CC BY
65
УДК 821.512.31.0993
Тыхеева Дугарма Юндуновна
Tyrheeva Dugarma Yundunovna
ЭПИЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ В ТРИЛОГИИ Д. БАТОЖАБАЯ «ПОХИЩЕННОЕ СЧАСТЬЕ»
THE EPIC TRADITIONS IN THE D. BATOZHABAI'S TRILOGY «STOLEN HAPPINESS»
Статья посвящена выявлению и осмыслению роли эпической традиции в трилогии известного бурятского писателя Д. Батожабая «Похищенное счастье». В процессе анализа выявлены следующие черты эпичности: циклизация, ретроспекция (вставной рассказ), повторяемость, цикличность времени. Интерпретирована эпика пространства, отмечена трансформация эпического мотива в мотив буддийский
The article is devoted to determination and recognition of epic tradition role in trilogy of famous Buryat writer D. Batozhabai «Stolen Happiness». During the analysis process the following features of epic character are identified: cyclization, retrospection (insertion), frequency, time cyclicity. The epic space is interpreted, transformation from epic motif to Buddhist is noted
Ключевые слова: эпическая традиция, циклизация, Key words: epic tradition, cyclization, retrospection, fre-ретроспекция, повторяемость, цикличность времени, quency, time cyclicity, epic space, epic motif эпическое пространство, эпический мотив
Г“ урятская проза, в частности, ро>> О манная, во многих аспектах формы и содержания близка к эпике фольклора», так совершенно справедливо пишет один из исследователей сибирской литературы С.И. Гармаева [С.И. Гармаева, С. 16]. Это особенно отчетливо проявляется в трилогии Д. Батожабая «Похищенное счастье». Даже поверхностный взгляд на это произведение обнаруживает тесную связь с эпикой. Например, эпическое богатырство (физическая сила) и эпическое совершенство (внешняя и внутренняя красота) главных героев трилогии Аламжи и Жалмы. Но наиболее интересным представляется нам выявление традиций эпоса в структуре произведения, сложении сюжета, в эпическом пространстве и времени, в эпических мотивах и их
интерпретации.
Прежде всего, необходимо отметить усложненное композиционное построение анализируемого произведения, которое является литературным циклом - трилогией. Специфика произведения Д. Батожабая заключается, с одной стороны, в том, что все три книги объединены одним героем - Аламжи, а также налицо и генеалогическая циклизация: в произведении показана жизнь трех поколений семьи: Наван-Чингиса, Аламжи и Булата. Таким образом, произведение ориентировано на циклическую композицию (а циклизация, как известно - один из приемов эпического изображения). Этим самым писатель в художественном целом намеренно усиливает мифологическое начало с тенденцией выражения через
конкретный хронотоп более универсальное время - пространство и закономерное в данной системе круговое повторение уже имевших место ситуаций. Повторяемость выражается и в постоянных эпитетах. Например, в таких эпических деталях описания внешнего облика героев, как «богатырская сила», «медно-красное лицо», «подобно медведю», «как будто быки», «тело как у тигра». Портретная характеристика главных героев дается автором в самом начале появления их в трилогии, а затем основные черты их внешнего облика и нравственные качества неоднократно констатируются по мере развития действия. И это также связывает произведение Д. Батожабая с эпической традицией.
Циклический характер имеет и репрезентация природы. В трилогии она представлена масштабно, разнообразно и многогранно, наблюдается постоянная смена картин и образов природы, их эмоциональная окраска. Все эти сменяющие друг друга картины также выражают циклический характер движения эпического времени и пространства. Картины природы с их сезонной символикой - это не только постоянный контекст и органическая часть изображаемых в романе ситуаций. Они обслуживают событийный ряд, движение сюжета и составляют важный элемент композиционной структуры произведения. Так, если в эпизоде возвращения Аламжи преобладает картина цветущей природы, то заключительный этап его жизни изображается преимущественно в контексте суровых картин зимы, и окончание года своеобразно маркирует завершение жизненного пути главного героя трилогии Аламжи. Писателем используется психологический параллелизм, характерный для народной эпики.
Все события, происходящие в жизни главных героев романа, описываются и прослеживаются как в поступательной, пространственно-временной последовательности, так и в плане ретроспекции, ориентированной на прошлое. Например, в первой книге трилогии мы сталкиваемся с несколькими такими ретро-
спективными (вставными) рассказами - предысториями жизни Аламжи и его отца Наван-Чингиса, Галсана, Ван-Тумэра и Гун Эрбэта. Начинать роман с их юности и включать течение их жизни в основную сюжетную канву произведения, вероятно, не входило в замысел писателя и могло нарушить композицию произведения, а дать понятие о прошлом этих героев было необходимо. Включение ретроспекции в нить повествования также следует рассматривать как результат влияния эпического принципа биографической и генеалогической циклизации.
Сюжет трилогии «Похищенное счастье» развивается в широких временных плоскостях и пространственных планах. Пространство это наиболее архаичная и вместе с тем всегда актуальная категория в системе бурятского словесного творчества. Думается, это связано, в первую очередь, с кочевым образом жизни нашего народа в прошлом, с его эстетической традицией, мироощущением, что во многом и обусловило развертывание сюжета трилогии преимущественно в пространственных координатах.
Вероятно потому важным для героев Ба-тожабая является пространственное положение, а не временное. Так, например, для главного героя трилогии Аламжи дом - это и жизненная цель, социальный статус, и желание обрести душевный покой. Этот момент подводит нас к эпической проблеме закрытости и открытости своего пространства: герой Д. Батожабая сознательно стремится к закрытому, защищённому пространству, с которым связано его жизненное благополучие как человека и как социума. И здесь мы наблюдаем парадокс: чем больше усилий прилагает герой ради достижения цели, тем дальше уходит он от самой цели. Внутренняя детерминация текста, образно-ассоциативные и причинно-
следственные связи убеждают нас, что Аламжи не суждено достичь цели.
На первый взгляд, для главных героев «Похищенного счастья» Аламжи и Жалмы своей становится Агинская земля (родина этих
героев - Тунка). Здесь состоялась семья, здесь родились дети. Но, как было отмечено, своего дома, занимающего важнейшее место в модели мира, у героев нет. Герои долгое время живут во временном жилище. Характерно местоположение этого временного жилища: на краю леса. В мифопоэтической и эпической традиции лес - это еще не совсем чужая земля, не совсем «иной» мир, но уже не мир человека. Таким образом, Аламжи и Жалма живут в так называемой приграничной, промежуточной зоне. Такое местоположение героев влечет за собой нарушение космической гармонии, неупорядоченность и неопределенность жизни. У героев Д. Батожабая отсутствуют надежные пространственные и социальные координаты, а потому нет и нормальной жизни.
С другой стороны, Аламжи все-таки создал для любимой жены и детей идеальные, с точки зрения традиционного мировоззрения, условия: юрту в долине, защищенную священной для бурят горой Алханой. Но этот дом не только не стал надежным убежищем, но именно в нем произошли события, приведшие, в конце концов, семью героя к трагическому концу. Что же произошло, каковы причины этой трагедии? Конечно, обретение дома традиционно являлось важнейшей вехой в жизни человека, который этим все полнее включался в систему социальной иерархии. Но все главные события в жизни бурята: рождение, свадьба, похороны, приобретение дома, скота и т.д. -получали смысл лишь в соотнесении с жизнью рода. «В предковой модели мира каждый монгол оказывается связанным узами родства и свойства в соответствии с генеалогической родословной. Поэтому его поведение обусловлено общеродовыми нормами.... Считалось, что нарушение норм может повлечь за собой множество несчастий не только для виновного, но и для всего рода», - так пишет историк-этнограф З.П. Морохоева [Морохоева З.П., С. 39-40]. Таким образом, Аламжи и Жалма, однажды нарушив целостную систему родства, утратили высшую его ценность - преемственность. Они оторвались от своих корней. Отсю-
да все беды и несчастья, именно в этом причины трагедии семьи. Осмысление причин и следствий с точки зрения эпической традиции дает нам возможность понять неслучайность потери надежного пространственного положения и закономерность драматической жизни и трагического конца главных героев.
Соотношение эпического мотива с его сюжетным воплощением также раскрывает много интересного и неожиданного. Эпическое единство времени и пространства олицетворяется в мотиве вечного пути человека, ищущего счастья. В художественном мышлении Д. Батожабая мотив пути-дороги, несомненно, носит глубинный семантический (метафорический) характер. Герой трилогии Аламжи почти всю свою сознательную жизнь проводит в дороге. Однако путь этого героя - не только пространство, преодолеваемое в пути. Путь-дорога живого человека - в жизни и в фольклоре - обязательно предполагает возвращение. В бурятских благопожеланиях выражении желания счастливого пути всегда акцентируется возвращение. Напротив, путь неживого человека - это путь в одну сторону, т.е. уход и возвращение его крайне нежелательно. С этой точки зрения уход Аламжи из родного дома, разрыв с отцом и с родиной - это символическая «смерть», он «мертв» для родного мира. Уход Аламжи из дома отца так же, как и отправление в путь в традиционном мировоззрении, выступает метафорой ухода в иной мир. И, если в эпосе обратный путь героя обязателен, то для Аламжи путь возвращения в родной дом, к отцу, как он думает сам, не возможен.
С другой стороны, необходимо отметить, что данный архетип, сохраняя в произведении свою эпическую основу и художественную функцию, естественно развивается и усложняется. Традиционный мотив дороги у Д. Ба-тожабая трансформируется в буддийский мотив «незнания пути». Незнание пути - это неопределенность Аламжи, незнание своего дальнейшего места в жизни. Эпический мотив пути-дороги, сохраняя свою как бы «бессозна-
тельную» (К.Г. Юнг) значимость, является носителем иного содержания, в данном случае дорога обретает буддийский смысл потерянности.
Таким образом, изучение эпических традиций в трилогии Д. Батожабая позволило обнаружить очень важные моменты, смещающие
1. Гармаева С.И. Поэтика национального образа и картина мира в бурятской литературе // Вестник Бурятского университета. Сер. 6:
Коротко об авторе__________________________________
Тыхеева ДЮ., старший преподаватель, Бурятский государственный университет(БГУ)
Научные интересы: традиции эпоса в бурятской литературе (в творчестве Д-.Р. Батожабая)
привычные акценты, а порой существенно корректирующие интерпретацию текста в целом. Имеющиеся в трилогии взаимосвязи и совпадения привели нас к мысли о трансформации эпических традиций, о том, что интерпретации традиций завершаются авторской идеей и философией.
______________________________________Литература
Филология. Вып. 6. - Улан-Удэ: БГУ, 2003.
2. Морохоева З.П. Личность в культурах Востока и Запада. - Новосибирск, 1994.
______________________________Briefly about author
Tyrheeva D.Y., Lecturer, Buryat State University (BSU)
Scientific interests: traditions of the Buryat language epos (by an example of D. R. Batozhabai creativity)
