Научная статья на тему 'Эстетика В. А. Жуковского в апофатическом контексте'

Эстетика В. А. Жуковского в апофатическом контексте Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

CC BY
359
45
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Журнал
Дискуссия
ВАК
Ключевые слова
ЭСТЕТИКА В. А. ЖУКОВСКОГО / КАТЕГОРИЯ ПРЕКРАСНОГО / ПОЭТИКА «НЕВЫРАЗИМОГО» / НЕИМЕНУЕМОЕ / ВОПРОСНАЯ СТРУКТУРА / МОТИВ ТИШИНЫ / ОБРАЗ ЗАВЕСЫ / V. A. ZHUKOVSKOGO’S ESTHETICS / POETICS “INEXPRESSIBLE” / CATEGORY FINE / NOT CALLED / VO-PROSNY STRUCTURE / MOTIVE OF SILENCE / AN IMAGE OF A VEIL

Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы — Елепова М. Ю.

В статье рассматриваются идеи религиозно-философской эстетики В. А. Жуковского в контексте понятий апофатического богословия. В лирике и статьях поэт раскрывает божественную природу прекрасного. Апофатическая идея непостижимости абсолютной красоты по существу определяет характер поэтики «невыразимого» в поэзии Жуковского, вопросную структуру ряда стихотворений. Идея «неименуемости» прекрасного, тема священной тишины, образ завесы также соотносятся с идеями патристической апофа-тики.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

V. A. Zhukovsky’s esthetics in the apophatic context

The article deals with the ideas of religious and philosophical esthetics of V. A. Zhukovsky in the context of apophatic theology concepts. In his lyric and articles the poet revealed the divine nature of beauty. Apophatic incomprehensi-ble idea of absolute beauty determines the nature of the “unspeakable” poetics in the poetry of Zhukovsky and the question structure in his poems. The idea of “unnamable” beauty, the sacred silence theme, the image of the veil are related with patristic apophatics ideas.

Текст научной работы на тему «Эстетика В. А. Жуковского в апофатическом контексте»

. ДИСКУССИЯ

» журнал научных публикаций

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ

М. Ю. Елепова, д-р филол. наук, профессор, кафедра литературы, Северный (Арктический) федеральный университет, г. Архангельск, Россия, m.elepova@yandex.ru

ЭСТЕТИКА В. А. ЖУКОВСКОГО В АПОФАТИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ

Религиозно-философская эстетика В. А. Жуковского опирается на важнейшую для святоотеческой интерпретации христианского учения дефиницию: Бог есть красота или красота есть Бог. В программной статье 1848 г. «О поэте и современном его значении» Жуковский размышляет о высшей интуиции человеческой души, откликающейся на некий гармонический образ: «Что же этот несущественный образ? Красота. Что же красота? Ощущение и слышание душою Бога в создании. И в ней, истекшей от Бога, живет стремление творить по образу и подобию Творца своего, т. е. влагать самое себя в свое создание»1. -

Верховный Художник есть источник красоты, в нем же заключается и абсолютная красота. Прекрасное — это проявление божественного начала в мире.

Подобным образом интерпретирует понятие красоты один из величайших христианских мыслителей древности Августин Блаженный, на которого ссылается Жуковский в своей статье «О меланхолии в жизни и в поэзии» (1846), размышляя о вере и знании. По Августину, Бог есть первопричина всякой красоты, «красота всех красот». В своей прославленной «Исповеди» Августин Блаженный взывает к Богу: «Поздно полюбил я Тебя, красота такая древняя и такая юная, поздно полюбил я тебя!»2. Понятие о божестве как источнике всяческой красоты особенно важно для Жуковского, так как с таким пониманием центральной

Бог есть красота, поскольку все, что существует, получает от нее как от Причины благолепия и великолепия всего сущего только ему присущую красоту.

категории эстетики он связывает и свои представления о цели и назначении искусства, о происхождении поэтического вдохновения.

Еще в стихотворениях 1810-х — 1820-х гг. «Славянка» (1815), «К мимопролетевше-му знакомому Гению» (1819), «Лалла Рук», «Таинственный посетитель» (1824) и др. он размышляет о тайнах поэзии. В 1824 г. в программной статье «Рафаэлева мадонна» поэт приводит романтическую легенду о том, что Рафаэль во время работы над знаменитой картиной в одно мгновение увидел все изображение целиком. Художнику в момент высшего наития приоткрывается божественная тайна. «Сикстинская мадонна» — это видение свыше, с нею «Гений чистой красоты». Завершается статья фрагментом из стихотворения «Лалла Рук» о «Гении чистой красоты»:

Чтоб о небе сердце знало В темной области земной, Нам туда сквозь покрывало Он дает взглянуть порой...3 Жуковский развивает мысль о божественной природе эстетического чувства. Вдохновение — это небесная энергия, пробуждающая косный ум земного человека.

Философский тезис о непознаваемости сущности красоты в земном мире обусловил поэтику «невыразимого» в лирике Жуковского, художественную установку на неопределенность, неуловимость не толь-

№ 4 (22) АПРЕЛЬ 2012

ДИСКУССИЯ

журнал научных публикаций ™

ко чувства, но и самого образа красоты, намеренную размытость границ поэтической вселенной, обращение -

к вопросной структуре. Гамма вопросительных интонаций не дает ключ к тайне, а усугубляет ощущение загадочности высшей красоты. Стихотворение «Таинственный посетитель» начинается с вопросов, не имеющих ответа:

Кто ты, призрак, гость прекрасный? К нам откуда прилетал?4 Первая строфа стихотворения «К ми-мопролетевшему знакомому Гению» также целиком состоит из вопросов:

Скажи, кто ты, пленитель безымянный? С каких небес примчался ты ко мне? Зачем опять влечешь к обетованной Давно, давно покинутой стране?5 Вестник красоты неименуемый и имеющий много имен, ни одно из которых не несет в себе определенной характеристики: «гений мой», «бывалый друг», «будь ангелом-хранителем души». Имена «пленителя» бесконечно варьируются в других стихотворениях цикла: «душа незримая», «тайный вождь», «чистый ангел» («Славянка»), «благодатный посетитель», «добрый вестник», «призрак», «гений чистой красоты» («Лалла Рук»). Вопросная композиция и нанизывание имен подчеркивают непостижимость сущности божественно прекрасного.

По мнению В. А. Грехнева, альтернативность лирических вопрошаний у Жуковского — средство расширения пределов душевного обзора6. Автору представляется, что «вопрошания» выражают иные творческие интенции поэта. В своей философской эстетике Жуковский следует святоотеческой идее, сложившейся в патристике, об апофа-тической (отрицательной) основе всякого истинного богословия. Апофатические идеи древних богословов дают мощную опору для поэтики «невыразимого» в поэзии Жуковского. В полемическом «Слове 28» Григорий Богослов утверждает несостоятельность понимания Бога с помощью набора понятий: «Не говорю еще о том, что Божество необходимо будет ограничено, если Оно постигается мыслью. Ибо и понятие есть вид

В эти минуты живого чувства стремишься... к чему-то лучшему тайному, далекому, что с ним соединяется и что для тебя где-то существует.

ограничения»7. Подобные идеи развивает и знаменитый экзегет и гимнолог древно-- сти Иоанн Дамаскин. В своем известном труде «Точное изложение православной веры» он пишет: «Божество, будучи непостижимым, непременно будет и безымянным. Итак, не зная сущности Его, не будем отыскивать имени Его сущности...8

В учении св. отцов обосновывается и категория прекрасного. Дионисий Арео-пагит в «Мистическом богословии» размышляет о безымянности и одновременно многоименности Божества. В числе многих имен Божиих: Премудрое, Возлюбленное, Жизнь, Свет, Бог, Истина, Вечное, Сущее, Слово, Спасение и др., Ареопагит называет еще одно имя — Прекрасное. Бог есть красота, поскольку «все, что существует, получает от нее как от Причины благолепия и великолепия всего сущего только ему присущую красоту...»9. По всей видимости, эти идеи неименуемого и многоименуемого прекрасного, непознаваемой красоты божества были восприняты Жуковским. Эта неизгла-голанность красоты — источник бесчисленных лирических размышлений для поэта.

В черновом прозаическом плане к стихотворению «Лалла Рук», который представляет собой философско-эстетический комментарий к нему, Жуковский размыш-

. ДИСКУССИЯ

» журнал научных публикаций

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ

ляет о прекрасном: «Оно не имеет ни имени, ни образа; оно посещает нас в лучшие минуты жития... И весьма понятно, почему почти всегда соединяется с нами грусть... В эти минуты живого чувства стремишься. к чему-то лучшему, тайному, далекому, что с ним соединяется и что для тебя где-то существует. И это стремление есть одно из невыразимых доказательств бессмертия души: иначе от чего бы в минуту наслаждения не иметь полноты и ясности наслаждения? Нет, эта грусть убедительно говорит нам, что прекрасное здесь не дома, что оно только мимо пролетающий благовеститель лучшего...»10. Чувство прекрасного извещает о небесной родине.

Следуя именно логике восточнохри-стианского апофатического богословия, исключающего тварные атрибуты и аналогии на пути постижения божественного Абсолюта, поэт и обращается к форме, так сказать, вопросительно-созерцательной, к идее неименуемости и в полноте своей непостижимости прекрасного. Образ таинственного сумрака, восходящий к «Ареопагитикам», и сопряженной с ним «очарованной» тишины, отрешения от всего чувственного мира отражается, например, в образном строе элегии «Славянка». Соприкосновение с божественным началом происходит имен-

но в момент как бы усыпления мира и всех внешних чувств, священного безмолвия. Таково же, по мнению автора, и происхождение сквозного в лирике Жуковского образа «таинственного покрывала», отделяющего горний мир от дольнего. Этот образ нередко встречается в патристике. Так, например, Григорий Богослов рассуждает о необыкновенной трудности пути к высшему знанию падшего человека: «Поэтому-то между нами и Богом стоит эта телесная мгла, как издревле облако между египтянами и евреями. Ибо это-то значит, может быть, мрак сделал покровом своим (Пс. 17, 19), то есть нашу дебелость, через которую прозревают немногие и немного»11. К этим немногим поэт-романтик Жуковский причисляет и художника, наделенного даром интуиции.

Итак, логика философско-эстетиче-ской мысли Жуковского явно восходит к святоотеческим идеям о божественной сущности красоты. Прекрасное рассматривается как онтологическая категория и отождествляется с самим божеством, поэтому понимается как нечто непостижимое и невыразимое. Святоотеческая концепция прекрасного определяет и особенности художественного мира Жуковского: поэтику «невыразимого», мотив таинственного соприкосновения с высшим началом в момент поэтического наития.

1. Жуковский В. А. Эстетика и критика. М.: Искусство, 1985. С. 133.

2. Августин Блаженный. Исповедь. М.: ГОНДАЛЬФ, 1992 . С. 288.

3. Жуковский В. А. Собр. соч.: В 3 т. М.: Худож. лит., 1980. Т 1. С. 309.

4. Там же. С. 122.

5. Там же. С. 114.

6. Грехнев В. А. Мир пушкинской лирики. Нижний Новгород, 1994.

7. Григорий Богослов. Собрание творений. Минск — М., 2000. Т. 1. С. 484.

8. Творения преподобного Иоанна Дамаскина. Источник знаний. М.: Индрик, 2002. С. 178.

9. Дионисий Ареопагит. Мистическое богословие. М.: Тетра, 1993. С. 37.

10. Рукою Пушкина. М.: Academia, 1935. С. 490-491.

11. Григорий Богослов. Собрание творений. С. 484.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.