CC BY
2
бесспорно, является компенсаторной реакцией на токсическое воздействие. Значительное увеличение количества слаборезистентных форм эритроцитов в опыте свидетельствует об интенсивном износе эритроцитов у подопытных животных из-за изменения в структуре их мембран.
Таким образом, несмотря на специфические особенности действия СА и ПМДА, обнаружены следующие общие закономерности реакции эритроцитов на токсические факторы:
— изменение структуры мембраны эритроцитов и повышение чувствительности к осмотическому лизису и механическим воздействиям;
— изменение в составе катионов: усиление выхода ионов калия из эритроцитов в плазму и увеличение содержания ионов натрия в результате нарушения проницаемости мембраны;
— снижение активности различных ферментов, что вызывает уменьшение интенсивности гликолиза и реакций пентозного цикла, падение активности ХЭ и др.;
— уменьшение содержания АТФ, что в свою
очередь рассматривается как одна из причин нарушения проницаемости мембран.
Все перечисленные изменения характеризуют процессы старения эритроцитов и проявляются при токсическом действии уже на 21—27-е сутки затравки. Следовательно, химическая нагрузка приводит к преждевременному старению эритроцитов. Причиной разрушения эритроцитов служит, по-видимому, не столько уменьшение запасов энергии, сколько неспособность восстанавливать поврежденные структурные компоненты — белки и липиды — из-за отсутствия необходимых субстратов и ферментных систем. Таким образом, выпадение или нарушение одного из звеньев в цепи метаболических реакций приводит к необратимым изменениям, вызывающим преждевременное старение и разрушение эритроцитов.
Авторы выражают благодарность Л. А. Шмат-ковой за представленный материал по динамике АТФ в хроническом эксперименте.
Поступила 2&. 11.88
Гигиенические основы здорового образа
жизни
© КОЛЛЕКТИВ АВТОРОВ, 1990 УДК 613.846-057.875
М. 3. Аграновский, Н. П. Кандыбор, А. О. Карелин, В. С. Лучкевич
ЭПИДЕМИОЛОГИЯ НИКОТИНИЗМА СРЕДИ СТУДЕНТОВ-
МЕДИКОВ
Ленинградский санитарно-гигиенический медицинский институт
Борьба с никотинизмом рассматривается как задача важной социально-гигиенической значимости [14]^ Особо актуальным является противодействие табакокурению в среде будущих врачей, поскольку прежде всего медицинские работники призваны стать носителями здорового образа жизни.
Эпидемиология накотинизма в отечественных вузах различного профиля, и в частности в медицинских, изучена достаточно подробно [1 — 13]. Исключение составляют разработки, выполненные преимущественно в лонгитудинальном разрезе, а среди студентов санитарно-гигиенических факультетов они вообще едва ли предпринимались ранее.
Согласно специально составленной анонимной анкете из 28 вопросов, охвативших различные аспекты табакокурения, был проведен опрос студентов санитарно-гигиенического факультета
Ленинградского санитарно-гигиенического медицинского института. Анкетирование первоначально выполняли на III курсе. В дальнейшем этих же респондентов, но из числа уже обучающихся на VI курсе, опрашивали повторно. Всего на каждом из указанных этапов анкетированием было охвачено по 433 студента, что практически совпадает со сплошной выборкой контингента обоих курсов.
Установлено, что на III курсе курили 52,8+ 4=2,4 % юношей и 22,2±2 % девушек, а среди шестикурсников — соответственно 54±2,3 и 19±1,9%. Приходится с сожалением констатировать отсутствие за период исследования положительной динамики в уровне распространенности курения. Однако это не исключает определенной правомерности оптимистической оценки полученных показателей. Так, еще, по данным публикации 1979 г., среди студентов-медиков
Москвы не курили 40 % девушек и только 10 % юношей [12].
В то же время, как свидетельствуют результаты настоящего исследования, от III к VI курсу выраженность никотинизма, по крайней мере среди юношей, возрастает. Удельный вес выкуривающих более половины пачки сигарет ф ежедневно в данном случае увеличился с 40,2 : до 64,5%. Для 79,6% девушек-курильщиц на III курсе и 77,7 % на VI дневная «норма» не превысила 5 сигарет, т. е. характеризовалась более низким, чем у юношей уровнем.
Выяснение мотивации курения показало, что на III курсе 39,1 % юношей и 33 % девушек определили его причину как потребность. Симптоматично, что на VI курсе с данным обстоятельством курение увязывали 66,7 % студентов и 71 % студенток. Логично отнести это наблюдение за счет увеличения (в 1,7—2,1 раза) представительности группы курильщиков с уже сформировавшейся зависимостью от курения.
Что касается ответов на блок вопросов анке-Ж ты, позволяющих судить о состоянии антинико-* типового воспитания студентов, то прежде всего следует отметить рост в процессе обучения уровня их информированности о негативном влиянии табакокурения на организм.
Так, на VI курсе курение как привычку, способствующую снижению средней продолжительности предстоящей жизни, рассматривали 83,5 % юношей и 86,5 % девушек. Среди третьекурсников подобное мнение разделяли 80,4 % студентов и лишь 69,4 % студенток. Наличие в клинике никотинизма бронхолегочного компонента на III курсе не оспаривали 98,2 % юношей и 93,9 % девушек, на VI так считали 100 участников опроса.
Углубление представлений о курении как о ^поливалентном факторе риска пока по существу никак не модифицирует соответствующие поведенческие реакции курильщиков. Не говоря уже о довольно высокой распространенности среди студентов самого курения, 78 % шести-курсников курят в присутствии некурящих. Происходит же это вопреки формально почти безоговорочному — в 93 % случаев — признанию токсического эффекта пассивного курения. На III курсе подобное позволяли себе 89,3 % курильщиков, хотя уже тогда 75,9 % из них вполне адекватно осознавали негативное воздействие пассивного курения на окружающих.
Максимальную озабоченность закономерно вызывает тот факт, что распространенность курения среди врачей профилактического профи-
й
ля осудили лишь 33,2 % шестикурсников. Справедливости ради необходимо отметить предпринимавшуюся в студенческие годы, пусть безрезультатно, попытку 78,4 % юношей и 59,3 % девушек прекратить курение.
Нам представляется, что тут определенно сказался дефицит столь уместной в данном случае целенаправленной психологической поддержки. Последнюю вполне реально возложить в качестве одной из частных задач на психологическую службу вуза, определенные перспективы успешного решения данного вопроса коренятся также в тяге современной молодежи к различного рода неформальным объединениям и организации на подобной основе, например, антиникотиновых клубов.
Разработка целостной методологии подготовки безникотиновой модели врача сейчас по существу исключена из круга активных научных интересов педагогики высшей медицинской школы.
Это обстоятельство с неизбежностью оказывает лимитирующее влияние на трансформацию у ее выпускников теоретического знания классической альтернативы «курение или здоровье» в рациональную систему никотинового поведения, Между тем применительно к врачу последняя должна диктоваться еще и принципом «курение или деонтология: 1ег1;шт поп сЫиг».
Литература
1. Абдуллин К. ЛАбдылдаева И. А. //Сов. здравоохр.— 1985. — № 1. — С. 40—42.
2. Виноградова В. В. // Мед. сестра. — 1987. — № 11. — С. 18—21.
3. Воробьев Л. Г., Трушинский 3. Г. и др. // Сов. мед. — 1980. —№ 7.— С. 91—93.
4. Емельянова Г. Ф., Павлов В. А. и др. // Сов. здравоохр. — 1988. — № 5. — С. 37—39.
5. Киселев В. Я.// Там же.—1968. — № 4. — С. 27— 30.
6. Киселев В. Я. //Там же. — 1983. — № 5. — С. 32—35.
7. Киселев В. Я. // Здравоохр. Рос. Федерации.— 1988.— № 5. — С. 40—45.
8. Киселев В. Я. //Сов. здравоохр. — 1988. — № П.— С. 32—34.
9. Лаврова И. Г., Малая Э. В. и др.//Сов. мед.— 1978.— № П. —С. 144—147.
10. Лаврова И. Г., Куйдо Э. // Наше здоровье. — М., 1983. —С. 38—47.
11. Лисицын Ю. П. II Сов. здравоохр. — 1982. — № 7.— С. 39.
12. Малая Э. В.// Там же. — 1979. —№ 5. —С. 32—34.
13. Попова Е. Б., Шевчук А. Г.// Гиг. и саи.— 1985.— № 3. — С. 53—55.
14. Радбиль О. С., Комаров /О. М. Курение. — М., 1988.
Поступила 14.03.89
, 1
а • '
