CC BY
79
Болгарин И., Смирнов В. Девять жизней Нестора Махно: Роман в 2 кн. СПб.: Амфора, 2006.
ЕЩЕ ОДНА «ВИШНЕВАЯ КОСТОЧКА» ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ, ИЛИ «НОВЫЕ» МИФЫ О «СТАРЫХ» ГЕРОЯХ
Сегодня о Гражданской войне не пишет разве только ленивый. Лавинообразный поток различной литературы о братоубийственной войне и ее конкретных участниках не стихает, набирая все новые обороты и зачастую повторяясь в своем движении. Литературный бум вокруг героев и событий Гражданской войны поражает беспрецедентным размахом. Сама же литература становится полем своеобразной координации многочисленных представлений о Гражданской войне. Консолидированный поиск целостного взгляда на трагиче ские события 1917 - 1920 гг начинает проявляться в жанровой конвергенции как одной из особенностей современного общественного сознания. Историки превращаются в литераторов, а последние презентуют себя как историки. Все чаще можно столкнуться с использованием литературно-художественных (или кинематографических) доказательств обоснования тех или иных научно-теоретических концепций. При этом сами морально-нравственные призывы начинают получать статус новых теоретических истин. Интеллектуализация современной литературы в форме научной мимикрии свидетельствует об активном превращении популярных идей в руководящие и всеобщие социокультурные принципы.
В этой связи трудно не обратить внимание на литературное исследование И.Я. Болгарина и В.В. Смирнова «Девять жизней Нестора Махно», выпущенное в свет санкт-петербургским издательством «Амфора» в 2006 г. Оно являет собой пример вновь возникающего кризиса доверия к научному мышлению (во всяком случае, в области изучения истории Гражданской войны) и как следствие - активизации мифологического начала в общественном сознании.
В этом романе есть все, что характерно для подобного рода литературного жанра, и даже более того. Авторы взяли на себя миссию рассказать неискушенному в истории читателю еще и о развитии революционных событий в Украине в начале XX в., а главное - популярно объяснить, что же собой представляла Гражданская война в этом регионе бывшей Российской империи. В результате - созданный образ Нестора Махно («вишневая косточка», по образному определению самих авторов) оказался погруженным в созданную ж самими писателями историю Гражданской войны. А собственно исследовательский процесс, по утверждению авторов, завершился созданием очередного «художественно-романтического мифа», выполненного по классическим канонам мифотворчества идеологической традицио-нализации. При этом авторам не пришлось прилагать максимум усилий, по скольку, как известно, массовое сознание мифологично уже по своей при-
роде. Фактически по идущим из глубины веков архаичным моделям в книге были воссозданы старые мифы в новых социальных и политиче ских оболочках XXI века. Другое дело, что авторам удалось сделать почти незаметной грань между так называемой спонтанной мифологией со всеми входящими в нее комплексами национального самоощущения и мифологией искусственной, конструируемой с определенными идеологическими и политическими целями.
Поэтому в романе Нестор Махно оказался истинным борцом за дело народа, но при этом глубоко не счастным человеком, переживающим время глубокого психологического надлома в обществе и смену социокультурных ценно стей. И если первая часть подобной характеристики получилась в романе достаточно четко прописанной, то вторая - личная драма героя -оказалась лишь обозначенной с точки зрения ее восприятия. В итоге не оказалось ни «положительного», ни «отрицательного» героя своего времени. Новый обещанный образ Нестора Махно застыл между «заводским спектаклем про Красную шапочку» и «металлом неистового взгляда» героя. В большинстве случаев перед нами сюжеты об идейной стойкости Нестора Махно, представленные по схеме «противо стояние - столкновение - устранение врага».
Подобное явилось следствием переходно сти от так называемого классового мифа к национальному мифу без радикальной смены символов, эмблем и идеологических клише. Центральные персонажи и атрибуты советской мифологии («люмпенский миф о власти», «миф об отчужденных ценно стях») легко вписались в новую идеологическую систему.
И в этом смысле роман И.Я. Болгарина и В.В.Смирнова типичен для современного этапа литературного восприятия и отображения Гражданской войны. Практически во всех работах подобного жанра (и даже тех, которые выходят из-под пера профессиональных историков) происходит сложный процесс соединения двух фаз мифологической рефлексии: «отторжения» и «причастности» к тем или иным историческим событиям. Именно таким образом в условиях слабости социальных связей утверждаются новые формы идентификации личности с властью, не меняющие модели сознания, но подразумевающие более высокий уровень ее реализации.
В.Д. Зимина
