CC BY
39НАЦИОНАЛИЗМ V 8 . ЕВРАЗИЙСТВО
^ _ _ ВОПРОСЫ НАЦИОНАЛИЗМА 2013 № 3 (15)
СЕргЕй ПЕтров
Ещё рдз о русско-ордынском «симбиозе»
Евразийское истолкование русской истории имеет ряд разновидностей, но все они сходятся в том, что монгольское покорение Руси было для нее благотворным. Согласно версии Льва Гумилева, Русь вступила с Ордой в добровольный симбиоз, потому что русские люди увидели в подчинении монгольской власти пользу для себя. Так продолжалось в течение нескольких десятилетий, пока хан Узбек не ввел ислам в качестве государственной религии Орды, что и положило конец идиллии: «...Систему русско-татарских отношений, существовавшую до 1312 г., следует назвать симбиозом. А потом все изменилось.»1. Попробуем разобраться, насколько такая точка зрения соответствует действительности, рассмотрев факты отношений Руси с Ордой второй половины XIII — начала XIV в. и их отражение в русских письменных памятниках.
Начнем с терминологического вопроса. Иногда от сторонников евразийства приходится слышать, что термин «татаро-монгольское иго» имеет позднее происхождение и потому не может отражать отношение русских людей к Орде периода зависимости от нее. Действительно, в русских (если быть совсем точным, в малороссийских) источниках слово «иго» для описания отношений Руси и Орды впервые появляется в датируемом 1660-ми годами добавлении к «Сказанию о Мамаевом
1 Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь // http://gumilevica.kulichki. net/ARGS/args624.htm
побоище», автором которого предположительно был Феодосий Сафоно-вич, игумен Михайло-Златоверхого монастыря в Киеве. В рукописи Погодинского сборника, включающей этот текст, после самого «Сказания» приводятся 12 дополнительных статей с подзаголовками, первая из которых имеет подзаголовок «О княжении Киевском под лютым игом татарским и о князех киевских отчасти»2, являющийся самым ранним известным употреблением выражения «татарское иго» на русском языке.
В иностранных источниках термин «иго» появляется раньше. Так, он используется в сочинении «Начало и возвышение Московии» Даниила Принца из Бухова, австрийского посла, посетившего Россию в 1575 г., в апокрифическом рассказе о том, как София Палеолог убеждала Ивана III «свергнуть наконец когда-либо это Скифское иго»3. По-видимому, самый ранний случай его употребления обнаруживается у польского хрониста Яна Длугоша, умершего в 1480 г. Под 1479 г. в своей хронике он поместил панегирик Ивану III, в котором в частности заявляется, что тот, «свергнув варварское иго (iugo barbaro), освободился со всеми своими княжествами и земля-
2 Дмитриев Л.А. «Книга о побоищи Мамая, царя татарского, от князя владимерско-го и московского Димитрия» // ТОДРЛ. Т. 34. Л., 1979. С. 61-71.
3 Даниил Принц из Бухова. Начало и воз-
вышение Московии // http://www.vostlit.info/
Texts/rus1l/Buchow/text1.phtml?id=1144
ми, и иго рабства (¡^иш БетШ^), которое на всю Москву в течение долгого времени... давило, сбросил»4.
Таким образом, термин «иго» появился в европейской историографической традиции, в ней одной продолжительное время бытовал, из нее же, по всей вероятности, был заимствован киевскими книжниками, через которых и вошел в русский обиход. Но следует ли из этого, что сами русские до того момента оценивали свои отношения с Ордой совсем по-другому, а именно как симбиоз, о котором столь любят говорить евразийцы? Чтобы выяснить это, возьмем несколько текстов того периода, когда Орда еще не была исламским государством, т.е. когда, по утверждениям Льва Гумилева и его последователей, и существовал пресловутый симбиоз, и посмотрим, как в них оцениваются русско-татарские отношения.
Правило митрополита Кирилла (Владимир, 1274): «Кыи оубо прибы-токъ наследовахомъ, оставльше Бо-жия правила? не разсея ли ны Богъ по лицю всея земля? не взяти ли быша гради наши? не падоша ли сильнии наши князи остриемь меча? не поведе-ни ли быша въ пленъ чада наша? не за-поустеша ли святыя Божия церкви? не томими ли есмы на всякъ день от без-божныхъ и нечистыхъ поганъ?»5. Слово 2-е епископа Владимирского Сера-пиона (Владимир, до 1275): «Страшно есть, чада, впасти въ гневъ божий. Чему не видем, что придя на ны, в семь житии еще сущимъ? Чего не приведо-хомъ на ся? Какия казни от Бога не въсприяхомъ? Не пленена ли бысть земля наша? Не взяти ли быша гра-ди наши? Не вскоре ли падоша отци и братия наши трупиемь на землю? Не ведены ли быша жены и чада наша въ пленъ? Не порабощени быхомъ
4 Цит. по: Горский А.А. Москва и Орда. М., 2000. С. 167.
5 Русская историческая библиотека. Т. VI. СПб., 1908. Стб. 85-86.
оставше[ися] горкою си работою от иноплеменик? Се оуже къ 40 лет при-ближаеть томление и мука, и дани тяжкыя на ны не престануть, глади, мороке животъ наших; и всласть хлеба своего изъести не можем; и възды-хание наше и печаль сушать кости наша»6.
Повесть о Михаиле и Федоре Черниговских (Ростов, 1271-1277): «Ты же, Михаиле, помолися за внука своя Бориса и Глеба с Феодоромь благоче-стивымъ мирно державу царствия ихъ управити на многа лета и от нужа сея поганых избавита и вся верою память ваю празднующа заступита от скорби и печали и всякия нужа славящих ваю память»7. Ростовская летопись (Ростов, конец 1270-х): «Въ лето 6786 (1278). Тое же зимы въ Филипово го-веино преставися князь Глебъ Васил-ковичь Ростовскии, живъ от рожениа своего летъ 41. Сесь от уности сво-ея, по нахожении поганыхъ Татаръ и по пленении отъ нихъ Русскыа земля, нача служити имъ и многи христианы, обидимыа отъ нихъ, избави и печал-ныа утешая, брашно свое и питие нещадно подавая, и многу милостню ни-щимъ, убогимъ, сиротамъ, вдовицамъ, маломощнымъ подавааше»8.
Написание монаха Акиндина к великому князю Михаилу Ярослави-чу (Тверь, ок. 1311): «Слышахъ бо не-кыя безочествомъ известующа вины въ гресехъ, поганьскаго ради насилия се творяще — пресвятое и не продаемое продають и купять, ихже Апостолъ суесловникы и умъ погубивша нарече. Нынешнии же како не стыдятся, изве-
6 Цит. по: Петухов Е.В. Серапион Владимирский, русский проповедник XIII века. СПб., 1888. Прибавление к исследованию. С. 5.
7 Серебрянский Н.И. Древнерусские княжеские жития (Обзор редакций и тексты) // Чтения в Обществе истории и древностей российских. М., 1915. С. 50-51.
8 Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 76.
ты кривыми мнящеся поганьскыя деля нужа се творяще?.. Разумей, боголюб-че, державный княже, яко преслуша-ния ради божественныхъ номоканонъ святыхъ Апостолъ и сборныхъ отечь-скыхъ вся злая приходять на ны. Не падоша ли силнии наши и ерееви наши остреемъ меча? не преданы ли быша въ полонъ чада наша въ сквернеи руце? не осквер[не]на ли быша святая наша въ опустение? Быхомъ въ смехъ же и въ поругание живущимъ окрестъ насъ языкомъ»9. Житие Михаила Ярослави-ча Тверского (Тверь, 1319-1320): «Господь же премилостивый Богъ, не терпя видети погибающа от диявола род нашь, претяше намъ казньми, хотя нас обратити от злобъ нашихъ, посла на ны казнь, овогда глад, овогда смерть въ человецехъ и скотехъ; конечную же пагубу преда нас в руце измаилтя-ном. Оттоле начахомъ дань даяти по татарьскому языку. И егда коему кня-земъ нашим доставашеся великое княжение, хожаше князи русстии въ Орду къ цареви, носящи множество имения своего. По великомъ жестоком пленении русстемъ минувшемъ лет 3410»11.
Итак, русскими книжниками рубежа XIII-XIV вв. зависимость Руси от Орды описывается как «ежедневное томление от безбожных и нечистых язычников», «горькое рабство у иноплеменников», «томление и мука», «принуждение от язычников», «пленение Русской земли», «языческое насилие», «великое жестокое пленение русское». Слово «иго» здесь действительно отсутствует, но все присутствующие слова несут в себе как минимум не меньший отрицательный заряд. Очевидно, что уже и в раннюю эпоху русско-ордынских отношений Орда
9 Русская историческая библиотека. Изд. 2-е. СПб., 1908. Т. VI. Стб. 154.
10 То есть от нашествия Батыя в 1237 г. до рождения Михаила Ярославича Тверского в 1271 г.
11 Библиотека литературы Древней Руси.
Т. 6. СПб., 1999. С. 70.
воспринималась Русью как абсолютное зло и ни о каком благостном евразийском симбиозе между ними не могло быть и речи.
Но если русские относились к Орде столь враждебно уже в доисламскую эпоху, почему же они тогда ей не сопротивлялись, может спросить иной читатель. Тут нам с сожалением приходится отметить, что в массовом сознании закреплено представление о том, что деятельная борьба Руси с Ордой началась только при Дмитрии Донском. Большинство русских людей отнесут ее начало к Куликовской битве, и разве что единицы смогут вспомнить о сражении на Воже, состоявшемся двумя годами ранее. Чтобы показать, насколько это представление ошибочно, приведем сообщения источников о столкновениях между Русью и Ордой с середины тринадцатого по начало четырнадцатого столетия.
В 1252 г. великий владимирский князь Андрей Ярославич вступил в бой с татарами: «Прииде Неврюй, и Ко-тья, и Олабуха храбрый на землю Суз-далскую, со многыми вои, на великого князя Андрея Ярославича. Бысть же въ канунъ Боришу дни, безбожьнии Татарове подъ Володимеремь бродишася Клязму, и поидоша ко граду къ Пере-яславлю таящеся; наутрии же, на Бо-ришь день, срете ихъ князь великий Андреи со своими полкы, и сразишася обои плъци, и бысть сеча велика, гне-вомъ же Божиимъ, за умножение гре-ховъ нашихъ, погаными христиане по-бежени быша. А князь великий Андреи едва убежа. А тогда безбожнии Татарове плениша градъ Переаславль, и княгиню Ярославлю яша, и дети изо-имаша, и убиша ту воеводу Жидисла-ва, и княгиню убиша, а дети Ярослав-ли въ полонъ поведоша, и людей много полониша, и много зла сотворивъ отъидоша»12.
В 1262 г. в землях Великого княже-
12 Воскресенская Т. 7. С. 159.
летопись.
ПСРЛ.
167
ства Владимирского вспыхнуло народное восстание, приведшее к отмене откупов татарской дани: «Въ лето 6770 (1262). Избави Богъ от лю-таго томленья бесурьменьскаго люди Ростовьския земля: вложи ярость въ сердца крестьяномъ, не терпяще насилья поганых, изволиша вечь, и выгна-ша из городовъ, из Ростова, изъ Воло-димеря, ис Суждаля, изъ Ярославля. Окупахуть бо ти оканьнии бесурмене дани и от того велику пагубу людемъ творяхуть, роботяще резы и мно-гы души крестьяньскыя раздно ведо-ша. Видевше же человколюбець Богъ, послуша моленья Матерня, избави люди своя от великыя беды. Томь же лете оубиша Изосиму преступника, то бе мнихъ образомь точью, сотоне съсудъ; бе бо пьяница и студословець, празнословець и кощюньникъ, конечное же отвержеся Христа и бысть бе-серменинъ, вступивъ в прелесть лжа-го пророка Ма[х]меда; бе бо тогда Ти-тямъ приехалъ отъ цесаря Татарьско-го, именемъ Кутлубии, золъ сый бе-сурменинъ, того поспехомъ оканный лишеникъ творяше хрестьяномъ ве-лику досаду, кресту и святымъ церк-вамъ поругаяся; егда же люди на вра-гы своя двигшася на бесурмены, из-гнаша, иныхъ избиша, тогда и сего безаконного Зосиму оубиша в городе Ярославли, бе тело его ядь псомъ и ворономъ»13.
В 1276 г. ярославцы не пустили в город ханского посла, сопровождавшего князя Федора Ростиславича: «Царь же абие умоленъ бывъ, и отпусти посла своего з грозою и опалою великою зело, дабы его [Федора Ростиславича] прияли на его столъ на княжение. Посол же пойде на Русь отъ царя къ граду Ярославлю, и прииде къ граду с силою, и хотяше внити въ градъ. Они же посла царева не послушаша и его не прияша на столъ его»14. В 1282 г. князь Дмитрий
_ 13 Лаврентьевская летопись. ПСРЛ. Т. 1.
168 Стб. 476.
_ 14 Великии Минеи Четьи, собранные все-
Александрович Переяславский не подчинился приказу хана Туда-Менгу о передаче великокняжеского ярлыка его младшему брату Андрею Александровичу Городецкому: «Тое же зимы князь Андрей Александровичь, внукъ Ярославль, правнукъ Всеволожъ, мен-шей братъ великого князя Дмитрея Александровичя Володимерскаго, иде во Орду ко царю, ища себе княжениа великого подъ братомъ своимъ старей-шимъ. и изпроси себе княжение великое Владимерское у царя подъ братомъ своимъ старейшимъ, великимъ кня-земъ Дмитриемъ Александровичемъ. И прииде ему весть изъ Руси, яко князь велики Дмитрей Александровичь соби-раеть рать и крепить градъ, не хощетъ цареву слову покоритися и съступи-тися великого княжениа по цареву слову»15.
В 1284 г. князь Святослав Липовец-кий напал на слободы ордынского баскака Ахмата в Курском княжестве: «Въ лето 6792 (1284) два бесерменина изъ свободы въ другую идоста, а Руси съ ними боле 30 человекъ. Се же слы-шавъ Липецскии князь Святославъ, сдумавъ съ своими бояры и з дружи -ною, безъ Олговы думы, достерегся на пути, разбои сътвори. Саме же два братеника та утекоста, а Руси избилъ 25, да два бесерменина. Того же лета по велице дни въ неделю Фомину по-бегоста два братаника бесерменина х Курьску, наутриа въ понеделникъ розбежася вся свобода та, такоже и другая, и обе свободе те разбегостася бесерменскыя»16.
В 1285 г. князья Дмитрий Александрович Переяславский, Даниил Александрович Московский и Михаил Ярославич Тверской прогнали татарского «царевича», приведенного
российским митрополитом Макарием. Сен-
тябрь, дни 14-24. СПб., 1869. Стб. 1265.
15 Никоновская летопись. ПСРЛ. Т. 10. С. 159.
16 Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 79-81.
Андреем Александровичем Городецким: «Князь Андреи приведе царевича, и много зла сътвори крестьяномъ. Дмитрии же, съчтався съ братьею, царевича прогна, а боляры Андреевы изнима»17. В 1289 г. жители Ростова изгнали из своего города татар: «Въ лето 6797 (1289). Князь Дмитрий Бо-рисовичь седе въ Ростове; умножи же ся тогда Татаръ въ Ростове, и гражане створше вече и изгнаша ихъ, а имение ихъ разграбиша»18.
В 1293 г. против татар выступили жители Твери: «Въ лето 6801 (1293) бысть въ Русскои земли Дюденева рать. И оттоле въсхотеша [татары] ити на Тферь. Тогда велика бысть печаль Тферичемъ, понеже князя ихъ Михаила не бяше въ земли ихъ, но въ орде, и Тферичи целоваша крестъ, бояре къ чернымъ людемъ, такоже и чер-ныя люди къ бояромъ, что стати съ единаго, битися съ Татары; бяше бо ся умножило людеи и прибеглыхъ въ Тфери и из ыныхъ княженеи и воло-стеи передъ ратью; къ тому же услы-шаша Тферичи своего князя Михаила идуща изъ орды, и възрадовашася вси людие. Татарове же и князь Андреи слышаша приездъ княжь Михаиловъ, не поидоша ратью къ Тфери, но посту-пиша на Волокъ...»19. В 1300 г. князь Даниил Александрович Московский разгромил татарский отряд, выступавший на стороне рязанского князя Константина: «Данило князь московъскыи приходилъ на Рязань ратью и билися у Переяславля, и Данило одолелъ, много и татаръ избито бысть, и князя рязанского Костянтина некакою хитростью ялъ и приведъ на Москву»20.
В 1310 г. князь Святослав Глебо-
17 Новгородская IV летопись. ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 246.
18 Воскресенская летопись. ПСРЛ. Т. 7. С. 179.
19 Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. С. 82-83.
20 Лаврентьевская летопись. ПСРЛ. Т. 1.
Стб. 486.
вич Можайский погиб в бою с татарами, приведенными его племянником Василием Александровичем, свергнутым им с брянского стола: «Въ лето 6818 (1310) пресвященныи Петръ ми-трополитъ приеха въ Дъбрянескъ. Во то же время прииде князь Василеи ратью Татарскою къ Дбряньску на князя на Святослава. И тако князь Свя-тославъ ратью великою въ силе тяжце за полдни изыде противу рати Татар-скыя, и поткнуша межи себе копьи, и съступишася обои, и бысть сеча зла. Брянци же выдали князя Святослава, коромолници суще, стяги своя повер-гоша, а сами побегоша. Князь же Свя-тославъ токмо съ своимъ дворомъ бив-ся, последи убьенъ бысть на полку, месяца Апреля въ 2 день. Петръ же ми-трополитъ затворися тогда въ церкви, и Богъ съхрани его тогда цела отъ по-ганыхъ Татаръ»21. В 1320 г. жители Ростова вновь изгнали из города татар: «В лето 6828 (1320). Того же лета пре-ставися князь Юрьи Александровичь Ростовъскы. Быша в Ростове злии Татарове, люди же Ростовьскыя събрав-шеся изгониша ихъ»22.
Как видим, даже сохранившиеся источники, весьма скудно освещающие события интересующего нас периода, содержат довольно много сведений о противостоянии между Русью и Ордой. Оно имело самый разный характер — от прямых боевых столкновений, партизанской войны и восстаний до отказа допустить ордынских послов на свою землю. Среди участников этого противостояния мы видим все слои русского общества — от великих князей до простонародья, выражающего свою волю посредством веча. Прямые вооруженные столкновения в этот период заканчиваются с переменным успехом — в ряде случаев победу в них удается одержать русским. Примечательно, что в ряде случаев мы наблюда-
21 Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18. _
с 87. 169
22 Московский свод. ПСРЛ. Т. 25. С. 166. _
ем отказ русских князей подчиниться ханскому решению о передаче ярлыка, т.е. отказ от признания зависимости от Орды как таковой. Среди правителей, противостоящих татарам, мы встречаем и московских князей, на которых имеет смысл остановиться более подробно.
Московским князьям выпала сомнительная честь быть представляемыми в качестве самых последовательных проводников политики, которую евразийцы именуют симбиозом с Ордой (а некоторые их оппоненты — коллаборационизмом). Ключевой фигурой здесь является Иван Калита. Не вызывает сомнений, что Иван Данилович действительно придерживался политики умиротворения Орды посредством выполнения ее требований во имя избежания военных столкновений с татарами. Но уместно задать вопрос об идейных основах такой политики, а именно — действовал ли Калита подобным образом потому, что считал зависимость Руси от Орды естественным и даже полезным явлением, как нас хотели бы уверить идеологи евразийской ориентации? Каково вообще было отношение к татарам в Москве в годы правления этого князя?
К счастью, у нас есть возможность ответить на эти вопросы, потому что именно к эпохе Ивана Калиты относятся первые памятники московской письменности, касающиеся в том числе и татарской темы. Самым ранним написанным в Москве произведением литературы, дошедшим до наших дней, является Житие митрополита Петра. Уроженец Волыни, ставший в 1305 г. митрополитом Киевским и всея Руси, Петр с 1309 г. пребывал во Владимире на Клязьме, а в 1325 г. перебрался на постоянное жительство в Москву. В 1326 г. по его совету Иван Калита заложил в Кремле каменный Успенский собор, в котором и был по_ хоронен скончавшийся в декабре того
170 же года митрополит. Сразу же после _ смерти Петра одним из придворных
московского князя было написано его Житие.
Хотя Житие и не касается непосредственно отношений Руси с Ордою, косвенно оно все-таки затрагивает интересующий нас вопрос, описывая деятельность Петра после поставле-ния его в митрополиты: «И пришедъ [митрополит Петр] во свою митропо-лью, и нача учити заблудшаа крестья-ны, ослабевшаа нужа ради поганыхъ иноверець, протолкуя Евангельскаа писаниа и апостольскаа, якоже великий Василей, Иоанъ Златоустый, Гри-горей, та ученья излагаа и къ семоу свое смирение являя, и темъ утверждая истинную веру во крестьянехъ, преходя Волыньскую землю, и Киевьскую, и Суздальскую землю, уча везде вся»23. Татарская власть над Русью определяется в процитированном отрывке как «нужа (т.е. насилие) поганых иноверец». Автор Жития был приближенным московского князя, и высказанное им мнение несомненно отражает точку зрения самого Калиты.
Одновременно с написанием Жития Петра при митрополичьем Успенском соборе в Москве начала вестись княжеская летопись. В число наиболее ранних ее сообщений входят записи о событиях, связанных с антитатарским восстанием в Твери летом 1327 г. Напомним, что 15 августа этого года тверичи, доведенные татарскими насилиями до отчаяния, перебили ордынский отряд во главе с двоюродным братом хана Узбека Чолханом (Щелканом-Шевкалом русских летописей и былин). В ответ на это зимой 1327/28 г. Узбек послал на Русь большое войско, которое разорило Тверскую землю. Татар в этом походе сопровождал Иван Данилович Московский.
Заметим при этом, что нет никаких оснований для часто звучащих заявлений о том, что московское войско
23 Цит. по: Митр. Макарий. История русской Церкви. СПб., 1866. Т. IV. С. 309-310.
участвовало в разгроме Тверской земли. Тверская и новгородская летописи вообще не упоминают о московском князе или его воинах: «Безаконный царь на зиму посла рать на землю Ру-скую, а воевода Федорчюкь, 5 темни-ковъ; и людей множество погубиша, а иныа въ пленъ поведоша, а Тверь и вся гради огнемъ пожгоша»24; «На ту же зиму приде рать татарьская множество много, и взяша Тферь и Кашинъ и Новоторжьскую волость, и просто рещи всю землю Русскую положиша пусту, толко Новъгород ублюде Богь и святая Софья»25. Московская же летопись говорит лишь о том, что Калита по приказу хана сопровождал татар: «Тое же осени князь Иванъ Данило-вичь Московскии въ орду пошелъ. Тое же зимы и на Русь пришелъ изъ орды; и бысть тогда великая рать Татарская, Федорчюкъ, Туралыкъ, Сюга, 5 темни-ковъ воеводъ, а съ ними князь Иванъ Даниловичь Московскии, по повелению цареву.»26. По всей видимости, во время похода на Тверь Калита вынужден был находиться при татарском войске на положении заложника.
Подтверждение этого предположения можно найти в описании татарского карательного похода против Твери, содержащемся в московской летописи: «[Татары] шедъ ратью, плениша Тферь и Кашинъ и прочия городы и волости, и села, и все княжение Тферское взяша и пусто сътвориша, и бысть тогда земли великая тягость и много томлениа, множества ради грехъ нашихъ, кровь хрестианская проливаема бываше отъ поганыхъ Татаръ, овыхъ въ полонъ поведоша, а другиа мечи изсекоша, а иныа стрелами истреляше и всякимъ оружиемъ погубиша и смерти преда-ша, а князь Александръ побежалъ съ Тфери въ Псковъ. Того же лета убиша
24 Тверская летопись. ПСРЛ. Т. 15. Стб. 416.
25 Новгородская I летопись. ПСРЛ. Т. 3. С. 98.
26 Симеоновская летопись. ПСРЛ. Т. 18.
С. 90.
князя Ивана Ярославичя Рязанскаго. Великии же Спасъ милостивыи чело-веколюбецъ Господь своею милостию заступилъ благовернаго князя нашего Ивана Даниловичя и его ради Москву и всю его отчину отъ иноплемен-никъ, отъ поганыхъ Татаръ»27. Напомним, что речь идет о военных действиях против княжества, бывшего тогда злейшим врагом Москвы. Тем не менее симпатии московской княжеской летописи здесь целиком на стороне страдающих тверичей, а отношение к татарам целиком враждебное, хотя они, казалось бы, действуют в интересах московского князя. Однако его собственное положение и положение его княжества при этом оказывается чрезвычайно шатким, несмотря на внешнюю лояльность по отношению к татарам, — летописец приписывает спасение Москвы от татарского погрома только Божьей милости.
Об отношении Ивана Калиты к Орде можно судить не только по памятникам московской письменности. Показательно строительство им в Кремле собора Архангела Михаила, ставшего усыпальницей московских князей, и прежде всего дата его освящения: «Дата закладки Архангельского собора неизвестна. Освящен он был 20 сентября 1333 г. Это единственный случай, когда, по сведениям летописи, новый каменный храм в Московском Кремле освятил сам митрополит Фе-огност. 20 сентября отмечалась память князя Михаила Черниговского, убитого в Орде в 1246 г. за отказ поклониться местным святыням. Имя этого князя символизировало готовность к самопожертвованию, непокорность Орде. Особой популярностью пользовался Михаил Черниговский в ростовской и брянско-черниговской землях, то есть как раз в тех районах, откуда шел основной поток переселенцев в Московское княжество. Освящение Архангельского собора в день памяти
27 Там же.
Михаила Черниговского означало поминовение погибших от рук ордынцев и обещание отомстить за них. Этот образ прочно вошел в московский "пантеон" и московское искусство. Михаил Черниговский и погибший вместе с ним боярин Федор представлены в росписи московского Благовещенского собора 1508 г., многие сюжеты которой восходят к росписи 1405 г. (Интересна композиционная деталь этой росписи: композиция "Чудо Георгия о змие", символизировавшая победу над вековым врагом Руси — Золотой Ордой, зрительно как бы опирается на фигуры Михаила Черниговского и его боярина Федора. Это сочетание самостоятельных композиций создает своеобразный живописный диптих, выражающий мысль о подвиге и самопожертвовании как подлинной основе торжества Руси над врагом.)»28.
Очевидно, что внешняя лояльность Ивана Калиты по отношению к Орде отнюдь не означала признания Москвой естественности или неизбежности ее власти. Выше мы уже процитировали два ранних памятника московской письменности, в которых татарское господство над Русью характеризуется как нарушение естественного порядка вещей. Еще более показательна в этом отношении запись в Евангелии Антониева Сийского монастыря с похвалой Ивану Калите. Запись была сделана в 1339 г. по указанию самого московского князя, принявшего к тому времени монашеский постриг под именем Анании, и является своего рода завещанием, отражающим официальную идеологию правления Калиты. Ввиду чрезвычайной важности и малой доступности этого документа процитируем его полностью:
«В лето 6847 инидикта 12 миротво-ренаго и солнечьного кроуга в 4-е лето
_ 28 Борисов Н.С. Русская церковь в полити-
172 ческой борьбе XIV-XV веков. М., 1986. С. 62,
_ 77.
висикосное, Жидовь сего и рук въ 1-е лето, епакта 18 лето, въ 5-и каландъ месяца марта, Жидовьскы нисана, написано бысть си еуангелие въ граде Мо-скове на Двину къ Святеи Богороди-ци повелениемь рабомь Божиимь Ана-ниею черньцемь. О семь бо князи ве-ликомь Иване пророкъ Езекий глаго-леть: "В последнее время въ запустевший земли на западъ въстанеть цесарь правду любяй, соудъ не по мзде судяй, ни в поношение поганымъ странам. При семь будетъ тишина велья в Роу-скои земли и въсияеть въ дни его правда", яко же и бысть при его цесарстве. Хвалить Римьская земля Петра и Павла, Асия Иоана Богословеца, Индийская Фому, Иераполь Филипа, Руская земле первозванаго апостола Андрея, Гречьская земля цесаря Констянтина. Сему благородному князю великому Ивану створшему дела подобна в Ру-скои земли правоверному цесарю Ко-стянтину. О семь бо песнословьць гла-голеть: "Постави, Господи, законодав-ца над ними, да разоумеють языци, яко человеци суть". То же рек: "Боже, судъ цесареви дай же правду сынови це-сареву". Сии бо князь великой Иоанн имевше правый суд паче меры. Поминая божественнае писания, исправль-ния святыхъ и преподобны(хъ) отец, по правиломь монокануньнымъ ревнуя правоверному цесарю Оустияну. В того время благочестию велию во-сиявши, многимъ святымъ церквамъ съзидаемымъ, оучьнию божественных словесъ от оустъ его яко источни-коу велию текущю, напаяющи благо-честивыхъ святитель сердца и христо-любивыхъ въ его державе людии. Без-божнымъ ересамъ преставшимъ при его державе, многимъ книгамъ напи-санымъ его повелениемь, ревнуя правоверному цесарю Гречьскому Ману-илу. Любяй святительский санъ, пост-ничьское житье любя и оудержая правоверную святую вероу. Сирымъ в бе-дахъ помощьникъ, вдовци от насиль-никъ изимая яко от оустъ лвовъ. Всей Роускои земли поминая велегласно
державу его цесарства. Сий бо великий рабъ Божий Анания чернць, поминая его святительскый санъ, горя духовною мыслию къ Богови, хотяй виде-ти вышний Ерусалимъ, поминая душею первыхъ правоверныхъ цесарий, всехъ святыхъ и молитвою прародитель своих. А писали многогрешнии дьяци Ме-лентий да Прокоша, благословите ихъ, а не клените»29.
Прежде всего обращает на себя внимание неоднократное косвенное именование Ивана Даниловича цесарем (царем), преемником греческих императоров Константина, Юстиниана и Мануила. Ввиду того что царем на Руси тогда именовали также хана Золотой Орды, применение подобного титула к московскому князю и великому князю владимирскому означает фактически провозглашение его независимости от татарской власти и прямого преемства от императоров Второго Рима. Это показывает, что идеологическая концепция Москвы как Третьего Рима начала складываться уже не позже эпохи Калиты. Ни на какие претензии на преемственность от власти ордынских ханов, о которых любят инсинуировать евразийцы, здесь нет даже намека.
Похвала Ивану Даниловичу называет в числе его основных достоинств правосудие, благочестие, благотворительность, а также то, что в годы его правления в «запустевшей земле на западе» (имеется в виду Русь, тут же
противопоставляемая «поганым странам», т.е. Орде) установилась «тишина велия». О том же самом говорит и московская летопись: «седе князь ве-ликии Иванъ Даниловичь на великомъ княжении всеа Русии, и бысть оттоле тишина велика на 40 летъ и престаша погании воевати Русскую землю и за-калати христианъ, и отдохнуша и по-чинуша христиане отъ великиа истомы и многыа тягости, отъ насилиа Та-тарскаго, и бысть оттоле тишина велика по всеи земли»30. Действительно, четыре с половиной десятилетия между 1281 г., когда началась вражда между сыновьями Александра Невского Дмитрием и Андреем Александровичами, и 1328 г., когда татары разгромили Тверь, были отмечены почти непрерывными междоусобными войнами русских князей, сопровождавшимися опустошительными ордынскими вторжениями. Напротив, в годы княжения Ивана Даниловича на Руси не было крупных междоусобных войн и татарских вторжений, хотя за это и приходилось платить внешней лояльностью хану и тяжелыми поборами в ордынскую казну. Однако ни о каких «евразийских» основах подобной политики не может быть речи. Как видно из приведенных выше свидетельств, в Москве эпохи правления Ивана Калиты татары рассматривались как совершенно чуждая и враждебная сила — точно так же, как они рассматривались во всех русских землях во второй половине XIII — первой половине XIV в.
29 Цит. по: Срезневский И.И. Сведения и
заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках. СПб., 1879. С. 145-148.
30 Симеоновская Т. 18. С. 90.
летопись.
ПСРЛ.
