CC BY
75
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
УДК 17.026.2
ЕСТЕСТВЕННОНАУЧНЫЕ ОСНОВАНИЯ ПРОИСХОЖДЕНИЯ МОРАЛИ В СВЕТЕ ПОНИМАНИЯ ПРИРОДЫ ЭМОЦИЙ
А.В. Абрамова
В вопросе о происхождении морали философы занимают две категоричные позиции: первые утверждают о ее биологических истоках, поддерживая эволюционистскую теорию, вторые говорят о ее возникновении в связи с искусственным появлением социума. Автор данной статьи сквозь призму естественнонаучных представлений приводит аргументы за и против этих позиций, рассматривая моральное поведение как следствие и эмоциональных реакций, и рефлексивных действий.
Ключевые слова: социальная философия, этика, эмоциональное состояние, эволюционистская этика, базовые эмоции.
Дуалистичность сущности человека, связанная с традиционным ее пониманием как сочетающей в себе «природную» и «духовную» составляющие, заставляет по-разному определять его нравственные цели: в первом случае мораль будет выглядеть как своеобразная система адаптации, а во втором - как выражение и отражение сложноорганизованной духовной жизни, позволяющей судить по ее проявлениям о культуре того или иного общества. В данной связи относительно проблемы происхождения эмоций и их роли в нравственной жизни можно выделить два подхода: 1) эмоции как продукт естественного отбора, являющегося движущим фактором биологической эволюции и центральным звеном отражающих ее теорий (в основном, самой популярной - синтетической теории эволюции): они есть приспособительный элемент к условиям окружающей среды и служат ориентиром физиологической и социальной защиты (априорность моральных суждений); 2) эмоции как конструкты в условиях социальной адаптации, формирующиеся в процессе воспитания и социализации: их проявление и превалирование зависят от культурной среды и связаны с ценностными установками того или иного общества или групп людей (апостериорность моральных суждений).
Сосредоточимся на критике первого подхода, который в большей степени говорит о том, что в процессе принятия морально значимых решений необходимо доверять эмоциям, т. к. они служат своеобразным ориентиром в жизни человека. При успешной аргументации этого суждения «теория морального чувства», классический сентиментализм, может иметь вполне научное обоснование.
Если следовать тезису о том, что человек есть продукт биологической эволюции, а социум является своеобразной системой организации людского существования, позволяющий таким образом максимально эффективно выживать и приспосабливаться к условиям внешней среды, то в данном случае мы
105
должны согласиться с нейрофизиологами, полагающими, что эмоции - это возбуждения нервных клеток, за которые отвечает тот или иной участок коры головного мозга. Потому эмоции трактуются здесь как связанные «с инстинктами, потребностями, мотивами и отражающие в форме непосредственного переживания (удовлетворения, радости, страха и т. д.) значимость действующих на индивида явлений и ситуаций для осуществления его жизнедеятельности. Сопровождая практически любые проявления активности субъекта, Э. служат одним из главных механизмов внутренней регуляции психической деятельности и поведения, направленных на удовлетворение актуальных потребностей... Э. возникли в процессе эволюции как средство, при помощи которого живые существа определяют биологическую значимость состояний организма и внешних воздействий» [1, с. 561].
Понятно, что данная позиция была сформирована под влиянием учения Ч. Дарвина, который считал, что эмоции - это тоже своего рода средства «адаптации» к окружающей среде, помогающие человеку распознавать внешние сигналы и развивающиеся согласно принципу естественного отбора. Основанием для подобного утверждения послужили наблюдения относительно схожести телесных реакций, связанные с проявлением тех или иных эмоций, которые рассматриваются по аналогии с инстинктивным поведением у животных: например, утенка никто не учит плавать, так же как и плакать человека при испытании боли или переживании грустных событий, - это инстинктивное мимическое проявление, а по методу аналогии на основании схожести структур коры головного мозга у человека и животных делают вывод о схожести причин и организации поведения, только более усовершенствованного.
Ч. Дарвин полагал, что эмоции формируются и проявляются согласно трем принципам:
1. «Принцип полезных ассоциированных привычек», согласно которому для облегчения каких-то душевных состояний или удовлетворения потребностей эмоции вызывают определенные действия, влияя прямо или косвенно, и впоследствии при подобном состоянии эти действия машинально проявляются, что формирует привычку.
2. «Принцип антитезы» - прямо противоположные «полезным» действия при испытании антагонистичных привычным душевных состояний.
3. «Принцип действий, обусловленных строением нервной системы, первоначально не зависящих от воли и лишь до некоторой степени не зависящих от привычки» («принцип прямого действия нервной системы») - по изначально непонятным нам причинам происходят физиологические изменения, вызывающие у человека эмоции [2, с. 28-29].
Реальность такова, что эмоции проявляются, даже несмотря на попытку тотального их контроля. Такого рода эмоции мы отличаем по определенным признакам выражения, классификация которых была основана на эмпирии. Более того, их мимическое, зачастую, выражение не зависит от культурной принадлежности (что дает основание биологам рассматривать эволюционную при-
надлежность эмоций к ранее развившимся формам головного мозга), но регулируются более «примитивными» центрами, а разум - более поздняя эволюционная структура. Подобное утверждение основывалось на схожести телесных и невербальных проявлений эмоциональных реакций у человека и животных. Исходя из схожести структуры крови, ДНК, строения хромосом у человека и шимпанзе было установлено, что последние, так же, как и люди, способны проявлять некоторые эмоции: приподнимать надбровные дуги при удивлении, опускать голову при печали; также существует схожесть звукового выражения эмоций - при состоянии удовлетворенности возникает пронзительный радостный крик, а при огорчении - жалостливый... [3, с. 174-176].
Физиологические аргументы в пользу схожести эмоциональных проявлений не только у человека и животных, но и у людей как таковых подтолкнули психологов изучать отличительные черты и проявления каждой эмоции (гнев, страх, счастье и т. д.), что было популярным в 70-е годы ХХ столетия и наблюдается по сей день. При этом общей особенностью работ ученых является то, что мораль они рассматривают как некую надстройку над биологическим базисом, в состав которого обязательно входят эмоции как элементы природной сущности человека.
Сторонники этой позиции утверждают, что эмоции служат ориентиром не только в физиологической, но и в нравственной жизни, являясь социальными сигналами, в связи с чем как напрямую (импульсивно), так и косвенно (рефлексивно) влияют на принятие решений, в том числе и морально значимых: «Эмоции - более древняя («первичная») форма отражения, чем в значительной степени более осознанные, опосредованные речью познавательные процессы, и их главное назначение - сигнализировать о пользе или вреде для организма того или иного явления. Это оценка знака явления (положительного или отрицательного) является первичной» [4, с. 8-9]. Эмоциональная оценка предшествует логической. Это очень важное наблюдение, раскрывающее природу человеческого сознания, в котором эмотивный фактор оказывается более существенным, нежели рациональный. По сути, именно эти современные представления из области эмпирической психологии коррелируют с философскими сентимента-листскими теориями, опередившими науку на целых два века.
Таким образом, есть простые (базовые) эмоции, а есть сложно сформированные эмоциональные состояния - на этом утверждении построены многие психолого-философские теории.
У человека существует ограниченный набор базовых эмоций. К ним чаще всего относят радость, гнев, страх, горе, удивление, отвращение [5, с. 86-88], несколько реже - презрение, стыд [6, с. 23-24]. Как правило, в список входит от 5 до 10 эмоциональных состояний [7; 8; 9]. В целом, во взглядах эволюционистов можно установить некую пропорциональную зависимость: чем меньше набор базовых эмоций, тем слабее выражен эволюционный подход и осознание нашей принадлежности только к «биопрограммам», и наоборот.
Критериями выделения при этом являются:
- специфическое мимическое проявление - на статус базовых могут претендовать только эмоции, имеющие определенные мимические выражения, или, напротив, выявление устойчивого мимического паттерна свидетельствует о том, что он выражает некоторую базовую эмоцию;
- кросс-культурная универсальность - выражения лица легко узнаются представителями различных культур, в том числе и далеких друг от друга; хотя существуют культурно обусловленные правила выражения эмоций, приводящие к усилению, ослаблению или изменению отдельных мимических паттернов;
- отчетливая и специфическая нейроанатомическая основа - субъективное переживание эмоций возникает под воздействием эфферентных сигналов, поступающих в ЦНС от мимических мышц, именно благодаря этой информации человек «знает», какую эмоцию он испытывает (данное положение является прямым наследником периферической теории эмоций Джеймса-Ланге, из которой следует, что преднамеренное конструирование и удержание человеком определённого мимического паттерна порождает паттерн эфферентных сигналов, соответствующих определенной эмоции, что, в свою очередь, приводит к субъективному переживанию этой эмоции);
- более раннее возникновение в онто- и филогенезе - формирование структур головного мозга, «распознающих» эмоции, относят к более ранним по сравнению с таковыми же, отвечающими за процесс мышления; кроме того, схожесть реактивного проявления эмоций и соответствующее последующее поведение у человека и некоторых животных свидетельствуют в пользу данного аргумента;
- врожденность - все вышеперечисленные аргументы дают право биологам и психологам сделать вывод о наличии генетически детерминированных процессов выражения эмоциональных состояний.
В целом, группируя эти критерии, можно выделить два основных аргумента, свидетельствующие в пользу биологического истока происхождения эмоций, определяющего, в конечном счете, моральную жизнь человека: 1) физиологическая база (косвенная эмпирия относительно наличия структур головного мозга и схожесть поведенческих эмоциональных реакций у человека и животных); 2) схожесть мимических реакций и испытываемых состояний у большинства людей, несмотря на кросс-культурные различия, что говорит в пользу врожденности и универсальности эмоций.
Итак, первый аргумент основан на том, что переживание эмоции - это работа нервной системы, приводящей к физиологическим изменениям в целом. Рассмотрим, что происходит во время страха, т. к. эту эмоцию трактуют как реакцию организма, своего рода сигнал на грозящую человеку опасность, что сопровождается нейрофизиологическими изменениями и в связи с чем возникает мало споров относительно причисления ее к базовым. Испытание страха, например, при виде ядовитой змеи происходит автоматически как физиологическая реакция на внешнюю опасность, на что в первую очередь реа-
гирует вегетативная (периферическая: симпатическая и парасимпатическая) нервная система, которой, как считается, мы не можем управлять напрямую. Симпатическая дает указания надпочечникам на выработку гормона адреналина в случае опасности для мобилизации организма, когда увеличивается частота сердечных сокращений, что повышает циркуляцию крови, а парасимпатическая - их «отключает». Этот вывод основан на факте, приведенном Ч. Дарвиным, его интерпретирует известный этик А.В. Разин: «Находясь рядом с вольером со змеями, он (Ч. Дарвин) дал самому себе слово, что не отпрыгнет назад, если змея бросится на стекло, и тут же отпрыгнул, когда это произошло. Отсюда можно сделать вывод, что образ змеи запечатлен на уровне нашего подсознательного как то, что представляет опасность, и это обусловлено именно эволюционно» [10, с. 147].
Тем не менее, существует несколько контртезисов данному утверждению.
Во-первых, если бы человек не знал, что змеи ядовиты и общение с ними может грозить летальным исходом, он бы и не испытал подобной физиологической реакции, следовательно, это внешнее научение. Кроме того, если, как утверждают эволюционисты, следовать тезису о том, что эмоции как ориентиры в жизни, и нравственной в том числе, являются более ранними формированиями, на которых «выросла» мораль, а последняя тоже служит средством адаптации, - то это не совсем соответствует реальности. По аналогии со змеями «для того чтобы какие-то моральные нормы могли быть запечатлены эволюци-онно, нравственные проступки должны сопровождаться однозначным жестким наказанием, а такая однозначность места не имела. Наказание было направлено не на расправу или месть, а на локализацию вреда, что чаще всего не вело к уничтожению виновных. Первобытные группы проводили даже политику, направленную на поддержку своих членов в смысле стремления представить проступок в более мягком виде, разрешить любой конфликт примирением. Отсюда ясно, что эволюционных факторов для отбора на моральность в человеческих сообществах просто не было» [10, с. 147-148].
Во-вторых, человек знает, что лягушка или какой-то паук не являются ядовитыми животными и не причинят вреда, но испытывает страх при их виде или соприкосновении с ними. Следовательно, физиологически страх возникает, но это не отшлифованная эволюцией реакция на опасность. И, напротив, подобную реакцию мы можем «вызвать» искусственно, т. е. косвенно повлиять на физиологию, например, помыслив какое-то событие, заставляющее нас испытывать страх или, совершив проступок, думать о возможном предстоящем наказании. Но при этом также мы можем попытаться затормозить процесс физиологических изменений усилием воли, заставляя (тренируя) себя не испытывать страх в тех или иных ситуациях.
В-третьих, большинство состояний, неверно трактуется нами как страх: допустим, боязнь того, что раскроется наша ложь, - это не опасность, это, скорее, волнение, т.е. возбуждение нервной системы, хотя физиологические реак-
ции такие же. При этом мы не можем утверждать, что данная «волнительная нервозность» есть эмоция.
Утверждение о том, что эмоции есть продукт эволюции, а значит, претерпевают определенные изменения, согласно принципу естественного отбора, связано также с выводами эволюционистов, сделанных на основании предположения об общности признаков и структур человека и животных. Одна из основных эмоций, по мнению исследователей, указывающая на схожесть проявления и наиболее изученная в этой связи, - это агрессия [11; 12]. Так, феномен «эмоциональной агрессии» исследует Л. Берковиц, трактуя агрессию как эмоциональную реакцию, управляемую желанием причинить вред, и определяет ее следующим образом: «Эта агрессия, вызванная интенсивными внутренними физиологическими и моторными реакциями индивида. Внутреннее возбуждение стимулирует агрессию (или агрессивную тенденцию), которая вызывает попытки причинить ущерб жертве» [13, с. 48-49]. В основном, выделяют три вида проявления агрессии, связанные с защитой потомства, хищничеством (для приема пищи или выживания в целом) и с боевыми действиями (нападение или защита для доминирования вида). Сторонники этой позиции полагают, что все эти явления присутствуют в человеческой жизни (например, хищничество -уничтожение конкурентов в бизнесе, бой на боксерском ринге, и т.п.). Однако при этом по-разному проявляется картина поведения, так что эти аргументы выглядят неадекватно.
Разочарование и гнев, приводящие к агрессии, могут наступать в связи с осознанием недостигнутой цели. Кроме того, в отношении доминирования, например, в процессе выбора самцами самок с целью получения здорового потомства, социальный опыт показывает, что здесь нет аналогии: в социуме этот выбор происходит не на основе гарантии здоровья потомства, но зависит от ряда условий, в том числе от социальных ролей, успешности и т.п. К тому же подобное доминирование происходит и среди женщин в выборе «самцов». Если вспомнить практику инцестов с целью сохранения «королевской крови», то возникает еще большее несоответствие (и это явно не социальная эволюция, а в биологическом смысле вообще - регресс).
На наш взгляд, к утверждению о схожести эмоциональных проявлений у человека и животных следует отнестись осторожно, т.к. мы не можем утверждать, что конкретно испытывают животные. По утверждению Лазауруса, трудно сказать, способны ли животные испытывать вину, стыд, зависть, надежду так же, как люди, но существует аргумент, что нечто похожее на гнев, испуг, тревогу, ревность, счастье - могут. Ярким примером тому будет являться поведение собаки, которая испытывает нечто похожее на радость при появлении хозяина - но мы делаем такой вывод исходя из ее поведения, а не мимики и состояния... У высших животных наблюдается, по нашей квалификации, и ревность, а на самом деле это может быть элементарное биологическое соперничество. Есть что-то похожее и на вину т.д. Но в этом случае, что это: страх наказания? Потому что вряд ли это то, что мы привыкли относить к раская-
нию [3, с. 149 -151]. Тем не менее, говоря о базовых эмоциях и схожести эмоциональных состояний, мы можем с уверенностью заявлять о том, что человек чувствует грани и оттенки эмоций: например, гнев - праведный или просто агрессивный; у животных явно такого нет (хотя эволюционисты как раз могут в этой связи рассуждать о том, что подобные проявления и есть доказательство биологической эволюции - «эмоциональное совершенствование видов»).
Второй аргумент в пользу биологического истока эмоций, основанный на «схожести мимических реакций и испытываемых состояний у большинства людей, несмотря на кросс-культурные различия», позволяющий на основе утверждения об универсальности эмоций восходить к их врожденности, тоже не выдерживает критики. Действительно, в плане учета культурных различий существует мнение, что есть некий набор эмоций, сопровождающихся устойчивым комплексом мимики и прочим внешним выражением. Но универсальность, однако, совершенно не означает врожденности как априорной данности.
Схожесть ситуаций заставляет фиксировать и сходство в определенных эмоциональных состояниях: утрата близкого человека - печаль; официант, принесший несвежую еду, - гнев и т.п. В пользу врожденности действует суждение, что некоторым эмоциям как безусловным рефлексам нельзя обучить. Чихание мы не контролируем, можем только, искусственно создавая условия, вызвать его; со страхом - такая же ситуация... Уместно вспомнить, что суждение об эмоциях как телесных ощущениях восходит еще к психологам-классикам - Уильяму Джеймсу (1884) и Карлу Ланге (1885). Они имеют множество последователей, и современных в том числе. Так, А. Дамассио, исследуя рудиментарные структуры головного мозга рептилий, отвечающие за проявление эмоций, объявил их телесным ответом на внешние обстоятельства. Однако существуют эмоции, не имеющие внешних мимических проявлений, но никто не может отрицать факт их ощущения абсолютно у всех людей. Например, мы испытываем вину. Отчего?
К примеру, К. Изард полагает, что вину можно отнести к фундаментальным, основополагающим эмоциям, базовым. По его мнению, испытание вины напрямую влияет на нравственное совершенствование личности: «. вина имеет особое влияние на развитие личной и социальной ответственности и на развитие совести. Совесть состоит в основном из аффективно-когнитивных структур, которые включают предписания различных общественных институтов» [6, с. 396]. Но как раз это утверждение противоречит теориям «Big Six» (существования базовых эмоций), сторонником которых является К. Изард. Во-первых, потому что нет сходства в физиологических изменениях при испытании вины. Во-вторых, если речь идет о рефлексии относительно предписаний социума, то автоматически разрушается предположение о морали как структуре, появившейся на одной из высших ступеней эволюционного развития (нет аналогов даже поведенческой картины при испытании вины у человека и животных, что трактуется, скорее, в пользу социального конструктивизма).
Тем не менее, эволюционисты полагают, что, к примеру, без вины был бы больший соблазн обманывать людей: боязнь раскрытия обмана увеличивает риск человека быть отвергнутым в кооперации с другими людьми, которые, зная его как честного, в большей степени согласятся к сотрудничеству с ним. Эта долгосрочная перспектива взаимодействия одного индивида с другими увеличивает его шансы на лучшую достойную жизнь. Вина, следовательно, может рассматриваться как механизм, способствующий выстраиванию поведения, расширяющего перспективы взаимного обмена (так, на понимании «взаимности» была разработана концепция вины Р. Триверса, впоследствии развитая Р. Франком).
Р. Франк предлагает аналогичное объяснение существования такого эмоционального состояния, как любовь: устроенная на романтике рецепция желания обладать другим человеком говорит о долгосрочной перспективе - вдвоем проще воспитывать детей, проживать в мире, заботиться в старости и т.п. Однако на самом деле осознание долгосрочной перспективы более призрачно, чем сиюминутной. Если бы человек удерживал в памяти осознание вероятности встретить в будущем другого, риска соблазна, что сам партнер способен ему изменять, то разум заставлял бы его отказаться от данной перспективы, а сиюминутная краткосрочная ситуация, в которой участвуют эмоции, преодолевают страх долгосрочной перспективы, призрачной («настоящая любовь длится вечно», «мы предназначены друг для друга»).
Тем не менее, несостоятельность эволюционистских теорий очевидна. В первом случае боязнь, т.е. страх быть отвергнутым, - это не чувство вины, но всего лишь сигнал о том, что человек может лишиться определенных привилегий и желаемого места в социуме. Это свидетельствует, скорее, о его эгоизме и приспособленчестве, исключая моральный мотив: речь не идет о боязни испытания вины, что должно предполагать осознание проступка и раскаяние. Более того, рефлексия событий и оценка поступков, связанная с испытанием вины, рассматривается как результат морального роста личности, а не вызванная сиюминутной ситуацией эмоциональная реакция.
Во втором случае, примере с любовью, как раз эмоции должны говорить о предстоящей опасности, сигнализировать о чем-то, а не наоборот заставлять полностью доверять и растворяться, что наводит на мысль о непонимании ситуации («любовь слепа»). Рефлексия привела бы к обратному эффекту в долгосрочной мыслительной перспективе.
Данные противоречия трактуются не в пользу эволюционистов, что дает право говорить о явных недостатках естественнонаучного направления в этике, равно как и в плане представлений о происхождении и природе морали. Следуя их доводам, можно предположить, что социум - это определенный способ приспособляемости с целью выживания, но при таком подходе попытка, к примеру, объяснить альтруистическое поведение практически сводится к нулю, ибо противоречит желанию блага себе. Действительно, для чего нужен социум, который заставляет меня жить в условиях насилия над моими желаниями и дей-
ствиями? Максимум, до чего могла бы дойти эволюция в этом вопросе, - до соблюдения моральной установки «непричинения страданий другому», и альтруистические поступки не имели бы места. Реальность же говорит об обратном: моральный перфекционизм есть неотъемлемая черта каждого человека, хотя и проявляется он по-разному: и вследствие первичных эмоциональных реакций, приводящих к эмоционально-альтруистическим поступкам, и вследствие рефлексии и оценки собственных поступков и поступков других людей, связанных с приобретением морального опыта и формированием нравственного сознания.
Таким образом проблема остается открытой: какую роль играют эмоции в формировании мотивов морального поведения - являются ли они всего лишь результатом спонтанного воздействия гормонов и нервной системы как реакции на внешние ситуации (что вызывает откровенный скепсис), или они есть следствие некоего интуитивного осмысления, связанного с эмоциональным опытом, мудростью, т.е. то, что может рационально подавляться или осознанно культивироваться?
Список литературы
1. Мещеряков Б., Зинченко В. Большой психологический словарь. М.: Аст-Москва, 2015. 632 с.
2. Дарвин Ч. О выражении эмоций у человека и животных. СПб.: Питер, 2001. 384 с.
3. Lazarus Richard S., Lazarus Bernice N. Passion and Reason. Making Sense of Our Emotions. New York Oxford: OXFORD UNIVERSITY PRESS, 1994. 321 р.
4. Хомская Е.Д. Нейропсихология. СПб.: Питер, 2005. 496 с.
5.Ekman P., Sorenson E. R. , Friesen W. V. Pan-cultural elements in facial displays of emotions. Science, 1969. 168 р.
6. Изард К. Эмоции человека. М.: Изд-во МГУ, 1980. 439 с.
7. Plutchik R. Emotion: A psychoevolutionary analysis. New York, NY: Harper & Row, 1980. Ego defenses: theory and measurement/ edited by Hope R. Conte and Robert Plutchic. The Einstein Psychiatry Series, 1994. 137 р.
8. Frank R. Passions within reason: The strategic role of the emotions. New York, NY: Norton, 1988. 97 р.
9. Pinker S. How the mind works. New York, NY: Norton, 2016. 672 р.
10. Разин А.В. Социальные и биологические основания нравственности // Р.Г. Апресян Постигая добро: сборник статей «К шестидесятилетию Рубена Грантовича Апресяна» / отв. ред. О.В. Артемьева, А.В. Прокофьев. М.: Альфа М, 2013. С. 144-160.
11. Лоренц К. Агрессия (так называемое «зло»). М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994. 272 с.
12. Me Dougall W. Emotion and feeling distinguished. In Revmcil M L (ed.). Feelings and emotions. Worcester, 1928. 245 р.
13. Берковиц Л. Агрессия: причины, последствия и контроль. СПб.: Питер, 2001. 512 с.
Абрамова Анастасия Владимировна, канд. филос. наук, доц., зав. кафедрой, [email protected], Россия, Тула, ГОУ ДПО ТО «Институт повышения квалификации и профессиональной переподготовки работников образования Тульской области.
THE SCIENTIFIC FAUNDATIONS OF THE ORIGIN MORALITY IN THE LIGHT OF THE UNDERSTANDING OF THE NATURE
OF EMOTIONS
A.V. Abramova
The moral life of a person is an integral part of his social life. However, the question of the origin of moral philosophers is two categories-hexadecimal positions: the first claim about her biological origins, supporting evolutionist's theory and the second speaks of its occurrence in connection with the artificial-ness of the advent society. The author of this article tries to bring arguments for and against these positions through the prism of natural science concepts, considering moral behavior because of emotional reactions and reflexive actions.
Key words: social philosophy, ethics, emotional state, evolutionary ethics, basic emotions.
Abramova Anastasiya Vladimirovna, candidate of philosophical sciences, docent, manager of kathedra, [email protected], Russia, Tula, The training Institute.
УДК 17.022.1
ПРОТИВОРЕЧИЯ ПОСТСЕКУЛЯРНОЙ КУЛЬТУРЫ:
ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКИЕ И ЭТИКО-РЕЛИГИОЗНЫЕ АСПЕКТЫ
Г.Я. Куликов
Рассматриваются существенные противоречия постсекулярной культуры, связанные с изменением отношения к истине. Обосновывается идея о том, что с закатом идеологии секуляризма не происходит автоматического возрождения религиозности. Более того, нравственный кризис становится отличительной чертой постсекулярной эпохи, свидетельствующий и о кризисе религиозности в том числе. В связи с этим анализируются воззрения философов Х. Арендт, Д. С. Соммера, П. Слотердайка и др.
Ключевые слова: постсекулярная эпоха, секуляризм, истина, наука, знание, эпистемология, религиозность, нравственность.
Среди множества характеристик современной культуры, данных ей в последние десятилетия, наиболее употребимой является характеристика в терминах «духовного кризиса». Это состояние получает многомерную и порой мало определенную трактовку, поскольку в него вводят чрезмерный объем описываемых феноменов. С нашей точки зрения, данное понятие в большей мере
