CC BY
12
DOI: 10.15643/libartrus-2021.4.4
Еще раз о «Новом платье короля», или социальное конструирование и «ловушка» интернета
© Л. Б. Султанова
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450076 г. Уфа,улица Заки Валиди, 32.
Email: slinera@inbox.ru
В статье исследуются процесс социального конструирования и роль современных информационных технологий, и прежде всего сети интернет, на основе понятия «коллективной интенциональности» американского философа Дж. Сер-ла. Автор отталкивается от ярких образов сказки-притчи Г.-Х. Андерсена «Новое платье короля», раскрывающих сущность этого понятия. «Коллективная интенциональность» выступает как базовый инструмент демиургической функции языка, посредством которой формируются социальные связи в пределах конкретных языковых коллективов. Затем, на этой основе, в результате обновления сложившейся «коллективной интенциональности», у субъекта формируются социальные связи, в дальнейшем становящиеся социальными институтами. В итоге в сознании субъекта конституируется представление о государстве. Понятие «коллективной интенциональности»является одним из самых сложных для понимания философских понятий вследствие своей непосредственной взаимосвязи с «предъязыковой интенциональностью», конституирующейся на основе синтеза ощущений субъекта. Поэтому, как считает автор, адекватное понимание «коллективной интенциональности» при любой стратегии философского исследования возможно только на основе методологии неявного знания. Основные выводы обоснованы автором в тексте статьи и представлены в заключении.
Ключевые слова: коллективное бессознательное, естественный язык, социальный статус, неявное знание, демиургическая роль языка, языковой коллектив, информационные технологии, интернет, конституирование образа социальной реальности, социальные трансформации.
Введение
Вопрос о том, что же собой представляет государство с точки зрения конкретной личности, конкретного субъекта, каким образом в сознании и мышлении субъекта складывается образ государства; вообще, что в себя включает понятие «государство» и каким образом это понятие вкупе с его содержанием усваивается личностью, краине важен, поскольку только при наличии адекватного понимания этого вопроса можно каким-то образом разобраться в реально происходящих социокультурных процессах, что необходимо для каждого члена социума, особенно, в периоды перемен и нестабильности. Понятно, что государство как таковое можно определить как совокупность и синтез некоторых социальных институтов, представляющих собои, в свою очередь, совокупность устоичивых социальных связеи, необходимых для встраивания личности в социальные процессы и успешного в них функционирования. Становление социальных институтов представляет собои длительный социально-историче-скии процесс, имеющии свои закономерности и тенденции. Понятно, что социальная реальность сама по себе, в которои мы все находимся, структурно сложна, и ее образ в сознании
субъекта выстраивается на основе представления социальных институтов с опорой на общие понятия, содержащие элементы неявного знания, формирующиеся на нерациональном уровне, на базе личностного знания субъекта. Сам образ социальнои реальности изначально конституируется на основе коллективного бессознательного субъекта как исходном элементе нерационального уровня мышления субъекта, связанного в основном с повседневным, обыденным бытием.
В науке разработан целыи спектр подходов для объяснения того, каким же образом формируется социальная реальность как некая коллективная общность для членов единого языкового коллектива в едином социуме, т.е. как «коллективная интенциональность» [1]. «Мы так решили» - суть этого понятия по Дж. Серлу, где «мы» - это объединение людеи, говорящих на каком-либо естественном языке. Вообще понятие «коллективнои интенциональности» здесь основное, и его значение для исследуемого вопроса будет раскрыто в дальнеишем здесь более подробно. При этом интенциональность определяется как «то своиство многих ментальных состоянии и событии, посредством которых они направлены на объекты и положения дел внешнего мира». Надо понимать, что «интенциональность нетождественна осознанности» [1, с. 96-98].
В марксизме объяснение социальным процессам дается на основе экономических трансформации, преобразующих социальную реальность в интересах ведущих социальных групп (классов). В современнои философии процессы социальных трансформации разрабатывались на базе научных трудов по философии и политэкономии основоположников марксистско-ленинского учения, а также их последователеи - советских и зарубежных философов и экономистов. Однако сегодня, когда уже всем ясно, что одних экономических и политических причин для понимания природы этих социальных трансформации далеко недостаточно, современные исследователи прибегают к изучению роли языка в трансформациях социальных процессов. И здесь уже речь идет о настоящем социальном конструировании, когда язык рассматривается как подлинныи демиург социальнои реальности. Деиствительно, ведь только с учетом языковои деятельности можно дать убедительное объяснение формированию социальных статусов, образующих государство как всеобъемлющии социальныи институт, без которого возможность человеческого общежития представляется проблематичнои - несмотря на различные подходы анархистского и глобалистского толка, провозглашающие «смерть государства». Понятно, что такои подход полностью абстрагирован от каких-либо экономических реалии. Эти процессы проходят в пределах того, что в марксизме характеризуется как «надстроика» и «общественное сознание», в аспекте взаимосвязи его с тем, что называется «языковои реальностью», которую образуют субъекты языковои деятельности какого-либо конкретного естественного языка.
«Коллективная интенциональность» и современные информационные технологии
Каким же образом ролью языка можно объяснить формирование «социальных статусов»?
Представляется, что, наиболее ярко, в художественнои форме, роль языка в формировании социальных статусов (общественных положении субъектов) выражена в однои из сказок Г.-Х. Андерсена «Новое платье короля», в которои автор раскрыл самую суть «коллективнои интенциональности» и ее роли в формировании «социальных статусов», в результате чего эта,
вообще-то, совсем недетская сказка приобрела характер притчи. Многие, думаю, с ней знакомы, что существенно упрощает задачу автора. В этой сказке-притче рассказывается, как два портных с помощью наглои лжи заставили короля поверить в то, что они сшили для него роскошные королевские одежды, образно говоря, «не вдев даже нитку в иголку». И, вслед за придворными льстецами жители города, подданные короля вели себя так, как будто на короле и в самом деле роскошное платье. То есть они все как будто бы не замечали, что на короле на самом деле нет никакого платья вообще. Хотя только слепои мог с этим согласиться - с чужих слов. И, возможно, обман этих лжепортных продолжался бы и дальше и привел бы еще к каким-либо неприятностям для короля, даже для королевства, однако некто все же произнес эти судьбоносные слова: «А король-то голый!». Этот «некто» был всего лишь маленькии мальчик, лепет которого, по определению, не может иметь никакого значения. Но даже и этои малости оказалось достаточно, чтобы состоялось коллективное прозрение, и всем, и самому королю стало понятно, что никаких роскошных одежд реально на нем нет, и «новое платье короля» не существует. В итоге правда восторжествовала, и лжепортные были с позором изгнаны, а все, и сам король, получили хорошии урок. И ведь решающими оказались всего несколько слов, пришедших как бы из «никуда». То есть, кто их произнес, значения не имеет в принципе. Главное -сами слова, сама роль языка. Ведь в реальности в материальном мире не изменилось ничего -однако с произнесенными маленьким мальчиком словами «мираж» будто рассеялся, и «коллективное прозрение» состоялось.
Можно, конечно, пытаться здесь давать какие-то другие объяснения, но представляется, что и сам датскии сказочник вольно или невольно, но буквально «высветил» эту демиургиче-скую роль языка. И, деиствительно, с точки зрения современнои философии языка, здесь все очевидно: социальный статус не может сформироваться без произнесенных слов, и без произнесенных слов никакои социальный статус не может быть реализован. Понятно, что слова в такои ситуации - не заклинания: слова должны выражать глубинные устремления социума, но они должны быть произнесены вслух и вызывать в окружающих одобрение и понимание. Также понятно, что в отличие от приведеннои здесь сказки о новом платье короля, когда коллективное прозрение состоялось в краткии промежуток времени, на практике социальные статусы формируются исторически и представляют собои обобщение социально-исторического опыта этноса или человечества в целом. Даже общеупотребительные понятия естественных языков не могут сложиться иначе, чем через развитие социально-исторического опыта конкретного этноса, обладающего бытием в пределах конкретнои языковои реальности. Понятия как указатели на своиства предметов получают общественное (коллективное) признание через языковые характеристики, даваемые предметам субъектами языковои деятельности.
Социальные институты формируются как совокупности социальных статусов, каждый из которых сформировался именно таким образом, т.е. посредством языка-демиурга. По Дж. Серлу, «институты - это конструкции, созданные человеческим сознанием» [8, с. 137]. То есть, можно сказать, что социальные связи, сложившиеся таким образом в языке, и узаконенные со временем в социально-историческом опыте, в итоге становятся элементами социальных институтов. Такое своиство языка философ Джон Серл назвал «коллективнои интенциональностью». Это означает, что «языковои коллектив» обладает некоторыми универсальными общими интенциями (намерениями, настроениями), что позволяет в итоге создавать, конструировать общую
для данного языкового коллектива социальную реальность, базирующуюся на сформировавшихся таким образом социальных институтах. Через понятие «коллективнои интенциональ-ности» может быть объяснено социальное конструирование, формирующее и трансформирующее социальные институты. При этом никакого особого «чувства коллективизма» у субъекта не возникает. Это общепринятая терминология, которая означает, что субъект чувствует себя вовлеченным в некую общность, некое объединение на основе неких интуитивных «невидимых связеи», и основои этои общности является язык. Надо понимать, что без таких свя-зеи человеческое бытие краине проблематично, а формирование и развитие общества невозможны.
Ясно, что для изучения социального конструирования недостаточно опираться только на «коллективную интенциональность», но без таковои, по Дж. Серлу, никакое социальное конструирование было бы невозможно в принципе, с чем, как представляется, следует согласиться. Понятно, что языковои «коллективнои интенциональности» предшествует предъязы-ковая «коллективная интенциональность», формирующаяся на основе ощущении субъекта, без которои языковая «коллективная интенциональность» сформироваться не может. Понятно также, что этот «скачок» в язык, в общие понятия, в «коллективную интенциональность» исторически происходит в течение длительного времени, уже в рамках родового строя, когда постепенно начинают устанавливаться первые социальные связи, уже на основе «коллективного бессознательного». По Дж. Серлу, «осуществление речевого акта служит для выражения соответствующего Интенционального состояния, поэтому с точки зрения логики было бы странно осуществлять речевои акт и одновременно отрицать наличие соответствующего Интенционального состояния» [1, с. 104-105].
Прежде всего, как можно предположить, формируется образ «Матери» - защитницы и хранительницы рода - и/или «Отца» - как «сильнои руки», защитника, вождя. Для последующих поколении «коллективное бессознательное» приобретает характер основания, на котором конституируются новые социальные связи, а затем, уже в новые исторические времена, осуществляется социальное конструирование на базе языковои «коллективнои интенциональности», и в дальнеишем таким образом формируется новая социальная реальность.
Уже в дальнеишем социальное конструирование осуществляется посредством обновления и развития «коллективнои интенциональности» на основе сложившихся априорных структур сознания, важнеишеи из которых является «коллективное бессознательное». Многие подобные процессы носят глубоко нерациональныи характер, по причине чего «подключение» субъекта к наличнои «сконструированною» социальнои реальности происходит во многом на неявном уровне, то есть осознается довольно смутно. При этом деиствует все та же «коллективная интенциональность», когда субъект принимает социальную реальность как некую данность и в течение длительного времени может не стремиться к осмыслению своего наличного социального бытия и не задумывается, могло ли быть как-то иначе, откуда вообще все это и т.д. Субъект живет в этих своих представлениях, в этои «коллективнои интенциональности», по выражению М. Полани, «как в одеянии из собственнои кожи» [6]. Поэтому в рамках наличнои языковои реальности и конкретного языкового коллектива вполне реально говорить о единстве этои социальнои реальности и об образе единого мира в сознании всех членов конкретного языкового коллектива. Следует оговориться, что сформировавшаяся «коллективная интенциональность» как таковая носит глубинныи характер, и в наличнои
социальнои реальности субъект в основном хорошо ориентируется и в достаточнои мере осознает все с ним происходящее.
Усложнение социальных институтов, развитие образования, письменности и культуры приводит к тому, что у субъекта появляется осознание своего «Я» как своеи значимости, уникальности, отделенности от «рода», от окружающих. Развитие живописи, литературы, искусства вообще позволяет субъекту ощутить и применить свои творческии потенциал, усложняются социально-исторические и культурные процессы, с ними обновляется и развивается духовныи мир человека. Представляется, что в философии в результате возникает стремление разобраться в том, почему же мир именно такои, каким он субъекту представляется, каким же образом связаны исходная наличная реальность и содержание наших представлении, что происходит в нашем мышлении и что, собственно, происходит вообще. Сложность, глубинность, уникальность всех этих процессов для каждого субъекта, для каждои личности порождает уникальность представлении субъекта и о наличнои социальнои реальности, субъективирует эти представления. При этом субъект прекрасно осознает все границы «коллективнои интен-циональности», а также то, что его личностная уникальность как бы «расщепляет», «размывает» эти границы. Стабильность личности при этом покоится на глубинности нерациональных структур сознания и мышления, что делает невозможным их целенаправленное изменение со стороны самого субъекта. Понятно, что внешнее нерациональное воздеиствие возможно, и оно реально происходит, и здесь нет и не может быть каких-то рецептов, т.к. все очень конкретно и непредсказуемо. «Коллективная интенциональность», сформировавшаяся на базе естественных языков, могущественна, но не тотальна.
Все эти процессы и структуры издавна являются предметом исследования для философ-скои теории познания. В своем радикальном виде, в рамках такого направления теории познания как субъективный идеализм был разработан подход, суть которого в том, что внешнии мир есть порождение собственного мышления самого субъекта и, как таковои, субъективен. С этои точки зрения «вещи - это комплексы ощущении», а «быть - это быть воспринемае-мым», т.е. реальность - это то и только то, что находится в поле восприятия субъекта. Мир в рамках такого подхода есть порождение мышления субъекта. Радикализация и абсолютизация «коллективнои интенциональности», в свою очередь, может привести к пониманию мира как иллюзии и отказу от самои идеи истины, что также малоперспективно для развития теории познания, науки и цивилизации вообще.
И только разработка идеи «коллективнои интенциональности» в пределах методологии неявного знания позволяет добиться адекватного понимания всеи сложности и уникальности процессов социального конструирования в рамках социально-исторического бытия человечества - с учетом и материальнои стороны этого бытия. Многое такои подход проясняет и в исследовании исторических трансформации наличнои социальнои реальности, когда формирование новои жизни может происходить не на «обломках» отжившего, но только на основе складывающеися «коллективнои интенциональности». И пока таковая не сложилась, никакого прогресса состояться не может.
Следует также понимать, что в новои истории такие трансформации осуществляются с учетом результатов научно-философского познания, когда разрабатывается научно-философская картина мира, которая объективируется на научно-теоретическом уровне научного познания. Понятно, что научно-философская картина мира, по сути, есть та же самая «коллективная
интенциональность» научного познания. Разница, причем принципиальная, состоит в том, что научная «коллективная интенциональность» подчиняется всем законам науки как един-ственнои доказательнои формы познания, известнои человечеству. В рамках такои научнои «коллективнои интенциональности», как научная картина мира, или парадигма, с помощью специальных научных методов истинного познания формируется истинное знание о мире. Со-временнои философии научного познания хорошо известны и понятны все проблемы, которые возникают в развитии науки как формы познания, однако философия и методология науки для того и мыслится, чтобы обнаруживать, ставить и решать эти проблемы по мере своих возможностей Все эти вопросы прекрасно освещены в современнои научнои литературе по актуальным проблемам научного познания.
Итак, мы видим, что современная философия в достаточнои мере представляет себе роль языка как «коллективнои интенциональности» в формировании и развитии процессов социального конструирования и научного познания. Пример философского постмодернизма дает адекватное представление о том, как велико бывает стремление исправить, улучшить эту самую «коллективную интенциональность» - в целях улучшения социальнои реальности и самого человека. Представляется, что для этого достаточно только заменить «словарь» классики на новыи, где фундаментальные понятия получат новое звучание и тем самым новыи смысл. От каких-то понятии, даже весьма значимых и ценных, вообще следует отказаться -ради блага человечества: например, от понятия «истины», т.к. от него «веет» тоталитаризмом. Кстати, тоталитаризм - важнеишии элемент постмодернистскои «коллективнои интенциональности», под которыи можно подвести вообще любую определенность. Ведь определенность, истина дает субъекту, по краинеи мере, вербальное преимущество, а, значит, и власть, и поскольку постмодернизм - это порождение массовои культуры, с упоением использующеи высокоразвитые современные технологии для распространения своих теории и идеологии, и внедряет свою символику в культуру и повседневность через эти самые технологии, категория истины в постмодернизме или отбрасывается, или исследуется в негативном аспекте. Думаю, не стоит описывать все «прелести» поистине «дивного» мира, пребывающего в такои «коллективнои интенциональности».
Главное, как представляется, понимать, что такои мир нестабилен сам по себе, поскольку, только изменяя язык, без трансформации на глубинном уровне сознания и мышления, никаких необратимых трансформации добиться невозможно - даже при известнои стабильности и определенности экономических процессов. «Расшатывание» социальных статусов и социальных институтов на основе новои постмодернистскои «коллективнои интенциональности», имеющеи к тому же репрессивную языковую модальность, вряд ли само по себе может что-то реально улучшить. Отбросив истину вместе с ее критериями, в т.ч. и моральными, в нашеи сказке о «новом платье короля», мы останемся в итоге в такои социальнои реальности, в которои будет возможно многое, будет возможно даже разрушение социального статуса короля, поскольку он не сможет наказать обманщиков-лжепортных. А, следовательно, в итоге будут разрушены социальные институты вообще. Потому что это никакои не обман, а такои «веселыи карнавал» - с точки зрения постмодернизма.
Но это вовсе никакая не демократия, как, возможно, кто-то подумал. Ведь «суровости закона» демократия не исключает, а такая, с позволения сказать, «коллективная интенциональность» ведет к разрушению всех социальных статусов, а, значит, к разрушению всеи социальнои
реальности в целом. В итоге мы получаем власть не народа, а толпы кривляк - т.е. не демократию, а охлократию - «власть толпы», на практике неизбежно ведущую к тирании и тоталитаризму. Вот уж к чему никогда философия не призывала.
Можно заключить, что применение понятия «коллективнои интенциональности» Дж. Серля [1], реализуемое посредством методологии неявного знания [5, 7], позволяет раскрыть основные этапы становления социального бытия цивилизации именно как социального конструирования. При этом уникальные своиства неявного знания как знания неспеци-фицируемого и личностного [6], с однои стороны, ограничивают дальнеишее продвижение в познании истины в науке, поскольку «комплекс неосознанных ощущении» [6], как «корень» неявного знания в мышлении субъекта, нерационализируем вследствие своеи непосред-ственнои взаимосвязи с бессознательным и априорными структурами мышления субъекта. С другои стороны, благодаря опоре на неявное знание стало возможным продвижение в понимании нерациональных механизмов познания конкретного субъекта. Это позволяет получить рост понимания в теории познания и философии науки, а также в исследовании проблем человека и общества.
Но для понимания происходящего в современном мире такого результата уже сеичас далеко недостаточно. Посмотрим, что мы получим, добавив к нашему пониманию социальных процессов современные информационные технологии, сверх тех, что обеспечивают только массовое тиражирование идеи и символов. Наиболее показателен в этом плане интернет - поскольку нас в этом отношении интересует наиболее отрицательный возможный сценарии развития цивилизации. Ж. Деррида отмечает, что по Соссюру, «Письмо скрывает вид языка - оно не одежда, но маска». Дело обстоит таким образом, что письмо «захватывает главную роль», а «естественное отношение переворачивается» [2, с. 181]. Следовательно, заключает Деррида, письмо является «ловушкои», его деиствие «порочно» и «тиранично» [2, с. 181] .
Мы давно уже живем в условиях «письменнои» цивилизации, где люди не только говорят, но и пишут - книги, стихи, договоры, различные документы и т.д. Пишут и подписывают. Казалось бы, где здесь тирания. Но вот сегодня, в эпоху, когда, наконец, проявились все своиства и возможности интернета, думается, эти слова заслуживают большего внимания. Ведь письмо как язык изначально было частью жизни, не претендовало на какое-то «иное бытие» - хотя и требовало от субъекта внимания и сосредоточенности и задавало определенную степень виртуализации как вовлеченности в процесс. Но все же, если так можно говорить, «степень виртуализации» просто письменного языка была очень скромнои. Интернет - другое.
Ранее здесь мы установили, что интернет как «сетевое» бытие обладает своиствами вер-бальнои виртуальнои реальности [3]. При этом на когнитивном уровне «сетевое» бытие закрепляется как вербальное бытие с преимущественно репрессивнои модальностью. Дело в том, что и в сетевом бытии, и в бытии субъекта во внешнем мире как константнои реальности применяется один и тот же естественный язык (или языки). Даже если мы видим формальные отличия в применении естественных языков в сетевом бытии субъекта, их можно рассматривать просто как некии сленг, жаргон, что имеет место и для естественных языков. Главное, что это именно так для субъекта - язык «сетевого» бытия воспринимается и применяется им, т.е. всеми нами, точно так же, как естественный язык в привычном всем нам
внешнем мире. Важно учесть при этом, что «сетевое» бытие вербально в своеи единственнои основе. Поэтому в результате дальнеишего развития интернет-технологии мы неизбежно должны получить «врастание» сетевого бытия в социальные институты и даже повседневное бытие субъекта. И в этом смысле интернет для человечества, как представляется, -настоящая «ловушка».
Ведь «сетевое бытие» - это в любом случае виртуальное бытие, которое есть «недород бытия» [4], с чем следует согласиться. А субъект склонен переносить все свои мнения из социальных сетеи в материальное бытие, в наличную реальность. Что мы как раз имеем сегодня в социальнои практике - вербальное сетевое бытие постепенно становится частью реального повседневного бытия субъекта. И социальные статусы, и статусные функции понятии сегодня должны вербально подтверждаться или, по краинеи мере, обсуждаться и в вербальном сетевом бытии. Значение наукометрии в науке сегодня понятно каждому научному исследователю. Далее, такое «врастание» «сетевого бытия» в деиствительность мы также имеем сегодня в социальнои практике повседневнои жизни. Понятно, что такое положение вещеи реально осложняет социальную практику - стоит только «включить» телевидение или интернет и «оказаться» на какои-либо дискуссионнои площадке. Дискуссиями такие «мероприятия» можно назвать с большои натяжкои. Всегда есть какои-то «подтекст», какая-то производственная сверхзадача и ведущие или модераторы стремятся выразить какие-то «идеи» или что-то символизировать. Сложностеи хватает. А ведь здесь пока ничего не было сказано о влиянии интернета на подрастающее поколение и молодежь - и это отдельныи серьезныи вопрос. И «ловушка» интернета в том, что весь этот «интернет-антураж», например, в науке, реально никакого прироста научного знания не дает, и дать не может, но ведь, с точки зрения управления наукои, весь расчет именно в этом - с помощью информационных технологии «двигать» научныи прогресс и конкурировать глобально. Для маркетинга в сфере предпринимательства - прогресс налицо, но, как говорится, «более нигде».
Понятно, что все эти вопросы не были бы так значимы, если бы информационные технологии не занимали такого заметного места в нашеи жизни. Ведь интернет - это не только досужая болтовня и различного рода «клоунады» - это и электронная почта, и полезные саиты, и «личные кабинеты» и в этом также «ловушка», т.к. проще и легче от этого в целом ничего не становится, а, напротив, усложняется, требует все больше внимания и времени. Проблемы же, для решения которых, в общем-то, и прибегают к информационным технологиям, получают дополнительную «точку опоры» еще и в интернете, что отнюдь не способствует их разрешению.
Поэтому просто отключить электричество, так сказать, «вынуть вилку из розетки», что является простым и доступным средством решения описанных проблем, к сожалению, не всегда возможно. Поэтому «врастание» «сетевого» бытия в бытие подлинное, скорее всего, в бли-жаишем будущем вряд ли удастся преодолеть. Насколько это фатально в принципе - покажет время.
В целом представляется, что интернет - это закономерныи результат развития и влияния демиургическои природы языка на человека и мир, подкрепленныи современными информационными технологиями, и проявление отнюдь не эфемернои значимости языка для развития цивилизации в целом. Чего здесь больше - истиннои «демиургичности» языка или «власти технологии» и «власти виртуала», покажет время.
Что касается государства как комплекса социальных институтов, то представляется, что «врастание» «сетевого бытия» в деиствительность, имеющее место в результате развития информационных технологии, способствует «размыванию» уже сложившеися «коллективнои интенциональности», на основе которои сформировались деиствующие социальные статусы и социальные институты, а также статусные функции предметов. Понятно, что вопрос о государстве принадлежит к числу важнеиших вопросов философии и предполагает свою специфическую проблематику. Однако обновление «коллективнои интенциональности» на основе врастания «сетевого бытия» в наличную деиствительность предполагает обновление и этои проблематики в аспекте возникновения задачи защиты свобод личности и соблюдения законности в рамках «сетевого бытия». Понятно, что со временем «коллективная интенциональ-ность» должна обновиться, и эти вопросы уже не будут настолько сложными для практиче-скои реализации, но переходный период потребует серьезных деиствии от сложившихся социальных институтов, а также их обновления с учетом поставленных задач. Информационная безопасность на сегодняшнии день - не просто новый теоретико-познавательный и соци-ально-философскии тренд, а насущная необходимость.
Но в любом случае не следует забывать, что любая «коллективная интенциональность» не может быть отделена от языкового коллектива и, следовательно, от личности каждого субъекта. А там, в сознании и мышлении субъекта, на нерациональном уровне, происходят уникальные по сложности процессы, природа которых не всегда понятна, а рациональное управление которыми для самого субъекта невозможно. Понятно, что возможны манипуляции сознанием извне опять же с помощью современных технологии, современная наука в до-статочнои мере исследовала эти процессы. Но «зомбирование» никогда не расценивалось фи-лософиеи хоть сколько-нибудь положительно. Ведь оно уничтожает субъектность и порождает «псевдоличность».
Что дальше? Тоталитаристская «псевдоцивилизация», которая сама себя уничтожит? Будет один сплошнои «веселый карнавал», когда есть ли вообще на короле какое-то платье, вряд ли кого-либо будет волновать в принципе. Образно говоря, «новое платье короля» сегодня, когда тоталитаристская «псевдоцивилизация» пока еще только философская «страшилка», требует от короля прежде «нового ума», т.е. соответствующего образования и опыта. И да, никакая «коллективная интенциональность» не может отменить необходимость какои ни на есть, но «королевскои власти», т.е. социального института главы государства и главы государства как личности - чтобы «страшилка» не «вросла» в наличную деиствительность. И, похоже, что дальнеишее «врастание» «сетевого бытия» в наличную деиствительность будет способствовать росту «соблазнов» в геополитике, поскольку в «сетевом бытии» желаемое практически совпадает с его реализацией А поскольку «сетевое» бытие навсегда останется только «недородом» наличного бытия, однои информационнои безопасностью дело будущего не ограничится. Что, собственно, мы видим уже сегодня в политическои повестке дня, которая становится все менее «дипломатичною». И здесь возникает вопрос - несколько «сгущая краски», в чем здесь, наверное, можно обвинить автора, не прозреваем ли мы тем самым возможное будущее - или, по краинеи мере, один из его возможных сценариев...
Заключение
1. Применение понятия «коллективнои интенциональности» Дж. Серля [1], реализуемое посредством методологии неявного знания [5, 7], позволяет раскрыть основные этапы
становления социального бытия цивилизации именно как социального конструирования. Понятно, что мы можем построить только предполагаемую схему, но она хорошо согласуется с социально-историческим подходом и своиствами неявного знания. При этом следует учесть, что уникальные своиства неявного знания как неспецифицируемого и личностного, с однои стороны, ограничивают дальнеишее продвижение в познании научнои истины, поскольку «комплекс бессознательного» как опорныи для неявного знания субъекта, нерационализируем вследствие своеи непосредственнои взаимосвязи с «коллективным бессознательным» и априорными структурами мышления субъекта; с другои стороны, благодаря опоре на неявное знание стало возможным продвижение в понимании нерациональных механизмов познания конкретного субъекта. Это позволяет получить рост понимания в теории познания и философии науки, а также в исследовании проблем человека и общества.
2. «Ловушка» интернета и всех информационных технологии состоит в том, что, например, в науке, реально никакого прироста научного знания их применение не дает, однако, с точки зрения управления наукои, весь расчет именно на этом и строится - с помощью информационных технологии «двигать» научныи прогресс и конкурировать глобально. Для маркетинга в сфере предпринимательства - прогресс налицо, но не больше. Социальные и политические вопросы с привлечением информационных технологии получают дополнительную «точку опоры» еще и в интернете, что их еще более осложняет.
3. В целом представляется, что возникновение интернета - закономерныи результат развития и влияния демиургическои природы языка на человека и мир, подкрепленное современными информационными технологиями, в чем состоит проявление непреходящеи значимости языка для развития цивилизации в целом. Чего здесь больше - истиннои «демиургич-ности» языка или «власти технологии», покажет время.
4. Что касается государства как комплекса социальных институтов, то представляется, что «врастание» «сетевого бытия» в деиствительность, имеющее место в результате развития информационных технологии, способствует «размыванию» уже сложившеися «коллек-тивнои интенциональности», на основе которои сформировались деиствующие социальные статусы и социальные институты, а также статусные функции предметов. Однако обновление «коллективнои интенциональности» на основе врастания «сетевого бытия» в наличную деиствительность предполагает обновление и этои проблематики в аспекте возникновения задачи защиты свобод личности и соблюдения законности в рамках «сетевого бытия». Понятно, что со временем «коллективная интенциональность» должна обновиться, и эти вопросы уже не будут настолько сложными для практическои реализации, но переходныи период потребует серьезных деиствии от сложившихся социальных институтов, а также их обновления с учетом поставленных задач. Информационная безопасность на сегодняшнии день - не просто новыи теоретико-познавательныи и социально-философскии тренд, а насущная необходимость.
Статья публикуется при финансовой поддержке издательства «Социально-гуманитарное знание» (решение №210574).
Литература
1. Серл Дж. Философия, логика, язык. М.: Прогресс, 1987. 333 с.
2. Деррида Ж. Женевский лингвистический круг // Поля философии. М.: Академический проект, 2012.
376 с.
3. Султанова Л. Б., Салахова Н. Р. Виртуальное измерение научного познания // Вестник Башкирского университета. 2011. Т. 16. №3. С. 823-829.
4. Хоружий С. С. Род или недород? Заметки к онтологии виртуальности // Вопросы философии. 1997. №6. С. 53-68.
5. Султанова Л. Б. Закономерности научного познания // Российский гуманитарный журнал. 2018. Т. 7. №4. С. 245-259.
6. Полани М. Личностное знание. М.: Прогресс, 1985. 344 с.
7. Султанова Л. Б. Неявное знание и эвристика как источник инноваций в науке и управлении // ITIDS+RRS'2014. Тр. 2-й международной конференции «Информационные технологии интеллектуальной поддержки принятия решений». 18-21 мая. Уфа, 2014. Т. 2. С. 196-201.
8. Серл Дж. Что такое институт? // Вопросы экономики. 2007. №8. С. 5-27.
Поступила в редакцию 17.05.2021 г.
DOI: 10.15643/libartrus-2021.4.4
Once again about the "New dress of the King", or social construction and the internet as a "trap"
© L. B. Sultanova
Bashkir State University 32 Zaki Validi Street, 450076 Ufa, Republic of Bashkortostan, Russia.
Email: slinera@inbox.ru
This article examines the process of social construction and the role of modern information technologies, and above all the Internet, based on the concept of "collective intentionality" by the American philosopher J. Searle. The author starts from the vivid images of the fairy tale-parable of G.-H. Andersen's "The New Dress of the King", revealing the essence of this concept. "Collective intentionality" acts as a basic instrument of the demiurgic function of language, through which social ties are formed within specific linguistic collectives. Then, on this basis, as a result of the renewal of the existing "collective intentionality", the subject forms social ties, which later become social institutions. As a result, the idea of the state is constituted in the mind of the subject. The concept of "collective intentionality" is one of the most difficult philosophical concepts to understand due to its direct relationship with "pre-linguistic intentionality", which is constituted on the basis of the synthesis of the subject's sensations. Therefore, according to the author, an adequate understanding of "collective inten-tionality", with any strategy of philosophical research, is possible only on the basis of the methodology of implicit knowledge. The main conclusions are substantiated by the author in the text of the article and presented in the conclusion.
Keywords: collective unconscious, natural language, social status, implicit knowledge, demiurgic role of language, linguistic collective, information technology, Internet, constitution of the image of social reality, social transformations.
Acknowledgements. The article is published under the financial support of "Sotsial'no-Gumanitarnoe Znanie" Publishing House (Decision No. 210574).
Published in Russian. Do not hesitate to contact us at edit@libartrus.com if you need translation of the article.
Please, cite the article: Sultanova L. B. Once again about the "New dress of the King", or social construction and the internet as a "trap" // Liberal Arts in Russia. 2021. Vol. 10. No. 4. Pp. 254-265.
References
1. Searle J. Filosofiya, logika,yazyk [Philosophy, logic, language]. Moscow: Progress, 1987.
2. Derrida Zh. Polya filosofii. Moscow: Akademicheskii proekt, 2012.
3. Sultanova L. B., Salakhova N. R. Vestnik Bashkirskogo universiteta. 2011. Vol. 16. No. 3. Pp. 823-829.
4. Khoruzhii S. S. Voprosy filosofii. 1997. No. 6. Pp. 53-68.
5. Sultanova L. B. Liberal Arts in Russia. 2018. Vol. 7. No. 4. Pp. 245-259.
6. Polani M. Lichnostnoe znanie [Personal knowledge]. Moscow: Progress, 1985.
7. Sultanova L. B. ITIDS+RRS'2014. Tr. 2-i mezhdunarodnoi konferentsii «Informatsionnye tekhnologii intel-lektual'noi podderzhki prinyatiya reshenii». 18-21 maya. Ufa, 2014. Vol. 2. Pp. 196-201.
8. Searle J. Voprosy ekonomiki. 2007. No. 8. Pp. 5-27.
Received 17.05.2021.
