CC BY
49
Список литературы латинскими символами / References in Roman script
1. Olizko N.S. Semiotiko-sinergeticheskaja interpretacija osobennostej realizacii kategorij intertekstual'nosti i interdiskursivnosti v postmodernistskom hudozhestvennom diskurse [The semiotic - synergetic interpretation of the peculiarities of intertextual and interdiscourse categories realization in postmodern art discourse]: dissertation / N.S.Olizko. - Chelyabinsk, 2009. - 343p. [in Russian]
2. Pelevin V.O. Ampir V: roman [Empire V: novel]. - Moscow: EKSMO, 2008. - 416 p. [in Russian]
3. Pelevin V.O. Dialektika Perehodnogo Perioda iz Niotkuda v Nikuda [The Dialectics of Transition Period from out of Nowhere to Nowhere]. - Moscow: EKSMO, 2008. - 426 p. [in Russian]
4. Pelevin V.O. Zhizn' nasekomyh: povest' [The Life of Insects: novel]. - Moscow: EKSMO , 2008. - 256 p. [in Russian]
5. Pelevin V.O. Svjashhennaja kniga oborotnja [The Sacred Book of the Werewolf]. - Moscow: EKSMO, 2009. - 416 p. [in Russian]
6. Barth J. Chimera. - New York: Fawcett Crest Book, 1973. - 320p.
7. Barth J. Lost in the Funhouse. Fiction for print, tape, live voice. - New York: Doubleday & Company, 1968. - 201p.
8. Barth J. The Friday Book: Essays and Other Notification. - Baltimore; London: The Johns Hopkins University Press, 1997. -286 p.
DOI: 10.18454/IRJ.2016.52.050 Полуднева Е.И.1, Модина Г.И.2
Магистрант, 2кандидат филологических наук, Дальневосточный федеральный университет.
ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ РАННЕГО ТВОРЧЕСТВА УИЛЬЯМА БАТЛЕРА ЙЕЙТСА
Аннотация
В статье рассмотрены - факторы, повлиявшие на эстетические взгляды Уильяма Батлера Йейтса, традиции, под влиянием которых складывалось его раннее творчество, истоки символизма Йейтса. Анализ эстетических оснований ранней лирики поэта произведен на основе эстетических сочинений - статей и эссе, написанных Йейтсом в период раннего творчества; в них отражены представления Йейтса об искусстве в целом, о значении и роли символа в искусстве, о поэзии, миссии поэта и поэтическом призвании.
Ключевые слова: Йейтс, эстетика, символизм.
Poludneva E.I.1, Modina G.I.2
Master's Degree Student, 2PhD in Philology, Far Eastern Federal University AESTHETIC GROUNDS OF WILLIAM BATLER YEATS' EARLY WORKS
Abstract
The article considers factors which determined Yeats' aesthetic views, traditions which influenced his early works, background of Yeats' symbolism. The analysis of the aesthetic grounds of the poet's early works is based on his aesthetic publications - articles and essays, written by Yeats during the period of his early lyrics; they reflect Yeats' thoughts about art in whole, about significance of symbol in art, about poetry, poet's mission and poetic vocation.
Keywords: Yeats, aesthetics, symbolism.
Творчество Уильяма Батлера Йейтса (1865 - 1939) часто привлекает внимание отечественных и зарубежных литературоведов (В. А. Ряполова, А. П. Саруханян, Г. М. Кружков, С. М. Боура, А. Дж. Сток), но объектом исследования, как правило, становится лирика позднего периода и драматургия. Раннее творчество и ранние эстетические сочинения остаются наименее изученной частью наследия ирландского поэта. Эстетическим основаниям раннего творчества Йейтса посвящена данная статья.
В статьях и эссе, созданных в 1890 - 1910е годы воплощено мировоззрение Йейтса, его представления о творчестве, поэзии, роли поэта и поэтическом призвании. В это же время Йейтс пишет эссе о тех поэтах и художниках, кого он считал своими учителями: об Уильяме Блэйке, Перси Биши Шелли, Уильяме Моррисе, Данте Габриэле Россетти.
Эстетические взгляды Йейтса складывались под влиянием нескольких традиций. Юность его прошла в ирландском городке Слайго. Йейтс остро осознавал собственную национальную принадлежность. Народная поэзия Ирландии стала первым эстетическим опытом будущего поэта. Изучению ирландского фольклора посвятит он многие годы своей жизни.
В детстве Йейтс воспринял влияние иной традиции. Его отец, Джон Батлер Йейтс, был художником, испытавшим влияние прерафаэлитов. Живопись и поэзия Россетти были знакомы и близки Йейтсу, как и творчество Ханта, Милле и Уотерхауса, что сказалось на формировании его поэтического стиля.
Чрезвычайно важной была для Йейтса традиция английской ренессансной и романтической литературы, сам он признавал влияние Спенсера, Блейка, Шелли, Вордсворта (эссе «Блейк и воображение», 1897, «Самый счастливый поэт», 1902, «Философия поэзии Шелли», 1900).
В 1890е годы начинается увлечение Йейтса восточной философией, литературой, эзотерическими учениями. Поэт осмысляет этот новый для него интеллектуальный опыт эстетически в статьях «Магия» (1901), «Роза Алхимии» (1913). В статье «Некоторые превосходные японские пьесы» (1916) Йейтс пишет, о влиянии японской традиции на его творчество.
В 1890-е годы Йейтс все чаще задумывается о сущности символа.
Йейтс пишет работы «Символизм живописи» (1898), «Символизм поэзии» (1900), «Осень тела» (1898). «Символ, -полагает он - единственный феномен, свободный от всевозможных оков настолько, чтобы выразить совершенство»
[6, 232]. Истинное искусство символично, именно это качество позволяет воплотить в произведении «Божественную сущность» [6, 231].
Йетс отождествляет символизм и мистицизм. Символика, пишет он в статье «Символизм живописи», создает тайный мистический подтекст, содержащий сокровенное знание.
Творчество представляется ему мистическим, полностью иррациональным процессом. «В творчестве каждого поэта или художника кто, как Россетти или Вагнер работал в рамках традиционного или личного символизма, действительно существует мистика; и эти люди часто впадают в состояние транса или видят сны наяву», пишет поэт [6, 235]. Потому особенно близки ему художественное творчество и эстетические суждения визионера Блейка.
Размышляя в статье «Символизм поэзии» о сущности поэтического символа, Йейтс определяет отношения символа и метафоры. Всякий символ по природе своей есть метафора, полагает он, но не всякая, а лишь «совершенная», «глубокая», способная открыть истинную сущность явления, метафора становится символом [7, 243]. Непременным условием создания символического образа Йейтс считает гармонию изобразительного и выразительного начал: «Все звуки, все цвета, все формы <...> вызывают неопределенные, но, тем не менее, конкретные эмоции, <...> и когда звук, цвет и форма находятся в музыкальном соотношении, они становятся едины». И лишь тогда образ становится символом. [7, 244].
Йейтс различает символы «эмоциональные» и символы «интеллектуальные». Первые обращены к чувствам, вторые, затрагивая эмоциональную сферу, рождают мысль.
Наибольшее значение он придает символам интеллектуальным, рождающим «только идеи или идеи наравне с эмоциями» [7, 251]. Истинными поэтическими символами Йейтс считает интеллектуальные символы, так как: «символы эмоциональные читатель наблюдает со стороны, видит в них внешние события. Интеллектуальные символы, приобщают его разум к чистому интеллекту, он духовно соединяется с ними» [7, 252].
Поэтическая символика, полагает Йейтс, прямо связана с глубоким философским осмыслением мира, ясным представлением об истине[3, 303].
Профессор Эми Джаральдин Сток в книге «Йейтс: его поэзия и мысли» так оценивает его работы о символизме: «Ранние эстетические работы Йейтса ясно дают понять, что он расценивал символизм как путь мысли, идущий из далеких времен, выражая понятия, для которых у современников нет определений, и он не верил, что отказавшись от него, люди станут мудрее» [2, 48].
Заметим, что это представление о ценности символа в поэтическом сознании Йейтса возникло не сразу. В эссе «Магия» (1901) он критически оценивает свое юношеское восприятие символа: «Я думал тогда, что мы приписываем символу особую силу, и с успехом могли бы обойтись без него. В те дни я использовал уже существующие значения символов, вместо того, чтобы самому создавать их» [5, 64].
Йейтс стремился создавать собственные значения известных символов. «Теперь, - утверждает поэт в эссе «Магия», - я вижу, что символ обладает величайшей силой, независимо от того, сознательно ли обращаются к ним мастера магии, или почти бессознательно близкие магам поэты, музыканты, и художники» [5, 66].
С годами Йейтс все больше увлекается исследованиями символов, и некоторые из них («роза», «башня») становятся лейтмотивами его творчества, выражая основные представления о мире.
Мир предстает перед поэтом сложной системой символов, и символ становится центральной категорией его поэтики.
В ранних, посвященных проблемам творчества, работах, Йейтс размышляет о сущности поэта. В эти размышлениях сказалась уверенность в нерасторжимой связи мистического и символического начал. «Йейтс, - пишет Сесил Морис Боура в книге «Наследие символизма», - не считает поэзию замкнутой в себе, со своими ритуалами и собственным значением. Он видит в ней часть более обширной сферы, способ коммуникации с духовным миром, который находится за пределами видимого. Для него поэт сродни медиуму. Он - интерпретатор незримого, а его поэзия - череда откровений, данных ему» [1, 185].
По замечанию Боура, Йейтс принимает доктрину символизма, не только потому, что «ее высокие стандарты соответствуют его художественному вкусу, но и потому, что мистическая направленность соответствует его склонной к мистицизму натуре» [1, 187].
Поэт, полагает Йейтс, деятельно познает жизнь и отражает ее в искусстве, преломляя через призму своего сознания, избегая при этом корыстных побуждений, ложной дидактики. Радость творчества Йейтс отождествляет с радостью первой любви. Поэзию он сравнивает с мелодией, звучащей в сердце поэта. Поэт же должен облечь ее в слова. Совершенство творчества определено совершенством души творца. В стремлении к поэтическому идеалу, художник должен бесконечно совершенствовать собственную душу. Йейтс представляет совершенного поэта аскетом. Сравнивая в эссе «Два рода аскетизма» (1906) поэта и святого, Йейтс приходит к заключению: поэт «отождествляет себя с душой мира, и душа его должна быть свободной от пороков. Аскетизм поэта состоит не в отказе от женщин и вина, а от газет. Все преходящее должно быть отвергнуто. Бурные страсти не долговечнее цветка. Отказавшись от них, святой заботится о вечности своей души. А истинный поэт, стремясь увековечить искусство, пребывает между миром сакральным и профанным. Если он предпочтет профанный, изменчивый мир, его ум утратит остроту и критичность, чувства потускнеют. Поэту должно научиться жить на грани двух миров: вечного и преходящего, чтобы совершенствовать свое искусство». [4, 286].
Искусство для Йейтса - способ постижения истинного знания о мире материальном и идеальном. Поэт (или любой творец) при этом выступает в роли медиума - посредника между реальным и сверхъестественным мирами. Символ - это инструмент поэта, с его помощью он устанавливает связь между мирами. Таким образом, поэт у Йейтса является вечным бардом, находящимся вне времени, вне эпохи, вне общественных идеологий, вне конфесссий. Он лишен религиозных предрассудков, и обладает индивидуальной верой. В творчестве он объединяет и примиряет культуры, эпохи, религии и идеологии всех времен.
Эта позиция, выраженная в ранних эстетических сочинениях Йейтса, стала основой его поэтической практики.
Список литературы / References
1. Bowra. C. M., The heritage of Simbolism. - London: MacMillan & Co LTD, 1962. - 231 p.
2. Stock. A. G., W. B. Yeats. His poetry and thought. - Cambridge: University press, 1961. - 254 p.
3. Yeats W. B., Autumn Body. //Ideas of Good and Evil. //W. B. Yeats. Essays and Intriductions. - London: MacMillan & Co LTD, 1961. - 530 p.
4. Yeats W. B., Discoveries. //W. B. Yeats. Essays and Intriductions. - London: MacMillan & Co LTD, 1961. - 530 p.
5. Yeats W. B., Magic. //Ideas of Good and Evil. //W. B. Yeats. Essays and Intriductions. - London: MacMillan & Co LTD, 1961. - 530 p.
6. Yeats W. B., Symbolism of Painting. //Ideas of Good and Evil. //W. B. Yeats. Essays and Intriductions. - London: MacMillan & Co LTD, 1961. - 530 p.
7. Yeats W. B., Symbolism of Poetry. //Ideas of Good and Evil. //W. B. Yeats. Essays and Intriductions. - London: MacMillan & Co LTD, 1961. - 530 p.
DOI: 10.18454/IRJ.2016.52.120 Романова Л.Н.
ORCID 000-0002-4690-0907, кандидат филологических наук, Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера Сибирского отделения Российской Академии наук «ПОРТРЕТЫ ЯКУТСКИХ ЖЕНЩИН» А.Е. КУЛАКОВСКОГО - ПЕРВЫЙ ПОЭТИЧЕСКИЙ ЦИКЛ
В ЯКУТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Аннотация
В статье представлен анализ цикла «Портреты якутских женщин» А.Е. Кулаковского как первого метажанрового образования в якутской художественной литературе. Якутский поэт в создании циклов опирается на традиции устного народного творчества и классической русской сатирической портретистики. Выявлены основные объединяющие свойства циклического образования в композиционном и образно-языковом плане. Определено, что цикл имеет структурообразующую роль в формировании сборника стихов. Так, принципы создания портретных характеристик цикла использованы и в других произведениях авторского сборника.
Ключевые слова: цикл, портрет, якутская поэзия.
Romanova L.N.
ORCID 000-0002-4690-0907, PhD in Philology, Institute of the Humanities and the Indigenous Peoples of the North of
the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences "THE PORTRAITS OF THE YAKUT WOMEN" OF AU. KULAKOVSKIY - THE FIRST POETIC CYCLE
IN THE YAKUT POETRY LITERATURE
Abstract
In the article is represented the cyclical analysis "The portraits of the Yakut women" of A U. Kulakovskiy as first metagenre formation in the Yakut artistic literature. Yakut poet in the creation of cycles rests on the tradition of oral people creation and classical Russian satirical portretista. Are revealed the basic uniting properties cyclic formations in the composition and descriptive-lingual plan. It is determined, that the cycle has the structure-forming role in the formation of the collection of verses. Thus, the principles of the creation of the portrait characteristics of cycle are used also in other works of author's collection.
Keywords: cycle, portrait, Yakut poetry.
Первым якутским поэтом Алексеем Елисеевичем Кулаковским-Ексекюлях Алексеем (1877-1926 гг.) заложены о сновы многих стихотворных жанров национальной литературы - от лирического стихотворения до поэмы и цикла. При этом первопоэт опирался как на традиции устной словесности (обрядовой поэзии, народных песен и т.д.), так и на литературный опыт классической русской литературы. Так, новаторским явлением зарождающейся якутской поэзии начала ХХ в. стал цикл "Портреты якутских женщин", включенный в первое прижизненное издание Кулаковского 1924-1925 гг. «Ырыа-хо^он» ("Песни-стихи").
Необходимо отметить то, что якутскому художественному сознанию в целом свойственна некая "цикличность". Стремление объединять народные песни под общим названием, по тематике и даже по ритмико -композиционным признакам (дэгэрж и дьиэрэтии ырыа - ритмичная и протяжная песня) наблюдается и в обрядовой культуре народа саха, и в лирической песенной традиции (календарно-обрядовые и сезонные песни «Дьыл кэлиитин ырыата» (песни смены времен года); личные любовные песни, песни-перепевки, бытовые песни и т.д.).
В поэзии Кулаковского центральное место занимает Человек. Антропологическая линия творчества поэта выстраивается от отрицательного образа Человека к идеальному, от сатирического изображения к одическому. Нравоописательность, социально-философская направленность поэзии проявилась особенно ярко в галерее портретов, занимающих в сборнике Кулаковского одно из важных мест («Потреты якутских женщин», «Деревенская женщина», «Скупой богач», «Городская девушка», «Городские девушки», «Песня пьяного буржуя», «Песня столетней старухи», «Красивая девушка», «Проклятый до рождения», «Певец»). На концептирующее значение портретов в творчестве Кулаковского указывает и то, что им был создан цикл потретов, который стал первым сложным метажанровым образованием в истории национальной поэзии.
Цикл «Портреты якутских женщин» («Саха дьахталларын мэтириэттэрэ») представляет собой описание семи женских образов, большинство из которых представляет собой подчеркнуто антиэстетический портрет современницы поэта. В соответствии с проблематикой и сатирическим пафосом произведений цикла, отражающих пороки
