CC BY
177
Генерал К.П. фон Кауфман1 вошёл в историю как «покоритель и устроитель» Туркестана2. Его роль в присоединении Средней Азии к Российской империи была такова, что полноценное исследование этого исторического события невозможно без основательного и добросовестного изучения биографии генерала3.
ГЕНЕРАЛЪ КАУФМАНЪ.
4 о 1 / 1//1 ,
7
(О С—х
Один из ключевых эпизодов биографии К.П. Кауфмана связан с выдвинутым против него в русской печати и за границей обвинением в отдаче им, после Хивинского похода 1873 г., приказа о поголовном истреблении туркмен, принадлежавших к одному из главных родов.
В начале 1875 г. в издаваемой в Санкт-Петербурге и редактируемой генералом М.Г. Черняевым4 газете «Русский мир» было опубликовано донесение («депеша») от 7 марта 1874 г.5 секретаря американской миссии в Санкт-Петербурге Ю. Скайлера6 посланнику М. Джуэллу7. В донесении Ю. Скайлер делился своими впечатлениями о поездке по среднеазиатским владениям России, состоявшейся в марте-ноябре 1873 г.8, и собранными в ходе этой поездки сведениями. Ю. Скайлер опирался не только на личные впечатления, но также на знакомство с русской прессой и, в значительной степени, на сведения, полученные от русских информаторов. Главным из них был Н.Ф. Петровский9, критические взгляды которого на туркестанскую администрацию10 оказали на Ю. Скайлера «весьма сильное влияние»11.
В итоге Ю. Скайлеру удалось составить «содержательный и многоплановый» документ, в котором «в целом положительно» оценивалась политика России в Средней Азии12. Предназначенный для информирования американского правительства и общественности, он оказался «чрезвычайно инте-ресным»13 и для русской общественности, вызвав бурную полемику в печати. Предметом её являлась политика «медленных и осторожных» реформ14, проводимых в Туркестане генерал-губернатором К.П. Кауфманом. Косвенным объектом критики оказался покровительствующий К.П. Кауфману военный министр Д. А. Милютин15. Ответом на публикацию депеши стала статья А.К. Гейн-са16, вставшего на защиту туркестанской администрации17.
Полемика18 была прекращена специальным циркуляром Главного управления по делам печати МВД от 28 мая 1875 г.19, но
для репутации К.П. Кауфмана она имела весьма серьёзные последствия.
В одном из номеров «Русского мира», где было напечатано донесение Ю. Скайле-ра20, в качестве примечания к нему от редактора (в то время негласным редактором газеты являлся М.Г. Черняев21) публиковалось предписание К.П. Кауфмана за № 1167 от 6 июля 1873 г. генералу Н.Н. Головачёву22. Он был послан, чтобы обеспечить взыскание с туркмен контрибуции, наложенной за их участие в военных действиях на стороне хивинского хана, подданными которого они являлись. К.П. Кауфман писал Н.Н. Головачёву: «Если Ваше превосходительство усмотрите, что иомуды23 не занимаются сбором денег, а собираются с целью дать войскам отпор, а может быть и откочевать, то я предлагаю Вам тотчас же двинуться в кочевья иомудов, расположенные по хазаватско-му арыку и его разветвлениям, и предать эти кочевья иомудов и семьи их полному и совершенному истреблению, а имущество их: стада и проч., конфискованию».
В трактовке событий Ю. Скайлер, сам в Хивинском походе 1873 г. не участвовавший, опирался на мнения офицеров Оренбургского отряда - участников событий (в донесении М. Джуэллу он упоминал лишь Н.А. Крыжа-новского24). В пересказе Ю. Скайлера выходило так, что посылка Н.Н. Головачёва объяснялась необходимостью «дать какую-нибудь роль и ташкентскому отряду, чтобы и на его долю выпала часть наград и почестей за подвиг, вся слава которого приписывалась единственно оренбурго-кавказской экспедиции».
Хивинский поход 1873 г. был осуществлён силами четырёх военных отрядов: Туркестанского, Оренбургского, Красноводско-го и Мангышлакского. Туркестанскому отряду, вышедшему в поход из Ташкента и возглавляемому генералом Н.Н. Головачёвым (с этим отрядом в поход отправился и К.П. Кауфман), «пришлось вынести всю тяжесть континентального климата» в отсутствие воды, и «гибель его казалась неизбежною». Спасли войска «случайно открытые колодцы»25. Туркестанский отряд разделил с
другими отрядами тяготы похода. Тем не менее, его участие в собственно военных действиях было более скромным, чем у Оренбургского и Мангышлакского отрядов.
Пересказом мнения участников похода о роли Туркестанского отряда Ю. Скайлер и ограничился. М.Г. Черняев же не только опубликовал предписание К.П. Кауфмана, но и дал к нему свой комментарий. Он отнёсся к факту появления предписания как к событию, «поставившему туркмен с первого соприкосновения с нами в непримиримо враждебные к нам отношения». Действия отряда Н.Н. Головачёва он оценивал так: «Эта жестокость, вырывшая надолго пропасть между нами и туркменами, тем прискорбнее, что не оправдывалась даже необходимостью, заставляющею иногда слабейшего прибегать к бесчеловечным мерам против сильного, для собственного спасения».
Комментирование действий отряда Н.Н. Головачёва дало М.Г. Черняеву повод высказаться и о Хивинском походе 1873 г. в целом. Он считал, что поход «с военной точки зрения не имеет никакого серьёзного значения и может служить только новым доказательством неоценённых качеств русского солдата».
Последствия направленной против него кампании К.П. Кауфман переживал крайне тяжело. Едва ли не это послужило если не единственной, то одной из основных причин, побудивших его серьёзно задуматься об уходе с должности туркестанского генерал-губернатора. 22 ноября 1875 г. Д. А. Милютин представил императору Александру II26 при своём докладе письма К.П. Кауфмана с просьбой об увольнении с должности «по совершенно расстроенному здоровью». Александр II согласился, однако отложил окончательное решение до ожидаемого приезда в Санкт-Петербург самого К.П. Кауфмана27. В итоге К.П. Кауфман всё же остался на своём посту в Туркестане.
В 1876 г. в Лондоне была издана книга Ю. Скайлера «Туркестан», в основу которой легли упомянутые выше сведения. Именно из этой книги западная общественность уз-
нала об истреблении русскими войсками в июле 1873 г. в районе Хазавата (Хивинское ханство) туркмен из племени иомудов28. Это событие стало известно довольно широко и интерпретировалось, по-видимому, вполне однозначно. Ф. Энгельс в «Анти-Дюринге» отнёс «русские зверства» в Туркестане к «позорным деяниям цивилизованных государств-грабителей по отношению к отсталым народам»29. Но осведомлённость европейцев о деталях происшедшего не стоит переоценивать. Ф. Энгельс, например, писавший о нападении на иомудов, называл их «татарским племенем».
Виновником трагических событий считали именно К.П. Кауфмана. В русской литературе оценки его действий давались разные: от обвинений в бессмысленной жестокости30 до фактического оправда-ния31. Столь тяжкое обвинение, по сути дела - в военном преступлении, предполагало, что обвиняемый будет иметь возможность ответить по существу, но сам К.П. Кауфман публично оправдываться не собирался. В связи с этим представляет особый интерес версия событий, изложенная К.П. Кауфманом в его письме к А.А. Кирееву32, хранящемся в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ) в. Санкт-Петербурге.
К.П. Кауфману, для того, чтобы его поняли, было важно обрисовать обстановку, в которой появилось его предписание генералу Н.Н. Головачёву. К.П. Кауфман подчёркивал, что он отдал распоряжение именно в форме предписания, а не приказа, что оставляло для Н.Н. Головачёва определённую свободу действий. Возможно, К.П. Кауфман переоценивал Н.Н. Головачёва. Вот что писал о нём Д.А. Милютину великий князь Михаил Николаевич33: «Выбор, сделанный Вами, п[олковника] Головачёва в Ташкент, кажется мне удачный; он хорошо командовал полком, ловко управлял Ичке-риею и весьма удачно выстроил укр[епле-ние] Эрсеной и приступил к таковому же в Ведено; но, как я слышал, не обладает особенно блистательными умственными спо-собностями»34.
Характерно, однако, что К.П. Кауфман отнюдь не пытался в письме к А.А. Кирееву перекладывать ответственность на Н.Н. Головачёва, а заявлял, что, при необходимости, лично готов был пойти на крайние меры. В американце Ю. Скайлере (и, косвенно, в М.Г. Черняеве) К.П. Кауфман видел клеветников потому, что, имея большой военный опыт, сам он не считал действия по подавлению сопротивления иомудов ни чрезмерными, ни бессмысленными, хотя, конечно, каждый читающий это письмо может составить своё представление о степени убедительности аргументов его автора.
К.П. фон Кауфман - А.А. Кирееву
Ташкент. 25 декабря 1876 г.
Многоуважаемый Александр Алексеевич!
В минуту напасти, когда я только что узнал о новом бессовестном нападении на меня и на туркестанские войска негодяя Скайлера, я получил письма: Ваше из Петербурга от 30 октября, и Ольги Алексеевны35 из Лондона от 5/17 ноября. Оба эти письма совершенно меня успокоили и в горе моём я утешился, чувствуя, что есть друзья у меня, которые не дадут в обиду, которые не поверят клевете! Потом уже я прочёл целую серию статей английских и русских, где наговоры Скайлера были опровергнуты; литература эта всё ещё продолжается; наконец и я решился, по приглашению Министерства иностранных дел, дать подробный рассказ о том, как дело было в Хиве, в Коканде и как ведут себя войска наши в бою и после боя с неприятелем. Я не могу не сетовать на генерала Черняева, который напечатал в прошлом году мой пресловутый, так называемый, приказ не щадить ни пола, ни возраста и дал ему своё толкование, о бесполезной, ничем не вызываемой жестокости, которая, по его мнению, оставила навсегда пропасть между нами и туркменами. Действительно, такая жестокость могла создать пропасть, которую вообразил себе генерал Черняев, но, к счастью, последствия показали противное. Во-первых, семьи туркменские остались целы; во-вторых, туркмены
больше или меньше сломлены, я говорю о 50 тысячах туркменских кибиток, живущих в Хивинском оазисе; в-третьих, они с первого же года занятия нами, после похода, правого берега р. Аму-Дарьи относятся к нам с уважением и доверием, а теперь, в спорах и недоразумениях своих с хивинским правительством, обращаются к начальнику на Аму-Дарье генер[ал]-майору Иванову36 как к справедливому судье, для разбора этих споров. Следов [ательно], пропасти нет, следов [ательно], бесполезной жестокости не было. Отправляя Головачёва в земли туркмен с отрядом в составе около 2 т[ысяч] человек при 8 орудиях и зная, что туркмены действуют всегда массами, что они при вторжении неприятеля подымаются со всеми пожитками своими и с семьями, располагаясь лагерем, обносят себя валом и оттуда бросаются на неприятеля; зная, что это воинственное племя считает себя непобедимым и составляет до 300 т[ысяч] населения, я должен был дать генералу Головачёву такое полномочие, которое развязывало бы ему руки, на всякий могущий встретиться случай. Пусть военный человек сообразит, в какое положение может попасть отряд в 2 т[ысячи] человек перед целым населением в 300 т[ысяч], населением воинственным, расположившимся в укрепл[ённом] лагере со всеми своими жёнами и детьми. Надо было предупредить такое сборище; Головачёв мог быть поставлен в необходимость навести страх на то племя туркмен, которое сильнее других, которое даёт тон другим, на которое смотрят все другие роды и отделения; таким именно были иомуды рода байрам-шалы; к ним был послан Головачёв наблюдать, что они предпримут; будут ли собирать деньги для уплаты контрибуции или станут собираться для открытия военных действий. Через несколько дней, не получая известий от Головачёва, я бросил Хиву, оставив небольшой отряд в укреплённом месте перед городом, и двинулся к Головачёву. Когда я шёл к нему, я видел, что Головачёв сжёг часть собранного иомудами хлеба и несколько брошенных пустых жилищ. Головачёву сделал выговор, так как нашёл, что он мог
обойтись без этого. Но, зная Головачёва с самого начала его службы на Кавказе, так как я сам определял его на службу, я знал, что он не употребит во зло моего доверия и не будет прибегать к мерам крутым до последней крайности, я мог ему довериться и должен был, как главный начальник, взять ответственность на себя, в случае, если бы Головачёв решился навести террор на иому-дов, чтобы удержать остальные племена от борьбы с нами. Если взять в соображение, что зимовать в Хивинском оазисе по воле Государя Императора я не мог, что отряды Оренбургский и Кавказский, а также Туркестанский должны до зимнего времени вернуться восвояси, ибо зимою по предстоящим им путям нельзя проходить; граф Пе-ровский37 доказал это несчастным опытом своим; что Туркестанскому отряду предстояло ещё, до обратного похода, устроить помещения для войск, оставляемых на правом берегу, то каждому понятно, что я должен был дорожить временем, не мог терять его на разговоры с туркменами; я должен был тотчас же выяснить вопрос, подчинятся ли они моим требованиям или нет; будут ли
38
они слушаться своего хана или будут действовать, как прежде, т.е. господствовать в ханстве и заставлять хана, как это было всегда, плясать по своей дудке. Хан с ужасом думал о том, что с ним будет, если мы дойдём до Хивы, не сломив кичливости туркмен. Он умолял не уходить из Хивы, слагал с себя ханствование и, во всяком случае, говорил, что за исполнение предложенного им трактата он не ручается. Всё узбекское население, целыми толпами прощаясь с нами, когда я собирался уходить, умоляло наказать туркмен, привести их к покорности тем или другим способом, иначе они, узбеки, погибнут. По совещанию с ханом и лучшими его сановниками решено было наложить на туркмен крупную контрибуцию, послав в их земли экзекуционный отряд для наблюдения за тем, что они делать будут, т.е. станут ли они собирать деньги или станут собираться для враждебных против нас действий. Когда Головачёв выступил, хан и хивинцы уверены были, что Головачёв погиб-
нет; они видели, с чем он идёт против такой страшной силы, какую они приписывали туркменам. Это был общий страх, разделяемый и ханом и его сановниками.
Когда я пришёл с отрядом своим к Головачёву, то Головачёв уже выдержал один жестокий бой с туркменами. Я тотчас объявил врагам «аман», и они, видя, что я подошёл с такими же войсками, какие им не удалось разбить под Чандыром39, и, следов [ательно], с удвоенным числом войск действия наши будут ещё более решительные, смирились, стали платить контрибуцию; поселились на прежних своих местах, и с тех пор мы живём с ними дружно. До какой степени эта дружба дошла, можно судить из того, что туркмены зовут в спорах с правительством своим хана на суд к ге-нер[ал]-м[айору] Иванову; значит, видят в нём своего защитника, значит, вопреки мнению генер[ала] Черняева, я не образовал пропасти между нами и туркменами. Таково происхождение моего предписания Головачёву, а не приказа войскам. <...>
Я уверен, что ни один честный человек не обвинит меня в бесполезной жестокости.
У меня довольно воли и авторитета в войсках, мне подчинённых, чтобы заставить себя слушаться; если бы я захотел резни, то она была бы, несмотря на то, что она не в духе войск наших, столь славных в честном бою. В этом я могу ручаться. Войска эти мною воспитаны, они меня любят и верят мне. Достаточно одного слова моего, чтобы дать направление их взглядам. Если наши солдаты не пьют, кажется, это не мало, а они, кроме чая, ничего в рот хмельного не берут в походах. Живя постоянно с войсками, я ни одного пьяного не видел в 7-мь месяцев похода в Хиву и в 4 месяца Коканд-ского похода. Такие войска исполняют приказания начальника беспрекословно. Я положительно отвергаю обвинение в том, что я отдал приказание генералу Головачёву не щадить ни пола, ни возраста, и Головачёв не требовал такого приказания. Но я оч[ень] хорошо понимаю, что могут быть случаи в азиатской войне, в которых надо произвести страх и ужас, дабы избавиться от ещё боль-
ших бедствий; это есть последствие столкновений наших с варварскими и зверскими обычаями наших врагов; сами мы подвергались таким опасностям и терпели, но нам не приходилось, т.е. просто не встречалось такого случая, где бы явилась крайность платить неприятелю нашему тем же. <...>
К. фон Кауфман 1
ОР РНБ. Ф. 349 (А.А. Киреев и А.И. Новиков). Оп. 1. Д. 33. Л. 1-6. Автограф.
Примечания
1 Кауфман Константин Петрович фон (18181882) - инженер-генерал, генерал-адъютант, директор Канцелярии Военного министерства (1861-1865), виленский, ковенский и гродненский генерал-губернатор(1865-1866), туркестанский генерал-губернатор (с 1867 г.), почётный член Петербургской АН (с 1873 г.).
2 См.: Семёнов А.А. Покоритель и устроитель Туркестанского края генерал-адъютант К.П. фон Кауфман I // Кауфманский сборник. М., 1910. С. I-LXXXIV.
3 Одним из наиболее важных источников для изучения биографии К.П. Кауфмана являются его письма, хранящиеся в отечественных архивах (См.: «Войска наши такая прелесть, что нельзя представить ничего лучшего». Первый туркестанский генерал-губернатор: 12 лет переписки / Публ. подг. В.Г. Бухерт // Источник. 2003. № 1 (61). С. 5-21; № 2 (62). С. 8-23).
4 Черняев Михаил Григорьевич (1828-1898) -генерал-лейтенант, военный губернатор Туркестанской области (1865-1866), туркестанский генерал-губернатор (1882-1884), издатель газеты «Русский мир» (1873-1878).
5 Депеша Скайлера // Русский мир. 1875. 30 января (11 февраля), № 28; 31 января (12 февраля), № 29; 2 (14) февраля, № 31; 4 (16) февраля, № 33.
6 Скайлер Евгений (Юджин) (1840-1890) -американский дипломат, консул США в Москве (1867-1869), Ревеле (1869-1870), секретарь миссии в Санкт-Петербурге (1870-1876), генеральный консул в Константинополе (1876-1878).
7 Джуэлл Маршалл (1825-1883) - американский предприниматель и политический деятель, посланник США в России (1873-1874).
-о£>
8 Дмитриев Г.Л. Депеша Скайлера и проблемы среднеазиатской политики царизма 70-х гг. XIX в. // Материалы по истории, историографии и археологии. Сборник научных трудов Ташкентского государственного университета. № 517, Ташкент, 1976. С. 34.
9 Петровский Николай Фёдорович (18371908) - дипломат, штабс-капитан, агент Министерства финансов в Туркестанском генерал-губернаторстве (1870-1882), консул (18821895), генеральный консул (1895-1903) в Кашгаре.
10 См.: Петровский Н.Ф. Туркестанские письма. М., 2010.
11 Дмитриев Г.Л. Указ. соч. С. 39.
12 Там же. С. 34, 38.
13 Там же. С. 40.
14 Там же. С. 32.
15 Милютин Дмитрий Алексеевич (18161912) - генерал-фельдмаршал, генерал-адъютант, профессор Военной академии (с 1845 г.), военный министр (1861-1881), почётный член Петербургской АН (с 1866 г.).
16 Гейнс Александр Константинович (18341892) - генерал-лейтенант, правитель Канцелярии туркестанского генерал-губернатора (18671869), автор проекта образования Туркестанского генерал-губернаторства, военный губернатор Тургайской области (1877-1878).
17 Гейнс А.К. Заметка на депешу г. Скайлера // Голос. 1875. 11 (23) февраля. № 42.
18 Подробнее о её сути см.: Дмитриев Г.Л. Указ. соч. С. 30-33.
19 Там же. С. 50.
20 Русский мир. 1875. 2(14) февраля. № 31.
21 Официальным редактором газеты М.Г. Черняев стал 20 июля и являлся им до отъезда в Сербию в 1876 г.
22 Головачёв Николай Никитич (1823-1887) -генерал-лейтенант, военный губернатор Сыр-Дарьинской области (1867-1877), предводитель дворянства Сосницкого уезда Черниговской губернии (с 1884 г.).
23 Иомуды - один из главных туркменских родов.
24 Крыжановский Николай Андреевич (1818— 1888) - генерал от артиллерии, генерал-адъютант, начальник Михайловского артиллерийского училища (1857-1861), оренбургский генерал-губернатор (1865-1881).
25 Керсновский А.А. История русской армии. М., 1993. Т. 2. С. 291.
26 Александр II (1818-1881) - российский император (с 1855 г.).
27 Милютин Д.А. Дневник. 1873-1875. Изд. 2-е, дополн. и исправ. / Под ред. Л.Г. Захаровой. М., 2008. Т. 1. С. 207.
28 Schuyler E. Turkistan. Notes of a journey in Russian Turkistan, Khokand, Bukhara and Kuldja. London, 1876. Vol. II. Р. 356-359.
29 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 20. С. 103.
30 Халфин Н.А. Присоединение Средней Азии к России. М., 1965. С. 307.
31 Глущенко Е.А. Герои империи. М., 2001. С. 115.
32 Киреев Александр Алексеевич (1833-1910) - публицист, генерал от кавалерии, состоял при великом князе Константине Николаевиче (18771890).
33 Михаил Николаевич (1832-1909) - великий князь, генерал-фельдмаршал, наместник на Кавказе (1862-1881), главнокомандующий Кавказской армией (1877-1878), председатель Государственного совета (1881-1905), почётный член Петербургской АН (с 1855 г.).
34 Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ). Ф. 169 (Милютины). К. 70. Д. 27. Л. 3. Письмо от 22 июня 1867 г.
35 Новикова (урожд. Киреева) Ольга Алексеевна (1840-1925) - сестра А.А. Киреева.
36 Иванов Николай Александрович (18421904) - генерал-лейтенант, начальник Аму-Дарьинского отдела (1873-1877), Зеравшанского округа (1877-1883), военный губернатор Ферганской области (1883-1887), туркестанский генерал-губернатор (с 1901 г.).
37 Перовский Василий Алексеевич (17951857) - граф, генерал от кавалерии, генерал-адъютант, военный губернатор Оренбургской губернии и командир Отдельного Оренбургского корпуса (1832-1842 и с 1851), руководил неудачным походом в Хиву (1839-1840).
38 Мухаммад Рахим-хан II (1845-1910) - правитель Хивинского ханства (с 1864 г.).
39 13-15 июля 1875 г. близ селения Чандыр (85 вёрст от Хивы) происходили упорные бои русского военного отряда с туркменами.
