Научная статья на тему 'Естественные монополии: проблемы определения и контроля'

Естественные монополии: проблемы определения и контроля Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

CC BY
3437
261
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Аннотация научной статьи по экономике и бизнесу, автор научной работы — Сапир Жак

В статье рассматриваются теоретические аспекты определения понятия естественных монополий, анализируются причины сбоев конкуренции со стороны предложения и со стороны спроса в таких видах деятельности, как производство сырья, электроэнергии, водоснабжение и железнодорожный транспорт. Опираясь на теорию и примеры из мировой практики, автор обосновывает условия применения контроля (внешнего и внутреннего) над естественными монополиями как важнейшего принципа экономической политики. Теоретический и эмпирический анализ позволил автору рассмотреть направления политики реструктуризации естественных монополий, рекомендуемой международными организациями, и предложить альтернативный подход.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Естественные монополии: проблемы определения и контроля»

ОТРАСЛИ И МЕЖОТРАСЛЕВЫЕ КОМПЛЕКСЫ

Жак Сапир

ЕСТЕСТВЕННЫЕ МОНОПОЛИИ: ПРОБЛЕМЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ И КОНТРОЛЯ;

В статье рассматриваются теоретические аспекты определения понятия естественных монополий, анализируются причины сбоев конкуренции со стороны предложения и со стороны спроса в таких видах деятельности, как производство сырья, электроэнергии, водоснабжение и железнодорожный транспорт. Опираясь на теорию и примеры из мировой практики, автор обосновывает условия применения контроля (внешнего и внутреннего) над естественными монополиями как важнейшего принципа экономической политики. Теоретический и эмпирический анализ позволил автору рассмотреть направления политики реструктуризации естественных монополий, рекомендуемой международными организациями, и предложить альтернативный подход.

Традиционное определение естественной монополии, принятое в экономической теории, имеет необоснованно ограничительный характер. Учет последствий специфики активов, масштаб внешних эффектов и увеличение пределов действия ценового механизма требуют расширения этого определения. В связи с этим потенциально относящуюся к области естественных монополий следует считать любую деятельность, при которой конкуренция невозможна или неэффективна, а значит, нежелательна. Это требует переоценки целей контроля естественных монополий и взаимодействия результатов внешнего и внутреннего его видов.

В настоящее время международные организации выступают за внешний контроль. Однако вышеупомянутые проблемы - далеко не мелкие, хотя, как показал энергетический кризис в Калифорнии летом 2000 г., их часто недооценивают. В то же время внешний контроль, осуществляемый с помощью таких инструментов, как цена или норма доходности («маржа»), имеет важные фискальные возможности. Но чтобы реализовать их, необходимы активные действия публичных участников.

Внутренний контроль часто отвергается априорно. Однако основания для этого не слишком убедительны. Сравнение двух видов контроля не дает определеного результата в пользу одного из них. Оно показывает только, что условия для надлежащего проведения внешнего контроля близки тем, которые необходимы для внутреннего контроля.

Исходя из современной экономической теории, следует сделать вывод о нормативной неопределенности в этой сфере, что должно вести и к большей осторожности в части предписания всякого рода изменений. Часто легче улучшить существующую форму контроля, чем начать общий процесс реформирования, болезненные последствия которого явно недооцениваются.

Естественная монополия и определение понятия

Печатается с небольшими сокращениями. Опущены, главным образом, непривычные для русского читателя термины и ссылки. (Ред.)

Существование естественной монополии традиционно связывается с «провалом конкуренции» - ситуацией, когда наличие нескольких конкурирующих фирм оказывается менее выгодным, чем наличие одной фирмы. Провал вызывается особой динамикой предложения, возникающей при возрастающей отдаче. Однако такой подход оправдан только с позиций теории общего равновесия, которая в свою очередь обусловлена принятием ряда гипотез - либо нереалистичных, либо фактически не подтвержденных. И даже в рамках этой специальной теории введение таких более реалистичных предпосылок, как, например, информационная асимметрия, часто дает прямо противоположные результаты, касающиеся эффективности конкуренции. Так, приняв во внимание факт, что экономические агенты не всеведущи, можно доказать, что так называемая чистая и совершенная конкуренция может сопровождаться большим разбросом цен и отсутствием стремления к единой цене равновесия. Причем конкуренция сама по себе неспособна исправить это положение. Более того, во многих работах показано, что сама информационная асимметрия возникает именно в результате действий рыночных агентов, которые стараются либо приспособиться к действию экзогенных факторов, либо усилить свою власть на рынке.

Такое в%одение асимметрии приводит к основополагающему выводу: если сбой рыночного механизма не является ни местным, ни конъюнктурным, то он становится структурным и непоправимым. В результате, резко возрастает значение нерыночных способов принятия решений, и соответственно рынок и конкуренция уже не могут быть центральной парадигмой. Следовательно, вопрос монополии приобретает иной статус.

Сбой конкуренции: факторы на стороне предложения и спроса. Речь идет, прежде всего, о ситуации, когда монополию порождает падение предельных издержек и соответственно возрастание рентабельности в сфере производства. Другим механизмом ее порождения могут стать высокие издержки входа на рынок. При достаточно высоком их уровне вполне вероятно, что конкурировать с уже действующей монополией не выйдет на рынок ни одно предприятие.

Препятствием для входа на рынок может стать и необходимость высокоразвитой кооперации при производстве товаров и услуг . С этим связан феномен естественной монополии на почве взаимодополняемости товаров и услуг, явно выходящей за пределы традиционного понятия естественной монополии. По существу, речь идет о «монополии, индуцированной трансакционными издержками», заставляющими предприятие предпочесть заключению подрядного договора стратегию вертикальной интеграции.

Факт падения предельных издержек может стать недостаточно информативным в условиях быстрого технического прогресса, который может существенно влиять и на их структуру. В результате, агентства, разрабатывающие регламентацию для таких естественных монополий, оказываются в невыгодном положении не будучи в состоянии оценить влияние технического прогресса на их затраты. Это особенно характерно для такой отрасли, как телекоммуникации, очень чутко реагирующей на появление на рынке новых операторов. Однако следует оговориться, что эффект соответствующих моделей измерялся количеством коммуникаций за период времени и что переход к использованию какого-либо иного критерия (например, доступность коммуникации) может вообще опровергнуть полученные результаты. Тем не менее учет технического прогресса необходим, чтобы перейти от анализа в статике к анализу в динамике.

2 Примером может служить феномен «использования вместе», когда продукция (товар или услуга) может быть произведена отдельно от продукции, но потребляться они могут только вместе.

Сбой конкуренции может инициироваться и со стороны спроса, если: а) спрос неэластичен по отношению к цене; б) налицо положительные внешние эффекты потребления (общая полезность возрастает быстрее, чем для индивида); в) учитывается не один, а несколько критериев выбора (например, кроме цены важную роль играет постоянство качества и поставляемого объема).

Все эти сбои конкуренции вместе (представляется, что этот термин в данном случае больше подходит, чем традиционный термин «провалы рынка») заставляют вновь обратиться к вопросу о том, что же представляет собой естественная монополия, и дать ей новую оценку.

Классификация видов и секторов деятельности в зависимости от форм и характера сбоя конкуренции. К естественным монополиям относят обычно целый ряд видов деятельности. Однако волна приватизаций, прокатившихся по Европе и США за последние двадцать лет, заставила пересмотреть эту классификацию. Анализ причин сбоя конкуренции позволяет дать более точную оценку этих ситуаций (таблица).

Таблица

Условия сбоя конкуренции Сектор деятельности

производство сырья производство электроэнергии водоснабжение железнодорожные перевозки

На стороне предложения Возрастающая рентабельность Возможна на местном уровне, в зависимости от месторождения Значительная при распределении Значительная в сети и при очистке Значительная

Затраты входа в отрасль Велики, особенно при усложнении условий добычи Зависят от технологии (для атомных станций намного выше, чем для газовых генераторов) Значительные - при очистке от загрязнений длительного действия Значительные для железнодорожных сетей и низкие для подвижного состава

Эффект взаимодополняемос ти Незначителен Умеренный при сочетании: ядерное топливо -природный газ Значительный, особенно при очистке от загрязнений Значительный, особенно между железнодорожной сетью и подвижным составом

На стороне спроса Неэластичность цен Не действует Возможна, в некоторых случаях Действует Слабая, за исключением внутригородского уровня

Внешние эффекты В некоторых случаях В некоторых случаях Существуют Сильные

Выбор по нескольким критериям При комплексном использовании В связи с проблемой стабильности снабжения Существует Действует, в силу существования самих внешних эффектов

Производство сырья. После исчерпания наиболее легких для добычи запасов оно может характеризоваться возрастающей рентабельностью при появлении значительных признаков порога. Примером может служить освоение нового месторождения, даже если в дальнейшем общая рентабельность будет снижаться. Входные затраты при этом высоки и порождают эффект порога для инвестиций. Поскольку финансовые системы (банки и рынки) действуют в обстановке несовершенной информации, то число операторов, способных вступить в конкуренцию за эксплуатацию месторождения, становится «по определению» весьма ограниченным. Условия эксплуатации могут породить сильные отрицательные внешние эффекты (загрязнение окружающей среды). В этом случае возможность конкуренции между технологическими цепочками представляется нереалистичной (в отличие от конкуренции внутри одной цепочки).

Производство электроэнергии. В 80-е - 90-е годы в этом секторе прошла большая приватизация. Однако не во всех случаях она дала положительные результаты. Причина - специфика отрасли: невозможность «запасать» электроэнергию и неэластичность спроса (да и предложения - на пределе производственных возможностей). И наконец, должны быть учтены «эффекты петли» (кольцевания сетей), которые могут

привести к сбоям в электроснабжении подобным тем, что разразились в США и Канаде летом 2003 г., а в Италии - в сентябре того же года.

Приватизация в этой отрасли может дать эффект только в том случае, если обеспечить большое число независимых производителей, если рынок опционов по фьючерсным сделкам будет высоколиквидным и если государственное регулирование будет достаточно сильным, чтобы помешать захвату ренты [1]. В Калифорнии приватизация электроэнергетики привела к тому, что цены (к лету 2000 г.) оказались вдвое выше, чем были бы при свободной конкуренции [2-4]. Кроме того, поставка электричества на конкурентной основе в принципе под силу только крупным производителям [5].

Водоснабжение. С электроэнергетикой во многом сходно обеспечение водой. В обеих отраслях огромную роль играют транспортные сети: применяемые в них технологии жестко детерминируют высокий уровень входных затрат. И наконец, в обеих отраслях очень велики эффекты взаимодополняемости (для электроэнергии: производство -перевозка - поставка, для воды: обработка отходов - очистка - перевозка - поставка). В таких случаях наиболее естественным решением проблемы с позиций эффективности служит вертикальная интеграция. По идее, это должно привести к сохранению монополий и жесткому контролю за ними со стороны государства.

И наоборот, стремление стимулировать конкуренцию может привести к выбору таких технологий, которые, снижая пороговые значения, сами по себе отнюдь не являются эффективными. Классическим примером могут служить различия в стоимости производства электроэнергии, производимой с помощью газогенераторов, с одной стороны, и атомных или гидроэлектростанций с другой. В водоснабжении центральной проблемой (при достижении определенной плотности населения и размещения промышленности) становится очистка воды. С ней связаны значительные эффекты взаимодополняемости.

В обоих случаях производимая продукция имеет все признаки «общественного товара» со слабой эластичностью спроса по цене и со значительными внешними эффектами, часть из которых невозможно измерить. И то, и другое требует контроля над ценами, что делает конкуренцию весьма проблематичной (вспомним банкротство «Pacific Gaz and Elictricity» в 2001 г.), особенно если этот контроль пытаются применять только к дистрибьютору, а не к производителям. По производству (очистке) воды возможности регулирования на уровне местных агентств (или - еще более мелких - микроагентств) быстро достигают своего предела в связи с необходимостью управлять водными ресурсами на уровне бассейна в целом. В результате, приватизация таких компаний (во Франции - «Compagnies des Eaux») приводит к нерациональному использованию водных ресурсов.

Железнодорожный транспорт. С ним связаны сложные проблемы. Разделение компаний на железнодорожные и автотранспортные привело к игнорированию взаимодополняемости двух видов транспорта. В этих условиях явное недоиспользование дополняющего транспортного средства и особый характер активов отрасли превращают конкуренцию в фикцию. Неудача с приватизацией британских железных дорог частично объясняется именно этим. Недостаточно учитывается и потребность в обновлении инфраструктуры, обусловленная развитием современных транспортных средств (примером может служить сеть высокоскоростных железных дорог TGV). Попытка введения конкуренции между компаниями-операторами, предпринятая в 80-е - 90-е годы в Великобритании, привела на практике к

недоинвестированию, следствием которого стала целая серия аварий на железнодорожном транспорте. Это заставило британское правительство вновь монополизировать данный сектор в 2003 г.

Аргументация в пользу конкуренции железных дорог с автомобильным транспортом базируется нередко на неучете отрицательных внешних эффектов автотранспорта. Операторы автодорог практически не несут ответственности за негативные последствия загрязнения, вызванного использованием двигателей внутреннего сгорания.

К перекосам приводят и попытки тарификации железнодорожных перевозок по предельным затратам. Причина - технико-экономическая: если на дальних расстояниях эластичность спроса по цене перевозок сохраняется, то внутри городов и в их ближайших окрестностях она отсутствует. Попытка увеличить цену перевозки в часы пик наталкивается на непреодолимые препятствия: во-первых, наземный транспорт в эти часы переполнен, во-вторых, пользователи не свободны в своем выборе времени поездки. Иными словами, тарификация, основанная на принципе конкуренции, вновь оказывается неприменимой. Теоретически выходом из этого затруднения могло бы стать рассмотрение железнодорожных перевозок на дальние расстояния отдельно от перевозок внутри и вокруг городов. Однако на практике это невозможно, потому что и те, и другие связаны общей инфраструктурой. В любом случае, стоимость входа в отрасль весьма высока, а необходимые капитальные вложения оказываются, чаще всего, неделимыми.

Несмотря на все это Европейская комиссия под влиянием реформы, проводившейся в Великобритании в 80-е годы, упорно проводит политику, направленную на отделение управления железнодорожной сетью (которая должна остаться государственной) от управления транспортными компаниями (которые должны стать частными). Политика эта тем более странная, что, как указывалось выше, сама Великобритания в этом вопросе уже дала «задний ход».

Таким образом, проблема естественных монополий выходит далеко за рамки простого бездействия конкуренции как механизма, улучшающего распределение ресурсов и ориентирующего рынок на спрос. Она предполагает учет синергетических и внешних эффектов, факторов технической взаимодополняемости, различий между конкретными ситуациями. Другими словами, для определения естественной или фактической монополии, т. е. таких ситуаций, когда механизмы конкуренции не работают, необходим учет значительно большего числа факторов, чем предлагает стандартная экономическая теория. Это, логически рассуждая, должно вести и к иным выводам по вопросам управления.

К сожалению, в докладе ОЭСР о реформе естественных монополий в России [6] полностью повторяются спорные рекомендации, которыми характеризовалась политика в этой области за последние двадцать лет. В частности, в нем предлагается «провести структурное выведение железнодорожного сектора из вертикально интегрированных предприятий», а также отделить производство электроэнергии и газа от их транспорта и сбыта, хотя уже сегодня ясно, что эти рекомендации не отражают ни достигнутого уровня знаний, ни того опыта, который извлекли из этих реформ развитые страны.

Конечно, теоретически, можно отделить управление производством от управления сетями. Однако на практике такое разъединение сопряжено с проблемами: во-первых, устойчивости снабжения (когда надежность производителя зависит от состояния сети, на которую он не может оказать влияния) и, во-вторых, технической совместимости производственных и транспортных решений. И наконец, выбор (по всем

четырем видам деятельности) осуществляется на основе нескольких (а не одного) критериев. В этих условиях стандартные модели индивидуальных предпочтений неприменимы.

Контроль над естественными монополиями

Естественные монополии и виды деятельности, последствия которых выходят за пределы компетенции их операторов, по определению, требуют контроля со стороны государственных органов. Этот принцип принят даже в странах, где рыночная культура очень сильна.

Так, постановление Верховного суда США в деле Мунна против штата Иллинойс гласит: «Собственность охватывается понятием всеобщего интереса во всех случаях, когда она используется таким образом, что последствия этого использования носят всеобщий характер и затрагивают общество в целом. Поэтому, если кто-либо так использует свою собственность, что при этом затрагивается всеобщий интерес, то он тем самым создает интерес для общества в таком использовании и должен подпадать во имя всеобщего интереса под государственный контроль» [7]. Аналогичная мысль зафиксирована с 1947 г. в преамбуле французской Конституции: «Всякое имущество, любое предприятие, эксплуатация которого имеет или приобретает характер национальной публичной службы или фактической монополии, должно стать собственностью всех»5.

В этом документе понятие фактической монополии эквивалентно понятию естественной монополии, или ситуации, когда стихийный ход экономических действий приводит к вытеснению конкурентов.

Однако хотя сам по себе принцип государственного контроля широко признается, остается проблема выбора вида такого контроля. Он может быть внешним - через принятие регламентирующих актов или корректирующее налогообложение (штрафы и субсидии)4, или внутренним - через присутствие представителей государственных органов (с правом принятия решения) в самих компаниях. Выбор между ними часто представляют как выбор между логикой командной системы и логикой стимулирования, которая ближе к рыночному механизму [10, р. 227]. Но такое противопоставление спорно, хотя бы потому, что некоторые регламентирующие меры стимулируют, а некоторые налоги (или штрафы), наоборот, инициируют запретительный эффект.

Проблема выбора вида контроля сопряжена с двумя вопросами.

Первый - зачем, т. е. какова цель контроля: чтобы монополия работала так, как если бы механизмы конкуренции существовали, или чтобы уловить ренту и использовать ее на другие цели? Однако контроль, направленный на воспроизведение реально не существующей конкуренции (на нейтрализацию последствий убывания предельных издержек) возможен только при условии слабых внешних эффектов. Если же они сильны и непосредственно неизмеримы, то рыночная модель перестает быть эффективной, а задача государственного контроля - стремиться не к воспроизведению гипотетической конкуренции, а к управлению потоками и поведением экономических агентов, направляя их в русло определенной стратегии. Следовательно, государственные органы власти должны иметь средства для разработки такой стратегии на средне- и долгосрочную перспективу.

Второй вопрос - как, т. е. каковы преимущества и недостатки внутреннего и внешнего контроля? Дело не только в том, что каждый вид контроля сопряжен с особыми препятствиями (например, несовершенство и асимметрия информации - так называемые проблемы агентств), но и в том, что должен учитываться институциональный контекст, в котором вынуждены действовать компании. И хотя для целей анализа эти вопросы разделены, на самом деле они тесно связаны между собой.

3 Преамбула Конституции 29 сентября 1947 г. Абзац 9 воспроизведен в последующих Конституциях. См. [8, р. 190].

4 Необходимость введения корректирующих налогов при наличии внешних экономических эффектов доказана А.С.Пигу (см. [9]).

Методы регулирования и внешнего контроля. Политика приватизации и либерализации, проводимая в Западной Европе с начала 80-х годов, активизировала дискуссии о порядке и условиях внешнего контроля. Однако сам принцип, как и реализующие его методы внешнего контроля, появился намного раньше.

Внешний контроль может осуществляться с помощью стимулирующих нормативных актов (особенно по ценам и нормам доходности естественных монополий), либо посредством предписаний более качественного характера (примером могут служить «технические задания»). Общей для всех этих методов является проблема асимметрии знания, т. е. несоразмерности знаний регулирующего органа и регулируемой организации друг о друге. Эта проблема с особой остротой проявилась во время энергетического кризиса в Калифорнии летом 2000 г.

Контроль посредством «замораживания» прибыли или нормы доходности. Классический метод внешнего контроля - установление предельного значения прибыли или нормы доходности. Этот метод был подвергнут критике в 60-е годы [11]. Установление «потолка» прибыли дестимулирует поиск лучших технологий, а ограничение нормы доходности стимулирует рост издержек и особенно зарплаты. И это не удивительно, так как эта форма контроля действует только на один параметр - цену5. Поэтому целесообразно сочетать ограничения прибыли или нормы доходности с другими инструментами контроля, такими, как обязательства:

- обеспечивать определенный объем производства или поставки услуг;

- снижать цену пропорционально приросту производительности (метод, называемый ргісе-сар8: он был использован в Великобритании в секторе телефонной связи);

- выбирать технологии, предусмотренные действующими актами по охране окружающей среды.

При разработке этих нормативных актов министерства и другие организации сталкиваются с проблемой асимметрии знания. Так, практика аудита предприятий приводит к сложнейшим играм и всякого рода сокрытиям. Предприятия обычно лучше знают матрицы своих затрат и технических стратегий. Они могут воспользоваться преимуществами своего знания, чтобы выторговать себе более выгодные условия. Но для этого должен быть ограничен доступ к соответствующей информации со стороны регламентирующей организации. Так, агентство Великобритании по регламентации в области электроэнергетики в 2000 г. оценило убыток, связанный с перекосом информационной структуры после слияний и приобретений в секторе электроэнергетики, в 45 млн. долл. Со стороны регламентируемых предприятий наблюдаются также попытки обойти оценки издержек, установленные регламентирующим агентством.

Проблема надежности информации о затратах и активах особенно обостряется, когда разные виды деятельности, образующие технологическую цепочку, оказываются разделенными6 Для преодоления этих трудностей необходима подготовка специализированного персонала, проверка методик, используемых для обследования затрат, и целый ряд других регламентирующих мер [12]. Элементами соответствующей практики могут стать:

5 В то же время этот метод представляет интерес с фискальной точки зрения. Если рынок не может заставить монополию справедливо распределять горную ренту, то задача эта естественным образом переходит на бюджет, в который эта рента и должна изыматься. Для этого естественной монополии предоставляется свобода в назначении цен, за что она должна платить налог, пропорциональный разнице между ценами — расчетной и реально получаемой.

6 Имеется в виду отказ от принципа вертикальной интеграции таких отраслей.

- обязательное присутствие контролеров в руководящих инстанциях регламентируемого предприятия (это требование может принять форму установленного законом обязательства открытости и прозрачности отчетности);

- принятие нормативных актов, ограничивающих для регламентируемых предприятий возможности слияния-приобретения;

- создание в том же секторе государственного предприятия, служащего эталоном для выработки норм;

- национализация.

Наконец, отметим, что установление нормы доходности или предела цены оправданно только в том случае, если производитель и дистрибьютор являются единой организацией. Если ограничить цену только дистрибьютору, а производителю оставить свободу установления цен, то такой тип регулирования приведет лишь к удушению дистрибьюторов и к огромным прибылям у производителей. Именно таким был сценарий кризиса электроэнергетики в Калифорнии. При замороженных ценах у дистрибьюторов оптовая цена за период разрегулированности сектора с апреля 1998 по июнь 2000 г. удвоилась [2]. Поэтому любое регламентирование путем ограничения нормы доходности или цен должно производиться только применительно к системам в целом, без каких-либо изъятий.

Уроки энергетического кризиса в Калифорнии. Кризис электроэнергетики в Калифорнии летом 2000 г. был в этом отношении особенно показательным. Он привел к банкротству компании, обеспечивавшей подачу электроэнергии, и заставил штат взять на себя за значительную сумму часть данного сектора. Вызванный этим финансовый кризис привел к досрочному отзыву губернатора и новым выборам. Таким образом, положение дел в электроэнергетике стало причиной серьезного политического кризиса.

Этот кризис показал, что главными направлениями, по которым развивались негативные процессы на вновь созданных рынках электроэнергии, были [4]: оптовые цены на рынке, которые значительно превысили расчетные конкурентные цены; сознательное сокращение частными производителями объема производства для создания искусственного дефицита.

В то же время имевшаяся нормативная база самортизировала кризис - без нее он был бы еще сильнее.

Цена электроэнергии достигла в июне 2000 г. 120 долл. за MWчас (по сравнению с 60 долл., предусмотренными обследованием затрат) и в августе - до 165 долл. У некоторых производителей была отмечена при этом большая разница между максимально возможным производством в часы пик и средним реальным производством, причем наибольшей эта разница была на пике кризиса. Иными словами, частные компании сознательно организовали дефицит и тем спровоцировали кризис. Они смогли это сделать в силу институциональной структуры рынка, которую обеспечили либерализация и приватизация в 1998 г.

Калифорнийский кризис анализировался во многих работах. Например, Поль Жоскоу отмечает:

«Ни один рынок не будет хорошо работать, если не будет соответствующего числа конкурентоспособных поставщиков или если рыночная сила доминирующей фирмы не будет, так или иначе, уменьшена (например, регламентацией фьючерсных договоров). Необходимы большое число конкурентоспособных поставщиков, производящих электричество, и глубокие и ликвидные оптовые рынки по срочным финансовым договорам и по требуемым количествам мощности» [13, р. 11].

Это означает, что производство электроэнергии в условиях приватизации возможно только при определенных структурных условиях - в реальности очень жестких.

Наличие множества производителей предполагает, что первоначальные затраты входа на рынок не слишком высоки. Это справедливо, если речь идет о станциях, работающих на газотурбинах. Но с атомными станциями дело обстоит совершенно иначе, т. е. «множество производителей» реально означает, что сделан решительный выбор в пользу определенной технологии.

Создание фьючерсных (срочных) рынков и обеспечение их ликвидности и емкости предполагают непосредственные действия со стороны государственных финансовых органов, так как ничто не доказывает, что частные финансовые институты начнут участвовать в операциях на таких рынках по собственной инициативе. Другими словами, для надлежащего функционирования рынка электроэнергии необходимы многочисленные действия, которые сами собой на рынках не возникают.

Но и этого недостаточно. В качестве обязательного условия надлежащего функционирования рынка электроэнергии Поль Жоскоу называет также независимый надзор за рынком. Он «необходим для того,

чтобы выявлять поведение участников этого рынка, который приводит к перекосам конкурентных цен и дает возможность этим участникам извлекать прибыль из неэффективного стратегического поведения» [13, р. 12].

Иными словами, параллельно с либерализацией рынка электроэнергетики должны развиваться контролирующие публичные органы. Они должны быть очень влиятельными, а их действия хорошо согласовываться с экономической политикой страны или региона. Другими словами, приватизация может быть эффективной только в том случае, если она сопровождается усилением, а не ослаблением контролирующей способности государственных органов.

И наконец, даже являясь защитником реформ, направленных на приватизацию и демонополизацию сектора электроэнергии, Поль Жоскоу вынужден признать, что: «Инициативы по организации конкуренции на уровне сбыта могут работать хорошо для крупных промышленных и коммерческих потребителей. Однако необходимо еще доказать, получат ли при этом выгоду семьи и мелкие коммерческие потребители по сравнению с альтернативными системами снабжения, при которых на компаниях остается ответственность за обеспечение мелких потребителей... Поставлять электроэнергию на конкурентной основе мелким потребителям -относительно дорогостоящее мероприятие, потенциальный источник проблем для рынка» [13, р. 12].

Калифорнийский кризис богат уроками в отношении внешнего контроля за естественной монополией. Он показал, что хотя теоретически можно представить себе ситуацию, когда рынок электроэнергии развивается в направлении, благоприятном для потребителей, однако необходимые для этого условия принципиально нереализуемы без активных действий со стороны государства и достаточно жестких форм контроля. И наконец, поставка электроэнергии домохозяйствам и другим мелким потребителям - это не то же, что ее поставка крупным потребителям. Логика этого рынка иная, что сильно ограничивает целесообразность конкуренции.

В этих условиях эффективность внешнего контроля представляется спорной, за исключением лишь тех случаев, когда для этого есть значительные средства. Вполне возможно, что более экономичным может оказаться внутренний контроль с помощью структуры государственной собственности.

Контроль с помощью технических заданий и «делегированного управления». Развивающийся с 70-х годов метод заключается в установлении правительством независимой регулирующей структурой технического задания для инфраструктурной системы, которое затем делегируется частному оператору. Управление производством при этом предоставляется на конкурсной основе, что должно, по идее, ввести механизм конкуренции.

Определение технического задания - мероприятие трудное, особенно когда последствия деятельности естественной монополии многомерны. И здесь также обнаруживаются явления информационной асимметрии, о которых шла речь выше. Тем не менее само существование такого задания вместе с процедурами проверки и изменений создает возможность демократического контроля над естественной монополией. Для этого процедуры обсуждения должны быть плюралистичны и предполагать присутствие разных сторон. Составление технических заданий позволяет постепенно выявить предпочтения общества по обсуждаемому вопросу. Кроме того, они дают возможность не только количественного, но и качественного контроля, что больше соответствует ситуации, при которой воздействие внешних факторов может быть многомерным и (или) плохо поддающимся непосредственному измерению.

Хотя метод составления технических заданий представляет интерес, существуют сомнения в его реальной способности вызвать «эффект конкуренции» в отношениях между предприятиями, способными претендовать на то, чтобы государственные органы власти делегировали им полномочия управления. Если тендер проводится на относительно длительный период, то оператор, избранный первым, будет накапливать опыт, который даст ему возможность занять лучшую позицию по сравнению с другими при его возобновлении. Если же периоды короткие, то у оператора нет стимулов инвестировать в производство и улучшать качество управления [14].

На это можно возразить, что, если «разрезать» монополию на множество независимых производителей, то между операторами, выбранными в первом туре, может быть конкуренция, и управленческие компетенции будут распределены

более равномерно. Однако ничто не доказывает, что такое распределение будет эффективным. Более того, если какой-либо оператор выиграет сразу в нескольких тендерах, эффект монополии опять восстановится.

И наконец, чтобы монополия повысила свою способность выполнения трудного технического задания, необходимо позволить ей приобрести специальные компетенции и активы. Но это предполагает способность принятия решений на долгосрочную перспективу и защиту монополии от случайных изменений цен. Другими словами, эффективность внешнего контроля над естественной монополией будет зависеть от стабильности ее положения.

Главное преимущество метода технических заданий состоит в том, что государственные органы власти, снимая с себя ответственность за оперативное управление, сохраняют в то же время право принятия стратегических решений. Более того, открытость обсуждения во время составления технического задания и прозрачность процедур проверки являются реальными гарантиями учета разнообразных общественных предпочтений и эффективности контроля.

Единственный недостаток этого метода заключается в опасности, состоящей в том, что в результате постепенного вытеснения конкурентов «выживет» лишь один потенциальный оператор. В этом случае он приобретет большую власть, что может толкнуть его на (явное или неявное) изменение в свою пользу содержания технического задания. Это порождает проблему «захвата» контролирующего органа контролируемым и общих пределов внешнего контроля.

Проблематика «захвата» и пределы внешнего контроля

Взаимодействие между лицом, осуществляющим регулирование, и тем, на кого оно направлено, может вызвать целый ряд патологических явлений, которые обычно называют «захватом». Либо регулируемый становится простым инструментом в руках регулирующего в ущерб своей способности осуществлять ряд важнейших функций, либо, наоборот, он захватывает регулирующую инстанцию и заставляет ее (прямо или косвенно) защищать свои интересы. Эти явления подтверждаются как эмпирически, так и теоретической литературой. Однако в ней не всегда проводится различие между патологией и содержательным воздействием. Так, использование политической или административной властью регламентируемого предприятия необязательно мешает ему выполнять свою главную функцию. Как бы ни была отвратительна проявляющаяся при этом практика блата и кумовства, все-таки с экономической точки зрения она создает проблемы только в тех случаях, когда нарушена способность естественной монополии выполнять свои функции.

Захват регулирующего регулируемым создает иную проблему. Он становится практически неизбежным, когда естественная монополия как специализированная организация очень высокого уровня оказывается незаменимой даже при утрате ею эффективности. В этом случае регулирующий просто неспособен выполнить свою функцию. И при составлении технического задания, и при проверке он просто зависит от воли регулируемого, который использует законные процедуры тендера, для навязывания своих позиций, угрожая в противном случае уходом с тендера.

Чтобы ограничить эти проявления «инструментализации», необходима самостоятельная регламентирующая инстанция, отделенная от административных органов власти. При этом она должна быть именно самостоятельной, а не независимой, т. е. будучи самостоятельной в подготовке норм и проверке их выполнения, по общей направленности этих норм она должна подчиняться

правительству как «политической эманации всеобщего интереса». И действительно, поскольку критерии оценки и контроля в данном случае, по определению, многомерны, их определение может быть только политическим, а не техническим.

Внутренний контроль предполагает, что публичный орган государственного или местного уровня осуществляет воздействие на естественную монополию, обладая большей частью или всей совокупностью прав собственности. Этот контроль может быть разного вида в зависимости от характера деятельности предприятия и традиций страны. В последние 30 лет ХХ в. государственные предприятия даже в секторе естественных монополий и национальных публичных служб подвергались резкой критике. Результатом стала мощная волна приватизаций в 1979-1991 гг.

Оглядываясь назад, можно сказать, что эта политика не всегда опиралась на убедительные основания. В этих условиях критика внутреннего контроля оказывается тесно переплетенной с критикой нормативного обоснования политики приватизации. Сегодня уже ясно, что оценка эффективности внутреннего контроля

- вопрос, намного более тонкий, чем казался на заре приватизации. Тем не менее эта политика глубоко отразилась на экономической и политической жизни затронутых ею стран, хотя уже очевидно, что приватизация - не самая простая дорога к повышению эффективности [15].

Государственная собственность и формы управления ею. Государственное владение естественной монополией может принимать различные формы. На первое место здесь следует поставить проблему отмежевания ее от собственно государства. Для этого может создаваться специальный административный орган или особое государственное предприятие в формах самостоятельной государственной компании (во Франции - «Яё§1е»), особого казенного учреждения или иного предприятия. Вторая проблема возникает в связи с распределением полномочий внутри данной организации: только ли государство должно принимать участие в ее решении?

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

В течение долгого времени государственные предприятия в таких областях, как почта, транспорт и энергетика, постоянно смешивали с администрацией. На самом деле, это проблема идентификации и разграничения ответственности в иерархических структурах. Чтобы обойти ее, предприятие может наделяться специальным статусом казенного учреждения. Примерами могут служить «Электричество Франции» («EDF») и «Газ Франции» («GDF»).

Статус государственной компании («Régie») был применен во Франции к транспортным предприятиям (классическим примером является сеть парижских метро и автобусов - «RATP») и к национализированному по политическим мотивам автомобильному заводу «Рено». В последнем случае статус государственной компании послужил временной формой, ибо в дальнейшем «Рено» стал акционерной компанией, и правительство начало постепенно снимать с себя ответственность за ее функционирование.

После национализации в начале 80-х годов также предприятия черной металлургии стали приобретать статус компаний с контрольным пакетом акций в руках государства. В этих случаях национализация следовала уже не логике естественной монополии или «политического наказания», как это было в случае с «Рено»: она стала ответом на необходимость реструктуризации предприятия, к чему явно не были готовы частные акционеры. При этом статус акционерных компаний дал впоследствии возможность вновь приватизировать эти предприятия.

Статус государственных компаний широко используется и на местном уровне. Так, в крупных муниципальных образованиях существуют самостоятельные транспортные компании. Аналогичный статус получают товарищества по поставке и очистке воды. Однако при этом возникают две проблемы: нормы

какого уровня - общенационального или местного - должны быть приняты; соответствует ли размер муниципалитета той территории, которая является для данного предприятия экономически оптимальной.

Первая приобретает особую важность в связи с несчастными случаями на производстве. Сейчас по закону об унитарности (единстве) государства ответственность в таких случаях несут не только директор муниципальной компании и мэр, но и все государство в целом. Но из этого вытекает, в порядке обратной связи, что муниципальные компании должны подчиняться национальному регулированию. Это не мешает их регулированию на местном уровне, но оно должно лишь дополнять общенациональное новыми мерами предосторожности, ничего из него не изымая.

Вторая также очень важна. Ведь в целом ряде случаев поставками воды и транспорта обеспечивается территория, далеко выходящая за пределы административной единицы, например коммуны. Существуют смежные города (самым ярким примером является агломерация Лилль-Рубэ-Туркуэн), для которых было бы бессмысленно планировать развитие транспорта по отдельности. Ответом на данную проблему является также создание «профсоюзов коммун» и агентств городских агломераций.

Отношения между государственными компаниями национального значения и местными представителями государства непростые. Так, EDF управляет, кроме электроэнергосети, многочисленными производственными установками - теплостанциями (на угле, газе и нефти), атомными и гидростанциями. При этом деятельность гидростанций сильно сказывается на режиме находящихся внизу водоемов. Между тем коммуны могут иметь в этой области особые интересы: их жители могут нуждаться в воде для полива земель, либо использовать эти водоемы в качестве инфраструктуры для туризма.

В этих условиях для взаимодействия местных органов с государственными предприятиями национального подчинения необходимы специальные согласительные институты. Соответственно в зависимости от уровня меняется и понятие внутреннего контроля. Но суть его остается - проведение постоянного диалога между органами, определяющими глобальную стратегию предприятия, и органами местной власти, на территорию которых осуществление этой стратегии влияет сильнее всего.

Критика внутреннего контроля и ее пределы. Государственная собственность вызывает большую критику, даже когда она находится в рамках рыночной экономики. Огосударствление рассматривается как попытка властей: обеспечить себе клиентуру на выборах; обеспечить финансовые ресурсы, не подпадающие под контроль парламента; расширить сферу общества, находящуюся под контролем государственной администрации.

Эта критика высказана не вчера и не только либералами. Так, Ф. Энгельс писал в конце XIX в.: «недавно, с тех пор как Бисмарк занялся огосударствлением, появился лжесоциализм, который... объявляет социалистическим любое огосударствление, даже бисмарковское... Если Бисмарк. огосударствил главные железные дороги Пруссии просто для того, чтобы их лучше организовать и использовать в период войны, чтобы превратить железнодорожных служащих в послушный скот на выборах. и в особенности для того, чтобы получить новый источник доходов, не зависящий от воли Парламента, то это совершенно не означает, что это были социалистические меры - прямые или косвенные, сознательно или бессознательно принятые» [16, note 1, p. 314].

Однако исторический опыт показал, что работники государственных предприятий очень редко становились стабильной избирательной клиентурой (исключением были страны с высокой безработицей). Поэтому современная аргументация делает упор на большую эффективность частной собственности. Конкретно, речь идет о том, что главным фактором эффективности является равенство между предприятиями (как необходимое условие конкуренции). Но государственные предприятия в любой момент могут рассчитывать на поддержку государства, в результате они не подпадают под такое же давление конкуренции, которое испытывают частные предприятия.

Этот довод неприменим для естественной монополии, когда предприятие находится (прямо или косвенно) в ситуации падения предельных затрат. Кроме того, оценка итогов конкуренции как наилучшего из возможных выборов покоится на предположениях о стабильности структуры предпочтений и единообразии их во времени. Между тем эти гипотезы постоянно опровергаются работами по экспериментальной психологии.

В доводе Алчиана и Демсеца [17] о связи эффективности контроля с присвоением остаточного излишка имеются два слабых момента. Во-первых, он неприменим к акционерным предприятиям, в которых акционеры лишены необходимых стимулов для эффективного контроля, что, кстати, Демсец сам и признает. Таким образом, этот довод применим только к фирмам, в которых доминирует один собственник. Довод Манна (Manne) [18] о роли финансовых рынков опровергается явлением информационной асимметрии. В реальности рынки ценных бумаг являются весьма посредственными надзирателями, что подтвердили скандалы вокруг корпораций «Энрон» («Enron») и «Уорлдком» («Worldcom»).

Довод, касающийся «морального риска» (возникающего в ситуации потенциального банкротства государственного предприятия), на самом деле, применим к любому крупному предприятию. Если последствия его банкротства будут такими, что политические власти не смогут остаться к этому

безучастными, то тогда руководители этого предприятия пользуются фактически такой же гарантией, как если бы предприятие было государственным. Это классический случай, о котором говорят «too big to fail» (слишком крупный, чтобы обанкротиться). Примером может служить скандал с итальянской агропищевой фирмой «Пармалат» зимой 2003/2004 г. И в этом случае государственные органы столкнулись с неэффективным поведением частной фирмы, не имея возможности его проконтролировать, которая у них появилась бы, будь это предприятие государственной собственностью.

Внутренний контроль и проблема стимулирования. Одним из основных доводов против внутреннего контроля является указание на его слабость (реальную или предполагаемую) в обеспечении стимулов для эффективного использования ресурсов. Государственное предприятие в противовес частному изображается так, как если бы оно управлялось вялым бюджетным принуждением, которое не может быть компенсировано потенциальной жесткостью административной иерархии.

Данное рассуждение неявно исходит из того, что «твердое» бюджетное принуждение, которое, как предполагается, действует в отношении частных предприятий, само по себе информационно эффективно, т.е. рынки всегда и везде эффективны с точки зрения информации.

Но в условиях информационной асимметрии это далеко не так: вне неоклассической теории, как оказывается, никакого доказательства информационной эффективности рынков не существует. Действительно, если предположить, что обработка информации производится не по мере выявления вариантов, а по мере их фактического выбора, то качество этого выбора оказывается жестко зависящим от структуры предпочтений рыночных агентов, соблюдения требований временного единообразия и транзитивности. Если эти требования не соблюдаются, то доказать, что выбор, произведенный рынком, оптимален, нельзя.

Это относится к рынкам товаров и в еще большей степени к рынку капиталов, где при малейшем отходе от нереалистичной гипотезы совершенства информации возникают все проблемы, какие только можно себе вообразить [19]. Но это значит, что нынешнее нормативное противопоставление частных предприятий государственным во многом лишено смысла. Действительно, независимо от формы собственности предприятия - это прежде всего иерархические, т. е. объективно «противорыночные», структуры. Само существование этих иерархий косвенно свидетельствует об их большей эффективности в управлении информацией и компетенциями. А значит, лишаются смысла основные доводы, с помощью которых пытаются доказать, что приватизация или изменение формы собственности способны привести к росту производительности.

Однако Дж. Стиглиц не удовлетворился этим выводом. Он показал также, что государственные иерархии не являются простым симметрическим отображением частных иерархий. И действительно, если иерархии - это те места, где проявляются явления информационной асимметрии, то тогда приватизацию можно рассматривать как процедуру управления этой асимметрией. Проблема, однако, в том, что отношения в частной иерархии отличаются от отношений в государственной иерархии: они находятся под прямым влиянием структуры распределения богатства. Действительно, одним из наиболее фундаментальных результатов теории информационной асимметрии стало доказательство того, что, если лежащие в ее основе факторы неопределенности и несовершенства информации являются эндогенными, то вопрос об эффективности распределения ресурсов нельзя отделить от вопроса о распределении богатства [20, p. 479] (курс. наш - Ред.). Но это значит, что эгалитарная, в принципе, государственная иерархия обладает большей свободой действий, чем частная [21]. Это тем более справедливо, что крупные организации, как показал Г. Саймон, могут работать только в том случае, если в них царит дух организационной лояльности [22]. А он на государственном предприятии всегда сильнее, чем на частном.

Вообще, известный нормативный результат неоклассической модели (в варианте Эрроу - Дебре) о том, что конкурентные рынки среди всех хозяйственных механизмов обладают наивысшей эффективностью, целиком покоится на постулате об экзогенности (по отношению к нему) таких факторов, как информация и неопределенность. Поэтому любой шаг в сторону эндогенизации этих факторов (т. е. задания их самим рынком и представленными на нем интересами - курс. наш - Ред.) становится опровержением этого результата и основанной на нем экономической политики.

Сомнение в эффективности рынка заставляет более реалистично отнестись и к институту фирмы. В стандартной экономической теории решение инвестировать - это всего лишь реакция на результат сравнения реальной процентной ставки с ожиданием прибыли. Но это равнозначно утверждению, что при принятии инвестиционных решений не учитываются такие важные факторы, как поток наличности (cash flow) и стоимость предприятия. Эмпирические исследования показали, что это не так [23, 24], что в реальности очень важную роль играют процессы [25], провоцирующие «иррациональную возбудимость» финансовых рынков и курсов ценных бумаг.

Теоретические работы по асимметрии информации, полностью подтвердившие эти эмпирические результаты, показали, что отрыв стандартных моделей от реальности является следствием ошибочного способа абстрагирования. Согласно Гринвальду и Стиглицу, финансовый риск существенно отличается от обычного экономического риска, вызываемого колебаниями спроса, и с полным основанием воспринимается как более значительный [26]. Важную роль при этом играет размер предприятия — чем оно меньше, тем сильнее действует на него фактор финансового риска.

Учет этого фактора необходим и в теории. Его результатом становятся нормативные предписания, прямо противоположные той экономической политике, которая проводилась в 80-е (на востоке Европы - в 90-е) годы [20, p. 481].

Внутренний и внешний контроль: некоторые сопоставления. Сравнение

результатов «либерализованных» естественных монополий с естественными монополиями, находящимися под прямым государственным контролем, не приводит к однозначным выводам. Так, сравнение сектора электроэнергетики во Франции и в Великобритании за период с 1990 по 2000 г., когда этот сектор в Великобритании был приватизирован, а во Франции, постепенно открываясь для рынка, оставался под контролем государства, не смогло выявить преимуществ приватизации и косвенного контроля. Более того, сравнение цен на электроэнергию, подсчитанных на основе паритета покупательной способности («purchasing power standard»), в привязке к конкретным нормам ее закупки, показало, что преимущество лежит, скорее, на стороне французской системы, и чем беднее потребитель, тем выше значение этого

7

преимущества .

Изучение этого вопроса на европейском уровне показало, что характер собственности в секторе энергетики практически не влияет на уровень цен. Главным фактором, определяющим ценовые различия, являются технические условия производства и доступ к дешевым источникам (примером может служить шведская гидроэнергетика).

7 Уклон Великобритании в сторону «богатого» потребителя уникален и на фоне Европы в целом. Если расположить 15 стран Европейского Союза в порядке возрастания цены на электроэнергию, то в 2000 г. Великобритания находилась на 14-м месте по цене потребления 600 кШ/ч и на 5-м месте по цене потребления 20000 кШ/ч, т.е. богатым электроэнергия обходилась намного дешевле, чем бедным (см. [27]). Интересно, что то же предпочтение размера соблюдалось и по отношению к промышленным потребителям.

Если европейскому потребителю приватизация естественных монополий в энергетике не принесла улучшений, то в развивающихся странах во многих случаях приватизация (при условии достаточной регламентации) или делегирование управления частному оператору привели к улучшению ситуации -снизились цены, реже стали перебои с подачей электроэнергии. В то же время реформа не решила проблемы доступа к электроснабжению наиболее обездоленных. Это особенно характерно для Латинской Америки.

Отличие этих результатов от Европы можно объяснить следующими факторами.

В Европе государство могло лучше финансировать капиталовложения в инфраструктуру, в то время как в развивающихся странах налоговые поступления невелики и нестабильны.

Сила и стабильность европейских институтов позволили избежать захвата и политизации государственных предприятий; инстанции, осуществляющие надзор за ними («Счетный суд» во Франции {аналог российской Счетной палаты - прим. Пер. }, специализированные агентства) работают, в принципе, эффективно.

На государственных предприятиях Европы всегда работал персонал, подготовленный не хуже, чем на частных предприятиях, а понятие «общественной услуги» опирается на долгую традицию, особенно во Франции.

Европейские государства были уже готовы начать серьезные реформы внутри самого госсектора.

В качестве подтверждения того, что в развитой стране внутренний контроль, по меньшей мере, так же эффективен, как и внешний, может рассматриваться относительная неудача либерализации энергетического сектора в Калифорнии. В самом деле, чтобы быть эффективным, внешнему контролю необходимо сильное государство и значительные финансовые, административные и организационные ресурсы. Так напрашивается парадоксальный вывод: условия, позволяющие предотвратить захват контролера контролируемым и монопольной ренты частными операторами, не слишком отличаются от условий, необходимых для прямого государственного управления. А поскольку отсутствуют и какие-либо серьезные теоретические доказательства превосходства частной собственности над государственной, то приходится признать: выбор между внешним и внутренним контролем естественных монополий с нормативной точки зрения остается неопределенным.

Литература

1. Joskow P. The Difficult Transition to Competitive Electricity Markets. Working Paper, Center for Energy and Environmental Policy, MIT, Cambridge, mass., 2003.

2. Borenstein S. The trouble with electricity markets : Understanding California's restructuring disaster. In Journal of Economic Perspective, vol. 16, № 1, 2002.

3. Borenstein S., Bushnell J. et WollakF. Measuring Market Inefficiencies in California's Restructured Wholesale Electricity markets. American Economic Review, vol. 92, № 5, 2002.

4. Joskow P. et Kahn E. A Quantitative Analysis of Price Behavior in California's Wholesale Electricity market during Summer 2000. The Energy Journal, vol. 23, № 4, 2000.

5. Green R. Can Competition Replace Regulation for Small Utility Customers? Centre for Economic Policy Research, Londres, 2000, Discussion paper 2405.

6. OCDE, Reforming Russian Infrastructure for Competition and Efficiency, OCDE, Paris, Decembre 2001.

7. Viscusi K, Vernon JM. et Harrington J.E. Economics of Regulation and Antitrust, MIT Press, Cambridge Mass., 2ème édition, 1996, p. 311.

8. Duverger M. Constitutions et Documents Politiques, PUF, Paris, coll. Themis, 1971.

9. Pigou A.C. The Economics of Welfare, Macmillan, Londres, 1918.

10. Stiglitz J.E., Economics ofthe Public Sector, 2ème édition, W. W. Norton, Londres et New York, 1988.

11. Averch H. et Johnson L. Behavior ofthefirm under regulatory constraint. American Economic Review, vol. 52,1962.

12. Jamash T., Nillesen P. atPollittM. Gaming the Regulator: A Survey. Electricity Journal, № 4, 2003, pp. 698-710.

13. Joskow P.L. Electricity sector restructuring and competition: lessons learned. Latin American Journal of Economics, Août 2003.

®aK Canup

14. Williamson O. Franchise Bidding for Natural Monopolies - In General and with Regard to CATV. Bell Journall of Economics, vol. 7,1976.

15. Clarke T. et Pitelis C. Introduction. T. Clarke et C. Pitelis (edits.), The political economy of privatization, Routledge, Londres, 1993.

16. Engels F. Anti-Dühring, Editions Sociales, Paris, 1971.

17. Alchian A. et Demsetz H. Production, information costs and economic organization. American Economic Review, vol. 62, № 4,1972.

18. Manne H. Mergers and the market for corporate control. Journal of Political economy, vol. 73, № 2,1965.

19. Kornai J. Resource-constrained versus demand-constrained systems. Econometrica, vol. 47, № 4,1979.

20. Stiglitz J.E. Information and the Change in the Paradigm in Economics. American Economic Review, vol. 92, № 3, juin 2002.

21. Stiglitz J.E. On the Economic Role ofthe State. A. Heerje (ed.), The economic role ofthe State, Blackwell, Oxford, 1989.

22. Simon H. Organization andMarkets. Journal of Economic Perspective, vol. 5, № 2,1991.

23. Kuh E. etMeyer J.R. The investment decision: An empirical study, Harvard University Press, Cambridge, mass., 1957.

24. Shiller R.J. Do Stock Prices Moves Too Much to be Justified by Subsequent Changes in Dividends ? American Economic Review, vol. 71, № 3, juin 1981, pp. 421-436.

25. Shiller R.J. Irrational Exuberance, Princeton University Press, Princeton, NJ., 2000.

26. Greenwald B.C. et Stiglitz J.E. Asymmetric Information and the New Theory of the Firm : Constraints and Risk Behavior. American Economic Review, vol. 80, № 2, 1990, Papers and Proceedings, pp. 160-165.

27. Percebois J. et Wright P. Electricity consumers under the state and the private sector: comparing price performance ofthe French and UK electricity industries, 1990-2000. Utilities Policy, № 10, 2001.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.