CC BY
25
ЕСЛИ НЕ КОНФОРМИСТ, ТО ДОН-КИХОТ?*
УДК 30
Прежде всего, я хочу поблагодарить всех авторов, принявших участие в обсуждении моей статьи, и выразить особую признательность В.К. Шрейберу, сумевшему схватить мой замысел в целом.
Поясню также заголовок. Под конформизмом я здесь понимаю не приспособленчество к власти, но следование моде. Когда-то «продвинутые» советские философы преклонялись перед неопозитивизмом, теперь вот мода на постмодернизм. И как всегда в России - с большим опозданием. Как тут не вспомнить В.Хлебникова:
Новаторы до Вержболова.
Что ново здесь, то там не ново.
Ну а Дон-Кихот - это, наверное, утопист с «наивными» и «устарелыми» идеалами, тем не менее, делающий свой выбор, не оглядываясь на «модных» и «современных».
Я рад, что целый ряд моих идей был воспринят положительно. Например,отмеченное А.С. Чупровым мое понимание субъектов исторического процесса [5], признание А.В. Павловым идеи взаимодополнительности всех компонентов исторического процесса и равных прав субъективности и духовности с объективной реальностью [3]. Интереснее, однако, вступить в полемику, особенно если замечания конструктивны, т.е., независимо от согласия или несогласия, побуждают к новому осмыслению затронутых проблем. Но начать придется с констатации непонимания ряда выдвинутых мной положений. Такое непонимание, я думаю, вызвано двумя причинами. Во-первых, тем, что даже в большой статье трудно определить все понятия, наработанные мной в ряде монографий, опубликованных в конце 90-х и в 2000-е годы. Так, Ю.Г. Ершов откровенно признается в том, что текст моей статьи «изобилует высказываниями, категориальный смыл которых мне плохо доступен. Например, «бытие общества во всей полноте его проявлений не сводится к объективной реальности (материи) как одному из видов бытия... Далее в тексте будут упомянуты «онтологические
В.Н. САГАТОВСКИИ
виды бытия» (что это такое?) - без дополнительных разъяснений не обойтись, аналогичная ситуация и с высказыванием о субъективной реальности как всеобщем атрибуте любого существования, в основе которого лежит неповторимое начало» [2, с. 119]. Из такой ситуации есть, видимо, три выхода: остаться при непонимании; прежде чем критиковать, ознакомиться с другими работами автора; попытаться что-то понять из контекста. В самом деле, уже из процитированного отрывка вроде бы ясно, что если идет речь об объективной реальности как одном из видов бытия и субъективной реальности, то, наверное, это и есть онтологические виды бытия. А протестом против редукции исторического процесса только к проявлению повторяющихся объективных законов пронизана вся статья. Но перейти в такой контекст из контекста постмодернистских представлений, конечно, трудно.
И в этом глубинном различии контекстов размышления коренится вторая причина непонимания. Так, С.В. Борисов полагает, что предпринимаемый мной пересмотр «догм исторического материализма» не может быть успешным, так как я, мол, нахожусь «во власти того же дискурса» и что моя статья «пропитана духом «расставания-ностальгии» с марксизмом [1, с. 15, 17]. Чтобы пояснить ошибочность этих утверждений, придется перейти к полемике по принципиальным вопросам. Но сначала ещё один пример непонимания из статьи того же автора. «САЦ (социально-антропологическая целостность - В.С.), - пишет С.В. Борисов, - как результат естественно-исторического процесса выступает не как естественно-историческая формация, а как результат деятельности - как культура [1, с. 117]». А суть-то моего подхода как раз во взаимодополнительности и паритете естественно-исторического процесса, результатом которого предстает общество как естественно-историческая формация, и деятельности, результатом которой пред-
* Ответ участникам обсуждения моей статьи «Новый взгляд на историю». Статья опубликована в научном журнале «Социум и власть» в 2010-2011 гг. [4].
стает общество как культура. Да, трудно разговаривать на чужом языке, ежели ты убежден, что овладение им не заслуживает серьезных усилий.
Итак, перейдем к тому подходу ряда моих оппонентов, который представляется мне ни мировоззренчески, ни методологически неприемлемым. Это либерально-постмодернистский подход. Не гармоничная целостность корней, ствола и кроны, но расползающаяся во все стороны (но зато такая свободная!) ризома. Здесь я хочу возразить по следующим основным пунктам.
1. Последовательная деидеологизация. Под идеологией я подразумеваю не выгодное власти мифотворчество, но учение об идеалах. Идеал задает смысл деятельности, под него подбираются цели и средств реализации. С этим не согласен А.В.Павлов. «Чем, по большому счету, - спрашивает он, - критикуемый монокаузализм отличается от заявляемого монотелеологизма?» [3, с. 108] (так он называет защищаемый мной идеал ноосферы). Отвечаю. Я заменяю однопричинность системным взаимодействием факторов, а не их эклектическим и произвольным набором. Точно так же должно обстоять дело с идеалами и целями. Конечно, их много. Но чтобы организовать их в работающую систему, требуется определенная упорядоченность, выделение инварианта в многообразии. Иначе жизнь будет идти своим чередом, а словесные упражнения интеллектуалов -своим. Но моему оппоненту как раз это и представляется нормальным.
«Я полагаю, - провозглашает он, - что утверждение единого идеала является первым признаком деградации и распада... Думается, что идея советского коммунизма погибла тогда, когда она стала идеалом и конструктивным планом» [3, с. 114]. Он считает, что история должна идти естественным путем и отрицает всякое политическое вмешательство. Да когда же такое было, и кто сейчас вдруг послушается нашего философа? На что же он надеется? На легитимное согласование всего разнообразия существующих мнений. Простите, но вот это и есть донкихотство чистейшей воды. Пока это произойдет, мы благополучно скатимся к глобальной катастрофе. Не понимаю, как этого можно не видеть. Да никогда не удастся согласовать идеал ант-ропокосмизма с устремлениями олигархов, сомалийских пиратов, попшоуменов и т.д. Без идеологии как системы идеалов невозможны стратегия разрешения глобальных
проблем современности, уход от бескрылой возни властвующих прагматиков, оптимизация исторических «всплесков». А сознательное конструктивное вмешательство (и не надо сразу переходить к страшилкам о диктатуре, репрессиях и т.д.) предполагает и принуждение, «сопротивление злу силой» (И.А. Ильин). Представьте себе, что операция тяжело больного будет откладываться, пока весь коллектив больницы не согласует кандидатуру хирурга... Иллюзии либерализма, что тут ещё скажешь.
2. Если нет общего идеала, то нет и прогресса. Ю.Г. Ершов, выступая против допущения «финала истории» как «катастрофического свершения» или «светлого будущего», полагает, что «отсюда и возникает оценка всего происходящего как прогресса, в случае движения к завершению, или регресса в случае отклонения от истинного пути. Нетрудно заметить, насколько подобный взгляд провоцирует произвольность в выборе критериев и оснований, по которым «исчисляется» прогресс» [2, с. 119]. Но «постнеклассический взгляд на социально-историческую реальность вообще оставляет в прошлом саму идею прогресса» [2, с. 120].
Попробуем невзирая на авторитет «постнеклассического взгляда» спуститься с теоретических небес на грешную землю. Существуют ли в истории достаточно устойчивые, возможно инвариантные, тенденции развития? Да. Можно ли как-то воздействовать даже на такие объективные тенденции, не говоря уж о более частных и преходящих, руководствуясь определенной субъективной программой? Именно это я пытался показать в своей статье. Но если это так, то неизбежна и оценка происходящего: как то или иное событие выражает определенную объективную тенденцию и насколько оно положительно с точки зрения ценностей, лежащих в основе программы субъекта. Мы можем ошибаться в оценке того, насколько это прогресс или регресс относительно реализации объективной тенденции, но ведь само-то это соотношение отменить невозможно. Нельзя отменить и субъективную оценку, даже если кто-то с ней не согласен. И, если она соответствует четко сформулированному идеалу или цели, то по отношению к нему она не произвольна. Можно также посмотреть, насколько программа и оценка с её позиций соответствует реальным возможностям. И никуда от этих процедур не уйдешь. Во всяком случае, если ты ориентирован на действие, а не на кабинетные «новации».
Нет, господа, история - это не беспорядочный хаос «всплесков», а сложная система, в которой хотя и нет единственной «магистральной линии» (хоть по Гегелю, хоть по Марксу), но есть вполне поддающиеся анализу пересечение и борьба тенденций, имеющих как объективное, так и субъективное основание. Я и пытался показать, что объективно нерешенность глобальных проблем современности ведет к глобальной катастрофе, если не провести радикальную смену субъективного основания. Т.е. вопреки предостережению А.В. Павлова активно вмешаться в ход истории. И естественно с определенной программой. В моем случае - с философско-мировоззрен-ческой программой антропокосмизма, которую предстоит конкретизировать в политическом, экономическом, экологическом и других направлениях. Не нравится ант-ропокосмизм? Что ж, о базовых ценностях спорить бесполезно - это аксиологические аксиомы типа культуры или личности. Но вы никуда не уйдете от объективного хода вещей и вмешательства в него с каких-то других позиций, может быть, ещё более неприятных для вас. Посмотрите, что реально сейчас делается в мире - ничего себе «всплески»! Кстати, будьте честны -ведь для вас «постнеклассический подход» в постмодернистском варианте - это прогресс, по сравнению с «обветшалыми догмами» марксизма? Не пытайтесь отрицать - по вашим поступкам (а статья - какой-никакой, а поступок) это так.
3. Есть много разных методов, но ни один из них не может претендовать на получение истины. «Сама научная теория, -отмечает Ю.Г. Ершов, - рассматривается не как описание реальности, но как модельная схема, относительно правдоподобная, но обреченная на пересмотр и замену новой схемой» [2, с. 121]. А.С. Чупров подчеркивает: «Процесс важнее результата, а результат важнее конечной цели - истины» [5, с. 114]... Я все же думаю, что если речь идет не об «игре в бисер» и не о с1^егапсе Ж. Деррида, а о серьезном деле, то следует сказать с точностью наоборот: процесс служит достижению результата, а через результаты идет накопление истин. И любая концепция, модель, схема, если она меняет статус гипотезы на статус достоверного знания, становится изоморфной своему предмету. Конечному предмету, выделенному под определенную задачу, а не бесконечному объекту. И замена её потребуется не по случаю скачка в новую парадигму или смены моды, а при необходимости перейти
к новому предмету. То же самое следует сказать и о методах: их много, но для данного предмета, для решения данной задачи оказывается адекватным инструментом именно этот метод, а не любой другой.
В моей статье идет речь о системном подходе как адекватном методе при переходе от парадигмы монокаузализма к парадигме системного взаимодействия. При анализе взаимодействия надо выделить те его стороны, которые необходимы и достаточны для получения определенного результата. А.С. Чупров подвергает сомнению эффективность такого подхода, ибо системный подход, по его мнению, «ничего не говорит о том, какие свойства и функции, элементы и связи, части и компоненты следует рассматривать в качестве необходимых и достаточных. Не говорит он и того, сколько их надо обозначить (два, три, четыре, или десять), чтобы «схватить» бытие в его целостности» [5, с. 115]. Нет, при четком понимании системного подхода он очень четко говорит и о том и о другом. Предмет является системой, если при заданных внешних условиях соотношение между его элементами с необходимостью и достаточностью обеспечивает ту функцию, для которой он предназначен. Принципиальная схема любого устройства предполагает, что оно будет функционировать тогда и только тогда, когда определенное количество узлов или деталей, собранное в определенном порядке, будет налицо. Если требуется четыре, то три будет недостаточно, а пять - излишне. Но мой оппонент справедливо замечает, что на самом деле разные авторы представляют состав и структуру социального бытия по-разному. Вот это уже конструктивный разговор, и мы к нему вернемся, когда я закончу возражать на те положения, с которыми принципиально не могу согласиться.
Ссылка на неопределенный плюрализм методов вообще оставляет нас без четкой методологии. Вернусь в этой связи к утверждению С.В. Борисова, что я, мол, нахожусь в дискурсе марксизма. Я не нахожусь ни в каком дискурсе и не считаю нужным всерьез принимать тезис о «смерти автора». У меня есть свои ценности и идеалы, для реализации которых я строю определенную концепцию. Её функция - цель мне ясна и под неё я подбираю элементы из уже существующих концепций (при необходимости добавляя новые), а порядок их «сборки» определяется тем системным основанием, которое выработано автором и позволяет получить именно работающую
систему, а не эклектическую окрошку. Был бы рад получить конструктивную критику, если где-то что-то не так. Положительные моменты я вижу, в том числе, и в марксизме и считаю совершенно несерьезным «сбрасывать его с корабля современности». Во всяком случае, этих моментов в нем несравнимо больше, чем в постмодернизме. Но замечу, кстати, что и в последнем я вижу нечто положительное - в той его ипостаси, где он выступает как постструктурализм. Но к данной статье это не имеет отношения.
А что я вижу в статье С.В. Борисова? Изложив мой взгляд на соотношение искусственного и естественного и отчуждение как основные проблемы человеческой истории, он безо всяких доказательств объявляет это «донкихотской концепцией» [1, с. 116-117]. Ну, добро бы я утверждал что-нибудь вроде того, что ликвидация частной собственности до конца избавит нас от отчуждения - но ведь ничего подобного у меня нет. Заодно зачисляется в Дон-Кихоты и близкий, по мнению С.В. Борисова, со мной в своих взглядах Е.В. Пашинцев. К сожалению, я не знаком с его работами, но из изложения его позиции в статье Борисова вижу, что мы с ним близки, по крайней мере, по трем позициям: не отбрасываем достижения марксизма, исследуем реальные проблемы, имеющие теоретическое и практическое значение, и пытаемся делать это строго и доказательно. И никак не хотим согласиться с тем, что в «современной» философии все это «отменено» (кем и на каком основании?!). Вот в этом нежелании приспособиться к новейшей моде и надежде, что философия все же может повлиять на реальную жизнь, наверное, и состоит наше «донкихотство». Да, я не отказываюсь от 11-го тезиса Маркса о Фейербахе, и мне безразлично, «интересны» ли мои теории, если они не способны служить инструментом преобразования действительности. И если это донкихотство, то для меня оно предпочтительнее «философских» игр, словесных плясок вокруг туманных изречений новейших кумиров, «письма» Ж. Деррида и прочего «пира во время чумы».
Обратимся, наконец, к обсуждению некоторых конструктивных возражений. Согласен или не согласен я с их авторами, но рассмотрение их продуктивно. В.К. Шрейбер упрекает меня в смешении взглядов самого Маркса с их интерпретацией теоретиками II Интернационала и учебниками по обществоведению середины прошлого века [6]. А именно, полага-
ет мой оппонент, я напрасно приписываю Марксу утверждения о монокаузалистской роли экономического базиса и сведение свободы к осознанной необходимости. И он не просто провозглашает, но доказывает это, причем текстуально. Маркс, показывает В.К. Шрейбер, говорит о целостности общественного бытия и вариативности человеческого выбора как основной характеристики свободы. Замечу, что последний момент был в свое время хорошо проанализирован Д.Лукачом. Да и мне самому приходилось сопоставлять «эпикуровский атом» Маркса с пониманием свободы как осознанной необходимости.
Что я могу возразить? Думаю, что здесь смешиваются два предмета: что писал сам Маркс, и каким был реальный марксизм (вспомним высказывание Маркса о том, что если это марксисты, то «Я не марксист»). Честно признаюсь, что основным предметом моего внимания был реальный марксизм, как он сложился и практически повлиял на судьбы человечества. У Маркса, как, видимо, и у любого мыслящего человека, в процессе развития можно обнаружить разные, порой противоречащие друг другу взгляды. Может быть, я заблуждаюсь, но мне представляется, что признание свободы как выбора - это ранний Маркс. Когда же он задался целью научного управления революцией, он фактически вернулся к идее свободы как осознанной необходимости. А у его последователей (у которых тот же Лукач был не в чести) осталось только последнее понимание. Что касается идеи целостности, то, на мой взгляд, она явилась декларацией о намерениях, а в основу фактического марксизма было все же положено «Предисловие к критике политической экономии». Но, повторяю, здесь я открыт дальнейшей дискуссии.
А.С. Чупров, подвергая сомнению действенность системного подхода, приводит примеры совершенно разной структуризации общества [5, с. 115]. У Маркса это общественно-экономическая формация с её базисом и надстройкой, у М.Вебера и А. Тойнби - то, что можно было бы назвать религиозно-общественной формацией, у Парсонса - 4 сферы: социальная, экономическая, политическая и культурная. А у Сагатовского - естественно-историческая формация, включающая природный, социальный и психологический уровень. Ниже я уточню свое понимание.
Итак, рассмотрим эти примеры с позиций системного подхода. Марксово представление об обществе - необходимый,
но недостаточный компонент для характеристики бытия общества в целом. В нем отражена только объективная реальность, а бытие в его полноте с защищаемых мной онтологических позиций включает в себя объективную, субъективную и трансцендентную реальность. И каждая из них требует своей интерпретации на уровне общества. Вебер и Тойнби кладут в основу ту сторону общественного бытия, которой совсем нет у Маркса. Религиозная деятельность - необходимый компонент общественного бытия, но он не может быть понят как абсолютная основа - это вариант монокаузализма. Парсонс в чисто американской манере вообще обошелся без теории, указав необходимые компоненты, но, во-первых, взятые из разных уровней общественной жизни, и, во-вторых, не обосновав их достаточность. Вот таких схем (как у Парсонса), действительно, можно выпекать сколько угодно, но дальше элементов правдоподобия они не идут. У Сагатовского естественно-историческая формация заявлена как программа дальнейших исследований, призванных найти в рамках этой системы соотношение политики, экономики, религии и т.д. как необходимых компонентов, вместе образующих полноту социального бытия с необходимостью и достаточностью. Суть моего подхода изложена в статье, ставшей предметом дискуссии, и при желании её можно внимательно прочитать. Здесь ограничусь лишь указанием того категориального ряда в моей концепции(одного из категориальных рядов!), который уместно сравнить с подходами Маркса и Тойнби -Вебера - необходимыми и достаточными оказываются естественно-историческая формация (результат объективного естес-
твенно-исторического процесса), культура (результат деятельности субъекта) и духовная атмосфера (результат глубинного общения субъекта с трансцендентной реальностью).
В качестве итога хочу поделиться общим впечатлением. Оно грустное.
1. Эта маленькая дискуссия ещё раз свидетельствует о глубоком расколе в нашем философском сообществе. Люди говорят на разных языках и не стремятся понять друг друга. Усталость от шагания в общем строю и дарованная свобода обернулись не лучшим образом. Однако ориентация на кумиров-классиков (и обязательно зарубежных) сохраняется. Только кумиры поменялись.
2. Советская философия была ограничена идеями «классиков марксизма-ленинизма». Но это были четкие и определенные идеи, что требовало строгости и доказательности в их интерпретации и развитии. Теперь многие пошли по легкому пути, отталкиваясь от весьма туманных «концептов» типа Делёза и т.п. и сопровождая их вольными комментариями по типу «взгляд и нечто». Нет методологии, нет стремления к истине (да и само её признание объявляется «устаревшим»), нет теории, способной стать стратегической основой преобразования действительности. Устали от всего этого, да и побаиваются последствий («война целому», объявленная Делёзом и Гваттари). О какой ответственности философа можно говорить в такой ситуации? Но хочется верить, что вопреки преходящей моде выживет основная линия развития философии, сохраняющая преемственность, накапливающая зерна истин и способная к новым синтезам.
1. Борисов, С.В. «Донкихоты» постиндустриальной эры: о философии истории и об ответственности философа в современном мире [Текст] / С.В. Борисов // Социум и власть. - 2011. № 2.
2. Ершов, Ю.Г. Схема есть схема... (О «новом взгляде» на историю человечества) [Текст] / Ю.Г. Ершов // Социум и власть. - 2011. № 3.
3. Павлов, А.В. История как всплеск. К публикации статьи В.Н. Сагатовского [Текст] / А.В. Павлов // Социум и власть. - 2011. № 2.
4. Сагатовский, В.Н. Новый взгляд на историю [Текст] / В.Н. Сагатовский // Социум и власть. - 2010. № 3, № 4. 2011. № 1.
5.Чупров, А.С. О «новом взгляде» на историю (в порядке обсуждения статьи В.Н. Сагатовского) [Текст] /
A.С. Чупров // Социум и власть. - 2011. № 3.
6. Шрейбер, В.К. Несколько соображений в связи с попыткой «нового взгляда» на историю [Текст] /
B.К. Шрейбер // Социум и власть. - 2011. № 3.
