CC BY
68
УДК 811.35
ЭРГАТИВНОЕ ДОПОЛНЕНИЕ В ИНГУШСКОМ ЯЗЫКЕ
© 2о13 Патиев С.У.
Ингушский государственный университет
Вопрос об эргативном дополнении в ингушском языке еще никто не поднимал. Факт его существования очевиден. Целью данной статьи является освящение этой проблемы.
No one raised the question about the existing of ergative object in Ingush. This is obvious that this fact is existing. The aim of this article is to highlight this problem.
Ключевые слова: эргатив, дополнение, субъект, объект, падеж, глагол, сказуемое.
Keywords: ergative , object, subject, object, case, verb, predicate.
Впервые вопрос о наличии в горских иберийско-кавказских языках эргативных конструкций поднял П. К. Услар (1861 г). Однако следует учесть, что, когда П. К. Услар создал теорию пассивности эргативной конструкции, то терминов «эргативная конструкция» и «эргатив» не существовало, они появились лишь в 20-х гг. XX в.
Вопрос о своеобразии глагола был поставлен Усларом в связи со своеобразием склонения имени, и в частности, исходя из того, что в системе склонения отсутствовал аккузатив.
Чтобы понять с достаточною степенью ясности строение чеченского глагола и роль, которую играет он в речи, должно, прежде всего, убедиться в том, что в чеченском языке вовсе нет глаголов действительных, транзитивных, а одни лишь глаголы средние и страдательные. Мы, например, говорим: я люблю брата, отец любит сына, но мы можем дать и другой оборот предложениям, а именно сказать: брат любим мною, сын любим отцом. Этот последний оборот есть единственный возможный в чеченском языке, еще ближе пойдем мы к строению чеченских предложений, если переведем их посредством следующих конструкций: мне любится брат, отцу любится сын [4. С. 64].
Отсюда по Услару: 1. Реальный объект в именительном падеже является грамматическим субъектом, т. е.
подлежащим. 2. Падежом реального субъекта является падеж косвенного дополнения (т. е. с творительным падежом) глагол не согласуется. 3. П. К. Услар сблизил эргативную конструкцию при переходном глаголе с той конструкцией индоевропейских языков, которую образует глагол страдательного залога, и таким путем он пытался объяснить, почему при переходном глаголе реальный объект ставится в именительном падеже, а реальный субъект в эргативе (творительном падеже) [3. С. 122-123].
Весьма большой вклад в исследование эргативной конструкции в кавказских языках внес И. И. Мещанинов. В одних случаях он повторяет суждения, высказанные Н. Я. Марром, а в других случаях с учетом принципов Н. Я. Марра он обосновывает новую точку зрения. Интерес представляет попытка И. И. Мещанинова рассмотреть эргативную конструкцию в исторических связях с другими конструкциями.
В 1961 г. И. И. Мещанинов писал: «При исследовании биайского языка больше внимания обращалось на эргативный падеж и меньше всего на постановку прямого объекта в именительном падеже, чем и обусловлены бесплодные поиски винительного падежа в данном языке. Между тем, полагает А. С. Чикобава, для эргативной конструкции не в такой мере
характерно наличие эргативного падежа, в какой специфично отсутствие винительного падежа [2. С. 63].
С точки зрения И. И. Мещанинова, глагол согласуется с «самостоятельным эргативом». В чеченском и ингушском языках эргатив не совмещает функции другого падежа, но глагол с ним все же не согласуется.
Взгляды Н. Ф. Яковлева изложены в монографии «Синтаксис ингушского литературного языка» (М., 2001). Ученый повторяет точку зрения Услара: «Своеобразный строй ингушского предложения - связь между продуктивной (активной) формой подлежащего и продуктивностью действия, между непродуктивной (пассивной) формой подлежащего и непродуктивностью действия, между продуктивной формой пассивного подлежащего и объекта, пассивной по самому существу дела - все это с неизбежностью заставляет признать, во-первых, что ингушское переходное предложение является активным по строю, во-вторых, что прямое дополнение представляет собой один из главных членов ингушского
предложения» [6. С. 63].
Н. Ф. Яковлев обосновал, что грамматическое подлежащее в ингушском предложении может быть выражено эргативным и именительным падежами.
Четкую аргументацию сущности «эргативной конструкции» в кавказских языках дал А. С. Чикобава в работе: «О двух основных вопросах изучения иберийско-кавказских языков»,
опубликованной в журнале «Вопросы языкознания» [5].
Охватить весь спектр мнений лингвистов-кавказоведов относительно эргативной конструкции в иберийско-кавказских языках в одной статье не представляется возможным, поэтому мы ограничиваемся мнениями некоторых из них по интересующему нас вопросу.
Вопрос о возможности наличия простого дополнения в эргативном падеже в составе простого предложения отрицался, вследствие чего неправильно
интерпретировалось само понятие субъект
в эргативе, т. к. считать ли данный компонент подлежащим или эргативным дополнением в ингушском языке зависит от семантики и порядка слов в предложении.
Об аналогичном явлении в даргинском языке З. Г. Абдуллаев пишет: «Дополнение, оформленное эргативным падежом, относится к
некоординированным дополнениям. Оно показывает предмет, который в данной ситуации семантически может быть действующим субъектом, смысловым объектом, его инструментом.
Эргативное дополнение в даргинском языке служит наглядным и убедительным примером того, что в языке внешнеграмматическое не всегда совпадает с внутренне-логическим. С другой стороны, анализ эргативного дополнения иллюстрирует исторический процесс возникновения и развития отдельных языковых явлений» [1. С. 198199].
Например: Тха дадий 1ехаваьв Бурок1аларча жерочо (поговорка). Досл.: Наш дед обманут из-под крепости вдовушкой.
Субъект - дадий, стоит в именительном падеже с глаголом-сказуемым; 1ехаваьв координируется в классе, косвенное дополнение - жерочо, стоит в эргативном падеже. Предикат ставит дополнение в запрощенный падеж т. е. налицо глагольное управление, с семантической точки зрения, в данном случае компонент, выраженный эргативом, никак не может быть подлежащим.
Другой пример: Марета совг1ат дера Г1оанчос. Досл.: Марета подарок принес Гоанчо. Марета - субъект, выраженный дательным падежом, совг1ат - объект в именительном падеже, Г1оанчос -дополнение в эргативном падеже.
Грамматические субъект и объект в эргативном падеже ингушского языка -это различные понятия, они существенно отличаются друг от друга.
Это различие наблюдается в системе синтаксических взаимоотношений между ними и глаголом-сказуемым, с одной стороны, между формами их выражения,
с другой. Например: Хотташа б1ехьваьр хиво ц1енвергва, метто б1ехьваьр цхьаккхача х1амана ц1енвергвац (пословица). Досл.: Грязью запачканный вода умоет, языком запачканный никакая жидкость не обмоет.
В первой части в функции субъекта выступает: хотташа б1ехваьр, первый компонент выражен эргативным падежом, второй компонент - глагольной формой, т. е. субстантивированным причастием в именительном падеже, глагол-сказуемое ц1енвергва
координируется с субъектом в классе.
Эргативное дополнение хиво этой возможности лишено, так как оно только компенсирует недостающий член предложения, дополняет и управляется глаголом-сказуемым. Вторая часть предложения аналогична первой. Топо -туро ца даьр сискало даьд (пословица) Досл.: Ружье - пистолет не сделанное, хлеб - соль сделал.
Субъект предложения - ружье -пистолет выражено эргативным падежом и глагольной формой, т. е. субстантивированным причастием в именительном падеже -ца даьр, дополнение - сискало выражено эргативным падежом. В данном случае имеет значение не только классное согласование или управление, но и само расположение компонентов играет большую роль в определении эргативного подлежащего и эргативного дополнения.
Таким образом, если в основу определения понятий главных членов предложения положить их синтаксические взаимоотношения между собой, если имя смыслового субъекта в эргативном падеже считать грамматическим подлежащим лишь в том случае, когда оно имеет суффиксальное личное или классное согласование глагола-сказуемого, а также суффиксальное согласование - явление позднего времени, то из этого логически вытекает, что эргативный падеж смыслового субъекта в плане диахронии следует квалифицировать как признак дополнения» [1. С. 198-199].
Орудное дополнение. Н. Ф. Яковлев пишет: «Творительное дополнение имеет в ингушском языке два основных
значения: обозначает сопровождение или совместимость. Поэтому мы называем его также творительно-сопроводительным дополнением. Творительно-сопроводи-тельное дополнение употребляется в ингушском языке в следующих значениях: в значении орудия (в полной форме творительного падежа и в архаической его форме), в значении средства передвижения, в значении пути передвижения, в значении и совместимости действия или
сопровождения при совершении его и, наконец, в значении логического субъекта в зачаточном страдательном обороте [6. С. 157].
Далее приводит следующие примеры:
Цо дагарца дахча хоададир.
Он срубил//перерубил дерево топором.
Кхалсаго маьхаца тег.
Женщина шьет иглой.
Аз топаца пхьагал йийра.
Я убил зайца ружьем.
И архаическая форма творительного дополнения в значении орудия:
Дахча херха хоададу//хоадаю».
Дерево пилят пилой.
Чарх кога кхестаю тегачо.
Кархьал кулга кхестаяьр// кхестайора.
Ручную мельницу крутили рукой».
К вышесказанному следует добавить, что орудный падеж служит в ингушском языке и для выражения предмета или явления, служащего причиной действия, например:
Новкъостаца вахарах никъ дика хилар са. Досл.: Товарищем пойдя дорога хорошей оказалась мне. Ц1ераца ловзар дарах воагавар. Досл.: Огнем играл делая обжегся. Дог1аца ша тохарах сомий гаьнаш х1алакйир. Досл.: Дождем град ударив фруктовые деревья оголились.
Орудное дополнение может употребляться в предложении с глаголом-сказуемым переходной
семантики т. е. в предложении с эргативной конструкцией, например: Оаха кха говрашца, шерчашца аьхар. Досл.: Мы поле лошадьми, быками вспахали.
Также и в предложении непереходной семантики т. е. с номинативной конструкцией, например: Чкъарий лувца
новкъостаца вахар со. Досл.: Рыбу ловить товарищем пошел я. Орудное дополнение в предложении с переходной семантикой согласуется с подлежащим в эргативном падеже, например: Аз з1акаца чкъаьрий лувц. Досл.: Я удочкой рыбу ловлю. Аз - сенца? - з1акаца, Я - чем? -удочкой.
В непереходной конструкции орудное дополнение в именительном падеже управляется глаголом-сказуемым,
например:
Каьхат къоаламца яздаьдар. Досл.: Письмо карандашом написано. Яздаьдар - сенца? - къоаламца. Написал - чем? -карандашом.
Орудное дополнение также может указывать на предмет, откуда исходит действие, в таком случае к основной форме добавляется формант - ра-, например:
Цу моча лоалахошцара г1улакх сиха хоададе эш. Досл.: С такими соседями дело быстро прекратить следует. Сирача дынбакъацара баьри сонна цхьаннахьа вайна вар. Досл.: Сером скакуне всадник мне был знаком.
Вещественное дополнение.
Вещественное дополнение в ингушском языке имеет множественное значение, что позволяет говорить о нем, как о дополнении с разветвленной семантикой: 1. О ком или о чем говорится в предложении: Халонах кхийрар, диках кхийнавац (пословица). Досл.: Трудностей боявшийся, хорошего не достиг. Коартола ларамах эп латай. Досл.: Кортофеля погреба крот завелся. Къоанахчоах ала дика дош ийшадац (поговорка). Досл.: Мужчине сказать хорошее слово не скупятся.
2. В предложении указывает место, где происходит действие: Б1ехал 1ургах чубахар. Досл.: Змея дырку уползла. Са ийнах бурув детташ воал (поговорка). Досл.: Мои полы сверлит он. Когах к1арцхал дахад. Досл.: Ногу заноза попала.
3. Указывает на материал, из которого сделан предмет: Т1ох баткъа беттабар. Досл.: Камня сухая кладка сделана. Дошох баь г1оз боалар п1елгах. Досл: Золота сделанное кольцо находилось на
пальце. Гидуаргех ганарий даьтта доакх. Досл.: Подсолнуха семечек масло делают.
4. Указывает на предмет в речи: Цо денача г1улакхах нах раьза бацар. Досл.: Он принесшее дело люди недовольны были. Царех лаьца яздир оаха. Досл.: О них сказав написали мы. Цергех хий далалца баьг1ар (поговорка). Досл.: Зубов вода пока не потекла сидели.
5. Указывает на кого-либо или чего-либо по степени превосходства: Вежарех воккхаг1авар Солс ва. Досл.: Братьев старший Солс есть. Аьшка пхьарех говзаг1авар Берс ва. Досл.: Железных мастеров талантливей Берс есть. Юртех йоккхаг1аяр Экажкъонгий яр лоарх1. Досл.: Селений большая Экажево есть считается.
6. Указывает на происхождение или породы и масти: Из дынбакъ черсашха я. Досл.: Этот скакун черкесской породы есть.
Укха шера д1адийнар эрсий к1их да. Досл.: Этом году посеянная породы русской пщеницы есть. Ер гуржашха гаргало йолаш ва. Досл.: Это грузинское родство имеющий есть.
Косвенное дополнение в
вещественном падеже имеет и производные формы, например: Лоамаха чакхбаьнна баьхкар уж. Досл.: Горы через пройдя прибыли они. Соаха дош ца хетилга дий из. Досл.: Меня ни во что ставить что ли. В некоторых случаях конечные согласные могут
геминироваться, например: Вирахха 1ехаш ваг1а. Досл.: Ослиным воем ревя сидит.
Местное дополнение. Локативные (местные) падежи выражают не только пространственное отношение, но и формы местного падежа, в ингушском языке они могут относиться к обстоятельствам места.
Общая форма местного падежа образуется при помощи суффикса - га, в единственном числе (от
существительных), например: Гога кхаччалца хий айделар з1амигача жеркъа чу (фольклор). Досл.: Колена до вода поднялась маленькой балке внутри. Адамга ма кхоачалба из бала (поговорка). Досл.: Человеку не досталась бы эта беда. Хига хьийжавар
аьнна, чкъаьра лоацалургбац (поговорка). Досл.: Воду смотря, рыбу не поймаешь.
Во множественном числе дополнение в местном падеже принимает суффикс -ка, например: Хотта эттабар наькъашка. (А.Б.). Досл.: Грязью наполнились дороги. Сарахьа ц1еношка лампаш сагар. (А.А.). Досл.: Вечером домах лампы засветились. Михьашка цига г1олла ухар са нана (Дж. Я). Досл.: Грузом там через ходила моя мать.
От местного падежа образуются производные формы, т. е. формы движения, пребывания, исхода и др., например: направление указывает на первое значение удаленности,
единственном и во множественном числах выражаются при помощи суффикса - р -, как добавочное к основной форме: В1овнашкар ураг1а додар наькъа такилг. Досл.: Крепости верх уходила дороги тропинка Цонашкар 1ок1ал воаг1ар Обзо. Досл.: Покоса вниз спустился Обзо.
Локативная форма образуется с добавлением аффикса -а -, т.е. к направлению исхода: Цун дезалгара дика дар ц1аккха даьннадац. Досл.: Его семьи хорошее никогда не исходило. Арг1енашкара хьахьекхар шийла мух. Досл.: Полей дул холодный ветер.
2. Пребывание - Ц1енгахь букъ берзабаь латтар Хьасан. Досл.: Дому спину повернув стоял Хасан. Хигахь бухь билла долхар бераш. Досл.: Воде сторону повернув шли ребята.
3. Направления - Майдангахьа д1аерзайир Элберда ший говр (И.Б.). Досл.: Площади повернул Элберд своего коня. Хьунгахьа 1очулаьхкар Хьасана жа. Досл.: Лесу вниз погнал Хасан овец.
4. Исход - направления -1амашкахьар г1етта йолаялар 1и. Досл.: Озер со стороны подниматься начал пар. Ч1оженагахьар хьахозар хин тата. Досл.: Ущелье стороны слышался воды шум. Г1инбухьагахьара хьайоаг1ар 1аьржа морхаш. Досл.: Севера стороны шли черные тучи. Ачылкхенгахьара хьаухар ялат детта вордаш (А.Б.). Досл.: Ачалуки стороны шли зерном наполненные арбы.
5. Прямое движение - Наькъа такилга г1олла 1овоаг1ар къоано. Досл.: Дорожной тропинки по шел старец. Юрташка г1олла даьржа чакхдаьлар из
къамаьл. (М-С.П.) Селам по распространяясь прошел этот разговор.
Дополнение в сравнительном падеже употребляется в ингушском языке в следующих случаях: в значении лица или предмета, превосходимого по качеству (при прилагательном или наречии, которое выражает сравнительную степень), в значении логического объекта при глаголах со значением побеждать, превосходить, опережать. Например: Уллача берзал лела цогал тол (пословица). Досл.: Лежачего волка ходячая леса превосходит. Гаьнарча вешел - юхера лоалахо тол (пословица). Досл.: Далекого брата - ближний сосед превосходит. Воча сагацарча машарал, дикача сагацара дов тол (пословица). Досл.: Плохим человеком мира, хорошим человеком вражда превосходит.
Производная форма сравнительного падежа отличается от основной геминированием согласного в основе или в окончании падежа, например:
Со во1 хьа во11ал ва. Досл.: Мой сын твоего сына ростом есть. Цар ц1ен г1ат, шун ц1ен г1аттал я. Досл.: Их дома этаж, вашего дома этажа размера есть. Почему-то эта форма не употребляется в художественной литературе, а встречается только в устной речи ингушей старшего поколения и в фольклоре.
В конце слова гласные геминируются, когда требуется подчеркнуть особенность или акцентировать внимание, например: Г1омаралла а кхералла а безаг1а ба 1овдала сага корта (поговорка). Досл.: Песка и камня тяжелея есть глупого человека голова. Сигалара аьрзелла бера хьазилг тол (пословица). Досл.: Небесах орла руках воробей лучше есть.
Дополнение с послелогами в ингушском языке - явление развитое.
Косвенное дополнение с послелогами в ингушском языке считается одним членом предложения и послелог как отдельный член предложения не выделяется, например: Отара к1ал 1ажий эл латтар. Досл.: Навесом под яблок куча стояла. Гу сона Бешлоама Керта т1а улла Дарза - нанилга амат (А.Х.). Досл.: Виден мне Гора - Казбеком над лежащий Вьюги - матери облик. Берда к1алг1олла доаг1ар сиха ахк (А.Х.) Досл.: скалой под неслась быстро река. Малх - сигален юхьа т1а боалла минг. (А.Х.). Досл.: Солнце - небесном
лице над стоящее красное пятно. Берда т1а латт миинг (А.Х.). Досл.: Скале над стоит деревцо. Сона уллув 1охайр из (А.Х.). Досл. Меня рядом сел он. Тушол -котам яг1а ба1ашта юкъе. Досл.: Удод -курица сидит зарослей середине.
На основании вышеизложенного можно заключить следующее:
эргативное подлежащее в ингушском предложении является главным членом предложения: Дас декхар ц1адера. Досл.: Отец долг забрал.
Эргативное дополнение в ингушском предложении выступает как
второстепенный член предложения: Йи1гаь совг1ат дера вошос. Досл.: Девочке подарок принес брат. Различительным фактором, считать ли данный компонент субъектом в эргативе или эргативным дополнением зависит от порядка слов и семантики в ингушском предложении: Чарахьо к1ийле лаьцар. Досл.: Охотник засаду сделал. Но: К1ийле лаьцаяр чарахьо. Досл.: Засада, сделанная охотником.
Примечания
1. Абдуллаев З. Г. Очерки по синтаксису даргинского языка М., 1971. 2. Мещанинов И. И. Основные грамматические формы эргативного строя предложения // Вопросы изучения иберийско-кавказских языков. М., 1961. 3. Услар П. К. Аварский язык. Тифлис, 1889, §23. 4. Услар П. К. Чеченский язык. Тифлис, 1888, §49. 5. Чикобава А. С. О двух основных вопросах изучения иберийско-кавказских языков // Вопросы языкознания, 1955. 6. Яковлев Н. Ф. Синтаксис ингушского литературного языка. М., 2001.
Статья поступила в редакцию 05.02.2013 г.
