некоторые из этих общин были небольшими

* * *

и являлись филиальными по отношению к соседним, более крупным эстонским общинам. В этот список попала и эстонская община в пустоши Шталя, где по устным свидетельствам существовала часовня на эстонском кладбище (ныне Вейтлусское кладбище), документально это пока не подтверждено.

Пустошь Шталя

В 1,5-3,5 км к западу и юго-западу от станции Новоселье Соседненской волости Лужского уезда находилась пустошь Шталя ^Ма), она простиралась вдоль течения реки Кудрявки, от бывшего имения Горка, принадлежавшего помещику А. И. Шталю, до современной деревни Вейтлус. В 1879-83 гг. коллежский советник дворянин Аркадий Иванович Шталь выкупил в местности, называемой тогда Новосельской пустошью, землю в количестве 788,3 десятин. А. И. Шталь исповедовал лютеранство, поэтому он стал сдавать эту землю в аренду, в первую очередь, эстонским переселенцам. В 1884 г. в этой местности выкупили землю остзейские уроженцы Август Ребане и Самуил Каллас. Также среди первых поселенцев, обосновавшихся в пустоши Шталя в 1890-е гг., были Йозеп Карнеск, Михкель Пярксон, Петер Па-рамсон, Вильгельм Мяги, Георг Палло, Якоб Ляттинг, Вильгельм Ляттинг, Карл Треер и др. Например, Михаил Иванович Пярксон (1873-?) имел 28 десятин земли, 2 лошади, 6 коров, 3 поросёнка, 13 овец, конную косилку, жнейку и пресс с двигателем для вырабатывания льняного масла.

В 1896 г. в пустоши Шталя возник хутор эстонца Петера Теэ. По воспоминаниям Анзеля Карловича Хагги (1919-2009) его дед Петер Теэ в 1928 г. на северо-западном краю своего участка, на небольшой горке, выделил землю под кладбище, которое впоследствии стали называть Вейтлусским эстонским кладбищем. Силами членов эстонской общины в пустоши Шталя у входа на это кладбище была устроена входная арка, а на самом кладбище — лютеранская часовня. Здесь стали хоронить всех эстонцев, проживавших в ближайшей округе. Известно, что сын Петра Теэ — Ян Теэ уже в 1913 г. проводил обряды крещения не только в своей местности, но и в соседней Горской общине. В 1930 г. Ян Пе-

трович Теэ был лишён избирательных прав как лютеранский начётчик, в том же году у него было конфисковано всё имущество за то, что он проводил обряды крещения и отпевания и имел в своём хозяйстве лошадь, 3 коровы, 3 поросёнка и 5 овец. К 1930 г. Петра Теэ уже не было в живых, вскоре от болезни умер и его сын Ян Петрович Теэ, они оба покоятся на Вейтлусском эстонском кладбище. По словам старожилов в довоенное время в пустошь Шталя из Пскова приезжал пастор, он проводил богослужение в лютеранской часовне на кладбище, которое открыл Пётр Теэ. Дальнейшая судьба лютеранской часовни на Вейтлусском эстонском кладбище неизвестна, в послевоенное время её уже не существовало. Сейчас на этом кладбище сохранилось всего несколько эстонских захоронений, в т. ч. и могила Юлии Куккель (1872-1935). Одними из последних здесь были похоронены Рудольф Августович Ойя (1925-?) и Евгений Леонидович Лепп (1949?). Деревня Вейтлус возникла в 1939 г. после сселения хуторов на место центральной усадьбы эстонского колхоза «Вейтлус» или правильнее «Выйтлус» («Борьба»), организованного в 1931 г. в пустоши Шталя.

Дубницкая пустошь В 17 км к западу от посёлка Струги Красные находится деревня Дубницы Марьинской волости, ныне она совсем опустела, здесь остались только три заброшенных дома. В 1876 г. в пустоши Дубницкой уже проживала семья Йозепа Экса, в 1879 г. — семья Карла Мярды, в 1885 г. — семья Михкеля Эдаса. Эстонские поселенцы из Дубницкой пустоши причислялись к приходу Маснико-во-Горского эстонского молитвенного дома. В метрических книгах Гдовского евангеличе-ско-лютеранского прихода за 1883-85 гг. Дуб-ницкая пустошь называется как Дубкина или Тупкина (РиЬкша). Тогда обряды крещения здесь проводили школьные учителя из Мас-никово-Горской общины Ян Эбер и Ян Лаар и простые миряне Карл Симельсон, Карл Рятт и Якоб Сель, в соседнюю пустошь Пона-шбор (Bonasbori) детей в то время приезжал крестить Гендрик Николаи из Луговской пустоши. Первыми поселенцами в Дубницкой пустоши были выходцы из Веросского уезда

Лифляндской губернии (совр. уезд Вырумаа Эстонии), в основном, из окрестностей Вер-ро, Раппина и Бентенгофа. В начале прошлого века в пустоши Дубницкой жительствовали семьи Югана Луйска, Михкеля Соррока, Петера Серга, Карла Сарапу, Яна Симель-сона, Виллема Сииля, Михкеля Юхгансона, Яна Экса, Петера Соррока, Фридриха Эдаса, Иоганна Фрейденбаума, Яна Карнеска, Петера Мярды, Яна Рятта, Самуэля Карнеска, Яна Ярва, Даниила Гейдрица, Петера Валге, Михкеля Одруска, Петера Курвица, Густава Сииля, Эвальда Сейнмана, Петера Экса, Яна Пяслане, Даниеля Фрейденбаума, Югана Люкка, Даниила Эска, Яна Тегова и др. В соседней пустоши Чернёво находились хутора Яна Парца, Генриха Отсмана, Яна Хавакаца, Густава Моора, Якоба Антса, Даниеля Ха-вакаца и др., а в пустоши Понашбор среди латышских поселенцев обосновались эстонские хозяйства Якоба Раума, Югана Рейно, Густава Толсберга, Карла Сепмана, Михкеля Юхгансона и др.

По сведениям за 1894-1916 гг. в Дубниц-кой пустоши детей крестили на дому по нужде простые миряне Ян Луйск, Якоб Хавакац, Петер Экс, Карл Симельсон, Самуель Сииль, Ян Валге и Петер Тидерман, они же проводили обряды крещения в Масниково-Горском и Луговском молитвенных домах. В Дубницкую пустошь для проведения религиозных обрядов также приезжали школьный учитель Август Лятти из Масниково-Горской общины и простые миряне Петер Ярв из пустоши Аксо-во и Ганс Николаи из Луговской пустоши. Ян Юганович Луйск (1881-?) в 1931 г. был осуждён органами ОГПУ, дело против него вскоре закрыли, дальнейшая его судьба неизвестна. В архивных документах за 1930 г. служителем религиозного культа в Дубницкой пустоши значится Ян Валге. Известно, что в 1931 г. было раскулачено хозяйство его сына Карла Яновича Валге (1904-?). Дальнейшая судьба Яна Валге и его сына Карла Валге неизвестна, сейчас на месте их хутора, находившегося по направлению в урочищу Меленка, сохраняются развалины, которые местные жители называют Валгино гумно. Ещё одним служителем религиозного культа в пустоши Дубницкой значится Осип Янович Серг (1866-1930), в феврале 1930 г. он был арестован органами

ГПУ и в апреле того же года приговорён к расстрелу. Известно, что сын О. Я. Серга — Павел Осипович Серг занимался изготовлением и продажей самопрялок.

В 1926 г. в пустоши Дубницкой насчитывалось 65 хозяйств и 340 жителей, большинство которых были эстонцами. В 1934 г. здесь работала Дубницкая эстонская начальная школа. Хуторяне делили местность, где они проживали, на пустоши Дубницкая I, Дубницкая II и Дубниково, к ним примыкали пустоши Чернёво, Теребовижа и Понашбор. В 1933 г. в пустоши Дубницкая I проживали 186 эстонцев, в пустоши Дубницкая II — 68, в пустоши Чернёво — 76, в пустоши Пона-шбор — 42, в пустоши Теребовижа — 12. К этому времени многие эстонские хозяйства уже были раскулачены. Например, в 1931 г. раскулачили и выслали за пределы района семью Эльмара Карловича Сепмана (19031938) из пустоши Понашбор за то, что он имел в своём хозяйстве 50 десятин земли, 2 лошади, 8 коров, 2 нетели, быка и 3 поросёнка. В Дубницкой пустоши раскулачили семью Густава Даниловича Фрейденбаума (1895-?) за то, что он владел 30 десятинами земли и ветряной мельницей, к тому же ветряной двигатель приводил в действие льномяльную машину, а в своём доме у него был оборудован водопровод. У Петра Югановича Луйска (1888-?) был каменный двор, в своём хозяйстве он имел конную льномяльную и льнотрепальную машину, косилку и молотилку, применял наёмный труд. Густав Филиппович Сииль имел 20 деятин земли, лошадь, 3 коровы, 5 овец, 3-х конную льномяльную и льнотрепальную машину, конную жатку, сеноколилку, молотилку, сеялку, конные грабли. Хозяйство Густава Яновича Пярксона (1878-1938) тоже раскулачили в 1931 г. за то, что он имел лошадь, 3 коровы, 5 овец, каменный двор и занимался скупкой и продажей скота. Андрей Янович Карнеск (1860-?) владел 20 десятинами земли и большим садом, в его хозяйстве имелась конная льномяльная и льнотрепальная машина. Ян Валге и его сын Карл Янович Валге держали на своём дворе 2 лошади, 7 дойных коров, 7 свиней и 30 овец. В хозяйстве Яна Пименовича Симельсона (1883-1938) имелось 26 десятин земли, 2 лошади, 4 коровы, 2 свиньи,

4 конных косилки и конные грабли. В годы коллективизации в пустоши Дубницкой I был организован эстонский колхоз «Уус-Эллу» («Новая жизнь»), при селении Дубницкая — колхоз «Пунане-Дубники» (Красные Дубни-ки»), а при поселении Дубниково — колхоз «Талупоег» («Крестьянин»).

В 1939 г. эстонские хутора со всей Дубницкой пустоши начали свозить на место центральной усадьбы колхоза «Уус-Эл-лу», которая после войны стала называться деревней Дубницы. В 1948 г. в деревне Дубницы было 16 хозяйств и 55 жителей. В 1954 г. в Дубницах из эстонцев проживали Мина Югановна Сииль (1868-?), Розалия Ивановна Васильева (1889-?), Алида Густавовна Юхгансон (1911-?), Эльвина Петровна Пальм (1913-1977), Ида Фёдоровна Симу-ласк (1923-?), а в соседней деревне Меленка жила Эмилия Карловна Тегова (1876-1954). В 1960 г. переехал на жительство в Эстонию Владимир Александрович Юхгансон (19372015). В деревне Понашбор в 1954 г. жили семьи Лизы Югановны Конза (1886-?), Эль-фриды Даниловны Кууль (1907-?) и Лины Ивановны Мазинг (1910-?). В деревне Ро-шелёво из эстонцев еще недавно проживали Розалия Карловна Тегова (?-1988), Сальма Ивановна Гаврилова (1923-2012) и Эльмар Юлиусович Тегов (1938-2015). Народная память доныне сохранила название хутора Михкеля Соррока, находившегося по направлению к урочищу Борки и деревне Могутово, здесь до сих пор сохраняется каменный погреб в рост человека. Расположенное рядом с деревней Дубницы озеро Выдерица местные жители до сих пор называют Уселльским озером по когда-то находившемуся здесь эстонскому колхозу «Уус-Элла».

Село Узьмино и пустошь Погорелка

В окрестностях волостного центра Гдов-ского уезда — села Узьмино (№т1т) эстонцы начали селиться в середине 1870-х гг., впоследствии в эти места прибыли более 40 эстонских семей. Так в пустоши Межепу-тье в 1874 г. купили землю Иоганн Конза и Август Конза, в 1875 г. в пустоши Черёт — Август Тодинг, в 1878 г. в пустоши Радунка — Петер Пихо. Известно, что в 1880 г. близ Узьмино проживала семья Марта Кузика, в

1881 г. — Готлиба Лаара. Узьминская эстонская община уже существовала к началу 1880-х гг., обряды крещения по сведениям за 1882-85 гг. здесь проводили Михкель Редпап, Михкель Конза и Петер Засси. В начале прошлого века детей здесь крестили простые миряне Ян Конза, Карл Раммо, Эдуард Рутту и Август Кангер. В Узьмино и его окрестностях в то время проживали семьи Августа Пелап-сона, Петера Редпапа, Адама Раудсепа, Яна Нильпа, Густава Кипли, Августа Колги, Карла Кюбара, Гендрика Пуксандова, Петера Ниль-па, Яна Воормана, Кристиана Локка и др. На реке Узьминке работала водяная мельница с перловочной машиной, которая принадлежала Ивану Мярсу. Последними потомками эстонских поселенцев были проживавшие в деревне Узьмино Эльфрида Сергеевна Николаева (1915-?) и Эльфрида Даниловна Фёдорова (1920-?). На Ново-Жизненском кладбище есть могила Валентины Петровны Нильп (1930-2003), которая являлась одним из последних потомков эстонских поселенцев, проживавших в окрестностях села Узьмино.

К Узьминской эстонской общине тяготели хутора Петера Ивани, Давыда Муги, Яна Киммеля, Августа Кангера, Пауля Рутту и Вильгельма Роома, находившиеся в окрестностях деревни Сиковицы (Sikowitsa). Август Иванович Кангер (1865-?) и Филипп (Вильгельм) Иванович Роома (1867-1938) владели в окрестностях деревни Сиковицы водяными мельницами, места на реке Люте, где стояли эти мельницы до сих пор так и называют — Кангерова мельница и Роммова мельница. Филипп Ромма имел к своей мельнице молотильную и льномяльную машины и лучинно-щипальный станок, а у Августа Кангера имелась шерстепрядильная машина. В центре деревне Сиковицы сохраняется кирпичное здание магазина и кладовая из булыжного камня, которые примерно в 1906 г. построил торговец Пауль Иванович Рутту (1880-1937), с 1930 г. здесь располагается магазин райпо. Также в Сиковицах с 1911 г. по 1927 г. работало шерстекарзильное заведение Давыда Осиповича Муги (1873-?), ему помогал в работе сын Якоб Давыдович Муга (1903-?). Шерсте-карзильная мастерская, принадлежавшая до 1927 г. Д. О. Муге, работала какое-то время и после войны, а в его жилом доме распола-

галась школа, а потом детский сад. Потомки Филиппа Давыдовича Муги ныне проживают в Пскове. Ф. Д. Муга и его сын Владимир Филиппович Муга похоронены на Домкинском эстонском кладбище. В деревне Сиковицы есть несколько жителей с эстонскими корнями — Хильда Михайловна Валк (урождённая Меос), Аксель Мейнардович Валк, Светлана Эдуардовна Крылова (урождённая Сухарт) и др. Ранее в Сиковицах также проживали Оскар Андреевич Тенно (1909-?) и Даниил Эдуардович Виск (1914-?).

С эстонскими хозяйствами из окрестностей деревни Сиковицы соседствовали хутора Эдуарда Рутту, Гендрика Рутту, Яна Талмейстера, Югана Пихора, Яна Кеппа и Альфреда Везо в пустоши Лужки (Ьишка), хутора Самуила Пихора и Видрика Пихора в пустоши Устье и хутора Кристиана Ойну-са, Николая Мярса, Эдуарда Лухта и Югана Янеса, располагавшиеся близ деревни Река. Эдуард Иванович Рутту (1878-?) содержал на реке Люте водяную мельницу, в его владении было 15 десятин земли, в хозяйстве он имел 2 лошади, 4 коровы, 2 нетели, 2 поросёнка, 4 пчелиных семьи. На реке Люте, близ деревни Радонка работала ещё одна водяная мельница, которой владел Пётр Видович Нару-странг (1860-?). Ещё в 1887 г. около Радонки купил землю Михкель Раммо. Эдуард Лухт (1888-?) около деревни Река имел 40 десятин земли, 2 лошади, 3 коровы, 2 поросёнка и применял наёмный труд, за это его раскулачили в 1930 г. В послевоенное время в деревне Река прежде проживала семья Карла Эдуардовича Лухта (1928-1980) и Марты Карловны Лухт, урождённой Нарусбек (1928-1997), вместе с ними жила мама Э. К. Лухта — Эмилия Лухт (1891-?). Карл Эдуардович Лухт работал дояром на молочнотоварной ферме Река, за доблестный труд был награжден орденами Трудового Красного Знамени и «Знак Почёта», он и его жена Марта Карловна похоронены на новом Быстреевском кладбище. После смерти родителей в деревне Река жил Владимир Карлович Лухт (1956-2003).

Эстонские поселенцы также проживали в 6 км к юго-востоку от села Узьмино, в окрестностях деревни Озерёво (Oserowo) и смежной с ней пустоши Яковицы. Известно, что в 1870 г. в пустоши Яковицы, близ селе-

ния Шоторово купил землю Андрес Ратасеп, а в 1883 г. — Ян Ратасеп. В 1874 г. в окрестностях села Озерёво проживали семьи Рейна Кермана и Эльмара Рейндольфа. В 1884 г. имение Озерёво приобрёл остзейский уроженец Ф. П. Петрович. С 1915 г. имением Озерё-во владел И. Ф. Петрович, здесь кроме жилого дома имелись каменный двор, каменный амбар, каменный ледник, каменная лавка, кузница. В конце позапрошлого века близ села Озерёво находились хутора Карла Эрнитса, Югана Клауса, Августа Зисса, Рейна Синами-са, Яна Кермана, Августа Никмана, Яна Кон-зы, Августа Юхкама, Югана Линта, Петера Силанаруска, Карла Колги, Густава Ратасепа и др. В начале 1930-х гг. в пустоши Яковицы был организован эстонский колхоз «Красные Яковицы». Ныне деревни Яковицы не существует, а в деревне Озерёво уже не осталось ни одного жителя с эстонскими корнями.

В 5 км к северу от села Узьмино находилась пустошь Погорелка (Pogorelka, Коге-1ка), где в 1918 г. жили 12 эстонских семей. Уже в 1874 г. в пустоши Погорелка проживала семья Иоганна Кермана, в 1875 г. — семья Яна Кермана. Среди других эстонских хозяйств, возникших впоследствии в пустоши Погорелка, были хутора Карла Ауга, Югана Ауга, Даниеля Юхкама, Яна Карро, Петера Карро, Югана Оррава, Йозепа Оррава, Адама Терри, Яна Пиира, Карла Викмана, Юлиуса Пирака, Александра Паульсона, Густава Премса, Адама Эмблуса, Эдуарда Редпапа и др. К Погорельской общине тяготели семьи Оскара Пальма, Гендрика Сильбаума, Карла Луйха и Гендрика Кульбока из пустоши Загорье. Поселенцы из пустошей Погорелка и Загорье причислялись к Бешковскому приходу Бобровской волости, где действовал евангелическо-лютеранский молитвенный дом, умерших родственников хоронили на кладбище в селе Лосицы. Обряды отпевания и крещения в Погорельской общине в начале прошлого века совершали Якоб Паю и Петер Карро. В 1927 г. в пустоши Погорелка работали Погорельская эстонская школа I ступени и красный уголок, в 1928 г. в школе преподавал учитель по фамилии Нукка. В 1931 г. здесь был создан эстонский колхоз «Уус-Погорелка» («Новая Погорелка»). В соседней пустоши Загорье, где тоже проживали

эстонцы, до 1930 г. работала водяная мельница, которой владел Оскар Робертович Пальм (1901-1938). В 1940 г. в пустоши Погорелка насчитывалось 150 жителей. Известно, что в 1935 г. обряды крещения и причастия в пустоши Погорелка совершал Ян Петрович Везо. В 1937 г. школьным учителем в Пого-релке был Кристиан Циммер. В 1941 г. в деревне Погорелка было 27 хозяйств и 97 жителей. В 1948 г. в Погорелке насчитывалось 13 хозяйств и 41 житель, среди которых были хозяйства Юлиуса Михайловича Пирака (1880-?), Яна Петровича Везо (1867-?), Юга-на Александровича Оррава (1873-?), Видри-ка Ивановича Паю (1878-?), Амалии Юга-новны Ауг (1873-?), Павлины Карловны Паю (1873-?), Эмилии Андреевны Луйх (1895-?) и др. В деревне Загорье жили семьи Александра Карловича Луйха (1920-?) и Вольдемара Александровича Паульсона (1906-?). В послевоенное время для крещения детей и отпевания усопших приглашали жителя деревни Погорелка Видрика (Фёдора) Ивановича Паю, а затем до 1968 г. — жителя деревни Загорье Вольдемара Александровича Пауль-сона. В 1980 г. в Погорелке проживали Карл Юганович Оррав (1929 г. рожд.) и его жена Лидия Августовна Оррав (1928-?), Владимир Иванович Ауг (1919-?) и его жена Мета Юлиусовна Ауг (1923-2010), Аделя Августовна Ауг (1919-?), Альберт Августович Ауг (1925-1981) и его жена Алида Юлиусовна Ауг (1926-1014). Сейчас в деревне Пого-релке проживает последний её житель Карл Юганович Оррав.

Село Симанский Лог, пустоши Березняк и Зрекино Значительное скопление эстонских хуторов находилось в окрестностях деревень Симанский Лог (Simanski Log) и Подчасове-нье (Podsasowna) Узьминской волости Гдов-ского уезда. В 1879-81 гг. вблизи Симанско-го Лога уже проживали семьи Якоба Поска, Гендрика Эйхе, Густава Герма, Йозепа Кибли и Юрия Пальма. По сведениям за 1882-85 гг. обряды крещения и отпевания в Симано-Лог-ской общине проводили школьный учитель Ян Лаар из Масниково-Горской общины и простые миряне Петер Хансман, Йозеп Ват-сон, Густав Педасон, Петер Хаус, Ян Герм,

Михкель Контс, Ян Ватсер, позднее — Ген-дрик Вентман, Гендрик Вендик, Якоб Пек-ка, Карл Комусаар, Ян Вялк. В начале прошлого века в окрестностях Симанского Лога находились хутора Петера Валлинга, Густава Ратоса, Якоба Яксона, Йозепа Муги, Яна Вялка, Иоганна Ивансона, Якоба Раутберга, Петера Ханнова, Иоганна Сахарьяса, Рубена Пукса, Густава Петмансона, Петера Мен-нинга, Якоба Эйхе, Видо Кангреба, Эдуарда Прику, Фрица Хянмана, Яна Вендика и др. 16-17 июня 1907 г. эстонский хор из Симанского Лога под управлением Й. Лендья участвовал в певческом празднике в Вильянди, а 21 июня 1909 г. 10 хористов из этого поселения приняли участие в Дне музыки в Тарту. По оценке Августа Ниголя в 1918 г. в окрестностях Симанского Лога насчитывалось до 300 эстонцев. Поселенцы из Симано-Логской общины причислялись к Масниково-Горско-му приходу, они же хоронили на Масников-ском эстонском кладбище своих усопших родственников. После войны усопших стали хоронить на кладбищах при деревнях Дом-кино и Задорье. В 1934 г. в Симано-Логском сельсовете насчитывалось 380 эстонцев. В 1960 г. в Симанском Логу проживало уже всего две эстонских семьи: Эльмара Ивановича Сахарьяса (1922-?) и Эдуарда Антоновича Томсона (1900-?). Сейчас деревня Си-манский Дог практически опустела, здесь остался только один постоянный житель. В соседней деревне Сосновка ранее проживал Леонард Владимирович Симуласк (?-1997). В деревне Ровное ныне живёт Армильда Оскаровна Васильева (1931 г. рожд.), её отец Оскар Педасон до войны проживал на хуторе около Симанского Лога.

К Симано-Логской эстонской общине причислялись жители пустошей Зрекино ^гекшо) и Березняк (Beresnjak), где, например, в начале прошлого века проживали семьи Яна Вареса, Видо Кепса, Даниеля Пихора, Карла Пихора, Отто Папеля, Йозепа Пуксандова, Даниеля Петмансона, Августа Нукки, Югана Рятсепа, Йозепа Царо, Ген-дрика Вентмана, Югана Папеля, Иоганна Олеска, Генриха Тенно, Йозепа Петмансона, Петера Танинга, Михкеля Кальзы и др. Обряды крещения здесь по нужде проводили простые миряне Ян Петмансон, Густав Пуксан-дов, Гендрик Вентман, Даниель Петмансон и

Ганс Сильд. В 1931 г. хозяйства в пустошах Зрекино и Березняк объединились в колхоз «Березняк». В начале 1930-х гг. в деревне Березняк жили семьи Самуила Петмансона, Александра Петмансона, Эдуарда Петмансона, Карла Покса, Эдуарда Оттинга, Яна Каль-зы, Югана Сталмейстера, Яна Вентмана, Эдуарда Локка, Александра Вальтсона, Яна Сииля, Адольфа Нукки, Кристиана Танинга и др., а в деревне Зрекино — семьи Августа Мутика, Эдуарда Вентмана, Карла Папеля, Августа Пихора, Эдуарда Царо, Арнольда Тенно, Рихарда Тенно, Самуила Пихора. К юго-западу от Сёлкинской пустоши, около деревни Княжицы (Knäsitza) находились хутора Петера Виска, Даниила Варепа, Михкеля Кюпара. В 1880-е гг. на Княжицкие хутора приезжал школьный учитель Ян Эбер из Мас-никово-Горской общины. Хутор Петера Виска стоял на реке Пскове, там, где она вытекает из Псковянского озера, здесь он содержал водяную мельницу. Сын Петера Виска — Освальд Петрович Виск (1912-1938) был репрессирован. В деревне Княжицы в 1920-е гг. водяной мельницей владел эстонец по фамилии Геригсон, а ниже по течению Псковы стояла мельница Каталка, которая принадлежала эстонцу по фамилии Гейдорф.

К юго-западу от пустоши Березняк, у подножия горы Кочебуж стоял эстонский хутор, фамилию хозяина которого выяснить не удалось. По устным свидетельствам известно лишь то, что с вершины горы, где бьёт родник, к дому этого хуторянина был проложен водопровод из деревянных трубок. До наших дней сохранились и фундамент дома, и фрагменты деревянного водопровода. В пустоши Березняк существовала небольшая группа евангельских христиан, которая относилась к Заборовской общине евангельских христиан в Лосицкой волости, и руководителем которой был Оскар Карлович Сильд (1874-1956). В доме О. К. Сильда было устроено большое помещение, где собирались последователи веры для чтения молитв и произнесения проповедей, сам руководитель группы поддерживал связь с единоверцами из пустоши Сёлкино и с А. О. Тигазингом с хутора Пу-стыньки. В 1929 г. О. К. Сильд был лишён избирательных прав как «проповедник секты пашковцев», в 1930 г. его как служителя ре-

лигиозного культа обложили индивидуальным налогом в 176 рублей, а затем хозяйство, имевшее к тому же 10 десятин земли, ветряную и водяную мельницы, 2 лошади, 2 коровы, 2 поросёнка и 5 овец, раскулачили и всю семью выслали за пределы района. В 1953 г. О. К. Сильд вернулся из сибирской ссылки и проживал до самой своей смерти в Вильянди.

В 1931 г. жители пустошей Березняк и Зрекино объединились в эстонский колхоз «Березняк», на начало 1941 г. в деревне Березняк — центральной усадьбе этого колхоза — насчитывалось 36 хозяйств. В 1948 г. в деревне Березняк было 20 хозяйств и 65 жителей, а в 1965 г. — 9 хозяйств и 13 жителей. В 1970 г. в Березняке проживали семьи Александра Густавовича Петмансона (1888-?), Оскара Карловича Трелль (1899-?), Эмилии Ивановны Олеск (1896-?), Иды Романовны Юнкиной (1903-?), Луизы Даниловны Кризе-ман (1908-?) и Лины Юрьевны Розе (1904-?). К 1977 г. деревня Березняк полностью опустела и была снята с учёта. В 1970 г. в соседней с Березняком деревне Высокое (до 1964 г. — Подол) тоже проживали семь эстонских семей: Альберта Даниловича Калласа (1924-?), Сальмы Ивановны Крейс (1919-?), Крестьяна Андреевича Петмансона (1923-?), Германа Ивановича Крейса (1930-?), Рихарда Даниловича Калласа (1930-?), Паулины Осиповны Петмансон (1890-?) и Роберта Александровича Розе (1928-?), ныне в этой деревне нет ни одного жителя с эстонскими корнями.

Пустоши Троерожник и Головково

В 500 м к северу от нынешней деревни Новая Жизнь Марьинской волости, вдоль левобережья рек Плотиченки и Мошни и по соседству с пустошью Замошье ранее находилась пустошь Троерожник, где обосновались эстонские переселенцы. Известно, что в 1872 г. здесь уже проживала семья Даниеля Викси, а в 1879 г. — семья Иоганна Лехмуса. В метрических книгах Гдовского евангеличе-ско-лютеранского прихода за 1883-85 гг. значится пустошь Рожник (Rosniki) или как говорили эстонцы — Розник, частью которой в то время была пустошь Троерожник. В 1876 г. в пустоши Рожник приобрёл землю Ян Киху, а в 1884 г. — Густав Коор. По сведениям за 1883-85 гг. в пустоши Рожник также прожи-

вали эстонские семьи Иоганна Мазера, Карла Сахарьяса, Яна Аланда, Адама Валка, Карла Курга, Густава Цупсберга. Обряды крещения в то время здесь проводили простые миряне Иоганн Киротоск и Иоганн Ломус, а в начале прошлого века — Ян Кург, Мярт Кург и Юган Вент. В 1896 г. землёй в пустоши Троерожник Яблонецкой волости Лужского уезда владел псковский мещанин Иван Андреевич Кудеп. В начале прошлого века здесь находились хутора Гендрика Тирика, Яна Рейли, Августа Лехмуса, Югана Викси, Петера Иваска, Рудольфа Вента, Якоба Саара, Альфреда Мет-туса, Рудольфа Пунисона, Якоба Кульберга и др. Обряды крещения тогда здесь проводили простые миряне Рудольф Вент и Ян Миллер, который для крещения детей даже бывал в Домкино и Масниковой Горе. Жители пустоши Троерожник хоронили своих умерших родственников на латышском кладбище, находившемся в соседней пустоши Завижье, на его правой стороне от главного входа. Это кладбище тогда называли Кудепо-Замош-ским или Кудепским, сейчас его именуют Но-во-Жизненским кладбищем. С 1910 г. эстонские поселенцы посещали Струго-Бельский эстонский молитвенный дом, а также латышскую церковь Святого Иоанна, построенную в 1911 г. при Кудепо-Замошской латышской колонии и при которой, видимо, существовал эстонский приход.

В архивных документах за 1930 г. житель пустоши Троерожник Иван (Ян) Адамович Миллер (1856-?) значился как «эстонский священнослужитель». В 1927 г. его, как «кистера лютеранской церкви», лишили избирательных прав, а в 1930 г. сначала обложили индивидуальным налогом в 200 рублей, а затем раскулачили. И. А. Миллер имел в своём хозяйстве 31 десятину земли, каменный двор, 2 лошади, 5 коров, 2 поросёнка. Крупным землевладельцем в пустоши Троерожник был Андрей Адамович Тирик (1859-?), он имел 60 десятин земли, а также 4 лошади, 30 коров, несколько свиней и держал 5-6 батраков. В 1928 г. в пустоши Троерожник насчитывалось 211 жителей. В 1930 г. здесь был организован колхоз «Новая жизнь», после переселения на его центральную усадьбу части хуторов, в т. ч. и эстонских, здесь возникла деревня Новая Жизнь, в

которой в 1939 г. насчитывалось 19 хозяйств. В 1957 г. в деревне Новая Жизнь уже проживали всего две эстонские семьи — Сальмы Ивановны Юхгансон (1893-1977) и Аделии Александровны Юхгансон (1916-1985). На Ново-Жизненском кладбище из числа эстонских поселенцев и их потомков похоронены Михкель Эрниц (1850-1912), Альвина Саар (1900-1930), Эдуард Караск (1904-1908), Андрей Иванович Вент (1870-1929), Яак Юганович Эллер (1886-1936), Август Иванович Зисс (1873-1943), Александр Иванович Юхансон (1881-1945), Карл Александрович Юхансон (1919-1953), Самуил Иоганно-вич Пихор (1888-1950), Альма Самуиловна Гаврилова, урождённая Пихор (1912-1992), Альфред Августович Виск (1924-1971), Владимир Августович Виск (1930-1999), Анатолий Владимирович Виск (1962-2001), Альма Августовна Силанаруск (1929-1968), Анна Карловна Акман (1892-1980), Роберт Александрович Кару (1931-1981) и др.

В 2 км к северу от нынешней деревни Выборово Марьинской волости, вдоль течения реки Сковороденки, раньше находилась пустошь Головково. Ещё в 1881 г. в этих местах проживали семьи Гендрика Муста, Яна Люкка, Иоганна Муста и Яна Пукка, тогда пустошь Головково была частью обширной пустоши Замошье (Samosche). В начале прошлого века в пустоши Головково проживало несколько эстонских семей: Густава Аниярва, Гендрика Киккаса, Югана Адамсона, Пауля Муста, Кристиана Караска, Петера Рейнгольда, Эдуарда Караска и др. В то время обряды крещения и отпевания в пустоши Головко-во исполняли Ян Аниярв и Юган Адамсон, причём последний для исполнения церковных обрядов даже ездил в Домкино и Задо-рье. В архивном документе за 1930 г. Иван (Юган) Петрович Адамсон (1862-?) назван «эстонским священником», в 1928 г. его, как служителя религиозного культа, лишили избирательных прав, а в 1930 г. хозяйство раскулачили. В своём заявлении И. П. Адамсон на обвинения против него объяснил, что «проводил крестины вследствие отсутствия пастора после 1917 г., что у нас принято по обычаю эстов-нацменов». После войны пустошь Го-ловково опустела, ныне о её названии напоминает только небольшое Головковское озеро.

Пустошь Маяково

С 1890 г. эстонские переселенцы, в основном, из окрестностей современного города Выру стали расселяться в пустоши Маяково (Majakowa) Горской волости Порховского уезда Псковской губернии, располагавшейся вблизи современной деревни Маяково Новосельской волости. Известно, что в 1907 г. в селе Маяково уже работала эстонская школа. В 1918 г. в Маяковской пустоши и смежных с ней пустошах Павлюковская Дача и Коче-рицы проживало 40 эстонских семей, при общине существовало образовательное общество, здесь имелись хор и духовой оркестр. Многие эстонцы работали на лесопильном заводе, который принадлежал владельцу имения Маяково И. Г. Смиту. Эстонские поселенцы из Маяковской общины причислялись к приходу Горского евангелическо-лю-теранского эстонского молитвенного дома, здесь они крестили детей, венчались, причащались Святых Тайн Христовых. Для совершения обрядов крещения на дому нередко по нужде приглашали Петерса Валдина из пустоши Жихловичи, простого мирянина из числа латышских поселенцев, которых тоже немало проживало в окрестных пустошах. В 1924 г. в селе Маяково работала Маяковская эстонская школа I ступени, в 1925 г. в школе преподавал учитель по фамилии Тамм, тогда здесь обучалось 40 детей. В сентябре 1927 г. двухкомплектную школу в Маяково преобразовали в семиклассную школу. В 1925 г. в поселении работали певческий хор и драматический кружок. Певческие мероприятия в Маяково организовывал Херингсон.

В 1934 г. в Маяковской эстонской неполной средней школе преподавали учителя Тамм и Юлиус Карлович Торро. В 1935 г. директором школы стал Бёклер, учителями тогда работали Мэйндок, Локк и В. Веэбер, который в 1937 г. стал директором. Из жителей пустошей Маяково, Павлюковская Дача и Кочерицы в то время известны эстонские семьи Гендрика Цирка, Югана Цирка, Аль-

фреда Меттуса, Людвига Тедера, Югана Пет-тая, Карла Сталмейстера, Фридриха Калева, Адама Циммера, Августа Яра, Югана Соси-яна, Фердинанда Кайса, Юрия Сооца и др. В соседней пустоши Рындицы находился хутор Августа Петровича Цирка (1892-?), он имел в своём хозяйстве 2 лошади, 5 коров, быка, поросёнка и 8 ульев. В 1931 г. в пустоши Маяково был организован эстонский колхоз «Красный Маяк», в 1939 г. часть хуторов были сселены на место центральной колхозной усадьбы. На начало 1941 г. в деревне Маяк насчитывалось 9 дворов и 34 жителя. В 1965 г. здесь оставалось 4 хозяйства и 10 жителей, среди которых было хозяйство Эмилии Яковлевны Сооц (1901-?) — последней жительницы деревни Маяк из числа потомков эстонских поселенцев. К 1975 г. деревня Маяк полностью обезлюдела, и через год её сняли с учёта. В посёлке Маяково в послевоенное время проживали семьи Анеты Гинтовны Сталмейстер (1912-?) и Оскара Юрьевича Сооца.

К Маяковской эстонской общине тяготели эстонские поселенцы, проживавшие на хуторах в пустоши Черновато Лудонской волости Лужского уезда. Пустошь Черновато находилась в 10 км к северо-востоку от Маяковской пустоши, эстонские поселенцы называли её на свой манер как Зерновада (Zemowaada). В начале прошлого века здесь находились хутора Карла Мульги, Михкеля Валге, Яна Тааля, Оскара Циунсона, Оскара Викси, Адама Валге, Густава Силиваска, Яна Хярметса, Якоба Мазури, Югана Хубеля, Карла Торро, Югана Кульбока и др. Обряды крещения в пустоши Черновато ещё в 1911 г. проводил по нужде Гендрик Циунсон, иногда он крестил детей в Горском эстонском молитвенном доме. В архивных документах за 1930 г. Гендрик Циунсон значится как служитель религиозного культа, в том же году его вместе с семьей раскулачили, и дальнейшая их судьба неизвестна. Деревня Черновато, куда в 1939 г. начали сселять эстонские хозяйства, была сожжена в годы войны, сейчас это пустое место.

P. S. Автор выражает искренюю признательность за помощь в поиске архивных и исторических сведений, а также за предоставление собранных устных свидетельств и фотографий Алексею Ивановичу Фёдорову, Алексею Борисовичу Намзину, Розе Эльмаровне Ковалёвой, Елене Вальте-ровне Быстряковой, Ирине Ивановне Петмансон, Карлу Югановичу Оррав, Армильде Оскаровне Васильевой, Эльне Петровне Афанасьевой, Эрне Ивановне Антс, Акселю Мейнардовичу Валк, Светлане Эдуардовне Крыловой.

Источники

1. ГАПО, ф. 39, оп. 1, д. 91; ф. Р-531, оп. 3, дд. 803, 867; ф. Р-1246, оп. 2, дд. 4, 5, 6, 9, 95, 138, 158, 164, 199, 279, 314, 317, 318, 320, 376, 386, 452, 455, 456, 484, 487, 523, 590, 608, 614, 781.

2. Архивный отдел Администрации Струго-Красненского района, ф. 6, оп. 3, дд. 3, 6; ф. 264, оп. 3, д. 16, 23, 30, 56, 121; ф. 138, оп. 3, д. 223; ф. 241, оп. 3, д. 79.

3. Партийный архив ЦК КП(б) Эстонии, ф. 62, оп. 1, дд. 71, 80, 81, 86 [Электронный ресурс]: URL: http://www.ra.ee/dgs/browser.php

4. Audru kirikuöpetaja R. Holsti ülevaade eestlaste asundustest Venemaal (1895-1896) (Аудруского пастора Р. Гольста обзор эстонских поселений в России (1895-1896)).

5. Nigol А. Eesti asundused ja asupaigad Wenemaal. Tartu, 1918 (Август Ниголь. Эстонские поселения и места нахождения в России. Тарту, 1918).

6. Метрические книги евангелическо-лютеранской церкви в Гдове. 1881-85 гг. [Электронный ресурс]: URL: https://familysearch.org/search/catalog

7. Метрические книги евангелическо-лютеранской церкви в Гдове. 1894-1916 гг. [Электронный ресурс]: URL: https://spbarchives.ru

8. Метрические книги евангелическо-лютеранской церкви в Луге. 1899 г., 1901 г., 1908-10 гг., 191215 гг., метрические книги евангелическо-лютеранского прихода Святого Иакова в Пскове. 190208 гг., 1910-13 гг. [Электронный ресурс]: URL: www.earchive-estlatrus.eu/web/guest/collections

9. Материалы по статистике народного хозяйства в С.-Петербургской губернии. Вып. XIII. Частновладельческое хозяйство в Лужском уезде. СПб., 1891.

10. Walge O. М. Oswald Walge kirjatööd (Рукописи Освальда Валге). Domkino, 1972-1982.

11. Засецкая М. Л. Эстонцы Лужского района Ленинградской области (конец XIX — середина XX века) // Население Ленинградской области: материалы и исследования по истории и традиционной культуре. СПб., 1992.

12. Шкаровский М. В., Черепнина Н. Ю. История Евангелическо-Лютеранской церкви на Северо-Западе России (1917-1945). СПб., 2004.

13. Соловьёва Г. Ф. Материалы Российского государственного исторического архива о лютеранских приходах Северо-Запада XVIII — нач. XX вв. как исторический источник. СПб., 2008.

14. Солодовников В. В. Лютеранская диадема. Псков, 2010.

15. Тамби С. А. Лужские эстонцы // Финно-угорский мир. 2017, № 2.

16. Тамби С. А. Струго-красненские эстонцы: история и соременность // Ежегодник финно-угорских исследований. Т. 12. Вып. 2. Ижевск, 2018.

17. Возвращенные имена. Книги памяти России. Российская национальная библиотека. [Электронный ресурс]: URL: http://visz.nlr.ru

Почтовая карточка 1909 г. из семейного архива Э.П. Афанасьевой (лицевая сторона

Почтовая карточка 1909 г. из семейного архива Э. П. Афанасьевой (обратная сторона)

Пастор Гатчинского и Лужского приходов Оскар Пальза

Здание бывшей Домкинской эстонской церкви. Фото В. А. Григорьевой. 2014 г.

Освальд Михайлович Валге около Домкинской часовни. Фото кон. 1970-х гг.

Освальд Михайлович Валге, Алида Денисовна Валге и эстонский режиссер Тынис Каск (вверху). 1975 г.

Лютеранская часовня на Домкинском эсонском кладбище 2011 г

Домкинская лютеранская часовня. Фото Р. Э. Ковалёвой. 2016 г.

Эльмар Эдуардович Петмансон

Жители деревни Задорье. В центре гармонист Адольф Августович Тигазинг. 1960 г.

ЯЯУ

Семья Нарусбек.

На заднем плане Анна Ивановна Кихо, справа от неё Амалия Ивановна Нарусбек. 1966 г

Задорье. Эдуард Петрович Петмансон, крайняя справа Линда Карловна Петмансон и девочки Нарусбек Елена и Тамара. 1970 г.

Ученики Мосниковской эстонской школы. Фото нач. 1920-х гг.

Эстонцы из деревни Мосниково. Фото 1950-х гг.

На Мосниковском эстонском кладбище, на заднем плане лютеранская часовня. 1959 г.

Мосниковское кладбище. Справа Пётр Карлович Орро. 1959 г.

Крест на Мосниковском эстонском кладбище. 1959 г.

Мосниково. Празднование Яанова дня. Духовой оркестр. 1988 г.

Семьи Августа Тигазинга и Вальтера Карловича Нарусбека - 100 -

Пустошь Пустопержа. Екатериненский эстонский молитвенный дом. 1913 г.

Хутор Пустыньки. Август Осипович Тигазинг,

Стоит первая слева Анна Ивановна Тигазинг

Нарусбек Розалия Августовна, и Август Иванович Сакс

третья Тигазинг Анна Ивановна, пятый Тигазинг Август Осипович, седьмой Нарусбек Вальтер Карлович

Пустошь Шталя. Семья Теэ, сидят слева направо Пётр и Мария Теэ с внуком, дочь Луиза Петровна с детьми, стоят дочь Анна Петровна и сын Ян Петрович. 1916 г.

Адольф Августович Тигазинг Жители деревни Домкино.

и Август Осипович Тигазинг В центре Розалия Ивановна Бриккер,

Миральда Бриккер. Фото ок. 1947 г.

Владимир Августович Вис

Деревня Река. Карл Эдуардович Лухт, Марта Карловна Лухт, мать Эмилия Лухт, мальчики Саша и Володя. 1958 г.

Анна Ивановна Тигазинг. 1964 г.