CC BY
26
Исмайлова Е.Н. ©
Доктор филологических наук, Бакинский государственный университет
ЭПОС «КНИГА МОЕГО ДЕДА КОРКУТА» В МЫШЛЕНИИ ПОСТМОДЕРНИСТСКОГО РОМАНА
Аннотация
В национальной прозе постмодернистская трактовка дастанов «Книга моего Деда Коркута» связана с творчеством писателя, поэта, профессора К.Абдуллы. Его творчество на тему «Деде Коркут» является результатом многолетнего труда и охватывает как художественные, так и научные произведения. Научное творчество К.Абдуллы на основе мотивов «Деде Коркут» предшествовало его художественному творчеству. В действительности, в этих трудах крылось разъяснение создания романа «Неполная рукопись» и «технологические механизмы». Согласно результатам исследования, до сих пор в азербайджанской литературе начала третьего тысячелетия нет такого художественного произведения, о котором столько бы писали и дискутировали, как роман К.Абдуллы «Неполная рукопись», опубликованный в 2004 г. Этот роман в прямом смысле слова потряс литературную и научную среду. После перевода романа на разные языки мира (французский, турецкий, русский, английский, польский, испанский, арабский, казахский, киргизский, португальский и др.) границы его обсуждения перешагнули пределы Азербайджана и вышли на мировую арену. Роман «Неполная рукопись» заставил азербайджанскую литературную среду по-новому взглянуть на себя. Роман внес художественную «нагрузку» не только в азербайджанское литературное мышление, но и в литературной среде, обогатив ее потенциалом «оживления, возрождения».
Ключевые слова: национальная проза, мотивы эпос «Книга моего Деда Коркута», постмодернистская трактовка.
Keywords: national prose, motives epos "Dede Gorgud", postmodern novel.
В азербайджанской прозе постмодернистская интерпретация эпоса «Книга моего Деда Коркута» связана с творчеством выдающегося азербайджанского ученого, писателя, поэта, общественного деятеля Кямала Абдуллы. Творчество писателя, связанное с этим эпосом, является результатом многолетней работы, включающей и его научные труды. Творчество К.Абдуллы, отличающееся тесной связью тематических мотивов, являющихся логически продолжением друг друга, в высшей степени сложно. Так, художественные произведения и научные труды этого ученого-писателя - уникальное и оригинальное явление, не имеющее аналогов в азербайджанской литературно-научной среде. К.Абдулла, если можно так сказать, не придерживается предшествующих традиций, однако в его творчестве наблюдается ярко выраженная традиция, которую весьма трудно оценить в научной среде. И эта традиция исходит от самого К.Абдуллы. Развивая в своем художественном творчестве традиции интерпретации эпоса «Книга моего Деда Коркута», тем самым он вносит «сумятицу» в современную азербайджанскую критику.
Так, с начала III тысячелетия в азербайджанской литературе еще не было такого художественного произведения, о котором столько было бы написано и которое вызвало бы столь оживленные споры, как роман К.Абдуллы «Неполная рукопись», опубликованный в 2004 г. Этот роман в прямом смысле взбудоражил литературную и научную среду. О романе очень много писали, и все написанное объединяло одно - эмоциональность. Одни восторгались романом, другие его критиковали и отвергали. Азербайджанская литературная
© Исмайлова Е.Н., 2016 г.
критика долгое время занималась «Неполной рукописью». Одно было истинным: национальная литературная критика (литературоведение в общем) затруднялось в оценке этого романа. В действительности, «Неполная рукопись» выявила бы «неполноту» в теоретическом арсенале и методологии азербайджанской литературной критики.
Выяснилось, что современная азербайджанская критика, сформировавшаяся на основе старой теоретико-методологической базы (метод анализа социалистического реализма), так и осталась на этом же уровне. Основной причиной тому послужило само литературное творчество. Азербайджанская проза (литературное мышление в целом) в основном являлось продолжением литературного мышления XX века, и оценка этого литературного материала не составляла труда для современной литературной критики с точки зрения многолетнего «привычного» метода. Вдруг появляется «Неполная рукопись»: мотив старый - «Книга моего Деда Коркута», художественная же интерпретация в высшей степени нова.
Первые реакции были очень резкие и вышли за сферу литературной критики. В «обсуждении» романа в основном участвовала интеллигенция. Самым интересным в этом обсуждении было участие литературных субъектов (писателей и поэтов). В скором времени дискуссия вышла за рамки литературного анализа и превратилась в дебаты литературных поколений по поводу вкусов, позиции, литературных методов. Наконец, среди всего написанного о романе стали появляться и публикации, оценивающие роман с точки зрения «авторской концепции». После перевода романа на разные языки мира (английский, французский, турецкий, польский, русский, киргизский, казахский, португальский и др.) дискуссия перешагнула границы Азербайджана и вышла на мировую арену. Азербайджанская литературная среда вынуждена была пересмотреть роман «Неполная рукопись» и критерии его оценки, на протяжении долгих лет являвшиеся основными для художественного творчества и литературной критики. Таким образом, роман «Неполная рукопись», терпеливо выдерживавший давление, порой мотивированное нелитературными факторами, вызвал восторг и критику, неприятие и гнев литературной критики и в целом, литературной среды. Этот роман внес свою художественную «нагрузку» не только в азербайджанское литературное мышление, но и в литературную среду - потенциал «оживления, возрождения».
Как уже указывалось выше, эпос «Книга моего Деда Коркута» занимает центральное место в художественном и научном творчестве К.Абдуллы. В действительности, художественное творчество К.Абдуллы на основе мотивов «Деде Коркута» является продолжением или же составной частью его научных поисков, связанных с этими же мотивами. Такое единство, наблюдаемое в научном и художественном творчестве ученого, -характерная особенность творчества К.Абдуллы в целом. Его научные труды - результат интеллектуальных поисков, и его художественные произведения, в действительности, -продолжение этих научных поисков в поэтической плоскости. На обложке романа «Неполная рукопись» автор это ясно выразил следующими словами: «Пути, дороги, следы, тропы, подземные ходы, приведшие меня к «Неполной рукописи»: «Написанное в конце концов...», «Начало и конец дороги», «Некого забыть...», «Тайный Деде Коркут», «Дастан, окутанный тайной, или Тайный Деде Коркут - 2», «Раз - два...», «Кто сказал, что птица. Симург существовала?!», «Таинственные песни», «Тайны серебряного века», «Решение», «Возвращение Илиша», «Словно боясь...», «Порой меня называют и ангелом...», «Судьба Бейрека», «Шпион», «Все, кто любят тебя, здесь...», «Верблюжий дождь», «Грустные подборки» и даже «Теоретические основы синтаксиса азербайджанского языка [см. 1].
Перечисленный автором обширный список состоит из ряда его научных и художественных книг. Он охватывает его произведения, совершенно разные по жанру и форме (стих, рассказ, эссе, пьеса, монография, и др.) Однако их всех объединяет тематический мотив: «Творчество «Деде Коркут» К.Абдуллы».
Научное творчество К.Абдуллы на основе мотивов «Деде Коркут» по времени ранее его художественного творчества. В действительности, в этих записях кроются разъяснение и «технологические механизмы» создания романа «Неполная рукопись». К.Абдулла обладает
умением совершенно иного прочтения дастанов «Книга моего Деда Коркута» и улавливает «скрытые» нюансы, которые другие не замечают, погружается во внутренний мир текста, в самую глубину, именуемую подтекстовым пространством. В этом смысле роман «Неполная рукопись» может по праву считаться невидимым миром эпоса «Деде Коркут» - подводной частью айсберга. Проникнуть в этот невидимый мир можно лишь по ориентирам на видимой части айсберга, а это требует особого умения и способности.
К.Абдулла готовился к этому долгие годы, и его творчество как бы служило этой подготовке. Между его статьей «Язык и мифологические мышления дастанов «Китаби -Деде Коркут», опубликованной в 1979 г., и романом «Неполная рукопись», опубликованным в 2004 г., временной промежуток в 25 лет. Однако «технология» содержания романа, взбудоражившего литературную среду, содержится именно в указанной статье. В этой статье автор показывает связь языка дастана, поражающего читателя своей красотой, с мифологическими взглядами, вернее, подчинение функциональных формул языка функциональной логике мифа. [см: 2]
Указанную статью и роман «Неполная рукопись» разделяет четверть века, однако автор ни одно «мгновение» этого времени не оставляет невосполненным. Согласно хронологии публикаций К.Абдуллы в 1980 г. автор публикует статью, посвященную особенностям прозаического повествования [см. 3; 4]. В статье же, опубликованной в 1983 г., обосновывается роль дастанов «Книга моего Деда Коркута» в системном исследовании азербайджанской мифологии [см.: 5]. Для К.Абдуллы путь, ведущий в мир подтекстовых «тайн» эпоса, начинается с языка дастана. С этой точки зрения, его очередная статья, опубликованная в следующем году, была посвящена теоретико-методологическим основам проблемы исследователя и эпического языка. При чтении этой научной статьи сквозь образ ученого К.Абдуллы явно проступают и контуры писателя К.Абдуллы [см.: 6]. Эта же проблема нашла свое широкое освещение и в книге К. Абдуллы «Автор - произведение -читатель», опубликованной в 1985 г. [см.: 7].
В 1986 г. вышло произведение К.Абдуллы «Судьба Бейрека», являющееся совершенно новым и оригинальным для азербайджанского литературоведения. Это было и научное, и в то же время художественное произведение. Мы считаем, что переход автора от научного творчества по мотивам «Деде Коркута» к художественному начинается с данной статьи [см.: 8]. Автор придерживается этого же стиля и в своем произведении «Пророк -изменник», опубликованном в 1989 г. [см.: 9]. В 1991 г. выходит в свет его книга «Тайный Деде Коркут», объединившая в себе такого типа записи. В этой книге К.Абдулла разъясняет основы метода своего научного исследования. В действительности, данный метод он продолжит и в своем художественном творчестве. В этом контексте основной тезис автора следующий: «с одной стороны, в дастане есть находящийся на поверхности план выражения, где многие вопросы могут показаться неясными... С другой стороны, помимо поверхностного плана выражения, в дастане есть глубокий, невидимый план сущности. Именно в этом плане сущности странности и алогизмы рассеиваются как туман, все принимает свой точный и естественный вид и логика нелогичного словно начинает видеться как основа» [см.: 10; с.11].
Через девять лет издается продолжение этой книги. В своей новой книге «Дастан, окутанный тайнами, или тайный Деде Коркут - 2» К. Абдулла для внесения ясности в непонятные и нелогичные моменты поверхностного плана выражения погружается в глубины - в скрытый план сущности» [см.: 11]. Далее автор считает «достаточными» свои научно-художественные поиски по мотивам «Деде Коркута»: появляются его пьеса «Шпион» и роман «Неполная рукопись» [см.: 12, с. 1].
У пьесы и романа сюжет и тематическая концепция одинаковы. Они являются вариантами драмы и романа. Однако разница между этими произведениями заключается не в охудожествлении одного и того же сюжета в драматическом и эпическом стилях. Писательское мастерство автора в том, что эти произведения, имеющие одинаковое содержание, сюжет, тему, создавая разные художественные представления, в прямом смысле
слова являются разными художественными мирами (пьеса «Шпион» в жанре комедии. Говоря далее о драматической интерпретации мотивов «Деде Коркут», мы коснемся этого произведения).
Роман «Неполная рукопись» построен на контрастах и, в определенном смысле, странностях. Например, этот роман довольно объемный: 288 страниц. Однако его содержание укладывается в несколько предложений: предводитель огузского народа Байандур-хан узнает, что среди огузов есть шпион. Салур Газан его поймал, потом с всеобщего согласия и участия огузских беков выпустил из темницы и позволил ему уйти из Огуза. Байандур хан при секретарстве Коркута на протяжении нескольких дней проводит следствие, и все содержание романа заключается в повторении следственных сюжетов. Выясняется, что мать шпиона Брюхатая Фатима по одному обошла всех огузских беков и, напомнив каждому из них о молодости и интимных отношениях с нею, заявила, что ребенок от него. Таким образом, каждый из огузских беков считал, что шпион - его сын. Поэтому все беки втайне друг от друга были единодушны в том, чтобы выпустить шпиона из темницы.
Это простое и краткое содержание охватывает сложнейшую и широчайшую систему отношений. Мастерство К.Абдуллы заключается в том, что он органично переплетает эти противоречивые отношения. Простота сюжета в сочетании с глобальностью содержания создает сложность композиции. Другой яркий контраст в романе - весьма оригинальное сочетание комического с серьезным. Сюжет внешне комичен: Брюхатая Фатима обвела огузских беков вокруг пальца. Однако под этим комизмом кроется серьезная трагедия: единство огузского народа, Ич Огуза и Диш Огуза было подорвано; произошел раскол, надвигалась братоубийственная война. Эта основная проблема так выражена во внутреннем диалоге Деде Коркута: «Байандур-хан закончил свою речь, замолчал. Я тоже замолчал. Да, вот о чем, оказывается хотел узнать Хан. Кто есть кто среди огузов? Где рана Огузов? Почему единство слова огузов, скрепленное веками, сегодня оказалось подорванным? Кто виноват?» [1, с. 281].
В эпосе разделение огузов на две ветви связано с исторической действительностью. Проф. Э. Азизов пишет, что исторически разделение огузов на две основные ветви Боз ок и Уч ок и отражение этого факта в «Книге моего Деда Коркута» подтверждает происхождение этнонима огуз соответственно значению «два рода (племени)». Известные в истории 24 огузских племени происходят от указанных двух ветвей. В названиях боз ок и уч ок слово ок означает «племя» [13, с. 252-253]. Народ Галын Огуз, состоявший из 24 племен (12-12), разделявшихся на две ветви (Ич огуз и Даш Огуз), имел внутренний механизм регулирования. Проблема «шпиона» как идея обозначает нарушение этого механизма.
Как видно, при всем комизме проблемы «шпиона», лежащей в основе сюжета романа, под всем этим кроется весьма серьезная проблема. Акад. Т. И. Гаджиев указывает, что «исторически огузов мог уничтожить именно шпион. В Азии китайский шпионаж уничтожал тюрков подобно червю, поедающему изнутри дуб; на Западе таким же методом Европа натравила огузов и кыпчаков друг на друга. И сегодня шпионы, натравляя потомков огузов друг на друга, ослабляют их» [14, с.10].
Следовательно, в романе так же, как и в эпосе проблема «шпиона» связана с государственностью - основой национального существования. В этом контексте проф. Г.Намазов разъясняет причину неоднократного возвращения К. Абдуллы к теме «шпиона» в своем научном и художественном творчестве: «Изучение дастанов древних тюркских народов, в том числе и азербайджанского народа, посвященных строю государств, образованных на их землях и создававшихся на протяжении тысячелетий, весьма актуально с точки зрения возвращения к своей истории и национальным корням» [15, с.41].
«Неполная рукопись» представляет обширный материал и многочисленные точки зрения для анализа, т. е. роман может быть исследован вдоль и поперек в самых различных аспектах. Поскольку наши возможности в рамках статьи ограничены, считаем целесообразным рассмотреть план художественности и выразительности мотивов «Деде Коркут» в романе.
В первую очередь внимание привлекают образы. Байандур хан и в романе сохраняет свое эпическое величие. Можно даже сказать, что Байандур-хан К.Абдуллы величественнее своего прототипа в эпосе. С другой стороны, у этого образа нет сюжетной активности в эпосе. Он очень мало участвует в событиях. В романе же это - фигура, объединяющая сюжетные события. В произведении он постоянно в центре внимания: мы видим его на поэтическом пространстве романа с самого начала до конца.
Салур Газан полностью отличается от своего образа в эпосе. Как пишет акад. Т. Гаджиев, «Газан хан, в руках которого дрожали от ужаса гяуры, дрожал при своей жене Бурла хатун. Бурла хатун, согласившаяся на четвертование своего сына ради спасения своей чести, теперь ревнует Газан хана к Брюхатой Фатиме» [14, с. 11].
В романе Салур Газан, в отличие от эпического образа, описывается как человек, живущий реальными чувствами, воюющий, борющийся, стремящийся достичь высокого звания, завидующий тем, кто сильнее его, участвующий в политических интригах. Между ним и огузскими храбрецами происходит очень серьезный конфликт. Он враждует со своим дядей Алп Арузом. Алп Аруз хотел взять в жены своему сыну Басату дочь Байандур-хана Бурла хатун и сделать его бейлербеком Галын Огуза. Однако каким бы храбрецом ни был Басат, убивший Тепегеза и избавивший огузский народ от бедствия, Байандур-хан не отдает свою дочь человеку, общающемуся со львицей Гоган. Он отдает свою дочь Салур Газану, что и приводит к конфликту.
В произведении Бекил описывается как храбрый, мужественный и преданный человек. Мудрый Байандур-хан высоко ценит его преданность. Однако Салур Газан не любит этого бека из лагеря Алп Аруза Диш огузов, т.к. Бекил - искусный охотник. В Галын Огузе никто не мог стрелять из лука так, как он. Бекил, скача на коне, мог пришить стрелой ногу джейрана к уху его. Салур Газан не был таким ловким и умелым и поэтому оскорбил этого добродушного человека: «Если бы конь не трудился, воин бы не гордился; доблесть от коня» [16, с. 90]. Бейрек поддерживает Газана, и это еще более усугубляет конфликт между Ич Огузом и Диш Огузом.
Салур Газан по настоянию своей жены Бурла хатун, ненавидящей Алп Аруза и относящейся к нему как к врагу, не приглашает Диш огуза на церемонию Ягмалама (раздаривание своего имущества - Е.И.), хотя в этой церемонии должны были участвовать обе ветви Огуза. Это еще более усиливает вражду.
В романе причина вражды между Бурла хатун и Алп Арузом очень интересна. Когда-то Бурла хатун, как и все огузские девушки, была влюблена в Басата, убившего Тепегеза. Однако отец не отдал ее Басату. Из-за того, что Басат ей не достался, она презирает и его, и отца. Ее основной союзник Бейрек. Бурла и Бейрек тайно встречаются, несмотря на то, что оба семейные.
Бейрек, враждующий с Бекилем и Алп Арузом, в романе описан как самый отрицательный образ. У огузов все храбрецы, обезглавив кого-то, пролив чью-то кровь, получали имя, трусливый же Бейрек нарочно разыгрывает героическую сцену. Послав своих друзей под видом разбойников на купцов, он потом выскакивает из того места, где прятался, и как было заранее обговорено, разгоняет их, вероломно отрубив голову одному из друзей.
Причина его конфликта с Бекилем - его жена. В молодости жена Бекила и Алп Рустам любили друг друга, и Бейрек также любил ее. Однако девушка досталась Бекилу. Бейрек не оставляет в покое его жену и всячески стремится с ней встретится и позабавиться. Бекил знает об этом, и поэтому они ненавидят друг друга.
Когда народ Галын Огуза идет на битву с Тепегезом, он, чтобы не быть убитым в сражении, инсценирует собственное похищение. Прожив шестнадцать лет в свое удовольствие в крепости Байбурд, он под видом героя возвращается в Огуз.
Откуда же К.Абдулла берет эти ситуации, ставшие мишенью литературной критики? Ответ на этот вопрос приобретает особую значимость с точки зрения изучения методов и механизмов охудожествления мотивов «Деде Коркут» в романе «Неполная рукопись». Дело в том, что К.Абдулла берет большинство этих ситуаций из самого эпоса, и все они
диктуются текстом. Каким способом и на основе чего автор находит их?
К.Абдулла, представляющий дастан «Книга моего Деда Коркута» как систему, состоящую из двух планов, - плана выражения и плана сущности, - дает ответ на этот вопрос в своем произведении «Тайный Деде Коркут»: «Дастан представляет собой органичное единство этих двух планов. Исследование плана выражения без проникновения в план сущности приведет к односторонним и поверхностным выводам. Напротив, раскрытие «скрытых» в плане сущности причин, мотивов поможет пониманию алогизмов плана выражения. Несомненно, эти скрытые мотивы помогут глубокому и целостному пониманию внешней сюжетной линии, каждой ситуации. В какой же форме проявляются эти причины, другими словами, эти мотивы?
Можно сказать, что одно - два слова, предложение, манера поведения, обычный штрих, деталь намекают на скрытый клубок напряженных отношений или же обусловливает появление такого клубка. Хотя эти знаки разного уровня (например: слово и манера поведения; предложение и деталь и др.), однако они создают целостную систему» [10, с. 1112].
В действительности авторская концепция, реализованная в романе «Неполная рукопись» - принципы модели романа, выстроенные автором в воображении, - в целом связаны с этими скрытыми моментами, т.к. К.Абдулла, считая их основными, относит их к плану охудожествления: «Возможно, система скрытых мотивов в действительности является планом художественности ситуации, и напряженные драматичные моменты словно невидимо живут и плывут как подводные течения» [10, с. 11-12].
Рассмотрим ряд тайных знаков в эпосе «Деде Коркут», на которые опирается К. Абдулла. Первый и основной из них - знак, связанный с справедливой позицией Алп Аруза, одобренной Байандур ханом, в романе. В главе «Песнь о том, как был разграблен дом Салур Казана» Казан отправляется на охоту с беками. Аруз опасается, что его орда останется без главы и говорит: «Отец мой, Казан! У прохода в Грузию сидят люди нечистой веры; кого ты оставишь над своей ордой?». Казан сказал: «Пусть над моим жилищем останется мой сын Уруз с тремястами джигитов» [16, с.25].
В данном случае Казан проявляет большую безответственность, оставив свой дом на сына - подростка, который не умеет сражаться. Однако он считает, что его власти грозит опасность и в том случае, если он доверит свой дом опытному беку, и поэтому поручает столь ответственное дело подростку.
В «Песнь о Бамси-Бейреке, сыне Кан-Буры» Бейрек обманывает дочь бека гяуров в манере, противоречащей моральным устоям огузских джигитов. Бейрек обещает на ней жениться. Влюбленная в него девушка говорит: «Если я спущу тебя на аркане с крепости, если ты вернешься невредимым к своему отцу, к своей матери, придешь ли ты сюда, возьмешь ли ты меня в жены?». Бейрек дал клятву: «Да разрубит меня мой (собственный) меч, да пронзит меня моя (собственная) стрела, да буду я разрыт, подобно земле, да рассыплюсь, подобно праху, если я, когда уйду невредимым и приду к огузам, не возьму тебя в жены» [16, с.45].
Исследователи, изучавшие этот мотив, особо отмечают роль клятвы Бейрека как одну из причин его смерти в дастане [8;17;18;19;20; и др.]. Однако одна особенность этого мотива кажется нам еще более интересной. Хотя Бейрек является узником вражеской крепости Байбурд, дочь бека этой крепости полагает, что Бейрек женится на ней по всем правилам и обычаям предков, послав к ней старейшин в качестве сватов, т. е. бек вражеской крепости может отдать свою дочь Бейреку из-за каких-то отношений. К.Абдулла в своем романе развивает эту тайную деталь вплоть до возможности тайной связи Бейрека с крепостью Байбурд.
В «Песнь об Амране, сыне Бекиля» все беки на охоте подтверждают доблесть Бекиля, однако Салур Казан, отрицая его доблесть, открыто оскорбляет его: «Среди витязей мы одного своим плевком погружали в грязь» [16, с.90]. Когда на дом Бекиля, раненного на охоте, нападают враги, его сын во время беседы с ним говорит: «Что за человек Казан? Я его
руки не целовал» [16, с.93]. Эти слова свидетельствуют о конфликте. Салур Казан - бек беков. Если сын Бекиля Амран не целовал его руки, значит, он не клялся ему в повиновении.
Таких деталей - «тайных знаков» в дастане много, и концепция новой интерпретации К. Абдулла в его научном и художественном творчестве опирается именно на раскрытие таких знаков. Конечно, нельзя сказать, что весь сюжет романа состоит из ряда знаков, взятых из дастана. Такой подход означает отрицание писательского таланта К.Абдуллы, его художественного мастерства, поэтического воображения и фантазии. В этом контексте роман - оригинальный текст, созданный в результате синтеза тайных знаков дастана и писательского воображения.
У романа «Неполная рукопись» весьма оригинальная композиция: три художественных текста, один научный и, таким образом, четыре плана выражения:
первый - основной сюжетный план, повествующий об огузах, включая и сказителя Коркута;
второй - план независимого отношения сказителя Коркута ко всем событиям первого сюжетного плана (второй план дается в тексте в скобках)
третий - сюжетный план, повествующий о Шахе Исмаиле на основе принципа временной синхронизации (параллельности);
четвертый - план научного толкования с непосредственным участием К. Абдуллы, выделенный в романе особым шрифтом.
Первый уровень - основная линия, объединяющая все текстовые элементы в романе. Сам Деде Коркут - один из образов в этой линии. Однако у Деде Коркута есть и свой повествовательный пласт, составляющий автономное пространство внутри сюжета. Это -размышления Деде Коркута в напряженных событиях сюжета, которые он не высказывает вслух. С поэтической точки зрения это правомерно назвать внутренним монологом. К.Абдулла от начала до конца сохраняет внутренний монолог Коркута на уровне дифференциального плана и даже в целях его отличия от основного сюжетного плана дает его в скобках. Рассмотрим конкретный пример: Основной сюжетный план: «Байандур-хан, не меняя тона, обратился к женщинам:
— Что же, красавицы мои, много есть, о чем нам поговорить, но начнем с трабзонского мелика (мелик - араб. правитель - Е. И.). Посол прибыл от него с жалобой на нашего Гантурала. Разговор предстоит длинный, потому сразу же скажу, что мелик прислал с оказией ткани отборные, когда закончим с делами, Гылбаш проводит вас в хранилище, возьмете все, что по душе вам придется. Что скажете?
— Спасибо, отец мой хан. Да не иссякнет благо твое.
— Благодарствую, Ханлар-хан. Равного тебе не то чтобы во всем Огузе, в мире этом бренном нет, знай, — Банучичек сказала.» [1,с. 164]
Далее следует план внутреннего монолога Коркута:
(Запомнить бы надо: «Равного тебе во всем этом бренном мире нет». Бренный мир, каково, а? И откуда взялись у женщины слова такие?) [1,с. 164].
Хотя план внутреннего монолога Коркута - автономное пространство, оно находится внутри плана основного сюжета. В этой связи план, повествующий о Шахе Исмаиле Хатаи, полностью самостоятелен. Он неожиданно включается в основной сюжет и не имеет с ним никакой сюжетно-событийной связи. Краткое содержание этого сюжета заключается в том, что Шах Исмаил Хатаи с помощью Леле Гусейна находит себе двойника по имени Хыззыр. Хыззыра так обучают, что он полностью перенимает манеры разговора и поведения Шаха Исмаила и становится его двойником. Потерпев поражение в чалдыранской битве, Шах Исмаил более не видит смысла в жизни и, поставив вместо себя Хыззыра, исчезает навсегда.
История этого события, описанного в романе, не имеет никакой связи с реальным Шахом Исмаилом. В исторических источниках нет никаких намеков на данное событие, поэтому исследователи обвиняют К.Абдуллу в авантюристической фальсификации истории, в оскорблении Шаха Исмаила Хатаи. Однако такая постановка проблемы не может разъяснить художественную концепцию автора, реализованную в романе.
Автор создает два образа Шаха Исмаила. «Первый» из них - настоящий Шах Исмаил, который телом находится в этом мире, душой же - на небесах. «Второй» Шах Исмаил -Хыззыр - был рожден для этого мира: и телом, и душой он на земле. Он не может оторваться от бренного мира и в конце становится жертвой связи с этим миром. Шахи-Мардан зовет его на небеса. До того, как настоящий шах исчезает в Чалдыране, между ним и Хыззыром происходит диалог. Хыззыр умоляет шаха не уходить. Шах ему говорит:
«— Не перебивай... Не сумел я оборонить державу свою. Но долг свой последний исполнить смогу. Я ухожу. Знай же, мой шах, послышался мне голос на заре. Исходил он с небес. Чуть раньше я вторично услышал призыв, возможно, мне это почудилось, но дело не в этом. «Что ты забыл в тех местах, человек?! — голос вопросил. — Следуй к нам, — продолжил он, — здесь заждались тебя. Все мы здесь, тебя возлюбившие души» [1, с.130].
Вся сущность проблемы связана с голосом, доносящимся из небытия, - призывом Шахи-Мардана. Концепт Шахи-Мардана - культ Хазрата Али в шиитских сектах - выводит образ, созданный К.Абдуллой, из уровня реальных отношений и поднимает его на уровень теософического мышления, т.е. критерий оценки комплекса образов «Шаха Исмаила», созданного К.Абдуллой, совершенно другой. Историко-реалистический подход в данном случае не оправдывает себя. Его зовут на небеса: Хатаи завершил свою миссию на земле. Покинув свою телесную оболочку, он превращается в бессмертный дух, на земле же остается его тело. Хыззыра он оставляет вместо себя как тело.
В романе между основным сюжетом и сюжетом Хатаи нет событийной связи. Однако здесь синхронизируются два времени. Автор, фрагментарно проводя читателя из одного времени в другое, в действительности изображает безвременье. В сюжете Хатаи модель сопоставления земли и неба, обычного и святого разъясняет читателю сущность событий, происходящих в сюжете, связанном с огузами. Сюжет романа, связанный с огузами, писатель строит на основе плана сущности под планом выражения дастана «Деде Коркут». Так же на основе модели отношений между планами выражения и сущности дастана автор строит на первый взгляд невидимую, но духовно осознаваемую связь между пластами «выражение - Хыззыр» и «сущность - Шах Исмаил» сюжета Хатаи.
Таким образом, два основных сюжетных плана в романе (сюжет «Деде Коркут» и сюжет Хатаи) переплетаются на основе модели «выражение - сущность», взятой из дастана.
Четвертый план выражения, как уже говорилось, - план научного толкования с непосредственным участием К.Абдуллы, выделенный в романе особым шрифтом. Для этого К.Абдуллой был задуман прием «неполной рукописи». Роман представлен читателю как текст рукописи с утерянными или порванными страницами, которые невозможно читать. Там, где страницы «утеряны», мы видим «вмешательство» автора. Другими словами, потеря страниц - прием вмешательства автора в текст. Интересно, что автор вмешивается в текст не как художественный образ, а именно как ученый, толкователь, исследователь, например: «Рукопись обрывается. О второй истине Горгуда узнаем чуть позже. Здесь же считаем необходимым подчеркнуть один важный момент: из предыдущего отрывка становится очевидным контекст, проясняются предпосылки возникновения одного из крылатых выражений, а именно: «Чернавка останется чернавкой, женщиной не станет чернавка, хоть облачи ее в роскошные одежды», включенного в канонический текст дастана, точнее, в его эпический зачин [1, с. 104].
Как видно, вмешательство автора отражает исключительно научный подход. В романе образ автора на самом деле служит разъяснению композиции, имеющей довольно сложные элементы построения. Однако, это - видимая сторона проблемы. Мы считаем, что этот четвертый план выражения в романе можно трактовать и в двух аспектах:
во-первых, К.Абдулла остается верен традиции, созданной и развиваемой им самим в творчестве «Деде Коркут», Его научные труды имеют и план художественного выражения. Этот стиль начинается с его произведения «Судьба Бейрека». В данном произведении в причудливой форме переплетаются два стиля - научный и художественный. Однако здесь художественный стиль подчиняется научному. Такое соотношение научного и
художественного стилей в пользу первого сохраняется и в произведениях автора «Тайный Деде Коркут» (1991) и «Дастан, окутанный тайной, или тайный Деде Коркут - 2». Позднее художественный стиль подчиняет себе научный: в «Неполной рукописи» вмешательство автора представляет научный стиль. При всем малом объеме в общем тексте он в достаточной мере поддерживает стиль К.Абдуллы - традицию сочетания научного и художественного стилей.
Во-вторых, четвертый план выражения в романе, формирующий вмешательство автора, служит концепции синхронизации времени. В романе внешне два синхронных времени: время повествования об огузах и время повествования о Хатаи. Однако в действительности здесь парно (2-2) имеются четыре синхронных времени. План внутреннего монолога Коркута и план вмешательства К.Абдуллы в текст - по поэтической сущности «авторские» времена. Таким образом, пространственно-временная структура романа состоит из четырех временных пластов:
1. время повествования об огузах;
2. время повествования о Хатаи;
3. время авторского повествования Коркута;
4. время повествования К. Абдуллы как автора - ученого.
Эта чересчур сложная композиция превратила сюжет в систему сложнейших знаков, или, по словам литературоведа Т.Саламоглы, в «оригинальную структуру», выражающую «истинное творчество»: «Сюжет - один из самых значимых компонентов художественного произведения. В структуре художественного произведения сюжет занимает исключительную позицию. В настоящем образце творчества художественное содержание порождает оригинальную структуру. Новаторство, проявляющееся в сюжете, композиции, индивидуальном стиле и языке служит раскрытию эстетического идеала. Таким образом, сюжет, (а также и другие композиционные элементы, художественный язык и т.д.) на первый взгляд кажущийся лишь компонентом формы, становится одним из основных условий художественного выражения содержания» [21, с.98].
Т.Саламоглы, оценивающий концепцию времени, реализуемую в романе К.Абдуллы, с точки зрения концепции постмодернистского романа, пишет, что «К.Абдулла в «Неполной рукописи» представляет читателю большую правду (или возможно, самую горькую правду) о Времени. Весь роман состоит из мучительного рождения правды. В этом процессе у К.Абдуллы роль посредника, он ни коим образом не вмешивается в ход процесса» [22, с.101].
Эту же проблему критик А.Джагангир разъясняет следующим образом: «В сознании К. Абдуллы как постмодернистского писателя временная разница стерта, поэтому в произведении, за исключением языка романа, нет особого колорита, свойственного традиционным историческим романам» [23, с.251].
Таким образом, современная литературная критика принимает художественную действительность, реализованную в романе К.Абдуллы «Неполная рукопись», как постмодернистскую фактуру. Постмодернизм - творческий стиль, уже занявший свое место в современной азербайджанской литературе, однако однозначного подхода к нему нет. Хотя постмодернизм, по существу отрицающий и разрушающий любую традицию, принимается рядом молодых писателей и литераторов, азербайджанская литературная мысль, живущая традиционными ценностями, в целом не принимает его.
В современной литературной критике существует множество взглядов на роман «Неполная рукопись». Две вышеприведенные точки зрения, отражающие постмодернистскую эстетику, наглядно свидетельствуют о том, что авторская концепция порождает (и будет порождать) самые различные суждения. Эти взгляды также показывают, что роман К.Абдуллы, вобравший постмодернистскую эстетику, - более сложный феномен. Мы присоединяемся к мнению Т.Саламоглы: для всестороннего понимания «Неполной рукописи» необходимо время. Цитируя слова Анара о романе Ю.Самедоглы «День казни», можно сказать, что «Неполная рукопись» - произведение, понять которое при одном
прочтении невозможно. Особенно полифония в языке романа, диалогический характер художественной речи обусловливают разное понимание «текстов». Для понимания романа необходимо принять во внимание постмодернизм и теорию полифонического романа Бахтина, и опыт постмодернистского и полифонического романа мировой литературы, и возможность писателя пользоваться этими эстетическими концепциями и литературным опытом, и требования к писателю и читателю, «диктуемые временем» [22, с.102].
Таким образом, при общем взгляде на влияние мотивов «Деде Коркут» на современную азербайджанскую прозу выявляется одна истина: эпос «Книга моего деда Коркута» во все времена и на всех пространствах, во всех трансформациях содержания и формы сохраняет свою правду. Эта правда выражается в силе этноэнергетической потенции, которую она придает национальному содержанию. Эта сила не меняет свое содержание ни в «духовном направлении», прослеживаемом М.Рзагулизаде и А.Муганлы, ни в направлении «национального самоутверждения», прослеживаемом Анаром, ни в направлении, прослеживаемом К.Абдуллой и пока характеризуемом как «постмодернизм». Двухвековой (XX и XXI в.в.) творческий опыт азербайджанской прозы подтверждает вечность и бессмертие духа «Деде Коркута» в азербайджанской национальной сущности.
Литература
1. Абдулла К. Неполная рукопись М.: Издательский дом «Хроникер», 2006, 256с.
2. Абдулла К. Язык и мифологическое мышление дастанов «Книга моего Деда Коркута» // журнал «Улдуз», 1979, №1, с.57-59
3. Абдулла К. Стихотворение «Деде Коркут» // журнал «Азербайджан», 1980, №7, с 152-157
4. Абдулла К. Особенности прозы «Деде Коркут» // журнал «Азербайджан», 1981, №6, с. 151-157
5. Абдулла К. Из опыта системного исследования азербайджанской мифологии / Проблемы азербайджанской мифологии. Вып. 1 Баку: Элм, 1983, с. 205-211
6. Абдулла К. Позиция исследователя и изучение языкового памятника / Проблемы азербайджанской филологии. Вып. 2. Баку: Элм, 1984, с.205-211
7. Абдулла К. Автор - произведение - читатель. Баку: Язычы, 1985, с.156
8. Абдулла К. Судьба Бейрека. Из сказаний «Деде Коркут» // журнал «Улдуз», 1986, №4, с. 46-51
9. Абдулла К. Пророк-изменник. Из серии «Тайный Деде Коркут» // газета «Литература и искусство», 1989, 3 марта
10. Абдулла К. Тайный Деде Коркут. Баку: Язычы, 1991, 152 с.
11. Абдулла К. Дастан, окутанный тайной, или тайный Деде-Коркут -2. Баку: Элм, 1999, 288 с.
12. Абдулла К. Шпион (пьеса) / Литература Коркут (художественные произведения). Баку: Издательство «Ондер», 2004, с. 290-322
13. Азизов Э. Огуз/Книга Деде Коркут. Энциклопедический словарь. Баку: «Ондер», 2004, с. 250253
14. Гаджиев Т. Вечно живущая литература Деде Коркут/ Литература Коркут (художественные произведения). Баку, Издательство «Ондер», 2004, с 4-14
15. Намазов Г. Предшественники «Книги моего Деда Коркута» / Исследования по азербайджанской устной народной литературе. Книга IX, Баку: Седа, 2000, с. 41-52
16. Книга моего Деда Коркута. Перевод академика В.В. Бартольда. Баку: УКЕ «XXI», 1999, 319 с.
17. Гафарлы Р. Причина смерти Бамсы Бейрека, или Дав обещание, не отступайся // «Народная газета», 1999, 26 июня
18. Мамедли Г. Образ Бамсы Бейрека в «Книге моего Деда Коркута» // газета «Голос», 1999, 28 апреля
19. Мамедова Н. Следы Бамсы Бейрека, сохранившиеся в «Ашуг Герибе» // Известия АГПУ. Серия гуманитарных наук. 1999, №1, с. 98-101
20. Оруджоглы Р. Причина смерти Бамсы Бейрека // газета «Мудрец», 1995, 25-31 июля, 7 августа
21. Саламоглы Т. Место фольклорных сюжетов в структуре современного романа / Исследования по азербайджанской устной народной литературе. Книга XIX. Баку: Седа, 2006, с. 98-115
22. Саламоглы Т. Концепция постмодернистского романа и Книга моего Деда Коркута / Исследования по азербайджанской устной народной литературе. Книга XX. Баку: Седа, 2006, с. 88-102
23. Джагангир А. Демирбашы // журнал «Мост», 2005, № 1, с. 247-261
