Genesis: исторические исследования
Правильная ссылка на статью:
Баранов Е.Ю. — Эпидемическая ситуация в СССР в 1930-е гг. (историографический аспект) // Genesis: исторические исследования. - 2020. - № 12. - С. 62 - 84. DOI: 10.25136/2409-868X.2020.12.34658 URL: https;//nbpublish.com'library_read_article.php?id=34658
Эпидемическая ситуация в СССР в 1930-е гг. (историографический аспект)
Баранов Евгений Юрьевич
кандидат исторических наук
старший научный сотрудник, Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук
620990, Россия, Свердловская область, г. Екатеринбург, уп. С. Ковалевской, 16
И eubaranov@yandex.ru
Статья из рубрики "Социальная история"
DOI:
10.25136/2409-868X.2020.12.34658
Дата направления статьи в редакцию:
11-12-2020
Дата публикации:
18-12-2020
Аннотация.
Цель исследования - выявить основные направления и результаты исторических исследований эпидемической ситуации в СССР в 1930-е гг. на современном этапе развития отечественной историографии. Его актуальность обусловлена возможностями глубокого понимания исторических и современных тенденций развития эпидемических процессов и оценки исторического опыта борьбы с эпидемиями. Ранее эпидемическая ситуация в СССР в 1930-е гг. не становилась самостоятельным предметом историографического анализа. Выявлены два основных направления. Первое связано с проведением историко-демографических исследований, второе - с исследованиями по истории становления и развития системы здравоохранения в СССР. Показано, что результаты исторических исследований заключаются в определении политических, социально-экономических и экологических факторов эпидемической заболеваемости, выявлении позитивных и негативных тенденций в развитии здравоохранения, количественной характеристике уровня заболеваемости, оценке роли инфекций в структуре смертности. В историографии оценены уровень и ресурсный потенциал здравоохранения, проанализированы меры по противодействию эпидемиям, охарактеризована роль эпидемий в наступлении демографических кризисов, выявлено
их негативное влияние на процессы демографической модернизации. Сделан вывод об изменении подходов к историко-демографическим исследованиям: от выявления демографических кризисов ученые перешли к историческим обобщениям, анализу заболеваемости и смертности на основе концепции «эпидемиологического перехода». Итоги исследований показывают, что система здравоохранения развивалась, учитывая опыт потерь населения вследствие эпидемий и несмотря на дефицит ресурсов. Ставка в борьбе с эпидемиями делалась на профилактические меры, действенным инструментом являлась вакцинация населения.
Ключевые слова: историография, эпидемическая ситуация, здравоохранение, население, эпидемии, инфекционные заболевания, демографическая история, санитарно-эпидемиологическая ситуация, заболеваемость, эпидемиологический переход
Распространение коронавирусной инфекции в 2020 г. привлекло внимание
общественности к теме эпидемий и пандемий и вызвало ее массовое обсуждение в медийном пространстве. Актуализация этой проблемы обусловила появление публикаций о социальном, медицинском и демографических аспектах инфекционной заболеваемости. В средствах массовой информации появилось большое число заметок и статей, содержащих краткие экскурсы в мировую и отечественную историю эпидемий. В российской истории эпидемии не раз поражали людей в периоды тяжелых социальных потрясений и кардинальных перемен в общественной жизни, становились причинами социальных бедствий и демографических катастроф. В прошлом веке обществу пришлось столкнуться с испанским гриппом («испанкой»), чумой, холерой, натуральной оспой и другими смертельно опасными болезнями. Социально значимыми факторами эпидемического роста на протяжении десятилетий оставались высокая плотность населения, миграционные процессы, антисанитарная обстановка, войны, недоедание и голод.
Эпидемическая ситуация сильно зависит от социальной среды, прежде всего, от условий жизни населения и ресурсного потенциала системы здравоохранения. В четвертом десятилетии XX в. произошли кардинальные перемены в экономическом развитии страны, трансформировалась социальная структура советского общества. Ведущими факторами изменений стали форсированная индустриализация, сплошная коллективизация, стремительные процессы урбанизации и массовые репрессии. Они сыграли существенную роль в качестве социальных обстоятельств, определявших состояние здоровья населения в эти годы. Негативными последствиями социальной трансформации, реализованной в СССР в 1930-е гг. ускоренными темпами, стали антисанитария и голод. Антисанитарная ситуация была вызвана коммунально-бытовой неустроенностью населения, что во многом было связано с ростом городов и интенсивными миграциями. На индустриальных стройках рабочие вынуждены были часто размещаться в бараках и землянках, условия проживания в которых были далеки от соблюдения санитарных норм и требований. Неблагоприятная экологическая ситуация в промышленных центрах ослабляла иммунную систему жителей городских поселений. Голод, проявившийся в начале 1930-х гг. в абсолютной и латентной формах, будучи серьезным фактором смертности, также обусловил снижение иммунитета у людей и соответственно способствовал развитию эпидемических процессов. Система здравоохранения в стране в этом десятилетии не смогла предотвратить серию эпидемических вспышек тифа, оспы, малярии и других заболеваний. Эпидемическая ситуация в этот период являлась одним из главных условий, определявших тенденции социально-демографического развития страны.
Для полноценного раскрытия темы эпидемической ситуации в научно-историческом исследовании необходимо проанализировать социально-экономические условия, политические и экологические факторы эпидемических процессов, оценить уровень развития здравоохранения, выявить структуру и уровень заболеваемости, изучить масштабы эпидемий и деятельность государственных органов, медицинских и санитарно-эпидемиологических учреждений по противодействию эпидемическим заболеваниям, оценить последствия эпидемий для здоровья населения. К сегодняшнему дню создана достаточно обширная историография по проблемам развития здравоохранения и населения в стране. При этом эпидемическая ситуация в СССР в 1930-е гг. еще не становилась самостоятельным предметом историографического анализа. В советский период эта тема нашла отражение в основном в медицинской литературе и в научных трудах по истории здравоохранения —10—19—20—56—66—В работах медиков рассматривались вопросы клиники, диагностики, лечения и профилактики конкретных
заболеваний 11; 17; 45; 651. Однако в 1930-е гг. информация об эпидемиях и вспышках болезней перешла в разряд секретной и совершенно секретной, как и многие другие данные о населении страны. В условиях идеологического давления в советский период в ракурс исследований по истории становления и развития здравоохранения в СССР, прежде всего, попадали успехи советских санитарных органов, медицинских и санитарно-эпидемиологических учреждений в деле борьбы с эпидемическими
заболеваниями [14; 15; 46; 471.
Цель настоящего исследования - выявить основные направления и результаты исторических исследований эпидемической ситуации в СССР в 1930-е гг. на современном этапе развития отечественной историографии. Начало этого этапа относится к рубежу 1980-1990-х гг. Он характеризуется расширением проблематики исследований и попытками в поисках методологического инструментария опереться на зарубежные теоретические концепции. Активизации исследовательского поиска способствовало расширение доступа научной общественности к ранее засекреченным документам, в том числе к обширным материалам о санитарном состоянии населения и эпидемической ситуации в стране.
В постсоветском научном пространстве тематика заболеваемости населения и эпидемий в России и СССР получила значительное развитие в историко-демографических исследованиях, в которых эпидемические болезни рассматриваются в качестве потенциального фактора роста смертности населения и возникновения демографического кризиса. Большой интерес историки и демографы проявили к изучению демографических катастроф в стране в первой половине XX в., анализу их обусловленности и последствий. Социально-демографическая сфера 1930-х гг. стала одним из объектов пристального внимания ученых. В последнем десятилетии прошлого века Е. М. Андреев, Л. Е. Дарский, Т. Л. Харькова оценили общие демографические потери СССР за период с 1927 по 1941 г. в 13,5 млн. человек, людские потери за этот период, по их мнению, составили около 7 млн. человек. Кроме смертей от голода и репрессий, к потерям демографы отнесли сокращение продолжительности жизни людей
вследствие ухудшения социальных условий [2, с 60-611. По их оценке людские потери России вследствие голода в 1933 г. составили 2,4 млн. человек. Они указывают, что в этот период росла смертность от многих причин, в том числе от инфекций. Общее число умерших в городах Европейской России в голодном 1933 г. оказалось в 1,6 раза выше, чем в более благополучном 1934 г. При этом было установлено, что от болезней неполноценного питания в 1933 г. скончалось в 5,1 раза больше горожан, чем в 1934 г., от сыпного тифа - в 2,7, от энтерита и колита - в 2,6 раза. Ученые считают, что медико-
демографическая ситуация в РСФСР в 1930 е гг. свойственна стадии «эпидемического перехода», которая следовала за ликвидацией смертности от особо опасных инфекций, рост продолжительности жизни на ней связан со снижением детской и младенческой смертности и смертности женщин репродуктивного возраста. Фактором, способствовавшим формированию подобной тенденции, стало развитие государственной системы здравоохранения, сориентированной большей частью на профилактику
инфекционных заболеваний
В статье Б. Б. Прохорова и И. В. Горшковой «Кризисы общественного здоровья в России и СССР в XX веке» (1999) говорится, что такие кризисы наступают в результате социально-экономических и военных катаклизмов и сопровождаются высокими показателями инфекционной заболеваемости, увеличением частоты случаев сердечнососудистых заболеваний, повышенной смертностью и ростом доли насильственных смертей. Один из кризисов авторы относят к периоду 1932-1934 гг. и связывают его с возникновением голода и распространением инфекций. Однако к концу четвертого десятилетия, как отмечают ученые, в РСФСР и некоторых других республиках Советского Союза почти удалось устранить натуральную оспу и возвратный тиф, произошло резкое уменьшение заболеваемости сыпным тифом, и стала снижаться заболеваемость брюшным тифом. Серьезными проблемами оставались туберкулез, кишечные и детские инфекции
I"57, с. 125, 129-13°1. Еще в одной своей статье об общественном здоровье Б. Б. Прохоров указал, что 1932-1933 гг. оказались последним периодом обширных эпидемий в российской истории, а конец десятилетия можно считать начальным этапом завершения «первой эпидемиологической революции»в России. В результате этой революции заболевания, возникавшие под действием внешних факторов (голод, инфекционные и паразитарные болезни), постепенно уступали место заболеваниям, связанным с
естественным старением человеческого организма "58, с- 1531.
В. А. Исупов проанализировал эпидемическую ситуацию в стране в контексте исследования демографических потрясений в российской истории прошлого столетия. В его работах обозначены политические и социально-экономические факторы заболеваемости и смертности, охарактеризованы масштабы эпидемий, оценены меры государственного реагирования на вспышки инфекций и распространение эпидемий. В монографии «Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине XX века» (2000), характеризуя факторы, влиявшие на динамику демографических процессов в начале 1930-х гг., В. А. Исупов указал, что в основе роста смертности в 1929-1931 гг. лежало ухудшение условий жизни. Главными негативными обстоятельствами этого процесса были разрушение здравоохранения, дефицит лекарственных препаратов и санитарно-гигиенических средств. На этом фоне в 1930 г. наблюдалось нарастание заболеваемости корью, скарлатиной, дифтерией, брюшным тифом и паратифом, фиксировались массовые случаи заражения малярией, оспой, сыпным и возвратным тифом. В 1932-1933 гг. система здравоохранения, испытывавшая недостаток финансирования, дефицит врачей и больничных мест, оказалась не в силах сдержать натиск эпидемий. Историк пишет, что советская статистика, вероятно, преуменьшала масштабы социального бедствия, зафиксировав в два голодных года более 1 млн. заболевших сыпным тифом, 500 тыс. - брюшным и 50 тыс. - возвратным тифом. В 1933 г. было зарегистрировано почти 6,5 млн. случаев малярии. Широкое распространение получили заболевания желудочно-кишечного тракта (колит, энтероколит, дизентерия) и органов дыхания (пневмония, бронхит). Часто встречались детские инфекции (корь, дифтерия, скарлатина, коклюш). Население страдало от туберкулеза, авитаминозов (цинги, пеллагры), «септической ангины». Голод и сопутствовавшие ему эпидемии
обусловили резкий рост смертности, что позволило ученому говорить о демографическом бедствии, наступившем в 1932-1933 гг., как о демографической катастрофе "31, с 80, 8587]. В. А. Исупов считает, что сталинское руководство учло ее «урок» и в качестве стратегии дальнейшего социального развития выбрало «пассивное направление развития живого труда», суть которого сводится к наращиванию государством возможностей противостояния негативным экзогенным факторам, не изменяя принципиально условия существования населения. Историк отметил, что в процессе реализации этого направления система здравоохранения СССР сделала «огромный шаг вперед»: были увеличены бюджет здравоохранения, коечный фонд больниц, число врачей, количество городских амбулаторий и сельских врачебных участков. Благодаря форсированному развитию химико-фармацевтической промышленности в 1930-е гг. в Советском Союзе было налажено массовое производство лекарств, в том числе новых эффективных сульфаниламидных препаратов. Выросло количество вакцинаций и ревакцинаций, которые применялись против кори, оспы, дифтерии, туберкулеза, брюшного тифа, скарлатины, дизентерии, и в условиях низкого уровня жизни рассматривались в качестве главного способа снижения смертности от инфекций. В. А. Исупов указал, что реакцией партийно-государственного руководства страны на эпидемическую вспышку, сопровождавшую голод в 1932-1933 гг., стала организация Государственной санитарной инспекции РСФСР (1933) и ведомственных санитарных служб, также последовало ужесточение мер государственного санитарного контроля. В 1935 г. была создана Всесоюзная государственная санитарная инспекция при СНК СССР. В 1930-е гг. в стране происходило формирование сети противоэпидемических учреждений, включавшей санитарно-эпидемиологические и дезинфекционные станции, санитарно-бактериологические лаборатории, дома санитарного просвещения. По мнению В. А. Исупова, «активное направление борьбы» со смертностью, связанное с улучшением условий жизни людей, получило все-таки некоторое развитие во второй половине четвертого десятилетия. В этот период в стране улучшилась ситуация с личным потреблением продовольственных и промышленных товаров, в магазинах появились средства личной гигиены, в городах развернулось индивидуальное жилищное строительство. Однако, заключил историк, уровень жизни населения в СССР оставался низким, и главная стратегическая задача, состоявшая в преодолении социальных факторов, приводивших к повышенной заболеваемости, государством не решалась в принципе. Оставалась нерешенной жилищная проблема, сохранялись слаборазвитая социальная инфраструктура, неразвитость коммунального хозяйства, недостаточное и несбалансированное питание населения. И, несмотря на значительные инвестиции в здравоохранение, эпидемическая ситуация во второй половине 1930-х гг. была чрезвычайно нестабильной, наблюдался рост ряда инфекционных заболеваний (дизентерия, корь, дифтерия, коклюш). В. А. Исупов сделал вывод, что можно говорить о существовании «советского демографического парадокса», когда смертность существенно не увеличивалась в условиях высокой, растущей заболеваемости, плохого состояния здоровья населения и низкого уровня его жизни. Подобное положение несло в себе скрытую опасность, риск повышения смертности при возникновении даже небольших проблем в деятельности государственных органов и учреждений здравоохранения. Это подтвердили события 1939-1940 гг., когда увеличились расходы на военно-промышленный комплекс в ущерб финансированию здравоохранения и сферы потребления. Вследствие негативного воздействия внешнеполитического, военного фактора на социально-экономическую ситуацию внутри страны ухудшилось качество жизни, система здравоохранения не выдержала, и проявился демографический кризис, связанный с ростом инфекционной заболеваемости и смертности населения от экзогенных причин Р1, с- 108-116, 124-1251.
В исследованиях В. Б. Жиромской, ставших одними из основополагающих работ по проблемам демографического развития РСФСР в 1930-е гг., характеризуется медико-демографическая ситуация в республике и рассматривается влияние экологии на смертность населения. Историк отметила, что в демографической науке широко распространено суждение о негативных экологических последствиях индустриализации и урбанизации, которые несут в себе угрозу экологической катастрофы. Она обращает внимание на то, что форсированная индустриализация нарушала среду обитания человека, приводила к загрязнению воды, воздуха, пищевых продуктов, антисанитарному состоянию жилых помещений. Политический, экономический и экологический факторы привели к многомиллионным потерям населения в четвертом десятилетии, в течение которого смертность имела решающее значение для динамики его численности. В. Б. Жиромская указала, что наиболее распространенными причинами смерти населения в РСФСР в 1930-е гг. были болезни органов дыхания (туберкулез, крупозная пневмония, бронхопневмония, пневмония, бронхит). Они составили 26,4 % всех причин смерти в этот период. Второе место среди причин смерти принадлежало инфекционным заболеваниям (оспа, сыпной и брюшной тиф и другие). Третье место занимали причины смерти, связанные с последствиями голодного истощения, которые напрямую не фиксировались, но косвенно о них свидетельствуют медицинские заключения (диарея, анемия, диспепсия и другие). На четвертом месте находились желудочно-кишечные заболевания (язва, энтерит, энтероколит). В начале 1930-х гг. значительную роль играли смерти от голодания, которое также способствовало увеличению смертности от туберкулеза и других болезней. Во второй половине десятилетия были зафиксированы вспышки детских инфекций: коклюша и скарлатины - в 1935 г., скарлатины, кори, дифтерита - 1936 г., кори - 1937 г. На протяжении всего
периода В. Б. Жиромская отметила высокий уровень младенческой смертности [25, с- 2427; 27, с. 103-1081
Исследование экологических аспектов здоровья и заболеваемости населения РСФСР в 1930-е гг. нашло отражение в статье И. П. Остапенко. Он подчеркнул взаимосвязь социально-экономического, демографического и экологического развития и обозначил основные проблемы городской окружающей среды, которые, по его мнению, повлекли за собой форсированные индустриализация и урбанизация. Среди них И. П. Остапенко выделил загрязнение воздушного пространства города тепловыми электростанциями, котельными установками промышленных предприятий и автомобилями. Исследователь указал на проблему загрязнения грунтовых вод и открытых водоемов, обеспечивавших население питьевой водой. Он пишет, что строительство городов и рабочих поселков происходило без учета экологических требований, жилое пространство находилось рядом с промышленными объектами. В 1930-е гг. быстрый рост численности городского населения обусловил ухудшение его жилищных условий. В этот период жилыми оставались подвальные и полуподвальные помещения, фиксировалась скученность населения, проживавшего в бараках, палатках и общежитиях, где отсутствовали канализация и водопровод. Все эти обстоятельства, а также ухудшение питания отрицательно влияли на здоровье людей, способствовали распространению инфекций в городских поселениях [53, с- 95-991.
На современном этапе историографии отечественными учеными предпринимаются попытки фундаментальных обобщений демографической истории России, в которых особое место занимают исследование демографического аспекта эпидемий и анализ причин смерти населения. В первом томе трехтомного издания «Население России в XX веке» (2000) указывается, что эпидемические заболевания были одной из причин
высокой смертности населения в РСФСР в четвертом десятилетии. В качестве примера в книге приводятся сведения о массовых случаях инфекционных заболеваний в республике в конце 1934 - начале 1935 гг.: «...по сведениям 36 краев, областей РСФСР, в 1934 г. брюшной тиф только в ноябре поразил 11873 человека, в декабре - 10570, январе 1935 г. - 7627, феврале - 4896 человек; сыпной тиф соответственно: ноябрь 1934 г. - 9670, декабрь -14735, январь 1935 г. - 16233, февраль - 14149; оспа, натуральная: ноябрь 1934 г. - 378, декабрь - 421, январь 1935 г. - 469, февраль - 294; возвратный тиф: декабрь 1934 г. - 757, январь 1935 г. - 391, февраль - 191.» "51, с'
Достаточно широкое распространение в современной отечественной исторической демографии получили теоретические представления о «демографическом» и «эпидемиологическом» переходах, заимствованные из зарубежной демографической литературы. Термин «демографический переход» применяется для обозначения смены типов воспроизводства населения; перехода от традиционного типа воспроизводства, для которого характерны высокие уровни рождаемости и смертности, к современному типу, при котором низкий уровень смертности сочетается с низким уровнем рождаемости. Под «эпидемиологическим переходом» понимаются изменения в структуре заболеваемости и смертности населения, которые происходят в результате усиления контроля общества над этими процессами. В рамках этих перемен на смену доминирования экзогенных причин смерти (инфекционных, паразитарных, желудочно-кишечных болезней, болезней органов дыхания) приходит преобладание эндогенных и квазиэндогенных причин (сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний). Вследствие «эпидемиологического перехода», как правило, снижается заболеваемость и растет продолжительности жизни. В отечественных историко-демографических исследованиях, как общероссийского, так и регионального уровня, эти концепции стадийного развития населения все чаще используются в качестве методологических инструментов при анализе проблемы демографической модернизации. Ученые доказывают, что социальные катаклизмы в стране в первой половине XX в. препятствовали переходу к современному типу смертности, при этом негативное воздействие на динамику трансформации оказали эпидемические процессы.
Концепция «эпидемиологического перехода» используется в «Новой российской энциклопедии» (2003) при описании изменений в характеристиках здоровья и смертности населения. В энциклопедии отмечается, что в конце 1930-х гг. «.вероятность умереть от инфекционных болезней и болезней органов пищеварения в России была более чем в 6 раз выше, чем в начале 1990-х гг., вероятность умереть от болезней органов дыхания -
примерно в 3 раза выше.» "52, с- 1711. В этой книге также отражена общественная закономерность, заключающаяся в том, что за кризисом, нарушившим естественный ход демографических процессов, следует усиление мер по противодействию факторам его вызвавшим. Социальные потрясения в России в XX в. побуждали к более активному внедрению новых технологий борьбы со смертностью. В 1920-1930-е гг. методами этой борьбы, по мнению авторов энциклопедии, являлись очистка питьевой воды и вакцинация населения "52, с- 1601.
В коллективной монографии «Демографическая модернизация России, 1900-2000» (2006), подготовленной под руководством А. Г. Вишневского, «эпидемиологический переход» рассматривается в качестве одного из процессов демографической модернизации, протекавшей в стране в прошлом веке. В первой половине столетия он испытал на себе «тормозящее действие» социальных потрясений, и во многом поэтому,
процесс «модернизации смертности» в России к концу XX в. остался незавершенным
с. 257-258, 3931. Демографы оценили итоги развития здравоохранения в стране к концу четвертого десятилетия и дали общую характеристику эпидемической ситуации: «... никаких особых достижений у советского здравоохранения не было. Вероятно в это время в СССР была значительно ограничена роль массовых эпидемий, которые постоянно сотрясали царскую Россию. Тем не менее, накануне Второй мировой войны и заболеваемость, и смертность в России все еще оставались очень высокими, настоящего
перелома в их динамике не наступило.» Г23, с- 2641.
В. Б. Жиромская говорит о «прерывном» характере «демографического перехода» в России. Она, как и авторы монографии «Демографическая модернизация России, 19002000», отметила негативную роль экзогенных (социально-политических, военных) факторов в демографическом развитии страны в прошлом столетии, которые приводили к ухудшению здоровья населения, распространению заболеваний, и постоянно прерывали естественное течение «демографического перехода». Историк также обратила внимание на «скачкообразный» характер демографической динамики в стране в 1930-е гг., проявившийся, прежде всего, в городах. Рост смертности населения, наблюдавшийся в голодные 1932-1933 гг., в середине десятилетия сменился тенденцией ее снижения. Однако в конце 1930-х гг. смертность снова увеличилась, что было обусловлено экзогенными причинами и прежде всего инфекционными заболеваниями (скарлатиной, корью, дифтерией и другими). Сильная зависимость динамики смертности населения от экзогенных факторов, по мнению В. Б. Ж иромской, характеризует демографическое состояние страны в этот период как свойственное ранней стадии переходного процесса Г26, с. 11-19, 1241
На прерывистый характер «демографического перехода» в России указал В. А. Исупов. В одной из своих статей, опубликованной в 2010 г., стартовую позицию переходного процесса он соотнес с начальным этапом перестройки структуры смертности населения, когда доминирование экзогенных факторов сменяется преобладанием эндогенных и квазиэндогенных причин смерти. В этой статье он на основе анализа демографических процессов в Западной Сибири, сделал вывод, что одна из попыток «демографического перехода» была прервана кризисом и регрессивными тенденциями в демографической динамике, обусловленными форсированной индустриализацией, насильственной коллективизацией и их последствиями. Несмотря на то, что в структуре причин смерти населения в регионе в 1930-е гг. доминировали экзогенные факторы, историк оценил конец десятилетия как очередной период накопления предпосылок «демографического перехода», реализация которого была прервана началом Великой Отечественной войны
Г32, с. 12-161. в более поздней статье, посвященной выявлению основных исторических тенденций и особенностей «эпидемиологического перехода» в России в первой половине ХХ в. (2016), В. А. Исупов также обращает внимание на определяющую роль повышенной смертности и замедленного процесса ее снижения при переходе к современному типу воспроизводства населения в стране. Он показал, что процесс «эпидемиологического перехода» в России имел «мерцающий характер» и испытал несколько «фальстартов», которые были обусловлены увеличением смертности вследствие социальных катаклизмов и ростом доли экзогенного фактора в ее структуре. Эпидемии инфекционных заболеваний способствовали прерыванию в начале 1930-х гг. одной из попыток «эпидемиологического перехода». Еще один «фальстарт» этого
процесса был обусловлен событиями Второй мировой войной Г34, с 82-861. в. А. Исупов сегодня продолжает исследование демографического аспекта массовой заболеваемости, социальных и природно-биологических факторов смертности населения, а также
«эпидемиологического перехода» в Западной Сибири и России |33; 351. Его научные труды имеют фундаментальное значение для понимания сущности демографических процессов в стране в прошлом веке. Они содержат значимые для раскрытия темы эпидемической ситуации в СССР факты и характеристики заболеваемости населения.
В региональных историко-демографических исследованиях, как и в работах общероссийского уровня, эпидемическая ситуация характеризуется в качестве фактора развития демографических процессов. В исследовательском поле ученых находится два вопроса. Первый связан с анализом обусловленности и уровня заболеваемости и оценкой ее роли в увеличении смертности населения в регионах страны в периоды демографических кризисов и катастроф, а второй вопрос имеет отношение к изучению причин смерти населения при выявлении региональных тенденций «эпидемиологического перехода». В коллективной монографии «Демографическая история Западной Сибири (конец XIX - XX вв.)» (2017), подготовленной под руководством В. А. Исупова, инфекционная заболеваемость характеризуется как фактор ухудшения демографической ситуации в регионе в 1930-е гг., а эпидемии в начале десятилетия рассматриваются в качестве сопутствовавшей голоду причины демографической катастрофы. Большую опасность представлял сыпной тиф, рост заболеваемости которым первоначально был вызван перемещением в регион больших масс спецпереселенцев и заключенных. Однако вследствие снижения уровня жизни населения, в том числе усиления голода, роста антисанитарии и упадка жилищно-коммунального хозяйства, были созданы социальные условия для распространения сыпного тифа, который с помощью железнодорожного сообщения смог «выбраться» за пределы спецкомендатур и мест заключения. На железной дороге пересекались потоки спецпереселенцев и заключенных с «гражданским» населением. Число заболеваний сыпным тифом в Западно-Сибирском крае в 1931-1932 гг. выросло в 7 раз. В крупных городах рост заболеваемости оказался еще более значительным. Из городов тиф стал проникать в пораженную голодом деревню. Заболеваемость сыпным тифом продолжала расти в регионе и в 1933 г. Инфекционные болезни занимали основное место в структуре причин смерти городского населения Западной Сибири в этот период (в сельской местности этот показатель не фиксировался). После преодоления последствий демографической катастрофы начала 1930-х гг. в регионе развернулся процесс демографической регенерации, заключавшийся в восстановлении структуры и численности населения, но протекавший крайне медленно. Смертность населения при этом оставалась во многом стихийным процессом, сильно зависевшим от факторов социальной среды, таких как бытовые условия, состояние здравоохранения, эпидемическая ситуация ""22, с- 77-84, 92-93"|.
Историческая характеристика эпидемической ситуации на Урале в 1930-е гг. содержится в исследованиях Е. Ю. Баранова и Г. Е. Корнилова, в которых анализируется рост инфекционной заболеваемости населения в условиях голода 1932-1933 и 1936-1937 гг.
"6; 7; 41; 421. в исследованиях В. А. Журавлевой рассматриваются факторы, уровень и структура смертности городского населения Урала в 1930-е гг. Она отмечает, что инфекционные и паразитарные заболевания стояли на первом месте в иерархии причин смерти городского населения, размещавшегося в тот период на современных территориях Курганской, Свердловской, Челябинской областей и Пермского края. Историк пишет, что в городских поселениях Урала в четвертом десятилетии удалось «победить» натуральную оспу, снизить частоту летальных исходов заболеваемости тифом, при этом выросла смертность от малярии и осталась высокой смертность от детских инфекций (в особенности от кори). На втором месте в этой иерархии находились
заболевания, объединенные в группу болезней органов дыхания (туберкулез, крупозная пневмония, бронхит и другие). Высокая смертность от этих болезней была связана с ухудшением экологической ситуации в уральских городах вследствие их индустриальной специализации. Так, в результате обследования, проведенного Свердловским гигиеническим институтом, было установлено, что на здоровье жителей г. Красноуральска отрицательное влияние оказывал сернистый газ, который выделялся в ходе производственных процессов на градообразующем предприятии - медеплавильном заводе. Третье место среди причин смерти горожан Урала занимали желудочно-кишечные заболевания, тесно связанные с антисанитарной обстановкой в городах. К концу десятилетия только 23,7 % жилых помещений в городских поселениях Свердловской области было оборудовано водопроводом и 17,0 % - канализацией. Историк отметила, что в условиях форсированной индустриализации расширение сети лечебных учреждений на Урале не успевало за темпами роста численности горожан, поэтому постоянно оставалась актуальной и острой проблема степени охвата населения медицинским обслуживанием. По мнению В. А. Журавлевой, городское население Урала в 1930-е гг. находилось на первом этапе «эпидемиологического перехода», который к концу десятилетия не был завершен I"28, с- 8> 27-28, 33; 29, с. ^-М"!. Вопрос причин смерти городского населения Среднего Урала во второй половине 1920-х - 1930-е гг. рассматривается в статьях А. В. Чащина, в которых также обозначено ведущее место инфекционной и паразитарной заболеваемости в структуре смертности жителей городов и рабочих поселков региона (в административно-территориальных границах Свердловской области в 1934-1938 гг.) Г70; 711. Следует учитывать, что историки могут придерживаться различных вариантов группировки причин смерти населения, так туберкулез, доля которого в причинах смерти была весомой, может быть отнесен ими к инфекционным заболеваниям или к болезням органов дыхания.
Итак, на сегодняшний день получены значимые результаты историко-демографический исследований, связанных с изучением эпидемической ситуации в СССР в 1930-е гг.: показано негативное влияние эпидемий на демографические процессы в стране и отдельных ее регионах, определена ведущая роль инфекционных заболеваний в структуре смертности населения. Однако актуальность дальнейших исследований демографического аспекта обозначенной темы сохраняется. Во-первых, она обусловлена поисками возможностей количественного уточнения масштабов и итогов эпидемий, а также выявлением региональных тенденций эпидемических процессов. Реализация такого количественного анализа связана с вопросом полноты регистрации и достоверности статистических данных о населении в советский период, который остается одним из дискуссионных в современной историографии демографической истории СССР. К тому же информативные возможности источниковой базы исследований по истории населения Советского Союза ограничены, что связано с особенностями учета городского и сельского населения в изучаемый период. Во-вторых, перспективной задачей историко-демографических исследований является более обобщенная оценка демографических потерь, вызванных эпидемиями, и демографического ущерба, нанесенного населению страны и ее регионов болезнями, которая может быть произведена с учетом глобальных демографических закономерностей и в сопоставлении с мировыми демографическими трендами прошлого столетия. Известный российский статистик В. С. Симчера отметил, что «.Россия на всем протяжении XX в. продолжала страдать от антисанитарии и заразных болезней (брюшного тифа, оспы, кори, скарлатины, дифтерии), уносивших в общей сложности в год из 100 тыс. живых более 200 человек, тогда как, скажем, в таких странах, как Швеция и Голландия, эти цифры уже XIX в. находились ниже отметки 100 человек (во Франции - 152, Англии - 132
человека).» [64, с- 111].
Вторым крупным направлением современной историографии, касающимся изучения эпидемической ситуации в СССР в 1930-е гг., является исследование истории становления и развития системы здравоохранения в стране. По этой тематике был опубликован целый комплекс работ, а в 2000-е гг. были защищены несколько диссертаций. В ряде исследований анализируются историко-правовые аспекты создания законодательства и государственно-правового регулирования в сфере здравоохранения в РСФСР и СССР. В них рассматриваются вопросы классификации советского законодательства о здравоохранении, прослеживаются процессы формирования и изменения организационно-правовой основы системы здравоохранения в стране, выявляются особенности управления этой государственной отраслью и правового регулирования ее деятельности, анализируется санитарное законодательство, изучается
правоприменительная практика [18; 21; 24; 59; 6°1. т. В. Давыдова считает, что в советский период к здравоохранению подходили как к системе санитарных мероприятий, обеспечивающих медицинское обслуживание в условиях «разрухи», голода и эпидемий. Санитарное законодательство было направлено на обеспечение функционирования такой системы. Одними из основных его нормативно-правовых актов, принятых в 1930-е гг., стали постановления СНК РСФСР «О борьбе с эпидемиями» от 19 августа 1930 г., «О создании запаса сывороток и вакцин на месте» от 14 января 1934 г., «О мероприятиях по борьбе с малярией и предупреждению малярийных заболеваний» от 2 июля 1934 г., «О реорганизации работы научно-исследовательских учреждений в области охраны и гигиены труда» от 14 октября 1934 г., «О мероприятиях по развитию и укреплению дезинфекционного дела» от 16 декабря 1939 г. Историк полагает, что советское санитарное законодательство 1920-1930-х гг. следует рассматривать в качестве фактора, способствовавшего прекращению распространения эпидемических заболеваний. Оно заложило крепкую основу деятельности специализированной санитарной службы, предписывало ей иметь обширную сеть учреждений, обеспеченных квалифицированными кадрами. Несмотря на то, что в этот период здравоохранение в стране финансировалось по остаточному принципу, в РСФСР к 1940 г. функционировала широкая сеть учреждений санитарно-эпидемиологического профиля. А. А. Голубев и Т. В. Давыдова на основе анализа нормативно-правовой базы здравоохранения сделали вывод, что действия государства, в конечном счете, были ориентированы на развитие этой сферы и нацелены на повышение доступности медицинской помощи для населения,
а также на улучшение ее качества [18, с- 18, 26; 21, с- 81-841.
Еще одну группу работ, выполненных в рамках изучения становления и развития системы здравоохранения в СССР, составляют региональные исторические исследования. Для всестороннего анализа функционирования этой системы историки изучают социальную политику в Советском Союзе и законодательство в сфере охраны здоровья граждан. Они выявляют этапы формирования и развития системы здравоохранения, оценивают социально-экономические условия ее функционирования, описывают методы борьбы с эпидемической заболеваемостью. При этом они выявляют эпидемические вспышки в истории регионов и характеризуют уровень заболеваемости населения. По сущности, оценка эффективности деятельности органов здравоохранения, санитарных органов, медицинских и санитарно-эпидемиологических учреждений в сфере противодействия эпидемическим заболеваниям является одной из задач подобных исследований. В научных трудах Т. А. Самсоненко проанализировано развитие здравоохранения в 1930-е гг. в сельской местности ведущих аграрных регионов Юга России - Дона, Кубани и Ставрополья[61-631. Она считает, что коллективизация стала
«мощным стимулом развития» системы медицинского обслуживания, которая в этом десятилетии охватила практически все сельские территории страны. При этом медицина выступала в качестве важного фактора непрерывного производственного процесса в
колхозах Г61, с 212-2131. По мнению Т. А. Самсоненко, социальное законодательство в СССР в этот период было нацелено на применение медицинского обслуживания в качестве стимула производственной активности селян. Она отмечает, что сельские медики в первой половине 1930-х гг. активно привлекались партийно-государственными структурами не столько к исполнению профессиональных обязанностей, сколько к содействию в решении задачи «укрепления колхозов» путем обеспечения санитарно-гигиенических условий производственной деятельности. Историк считает, что в течение всего периода 1930-х гг., несмотря на расширение сети сельских учреждений здравоохранения и увеличение численности медицинского персонала, в сельской местности сохранялась проблема нехватки медицинских кадров, и только к концу десятилетия удалось несколько восполнить этот дефицит, но не преодолеть его полностью. Медицинские учреждения создавались в основном в крупных сельских населенных пунктах (районных центрах), совхозах и МТС, но и они не редко работали со значительными перебоями. Основная ставка в борьбе с инфекциями на Дону, Кубани и Ставрополье, как и в других регионах страны, делалась на прививочные кампании против оспы и брюшного тифа. Проведение профилактических мероприятий накануне сельскохозяйственных кампаний объявлялось главной задачей врачей и фельдшеров в колхозной деревне, а в периоды сельскохозяйственных полевых работ медикам надлежало проверять соблюдение санитарно-гигиенических норм на полевых станах, прежде всего, в жилых помещениях и пунктах питания колхозников. В результате борьбы с инфекциями на Дону и Кубани за период с 1932 по. 1934 гг. заболеваемость брюшным тифом и дифтеритом снизилась в 2, оспой - в 15, скарлатиной - в 10 раз. В южнороссийских регионах была расширена сеть малярийных станций и пунктов. В районах Кубани и Нижнего Дона, где природно-климатические условиями благоприятствовали распространению малярии, медицинские работники при поддержке местной администрации были обязаны предпринимать профилактические меры, включавшие хинизацию населения (обеспечение приема противомалярийного препарата хинин) и нефтевание водоемов (создание на поверхности водоема тонкого слоя нефти с целью истребления личинок комаров). Кроме этого, в перечень мероприятий по борьбе с малярией входили авиаопыление химическими веществами болот, осушение заболоченных территорий, скашивание камыша, уничтожение комаров в жилых, подвальных и хозяйственных помещениях. Т. А. Самсоненко полагает, что, несмотря на «издержки» социальной и аграрной политики сталинского руководства, значительное расширение и укрепление системы социальной помощи и медицинского обслуживания, произошедшее в 1930-е гг., положительно отразилось на условиях жизни в колхозной деревне Г61, с. 217, 219; 62, с. 7-10, 32, 35, 39-421.
В статье М. А. Гадицкой и Т. А. Самсоненко система медицинского обслуживания, сложившаяся в результате сплошной коллективизации, рассматривается как один из основных элементов сельской повседневности, в ней исследуются негативные явления и позитивные сдвиги в развитии сельского здравоохранения на Юге России в четвертом десятилетии. Авторы пишут, что состояние многих сельских больниц, амбулаторий, родильных домов на Ставрополье, Дону и Кубани в 1930-е гг., как и качество медицинских услуг, оказываемых ими колхозникам, трудно было назвать удовлетворительным. Причины такой ситуации, по мнению историков, заключались в существенном дефиците средств, лекарственных препаратов, халатном отношении медицинских работников к профессиональным обязанностям, отсутствии внимания
местных властей к проблемам здравоохранения. В тоже время в статье показаны существенные положительные изменения в сфере охраны здоровья селян в этом
десятилетии, связанные с профилактикой и лечением инфекционных заболеваний [16, с-192—194-1961. м. А. Гадицкая и Т. А. Самсоненко сделали вывод, что медицинское обслуживание «.превратилось из фрагментарного факта наличия в дореволюционные времена в скромный, но устойчивый сегмент деревенской повседневности 1930-х гг.....»
[16, с. 1961. д. н. Христенко и Ю. В. Красовская также показали влияние аграрных преобразований на развитие сельского здравоохранения в СССР в 1930-е гг., они указали, что коллективизация стала главным фактором формирования в сельской местности обширной сети медицинских учреждений, она способствовала организации санитарно-гигиенического просвещения населения. Историки пишут, что именно в 1930-е гг. «.общедоступное здравоохранение, включая акушерство и гигиену, стало
неотъемлемой частью деревенской жизни...» [68, с 2031.
Исследование вопроса организации медицинской помощи на Дону и Северном Кавказе в 1920-1930-е гг. нашло отражение в кандидатской диссертации В. Г. Василенко. Она пишет об улучшении санитарного состояния населенных пунктов в этот период, открытии новых лечебных учреждений и росте их обеспеченности медицинскими кадрами [12, с 21,
^21. Проблема организации и деятельности органов здравоохранения, медицинских учреждений и санитарно-эпидемиологической службы в регионах Северо-Восточного
Кавказа анализируется в исследованиях Т. З. Ахмадова-^31. Г. Г. Корноухова рассмотрела вопрос заболеваемости, смертности и медицинского обслуживания населения, проживавшего в 1920-1930-е гг. на территории современной Астраханской области. Она отметила как успехи советского здравоохранения в регионе, связанные с ростом финансирования этой государственной отрасли, строительством больниц, амбулаторий, санитарно-профилактических учреждений, расширением комплекса медицинских услуг, так и его проблемы, заключавшиеся в недостатке врачей, дефиците медицинских инструментов и коечного фонда больниц. Основываясь на изучении статистических данных о смертности населения, Г. Г. Корноухова сделала вывод о том, что к концу четвертого десятилетия удалось добиться существенных перемен в борьбе с основными инфекционными болезнями. В регионе в 1939 г не было зафиксировано случаев смерти от возвратного тифа и оспы, также к этому времени снизились
показатели смертности от сыпного тифа, малярии, скарлатины и туберкулеза [43, с 54-58, 621.
В кандидатской диссертации М. В. Бадугиновой показано, что в 1928-1941 гг. на территории Калмыкии происходил постепенный рост сети лечебно-профилактических учреждений и численности медицинских работников. Большое внимание в регионе в этот период уделялось санитарно-профилактической, санитарно-просветительской и санитарно-эпидемиологической работе, были организованы специализированные отряды по борьбе с социальными болезнями. В результате частично снизилась заболеваемость
отдельными инфекциями (тифом, малярией, оспой) —с—24-261. М. В. Бадугинова рассмотрела исторический пример борьбы с эпидемической вспышкой чумы в Калмыцкой АССР и Сталинградской области в 1937-1938 гг., сведения о которой, как и о ряде других эпидемий в СССР в 1930-е гг., были засекречены в советский период. Она обращает внимание на то, что противочумные учреждения стали проводить систематические и всесторонние исследования природной очаговости чумы на правобережье Волги с 1934 гг. К направлениям деятельности противочумных станции относились мероприятия по вакцинации населения и дезинсекции, сотрудники станций
занимались изучением зоогеографии носителей и переносчиков чумы. С целью ликвидации чумной эпизоотии ими проводилась работа по истреблению грызунов. Историк отмечает, что вспышка чумы, продолжавшаяся с ноября 1937 по январь 1938 гг. привела к необходимости региональной обсервации Приволжского района Калмыцкой АССР, Харабалинского, Енотаевского и Красноярского районов Сталинградской области. Заместитель наркома здравоохранения СССР известный советский врач Н. И. Проппер-Гращенков, прибывший в регион в качестве уполномоченного СНК СССР, в отчете о произошедшей эпидемии отметил неподготовленность противочумных организаций и врачей общей практики к действиям по ликвидации эпидемии, выделил значение бытовых условий в распространении заболевания. На основе наблюдения за территориями, находившимися в зоне риска, он выявил, что возникновение очагов чумы было связано с населением, проживавшим в землянках, тогда как люди, жившие на пораженной территории в деревянных домах с полом и высоким фундаментом, не заболевали. Н. И. Проппер-Гращенков осуждал засекречивание исследований и публикаций о чуме в СССР, это, по его мнению, играло отрицательную роль в борьбе с
этим заболеванием Г4, с- 109-1121.
Истории организации и деятельности органов здравоохранения на Южном Урале (на территориях Оренбургской и Челябинской областей, Башкирии) в 1920-1930-е гг.
посвящены исследования Н. В. КлементьевойГ36-401. Она показывает, что к году принятия «Сталинской конституции» и организации Наркомата здравоохранения СССР (1936) население Оренбургской области было на 89 % обеспечено стационарной медицинской помощью, а население Башкирской АССР и Челябинской области - на 97 и 98 % соответственно. В Оренбургской области к 1936 г. действовало 2 «туберкулезных» и 3 «венерических» диспансера, в Челябинской -1 «туберкулезный» и 1 «венерический» диспансер. В Башкирской АССР к этому времени работали 8 диспансеров противотуберкулезного и 16 диспансеров венерологического профиля. В республике в 1930 г. были учреждены туберкулезный и кожно-венерологический институты, которые были ориентированы на научно-исследовательскую деятельность. В южноуральских регионах к концу 1930-х гг. функционировала сеть санитарно-эпидемиологических учреждений, включавшая санитарно-эпидемиологические, противомалярийные и санитарно-бактериологические станции. В результате их деятельности снизился уровень заболеваемости сыпным и брюшным тифом, дизентерией, а заражения натуральной оспой и возвратным тифом стали фиксироваться в единичных случаях. Однако, несмотря на открытие новых медицинских учреждений и улучшение качества лечебно-профилактической помощи населению, мероприятия, направленные на снижение уровня заболеваемости в регионе, оказались нереализованными в полном объеме (например, часто не хватало сыворотки для вакцинаций), особенно остро это ощущалось в сельской местности. Показатели заболеваемости туберкулезом, трахомой, корью, малярией в этих регионах оставались высокими, что историк связывает с недостатком санитарно-эпидемиологических учреждений и проблемами с их финансовым, материально-техническим и кадровым обеспечением Г37, с- 17, 22, 24; З9, с. 34-35; 4°, с. 106-1°81.
Н. В. Клементьева уделила особое внимание изучению истории борьбы с малярией в южноуральских регионах. Историк пишет, что в СССР в 1931 г. начался очередной этап роста заболеваемости этой инфекцией. Ее показатели достигли максимума в 1934 г., когда в стране было зарегистрировано свыше 9 млн. случаев заражения малярией. Борьба с эпидемией была усилена повсеместно. Так, в Оренбурге в 1934 г. была открыта городская малярийная станция, которая первоначально обслуживала население и территории не только города, но и всей Оренбургской области. В районах области
малярийные станции стали открываться в 1937-1938 гг. Сотрудники амбулаторий, малярийных станций и пунктов на Южном Урале провели существенную работу по противодействию малярии путем хинизации населения, осушения и нефтевания болот, обработки водоемов и заболоченных территорий химическими веществами, например, высокотоксичным мышьякосодержащим препаратом «парижская зелень» (она же «швейнфуртская зелень»). Рост заболеваемости малярией в четвертом десятилетии был приостановлен, однако осуществить практическую ликвидацию этой инфекции на территории СССР удалось только к 1960 г. Р6, с. 158-1611.
В кандидатской диссертации Д. Л. Островкина проанализировано становление и развитие государственной системы здравоохранения в 1917-1941 гг. на Урале (в современных границах Курганской, Свердловской, Челябинской областей и Пермского края). Автор отметил, что система здравоохранения в СССР, основанная на «строгом планировании» и «жесткой централизации», добилась значительных результатов в довоенный период. Благодаря тому, что была создана сеть лечебных учреждений, организована подготовка медицинского персонала, улучшилось материальное обеспечение медицинских и санитарно-эпидемиологических учреждений, на Урале
удалось справиться с массовыми эпидемиями [55, с 24, 261.
Деятельность органов здравоохранения по борьбе с эпидемиями на Урале в 1930-е гг. рассматривается в совместной статье Д. Л. Островкина и М. В. Попова. Историки указали на резкое повышение инфекционной заболеваемости в регионе в начале четвертого десятилетия, обусловленное процессами индустриализации (концентрацией большого количества людей в индустриальных центрах и на промышленных стройках), а также массовым перемещением в регион «спецконтингента» (спецпереселенцев, административных ссыльных, заключенных). В регионе были зафиксированы эпидемии натуральной оспы, различных разновидностей тифа, туберкулеза и других болезней. Рост заболеваемости в Уральской области удалось остановить в конце 1933 - начале 1934 гг., а во второй половине десятилетия государственные органы развернули обширную деятельность по предотвращению эпидемий, уделив серьезное внимание профилактике инфекций и прежде всего вакцинации населения. Авторы сделали вывод, что 1932-1933 гг. стали последним периодом обширных эпидемий на Урале. Однако в конце десятилетия серьезной проблемой оставалась заболеваемость малярией, кишечными и детскими инфекциями [54, с- 109, 1131.
Теме борьбы с эпидемическими заболеваниями в Бурят-Монгольской АССР в 1920-1940-е гг. посвящена статья Б. Б. Цыретатовой. Историк пишет о том, что в результате санитарно-профилактических и противоэпидемических мероприятий в республике в 1930-е гг. были ликвидированы чума, холера, оспа, резко снизилась заболеваемость тифом и детскими инфекциями, а эпидемические вспышки туберкулеза и венерических инфекций удалось эффективно устранить [69, с 32, 341.
Современная историография темы эпидемической ситуации в стране в 1930-е гг. включает исторические исследования, выполненные не только в масштабе отдельных
регионов, но и реализованные на примере конкретных городов [13; 48; 491. Так, Н. Н. Макарова, научные работы которой находятся на стыке двух обозначенных направлений исследований, проанализировала условия возникновения эпидемических вспышек и распространения инфекционных заболеваний в первой половине 1930-х гг. в Магнитогорске. Историк пишет о неблагополучной экологической обстановке в этом новом быстро развивавшемся индустриальном центре страны, который возник как рабочий поселок при строительстве металлургического комбината в 1929 г., а уже в
1931 г. получил статус города. Первоначально жилые районы возводились без учета розы ветров, а жилые бараки, палатки и землянки располагались в непосредственной близости от комбината. В результате население подвергалось воздействию вредных веществ, образовавшихся в ходе производственных процессов. Удельный вес заболеваний органов дыхания (туберкулеза, пневмонии и других) в причинах смерти населения Магнитогорска составлял 23,8 %, а доля инфекционных болезней (оспы, тифа, скарлатины, дифтерии, дизентерии, малярии, кори, менингита) доходила до 25,3 %
Г48, с. 991. н. н. Макарова показала меры, предпринятые партийно-государственными органами и руководством Магнитостроя с целью устранения факторов, приведших к эпидемиям: ввод в эксплуатацию сетей водоснабжения и канализации, открытие банно-прачечных комплексов, систематическая вакцинация населения, усиленный санитарный контроль и санитарно-просветительская работа. Эти действия дали положительный результат. Историк считает, что 1935 г. стал отправной точной в нормализации санитарно-эпидемиологической ситуации в городе. В этом году в Магнитогорске не было зарегистрировано ни одного случая заражения натуральной оспой, существенно сократилось число заболеваний брюшным и сыпным тифом, тем самым было положено начало процессу снижения инфекционной заболеваемости Г49, с1 75-761.
Итак, отечественная историография дает возможность ознакомиться со значительным числом исторических примеров ухудшения эпидемической ситуации в СССР, а также позволяет учесть исторический опыт противодействия массовым заболеваниям и борьбы с эпидемиями в стране. Однако следует выделить еще один аспект исследований заявленной темы, связанный с анализом роли эпидемий в жизни спецпереселенцев. Тяжелые жилищные условия, для которых характерна антисанитарная обстановка, недоедание и тяжелый физический труд, приводившие к истощению организма, культивировали благоприятную социальную среду для распространения заболеваний, вспышек инфекций в местах размещения спецпереселенцев в северных и восточных регионах страны. Н. М. Игнатова отмечает, что эпидемии стали одним из факторов смертности в спецпоселках на территории Коми автономной области в начале 1930-х гг. Из заболеваний наибольшее распространение здесь получили сыпной и брюшной тиф,
цинга, скарлатина, дизентерия, дифтерит и грипп Г30, с- 1541. Н. А. Михалев пишет об эпидемиях сыпного и брюшного тифа, цинги, скарлатины в этот же период в
спецпоселках Тобольского округа Уральской области Г50, с- 109, 1111. В фундаментальном труде С. А. Красильникова по истории крестьянской ссылки в Западной Сибири в 1930-е гг. об эпидемических заболеваниях говорится как об одной из «реалий спепереселеческого бытия» и учитывается «вклад» эпидемий в повышение смертности
спецпереселенцев И411. В исследованиях по истории спецпоселенчества, направленных на изучение «кулацкой ссылки», принудительных миграций в СССР, роли спецпереселенцев в формировании населения различных регионов страны, оценка эпидемической ситуации носит во многом эпизодический характер. Она служит иллюстрацией низкого качества жизни этой категории населения и приводится при описании их высокой смертности.
Историографический анализ показал, что изучение темы эпидемической ситуации в СССР в 1930-е гг. реализуется по двум крупным направлениям, первое из них связано с проведением историко-демографических исследований, а второе - с исследованиями по истории становления и развития системы здравоохранения в стране. Сложноструктурированное предметное поле и взаимосвязь различных аспектов изучения темы обуславливает во многом интегративный характер исторических работ, осуществляемых по этим направлениям. Поэтому в историко-демографических работах, ориентированных
на анализ структуры заболеваемости и причин смерти населения, в качестве фактора эпидемической ситуации рассматриваются вопросы социальной и экономической политики, оценивается деятельность государственных органов, медицинских и санитарно-эпидемиологических учреждений в сфере охраны здоровья. В свою очередь в исследованиях по истории становления и развития системы здравоохранения при характеристике уровня заболеваемости, роста эпидемий и их последствий применяются количественные методы анализа данных о населении. Представленная группировка исследований носит во многом условный характер, в историографии темы имеются работы, выполненные на стыке двух обозначенных направлений. Российские регионы в историографии темы представлены неравномерно.
На современном этапе развития отечественной историографии эволюционировали подходы к реализации историко-демографических исследований, в которых оценивалась эпидемическая ситуация в СССР. От работ, направленных на выявление кризисных периодов в демографическом развитии страны в 1930-е гг., ученые постепенно перешли к осуществлению попыток исторических обобщений, изучению закономерностей демографического развития, анализу заболеваемости и смертности на основе концепции «эпидемиологического перехода». В результате историко-демографических исследований была охарактеризована роль эпидемий в наступлении демографических кризисов, определено ведущее место инфекционных заболеваний в структуре смертности населения, выявлено негативное влияние эпидемий на процессы демографической модернизации. В ходе изучения становления и развития системы здравоохранения в СССР историки выявили стратегические приоритеты партийно-государственного руководства страны в сфере здравоохранения, оценили его уровень и ресурсный потенциал этой системы, проанализировали меры по противодействию эпидемическим заболеваниям. Итоги исследований показывают, что, система здравоохранения в СССР в 1930-е гг. развивалась, учитывая опыт потерь населения вследствие эпидемий, и, несмотря на проблемы, связанные с дефицитом финансового, кадрового и материально-технического обеспечения. В стране происходило расширение сети медицинских и санитарно-эпидемиологических учреждений, усилился государственный санитарно-эпидемиологический надзор. Главная ставка в борьбе с эпидемическими заболеваниями делалась на профилактические мероприятия, действенным и достаточно эффективным инструментом этой борьбы являлась вакцинация населения.
Таким образом, основные результаты исторических исследований темы эпидемической ситуации заключаются в оценке политики в области охраны здоровья граждан, определении социально-экономических и экологических факторов эпидемической заболеваемости, выявлении позитивных и негативных тенденций в развитии здравоохранения, количественной характеристике уровня заболеваемости населения отдельными инфекциями, оценке роли инфекционных заболеваний в структуре причин смерти населения. Дальнейшая разработка темы может быть направлена на реализацию фундаментальных обобщений о заболеваемости населения в стране, ориентированных на выявление общих закономерностей и региональной специфики ее развития, или на историческую реконструкцию картины конкретных эпидемий. В конечном счете, эти исследования должны помочь более точно определить, какой урон нанесли эпидемии динамике населения страны и регионов в 1930-е гг. и в XX в. в целом, оценить изменения в эпидемической ситуации в длительной исторической ретроспективе.
Библиография
1. Андреев Е. М., Дарский Л. Е., Харькова Т. Л. Демографическая история России: 1927-1959. М.: «Информатика», 1998. 187 с. URL:
http://www.demoscope.ru/weekly/knigi/andr_dars_khar/adk.html (дата обращения: 21.11.2020).
2. Андреев Е. М., Дарский Л. Е., Харькова Т. Л. Население Советского Союза: 19221991. М.: Наука, 1993. 142 с.
3. Ахмадов Т. З. Становление и развитие врачебно-санитарного дела на Северном Кавказе (XIX в. - 1940 г.): автореф. дис. ... докт. мед. наук. М., 2015. 49 с.
4. Бадугинова М. В. Борьба со вспышкой эпидемии Чумы в Калмыцкой АССР и Сталинградской области в 1937-1938 гг. // Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. 2012. № 2. С. 108-113.
5. Бадугинова М. В.Здравоохранение Калмыкии в конце XIX - первой половине XX века: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Грозный, 2018. 29 с.
6. Баранов Е. Ю. Население и общественные трансформации в СССР: демографические кризисы в условиях «социалистических» преобразований 1930-х гг. (на материалах Урала) // Известия Уральского федерального университета. Сер. 1. Проблемы науки, образования и культуры. 2012. № 3 (104). С. 219-227.
7. Баранов Е. Ю. Население Урала в условиях голода начала 1930-х годов: историко-демографическая характеристика // Аграрная сфера в контексте российских модернизаций XVШ-ХХ веков: макро- и микропроцессы: сб. статей / науч. ред. Г. Е. Корнилов, В. А. Лабузов. Оренбург: Изд-во ГУ «РЦРО», 2010. С. 45-52.
8. Бароян О. В. Итоги полувековой борьбы с инфекциями в СССР и некоторые актуальные вопросы современной эпидемиологии / под ред. П. Н. Бургасова. М.: Медицина, 1968. 304 с.
9. Бархаш П. А. Натуральная оспа. Оспопрививание. Ветреная оспа. М.: Гос. мед. изд-во, 1932. 15 с.
10. Баткис Г. А. Социальная гигиена: пособие для студентов и врачей. Ч. 1. Санитарное состояние населения и санитарная статистика. М.; Л.: Биомедгиз, 1936. 289 с.
11. Брюшной тиф / под ред. Н. И. Рагоза. Ташкент: Гос. изд-во УзССР, 1935. Т. 1. Ч. 2. 389 с.
12. Василенко В. Г. История здравоохранения и медицинского образования на Дону и Северном Кавказе (XIX в. - 1940 г.): автореф. дис. ... канд. ист. наук. Краснодар., 2006. 28 с.
13. Васильева Е. В. Становление и развитие здравоохранения в Кировске в 1930-е гг. // Труды Кольского научного центра РАН. 2012. № 2 (9). С. 122-130.
14. Виноградов Н. А. Здравоохранение в период борьбы за коллективизацию сельского хозяйства (1930-1934). М.: Медгиз, 1955. 44 с.
15. Виноградов Н. А. Здравоохранение в предвоенный период (1935-1940). М.: Медгиз, 1955. 39 с.
16. Гадицкая М. А., Самсоненко Т. А. Медицинское обслуживание в повседневности колхозной деревни 1930-х гг. (на материалах Юга России) // Власть. 2017. Т. 25. № 5. С. 192-197.
17. Гематогенные формы туберкулеза легких: сб. статей / под ред. М. Р. Борока. Л.: Каргосиздат, 1939. 218 с.
18. Голубев А. А. Правовое регулирование отечественного здравоохранения в 19171941 гг.: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. 28 с.
19. Горфин Д. В. Санитарное обслуживание населения СССР в 1917-1945 гг. // Современные вопросы теории, истории и организации здравоохранения. Вып. 2: тезисы докладов конференции по итогам научных исследований за 1964 г. (16-17
марта 1965 г.). М., 1965. С. 79-82.
20. Горфин Д. В. Очерки истории развития сельского здравоохранения СССР (19171959 гг.) / под ред. М. И. Барсукова. М.: Медгиз, 1961. 236 с.
21. Давыдова Т. В. Советское законодательство о здравоохранении в довоенный период (1917-1941 гг.): историко-правовой аспект // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2015. Т. 20. Вып. 11 (151). С. 79-85.
22. Демографическая история Западной Сибири (конец XIX - XX вв.) / отв. ред. В. А. Исупов. Новосибирск: Институт истории СО РАН, 2017. 238 с.
23. Демографическая модернизация России, 1900-2000 / под ред. А. Г. Вишневского. М.: Новое издательство, 2006. 608 с.
24. Егорова Д. В. Правовая политика в сфере здравоохранения и правовая охрана здоровья населения в Советском государстве (1917-1991 годы): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2011. 26 с.
25. Жиромская В. Б. Демографическая история России в 1930-е гг. Взгляд в неизвестное. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2001. 280 с.
26. Жиромская В. Б. Основные тенденции демографического развития России в XX веке. М.: Кучково поле; Союз семей военнослужащих России, 2012. 320 с.
27. Жиромская В. Б. Экология и смертность населения в РСФСР в 1930-е годы // Историческая экология и историческая демография: сб. науч. статей / под ред Ю. А. Полякова. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2003. С. 103-114.
28. Журавлева В. А. Городское население Урала в 1920-1930-е гг.: историко-демографический анализ: автореф. дис. ... докт. ист. наук. Екатеринбург: Издательский центр ЮУрГУ, 2016. 38 с.
29. Журавлева В. А. Причины смерти городского населения Урала в 1920-1930-е гг. // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Социально-гуманитарные науки. 2009. № 32 (165). С. 10-15.
30. Игнатова Н. М. Спецпереселенцы в Республике Коми в 1930-1950-е гг. Сыктывкар: Коми научный центр УрО РАН, 2009. 192 с.
31. Исупов В. А. Демографические катастрофы и кризисы в России в первой половине XX века: Историко-демографические очерки. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000. 244 с.
32. Исупов В. А. К вопросу о начале процесса демографического перехода в Западной Сибири // Гуманитарные науки в Сибири. 2010. № 1. С. 12-16.
33. Исупов В. А. Социальные и природные факторы демографической катастрофы в Западной Сибири (начало 1930-х гг.) // Исторический курьер. 2018. № 1. С. 138150.
34. Исупов В. А. Эпидемиологический переход в России: взгляд историка // Демографическое обозрение. 2016. Т. 3. № 4. С. 82-92.
35. Исупов В. А. Эпидемия сыпного тифа как фактор сверхсмертности городского населения Западной Сибири (1932-1933 гг.) // Уральский исторический вестник. 2014. № 3 (44). С. 90-95.
36. Клементьева Н. В. Деятельность медико-санитарных органов Южного Урала по борьбе с малярией в первые десятилетия советской власти // Самарский научный вестник. 2017. Т. 6. № 2 (19). С. 158-162.
37. Клементьева Н. В. Здравоохранение Южного Урала (1917-1936 гг.): автореф. дис. ... канд. ист. наук. Оренбург: ФГБОУ ВПО «Оренбургский государственный
педагогический университет», 2013. 26 с.
38. Клементьева Н. В. Здравоохранение Южного Урала (1917-1936 гг.). М.: Изд-во
«ФЛИНТА», 2016. 210 с.
39. Клементьева Н. В. Медико-санитарная помощь населению Оренбургского округа 1928-1933 годах // Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 12 (150). С. 31-35.
40. Клементьева Н. В. Политика органов здравоохранения в борьбе с социальными болезнями в 1920-1930-е годы // Вестник Оренбургского государственного педагогического университета. 2007. № 4 (50). С. 103-109.
41. Корнилов Г. Е. Демографическая ситуация на Урале в середине 1930-х гг. // Гуманитарные науки в Сибири. 2016. Т. 23. № 4. С. 60-66.
42. Корнилов Г. Е. Демографические последствия голода 1936-1937 годов в Свердловской области // Динамика и инерционность воспроизводства населения и замещения поколений в России и СНГ: VII Уральский демографический форум с международным участием: сб. статей. Т. 1: Социология и история воспроизводства населения России. Екатеринбург: Институт экономики УрО РАН, 2016. С. 78-84.
43. Корноухова Г. Г. Заболеваемость, смертность и медицинское обслуживание в советской провинции 1920-1930-х гг.(по материалам Астраханской области) // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. 2008. № 2. С. 51-64.
44. Красильников С. А. Серп и Молох. Крестьянская ссылка в Западной Сибири в 1930-е годы. 2-е изд. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Фонд первого президента России Б. Н. Ельцина, 2009. 344 с.
45. Крупин Н. В. Несколько слов об оспопрививании // Труды научно-исследовательских институтов. Сб. 1 / под ред. К. А. Коновалова. Свердловск; М., 1933. С. 60-61.
46. Кузьмин М. К. История медицины. М.: Изд-во «Медицина», 1978. 200 с.
47. Лотова Е. И., Идельчик X. И. Борьба с инфекционными болезнями в СССР. 19171967: очерки истории. М.: Изд-во «Медицина», 1967. 432 с.
48. Макарова Н. Н. Демографическая характеристика Магнитогорска: анализ причин смертности и рождаемости (1930-1935) // Социум и власть. 2009. № 3 (23). С. 96100.
49. Макарова Н. Н. Из истории становления системы здравоохранения Магнитогорска (1929-1935) // Проблемы истории, филологии, культуры. 2008. № 19. С. 70-77.
50. Михалев Н. А. Население Ямала в первой половине XX века (Историко-демографический анализ). Екатеринбург: УрО РАН, 2010. 196 с.
51. Население России в XX веке: в 3-х т. Т. 1. 1900-1939. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. 463 с.
52. Новая российская энциклопедия: в 12 т. М.: Изд-во «Энциклопедия», 2003. Т. 1. 959 с.
53. Остапенко И. П. Влияние развития промышленности на состояние здоровья городского населения РСФСР в 1930-е годы // Историческая экология и историческая демография: сб. науч. статей / под ред Ю. А. Полякова. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2003. С. 93-100.
54. Островкин Д. Л., Попов М. В. Эпидемическое состояние Уральского региона и борьба с эпидемиями на Урале в 1930-е годы // Вестник Удмуртского университета. Серия история и филология. 2018. Т. 28. Вып. 1. С. 109-115.
55. Островкин Д. Л. Развитие советской системы здравоохранения на Урале в 1917-
1941 гг.: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Екатеринбург, 2018. 28 с.
56. Очерки истории здравоохранения СССР (1917-1956 гг.) / под ред. М. И. Барсукова. М.: Медгиз, 1957. 394 с.
57. Прохоров Б. Б., Горшкова И. В. Кризисы общественного здоровья в России и СССР в XX веке // Мир России. 1999. Т. 8. № 4. С. 125-137.
58. Прохоров Б. Б. Здоровье населения России в прошлом, настоящем и будущем // Проблемы прогнозирования. 2001. Вып. 1. С. 148-163.
59. Русаков С. Н. Эволюция советского законодательства в области здравоохранения промышленного рабочего класса в 1930-е гг. // Вестник Вятского государственного университета. 2012. № 4-5. С. 92-97.
60. Рыбакова Е. О. Организационно-правовые основы системы советского здравоохранения: 1917-1936 гг.: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. 27 с.
61. Самсоненко Т. А. Коллективизация и здравоохранение на Юге России 1930-х годов. Новочеркасск: ЮРГТУ (НПИ), 2011. 224 с.
62. Самсоненко Т. А. Развитие системы социальной помощи и здравоохранения в коллективизированной деревне Юга России в 1930-х гг.: автореф. дис. ... докт. ист. наук. Новочеркасск, 2012. 48 с.
63. Самсоненко Т. А. Становление и развитие сельской системы здравоохранения в СССР в 1930-х гг. // Власть. 2015. Т. 23. № 5. С. 146-151.
64. Симчера В. М. Развитие экономики России за 100 лет: 1900-2000. Исторические ряды, вековые тренды, институциональные циклы. М.: Наука, 2006. 587 с.
65. Сыпной тиф: сборник работ по эпидемиологии, патологической анатомии и клинике сыпного тифа / под ред. Л. Х. Кечкера, М. С. Вовси, И. А. Левенсона. М.: тип. и цинк. Жургазобъединения, 1935. 100 с.
66. Тимаков В. Д. В будущее - без инфекций! (О ликвидации заразных болезней). М.: Знание, 1962. 31 с.
67. Тимаков В. Д. Пути ликвидации некоторых инфекционных заболеваний в СССР и участие гигиенистов в этой области. М.: Медгиз, 1961. 24 с.
68. Христенко Д. Н., Красовская Ю. В. Коллективизация и становление системы здравоохранения на селе // Самарский научный вестник. 2019. Т. 8. № 4 (29). С. 200-204.
69. Цыретарова Б. Б. Борьба с социальными болезнями в Бурятии (1920-1940-е гг.) // Вестник Бурятского государственного университета. Гуманитарные исследования Внутренней Азии. 2016. № 1. С. 29-35.
70. Чащин А. В. Городское население Урала во второй половине 1920-1930-х гг. (историко-демографический анализ) // Вестник Самарского государственного университета. 2010. № 5 (79). С. 116-121.
71. Чащин А. В. Демографическая ситуация в городах Среднего Урала в 1926-1940 гг. // Проблемы истории, филологии, культуры. 2010. № 2 (28). С. 168-177.
Результаты процедуры рецензирования статьи
В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не
раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.
В начале 2020 года мир столкнулся с новой глобальной проблемой, которая заставляет
человечество вновь переосмыслить своё псевдомогущество на планете. В самом деле,
новая короновирусная инфекция несмотря на достигнутые успехи системы здравоохранения привела к пандемии, особенно остро свирепствующей в странах Европы и США. Впервые за многие десятилетия государства стали изолироваться друг от друга, временно поставив под сомнение саму идею глобализации. Вместе с тем пандемия заставляет обратиться к изучению опыта различных государств по выстраиванию системы здравоохранения и борьбе с эпидемиями. Указанные обстоятельства определяют актуальность представленной на рецензирование статьи, предметом которой является эпидемическая ситуация в СССР в 1930-е гг. Автор ставит своими задачами выявить основные направления и результаты исторических исследований эпидемической ситуации в СССР в 1930-е гг. на современном этапе развития отечественной историографии. Работа основана на принципах историзма, анализа и синтеза, объективности, методологической базой исследования выступает системный подход, в основе которого находится рассмотрение объекта как целостного комплекса взаимосвязанных элементов. В своём исследовании автор использует также сравнительный метод. Научная новизна статьи заключается в самой постановке темы: как отмечает сам автор, «эпидемическая ситуация в СССР в 1930-е гг. еще не становилась самостоятельным предметом историографического анализа». Рассматривая библиографический список статьи, как позитивный момент следует отметить его масштабность и разносторонность: всего список литературы включает в себя свыше 70 различных источников и исследований, что само по себе говорит о масштабной работе, проделанной автором. Среди привлекаемых трудов отметим исследования Е.М. Андреевой, М.В. Бадугиновой, Н.А. Виноградова, Д.В. Горфина, в которых раскрываются различные аспекты демографический ситуации и санитарно-гигиенической обстановки в СССР в 1930-е гг. Заметим, что библиография обладает важностью как с научной, так и с просветительской точки зрения: после прочтения текста статьи читатели могут обратиться к другим материалам по ее теме. В целом, на наш взгляд, комплексное использование различных источников и исследований способствовало решению стоящих перед автором задач. Стиль написания статьи можно отнести к научному, вместе с тем доступному для понимания не только специалистам, но и широкой читательской аудитории, всем кто интересуется как демографической ситуацией в СССР, так и эпидемической ситуацией в нашей стране. Аппеляция к оппонентам представлена на уровне собранной информации, полученной автором в ходе работы над темой статьи. Структура работы отличается определённой логичностью и последовательностью, в ней можно выделить введение, основную часть, заключение. В начале автор определяет актуальность темы, показывает, что «Для полноценного раскрытия темы эпидемической ситуации в научно-историческом исследовании необходимо проанализировать социально-экономические условия, политические и экологические факторы эпидемических процессов, оценить уровень развития здравоохранения, выявить структуру и уровень заболеваемости, изучить масштабы эпидемий и деятельность государственных органов, медицинских и санитарно-эпидемиологических учреждений по противодействию эпидемическим заболеваниям, оценить последствия эпидемий для здоровья населения». Кроме регионального и локального уровней изучения эпидемической ситуации, автор обращает внимание на исследования по теме спецпереселенцев, сталкивающихся в экстремальных условиях повседневности и с различными эпидемиями. Автор обращает внимание на то, что на современном этапе «от работ, направленных на выявление кризисных периодов в демографическом развитии страны в 1930-е гг., ученые постепенно перешли к осуществлению попыток исторических обобщений, изучению закономерностей демографического развития, анализу заболеваемости и смертности на основе концепции «эпидемиологического перехода». Главным выводом статьи является то, что в 1930-е гг. в СССР «главная
ставка в борьбе с эпидемическими заболеваниями делалась на профилактические мероприятия, действенным и достаточно эффективным инструментом этой борьбы являлась вакцинация населения». Представленная на рецензирование статья посвящена актуальной теме, вызовет читательский интерес, а ее материалы могут быть использованы как в курсах лекций по истории России, так и в различных спецкурсах. На наш взгляд, статья может быть рекомендована для публикации в журнале «Genesis: исторические исследования».