Научная статья на тему 'Еще раз о соотношении естественного и искусственного в человеческом существовании'

Еще раз о соотношении естественного и искусственного в человеческом существовании Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

CC BY
1402
114
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы — Ерофеева Ксения Леонидовна

The article discusses the meaning and the types of the artificial in modern civilization

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

ONCE AGAIN ABOUT THE CORRELATION OF NATURAL AND ARTIFICIAL IN A HUMAN'S EXISTENCE

The article discusses the meaning and the types of the artificial in modern civilization

Текст научной работы на тему «Еще раз о соотношении естественного и искусственного в человеческом существовании»

ЕЩЕ РАЗ О СООТНОШЕНИИ ЕСТЕСТВЕННОГО И ИСКУССТВЕННОГО В ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ СУЩЕСТВОВАНИИ К.Л. Ерофеева

Yerofeyeva K.L. Once again on correlation between the natural and the artificial in the existence of a human being. The article looks at the issue from historical and philosophical angles.

Проблема соотношения естественного и искусственного по-разному трактовалась в истории человеческой мысли. Акценты и оценки менялись в зависимости от эпохи, ситуации. Сейчас, по понятным для всех причинам, в литературе (в том числе - в отечественной) часто встречаются антисциенти-стские настроения, страстные предостережения против наращивания мира искусственного [1-4]. Безусловно, все они должны приниматься во внимание при проведении конкретных масштабных преобразований окружающего мира и, тем более, - преобразований самого человека. Они играют важную охранительную роль, как всякий консерватизм (политический, идейный, научный и т. п.)

Но нельзя забывать, что закон «естественной искусственности», сформулированный для человеческого бытия Г. Плеснером, это один из законов, отражающих саму сущность человека. Отнять у человечества возможность развивать мир искусственного -все равно, что препятствовать росту живого организма. Правда, между филогенезом человека и онтогенезом организма есть существенное различие: развитие организма происходит стихийно, по внешним для самого организма законам. В филогенез человека активно вмешивается его собственный разум. Даже если мы примем как гипотезу, что этот специфический дар природы - не «дар Пандоры», не ловушка, и что с помощью разума люди могут действовать в одном направлении с природной эволюцией, - и тогда вопрос о выживании человечества остается открытым.

Как известно, неустойчивость системы нарастает с возрастанием сложности. Разум, как отмечали многие мыслители, выводит человека как на новый уровень свободы, так и на новый уровень проблем. Человек не так укоренен в бытии, как животное. Он более хрупок и уязвим не только в силу телесной своей незавершенности (о чем подробно писал А. Гелен), но и потому, что к ошибкам в

поведении, обусловленным «слепотой» инстинкта, добавляет ошибки разума.

Метод проб и ошибок - по сути, универсальный для человечества метод познания. Но с возрастанием масштабов этих проб, ошибки приобретают характер стохастических процессов. Однако все сказанное не исключает и гипотезы об универсальности разума как средства разрешения противоречий бытия человека. Аргументы сциентизма в основном сводятся к следующему: до сей поры разум (теоретический, научный) так или иначе находил выходы из сложнейших ситуаций, в которые человечество попадало и по объективным, природным причинам, и по причинам, порожденным самой человеческой практикой. А, значит, нет оснований не доверять его возможностям и впредь.

Вопрос о том, является ли разум преимуществом для человечества, спасет ли он наш вид от естественной смерти, или, напротив, станет причиной и средством самоуничтожения человечества - это вопрос веры. Поэтому не станем претендовать на обнаружение объективной истины в этой области, а будем искать ответ, оптимально соответствующий потребностям эпохи, обладающий эвристической, мировоззренческой, креативной значимостью. По нашему убеждению, такой ответ может быть лишь в пользу нового рационализма. Да, разум может и должен искать и находить решения насущных проблем человечества, но для этого сам он должен претерпеть качественные изменения. Впрочем, в данном контексте уместнее употребить категорию «дух», которая полнее, чем понятие «разум», охватывает психические особенности, способности и противоречия человека в сравнении с прочими существами, обладающими психикой.

До сей поры, последние два-три столетия, человеческий коллективный дух занимал позицию своевольного подростка по отношению к Природе. Причем, не только к природе как географической среде, и не

только в своей практике, но и к природе как мирозданию, теоретически, идейно. Теперь же наш коллективный дух / разум самими обстоятельствами побуждаем к тому, чтобы перейти от своеволия к свободе как «познанной необходимости». А это значит - не к переделыванию естественного, природного, а к вдумчивой и осторожной расшифровке того загадочного универсального текста, который природа развертывает перед человеком. По мере такой расшифровки, всякая «искусственность» в человеческом бытии должна становиться все более естественной, то есть -гармонично вписывающейся в природный метатекст1 .

Противоречие между жизнью и духом в человеческом бытии - противоречие, на которое обращал особое внимание родоначальник новейшей антропологии М. Шелер. На наш взгляд, оно недостаточно изучено и даже недостаточно оценено в современной философии человека. Это подлинно диалектическое противоречие, в котором содержатся свои моменты антагонизма и гармонии. Оно создает драматическое напряжение в человеческом бытии (как в единичном, так и в универсальном, родовом) и выступает источником развития.

В контексте этого противоречия можно рассмотреть некоторые процессы, происходящие в современной науке о человеке -процессы вытеснения телесного компонента, замены его искусственными фрагментами (коэволюция человека с кибернетическим устройством), а так же - процессы корректировки врожденных задатков (генная инженерия). Работа в этом направлении предстает как борьба духа с жизненным началом, торжество духа.

Человек в любые века не хотел довольствоваться наличным бытием, в том числе -собственной телесной и духовной данностью. Тело он покрывал одеждой, украшениями, раскраской, а дух совершенствовал аскезой, подвигом, молитвой и медитацией. Сегодня границы подобных возможностей раздвинулись до невиданных пределов. Уже сейчас с помощью электронного чипа индивид может расширить свое восприятие, память. И, хотя разработки в этом направлении

1 В определении искусственного согласимся с формулировкой Ф.А. Гисматова: «Искусственное - это естественное, преобразованное целенаправленной предметной деятельностью человека (разумных существ)» [5].

как всегда таят в себе многие опасности, вряд ли мы имеем право отказываться от развития искусственного начала в этом направлении.

По поводу корректировки человека средствами молекулярной биологии, современное общество справедливо испытывает наибольшую настороженность и недоверие. Если эксперименты по «селекции» людей выйдут из-под социального контроля, последствия их могут быть не менее трагичными, чем последствия ядерных катастроф. Тем не менее, человечество, скорее всего, не захочет, да и не должно отказываться и от такой возможности познавать собственную природу «изнутри». Требования затормозить, остановить научный прогресс несостоятельны не только потому, что невыполнимы. Они, как уже отмечалось, противоречат самой сути человека как вида. Суть эту в данном контексте можно определить еще и так. Человек - это существо, которое пробует, познает и за это расплачивается. Интуитивно люди знали это о себе давно. Ведь именно такая трактовка сути и судьбы человеческой представлена в Библии, в истории грехопадения Адама и Евы.

Характеристики жизни, которые представляют для человека как духовного существа наибольшую проблему, это агрессивность, стремление к экспансии, имморализм, подчиненность закону энтропии, смертность. Правда, все эти признаки можно обнаружить и на уровне существования самого духа. Но идеи любви, нравственности, бессмертия, порожденные духовностью и выражающие для человека мир должного (в противоположность миру сущего - жизни), самим фактом своего появления привносят в природный мир новые, «сверхприродные» принципы и законы. «Сверхприродные», разумеется, не в смысле их абсолютной трансцендентности по отношению к остальному миру, - определенные аналоги духовных проявлений человека можно, как известно, обнаружить и у животных, - а в том смысле, что привносят в этот мир нечто качественно новое, нечто «сверх».

Давно известно, что дух, в определенном отношении, не в меньшей, а даже в большей степени, чем просто жизнь, имеет тенденцию к экспансии. Дух претендует на универсальность. Такие негативные проявления, как эгоцентризм, гордыня, демонизм - сугубо человеческие проявления. Это обстоятельство является неизменным аргументом для

противников идеи прогресса, в частности -прогресса, связанного с наращиванием мира искусственного. Чем менее человек будет ограничен природной необходимостью, и в том числе, своей телесностью, - уверяют такие критики, - тем больше простора у него появится для проявления властолюбия, всякого рода алчности, зависти. Такие предостережения необходимо принимать во внимание. Рассмотрим, насколько они основательны.

То, что человек - существо универсальное, подчеркивало большинство авторов, исследовавших этот предмет. При этом сама универсальность понималась по-разному. Иногда, например, в античной традиции, она трактовалась как буквальное телесно-духовное тождество с Универсумом (человек - это «микрокосм»). Многие мыслители Нового времени усматривали универсальность человека в его разумности, способности объять Вселенную своею мыслью (Паскаль, Декарт, с определенными уточнениями - Кант). По Марксу эта универсальность - «способность творить по законам любого вида», в экзистенциализме - постоянное самодостраива-ние, реализация проекта самого себя (Сартр), либо - продолжение божественного сотворения мира (Бердяев). Неограниченность стремлений и потребностей (только духовных!) также включалась в представления об универсальности человека. Радищев, например, рассматривал ненасытность человеческих потребностей как доказательство бессмертия.

Современная наука о человеке чаще трактует абсолютизацию собственного «Я» не как атрибут развитого духа, но, напротив, как проявление духовной ущербности, комплекса неполноценности (Гелен, Фромм, Адлер и другие). Такое истолкование вполне укладывается и в христианское понимание гордыни, демонизма. Гордыня в христианстве рассматривается как тягчайший грех, а Сатана предстает как символ «отпадения от всеединства» (Соловьев). Причем отпадение это происходит в результате зависти и обиды за свое подчиненное положение.

Синтезируя религиозную и научную точки зрения на вопрос о природе демонизма или зла, заключающегося в самом духе, можно сказать так. Дух, претендуя на универсальность своего раскрытия, но актуально никогда этой универсальности не достигая (как в отдельном человеке, так и во всем роде человеческом), может либо добровольно

принять это расхождение сущего с чаемым, либо взбунтоваться и даже выразить это в агрессии. Христианство, как и большинство других религий, как известно, призывает к смирению. Творчество, с этой точки зрения -ни что иное, как разновидность бунта.

Мы же, вслед за Бердяевым, исходим из того, что именно творчество позволяет духу избежать деструктивного отношения к миру, именно в творчестве универсальность человека реализуется в максимально возможных масштабах. Иначе говоря, диалектика человеческого бытия такова: универсальность его состоит именно в неполноте и незавершенности. Эти неполнота и незавершенность выступают причиной разнообразия форм самореализации человека. Можно согласиться с экзистенциалистами в том, что человек реализует свою сущность постоянно, каждым актом существования. Но при этом будем иметь в виду, что это справедливо не только и не столько для индивидуального существования (экзистенции), но, главным образом, для существования исторического, родового.

Когда универсальность человека трактуется как окончательность и оптимальность его телесно-духовной организации, в этом проявляется историческая ограниченность сознания. Иначе говоря, только наивная косность и эгоцентричность разума может настаивать на том, что человек - лучшее из всего, что могла породить космическая эволюция. Сама фантазия, испокон веков создававшая всевозможные образы сверхчеловека (в том числе - образы богов, в которых отразились мечты о могуществе, бессмертии, неуязвимости и т. п.), опровергает такую плоскую мысль.

«Человек - это то, что должно быть преодолено», - утверждал Ницше. Данная формула, дискредитированная бесчеловечной практикой фашизма и тоталитаризма, по сути, не имеет ничего общего с человеконенавистничеством. Преодолеть, то есть, диалектически «снять» все худшее в себе мечтает любой нормальный представитель рода людского, способный к адекватной самооценке. Так почему же мы должны отказывать в этом спасительном стремлении всему человечеству?

Другое дело - конкретные представления о свойствах, которые надлежит преодолевать, или, напротив, культивировать, и конкретные представления об идеале. Большинство современных представителей вида Homo sapiens, вероятно, пожелали бы себе

побольше силы, способности к доминированию, а отнюдь не милосердия, сострадательности, великодушия, творческих потенций.

До тех пор, пока любое расширение возможностей человека будет рассматриваться и использоваться в социуме как новый вид оружия в «войне всех против всех», применение искусственных средств в этой области должно оставаться строго лимитированным и закрытым для массового сознания. Или, как более мягко формулирует В.Г. Ажажа, «...далеко не все результаты наших исследований нужно «выплескивать» на человечество» [6]. Так и происходит сегодня, хотя, увы, обладателями подобного «нового эзотерического» знания являются опять-таки военные ведомства.

Возникает вопрос, возможно ли в принципе такое общественное состояние, когда в массе своей люди станут руководствоваться не соображениями личной выгоды и господства, а стремлением к творчеству и любовью? Вопрос этот стоял перед человечеством всегда. Возможно ли Царство Божие на Земле? Возможно ли идеальное общество, коммунизм, наконец? Вся предшествующая история жителей Земли, включая день сегодняшний, дает, казалось бы, отрицательный ответ. Но отказаться от надежды в данном случае было бы самоубийственной ошибкой.

Именно для того, чтобы приблизить наступление такого прекрасного будущего, и предлагались, помимо прочих, искусственные средства для исправления «греховной» или «несовершенной» человеческой природы. Разговоры об этом ведутся, периодически попадая в сферу пристального общественного интереса, по меньшей мере, уже сто лет. Правда, не столько в рамках науки, сколько языком художественной литературы, в особенности - научной фантастики. Жанр фантастики позволяет строить самые смелые гипотезы, не заботиться о добросовестности аргументации. Поэтому в тех областях познания, где видны лишь смутные контуры проблемы, фантастика обладает, вероятно, даже большим эвристическим потенциалом, чем строгая наука, в том числе - философия в ее академической форме. В то же время, нельзя не признать философскими рассуждения на данную тему таких мыслителей и литераторов ХХ века, как К.Э. Циолковский, М.А. Булгаков, С. Лем, братья Стругацкие.

В размышлениях о перспективе «искусственного улучшения» человека можно най-

ти и признаки эйфории, безоглядного, некритичного сциентизма (Циолковский), и мудрый скепсис по поводу такого оптимистического взгляда (Булгаков, Лем), и предостерегающие картины возможных последствий вмешательства в человеческую природу. Характерно, что практически никогда у названных и других писателей и фантастов мы не находим однозначно пессимистического решения проблемы. Пессимизм появился уже в связи с социальными извращениями идей «светлого будущего» и «нового человека». У многих представителей современной культуры возникли справедливые опасения, и даже страх, что возможностями по «переделке» человека злоупотребят диктаторы, политиканы, алчные дельцы.

Уже сейчас известны примеры таких «злоупотреблений». В 2000 году, в телепрограмме «Взгляд» (канал ОРТ), был показан ряд сюжетов о людях, испытавших искусственное насильственное вмешательство в психику. В результате возникли деформации в их памяти, самосознании, личностных свойствах. Судя по всему, существуют некие нелегальные или секретные структуры, использующие подобную практику воздействия на людей для получения бесплатной рабочей (рабской) силы, военных целей и тому подобное.

Такие случаи - лишнее доказательство того, что корректировка, улучшение необходимы не только социальным институтам (которые сегодня не достаточно совершенны, чтобы предотвратить такую и ей подобную антигуманную деятельность), но и самим человеческим качествам, превращающим любое достижение науки в средство господства и порабощения.

Конечно, можно в который раз говорить о значении адекватного воспитательного воздействия, о том, что возможности воспитания задействованы далеко не в полной мере. И это, безусловно, справедливо. Но, ведь в современной науке практически не оспаривается тезис о том, что человек - существо, детерминированное как социальными условиями, так и врожденными задатками. А если так, то логично предполагать, что его дальнейший направленный культурой филогенез может и должен происходить как совершенствование обоих названных начал: как социального (посредством воспитания), так и природного.

Если сегодня для многих эти соображения звучат как «крамола», то уже в ближайшем будущем, когда тайны нашего генетического строения станут более доступными пониманию, они, напротив, будут выглядеть как трюизм. Ведь «социальное и биологическое - две стороны интегрированной целостности. Внутри этой целостности, в силу законов взаимодействия, нет и не может быть абсолютной независимости ни одной из сторон» [7]1.

Созидательный способ существования сам по себе не несет тенденций к агрессии, так как для личности содержит в себе самом источник удовлетворения, счастья. Правда, остается опасность зла «невольного», попутного. В частности, научный поиск нередко влечет за собой вред своими непредвиденными результатами. Именно на эту сторону творчества указывают глашатаи современного аллармизма, призывая оградить мир от креативных личностей. Думается, что подобные рассуждения содержат больше обыденного «здравого смысла», чем научного понимания сути творчества и его места в современном социуме. Творчество нельзя понимать «экстенсивно», исключительно как наращивание, увеличение предметной реальности. Творчеством, например, в полной мере является мыслительная и практическая деятельность по устранению социально опасных последствий такого «активизма». Мир следует ограждать не от творческих личностей, а от тех, кто паразитирует на их достижениях и, именно в силу своей неспособности к творчеству, реализует себя в агрессии, деструкции [8].

Оптимальным, вероятно, было бы решение этих задач «традиционными» методами: совершенствованием общественных отношений. Но история не дает оснований надеяться на эффективность подобных методов. Платон и идеологи Просвещения, как известно, уповали на совершенное правление (политические отношения) и совершенное законодательство (правовые отношения), марксисты -на идеальный экономический строй.

1 Этот автор в течение нескольких десятилетий изучает соотношение генетической и социальной детерминации в поведении человека. В упомянутой статье она делает вывод об обратном влиянии приобретенного в онтогенезе индивидуального опыта на генотип индивида. Научиться направлять и регулировать это влияние - тоже одна из стратегических задач человечества по совершенствованию своих свойств.

Поэтому и возвращается наше сознание к мысли об изменении уже не только структуры, но и самого субстрата этой сверхсложной системы - общества. Возвращается с осторожностью - подобные мысли высказывают опять-таки не ученые, и без того многократно обвиненные во всех преступлениях нынешней цивилизации, а публицисты, литераторы. «Пока неизменен биологический носитель, - заявляет, например, известный поэт Илья Кормильцев, - человек не изменится» [9]. Вывод, как говорится, напрашивается.

Разумеется, было бы безумием призывать уже сегодня к каким-то экспериментам с «генетической программой» человека. Да и вообще, слово «эксперимент», ассоциирующееся с насилием над объектом познания, «взломом», здесь вряд ли уместно. Скорее всего, проникновение в собственную сущность, самопостижение для человека будет происходить параллельно с выработкой новых методов и методик познания.

До сей поры, в силу своей незрелости, человечество как коллективный познающий субъект двигалось «против течения» природной закономерности. Карел Чапек в одном из своих рассказов заметил: «Вся техническая фантазия человека состоит в том, чтобы взяться за дело не с того конца, с которого берется природа, я бы сказал, с прямо противоположного» [10]. Когда объектом манипуляций становится не техническое устройство, а живой организм, тем более - человек, такое положение дел становится недопустимым.

Итак, подведем некоторые итоги сказанному.

Во-первых, создавать мир искусственного - имманентное свойство человека как родового существа. Ему не нужно возвращаться «назад к природе», так как он никогда и не существовал только в природном мире. С тех пор, как существует человек, существует и созданный им мир искусственного.

Во-вторых, поскольку пределы развитию этого мира искусственного кладет лишь уровень знаний и возможностей человечества, с необходимостью должен наступить период, когда и сама биологическая структура человека станет объектом искусственного вмешательства. Это вмешательство станет, вероятно, не единственным, но существенным фактором дальнейшей эволюции нашего вида и перехода его в иное, высшее качество.

Для того чтобы внедрение искусственного в природу человека не обернулось разрушительными последствиями, необходимо изменить само качество искусственности. Образно говоря, человек не должен больше взламывать «кодовые замки» природы. Он должен терпеливо и осторожно подбирать к ним ключи. Последний тезис необходимо внедрять в сознание тех, кто станет творить науку ближайшего будущего и тех, кто отвечает за внедрение ее результатов. Не следует бояться искусственности - следует стремиться к тому, чтобы эта искусственность не была «топорно» - грубой, бездумной, «анти-природной», как часто бывало до сей поры. Вспомним, что слово «искусственный» одного корня со словом «искусство», то есть высшее мастерство и умение. Человек может «впустить» искусственность внутрь собст-

венной природы не раньше, чем овладеет этим мастерством.

1. См., например, Арсеньев А.С. // Мир психологии и психология в мире. 1994. № 2.

2. Жутиков М.А. // Москва. 2001. № 7.

3. КурашовВ.И. // Вопросы философии. 1995. № 3.

4. Кутырев В.А. Естественное и искусственное: борьба миров. Н. Новгород, 1994.

5. Гисматов Ф.А. Генезис и эволюция мира искусственного. Казань, 1992.

6. Ажажа В.Г. // Философские науки. 2001. № 3. С. 102.

7. Оконская Н.Б. // Философские науки. 2001. № 1. С. 117.

8. См.: Ерофеева К.Л. Грани субъективности. Иваново, 1999.

9. См.: Быков Д. Времени нет // Парадокс. 2001. № 1-2. С. 23.

10. Чапек К. Соч.: В 5 т. М., 1958. Т. 1. С. 355-356.

О СУЩНОСТИ И АТРИБУТИКЕ ИНТУИТИВНОГО АКТА В ФЕНОМЕНОЛОГИИ ГУССЕРЛЯ

С.В . Серебряков

Serebryakov S.V. The essence and attributes of an intuitive act in Husserl’s phenomenology. The article discusses the understanding of the essence and attributes of an intuitive act in phenomenology, a philosophy concentrating on what is consciously experienced.

Основной, магистральный психический процесс, по классическому фрейдизму, - постоянное стремление id захватить всю психику. Подчинить ее животным удовольствиям («принцип удовольствия»). Между id и superego существует качественно особый «слой» психики - это мощные, но постыдные воспоминания, чувства, составляющие интимный мир человека. Своеобразная перекачка энергии id в этот пограничный слой и есть, в сущности, основа интуитивного акта как давления бессознательного.

Совершенно по-особому интерпретируется сущность и атрибутика интуитивного акта в феноменологии. Подчеркнем, что вопреки стереотипам восприятия, феноменология изначально претендовала на построение философии как строгой науки. «Философу, -пишет Гуссерль в первом томе «Логических исследований», - недостаточно того, что мы ориентируемся в мире, что мы имеем законы как формулы, по которым мы можем пред-

сказать будущее течение вещей и восстанавливать прошедшее. Он хочет привести в ясность, что такое по существу «вещи», «события», «законы природы». И если наука строит теории для систематического осуществления своих проблем, то философ спрашивает, в чем сущность теории, что вообще делает возможным теорию и тому подобное. Лишь философское исследование дополняет научные работы естествоиспытателя и математика и завершает чистое и подлинное теоретическое познание» [1].

Вместе с тем, сама строгая наука претендует на раскрытие жизненного мира. Казалось бы, такая задача должна подразумевать интеллектуальную борьбу с интуицией, как с чем-то «не научным», однако Гуссерль до конца жизни был убежден, что он строит рационализм нового вида и критикует не науку вообще, а именно европейскую науку с ее более терпимым отношением к интуиции.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.