CC BY
111
КРУГОЗОР
В. ШМИДТ, доцент Дипломатическая академия МИД России
Озаботившись вопросами национальной идентичности, сохранения духовного наследия и культурных ценностей, российское сообщество вновь оказалось в «рассеянии », впало в состояние смятения, хаотичного поиска утраченных реалий, а в своих отчетно-выборных моделях настоящего приобретает лишь иллюзии должного.
Наше историческое прошлое дает ряд серьезных примеров и уроков, о которых не стоит забывать, обсуждая перспективы будущего и нашуроль в грядущем. Остановимся на наиболее значимом для нашей исторической жизни периоде - эпохе Патриарха Никона.
В общественно-научном сознании XVII век связывается, как правило, со Смутой и церковно-гражданским расколом, а о духовно-культурных достижениях и наследии этого века почти не говорят. Заметим, что до настоящего времени все еще не высказано вразумительных доводов в пользу того, чтобы жестко увязывать беспрецедентные по своим масштабам и жестокости гонения на старообрядцев1 - последователей русской религиозно-обрядовой традиции «стоглавого» толка - с именем Патриарха Никона. Это историко-полемическое заблуждение, присущее не столько «старообрядцам », сколько массовой культуре и научной критической традиции, было заложено тайным представителем Католической конгрегации пропаганды веры митрополитом Газским Паисием Лигаридом в его «Истории Московского собора 1666—
1 Термины «старообрядец», «старообрядчество» вошли в современный обиход лишь в начале XX в. в соответствии с указом Императора Николая II «Об укреплении начал веротерпимости» от 17.04.1905 г.
Эпоха Патриарха Никона в контексте истории и культуры
1667 гг.», а также логикой и механикой организации «судного дела» Патриарха Никона [1]. Впоследствии именно эта традиция была активно и недвусмысленно подхвачена, последовательно внедрена в русскую историческую память трудами С.М. Соловьева, митрополита Макария (Булгакова), Н.Ф. Каптерева и др. [2]. Поэтому и «никониане », и «старообрядцы » в большей или меньшей степени являются ее заложниками.
Для преодоления этого псевдогосудар-ственного, антинационального и антицер-ковного наследия нужно затратить не только множество духовно-интеллектуальных сил, но и физического, исторического времени. Также заметим, что «Судное дело » Патриарха Никона является залогом нашего будущего: скрупулезный разбор «Дела» и его комплексный анализ поможет понять суть не только и не столько нашего духовного и гражданского разорения, метафизики национально-государственной катастрофы и «маятникообразия» нашей истории, отделить врагов от друзей, но и, наконец, увидеть историческую миссию ряда государств на мировой арене. Так что «Дело» Никона принадлежит не сугубо русской истории, а имеет характер и значимость вселенского масштаба. И это хорошо понимали, когда «Дело» хранили сперва в приказе Тайных дел, а затем в опечатанных сундуках Министерства иностранных дел, когда допускали к его материалам «по Высочайшему повелению» и когда в середине XIX в. издавали наследие великого Патриарха не где-нибудь, не в России, а в Великобритании [3] (у нас же оно было издано лишь к 400-летию памяти Патриарха Никона - в 2004 г.)...
Продолжая, подчеркнем: нужно помнить о важном историческом факте с далеко идущими последствиями - инициированное антигосударственными и антиправославными силами «Судное дело » Патриарха Никона вызвало к жизни цепную реакцию разно- и многоуровневых катастроф. Государственно-боярская бюрократия в политических целях использовала противление и непослушание архипастырю со стороны отдельных представителей клира, усиленное царским и гражданским клятвопреступлением, - была поругана Святительская честь: лишенный Святительского сана Патриарх Никон почти 15 лет «за Святую Церковь и слово Божье бе в тюрьме » (этот неразделимый в своих основаниях социально-гражданский и гражданско-церковный грех так и остается нераскаянным - под клятвопреступлением своему Первоиерарху). Так с Патриархом, как в некую ссылку, ушли и доныне под спудом греха остаются погребенными стяжаемая Святая Русь и созидаемый в «традиции святых отец и законах благочестивых православных Царей и Великих Князей» Третий Рим. На следующем этапе, после превращения Церкви в один из социально-политических институтов с бюрократическим аппаратом, было упразднено Патриаршество, и это обескровило духовные силы народной самости. А далее угроза нависла уже надсобственно гражданской властью - Царством [4]: самочинно сакрализо-ванная и обездуховленная гражданская власть была сокрушена буйством рЬу$г$Га -природно-плотского человеческого естества. В свое время Первосвятитель пророчески-назидательно указывал «собинному другу» Алексею Михайловичу на грядущую катастрофу: «и явились в тонком видении Никону Святители Московские в Успенском соборе Кремля и просили известить Царю не расширятися над Церковью Бо-жией... А не послушает - будет пожар в пределах Царства»... Не внял Царь Святительским словам - спустя чуть более месяца «было огненное запаление на Царском дворе » [5]. Россия погружалась в историю
«охоты на ведьм» с кострами, социальногражданскими реформами, бунтами, революционными движениями - были положены основания к сокрушению колосса, поскольку утверждался он на «глиняных ногах» [6].
Московская Русь в этот период совер-шенствовала-трансформировала принципы и механизмы своего государственно-политического устройства, церковно-государственного и церковно-общественного взаимодействия, законодательную, военнополитическую, социально-экономическую сферы, формировала национальные центры просвещения и образования. Все это было вызвано грандиозностью надвигавшихся перемен в общецивилизационном контексте. Нетрадиционное для древнерусского образа жизни и восприятия «цивилизационное время» требовало активных и масштабных действий, которые и были предприняты главой Русской Церкви в симфоническом согласии с Царем. По сути, Патриарх Никон ничего экстравагантного и по-реформаторски нового, как об этом часто говорят, не вводил в церковно-гражданскую жизнь, он лишь возвращался сам и возвращал богодарованную российскую паству к живущей в Предании и восточной святоотеческой традиции кафолической, апостольской Церкви.
Размышляя о вселенском, Никон предпринимал усилия и использовал возможные средства, чтобы в масштабе «премене-ния царств » восстановить, сохранить и обеспечить единство Вселенского Православия в лоне Московско-Ромейского царства. Так что, по сути, русские призывались к восстановлению кафоличности, которую они в ходе своей исторической самоизоляции и нацинально-духовного партикуляризма практически утратили, не потеряв главного - ощущения, что Русское православное царство есть истинное, от века предугото-ванное и что «Русская Церковь - часть Церкви Вселенской, и отношения Русской Церкви ко Вселенской - основной смысл ... русской истории».
Кругозор
147
В данном историко-цивилизационном контексте разве было что-то иное, нежели как единственно возможное - сохранение кафолической Церкви? Поэтому вся церковная и гражданско-политическая (государственная) деятельность Патриарха Никона сводилась ктому, чтобы в «симфоническом» соделании властей духовной и светской - церковной и государственной - осуществлять дольний мир по образу горнего, завершить осуществление Третьего Рима новым Израилем, символом и образом которого становился Воскресенский монастырь Нового Иерусалима со всем его богатейшим духовно-нравственным, культурно-просветительским, художественно-интеллектуальным, технико-технологическим и миссионерским наследием.
Также стоит напомнить, что на рубеже XVI-XVII вв. наша культура претерпевает сущностные трансформации - меняется картина мира средневекового человека [7]. Эти трансформации находят свое отражение и в строе языка - появляются книжнонаучные своды грамматики, риторики, диалектики, логики, богословия и философии (последние не то что не изучены, но и практически неизвестны современной науке), формируются словники и лексиконы, в просодии вычленяется-абстрагируется интонирование, приводя к появлению музыки и поэтики в современном их понимании, и т.д. Патриарх Никон предпринял успешную попытку по созданию синопсиса русского богослужебного пения, кодикологи-зация которого спустя век привела к появлению богослужебных сборников современного типа; «руку приложил» и кукреп-лению исторической памяти народа, стимулировав работы по переводу на славянороссийский язык Библии, агиографических, летописных источников, хроник и т.д.
Вся эта масштабная деятельность свидетельствовала о процессах секуляризации общественного сознания, при которых сим-воло-образ заменялся предметным зрением, так что подвергалась трансформации и картина мира с ее моделями бытия, антро-
посоциума и метафизическими концептами [8]. Ярким примером подобного процесса, но более раннего периода может служить замена глаголицы кириллицей - глаголической азбуки кириллической. Симво-ло-образ - языковая христоцентричная графика глаголицы - был замещен более простым знаком, в гранях которого нужно было знать-понимать его содержательную часть.
Естественно, динамический регресс от символа к знаку вызывает серьезную обеспокоенность любого типа культуры: культура как бы борется за себя, но и побары-вает самое себя своим же «модернизированным» сознанием. И лишь человек в его Тео-антропо-центричности способен хоть как-то микшировать этот энтропийный процесс. Такая обеспокоенность была исторически явлена и на Стоглавом соборе, и при Патриархе Иосифе, и при Патриархе Никоне - на соборах, одобривших книжные и церковно-обрядовые справы, и при митрополите Московском Филарете, радевшем о «догматическом достоинстве » Ели-саветинской Библии и требовавшем ее «охранительного употребления», и при Патриархе Тихоне, да и сегодня, когда доминантой массовой культуры становятся си-мулякры и ценности либертального релятивизма и социал-детерминизма.
Историческая сверхзадача человека (лучше сказать: его онтологическая ответственность - ответственность перед бытием) в отношении высокой культуры и языка, при всех морфологических и орфографических изменениях последнего, должна быть, как неизбежное, устремлена на сохранение и оберегание лексико-семантического фонда и символической чистоты языка картины мира (именно здесь, в этой смысло-содержательной части нельзя допустить утраты, подмены, размытия того самого «аз»! Именно в этом заключается то роковое для всякой культуры «ни единого “аз”», в отличие от «старообрядческого» ни единого «аз», которое было лишь “аз”-ом формы). И вновь ярчайшим примером по-
добной онто-ответственности служит деятельность Патриарха Никона, повелением которого была переведена на славяно-российский язык знаменитая «Скрижаль» (1656) [9]. Она осветила и наполнила глубочайшим духовным смыслом то, что считалось на Руси священной традицией, переданной с верой от Греческой Церкви, дала опыту русского миросозерцания символическое, таинственное толкование храма и Божественной литургии, которое, в свою очередь, подытоживает развитие византийской теории образа (Дионисий Ареопагит, Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин, Феодор Студит, Исидор Пелусиот). Процитируем здесь знаменитейшую книгуXVII в. «Жезл Правления»: «по отзыву же одного из просвещеннейших современников, за Скрижаль Патриарх Никон достоин вечнаго благодарения от Церкви». Вот так - ни больше ни меньше.
Подводя краткий итог, отметим, что величие этих деяний и масштаб наступавших социальных преобразований выразились и в титуловании Патриарха Никона Великим Государем и уравнивании его в социальногосударственной иерархии с царем (многие от лукавых видят в этом папо-цезаристс-кие устремления Святейшего и обвиняют его в гордости.)
Всеобщая неподготовленность русского общества на всех уровнях его социальных групп, выражавшаяся в приверженности догматичному охранению традиционного уклада и образа мысли, а также политическое слабоволие, личностная нерешительность, стремление к «тихости » и обеспокоенность сохранением династической преемственности со стороны Царя вызвали процесс, границами которого стал социальный аутизм значительных групп людей, которые в будущем проименуются «старообрядцами », с одной стороны, и лишение Патриаршего достоинства и ссылка Святейшего Никона - с другой.
Сейчас можно лишь удивляться, как столь просвещенные и ревностные патри-
аршие соплеменники и сослужебники, многие от прежних «ревнителей благочестия», оказались не среди пастырей, полагающих душу свою за «овцы Моя», а уводящими паству от Пастыря из Церкви Его; как среди них не нашлось тех, кто мудро и по-пастырски кротко назидал бы паству, пребывая в послушническом сомыслии и соработ-ничестве со своими архипастырями и всей кафолической Церковью? (Хотя, правда, чему удивляться? Ведь и в наше время есть немало подобных явлений, которые не так заметны в общей информационной хаотичности времетока при душевно-чувственной разнузданности и духовной слабости.)
Из всего сказанного очевидно, что основные вопросы церковно-гражданского и социокультурного разделения в XVII в. связаны не столько с Патриархом Никоном, его церковно-общественным и государственным служением, сколько с процессами общекультурными и цивилизационными, вопросами церковно-государственных отношений и государственно-гражданского взаимодействия.
Обозревая исследования в области освоения наследия Патриарха Никона, можно уверенно говорить, что устремленное к Богу русское общество искало и нашло в себе силы, чтобы, преодолевая смутные времена, стать мощнейшим государством на евразийском континенте и активно влиять на политику и духовную жизнь народов, окончательно осознать себя историческим преемником Ромейского царства и сохранителем наследия Вселенского Православия, защитником и государственно-политическим гарантом Православной эйкумены. Наши предки с их государством и Церковью выработали и укоренили в нашу историческую память-жизнь модель миропорядка, восходящую к миссионерско-эккле-зиологическим и ортодоксально-аксиологическим основаниям, полагая себя неотъемлемой частью Мира с особой функцией устремленной ответственности и обеспечения международной стабильности посредством сочленения полюсов этого мира в ас-
Кругозор
149
пекте не только физиократическом, но всегда более актуальном - метафизическом.
XVII век - эпоха Патриарха Никона -явился не только рубежом между Русью Древней и Россией Нового времени, между Русью, состоявшей из множества удельных княжеств, и централизованным православным Московско-Ромейским царством, обремененным ответственностью за Вселенское Православие и Православную эйкуме-ну. Это была эпоха, во время которой были сформированы основы и положены начала дальнейшей национально-государственной, и даже шире - государственно-эйкумени-ческой (имперско-экклезиологической) политики, с активным участием в складывающейся Вестфальской системе международных отношений. Этот век, эта эпоха для последующего развития России приобрела черты стратегической исторической и духовно-культурной значительности, наследие которой оказывало и продолжает оказывать серьезное влияние на совокупную жизнь с заботами о национально-государственной безопасности и перспективах международных отношений в меняющихся системах миропорядка.
Благодаря выработанному в этот период кросснациональному и кросскультурно-му наследию (ответственность за сохранение онто-аксиологических ценностей -фундаментальныхценностей бытия и общежития) и сформированной двувекторнос-ти «север-юг» и «запад-восток» Россия стала мощнейшей мировой державой, стратегические интересы которой заключены в удержании онто-социальной стабильности и полиэтнической, поликонфессиональной, поликультурной открытости миру. Именно бремя этого наследия России обеспечивает перспективу существования и сохранения миропорядка «осевого времени», и именно с этим «ромейским» наследием она так неудобоварима «ницшеанскому» миру с его стесненным формой квази-бытия духом, жаждущим расширения и разменивающим онто-аксиологические ценности на социально-экономические и либертальные
ценности социал-детерминизма в их глоба-листических и энтропийных тенденциях, с духом, вожделеющим мир в его ресурсах и рынках сбыта и утрачивающим Красоту.
Патриарх Никон своим служением Богу, Его Церкви и народу, Отечеству и Православной эйкумене оказался в ряду величайших сынов человечества и Церкви, какими являются святители Иоанн Златоуст и Патриарх Фотий. По весьма точным словам крупнейшего специалиста в области государства и права М.В. Зызыкина, «проблема Патриарха Никона есть проблема не только русского прошлого, но и русского будущего, связанная с проблемой действенной силы Православия в мире... Падение Никона - та точка, тот перелом, около которых должно было обращаться дальнейшее религиозное и политическое развитие многих поколений». Т ак оно неминуемо будет.
Литература
1. Гиббенет Н. Историческое исследование
дела Патриарха Никона: В 2 ч. СПб., 1882— 1884; Шмидт В.В. Дело об оставлении Патриархом Никоном Патриаршего престола... // Патриарх Никон. Труды / Сост. и общ. ред. В.В. Шмидта. — М., 2004.
2. Соловьев С.М. История России с древней-
ших времен. — Т. I—XI. — М., 1860; Макарий (Булгаков), митрополит. История Русской Церкви: В 12 т. — Т. XII. — СПб., 1882; Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и Царь Алексей Михайлович: В 2 т. — Сергиев Посад, 1909—1912.
3. Palmer W. The patriarch and the tsar. — London, 1871—1876. — Vol. 1—6.
4. См.: Зызыкин М.В. Царская власть в Рос-
сии. — М., 2004; Самодержавное царство первых Романовых / Под ред. С.В. Пере-везенцева. — М., 2004.
5. Житие Никона, Святейшего Патриарха
Московского / Предисл. В.В. Шмидта, В.А. Юрченкова, В.Б. Смирновой. — Саранск, 2005.
6. Патриарх Никон: История и современ-
ность: Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 400-летию со дня рождения Святейшего
Патриарха Никона. Саранск, 27-28 октября 2005 г. - Саранск, 2007.
7. Патриарх Никон: Стяжание Святой Руси -
созидание государства Российского / Сост. и общ. ред. В.В. Шмидта: В 2 ч. - М., 2007.
8. См.: Ячин С.Е. Слово и феномен. - М., 2006;
Романенко Ю.М. Бытие и естество: Онтология и метафизика как типы философского знания. - СПб., 2003; Карпенко Л.Б. Священная азбука Кирилла. - Самара, 2004.
9. Муретов С.Д. Греческий подлинник Никоновской скрижали. - М., 1892.
И. ЗАДОРОЖНЮК, доцент Современная гуманитарная академия
Место религиозного компонента в образовательном процессе всех уровней - проблема давняя и многосоставная. Вектор ее решения сводится к тому, что в светских образовательных системах этот компонент вытесняется законодательно. При этом к однозначным и необратимым решениям дело не сводится, а компромиссы достигаются непросто, что можно видеть из опыта решения указанной проблемы в США с учетом особого статуса, который там придается такому политико-идеологическому феномену, как гражданская религия.
Следы подобной религии отыскиваются во все эпохи, сам же термин «гражданская религия » был введен Ж.-Ж. Руссо в конце XVIII столетия. В США она зародилась со времен освоения колоний и приобрела достаточно четкие формы с достижением их независимости. Надо сказать, что в Российской империи с такой религией по многим параметрам совпадала идеологема «православие, самодержавие и народность », а также более понятный народу ее вариант «за веру, царя и отечество».
Достаточно полно этот феномен описан в 1967 г. культурологом Р. Беллахом [1], который говорил об особом боге - том верховном существе, чьей основной миссией являлось покровительство «избранному народу», то есть гражданам США. Убеждение в подобной «избранности » прививается американцам, а также прибывающим иммигрантам с самых ранних лет их жизни.
Гражданская религия и патриотическое воспитание в системе образования США
Во всей полноте оно предстает в публичных школах, финансируемых из федерального бюджета, средств штатов и местных общин, которые трактуются как главные агентства по приобщению подрастающих поколений к ценностям американского образа жизни. Религиозные школы поддерживаются главным образом верующими родителями и церквями; в США есть и система духовных учебных заведений: от семинарий к теологическим академиям. Здесь также приобщают к основоположениям гражданской религии, но этот вопрос следует рассматривать отдельно.
Именно с полученным в публичных школах багажом гражданско-религиозных представлений американцы приходят в высшие учебные заведения, где студентам по первому впечатлению религиозный элемент глубоко безразличен: они ведь платят за получение научных знаний, чаще всего индивидуально. Однако всей системе вузов при президенте Р. Рейгане предписывалось выделять немалые средства из государственного бюджета на оборудование молельных помещений - обходя первую поправку к Конституции США, в соответствии с которой церковь отделена от государства. Верующие многих конфессий могут уединяться в комнатах для молитв, поочередно сменяя другу друга. Таких студентов много - помещений мало, но в них, помимо конфессионального господа, отыскивается всегда Бог, покровительствующий
