CC BY
91ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА
DOI: 10.48137/2687-0703_2020_12_4_25
Сергей ЖИЛЬЦОВ
ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА ПРИКАСПИЙСКИХ ГОСУДАРСТВ: ИТОГИ И НОВЫЕ ВЫЗОВЫ
Дата поступления в редакцию: 12.12.2020.
Для цитирования: Жильцов С. С., 2020. Энергетическая политика прикаспийских государств: итоги и новые выводы. - Геоэкономика энергетики. № 4 (12). С. 25-39.
После распада СССР страны Каспийского региона стали формировать свою энергетическую политику. Основные усилия были направлены на снижение зависимости от России в сфере экспорта углеводородных ресурсов и создания альтернативных маршрутов доставки нефти и газа на внешние рынки. В свою очередь, Россия стремилась сохранить влияние в Каспийском регионе, в том числе за счёт контроля над экспортом углеводородных ресурсов, которые прикаспийские страны планировали добывать в перспективе. Итогом усилий новых прикаспийских стран стало создание альтернативных маршрутов экспорта углеводородных ресурсов при сохранении сотрудничества с Россией. В то же время в силу различных причин прикаспийские страны, ослабив влияние России, оказались в орбите интересов внерегиональных государств. Особая ситуация сложилась в отношении Ирана, который оказался практически исключён из формирования новой трубопроводной архитектуры в Каспийском регионе. В итоге у прикаспийских стран сформировались подходы к реализации энергетической политики, которые они будут реализовывать в ближайшие годы.
ЖИЛЬЦОВ Сергей Сергеевич, доктор политических наук, заведующий кафедрой политологии и политической философии Дипломатической академии МИД России. Адрес: Российская Федерация, г. Москва, 119021, ул. Остоженка, д. 53/2. E-mail: [email protected]. SPIN-код: 4297-7880. ORCID: https://orcid.org/0000-0002-4898-2627.
Ключевые слова: Каспийский регион, энергетическая политика, прикаспийские государства, трубопроводы, нефть, газ, внерегиональные государства.
Введение
После распада СССР на берегах Каспия образовались новые прикаспийские государства — Азербайджан, Казахстан и Туркмения. В результате Россия и Иран (Персия) должны были учитывать интересы новых государств, которые имели собственные интересы на Каспии [Зонн, 2008: 23—67].
Ещё до распада СССР Казахстан и Азербайджан стремились привлечь к разработке углеводородных ресурсов ведущие западные нефтегазовые компании. С их помощью новые независимые государства рассчитывали увеличить объёмы добычи на своих месторождениях нефти и газа. Помимо развития собственной добычи, прикаспийские страны были заинтересованы в реализации трубопроводных проектов, которые снизили бы их зависимость от России. Казахстан и Туркмения рассматривали восточное и западное направление (через Азербайджан) в качестве приоритетных для создания новых трубопроводных маршрутов, притом что эти страны сохранили сильную зависимость от поставок своих ресурсов в Россию. Азербайджан рассматривал западное (в сторону Турции) и северное (через Россию) направления экспорта своих углеводородных ресурсов.
В 1990-х гг. острые дискуссии относительно выбора направления экспорта и конкретных проектов трубопроводов завершились. Для Туркмении и Казахстана основным направлением стали российское (северное) и восточное (в Китай) направления. Азербайджан, опираясь на политическую поддержку западных стран, приступил к созданию трубопроводной инфраструктуры в сторону Турции.
Россия была заинтересована в том, чтобы потоки нефти и газа (как имеющиеся, так и будущие) направлялись через российскую территорию. В целом российская политика была направлена на сохранение контроля над экспортными потоками. Каспийские нефть и газ имели исключительно важное значение, поскольку определяли экономическое развитие стран региона [ Старченков, 2001: 45 — 89]. Россия стремилась сохранить контроль над энергетической политикой прикаспийских государств, что создавало предпосылки для сохранения доминирующего положения в регионе [Каспийская трубопроводная геополитика... 2011: 52—63]. Частично эта задача была выполнена. Казахстан и Туркмения сохраняли ориентацию на Россию, одновременно развивая новые направления экспорта. Азербайджан переориентировал свою политику на Турцию, которая стала основным партнёром Баку в вопросах экспорта азербайджанского газа и нефти.
С середины 90-х гг. XX в. под давлением США Иран был исключён из обсуждения и отстранён от участия в реализации трубопроводных проектов. Энергетическое сотрудничество Ирана было ограничено Туркменией. Строительство двух ниток трубопроводов для экспорта туркменского газа в Иран отвечало интересам Туркмении, которая получила возможность
диверсифицировать поставки своего газа. В свою очередь, Иран решал вопросы газоснабжения северных провинций и впоследствии отказался от закупок туркменского газа.
Энергетическая политика Казахстана
Казахстан изначально находился в сложной ситуации. Зависимость от поставок в российском направлении и отсутствие экспортных трубопроводов в других географических направлениях значительно ослабляли позиции казахской стороны. Удалённость Казахстана от основных рынков сбыта также создавала Казахстану значительные препятствия для реализации проектов по строительству экспортных трубопроводов.
Маршрутом, которому в Казахстане уделяли большое внимание, стал проект нефтепровода Тенгиз — Новороссийск. Он должен был соединить Тенгизское месторождение с терминалом в Южной Озереевке на Чёрном море. Этот маршрут давал Казахстану новые возможности, чтобы обеспечить экспорт углеводородных ресурсов на внешний рынок [Фёдоров, 1996: 138]. По итогам обсуждения в июле 1992 г. было подписано соглашение о создании Каспийского трубопроводного консорциума (КТК). Общая протяжённость трубопровода должна была составить 1511 км, максимальная пропускная способность — 67 млн т нефти в год. Оператором нефтепровода была определена российская компания «Транснефть». Для России маршрут имел важное значение. Его реализация создавала условия для поставок казахстанской нефти через российскую территорию.
В марте 2001 г. началась подача нефти в трубопровод. Первый танкер с нефтью КТК (с терминала в Южной Озереевке на Чёрном море) был загружен в октябре того же года.
Строительство нефтепровода Тенгиз — Новороссийск отвечало интересам России, которая получила мощный инструмент влияния на Казахстан. Строительство трубопровода позволило России затормозить или отложить реализацию Казахстаном альтернативных направлений экспорта углеводородных ресурсов.
Казахстан последовательно проводил политику, направленную на увеличение поставок нефти через КТК. В 2004 г. объёмы поставок нефти через трубопровод возросли до 30 млн т в год. В тот же период началось обсуждение вариантов увеличения возможностей трубопровода. В последние годы объём прокачки достиг 67 млн т нефти с перспективой увеличения до 80 млн т до 2024 г. Реализация данных планов связана с ростом добычи нефти в Казахстане, в основном на месторождениях Тенгиз, Карачаганак и Кашаган.
Помимо КТК Казахстан уделял большое внимание другим экспортным направлениям транспортировки нефти. Одним из таких направлений стал нефтепровод Атырау — Самара, протяжённостью 1000 км и диаметром
трубы 700 мм. В июне 2002 г. Россия и Казахстан подписали долгосрочное межправительственное соглашение. Согласно документу Казахстан получил возможность экспортировать нефть по данному маршруту в объёме не менее 15 млн т в год.
В 2013 г. по трубопроводу было прокачано 15,4 млн т нефти. На основании прогнозных данных о росте добычи нефти в Казахстане и исходя из намерений казахстанских нефтяных компаний использовать самарское направление для экспорта было подсчитано, что потенциал трубопровода позволяет произвести увеличение его пропускной способности до 20—25 млн т нефти в год, а на участке Узень — Атырау — до 40 млн т нефти в год [Быстрова, 209: 14]. Однако в последующие годы прогнозы не подтвердились. В 2019 г. по нефтепроводу было прокачано 13,3 млн т казахстанской нефти1.
Энергетическая политика Азербайджана
После распада СССР Азербайджан, на территории которого с XIX в. добывали нефть в промышленных масштабах, был заинтересован получить для своих ресурсов доступ на внешний рынок. Начавшиеся ещё до распада СССР переговоры с западными нефтегазовыми компаниями завершились в первой половине 90-х гг. XX в. подписанием ряда соглашений. Они дали импульс разработке месторождений углеводородных ресурсов в Азербайджане и способствовали продвижению трубопроводных проектов нефтепровода Баку — Тбилиси — Джейхан и газопровода Баку — Тбилиси — Эрзурум.
В то же время Азербайджан имел возможность поставок нефти через действующий нефтепровод Баку — Новороссийск. В его работе была заинтересована Россия, поскольку «труба» укрепляла российские позиции в Каспийском регионе. Азербайджан также мог получить выгоду от экспорта нефти через российское направление, не дожидаясь строительства альтернативных трубопроводных проектов. Для транспортировки нефти по трубопроводу «Баку — Новороссийск» необходимо было провести ряд строительных работ и модернизацию существующей инфраструктуры [Roberts, 1996: 23—45].
В 1996 г. Россия, Азербайджан, нефтяные компании «Транснефть», АМОК и ГНКАР подписали межгосударственные и межведомственные российско-азербайджанские соглашения о транспортировке азербайджанской нефти через трубопроводную систему России. В соответствии с документами Азербайджан должен был ежегодно поставлять 5 млн т нефти. Уже в октябре 1997 г. по трубопроводу Баку — Грозный — Новороссийск пошла
1 Участки нефтепровода Узень — Атырау — Самара введены в эксплуатацию после реконструкции // https://kaztransoil.kz/ru/press-centre/press-releases/2687-uchastki-nefteprovoda-uzen-atyrau-samara-vvedeny-v-ekspluataciyu-posle-rekonstrukcii, дата обращения 05.12.2020.
азербайджанская нефть. По данному трубопроводу в основном поставлялась нефть азербайджанской компании «ГНКАР» (SOCAR), а также нефть, которая добывалась на месторождениях Азери — Чираг — Гюнешли.
Однако соперничество трубопроводных маршрутов привело к тому, что в качестве основного нефтепровода был выбран проект нефтепровода Баку — Джейхан. В итоге российское направление уже не рассматривалось Азербайджаном в качестве перспективного маршрута экспорта. Это привело к тому, что в мае 2013 г. премьер-министр РФ Д. А. Медведев подписал распоряжение о прекращении действия российско-азербайджанского договора о прокачке нефти по трубопроводу Баку — Новороссийск с февраля 2014 г. Решение российского правительства было обусловлено незначительными объёмами поставок азербайджанской нефти. В 2011—2012 гг. объёмы прокачки нефти составили 2 млн т в год, а в 2013 г.—1,75 млн т.
Начиная с XXI в. Азербайджан, опираясь на поддержку Турции, развивал экспорт газа. Азербайджано-турецкий тандем сыграл важную роль в экспорте каспийского газа на внешний рынок. В 2013 г. консорциум по разработке азербайджанского газоконденсатного месторождения Шах-Дениз принял решение о выборе Трансадриатического газопровода (ТАР) в качестве основного маршрута для поставки газа в Европу. В 2016 г. Ев-рокомиссия одобрила его строительство, что открыло азербайджанскому газу путь на европейский рынок. Кроме того, большое значение имел проект Трансанатолийского газопровода (TANAP). В результате азербайджанский газ с месторождения Шах-Дениз получил выход не только в Турцию, но и далее, в страны Южной Европы: Грецию, Италию. Ожидалось, что после реализации проектов объёмы поставок газа составят около 16 млрд куб. м, а в перспективе возрастут до 30 млрд куб. м газа.
Таким образом, Азербайджан создал надёжный маршрут транспортировки своей нефти и газа в Турцию, которая, в свою очередь, превратилась в газовый хаб. Баку имел все предпосылки, чтобы закрепить за собой ведущую роль в качестве основного экспортёра каспийских углеводородных ресурсов на европейский рынок. Завершение строительства и выход на полную мощность трубопроводов TANAPи TAP позволит Азербайджану в перспективе укрепить свои позиции в качестве ключевого игрока в поставках углеводородного сырья в страны Южной Европы. В то же время, Баку попал в зависимость от политики Турции, которая получила возможность усилить влияние на энергетическую политику Азербайджана.
Энергетическая политика Туркмении
После распада СССР Туркмения имела единственную возможность для поставок своего газа на внешний рынок — через российскую территорию. Это было связано с географическим положением Туркмении, а также
с имеющейся в наличии инфраструктурой для транспортировки природного газа, доставшейся от бывшего СССР. По этой причине Ашхабад активно включился в обсуждение новых трубопроводных проектов, которые давали бы ему возможность самостоятельно поставлять газ на внешний рынок.
Контроль со стороны коммерческого конкурента — «Газпрома» — позволял маневрировать ценами и объёмом прокачиваемого сырья, а также распоряжаться квотами. До 1994 г. Туркмения имела квоту 11% (11 млрд куб. м газа в год) в общем объёме экспорта российского газа.
В 1995 г. Россия пошла на изменение энергетической политики в рамках постсоветского пространства. Заинтересованная в увеличении объёмов поставок газа на внешние рынки и валютных поступлений, она отказала Туркмении в прокачке его газа через свою территорию. В результате с 1991 по 1998 г. производство газа в Туркмении сократилось почти в семь раз.
Трубопроводная изоляция заставила Туркмению разработать новую стратегию развития нефтегазового комплекса, а также искать дополнительные возможности для экспорта ресурсов. Туркмения стала проводить политику, направленную на привлечение иностранных инвесторов в нефтегазовую отрасль страны. Одновременно Туркмения включилась в игру, которая должна была привлекать к туркменским месторождениям повышенное внимание западных стран и нефтегазовых компаний. Для этого Ашхабад завышал данные по запасам месторождений, а также прогнозы относительно уровня их добычи. В итоге в начале 2000-х гг. Туркмения заключила соглашение с Китаем о строительстве туркменско-китайского газопровода.
Наряду с китайским направлением экспорта своего газа Туркмения рассматривала варианты доставки своего газа в Иран и Азербайджан, рассчитывая на строительство Транскаспийского газопровода. Несмотря на прокладку двух веток газопровода в направлении Ирана (1997, 2010 г.) общей пропускной способностью 20 млрд куб. м газа в год, они были загружены не более чем на 8 млрд куб. м газа в год. Например, в 2014 г. Иран импортировал лишь 6,5 млрд куб. м газа. При этом в начале 2016 г. иранские власти заявили, что в ближайшее время намерены полностью отказаться от импорта туркменского газа. Изменение политики Ирана в отношении Туркмении в газовой сфере было связано с тем, что к этому времени Тегеран завершил строительство собственных новых трубопроводов для поставок природного газа, добываемого на месторождениях в южных регионах страны для потребителей в северных провинциях [Аминжонов, 2016: 27—32].
Иранское направление позволило Туркмении диверсифицировать поставки газа, однако в силу ограниченной мощности трубопроводов не позволило рассчитывать на него в качестве альтернативы. Проект строительства Транскаспийского газопровода встретил негативную реакцию России и Ирана, имел высокую стоимость и не имел источников направления.
В итоге Туркмения стала ориентироваться на китайское направление поставок.
Реализация Транскаспийского газопровода преподносилась Западом в качестве диверсификации прикаспийскими странами маршрутов экспорта углеводородных ресурсов. Идею пытались реализовать через проект газопровода ШЬж^, который должен был пройти из Азербайджана в Австрию и далее в Германию. В качестве потенциального источника ресурсов для трубопровода рассматривался туркменский газ, который к тому времени оказался в сфере долгосрочных интересов Китая.
Несмотря на отсутствие предпосылок для строительства Транскаспийского газопровода, в последние годы он находился в фокусе внимания Запада. ЕС и США инициировали его обсуждение. Туркмения, а вместе с ней и Казахстан были заинтересованы в диверсификации маршрутов поставок своего газа на внешние рынки и проявляли к проекту большой интерес [Лаумулин, 2020: 230-245].
В итоге Туркмения стала ориентироваться на экспорт газа в китайском направлении. В 2009 г. был построен газопровод Туркмения — Китай. Однако темпы и объёмы экспорта в Китай не соответствовали ожиданиям Ашхабада. В 2016—2019 гг. Ашхабад смог поставить лишь 35 млрд куб. м газа, что поставило под сомнение целесообразность запуска четвёртой ветки газопровода Туркмения — Китай, пропускная способность которой должна была составить 30 млрд куб. м газа в год, доведя общую мощность экспортного трубопровода до 85 млрд куб. м газа в год. Тем не менее для Туркмении поставки газа в Китай имеют принципиальное значение, поскольку Пекин является основным потребителем туркменских углеводородов. В последние годы туркменская сторона поставляла Пекину чуть более 30 млрд куб. м газа, что составляет около 10% от потребности китайской экономики.
Существуют различные прогнозы относительно того, сколько газа в будущем потребуется Пекину и сколько сможет добывать Туркмения. Пока Ашхабад добывает относительно небольшое количество газа, особенно на фоне данных о наличии огромных запасов углеводородных ресурсов. Китай также не торопится расширять существующие мощности трубопроводной системы, идущие из Центральной Азии. Пекину пока хватает трёх ниток, по которым газ из Центральной Азии поступает в страну.
После получения доступа к туркменскому газу Пекин проявил интерес к расширению взаимодействия с Казахстаном, который также обладал значительными запасами нефти и газа. Тем более что газопровод Туркмения — Китай, проходящий также по территории Казахстана, был рассчитан и на закупку казахстанского сырья. Реализация данного проекта фактически гарантировала Китаю поставку газовых ресурсов, расположенных на восточном побережье Каспийского моря, тем самым снижая вероятность участия прикаспийских государств в западно ориентированных проектах
трубопроводов. Прежде всего это касалось проекта газопровода ШЬж^ и Транскаспийского газопровода, которые по-прежнему лоббировались западными странами, «растаскивающими» регион [Геополитические особенности Центральной Евразии, 2018: 170—171]. В свою очередь, Казахстан был заинтересован в диверсификации маршрутов поставок углеводородного сырья. Китайская сторона стремилась получить доступ к нефтегазовым ресурсам Казахстана, для которого увеличение добычи и экспорта углеводородных ресурсов являлось первоочередной задачей. Казахстан стремился извлечь выгоды от сотрудничества с Китаем, поскольку увеличение добычи и экспорта углеводородных ресурсов являлось первоочередной задачей. Сотрудничество с Китаем рассматривалось в Казахстане в качестве возможности получить технологии и знания для последующего развития собственной нефтехимии и нефтепереработки [Тумашова, 2015: 4].
Российская энергетическая политика на Каспии
Российская энергетическая политика в Каспийском регионе с начала 90-х гг. прошла эволюцию от стремления сохранить доминирующее влияние на прикаспийские страны, их внешнюю политику до поиска компромиссных вариантов сотрудничества. Россия была вынуждена учитывать устремления прикаспийских государств, которые реализовывались в сфере трубопроводного транспорта.
Азербайджан в первые годы независимости делал ставку исключительно на сближение с ЕС и США. Ключевую роль в формировании энергетической политики Азербайджана играли государственные структуры США. Наличие значительных запасов нефти, а впоследствии и открытие газовых месторождений, выгодное географическое положение сохраняли интерес к Азербайджану со стороны ведущих нефтегазовых компаний мира. Они поддержали формирование новой трубопроводной инфраструктуры [Zhiltsov, 2016: 85-94].
В начале 90-х гг. XX в. в России шли острые дискуссии относительно того, какой должна быть каспийская политика. В отличие от российских нефтегазовых компаний, стремящихся принять участие в разработке углеводородных месторождений на шельфе Каспия, большинство государственных структур поддерживали жёсткий внешнеполитический курс, направленный на блокирование разработки месторождений на Каспии и ограничение участия западных стран в региональных делах. Одновременно с этим в федеральных органах власти и прикаспийских субъектах РФ признавали выгодность совместного экономического сотрудничества, направления которого в тот период времени ещё только формировались.
В 2014-2015 гг. изменился характер энергетической политики России с отдельными прикаспийскими государствами, которые в значительной
степени снизили зависимость от России в сфере ТЭК [Каспийский регион на энергетической карте мира, 2014: 13]. Россия снижала или полностью прекратила закупки углеводородных ресурсов из ряда прикаспийских государств. Так, в этот период начался новый этап в развитии отношений России с Азербайджаном в энергетической сфере. Ещё в 2013 г. Правительство России приняло решение расторгнуть договор с Азербайджаном и прекратить прокачку нефти по трубопроводу Баку — Новороссийск. Однако уже в 2014 г. отношения двух стран в энергетической сфере возобновились и по трубопроводу было прокачано 0,93 млн т нефти, а в 2015 г.—1,27 млн т.
В отличие от экспорта азербайджанской нефти, которая в небольших количествах поставлялась в российском направлении, иная ситуация складывалась в газовой сфере. Азербайджан разрабатывал собственные месторождения газа, и у него постепенно снижалась потребность в импорте российского газа. В 2013 г. поставки составили 1,3 млрд куб. м, в 2014 г. снизились до 0,21 млрд куб. м, а в 2015 г. экспорт азербайджанского газа в направлении России не осуществлялся.
Кардинальные изменения происходили в российско-туркменских отношениях. В 2014 г. Россия сохраняла закупки туркменского газа на уровне 10 млрд куб. м. В 2015 г. поставки туркменского газа сократились до 4 млрд куб. м. С января 2016 г. Россия прекратила закупки туркменского газа, поскольку наращивала собственную добычу. В конце 2018 г. Россия и Туркмения возобновили переговоры о сотрудничестве в газовой сфере, которое фактически было прекращено в начале 2016 г. Речь шла о возобновлении закупок туркменского газа с 2019 г. Для Туркмении, которая фактически оказалась в зависимости от Китая (в 2018 г. Туркмения продала Китаю 36 млрд куб. м газа), поставляя свой газ только в китайском направлении, диверсификация маршрутов экспорта являлась ключевой задачей. В итоге в апреле 2019 г. «Газпром» возобновил закупки туркменского газа. По краткосрочному контракту, который действовал с 15 апреля по 30 июня 2019 г., объём поставок составил 1,2 млрд куб. м. Затем, 1 июля 2019 г., «Газпром» заключил контракт на закупку природного газа у «Туркменгаза» сроком на пять лет. Ежегодно российская компания должна будет закупать до 5,5 млрд куб. м газа в год. В первую половину 2020 г. «Газпром» нарастил закупки до 1,7 млрд куб. м туркменского газа2.
Россия, возобновляя закупки туркменского газа, усиливала сотрудничество с Ашхабадом, одновременно снижая вероятность переориентации поставок туркменского газа в западном направлении3. Тем более что к этому Туркмению активно подталкивали ЕС и США, оказывая политическую
2 «Газпром» увеличил закупки природного газа в Туркмении // https://www.oilgas.gov. tm/ru/posts/news/833/gazprom-uvelichil-zakupki-prirodnogo-gaza-v-turkmenistane, дата обращения 10.12.2020.
3 Там же.
поддержку проекту Транскаспийского газопровода. В результате переговоров в апреле 2019 г. «Газпром» возобновил закупки туркменского газа. По краткосрочному контракту, который действовал с 15 апреля по 30 июня 2019 г., объём поставок составил 1,2 млрд куб. м. Затем, 1 июля 2019 г., «Газпром» заключил контракт на закупку природного газа у «Туркменгаза» сроком на пять лет. Ежегодно российская компания должна будет закупать до 5,5 млрд куб. м газа в год.
Политика России на Каспии была направлена на дальнейшую реализацию проектов по освоению нефтяных месторождений, расположенных на Каспии. Ключевую роль в этом вопросе играла компания «Лукойл», которая планировала увеличить инвестиции в месторождение им. Филанов-ского и построить новые платформы, предназначенные для добычи нефти. С 2015 г. основное внимание российская компания уделяла развитию нефтяной добычи, которая становилась более рентабельной по сравнению с газодобычей. По этой причине компания стала проявлять повышенный интерес к нефтяному месторождению Ракушечное, которое планируется ввести в строй в 2021 г. Тем не менее до 2025 г. добыча углеводородных ресурсов на Каспии российскими компаниями вряд ли превысит 10 млн т нефти и 14 млрд куб. м газа [Кравец, 2015: 18-27].
В конце 2017 г. компания «Лукойл» начала бурить на месторождении им. Филановского первую добывающую скважину со второй ледостойкой стационарной платформы. Всего в 2017 г. на месторождении было добыто 4,6 млн т нефти.
Российская политика была направлена на увеличение добычи на Каспии. В 2019 г. компания «Лукойл» продолжала обустройство месторождений им. В. Филановского, им. Ю. Корчагина, Ракушечное. В 2018 г. добыча нефти на месторождении имени В. Филановского составила 6 млн т. Планировалось довести добычу до 7,2 млн т нефти в год и сохранять этот уровень до 2023 г.4
Одновременно проводились подготовительные работы на месторождении Ракушечное. Промышленная добыча на нём должна начаться в 2023 г. и составить 1,2 млн т. Компания «Лукойл» намерена ввести в эксплуатацию месторождение Ракушечное на год раньше запланированного срока. Это должно произойти в 2021 г.
Россия расширяла взаимодействие с Казахстаном, который является одним из ключевых партнёров на Каспии. В ходе официального визита президента Казахстана К.-Ж. К. Токаева в Россию в апреле 2019 г. обсуждалась каспийская проблематика. В заявлении по итогам переговоров В. В. Путин
4 Месторождение Филановского выходит на полку суточной добычи // Ы^:/^1сарйа1. ru/news/upstream/21-05-2018/mestorozhdenie-fi1anovskogo-vyhodit-na-po1ku-sutochnoy-ёоЬусЫ, дата обращения 26.11.2020.
отметил, что «через Россию идёт основной транзит казахстанской нефти на внешние рынки, а важным компонентом топливно-энергетического сотрудничества является совместное освоение трансграничных месторождений» [Заявления для прессы... 2019]5. Кроме того, Россия была заинтересована, чтобы добываемые в прикаспийских странах нефть и газ поставлялись на экспорт через систему российских трубопроводов.
Санкции, введённые западными странами в 2014 г., повысили для России значение Каспийского региона, который превратился в испытательный полигон для отработки технологий добычи углеводородных ресурсов в сложных геологических и природных условиях. На тот момент в повестку дня была включена задача разработки принципиально новых технологий добычи, которые могли использоваться на российском континентальном шельфе [Томас, 2011: 76—78].
Большое внимание Россия уделяла решению спорных вопросов, касающихся разработки углеводородных месторождений, расположенных в центральной части Каспия. В октябре 2015 г. в рамках визита Президента России в Казахстан был подписан Протокол о внесении изменений в Протокол Соглашения между Республикой Казахстан и Российской Федерацией о разграничении дна северной части Каспийского моря от 6 июля 1998 г. Подписанный протокол определил условия совместного освоения нефтегазовой структуры «Центральная». Как подчеркнул В. В. Путин, «у нас (России и Казахстана.—Авт.) большие планы по совместной нефтедобыче на Каспии» [Лис, 2015: 2]. Протокол позволял российскому правительству выдать лицензию на геологоразведку и добычу нефти и газа на месторождении Центральная на шельфе Каспийского моря, открытом в мае 2008 г. Запасы нефтегазового месторождения оценивались в 169,1 млн т условного топлива [Сергеев, 2015: 4].
Энергетическая политика Ирана
В отличие от других прикаспийских государств энергетическая политика Ирана на Каспии не отличалась активностью. Из-за давления США с середины 1990-х гг. Иран был исключён из обсуждения, и тем более реализации трубопроводных проектов. Участие иранской стороны ограничилось строительством газопроводов из Туркмении.
Пассивность Ирана на Каспии объяснялась низкой заинтересованностью в разработке каспийских месторождений, поскольку основная разработка углеводородных ресурсов осуществлялась на юге страны. Кроме того, «сказывалось отсутствие решения по правовому статусу Каспийского моря,
5 Заявления для прессы по итогам российско-казахстанских переговоров, 2019 // www. kremlin.ru/events/president/news/60218, дата обращения 07.12.2020.
а также угроза введения американских санкций. Это отпугнуло крупные иностранные инвестиции» [Сейд, 2017: 101-112].
В последнее десятилетие Иран разведал несколько новых месторождений в Каспийском море. Однако пока не приступил к их разработке и в ближайшие годы вряд ли начнёт добычу углеводородных ресурсов на Каспии.
Заключение
В последние десятилетия энергетическая политика каждого из прикаспийских государств была направлена на диверсификацию маршрутов поставок углеводородных ресурсов на внешний рынок. Особенно активно в этом направлении действовали Азербайджан, Казахстан и Туркмения, рассчитывая ослабить влияние России и проводить независимую политику. Однако, решив задачу по снижению зависимости от России, эти государства оказались в орбите влияния внерегиональных государств. Турция усилила влияние на Азербайджан, Китай выступает основным потребителем туркменских углеводородов. Казахстан осуществляет поставки своей нефти через российское направление. Сложившаяся ситуация имеет предпосылки сохраниться в ближайшие годы.
Россия добилась определённых успехов в реализации новых проектов по добыче и экспорту углеводородных ресурсов. Ставка была сделана на развитие нефтедобычи на Северном Каспии. В то же время усилия России, направленные на сохранение лидирующих позиций в экспорте нефти и газа, добываемых на месторождениях Каспийского региона, потерпели неудачу. При этом Россия по-прежнему выступает против прокладки транскаспийских трубопроводов, опираясь на Конвенцию о правовом статусе Каспийского моря 2018 г.
Список литературы
Аминжонов Ф, 2016. Подходит ли газовая торговля между Ираном и Туркменией к концу? - Азуа^тра. № 2. С. 27-32.
Быстрова А., 2009. Проблемы транспортной инфраструктуры и экологии в Каспийском регионе (добыча и экспортные перевозки углеводородов). М.: ИМЭМО РАН. 96 с.
Зонн И. С., Жильцов С. С., 2008. Новый Каспий. География, экономика, политика. М.: Восток-Запад. 544 с.
Каспийский регион на энергетической карте мира, 2014.- Энергетический бюллетень. М.: Аналитический центр при Правительстве Российской Федерации. № 16. С. 13.
Кравец В., 2015. Освоение российского шельфа в условиях санкций: нас бьют, а мы крепчаем? — Russian Oil & Gas Technologies. № 40. С. 18—27.
Лаумулин М. Т., 2020. Центральная Азия в эпоху трансформации. — Нурсултан: Казахский институт стратегических исследований при Президенте Республики Казахстан. 464 с.
Лис И., 2015. Эффект интеграции. — Деловой Казахстан. 23 октября. С. 2.
Семенова Н. К., 2012. Китайский энергетический вектор: значение ШОС и безопасность в Центральной Азии. — Восточная аналитика. № 3. С. 144—160.
Сергеев М, 2015. Путин и Назарбаев согласовали условия геологоразведки на Каспии. — Независимая газета. 16 октября. С. 4.
Сейед Х. Х., 2017. Каспийский ресурс и интересы Ирана в этом регионе. Теории и проблемы политических исследований. Том 6. № 4 А. С. 101—112.
Суюнбаев М. Н, Узбеков Д. С., 2018. Геополитические особенности Центральной Евразии. Бишкек.: Сарыбаев Т. Т. 300 с.
Томас М, 2011. Российский шельф: раскрывая потенциал. Russian Oil & Gas Technologies. № 24. С. 76-78.
Тумашова Е., 2015. Зачем Китай предлагает РК нефтяной союз? Капитал. 1 октября. С. 4.
Федоров Ю. Е., 1996. Каспийская нефть и международная безопасность. М.: МГИМО. С. 4-17.
Roberts J., 1996. Caspian Pipelines. London. The Royal Institute of International Affairs. P. 23-45.
Zhiltsov S. S, 2016. Russia's Policy towards the Pipeline Transport in the Caspian region: Results and Prospects. — The Handbook of Environmental Chemistry. Vol. 51. P. 85-94.
«Газпром» увеличил закупки природного газа в Туркмении // https://www. oilgas.gov.tm/ru/posts/news/833/gazprom-uvelichil-zakupki-prirodnogo-gaza-v-turkmenistane, дата обращения 10.12.2020.
Заявления для прессы по итогам российско-казахстанских переговоров, 2019 // www.kremlin.ru/events/president/news/60218, дата обращения 07.12.2020.
Месторождение Филановского выходит на полку суточной добычи // https:// oilcapital.ru/news/upstream/21-05-2018/mestorozhdenie-filanovskogo-vyhodit-na-polku-sutochnoy-dobychi, дата обращения 26.11.2020.
Участки нефтепровода «Узень - Атырау - Самара» введены в эксплуатацию после реконструкции // https://kaztransoil.kz/ru/press-centre/press-releases/ 2687-uchastki-nefteprovoda-uzen-atyrau-samara-vvedeny-v-ekspluataciyu-posle-rekonstrukcii, дата обращения 05.12.2020.
SERGEY S. ZHILTSOV,
PhD (Political Sciences), Diplomatic Academy of the Ministry of
Foreign Affairs of Russia.
E-mail: [email protected]
Address: 53/2, Ostozhenka str., Moscow, 119021, Russian Federation.
SPIN-code: 4297-7880
ORCID: https://orcid.org/0000-0002-4898-2627
CASPIAN STATES AND THEIR ENERGY POLICY: RESULTS AND NEW CHALLENGES
DOI: 10.48137/2687-0703_2020_12_4_25
Received: 12.12.2020
For citation: Zhiltsov S., 2020. Caspian States and their Energy Policy: Results and New Challenges. - Geoeconomics of Energetics. № 4 (12). P. 25-39.
Key words: Caspian region, energy policy, Caspian states, pipelines, oil, gas, non-regional states.
Abstract
After the collapse of the USSR, the Caspian region countries began to form their own energy policies. The main efforts were aimed at reducing dependence on the Russian hydrocarbon resources and creating alternative routes for oil and gas delivery to foreign markets. In turn, Russia sought to maintain influence in the Caspian region, including control over the export of hydrocarbon resources, which the Caspian countries planned to extract in the future. These efforts resulted in creation of alternative routes for the export of hydrocarbon resources while maintaining cooperation with Russia. But at the same time and for different reasons, having weakened the Russian influence, the Caspian countries found themselves within the non-regional states orbit. A special situation faced by Iran, practically excluded it from the formation of a new pipeline architecture in the Caspian region. As a result, the Caspian countries have developed new approaches to the implementation of energy policy, which they are to pursue in the coming years.
References
Aminzhonov F., 2016. Iran — Turkmenistan Gas Trade coming to an End? — AsyaAvrupa. № 2. Pp. 27-32. (In Russ.)
Bystrova A. K., 2009. Transport Infrastructure and Ecology Issues in the Caspian Region. M.: IMEMO. 2009. P. 14. (In Russ.)
Fedorov Yu. E, 1996. Caspian Oil and International Security. M.: MGIMO. P. 4-17. (In Russ.)
Kravec V, 2015. Development of the Russian Shelf under Sanctions: Beating us, We Getting Stronger? - Russian Oil & Gas Technologies. № 40. P. 18-27. (In Russ.)
Laumulin M. T., 2020. Central Asia in the Era of Transformation. Nur-Sultan: KISS under the President of the Republic of Kazakhstan. 464 p. (In Russ.)
Lis I., 2015. Effect of Integration.- Business Kazakhstan. 23 October. P. 2. (In Russ.)
Roberts J., 1996. Caspian Pipelines. London. The Royal Institute of International Affairs. P. 23-45.
SeyedH. H, 2017. Caspian Resource and Iran's Interests in the Region.- Theories and Problems of Political Research. Vol. 6. № 4. P. 101-112. (In Russ.)
Semenova N. K., 2012. Chinese Energy Vector: the SCO Importance and Security in Central Asia.- Eastern Analytics. № 3. P. 144-160. (In Russ.)
Sergeev M, 2015. Putin and Nazarbayev Agree on the Terms of Geological Exploration in the Caspian. - Nezavisimaya Gazeta. 16 October. (In Russ.)
Suyunbaev M. N, Uzbekov D. S., 2018. Geopolitical Specifics of Central Eurasia. Bishkek: Sarybaev T. T. 300 p. (In Russ.)
The Caspian Region on the Energy Map of the World. 2014. Energy Bulletin. M.: Analytical Center for the Government ofthe Russian Federation. № 16. P. 13. (In Russ.)
Thomas M, 2011. Russian Shelf: Revealing Potential. - Russian Oil & Gas Technologies. № 24. P. 76-78. (In Russ.)
Tumashova E, 2015. Why China Offers the RK an Oil Union? - Capital. 1 October. P. 4. (In Russ.)
Zhiltsov S. S, 2016. Russia's Policy Towards the Pipeline Transport in the Caspian Region: Results and Prospects. - The Handbook of Environmental Chemistry. Vol. 51. P. 85-94. (In Eng.)
Gazprom increased purchases of natural gas in Turkmenistan // https://www. oilgas.gov.tm/ru/posts/news/833/gazprom-uvelichil-zakupki-prirodnogo-gaza-v-turkmenistane, accessed 10.12.2020. (In Russ.)
Press statements on the results of the Russian-Kazakh negotiations, 2019 // www. kremlin.ru/events/president/news/60218, accessed 07.12.2020. (In Russ.)
The Filanovskoye field enters the shelf of daily production // https://oilcapital. ru/news/upstream/21-05-2018/mestorozhdenie-filanovskogo-vyhodit-na-polku-sutochnoy-dobychi, accessed 26.11.2020. (In Russ.)
Sections of the Uzen - Atyrau - Samara oil pipeline were put into operation after reconstruction // https://kaztransoil.kz/ru/press-centre/press-releases/2687-uchastki-nefteprovoda-uzen-atyrau-samara-vvedeny-v-ekspluataciyu-posle-rekonstrukcii, accessed 05.12.2020. (In Russ.)
