CC BY
176
УДК 94 (470+571)
«ЕРМОЛОВСКИЙ» ПЕРИОД В ИСТОРИИ НАДТЕРЕЧЬЯ (1816-1826 гг.)
© 2009 г З.А. Гелаева
Чеченский государственный университет, Chechen State University,
ул. Шерипова, 32, г. Грозный, 364907, Sheripov St., 32, Grozny, 364907,
[email protected] [email protected]
Анализируются военно-колониальные завоевания Чечни Россией, возглавляемые царским наместником на Кавказе в 1816—1826 гг. А.П. Ермоловым. На примере Надтеречья показана жестокость А.П. Ермолова, которая значительно отдалила присоединение Северного Кавказа к России, прервав установившиеся с XVI в. дружеские добрососедские отношения.
Ключевые слова: установление русского владычества, покоренные народы, «аманаты», А.П. Ермолов, Дади-Юрт, Старый-Юрт, Терская кордонная линия, Н.Н. Раевский, Бейбулат Теймиев.
In given article analyzing the military-colonial methods of conquering of Chechnya by the governor-general of Caucasus A.P. Ermolov in 18161826. After the example of Nadterech'e has shown the cruelty of A.P. Ermolov 's policy estranged the annexation of North Caucasus to Russia to a considerable extent broke off the established friendly, neighborly relations.
Keywords: establishment of Russian domination, subjugated peoples, «amanats», A.P. Ermolov, Dadi-Yurt, Stary-Yurt, Tersk cordon line, N.N. Raevsky, Beybulat Teimiev.
Рост населения и безземелье в горах вынуждали чеченцев к переселению на равнинные земли уже с конца XIV в., оставленные ими в период татаро-монгольского нашествия. К XVIII в. этнические границы чеченцев простирались до берегов Терека. В этот период шло интенсивное заселение правобережья Терека чеченцами с гор Ичкерии, Шатоя, бассейна Аргуна. К началу XIX в. по Тереку протянулась гряда чеченских селений от сел. Дойкар-эвл до сел. Ногай-мирза-юрт.
В 1816 г. на пост командира отдельного Кавказского корпуса и главнокомандующего в Грузии был назначен А.П. Ермолов. «С назначением Ермолова, - пишет военный историк-кавказовед генерал В.А. Потто, - начинается новый период утверждения русского владычества на Кавказе - период систематических действий, в которых все силы и средства стройно направляются к одной..., имевшей своею задачею не временный, непрочный мир, которого домогались прежде, а полное покорение Кавказа» [1, с. 2-3].
Сам Ермолов писал об этих событиях так: «...приказал я...окружить селение Дадан-Юрт, лежащее на Тереке, предложить жителям оставить оное, и буде противиться, наказать оружием, никому не давать пощады. Чеченцы не послушали предложения, защищались с ожесточением. Двор каждый почти окружен высоким забором, и подлежало каждый штурмовать. Многие из жителей, когда врывались солдаты в дома, умертвляли жен своих в глазах их, дабы во власть их не доставались. Многие из женщин бросались на солдат с кинжалами. Большую часть дня продолжалось сражение самое упорное» [2, с. 338]. Естественно, такая практика «усмирения» не способствовала установлению мира в крае, а напротив придавала отношениям официальной власти и коренного населения враждебный характер, а также пагубно сказывалась на процессе расселения чеченцев по Тереку. Как констатирует сам Ермолов, в один день «со стороны неприятеля все,
бывшие с оружием, истреблены и число оных не менее могло быть четырехсот человек. Женщин и детей взято в плен до ста сорока, которых солдаты из сожаления пощадили, как уже оставшихся без всякой защиты и просивших помилования (но гораздо большее число вырезано было или в домах погибло от действия артиллерии и пожара). Селение состояло из 200 домов; 14 сентября разорено до основания» [2, с. 339].
В 1819 г. селения Дади-Юрт не стало. По косвенным данным, по-видимому, там проживало более тысячи человек. Оставшиеся в живых бежали в основном в селение Дойкар-эвл, владетель которого Мамад Бекович Черкасский принял их благосклонно; позже многие из оставшихся в живых расселились и по другим селениям по Тереку.
С новыми историческими личностями на кавказском театре военных действий менялись методы проводимой политики. 8 сентября 1818 г. Ермолов обратился со специальным предупреждением к владельцам надтеречных селений: «С получения сего немедленно сделать положение сходное с тем, какое в Старом Юрте кн. Мамада Бековича. Выслать всех тех людей, которых целое селение признает неблагонадежными. Оставить тех, которые замечены спокойными.. .если не будут выданы преступники или родственники их, то селение предается огню. Если кто из казаков или поселян и вообще из подданных военных государя Российского будет взят и проведен через деревню и жителями оной не взят обратно от хищников, то из деревни такой за каждого русского будет взято по два человека в солдаты, и деревня обязана отыскать и возвратить пленных. Если не отыщет, то будет предана огню» [3, с. 25]. Такая политика Ермолова не способствовала расселению чеченцев на подконтрольные российской власти земли. По его приказу была основана Сунженская линия и заложена под залп пушек в 1818 г. крепость Грозная на месте уничтоженных чеченских аулов «Сарачан-Юрт, Кули-Юрт,
Алхан-Чу, Жим-Чечан и Соьлжа-Юрт» [3, с. 25]. После основания Сунженской линии сунженские чеченцы переселялись в горы, леса, где располагались небольшими хуторами. По Сунже расселялось казачье население, переселяемое с Центральной России.
В период Ермолова не были основаны новые селения по Тереку, но наблюдается некоторое укрупнение существующих за счет переселяющихся от безысходности чеченцев. Однако восприятие их со стороны российской власти остается однозначным. Генерал В.А. Потто писал: «Терек отделял казаков от чеченцев; левый берег был занят нами, правый был неприятельским; там стояли чеченские аулы... Кавказская война распределила роли между сторонами аульной и станичной таким образом, что первая отвела нападение, а последней защиту и оборону. Терек управлял ходом кровавой игры. От него зависело, дать отдышку или обострить борьбу, так как река беспрестанно меняла свой уровень» [1, с. 212].
К этому следует добавить, что на равнине единственно возможная форма выражения недовольства народа была система набегов, в то время как в Горной Чечне местность располагала к ведению войны длительное время. Ермоловский период, как отмечено официальными документами, характеризовался обострением взаимоотношений между «подданными Российского государя» и «туземным населением» - чеченцами, что привело к нарушению ранее заключенных договорных актов. Русский генерал Н.Н. Раевский, известный в военных кругах как прогрессивно мыслящий, гуманный человек, вынужденно признавал: «Наши действия напоминают мне бедствия первоначального завоевания американских племен» [4, с. 30].
Историю заселения Надтеречья в первой четверти XIX в. чеченцами отчасти можно проследить и анализируя письма генерала А.П. Ермолова. Чеченцев по Тереку он описывает следующим образом: «Ниже по течению Терека живут чеченцы, самые злейшие из разбойников, нападающие на линию. Общество их малолюдно, но чрезвычайно умножилось в последние несколько лет. Управление оной разделено из рода в род между несколькими фамилиями, кои почитаются старшинами, имеющие сильнейшие связи и люди богатые более уважаемы...Народонаселение в Чечне, с присоединившим обществом качкалыков, считается более нежели 6000 семейств» [2, с. 295]. Если исходить из подсчета А.П.Берже, «в среднем 5 душ на двор» [5], то население по Тереку вместе с качкалыковскими чеченцами в начале 20-х гг. XIX в. - 30 000 человек. Это достаточно высокая цифра для того времени.
Жестокие меры в отношении к коренному населению в период правления Ермолова как по его приказу, так и по инициативе его подчиненных к началу 20-х гг. XIX в. подготовили почву для народного возмущения. 23 января 1823 г. чеченцами было истреблено Амир-аджиюртовское укрепление. Источники тех лет констатируют, что это ободрило народ, и восстание сделалось повсеместным. В тот же день большая партия чеченцев под предводительством Бей-Булата Таймие-ва перешла на р. Сунжу и расположилась на правом ее
берегу. Они, как описывают документы, «...заставили присоединиться к ним брагунцев, а потом намеревались идти к Старому Юрту» [6], крупнейшему чеченскому селению по Тереку, которое считалось мирным и лояльным к российской власти. В Старом-Юрте, или Дойкар-эвле, было расположено военное укрепление, а также проходило сообщение Терской линии с крепостью Грозной. И, естественно, при сложившихся обстоятельствах укрепление при Старом-Юрте подвергалось опасности. Староюртовцы были готовы к поддержке восставших. Еще за несколько месяцев до описываемых событий Ермолов в своем предписании Грекову от 11 июля 1822 г. писал: «С сожалением узнал я из рапорта о побеге жителей Старого-Юрта (194 семейства. - З.Г.) ...и что партия разбойников могла безбоязненно придти в то место, где поблизости войска наши, и имела дерзость понуждать силою не желавших переселиться» [7, с. 500]. Бежавшие староюр-товцы присоединились к восставшим.
Со временем часть бежавших в горы жителей Старого Юрта изъявила желание вернуться на свои земли. В ответ на это Ермолов писал: «...Большая часть чеченских деревень признает уже власть нашу, а от многих есть у нас аманаты, отговариваться неведением они не могут, ибо 194 семейства с имуществом, на арбах наложенным, со скотом и стадами баранов, не могут так собраться к побегу, чтобы не были замечены. Жители были предупреждены, что, в случае повтора подобного, селение наказано будет огнем и мечом» [7, с. 506]. Также лично Ермоловым военному начальству был дан наказ: «По возвращении просящихся обратно жителей извольте приказать пустые дома сломать, а лес взять на казенные постройки» [7, с. 506]. Политика меча и огня, политика подавления духа вольности народа, не желавшего подчиниться российской власти, приносимой на штыках, вызывала бурю негодования в народе.
В апреле 1824 г. был переброшен и расположен по Тереку в казачьих станицах 2-й батальон Апшерон-ского полка в составе тысячи штыков. Обстановка была довольно напряженной. Надтеречные чеченцы, заключившие договорной акт, наряду с другими обществами, именуемыми мирными, находились в двойственном положении. Плодородные земли, с которых их не раз сгоняли в горы, или они оставляли сами, кормили хлебом Горную Чечню. И чтобы сохранить свои селения, им приходилось соглашаться с требованиями российских властей, тем более что большая часть владетельной верхушки склоняла их к этому. Во всех предписаниях Ермолова было требование, чтобы мирные чеченцы наказывали тех чеченцев, которые бежали через их селения от преследования казаков или солдат, в противном случае он угрожал предать селение огню, это было наиболее неприемлемое для чеченцев условие генерала.
Сложная обстановка влияла на миграционные движения в крае. Миграция населения являлась следствием напряженной общественно-политической обстановки в Чечне, вызванной военной экспансией России. После знаменитого восстания в июле 1825 г., жестоко
наказанная Ермоловым, как признавали сами очевидцы тех лет, Чечня почти вся лежала в развалинах. Надтеречная Чечня после перенесения военной линии с Терека на Сунжу находилась как бы за театром военных действий. Однако «возмутились и так называемые мирные чеченцы, жилищами близ нашей границы по Тереку расположенные... , купно с аксаевцами, вышедшими из повиновения своему князю майору Мусе Ха-саеву, беспокоили малое число войск, охраняющих границу, частыми во множестве нападениями» [8, с. 235]. Причины частых возмущений и нападений со стороны надтеречных чеченцев на линии в эти годы видны из докладной записки князя Бековича Черкасского, владельца селения Старый-Юрт, человека про-российской ориентации. «С 1819 года, когда ген. Ермолов впервые делал экспедицию в Чечню и выстроил крепость Грозную, главная деревня нашей фамилии Старый-Юрт была пунктом, через который делались сообщения этой крепости с линиею, т.е. Тереком, и всегда с помощью ее жителей; ибо... Все сии повинности или обязанности для жителей и в то время были весьма тягостны;. . . В последние же годы повинности начали увеличиваться, и по требованию местных начальников, а иногда и частных лиц... неограниченная власть над деревнею комендантов.» [9] в итоге, как он признавал, приводила жителей либо к восстанию, либо к переселению обратно в горные селения.
Новый командующий войсками на Тереке генерал Лисаневич, разгромив восставших летом 1825 г., вступил в Герзель-аульское укрепление. 16 июля он собрал 318 народных избранников Чечни. Лисаневич начал на кумыкском языке бранными словами поносить присутствующих чеченских представителей. Находившийся среди них Аджи, мулла надтеречных и качкалыковских чеченцев, при перекличке отказался выступить вперед. Приставу приказано было вытащить его. Не позволив прикоснуться к себе, Аджи-мулла, стремительно выйдя вперед, выхватив кинжал, ранил генерала Лисаневича в бок. Бросившийся на помощь к Лисаневичу генерал Греков пал мертвым. Попытавшийся удержать Аджи-муллу пристав мирных чеченцев Филатов был ранен им в ногу. Лисаневич успел дать приказ: «Не выпущать ни одного живым из крепости» [8, с. 238]. Последовавший за приказом короткий бой «кончился трупами 318 чеченцев». Даже Ермолов осуждал поступок Лиса-невича, который своими действиями спровоцировал этот конфликт, хотя вообще-то Лисаневич был лишь проводником ермоловской политики. Как бы подытоживая этот год, в своем предписании генералу Лаптеву от 1 мая 1826 г. генерал Ермолов писал: «До возникшего в прошлом году общего возмущения весьма мало оставалось чеченских селений, которые не признавали бы власти нашей». Примечательна и следующая характеристика, данная коренному населению: «Между здешними народами нетрудно начальнику приобрести доверенность справедливостью и точным исполнением данного обещания. Данное слово должно быть свято». Этим признавалось, что несправедливое отношение и вызвало возмущение надтеречных чеченцев и их участие во всеобщем восстании 1825 г. Ермолов учил сво-
их соратников по завоеванию Кавказа, что чеченцы «имеют уважение к правосудию начальника: не возбуждает в них ропота заслуженное наказание» [7, с. 510].
С 8 по 28 мая 1826 г. Ермолов предпринимает экспедицию «против возмутившихся чеченцев» с целью наказания «некоторых деревень, не возвратившихся к прежней покорности, и вместе с тем открыть дороги для удобнейшего действия войск.» [10]. Цель была достигнута, в результате «Алхан-юрт, Курчали, Рош-ни, Урус-Мартан были преданы огню, подвергнуты наказаниям жители селений Даут-юрт, Гихи, взяты аманаты» [11]. Потеряв кров, скот, недвижимое имущество, часто кормильцев, остатки семейств переселялись на Терек, укрупняя надтеречные селения. Военная обстановка в крае способствовала бесконечным миграциям населения. Часто случались перемещения из одного конца Чечни в другой.
Среди высшего эшелона российской военной власти на Кавказе раздавались голоса, имевшие не только здравый смысл и дальновидность, но и некоторую критическую самооценку действиям военных; «набеги, чинимые до сего времени нашими войсками, - писал в своем рапорте от 15 апреля 1830 г. генерал барон Розен, - на чеченские деревни за какие-либо шалости некоторых жителей я не признаю полезными, ибо сим средством жители, непричастные к шалостям, но только живущие в одной деревне, подвергаются разорению, причиняемому нашими войсками, отчего питают к нам более ненависти и горят мщением» [8, с. 91].
Владычество России еще не было утверждено в крае, и борьба против завоевателей объединяла под лозунгом свободы, часто освящаемой религиозным знаменем газавата, различные слои народа. Не случайно генерал Ермолов, оставляя кровавый след, завоевал в первую очередь равнинные села Чечни, ибо «кто владел Чеченской плоскостью, тот был хозяином и в горах Дагестана» [12, с. 181]. Политика России в XIX в. «приобрела новые, более жестокие формы, чем те, которые были известны кавказским народам в предыдущем столетии. Это порождало среди местного населения не только «недоверие, но нередко и враждебное отношение ко всему русскому» [12, с. 181].
Рассуждая о методах действий А.П. Ермолова на Северном Кавказе и их последствиях, известный политолог Э. Паин писал: «При Ермолове для российских генералов, офицеров стали нормой грабежи, мародерство и торговля пленными горцами. Так, в 1823 г. генерал Вельяминов, один из ближайших сподвижников Ермолова, учинил кровавый погром в чеченских селениях, благословил продажу караногай-цам двух тысяч пленников, захваченных в Чечне». В другой экспедиции тот же генерал приказал: «Жен и детей разменять на наших пленных, а тех, кои за разменом оставаться будут, и мужчин отдать казакам в услуги... Его стратегия вызвала небывалый до того подъем сопротивления. Она стимулировала объединение горских народов и быстрое распространение и утверждение на Северном Кавказе ислама, обеспечившего идеологическую основу для длительной войны и консолидацию разрозненных племен и этниче-
ских групп, ранее враждовавших между собой» [13]. Колониальные методы А.П. Ермолова далеко не способствовали быстрому и бескровному завоеванию Чечни. Его политика, даже по признанию его соратников, не приблизила присоединение Северного Кавказа к России. Напротив, он значительно отдалил завершение этого процесса, исключив созданием очага напряженности даже в надтеречных мирных селениях, добровольность и мирный характер этого процесса, прервав установившиеся с XVI в. дружеские добрососедские отношения.
Литература
1. Потто В.А. Утверждение русского владычества на Кавказе. Тифлис, 1904. Т. 3. С. 2-3.
2. Записки А.П. Ермолова. 1788-1826 гг. М., 1991.
3. Чеченская Республика (население, экономика, история) // Все о Чечне и ее народе. Грозный, 1995.
Поступила в редакцию
4. Народно-освободительное движение горцев Дагестана и Чечни в 20-50-х годах XIX в. // Материалы Всесоюз. науч. конф. 20-22 июня 1989 г. Махачкала, 1994.
5. Берже А.П. Чечня и чеченцы. Тифлис, 1859; Грозный, 1991. С. 30.
6. РГВИА. Ф. 482. Оп. 1. Ед. хр. 152. Л. 23.
7. АКАК. Т. VI. Тифлис, 1875.
8. Дебу И. О Кавказской линии и присоединенном к ней Черноморском войске, или Общие замечания о поселенных полках, ограждающих Кавказскую линию, и о со-седственных горских народах с 1816 по 1826 г. СПб., 1829.
9. АКАК. Т. VIII. Тифлис, 1881. С. 728.
10. РГВИА. Ф. ВУА. Д. 6216. Описание экспедиции генерала Ермолова в Чечню в 1826 г. Л. 1.
11. АКАК. Т. VII. Тифлис, 1878. С. 920.
12. Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в ХУТ-ХГХ вв. М., 1958.
13. Цит по: Гапуров Ш.А. Россия и Чечня в первой четверти XIX века. Нальчик, 2003. С.422.
14 мая 2009 г.
