CC BY
110
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 94(571.1) «1900/1925» Д. Д. ШТЫРБУЛ
Омский государственный педагогический университет
ЭСЕРОВСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В ОМСКЕ И СРЕДНЕМ ПРИИРТЫШЬЕ КАК ФАКТОР РЕГИОНАЛЬНОЙ ИСТОРИИ (ПЕРВАЯ ЧЕТВЕРТЬ ХХ ВЕКА)_________________________________
В статье впервые представлены основные события, этапы и количественные характеристики истории эсеров Омска и Среднего Прииртышья на протяжении всего периода их существования, от политического рождения в 1903—1905 гг. до политической гибели в середине 1920-х гг.; предпринята попытка проследить реальное влияние их политической деятельности на историю Омска и региона в судьбоносный исторический период первой четверти ХХ в.
Ключевые слова: политический плюрализм, многопартийность, неонародничество, эсеры, регионоведение, кризисное развитие общества.
Первая четверть ХХ века, явившаяся периодом кризиса российской цивилизации, характеризовалась заметной политической активностью населения страны, в том числе Среднего Прииртышья — важнейшего территориально-географического, экономического и геополитического региона Сибири. Расположенный довольно широкой полосой вдоль среднего течения Иртыша в трех основных географический зонах — тайге, лесостепи и степи, в важном хлебопроизводящем и транзитном районе, с центром в крупнейшем городе Сибири Омске, лежавшем на пересечении двух крупнейших транспорт-
ных артерий — Иртыша и Транссиба, — этот регион являлся, кроме того, важным геополитическим плацдармом продвижения России во Внутреннюю Азию (юго-восточное направление).
Население Среднего Прииртышья в 1917 г. составляло от четверти до трети 8,5-миллионного населения Западной Сибири и Степного края [1]. Население центра региона — Омска накануне ХХ в., по всероссийской переписи 1897 г., насчитывало ок. 38 тыс. человек [2], в 1917 г. — ок. 140 тыс. [3], а в период 1918—1919 гг., когда Омск являлся столицей белой России, временно, более 600 тыс. [4].
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (109) 2012 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (109) 2012
Сюжеты истории омских эсеров нашли свое отражение исследованиях В. М. Самосудова, А. П. То-лочко, Н. П. Курускановой и других историков, однако данные работы затрагивали, в основном, до-февральский период. До сих пор нет ни одного исследования, где бы омские эсеры рассматривались на протяжении всего периода их деятельности.
Омские сторонники формирующейся партии эсеров впервые проявились в 1903 г. в рядах Омской организации РСДРП, включавшей в себя поначалу, наряду с преобладающим марксистским составом, нескольких представителей других революционных течений.
Самостоятельная Омская группа ПСР сформировалась в течение августа-сентября 1905 г. и впервые открыто заявила о себе в октябре 1905 г. В это время она насчитывала около 30 человек, но уже в следующем, 1906 г., став комитетской, организация достигла численности 100 человек [5]. В 1907 г. в ней было примерно столько же, но в последующие годы, вплоть до полной ликвидации в 1912 г. численность постепенно сокращалась. Организация вела устную и печатную агитацию и пропаганду, профсоюзную работу, имела военный отдел для работы в частях гарнизона; отдельные эсеры приняли участие в террористических актах против представителей власти: в 1905-1907 гг. эсеры осуществили в Омске не менее пяти терактов, в том числе и один из наиболее громких в Сибири — убийство членами Летучего отряда Сибирской области генерал-губернатора Н. М. Литвинова (15 декабря 1906 г.). Кроме того, в Тобольске произошли еще два громких теракта: убийства начальников Тобольской каторжной тюрьмы А. Г. Богоявленского (1907) и И. С. Могилева (1909) [6].
В период отступления революции омские эсеры приняли участие в думских избирательных кампаниях: в I Государственную думу (ПСР выборы в нее бойкотировала, но на заключительном этапе кампании омские эсеры помогали социал-демократам) и во II Государственную думу (вошли в избирательный блок с местными конституционными демократами).
После серии «ликвидаций» организация в начале 1912 г. временно прекратила свое существование (последние аресты прошли в январе). В течение этого года отдельные омские эсеры еще продолжали попытки возобновить организованную деятельность, но в 1913 г. эсеровская работа в Омске полностью замерла, и подавляющее большинство омских эсеров, оставшихся на свободе, перешли на ликвидаторские позиции. В 1914 г. омские жандармы насчитали 72 таких эсера [7]. В 1914-1916 г. жандармские органы неизменно фиксировали, что организованной эсеровской работы в Омске и регионе не ведется. Лишь в конце 1916 г. несколько омских эсеров вошли в непартийную оппозиционную организацию «Красный крест помощи политссыльным», включавшую в себя также социал-демократов и беспартийных [8].
Февральская революция 1917 г. всколыхнула политическую жизнь региона, в том числе и местных эсеров. Омская организация ПСР (официальное название — Омская группа ПСР) была восстановлена в первых числах марта. Вслед за этим появились организации в губернском Тобольске и областном Семипалатинске, практически во всех уездных центрах региона (Петропавловске, Атбасаре, Кокчетаве, Акмолинске, Павлодаре, Ишиме, Таре, Славгоро-де) и в значительной части волостных центров. Был создан Акмолинский областной (с правами губернского) комитет ПСР с пребыванием в Омске, так как
именно Омск фактически являлся центром раскинувшейся от него далеко на юг обширной Акмолинской (Омской) области.
Организация стала бурно расти за счет т. н. «мартовского пополнения» — восторженной молодежи, неискушенных в политике солдат-крестьян гарнизона, а также и откровенных политических карьеристов. В результате численность организации за несколько месяцев весны-лета 1917 г. достигла «многих сотен членов» [9] и составила около 2000 человек [10].
Омская городская и Акмолинская (Омская) областная организации ПСР в 1917 г. оказались наиболее влиятельной, авторитетной и опытной политической силой региона, обогнав весной-летом 1917 г. такие серьезные политические силы, как местных социал-демократов, конституционных демократов (кадетов). Влияние омских эсеров распространялось не только на город и его окрестности (пригороды) и Омский уезд, но и на всю Акмолинскую область, некоторую часть Семипалатинской области, а так же на ряд южных сопредельных уездов Тобольской губернии (Тарский, Тюкалинский, частично Ишим-ский) и на некоторые западные местности Томской губернии вплоть до Барабинска и Каинска.
На протяжении марта-ноября 1917 г. омские эсеры были не только одной из правящих партий в Омске и области, но и партией практически здесь господствующей. Они имели большинство в Акмолинской (Омском) областном и Омском уездном Советах крестьянских депутатов, в Западно-Сибирском исполкоме крестьянских депутатов (находился в Омске). Безраздельно руководили работой 1-го и 2-го съездов крестьянских депутатов Акмолинской области и 1-го и 2-го съездов крестьянских депутатов Западной Сибири. Значительные позиции эсеры имели в Омском Совете рабочих и солдатских депутатов, в Совете депутатов Сибирского казачьего войска, Западно-Сибирском (Омском) Военно-окружном комитете, в Омском гарнизонном комитете, в ряде полковых комитетов. Всецело под их контролем находился Омский союз солдат-крестьян и почти всецело — Западно-Сибирский союз кооператоров (правление которого располагалось в Омске). Эсеры активно действовали и играли не последнюю роль в Омском Коалиционном комитете — местном буржуазном органе двоевластия. На выборах в июле 1917 г. они получили абсолютное (с небольшим перевесом) большинство мест в городской думе и возглавили ее работу, в том числе руководили деятельностью городской милиции и городской продовольственной управы. Эсеры также руководили работой Акмолинского (Омского) областного земельного комитета и возглавили процесс организации земств на территории области. Осенью 1917 г. правительственным комиссаром области (т. е., фактически, губернатором) являлся один из лидеров омских эсеров, известный сибирский писатель А. Е. Новоселов. Из среды омских эсеров вышел будущий руководитель Временного правительства автономной Сибири П. Я. Дербер и будущий глава Временного Сибирского правительства и колчаковского Российского правительства П. В. Вологодский. В Омске в 1917 г. выходило не менее десяти эсеровских и проэсеровских периодических изданий. Весной-летом 1917 г. омские эсеры достигли зенита своего влияния за всю их историю.
Но тем временем в партии назревал глубокий идейно-политический и морально-психологический кризис, являвшийся отражением противоречий как в обществе, так и внутри пестрой по составу ПСР.
Одним из проявлений этого кризиса стало формирование крайне правого и левого крыльев в партии и ее местных организациях.
Уже на исходе весны 1917 г. в Омской организации ПСР обозначились, а летом сформировались три идейно-политических течения: левые интернационалисты во главе с Н. Е. Ишмаевым; крайне правые оборонцы во главе с кооператором В. В. Куликовым, ориентировавшиеся на петроградскую газету и группу «Воля народа»; и основная часть состава — центристы, во главе с В. В. Паскевичем, А. М. Красноусовым, П. Я. Дербером, А. Е. Коряко-вым, А. Е. Новоселовым. Центристы безуспешно пытались примирить левых и правых, чем дальше, тем больше вызывая критику и первых, и вторых. Левые и правые тем временем все чаще и чаще оказывались, пока еще в переносном смысле, «по разные стороны баррикад». Особенно процесс размежевания усилился после трагических июльских событий в Петрограде. Переломным же стал август, когда правые и левые в Омской организации ПСР впервые заявили о себе открыто: первые — в начале месяца в городской думе, вторые — в середине месяца на 2-м съезде рабочих и солдатских депутатов Западной Сибири.
Октябрьские события в Петрограде и ноябрьские в Омске ускорили окончательное размежевание в Омской организации ПСР. Известия об Октябрьском вооруженном восстании левые эсеры и часть центристов восприняли положительно (последние
— оговорками). Основная же масса центристов заняла враждебную, но довольно пассивную позицию. Крайне правые эсеры отнеслись к восстанию открыто враждебно и расценили поведение центристов как предательство демократии. В начале ноября крайне правые эсеры вышли из Омской организации ПСР и образовали небольшую самостоятельную группу эсеров-воленародцев. Отдельные воленарод-цы приняли участие в омском контрреволюционном мятеже 1-2 ноября 1917 г.
В условиях глубокого идейно-политического и организационного кризиса Акмолинский областной (губернский) комитет ПСР принял решение считать с 22 ноября Омскую группу ПСР распущенной и начать реорганизацию рядов омских эсеров с целью образования новой группы, очищенной от инородных и случайных элементов. В Бюро по воссозданию группы вошли 7 человек от центристов и левого крыла [11, 12]. И центристы, и левые надеялись реорганизовать группу на своих принципах. Это неизбежно привело организацию к новому расколу: в конце ноября возникла небольшая (до 30 человек) Омская группа эсеров-максималистов во главе с Еремеевым и Успенским [13], а в конце декабря около 100 партийцев во главе с Ишмаевым образовали Омскую группу Партии левых социалистов-революционе-ров [14]. В конце ноября 1917 г. при активном содействии эсеров-максималистов и левых эсеров в Омске была установлена Советская власть (практически мирным путем).
Центристская, «официальная» организация ПСР, в декабре была также восстановлена, но, и по численности, и по влиянию мало чем напоминала себя периода весны-лета 1917 г. Они попытались заявить о себе в кампаниях защиты Учредительного собрания и антисоветского саботажа, на съездах крестьянских депутатов разных уровней. Однако на выборах в Учредительное собрание омские эсеры показали слабый результат и оказались на четвертом месте после большевиков, кадетов и правосоци-
алистического блока [15] (включавшего и воленарод-цев). Несколько лучше выступили эсеры Тобольска и Тобольской губернии, где по списку ПСР и Совета крестьянских депутатов в Учредительное собрание прошел А. М. Красноусов, но и здесь эсеровское движение вскоре пошло на спад. К концу января-началу февраля 1918 г. эсеры почти повсеместно в регионе потерпели поражение и резко снизили активность. Февраль и март 1918 г. стали периодом «политического анабиоза». Но в апреле эсеры Сибири, в том числе и омские, стали постепенно приходить в себя и восстанавливать силы. В деятельности организации обозначилось два направления: легальная и полулегальная агитационно-пропагандистская работа и нелегальное собирание вооруженного подполья (в союзе с белогвардейцами-монархистами). Была создана боевая дружина организации. Для координации сил вооруженного подполья в Омск весной 1918 г. приезжал уполномоченный Комуча Брушвит, а в мае появился некий эсер Лавров из Петрограда.
С первых дней мая омские эсеры заметно повысили свою активность, а с началом 24-25 мая мятежа Чехословацкого корпуса часть их постепенно включилась в вооруженную борьбу с Советской властью. В ряде сельских районов Среднего Прииртышья эсеры сорвали объявленную 28 мая Облисполкомом Советов частичную мобилизацию трудового крестьянства региона; эсеры Омска, Ишима, Тары, Тюкалинска, Славгорода приняли участие в вооруженном свержении Советской власти. В то же время эсеры-максималисты и левые эсеры Прииртышья рядом с большевиками, с оружием в руках боролись против белогвардейцев, интервентов и эсеров (правых и центристов).
Открытые трения между «демократами» и правыми начались в первый же день переворота. Последние как могли, оттесняли эсеров от власти. 8 июня восстановила свою работу Омская городская дума, распушенная Омским Советом в январе 1918 г. Большинство, как и прежде, имели эсеры, но ее руководство в новых условиях оказалось фактически в руках кадетов, тогда как с августа 1917 по январь 1918 г. оно было в руках эсеров.
Июнь 1918 г. стал месяцем победного торжества сибирских и омских эсеров. Казалось, вновь начинается невиданный взлет, подобный весеннему 1917 г. В середине июня в Омск из Новониколаевска прибыло правительство — Западно-Сибирский комиссариат. Город стал столицей довольно обширной территории, «освобожденной от большевиков» (значительная часть Западной Сибири, часть Степного края и небольшая часть Восточной Сибири). Почти на месяц эсеры фактически стали — в последний раз — правящей политической силой региона, но и победа, и власть оказались призрачными. На политическом горизонте стали появляться новые тучи: торгово-промышленные и военные круги считали эсеровский Западно-Сибирский комиссариат слишком левым. В Омске и на подконтрольной белым части Сибири полным ходом шла подспудная подготовка к «передвижке власти» вправо. В конце июня 1918 г. Западно-Сибирский комиссариат под давлением торгово-промышленной буржуазии и реакционной военщины уступил место значительно более правому и реставраторскому Временному Сибирскому правительству (ВСП).
ВСП с первых дней своего пребывания у власти взяло курс на ужесточение политического режима в интересах имущих, цензовых слоев подконтроль-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (109) 2012 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (109) 2012
ной территории. Ведущими фигурами правительства являлись бывший (до 1918 г.) сибирский эсер П. В. Вологодский и «мартовский эсер» И. А. Михайлов, вступивший в партию в Петрограде. Летом 1918 г. общественное мнение все еще считало их эсерами, и они, когда это было выгодно, поддерживали данное реноме, но, фактически, с эсеровской партией порвали безвозвратно. Сами эсеры числили их ренегатами.
Жесткая политика ВСП в отношении трудящихся отразились на основной части реальных эсеров региона: они постепенно переходят в оппозицию, но довольно мягкую. Выступали против наиболее одиозных карательных мер; в конфликте ВСП и Сибирской областной думы (СОД) поддержали последнюю; возражали против Административного совета и введения смертной казни (введена в начале сентября). 19 — 23 сентября 1918 г. сибирские эсеры-сторонники СОД попытались в Омске обуздать реакционную часть ВСП, но потерпели неудачу, в результате чего реакционерами был убит А. Е. Новоселов. Определенные иллюзии сибирские и омские эсеры связывали с прибытием в Омск Директории (9 октября), но она сама оказалась в «омской ловушке» и не сумела закрепить свою власть: в ночь с 17 на 18 ноября 1918 г. была свергнута силами реакционной военщины, группировавшейся вокруг правой части ВСП и утвердившей у власти А. В. Колчака в качестве диктатора (Верховного правителя).
Колчаковский переворот 18 ноября 1918 г. эсеры встретили враждебно. 19 — 20 ноября «Совет управляющих ведомствами» Комуча и ЦК ПСР объявили А. В. Колчака мятежником, а его власть — узурпаторской. Комитет для борьбы с узурпатором создали и омские эсеры. Они распространили в городе листовку, где в самых категорических выражениях высказывали стремление бороться против незаконного переворота [16]. Тем временем колчаковцы разогнали «Съезд членов Учредительного собрания» и ужесточили репрессии. 30 ноября появился приказ Колчака об аресте членов Комуча, по которому они подлежали военно-полевому суду. Часть членов Комуча ба арестована и отправлена в Омск. Началась охота на членов ЦК ПСР. 5 декабря 1918 г. в Уфе состоялось совещание членов ЦК, которое приняло решение о переходе эсеровских организаций в колчаковском тылу на нелегальное положения.
Ситуация усугубила т. н. Омская трагедия. После подавления Омского антиколчаковского большевистского восстания 22 декабря 1918 г. от имени А. В. Колчака было объявлено, что все освобожденные повстанцами заключенные должны вернуться в тюрьму, и в случае добровольного их возвращения давалось обещание не применять репрессии. Однако большевики и другие левые из числа освобожденных предпочли скрыться. Их примеру последовали и некоторые из освобожденных эсеров. Однако большинство освобожденных демократов решило вернуться в тюрьму. С 22 на 23 декабря офицеры-монархисты физически уничтожили (расстреляли, зарубили саблями, закололи штыками) 10 демократов (эсеров и меньшевиков), в том числе 7 депутатов Учредительного собрания. Мученической смертью погибли: видные деятели эсеровской партии Н. В. Фомин, А. А. Брудерер, И. И. Девятов, Г. Н. Саров, меньшевики И. И. Кириенко и В. И. Гу-товский (он же Е. Маевский), управделами съезда членов Учредительного собрания Н. Я. Барсов, земские деятели В. А. Марковецкий, А. И. Лиссау, фон-Мекк [17, с. 207].
Все это повергло организацию в шоковое состояние. Не помог и новогодний «примирительный манифест» А. В. Колчака, в котором умеренно-оппозиционные партии призывались к сотрудничеству с властью и ограждались от репрессий. Когда-то одна из сильнейших и крупнейших в Сибири, Омская организация ПСР во время колчаковского режима едва ли достигала двух сотен членов. Негативно и разлагающе на имидж организации действовало то, что часть, пусть и небольшая (немногим более 10 человек) бывших членов ПСР, выделившихся в начале ноября 1917 г. в самостоятельную группу правых эсеров-оборонцев-воленародцев, в течение последующего времени блокировалась с кадетами, политически поддержала «от лица социалистов» колчаковский переворот и в первые месяца существования режима активно поддерживала А. В. Колчака. В декабре 1918 г. Омск покинул один из ведущих лидеров организации А. Е. Коряков: выехал на жительство и партработу в Тобольск по направлению Омского комитета ПСР [18]. Правда, некоторое время в Омске в начале 1919 г. находился один их сибирских эсеровских лидеров Е. Е. Колосов. Весной 1919 г. эсеры Омска имели очень слабую связь с Сибкрайкомом ПСР, а последний располагал далеко не полными сведениями о характере и состоянии партийной работы в Акмолинской (Омской) области [17, с. 147.]. На фоне общей вялости появлялись отдельные признаки оживления. В декабре 1918 г. возникла эсеровская военная ячейка в батальоне Ставки Верховного правителя (единственная в это время военная ячейка эсеров в Омском гарнизоне) [19], которая, возможно, была причастна к неудачной попытке покушения на Верховного правителя 25 августа 1919 г. В целом же поведение омских эсеров в период колчаковщины можно определить как тихую и вялую оппозицию.
В первые месяцы после освобождения Омска от колчаковцев, с середины ноября 1919 г. и до конца весны 1920 г. действовали полулегально. Под видом «беспартийных» они попытались принять участия в выборах Омского Совета, но это было блокировано властью. В условиях нарастающего с лета 1920 г. кризиса политики «военного коммунизма» эсеры в Омске и Прииртышье активизировались. Был воссоздан губком ПСР в составе: Лунегов, Лозовой, Рымша, Бабин. Летом 1920 г. ряд омских эсеров включается в работу Инициативной группы Сибирского крестьянского союза (СКС). В конце 1920-начале 1921 г. Омская организация ПСР насчитывала 125 человек. В январе 1921 г. ЧК произвела аресты инициативной группы СКС и некоторых активных эсеров омской организации партии [20, Л. 69 об; 21].
Не нужно преувеличивать влияние эсеров и групп СКС на разразившееся в феврале — мае 1921 г. грандиозное антикоммунистическое Западно-Сибирское (Ишимско-Петропавловское) крестьянское восстание, но нельзя и полностью исключать такое влияние. Отдельные разрозненные свидетельства о причастности эсеров к повстанческому движению Тюменской губернии и прилегающих к ней местностей Омской и Челябинской губерний встречаются в документах и материалах [22, с. 318, 603, 606, 633, 635, 636, 637, 639, 644 — 647]. Но один из фактов деятельности эсеров во время восстания обращает на себя особое внимание. В городе Тобольске после падения Советской власти вокруг опытного и авторитетного эсеровского деятеля А. Е. Корякова сложилась группа в несколько десятков человек, носившая черты настоящей парторганизации, просущество-
вавшая с конца февраля до начала апреля 1921 г. (Тобольск находился в руках повстанцев с 21 февраля по 8 апреля). Повстанцы при содействии эсеров провозгласили «Тобольскую федерацию» — так они именовали контролируемую территорию вокруг Тобольска — фактически повстанческую республику. Ядро эсеровской группы, видимо, существовало и ранее: А. Е. Коряков прибыл в Тобольск из Омска еще в декабре 1918 г. и вел активную работу в профсоюзах, в 1920 г. — начале 1921 г. являлся председателем бюро профсоюзов Тобольска. К подготовке восстания группа Корякова вряд ли имела прямое отношение: оно вспыхнуло стихийно (что признавало даже руководство СибЧК) и явилось известной неожиданностью не только для властей, но и для оппозиционных политических групп и деятелей региона. Тобольские эсеры активно включились в движение только после вступления повстанцев в город, пытаясь осуществлять идейно-политическое руководство (в том числе через газету «Голос Народной армии») и вносить элементы организованности в стихийность. Они также выступали за упорядочение и ограничение террора повстанцев в отношении коммунистов и их сторонников [18, с. 147; 22, с. 254, 260, 261, 279, 603, 604, 605, 621, 625, 632, 641; 23].
С началом НЭПа и в ожидании «политнэпа» произошла новая, на этот раз последняя заметная активизация эсеров в Омске и регионе. Весной 1922 г. был восстановлен Городской комитет ПСР в составе: Муранова, Лунегов, Кафтан, Абрамов. Оживилась работа эсеров в сельской местности, кооперации, среди интеллигенции и молодежи. Действовали нелегально и, кое-где, полулегально. В омской организации в это время проявилось два идейно-политических течения: «народовластие» (за Учредительное собрание) и трудовластие (за признание советской формы правления). Активизация эсеров в первые месяцы 1922 г. серьезно обеспокоила местные органы Советской власти. В конце весны 1922 г. омские органы ЧК-ГПУ произвели аресты наиболее активных эсеров, в первую очередь членов губкома и горкома [20, л. 69об.-70]. Оставшиеся на свободе ушли в глубокое подполье. К этому времени появилось заявление группы лидеров СКС: эсеров Юдина, тяп-кина, Тагунова-Ельшевича. Дьяконова и народных социалистов Игнатьева, Меринова, Савченко о том, что в условиях НЭПа они, оставаясь убежденными народниками и идейными противниками коммунистов, заявляют о примирении с Советской властью [24].
Несмотря на репрессии, работа эсеров кое-где продолжалась: на выборах в Советы в 1922—1923 гг. в некоторых селах Омской губернии кулаки (кое-где под влиянием эсеров) попытались провести в Советы своих ставленников; отдельные эсеры Среднего Прииртышья входили в 1922 г. в разветвленную подпольную белогвардейскую Базаро-Незнамов-скую организацию с центром в Барабирске и Каин-ске [25]; осенью 1922 г. в Большепесчанской волости Тюкалинского уезда возникла местная подпольная организация эсеровского толка «Тайный комитет».
Важным шагом к вытеснению политической оппозиции должен был стать суд над членами ЦК ПСР и других органов партии, а фактически — суд над партией как таковой, который проходил в Москве с 8 июня по 7 августа 1922 г. В сибирских газетах публиковались многочисленные резолюции коллективов предприятий, учреждений и воинских частей, осуждающие эсеров, одобряющие суд над ними и требующими сурового наказания. Распространя-
лись многочисленные листовки, изданные губкома-ми РКП(б) с разоблачением партии эсеров. В Омске накануне суда, 5 июня состоялась «демонстрация мести», приуроченная к 4-й годовщине падения Советской власти в городе (7 июня 1918 г.), в которой приняли участие десятки тысяч человек; не в последнюю очередь она была направлена против ПСР, ее деятельности в прошлом и настоящем. Накануне, в ходе и после суда в сибирской, в том числе омской периодической печати стали появляться заявления некоторых известных и рядовых эсеров об осуждении деятельности ЦК ПСР, выходе из партии и разрыве с неонароднической идеологией [26].
Одной из последних страниц в истории эсеровского движения в Омске и Среднем Прииртышье стало так называемое эсеровское ликвидационное движение, развернувшаяся во всей России в 1923 г. Оно началось во второй половине 1922 г., вскоре после суда над ЦК ПСР. Инициаторами стали группы эсеров, в основном, рядовых, Сибири и Урала. Движение проходило под контролем местных органов РКП(б) и ГПУ.
17—19 августа в Омске состоялась губернская конференция бывших эсеров, на которой присутствовали 29 (по другим данным 30) делегатов от Омская и уездов (кроме Тары и Тюкалинска, которые, как объяснили организаторы, запаздывали). К этому времени в Омске и губернии к ликвидационному движению примкнуло, по данным организаторов конференции, около 80 бывших эсеров (цифра, видимо, несколько завышена). Из 37 человек, на которых есть данные, в ПСР до 1905 г. вступили 7 человек, в 1905— 1907 — 16, в период с 1908 г по февраль 1917 г. — 7, и в период марта-октября 1917 г. — 7 [27, л. 38]. Было принято обращение ко всем членам ПСР и крестьянам Омской губернии, в котором делегаты конференции призывала присоединиться к резолюциям Московского съезда бывших эсеров. В обращении, в частности, говорилось: «Для борьбы с растущими коммунистическими идеями во всем мире буржуазия создает черносотенные банды под названием фашистов. // Предстоит последняя битва капитала против труда. Эта битва или приведет к мрачной беспросветной реакции, или откроет возможность к новой счастливой трудовой жизни. Где же наше место социалистов революционеров, на какой стороне баррикад?» [28]. Но в ликвидационном движении приняла участие лишь меньшая половина омских эсеров. Остальные оказались либо безучастны, либо в оппозиции. Вскоре после конференции был похищен портфель с документами по ликвидационному движению [27, л. 7, 38].
Отголосками эсеровского движения в Омске и Среднем Прииртышье стали: агитационно-пропагандистская деятельность отдельных активных, «твердых» эсеров на протяжении нескольких лет после «самоликвидации» организации; образование в Омске молодежной подпольной антисоветской организации неонародническо толка «Партия народного права» (1927) [29]; активизация отдельных эсеров Западной Сибири [30] и, в том числе Омского Прииртышья во время «чрезвычайщины» и принудительной коллективизации в 1928- 1932 гг. (заметим, что против сталинской политики в это время выступило и немало коммунистов). В период репрессий 1930-х гг. в Омске и регионе в числе других были осуждены (в том числе и к расстрелу) десятки лиц за принадлежность к антисоветскому эсеровскому подполью [31] (фактически уже мифическому: вина заключалась в принадлежности к ПСР, а также в вы-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №3 (109) 2012 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ражении недовольства существующими в СССР порядками).
К этому следует добавить, что в 1930-е гг. «Большая» Омская область (с 1934 по 1944 г. включала в себя не только территорию современной Омской области, но и большую часть Тюменской) стала местом политической ссылки, в том числе и эсеровской: на территории области отбывали срок многие эсеровские деятели. В 1937 г. политическая, в том числе эсеровская ссылка здесь была почти полностью истреблена по приговору Омской «особой тройки» [32].
Значение эсеровского движения в истории региона велико и многогранно. На протяжении более двух десятилетий кризисного развития общества, при любой власти эсеры региона, как и всей России, выступали, в основном, как убежденные политические центристы (до февраля 1917 г. со значительным уклоном влево, затем — вправо), играя, более или менее успешно, роль политического балансира между крайними политическими силами. Часто были непоследовательны, но в своей деятельности объективно выступали за демократию, понимая ее как универсальную и неизменную, фактически же
— за развитую буржуазную демократию, что делало их контрреволюционерами при Советской власти; между тем такая демократия была далеко не худшим вариантом в сравнении с царизмом и колчаковщиной. С учетом специфики региона местные эсеры выступали за американский путь развития капитализма в сельском хозяйстве (с некоторыми социалистическими оговорками). Они стояли за всемерное развитие кооперации в сельском хозяйстве, торговле и мелкой промышленности и временами добивались в этом значительных результатов, что являлось, несомненно, положительным моментом в экономическом развитии региона. В период первой четверти ХХ в. омские эсеры по величине, влиянию и значению являлись второй политической силой в Омске и Среднем Прииртышье после местной РСДРП-РСДРП(б)-РКП(б).
Библиографический список
1. Великая Октябрьская социалистическая революция : энциклопедия. — М., 1987. — С. 362, 524, 526 — 527.
2. Сибирская советская энциклопедия. В. 4 т. Т. 1. — Новосибирск, М., 1929. — С. 705.
3. Спирин, Л. М. Классы и партии в Гражданской войне в России / Л. М. Спирин. — М., 1968. — С. 247.
4. Иоффе, Г. З. Колчаковская авантюра и ее крах / Г.З. Иоффе. - М. : Мысль, 1983. - С. 221.
5. Курусканова, Н. П. Нелегальная издательская деятельность сибирских социалистов-революционеров в период Первой российской революции (1905-1907 гг.) / Н. П. Курусканова. — Томск, 2007. — С. 243.
6. Политическая культура Сибири: Опыт провинциальной многопартийности (конец XIX — первая треть ХХ века). — Омск, 2008. - С. 82-91.
7. Самосудов, В. М. Революционное движение в Западной Сибири (1907- 1917 гг.) / В. М. Самосудов. - Омск, 1970. -С. 208.
8. Государственный исторический архив Омской области -Центр документации новейшей истории Омской области (ГИ-АОО - ЦДНИОО). Ф. 35. Оп. 2. Д. 253. Л. 4.
9. Дело Сибири (Омск). - 1917. - 3 октября.
10. Московкин, В. В. Противоборство политических сил на Урале и в Западной Сибири в период революций и Гражданской войны (1917-1921 гг.) / В. В. Московкин. - Тюмень, 1999.- С. 44.
11. Заря (Омск). - 1917. - 25 ноября.
12. Сибирская речь (Омск). - 1917. - 26 ноября.
13. Дело Сибири (Омск). - 1917. - 30 ноября; 12 декабря.
14. Революционная мысль (Омск). - 1918. - 4 января.
15. История СССР (Москва). - 1967. - № 5. - С. 106.
16. Плотникова, М. Е. Колчак и эсеровская «оппозиция» / М. Е. Плотникова // Вопросы истории Сибири. - Томск, 1967. -Вып. 3. - С. 173.
17. Добровольский, А. В. Эсеры Сибири во власти и в оппозиции (1917- 1923 гг.) / А. В. Добровольский. - Новосибирск, 2002.- 398 с.
18. Лагунов, К. Двадцать первый / К. Лагунов // Урал (Свердловск). - 1989. - № 6. - С. 147.
19. В борьбе с контрреволюцией : сб. документ. материалов. - Омск, 1959. - С. 92.
20. ГИАОО - ЦДНИОО. Ф. 1. Оп. 3. Д. 129.
21. Бударин, М. Е. Были о чекистах / М. Е. Бударин. - Омск, 1976. - С. 189.
22. За Советы без коммунистов: Крестьянское восстание в Тюменской губернии. 1921 : сб. док. - Новосибирск, 2000. -774 с.
23. Неизвестная война. Новые факты из истории крестьянского восстания в Сибири // Труд (Москва). - 1991. - 7 февраля.
24. ГИАОО - ЦДНИОО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 131. Л. 5.
25. Рабочий путь (Омск). - 1923. - 15 мая; 2 июня.
26. Рабочий путь (Омск). - 1922. - 7 июня;
27. ГИАОО - ЦДНИОО. Ф. 1. Оп. 4. Д. 57. Л. 38.
28. Рабочий путь (Омск). - 1923. - 26 августа.
29. ГИАОО - ЦДНИОО. Ф. 7. Оп. 3. Д. 57. Л. 128.
30. Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф. П-2. Оп. 2. Д. 261. Л. 10-11.
31. Самосудов, В. М. О репрессиях в Омском Прииртышье / В. М. Самосудов.- Омск, 1998. - С. 26-28.
32. Самосудов, В. М. Большой террор в Омском Прииртышье. 1937- 1939 / В. М. Самосудов. - Омск, 1998. - С. 47-48.
ШТЫРБУЛ Анатолий Алексеевич, доктор исторических наук, профессор кафедры истории, социологии, политологии.
Адрес для переписки: 644099, г. Омск, наб. Тухачевского, 14.
Статья поступила в редакцию 19.04.2012 г.
© А. А. Штырбул
