CC BY
121
Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 25 (354). Философия. Социология. Культурология. Вып. 35. С. 45-49.
ЭСТЕТИКО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ВЫРАЗИТЕЛЬНОГО ПОТЕНЦИАЛА ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КРАСОТЫ
Красота человека рассматривается как один из факторов антропогенеза. Для выяснения природы воздействия представлений о красоте человека на объективацию человеческой сущности выявляются их объективные и субъективные основания. Человеческая красота представлена как способ обобщения человеческого индивидуального и родового многообразия до сущностного и общечеловеческого единства. Для определения онтологизирующего человеческую сущность потенциала человеческой красоты используются категории эстетической антропологии - 'выразительность' и 'фигуративность'.
Ключевые слова: красота человека; человеческая сущность; фигуративность; олицетворение; эстетическая антропология.
В обосновании общечеловеческих (сущностных) характеристик эстетическая антропология ищет эстетические способы их представленности, выражения, антропологиза-ции в сфере человеческих чувств, в генезисе смыслов. Способна ли красота человека быть обобщением человеческих характеристик в их сущностном единстве? Благодаря заключенному в ней символически-образному и выразительному потенциалу человеческая красота выступала способом такого обобщения в антропогенезе, эстетическим способом всепредставленности человеческой сущности, выражения и визуализации социальных и духовных сущностных характеристик в их становлении.
Красота, добро и истина - эта древняя триада философских абсолютов причастна области надутилитарного и избыточного смыслосо-держащего континуума. По мысли М. К. Ма-мардашвили, человек «не есть продукт природы». Человеческое «рождается на каких-то неестественных, неприродных, немеханических, неавтоматических основаниях»1.
Представления о красоте человека, отсылающие к характеристикам человеческой сущности, нуждаются в их своевременной концептуализации. Человеческое чувство красоты - сложное непосредственное восприятие, универсальное, поскольку соотносится с различными объектами, имеющее как субъективные, так и объективные основания. При этом даже конкурсы красоты, существуя на грани легитимности и на грани общественного признания, не являются репрезентацией уровня представлений о красоте человека в общественном сознании, развиваемых худо-
жественным творчеством, искусством, самой жизнью. Подобные мероприятия не принимают в расчет «избыточную» добавку к человеческой красоте - выражение лица, фигуры, мимики, жеста, движения. Эту избыточность принимает в расчет иной «конкурс» - художественное творчество, а также обыденное восприятие человеческой красоты. Людей объединяет их стремление к красоте - естественному и социальному способу обобщения. Красота человека как способ идентификации с группой, родом, человечеством солидаризирует индивидов, решая проблему самоидентичности.
А если это так, то что есть красота...? Как нетрудно заметить, небезызвестный вопрос поэта был отнесен именно к человеческой красоте, наследуя некую традицию русской литературы XIX столетия, завороженную этой тревожащей, впечатляющей, сопряженной с демонизмом и губительной антропологической константой.
Если сущность человека выходит за рамки рода, обретая всечеловеческое содержание, то происходит ли это с помощью человеческой красоты или вовсе вопреки ей? С другой стороны, бесконечная динамика и разнообразие человеческой красоты не тонет ли в общечеловеческом эталоне, отсылающем к общечеловеческой сущности?
Говоря о целостности эстетического восприятия, необходимо обозначить единство внутренних и внешних аспектов в универсальной эстетической оценке, когда человек вызывает в воспринимающем и оценивающем субъекте чувство красоты, или целую гамму эмоций, составляющую чувство кра-
соты - радость, удивление, восторг, восхищение, потрясение. Эстетическая оценка, таким образом, является универсальной и «целостной» - когда наше восприятие схватывает внешние и внутренние, природные и духовно-социальные аспекты красоты человека в их единстве
С одной стороны, красота человека - это правильные пропорции, биологическая целесообразность, воспринимаемая и оцениваемая как красота. С другой стороны, уже в незапамятные времена к красоте человека добавляется «рукотворная» характеристика -выразительность. Феномены выражения и изображения наблюдаются в живой природе. Однако как человеческий культурный и деятельный феномен выражение и его вариант -изображение - достигают инвариантности и многоликости. Человеческие лицо и фигуру украшают выразительные действия и их собирательный результат, при участии мимики, жеста, движения. Духовно-социальные детерминанты, встраиваясь во внешний, видимый облик человека, формируют и обуславливают восприятие человеческой красоты.
Выразительные действия именно украшают человеческое лицо и человеческую фигуру (не только и не столько тело). Собирательный результат выражения встраивается в эстетическое восприятие человека, составляя духовно-социальный «пласт» человеческой красоты.
Мы интуитивно чувствуем красоту там, где проявилась духовная и социальная целесообразность, отдавая приоритет духовным или психическим свойствам. В целостной эстетической оценке человека разнообразные духовные диспропорции (выражение страха, тревоги, глупости, злобы) портят общее и целостное впечатление от физической пропорциональности. Так, «высшей красотой» Н. Г. Чернышевский называет красоту характера, которую можно заметить в чертах лица и поступках2.
Произошедшее в новоевропейской культуре обогащение представлений о человеческой красоте обусловили её роль в олицетворении и архетипизации социальных форм пространства, времени, движения. Портретная живопись расширила каноны красоты, вместе с тем «в портрете социальное проступает как уже видимое, антропометрически изображенное, т. е. человечески вымеренное и, следовательно, узнаваемое, опять-таки
олицетворенное воплощение социального статуса, положения в социальном пространстве, социальном времени и социальном движении»3. Как отмечает А. Л. Ястребов, пересмотр философской содержательности категории и образа прекрасного произошел в XVII в., когда, исчерпав диапазон стереотипных художественных приемов портретиро-вания прекрасного, культура, «чтобы наполнить смыслом красоту, даже предпринимает эксперимент по эстетизации безобразного»4. А. Л. Ястребов полагает, что феномен красоты, «уставший» и «дискредитированный веками», возрождается в гротескном сопоставлении с безобразным, в антагонистических построениях. Гротеск, приоткрывая новые горизонты художественного существования феномена красоты, обновляя и открывая его для свежих интерпретаций, на наш взгляд, развенчивает портретируемую красоту лица в её абсолютизации и возвращает человека к гармонии с природной и социальной сущностью, визуализируя, помимо прочего, возможности социальной инверсии и социальных форм движения.
При этом выразительный принцип бытия красоты не равнозначен изобразительному принципу художественного творчества. Сущность выразительности - в непреднамеренности, в диалектическом единстве спонтанности и деятельностности (активности).
Согласно Н. Г. Чернышевскому и известным положениям его диссертационной работы «Эстетические отношения искусства к действительности», сущность всего прекрасного в природе и живой действительности -непреднамеренность. «На нас чрезвычайно неприятно действует, если мы замечаем в сфере реального прекрасного какой бы то ни было преднамеренный расчет именно на красоту. Аффектация красоты в действительно существующем - совершенная противоположность истинной грации»2, - полагает автор. Непреднамеренность красоты, ее незнание о самой себе - прелесть прекрасного в действительности: «.. .в сознательной сфере прекрасное исчезает в ту минуту, как узнает о своей красоте, начинает любоваться на нее»2.
Таким образом, мы можем говорить о целостности эстетической оценки с доминированием духовной целесообразности при восприятии человека. Мы можем полагать, что человеческая красота играла в антропогенезе немаловажную роль, являясь способом обоб-
щения, собирания человека в его индивидуальном и родовом многообразии до общечеловеческого единства и целостности.
Развиваемое в последние годы философское направление эстетической антропологии находит ключ к исследованию духовно-социальной детерминации человеческой сущности в эстетических способах её самовыражения. Эстетическая антропология раскрывает формы эстетического самопознания человека в связи с последовательным доминированием видов и жанров искусства, развивающих и обогащающих систему представлений о красоте человека. Уровни самопознания -философский и художественно-эстетический - раскрываются в их «взаимодополнении и непосредственном взаимодействии»5.
В процессах становления, самопознания, самосовершенствования человека переход к социально-духовной детерминации в человеческой сущности происходил поэтапно. Красота человека при этом выступала способом трансценденции к общему за пределы биологического и родового. Красота человека может рассматриваться как необходимый способ продуцирования социальных смыслов, способ выхода за пределы исторической данности к качественно иному состоянию человеческой сущности: «На протяжении человеческой истории со времен палеолита прослеживается историческое "убегание" от природного начала к духовной составляющей, то есть к началу "собственно человеческому", осуществляемое именно средствами красоты человека»6.
Для рассмотрения красоты человека как способа обобщения и собирания в общечеловеческом единстве и целостности родового и индивидуального разнообразия представляется перспективным использование эсте-тико-антропологических категорий «выразительности», «олицетворения» и «фигуратив-ности», обобщающих потенциал онтологиза-ции человеческой сущности, заключенный в красоте человека.
Красота человека как отражение физиологической целесообразности строения человеческого тела (природная красота), по всей видимости, является способом обобщения природной и родовой сущности человека. Вспомним известное высказывание И. Ефремова о том, что «в каждой расе в древности была своя отточенность, своя мера прекрасного»7. Однако даже физическая красота не-
сет в себе общечеловеческие обобщающие или нормативные характеристики. Красота человека как выражение духовной и социальной целесообразности может служить обобщающим способом антропологизации меры человеческого в человеке, способом обобщения до общечеловеческой сущности.
По всей видимости, духовно-социальные характеристики, общие, целесообразные, гармоничные, идеальные, должны быть выражены во внешней форме, проявиться фигуративно в движении, мимике, жесте, поступках, словах, тембре голоса, молчании. Заключая в себе потенциал собирания и потенциал «сгущения», собранности, «.. .фигуратив-ность отвечает интересам самообнаружения, совершенствования, обобщения, гармонизации человеческой сущности на фоне её социально-исторической и индивидуальной динамики <...> Исторически обобщенный характер эстетических ценностей говорит сам за себя»8. Образуемое в результате саморазвития человеческой сущности единство М. Н. Щербинин называет «сложнокомби-нированным», а целостность - «дробной»5, существующей в динамическом диалектическом взаимодействии, взаимодополнении её индивидуальных и социальных характеристик. Изобразительные и выразительные феномены искусства участвуют в гармонизации человеческого бытия, формируя представления и о красоте человека. Так, обращение искусства к феномену «преображения» демонстрирует возможности преобразования противоположных сил индивидуализации и социализации, социальной и индивидуальной видов реальности, одного в другой, через образ, «в "расчете" на удержание этих указанных противоположностей в едином социокультурном пространстве человечности одновременно, и также в "расчете" на возможную гармонизацию человеческого бытия»9. «Тем самым человеческий род преображался ("пре-ображался"), восходя к разнообразию своего единства, своей постоянно расширяющейся полноты и целостности»8.
Как отношение или система представлений человеческая красота имеет свои объективные и субъективные основания, обуславливающие её способность объективации человеческой сущности.
Вопрос о наличии объективного источника чувства красоты нередко трактуется как «основной вопрос эстетики». Источником
чувства красоты, объективно существующим вне сознания и являющимся свойством или закономерностью объектов мира, может выступать гармония, универсальное диалектическое единство, норма, целесообразность, гомеостатическое равновесие в концепциях системности мира и его объектов. Таким образом, в качестве объективных оснований чувства красоты могут рассматриваться фундаментальные внутренние свойства предмета, улавливаемые во внешних свойствах как ощущение красоты предмета. Во взаимообусловленных процессах самопознания, самосовершенствования и становления человека объективность феномена человеческой красоты является залогом и предтечей актуализации человеческой сущности как результата её самоузнавания и самопознания.
Постулируемое в качестве объективного основания красоты универсальное диалектическое единство мира обнаруживает в человеческой красоте самоотрицающее диалектическое начало развития человека и человечества. Чувство красоты порождается непосредственным восприятием закономерностей развития в противоречивом диалектическом единстве различных сторон и аспектов. О. В. Буткевич определяет радость в качестве основы чувства красоты, связанного с восприятием глубинной закономерности мира. «Будучи закономерностью не раз навсегда данной взаимосвязи, но и закономерностью развития <...>, эта закономерность, оказавшись воспринятой непосредственно в явлениях, в тех или иных конкретных видимых, ощущаемых, проявляющихся перед нами взаимосвязях мира, в принципе не только способна, но и должна доставлять человеку безотчетное чувство радости. Радости непосредственного восприятия развития, прогресса, восходящего движения, радости субъективного, личного, эмоционального приобщения к великим, извечным процессам развивающейся, творящей себя материи»10.
М. К. Мамардашвили отмечает существенную связь эстетического переживания с «каким-то особым пронзительно-радостным состоянием»11, без которого не существует ни одного нашего переживания искусства или занятия искусством. Именно это состояние автор определяет как критерий истины, как радость «необратимой исполненности смысла»12.
В то же время красота является миру как феномен субъективного и спонтанного вос-
приятия и на протяжении веков оправдывает и обуславливает человеческую субъективность, субъектность, активность оценки и спонтанность действия. Как было отмечено нами ранее, «красота оправдывает и определяет человека как субъекта восприятия, мышления и действия, участвуя в развитии сущностных характеристик человека»6.
Таким образом, красота может рассматриваться как ценностное или познавательное отношение человека к миру. Эстетическое переживание человеческой красоты и постоянное обновление её выразительных характеристик является родом интуитивного восприятия или предвосхищения внутренней сущности предмета и имеет активный характер, являясь способом познания человеческой сущности. Кроме того, в «мировоззренческом и философском обосновании человеческого един-
13
ства и целостности»13 интерес к человеческой красоте обусловлен воздействием эстетических факторов (искусства в частности и прекрасного в целом) на развитие и становление человека.
Примечания
1 Мамардашвили, М. К. Эстетика мышления. М. : Моск. шк. полит. исслед., 2000. С. 46-47.
2 Чернышевский, Н. Г. Эстетические отношения искусства к действительности // Чернышевский, Н. Г. Сочинения : в 2 т. Т. 1. М. : Мысль. 1986. С. 104.
3 Щербинин, М. Н. Эстетико-антропологиче-ское бытие социума // Вестн. Тюмен. гос. унта. 2009. № 5. С. 193.
4 Ястребов, А. Л. Трансформация границ бытийных констант : репрессия красоты и реабилитация уродства // Вестн. Амур. гос. унта. 2002. Вып. 16. Гуманитар. науки. С. 48-49.
5 Щербинин, М. Н. Субъект и субъективность в фигуративности эстетико-антропологиче-ского поиска // Эстетическая антропология : фигуративный аспект : материалы Все-рос. науч.-практ. конф. (Тюмень, 13 декабря 2013 г.). Тюмень : Мандр и Ка, 2013. С. 3.
6 Андреева, Н. С. Онтологический статус красоты человека // Вестн. Тюмен. гос. ун-та. 2013. № 10. Сер. «Философия». С. 73.
7 Ефремов, И. А. Туманность Андромеды. Звездные корабли. Сердце Змеи. М. : АСТ, 2001.С. 125.
8 Щербинин, М. Н. Фигуративность в самопознании : эстетико-антропологический опыт //
Эстетическая антропология : фигуративный аспект : коллектив. моногр. Тюмень : Мандр и Ка, 2014. С. 17-18.
9 Щербинин, М. Н. Эстетико-антропологи-ческое освоение социума // Эстетико-антро-пологическое бытие социума : коллектив. моногр. Тюмень, 2010. С. 10-11.
10 Буткевич, О. В. Красота : Природа. Сущность. Формы. Л. : Художник РСФСР, 1983. С. 96.
11 Мамардашвили, М. К. Эстетика мышления. С. 9.
12 Там же. С. 11.
13 Щербинин, М. Н. Сущность и бытие человека в эстетико-антропологическом измерении / М. Н. Щербинин, С. М. Халин, В. Г. Бо-гомяков // Вестн. Тюмен. гос. ун-та. 2012. № 2. Сер. «История». С. 177.
