CC BY
31
УДК 1
DOI 10.24147/1812-3996.2021.26(4).51-56
ЭСХАТОЛОГИЯ КАК МЕТОД В ТВОРЧЕСТВЕ Н. А. БЕРДЯЕВА: СИНТЕЗ РАЗУМА И ВЕРЫ
В. В. Николин, О. И. Николина
Омский государственный педагогический университет, г. Омск, Россия
Информация о статье
Дата поступления 22.09.2021
Дата принятия в печать 30.11.2021
Аннотация. Рассматривается эсхатология как метод в творчестве Н. Бердяева, позволяющий выявить новые социальные и антропологические аспекты анализа исторического времени. Синтез разума и веры формирует новый тип мышления, когда смысл истории и бытия человека определен или началом, или концом истории, т. е. его метафизическим смыслом, который у Бердяева предполагается в трансцендентном ядре личности, на этом основан его мистический персонализм и его метод.
Дата онлайн-размещения 17.12.2021
Ключевые слова
Эсхатология, разум, вера, историческое время, вечное, личность, трансцендентное ядро личности
ESCHATOLOGY AS A METHOD IN THE WORK OF BERDYAEV: SYNTHESIS OF REASON AND FAITH
V. V. Nikolin, O. I. Nikolina
Omsk State Pedagogical University, Omsk, Russia
Article info
Received 22.09.2021
Accepted 30.11.2021
Available online 17.12.2021
Keywords
Eschatology, reason, faith, historical time, eternal, personality, transcendent core of personality
Abstract. The article considers eschatology as a method in the work of N. Berdyaev. Eschatology allows us to identify new social and anthropological aspects of the analysis of historical time. The synthesis of reason and faith forms a new type of thinking, when the meaning of the history and existence of man is determined by the beginning or end of history, that is, his metaphysical meaning, which Berdyaev assumes in the transcendent core of personality, on this is based his mystical personalism, and his method.
Осмысливая погружение современного человека в мир объективации, Бердяев ищет способ выхода из подобного состояния, и в качестве такого выхода, снятия объективации, он предлагает метод эсхатологии. Эсхатология, применяемая в качестве метода, позволяет осмыслить то, к чему приводит объективация, тем самым способствуя ее снятию в прошлом поколении, тем самым давая возможность сформироваться новому способу существования.
Эсхатология в рамках методологии выражена в социальной доктрине, меняющей логику личности. Речь здесь идет о способе осмысления, исходя из конечной цели, из идеи совершенства, а не из понимания пользы в непосредственном существовании здесь и сейчас. Основой здесь выступает вера.
Такая предустановка веры формирует новый тип мышления, который способствует развитию личности. На примере понятия «прогресс» Н. Бердяев
показывает изменение метода, в зависимости от этической установки. Например, прогресс в христианстве - ожидание апокалипсиса и итоговой победы Бога, это ожидание проникает во все поры мышления и чувства, человек понимает это как приход добра и поражение зла. Он мыслительно, в традиции русской интеллигенции, меняет свое восприятие мира, самого себя через событийность в направлении ожидаемого. Затем, когда божественное предопределение прогресса заменяется атеистическим, прогресс становится бесконечным рядом роста благосостояния. Оно обезличивает и исключает фактор времени и роль личности в этом процессе. В итоге личность и сам прогресс лишается временных скреп и опоры, исчезает из относительного времени нового типа прогресса.
Этическая установка, которая отражает характер веры, меняет мышление и метод. Эсхатологическая установка и вера в личность, как ее понимает персонализм, по мнению Н. Бердяева, должна способствовать становлению личности и ведет к ее победе в современном социуме. Подобная установка способна изменять себя как на уровне чувства, так и на уровне мышления, и на уровне веры. В конечном итоге она приводит к формированию нового «Я».
В последних своих работах Н. Бердяев понимает эсхатологию как последнюю надежду на спасение мира духовного творчества. Он все больше уходит в религиозную тематику и при этом все равно остается на прежних позициях, говоря о том, что церковь должна перейти от аскезы к творчеству.
Эсхатология оказывается проявлением духовности и веры в мышлении. Принятие мессианства Христа - начало христианского мира, который при этом ориентирован на завершение. Первые христиане ждали близкого прихода Христа, Второго пришествия, что питало их веру. Бердяев считает, что благодаря этому они и победили. Так эсхатология в рамках веры формирует ожидание, а мышление ищет подтверждение этому ожиданию.
Если сравнивать два мира, греческий и христианский, то мы можем отметить существенную разницу. Греки создают мир «без времени», пространственный, и абсолют им дан как прекрасное, евреи же создают мир временной, ориентированный на будущее, основным здесь является вера в приход мессии, подобная эсхатология формирует ожидание спасения как воздаяния. Христиане под обстоятельствами двойного пришествия ограничены во времени началом и концом. Это заставляет мыслить исходя из жестких временных рамок. Соответственно
второе пришествие должно приводиться к первому, к повторению. Отчасти Античность берет реванш над историей, второе пришествие все низводит к первому. Атеизм взрывает замкнутость мира двух предопределений, и оказывается, что сакрализация прошлого и будущего лишает человека настоящего. Словно изголодавшись по настоящему, атеизм бросается на его поиски.
В философии Бердяева уже содержится решение задачи поиска настоящего. Это решение осуществляется в контексте антропоморфизма, а не со-циоморфизма как равенства социального и не кос-моморфизма в опоре на закон космоса. Ключевым моментом в этом решении становится творчество в экзистенциальном времени личности - его решение в персоналистической революции. Именно она должна поставить творческую личность в центре нового перерождения церкви. Тогда и прошлое, и будущее, и настоящее (как время истории и время экзистенции, которое мгновенно и параллельно истории) подчинятся единой эсхатологии.
Творческая личность и творчество божественного - это решение, которое создает условия для духовного развития человека, вопреки уничтожению духа и личности в мире техники. Творческая личность представляется Бердяеву эсхатологией в настоящем, именно она соединяет прошлое и будущее. Тройная эсхатология творческой личности становится в поздних работах главной идеей Бердяева. Это предполагает новое средство спасения в настоящем - освобождении творчества, не только в форме социальной и технической революции, но и независимо от них.
Метод эсхатологии позволяет самому Бердяеву занять (в его последних работах) отстраненную позицию, где он рассуждает с позиции вечности, не опускаясь до анализа конкретных исторических ситуаций или борьбы различных мировоззренческих позиций.
В своих социальных взглядах Бердяев отталкивается от марксизма и выступает за коммунизм, но не советского варианта, поэтому он вводит новый термин - коммюнотарность, подразумевая подразумевается свободу личности и отсутствие социальной диктатуры, ставя антропологию выше социологии, а свободу отдельной личности выше свободы в обществе. Бердяев мечтает об обществе, где каждый стремится стать независимой творческой личностью. Личность становится центром и критерием развития общества.
И здесь он сосредотачивает свое внимание на эсхатологии как методе, суть которого в том, что
начало задано Христом, конец - апокалипсисом как угрозой, а центр - свободной личностью с трансцендентным ядром. Так в самой истории и ее хронологическом времени формируется время метаистории, которое параллельно историческому и сшивается с историческим, через экзистенциальное время личности. Это еще раз подчеркивает важность трансцендентного ядра личности и личности как посредника вечного и человечества.
Итак, в эсхатологическом методе Бердяев осмысливает веру как способность свободной личности, и показывает ее ключевое воздействие на мышление человека, на формирование личности и на создание мира, истории как осмысливаемого космоса. Эсхатологическое мышление осуществляет синтез мышления и веры, причем это легче всего сделать в мышлении христианском, хотя такая возможность есть и в индийском.
Эсхатологический метод вводит антропологический компонент в веру, позднее его пытается продолжить Ж.-П. Сартр в идее соединения марксизма со свободой личности.
Парадокс здесь в том, что Бердяев занимает позицию относительно коммунистической революции, более похожую на советскую, чем поздние советские лидеры эпохи застоя, зависящие от бюрократии, а Бердяев находит алгоритм соединения религии и коммунизма, требуя реформы церкви с этой позиции. Принятие его концепции позволило бы самому движению за строительство светлого будущего через сильную личность создать новое измерение веры. Измерение веры позволило бы советскому человеку исправлять бюрократическую ложь, обман и рабство, по терминологии Бердяева, и гарантировать прорыв к личности, к ее свободному творчеству собственного подлинного.
Эсхатология как реализация свободного творчества дает новое понимание подлинного, которое остается таковым не как вынесенная на обозрение истина, а как внутреннее побуждение и вера самой личности, исходящая из ее трансцендентного ядра.
Итак, над социальной коммунистической революцией, по проекту Бердяева, должна преобладать персоналистическая революция, в частности ее положение о воспитании личности, а над ними - эсхатологическая революция в философии. Персонали-стическая революция рассматривает личность как посредника Бога и человека, а эсхатологическая революция добавляет к разуму веру как высшую способность человека.
Уже в ранней своей работе «Новое религиозное сознание и общественность» Бердяев рассматривает эволюцию русской мысли как эволюцию религии атеизма, затем он, по сути, повторяет эту идею в анализе «русской идеи», утверждая, что русская мысль религиозна, эсхатологична. При этом, можно сказать, что его собственная мысль религиозна и эс-хатологична, а также можно зафиксировать, что эта религиозность проявлена в эсхатологии мышления и выводах Бердяева, которые не меняются принципиально после революции.
В работах Льва Толстого Бердяев обнаруживает наивысший уровень развития анархизма. Он оценивает анархизм как оптимистическую религиозность, в ожидании эсхатологического возрождения русского народа, русской идеи, возрождении в смысле новой эпохи, аналогичной итальянскому Возрождению, но под эгидой религиозного ренессанса православия в России.
Применительно к российской истории эсхатологический метод работает особенно хорошо, например, самому Бердяеву для сохранения позиции было важно показать, что он предсказывал и продолжал свою линию. Гибель государства оборачивалась неправотой его чиновников, неправотой самодержавия. В дальнейшем распад СССР тоже был вызван ошибками власти. Это легко увидеть, если смотреть на историю России эсхатологически.
Человеку верующему такой взгляд необходим, для самореализации. То же самое можно сказать об общественном институте - церкви. Подобный подход похож на античный, где развитие культуры, проходя цикл, в итоге завершается падением. Но при этом надо понимать, что власть не услышит эсхатологическое пророчество, а поэтому падение неизбежно.
Так, эсхатология с одной стороны, дает мощнейшее пророческое представление самому мыслителю, а с другой - делает его не зависящим от исторических событий, а его взгляды крайне устойчивыми. Мыслитель, обладающий такими взглядами, как показывает концептуальный опыт Бердяева, остается на своих позициях, более того, с его точки зрения кажется, что историческое развитие подтверждает его тезисы.
Рассуждая о приближении нового средневековья, Бердяев говорит о новой попытке православия. Он предрекает, что религиозное возрождение в России может повторить историю древнего Рима, и церковь может воспользоваться им для «перезапуска» христианства, понимая, что модель прошлого уже
недейственно и в будущем христианство должно измениться. Но оно не изменилось, отчасти поэтому возрождение России не состоялось, не хватило духовных сил у Церкви, также как у царского государства на новые реформы. Не хватило сил потому, что вместо исповедания творчества церковь утверждала смирение и аскетизм. Это обернулось тем, что она сама не способна была творить, а ее воспитанники, хотя и были воспитаны в аскезе, обернули ее в революционно-атеистическую форму.
Наверно, Бердяев не раз пожалел, что не достучался до иерархов церкви, ибо верил в возможность возрождения и православия, и России. Такая вера следует из его взглядов и их неизменности, но такой веры в силу духовного православного русского мира не было у церкви и власти России.
Мы часто говорим о революции, об организованности и силе большевиков, но обратной стороной этого была усталость и слабость их противников, особенно власти самодержавия и власти позднего СССР. Слабость и распад происходит в России из-за самого строя, изнутри центра, в результате чего и возникает революция.
В этом плане Европа существенно отличается. В СССР, особенно в позднее время, часто говорили о загнивании капитализма, а на самом деле загнивал СССР. Видение Европы происходило через призму особенностей развития России. Как показывает исторический опыт России, в т. ч. и смуты 1612 г., междуцарствий после Петра, именно Россия склонна к распаду, а не Европа. Болезни, которые в ней протекают, трансформируются и она вновь оживает. Такой особенности и опыта в России, видимо, нет, она существенно зависит от воли власти к реформам. Власть в России не может, как показывает исторический ее опыт, удержаться волей к власти. Единственный способ сохранения власти в России - это движение в реформах. Как только власть перестает развивать страну, она ослабевает.
Итак, выводы и логика Бердяева в работах о русской идее и о новом средневековье в России, до и после революции, практически сохраняются. В этом также есть проявление эсхатологии, разница здесь только в том, что до революции это было представлено как гипотеза, а после революции эта гипотеза подтверждается в контексте свершившегося факта, хотя ни до, ни после эта гипотеза не доказывается. Это можно представить как иллюстрацию работы эсхатологического мышления. На примере эсхатологии мы здесь наблюдаем взаимодействие мышления и веры, причем мышления западного, а
веры православной. У Бердяева и в факте совпадения в его эсхатологии гипотезы и пророчества, и совпадения России и Европы происходит на философ-ско-методологическом уровне. Анализ этого явления - важнейшая перспектива цивилизационного масштаба и для России, и для Европы.
Представим, как работает метод эсхатологии в анализе русской идеи. Легко представить современное состояние как конечное, накануне революции или катастрофы социального характера, сложнее -катастрофы культурного и цивилизационного характера, что является продолжением идеи.
Отметим, что у интеллигенции эпохи самодержавия был самый высокий уровень притязания. У советской интеллигенции, с которой повторилась история, указанная у Бердяева, уровень был ниже, потому что она искренне строила коммунистический светлый мир, что в итоге не удалось. Это сформировало растерянность, которая в царское время привела к анархии, а в советское она не успела выродиться в анархию. В таком состоянии русский интеллигент оказывается постоянно, но при этом у него присутствует ощущение незыблемости власти, что создает ситуацию поисков реформ, преобразования при сохранении существующего строя. Так и Бердяев продумывает реформы в ситуации войны, когда он чувствует приближение катастрофы, но власть не реагирует на призывы интеллигенции, она как будто парализована, демонстрируя отсутствие воли. Теперь же интеллигент, привыкший к частым сменам режима в России, не будет искать реформ, а будет ждать революции. Не делать, но ждать. Современный русский интеллигент ждет, что режим в России рухнет сам собой, собственно аналогичное представление было и у царского интеллигента, только это страшно было проговаривать, лишь единицы говорили, предупреждали, как К. Леонтьев, но их боялись слушать.
Таким образом, эсхатологическое будущее было понятно и в то время, и сейчас. Большевики отличались тем, что они к эсхатологии «конца света» и империи добавляли мессианство пролетариата. Новое время требует нового мессии, русское политическое и мировоззренческое мышление, оставаясь религиозным, ждет нового мессианского пророчества.
Мы уже говорили, что новый путь, который существенно определен верой и волей, возможен не только в культурной и политической революции, но и в экономической, как показывает пример и азиатского развития, и японской модернизации. Однако эсхатология ищет не политического, социального и
мировоззренческого, а всечеловеческого решения. Русская идея направлена на будущее человечества.
Возможно, это ее главная проблема, то, что она неспособна отделить будущее и пророческое возрождение России от возрождения мира. Эсхатология не только дает сверхпрозорливость, но и связывает конкретное со всемирным, а решить мировую проблему нельзя в принципе.
Так в самой эсхатологии как методе есть проблема, с одной стороны, она показывает пути, в которые разум не верит, но в итоге все так и происходит, это и есть пророчество, происходящее вопреки логике и мышлению; с другой - эсхатология ставит неразрешимый уровень задачи, когда даже конкретные завоевания будут восприняты как неудача, т. е. действия под руководством эсхатологии не могут быть признаны удачными ею самой, это не может рассматриваться в качестве эффективного решения. Она из-за утраты конкретности становится не вечной, а бесконечной, дурной бесконечностью про-блематизации. А если решение частичное, оно русского интеллигента не вдохновляет на действие. Отсюда его нежелание действовать.
Итак, слово в лице русского интеллигента пророческое, правильное и улавливающее будущее, но дело отрицательное, отрицающее и останавливающее самого интеллигента. В итоге стихия побеждает и вместо частичного возрождения получается скорее падение и катастрофа. Можно предсказать, что чем выше будет уровень интеллигентности русского эсхатологического мышления, тем сильнее будет его неспособность к действию. Русский интеллигент недоволен, что возрождение возможно только в культуре, и это есть причина отрицания подобного возрождения.
Такая неспособность к действию порождает отрицание эсхатологии в самой эсхатологии. Славянофилы вдруг восхваляют быт, Бердяеву это кажется примитивным, но как раз здесь может быть выход -заняться в существующих условиях конкретными улучшениями. Другими словами, если нет возможности решить мировую проблему, то надо решать проблему локальную, вот чего ищут славянофилы. Такое движение - деятельностное, оно есть следствие эсхатологии и прекращения ее действия.
Если мысль, соединяясь с верой, способна изменить всё, то нет смысла менять социальное и политическое пространство, надо изменить собственное. Бердяев по сути отрицает эту возможность и демонстрирует нежелание к социальному преобразованию. Да, он удивительный пророк, но и удиви-
тельно бездеятелен, хотя мысль его крайне активна. Его идеи могли бы стать аналогом марксизма, они могли бы помочь как большевикам, так и их противникам, но он провозглашает их безотносительно к их применению.
Итак, метод эсхатологии дает русскому интеллигенту одновременно сверхспособности и сверхпассивность.
Это делает понятным значение философии пола в антропологии Бердяева. Такому человеку способности позволяют все понимать, и при этом себя ограничивать. Контроль над собой достигается любой, но он нужен не сам по себе, а ради чего-то важного. Женщина вполне может быть стимулом для аскезы и преступления, для подвига и раскаяния. Женщина как со-фийность раскрывает не весь мир, а божественное начало, подготавливает к встрече с Богом. Масштаб мышления выводит за рамки мира. Проникновение в смыслы дает силы строить в себе космос, который более силен и интересен, чем внешний мир. Это необходимое условие существования независимой и творческой личности, способной противостоять внешнему миру и его детерминации во всем, видеть чувствовать ее и переиначивать, самому влиять. Дух собственный становится ареной состязания с внешним миром, и человек побеждает в себе внешний мир. Чтобы сказать, что человек способен управлять, создавать, править и господствовать над миром, он, по мнению Бердяева, вначале должен сказать это про себя самого, про свою телесность.
Итак, ради кого-то человек способен на дело, для себя - не видит смысла.
Встреча с Богом для такого человека - результат не сверхмышления, а дела. Слово у него происходит до встречи. Получается, пророчество возникает как откровение человека, аналогичное божественному, данное свыше, но до встречи с Богом. После пророчества, как проникновения в смысл того, что он желает понять, с помощью эсхатологии, или единого мышления-веры, нет желания, кроме встречи с Богом.
Итак, сверхмышление (мышление-вера) останавливает дело, но производит пророчество, аналогичное откровению. Далее человеку ничего не надо, кроме встречи с Богом.
Но помимо этого высшего уровня есть семья, род, которые задают свое отношение. Избыток любви в таком человеке выливается в обилие детей, но помимо воспитания и рождения их важен аспект устойчивости высшего уровня. Если он остается, человек остается оптимистом, он продолжает творить добро. Поэтому у священников много детей, и дети
священников, оторванные от большой семьи, страдают и становятся отрицателями веры отцов, оставаясь при этом аскетами и готовыми на подвиг ради людей, они утрачивают высшую составляющую эсхатологии, остаются только в ее низшей.
На этом базисе формируется домострой, аскетизм как стиль жизни и стиль любви. Но при этом нет обучения творчеству, тут Бердяев прав.
Собственно и творчество в эсхатологии понимается не так, как мы привыкли его понимать. Исходя из того, что конец уже известен, творчество должно быть иным. Высшая составляющая эсхатологии предполагает пророчество человека или пророчество бога - вот главные точки и формы творчества в чистой эсхатологии. Суть творчества в области пророчества - это расщепление на восприятие божественного и «конца света» и воодушевление слушающих и настоящего. Пророк также в разрыве между собственным экстазом и приложением к жизни и обществу. В случае пророка обычным является факт, что пророка не слышат. Бердяев пророк, и его не услышали. Вообще русская культура серебряного
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ
Николин Виктор Владимирович - доктор философских наук, профессор кафедры философии, Омский государственный педагогический университет, 644099, Россия, г. Омск, наб. Тухачевского, 14; e-mail: nvv06@mail.ru.
Николина Ольга Ивановна - доктор философских наук, профессор кафедры философии, Омский государственный педагогический университет, 644099, Россия, г. Омск, наб. Тухачевского, 14; e-mail: olga_nikolina@mail.ru.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ
Николин В. В., Николина О. И. Эсхатология как метод в творчестве Н. А. Бердяева: синтез разума и веры // Вестн. Ом. ун-та. 2021. Т. 26, № 4. С. 51-56. DOI: 10.24147/1812-3996.2021.26(4).51-56.
века пророческая, и не услышана революцией и народом.
Если человек эсхатологического типа сталкивается с позитивной наукой, то возникают варианты творчества по типу Ломоносова и Менделеева. Отрицание эсхатологии предполагает отказ от веры, а без веры эсхатологическое мышление становится неустойчивым, как и русское мышление такого типа. Бердяев отмечает, что русская идея зависит от веры русского, русские мыслители всех направлений предполагали, что Россия будет развиваться по западному пути и пройдет тот же путь мучений мещанства, и на разный лад стремились найти собственный, своеобразный путь России. Это лейтмотив анализа истории Бердяевым, чтобы народ не повторял западный путь, а искал собственный. В том числе этим выражена вина интеллигенции перед народом, за свое особое положение, за возможность получить образование. Такой интеллигент, обычно окончивший семинарию, вину перед народом пытается оправдать пользой для народа, аскетизмом в отношении к себе. Это парадокс редкости русского пророка-гения, каковым был Бердяев.
INFORMATION ABOUT THE AUTHORS
Nikolin Viktor Vladimirovich - Doctor of Philosophical Sciences, Professor of the Department of Philosophy, Omsk State Pedagogical University, 14, nab. Tukha-chevskogo, Omsk, 644099, Russia; e-mail: nvv06@ mail.ru.
Nikolina Olga Ivanovna - Doctor of Philosophical Sciences, Professor of the Department of Philosophy, Omsk State Pedagogical University, 14, nab. Tukha-chevskogo, Omsk, 644099, Russia; e-mail: olga_ nikolina@mail.ru.
FOR CITATIONS
Nikolin V.V., Nikolina O.I. Eschatology as a method in the work of Berdyaev: synthesis of reason and faith. Vestnik Omskogo universiteta = Herald of Omsk University, 2021, vol. 26, no. 4, pp. 51-56. DOI: 10.24147/1812-3996.2021.26(4).51-56. (in Russ.).
