CC BY
185
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ И ФОЛЬКЛОР
УДК 821.161.1 - 82-155
Ваненкова А. Е.
Эсхатологический аспект посланий Ивана Грозного Андрею Курбскому
В статье анализируется отражение взглядов Ивана Грозного на сущность и назначение царской власти в посланиях Андрею Курбскому. Послания рассматриваются в контексте христианских историософских представлений и эсхатологических ожиданий эпохи.
The article is concerned with the reflection of the historiosophical views of Ivan IV and his ideas of the essence and purpose of the royal power in his Letters to Andrey Kurbsky. The article considers the Letters in the context of the Christian historiosophy and the eschatological views in the times of Ivan IV.
Ключевые слова: эсхатология, древнерусская литература XVI века, древнерусская публицистика, послания Ивана Грозного.
Key words: eschatology, Old Russian literature of the XVIth century, Old Russian publicism, Letters of Ivan IV.
В конце XV - начале XVI веков наблюдаются серьезные изменения в мировосприятии древнерусских писателей, «происходит смена теоцентри-ческого мировоззрения на антропоцентрическое, движение сознания от религиозного к рационалистическому», более важное место в литературе начинает занимать рассудочное начало [3, с. 118]. Этот процесс приводит к расцвету в XVI веке древнерусской публицистики, которая становится самостоятельным направлением древнерусской книжности. Писатели начинают выражать свое мнение и вступать в полемику по самым разным вопросам, формулируя собственные концепции. Одним из таких авторов является царь Иван IV, среди прочего известный и своими публицистическими сочинениями.
Важное место в публицистике XVI века занимала историософия, которая для древнерусских книжников была непосредственно связана с христианским пониманием истории. Авторы-публицисты рассуждали о месте и назначении Московского царства в контексте судеб других мировых царств, а также о назначении царя и природе царской власти. Хотя авторы и высказывают свое собственное мнение по данным вопросам, они по-
© Ваненкова А. Е., 2014
прежнему основываются на христианской историософии, которая неразрывно связана с эсхатологией - учением о конце света и Страшном Суде.
Согласно христианскому учению, никто не может знать времени наступления конца света, ожидать Страшного Суда следует в любой момент, однако на протяжении всей истории были определенные даты и периоды, когда эти ожидания особенно обострялись. На время царствования Ивана IV приходится один из таких всплесков эсхатологических ожиданий. Отчасти это было связано с тем, что архиепископ Геннадий Новгородский, составлявший по поручению митрополита Зосимы одну из пасхалий на восьмую тысячу лет от сотворения мира после того, как ожидавшийся в 7000 году (т. е. в 1492 году) конец света не состоялся, составил ее на 70 лет. Кроме того, в 1489 году Димитрий Траханиот в своем трактате «О летах седьмой тысячи» указывал на сакраментальное значение числа «7». Отсюда можно было сделать вывод, что конец света может наступить в 7070 или 7077 году от сотворения мира (т. е. в 60-е годы XVI века) [4, с. 368 - 369].
Эти ожидания не могли не отразиться на историософских концепциях того времени, и, в частности, на взглядах самого царя. Свои представления Иван Грозный излагал не в виде какой-либо целостной системы, а при необходимости касался определенных вопросов, главным образом, в посланиях.
Основной темой переписки Ивана IV с Андреем Курбским стала проблема царской власти. Сбежавший в Ливонию князь А.М. Курбский, бывший царский воевода, в своем Первом послании обвинял царя в неправедности его правления в целом и в жестокости по отношению к боярам и к нему самому, в частности. В своем ответном развернутом послании Иван Грозный подробно отвечал на все обвинения Курбского, обосновывая свое понимание назначения царя, сущности царской самодержавной власти и ее роли в развития истории.
В целом Иван Грозный придерживается традиционного христианского взгляда на историю, согласно которому конечным итогом и целью всего исторического процесса является Страшный Суд. В его изложении исторических событий очень часто можно увидеть указания на действие Божьего промысла в истории, так как он говорит, что то или иное событие происходит «Божьей волей» или «с Божьей помощью». Во Втором послании Курбскому он пишет о своих военных победах: «не моя победа, но Божия» [2, с. 207].
Как и всякий христианин, царь видит основную цель человеческой жизни в спасении души. В своей полемике с Курбским он неоднократно обращается к теме последнего суда, на котором будет решаться окончательная участь человеческой души. К примеру, Курбского он не просто обвиняет в измене, но указывает ему на то, что он погубил свою душу: «Почто, о княже, аще мнишися благочестие имети, единородную свою ду-
шу отверъгл еси? Что же даси измену на ней в день Страшнаго суда?» [2, с. 8]. Во Втором послании Курбскому, написанном уже через 13 лет после Первого, царь вновь призывает его подумать о спасении своей души: «А мы тебе написахом сия вся, не гордяся, ни дмяся - Бог весть; но к воспоминанию твоего исправления, чтоб ты о спасении душа своея помыслил» [2, с. 210]. Иван Грозный считал, что истинное правосудие будет совершаться не в этой жизни, а на Страшном Суде, поэтому он пишет, что хочет судиться с попом Сильвестром уже в будущем веке, то есть после наступления «конца света»: «Попу же Селивестру видевши своих советников ни во что же бывши, сего ради своею волею отоиде, нам же, его благословив, не отпустившу, не яко устыдившися, но яко не хотевшу судити здесь, но в будущем веце, пред агнецем Божиим, еже он всегда служа и презрев лукавым обычаем, злая сотвори ми: тамо хощу суд прияти, елико от него пострадах душевне и телесне» [2, с. 44]. Вполне возможно, царь считал, что до этого осталось совсем немного времени (послание написано в 1564 году, в канун связанных с эсхатологическими ожиданиями дат).
В представлениях Ивана Грозного о сущности и назначении собственной царской власти следует выделить два аспекта. С одной стороны, царь не считает себя лично безгрешным, превосходящим в этом отношении других людей. Он говорит о том, что так же грешен и немощен, как и все остальные люди: «Безсмертен же быти не мняся, понеже смерть Адам-ский грех, общедательный долг всем человеком; аще бо и перфиру ношу, но обаче вем се? яко по всему немощию, подобно всем человеком, обложен есмь по естеству. А яко же вы мудръствуете, еже свыше естества велите быти ми, - от ереси же всякой» [2, с. 56].
С другой стороны, он придерживается традиционной христианской идеи богоданности царской власти, наиболее ясно выраженной апостолом Павлом. Обращаясь к Курбскому в своем Послании Иван Грозный неоднократно указывает на то, что тот, противясь Богом данной царской власти, выступает не против лично царя, а против самого Бога, лишаясь тем самым возможности спасения души: «Ты же, тела ради, душу погубил еси, и славы ради мимотекущия, нетленную славу презрел еси, и на человека возъя-рився, на Бога востал еси» [2, с. 9]; «Почто и апостола Павла презрел еси, яко же рече: «Всяка душа владыкам предладущим да повинуется: никая же бо владычества, еже не от юга, учинена суть; тем же противляяйся власти, тот Божию повелению противляется». Смотри же убо сего и разумей, яко противляяйся власти - Богу противится; и аще убо хто Богу противится, -сей отступник именуетца, еже убо горчяйшее согрешение» [2, с. 10]; «А се ли убо свет, или сладко, еже рабом владети? А се ли тма или горкое, еже от Бога данному государю владети, о немже многа словеса напреди про-страннейша явленна?» [2, с. 46].
Свое назначение в качестве православного царя Иван Грозный видит не просто в управлении подданными, но в заботе о спасении их душ. Этот
момент оказывается особенно важным, если рассматривать его в контексте христианских представлений о Страшном Суде в целом, а также всплеска эсхатологических ожиданий того времени. Опираясь на цитаты из Священного Писания, Иван Грозный утверждает, что спасению души могут послужить не только милость, но и страх и суровое наказание, поэтому людям надлежит повиноваться всякой власти, даже если она оказывается жестокой: «Тако же, яко же инде рече апостол Павел, иже ты сия словеса презрел еси: «Раби! послушайте господей своих, не пред очима точшо работающе, яко человекоугодницы, но яко Богу, и не токмо благим, но и строптивым, не токмо за гнев, но и за совесть» [2, с. 80], «Како ж и сего не могл еси разумети, яко подобает властелем не зверски яритися, ниже без-словесно смирятися? Яко же рече апостол: «овех убо милуенш разсужаю-ще, овех же страхом спасайте, от огня восхищающе». Видиши ли, яко апостол страхом повелевает спасати? Тако же и во благочестивых царех о временех много обрящеши злейшее мучение» [2, с. 19]. Конечно же, он не считает, что может с абсолютной уверенностью судить о виновности или невиновности того или иного человека, но, по его мысли, казненный безвинно оказывается мучеником, и душа его в перспективе вечности обретает спасение. Поэтому Иван Грозный и вопрошает Курбского: «Се бо есть воля Господня - еже, благое творяще, пострадати. И аще праведен еси и благочестив, почто не изволил еси от мене, строптиваго владыки, страдати и венец жизни наследити?» [2, с. 10].
В основе этих взглядов Ивана Грозного лежит так называемая идея «царской жертвы», которая восходила к мученичеству князя Дмитрия Донского и страстотерпцев Бориса и Глеба, а в книжности XVI века разрабатывалась, в частности, Ермолаем Еразмом [1, с. 183 - 184]. В Первом послании Курбскому царь говорит о своей готовности пострадать за свой народ и даже принять мученическую смерть: «На род же християнский мучительных сосудов не умышляем, но паче за них желаем противу всех врагов их не токмо до крови, но и до смерти пострадати. Подовластных же своих благих благая подаваем, злым же злая приноситца наказания, не хотя, ни желая, но по нужди, их ради злаго преступления, и наказание бывает» [2, с. 67]. Однако для Ивана Грозного царская жертва предполагает не только мученичество, но и готовность погубить собственную душу ради спасения душ подданных. Те, кого он казнил, обретут спасение, он же будет отвечать за свои зверства и казни на Страшном Суде [1; 4]. Иван Грозный осознает, что совершил много грехов, его творчество, особенно позднее, проникнуто покаянными мотивами. Во Втором послании Курбскому он пишет: «Воспоминаю ти, о княже, со смирением: смотри Божия смотрения величество, еже о наших согрешениях, паче же о моем беззаконии, ждый моего обращения, иже паче Манасия беззаконовах, кроме отступления. И не отчеваюся создателева милосердия, во еже спасену быти ми, яко же рече во святом своем евангелии, яко радуется о едином греш-
нице кающемъся, нежели о девятидесят и девяти праведних, тако же о овцах и о драгмах притчи. Аще бо и паче числа песка морскаго беззакония моя, но надеюся на милость благоутробия Божия: и может пучиною милости своея потопити беззакония моя» [2, с. 205].
В приведенных примерах можно увидеть, что в основе посланий Ивана Грозного Андрею Курбскому лежат христианские идеи, а аргументация строится, главным образом, на исторических параллелях и цитатах из Священного Писания. Свои действия, а также действия Курбского и его сподвижников Иван Грозный оценивает в перспективе вечной жизни и спасения души. При этом важнейшую роль играет тема Страшного Суда, который для Ивана Грозного является главным итогом как его собственной жизни, так и всей человеческой истории.
Список литературы
1. Каравашкин А.В. Русская средневековая публицистика: Иван Пересветов, Иван Грозный, Андрей Курбский. - М.: Прометей, 2000.
2. Лихачев Д.С., Лурье Я.С. Послания Ивана Грозного. - М.-Л.: АН СССР, 1951.
3. Ужанков А.Н. Историческая поэтика древнерусской словесности. Генезис литературных формаций. - М.: Изд-во Литературного института им. А.М. Горького, 2011.
4. Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. - М.: Мирос, 1998.
