Научная статья на тему 'Эмпирические исследования как путь к выработке нового понятия субъекта'

Эмпирические исследования как путь к выработке нового понятия субъекта Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

CC BY
127
29
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Журнал
Epistemology & Philosophy of Science
Scopus
ВАК
RSCI
ESCI
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Эмпирические исследования как путь к выработке нового понятия субъекта»

мпирические исслелования как путь к выработке нового понятия субъекта

Л.А.МАРКОВА

В XIX в. даже не возникал вопрос о логической значимости субъекта научной деятельности. Предполагалось как нечто само собой разумеющееся, что все субъектные характеристики ученого должны быть максимально устранены из итогов научного исследования. Их присутствие там может быть обнаружено только как недостатки полученного результата — ошибки, недочеты, слабая логическая разработанность, плохое соответствие фактам и т. д. Личностью ученого мог интересоваться историк, психолог, социолог, наконец, сам ученый как любознательный человек, но никак не философ, анализирующий логическую струкгуру знания. Об этом речь шла и в докладе Л А Микешиной, когда она говорила о трансцендентности субъекга классической науки.

В прошлом веке ситуация резко изменилась — субъект научной деятельности вдруг стал представлять логический интерес. Это было связано в первую очередь с научной революцией начала века, с появлением квантовой механики, когда интерес естествоиспытателей стала привлекать не столько теория в ее завершенном виде, сколько точка перехода одной теории в другую, классики в неклассику, точка, где никакой теории в строгом смысле слова еще нет. Но если речь идет о построении теории, то и строитель-создатель ее оказывается в поле зрения философа. Появляется необходимость нового понимания субъекта научной деятельности. Такого понимания еще нет (и до сих пор нет), но потребность в новой идеализации субъекга ощущается всеми, и философами, и историками, и социологами науки. Отсюда бурный всплеск эмпирических исследований субъекта в виде научного сообщества, невидимого колледжа, коллектива ученых в лаборатории, в контексте case studies, культуры определённой исторической эпохи и т. д.

Общей предпосылкой этих исследований становится тезис: в отличие от классической науки, субъект научного исследования XX в. «не выталкивается» из результатов своей деятельности, а каким-то образом присутствует в них. Такая предпосылка приводит прямо-таки к фундаментальным трудностям. Субъект изменчив, его характеристики формируются культурой, социумом, семьёй, образованием и т. д. Если хотя бы часть этих черт воплощается в иго-

Л .А. МАРКОВА

I ;

гах исследования, то как быть с объективностью и истинностью знания? Ведь по исходному определению классической науки истинность знания определяется его соответствием природе как предмету изучения и в идеале полным исключением всего субъектного. Если же знание детерминируется изменчивым состоянием культуры, социума, научного сообщества, положением дел в лаборатории и пр, то мы оказываемся перед лицом беспредельного релятивизма: разными учеными, коллективами ученых получаются результаты изучения природных явлений (одних и тех же) в равной степени истинные.

Л.Л. Микешиш нащупала самую болевую точку в исследованиях науки последних десятилетий, и именно поэтому ее доклад вызвал такую бурную jfj реакцию у присутствующих. Действительно, роль субъекта в формировании знания стала другой, с этим согласны практически все, но как же быть с релятивизмом, как его преодолегь? И i гужно ли его преодолевать? — еще более радикально ставит вопрос JI.A. Микешина. В классической науке релятивизма удавалось избегать в силу двух обстоятельств. Во-первых, можно было считать, что субъект исследования один (Демон Лапласа), поскольку все индивидуальные особенности субъекта были не важны, все они оказывались за пределами результата исследования. Во-вторых, предмет изучения, природа, оставалась неизменной, одной и той же, существующей независимо от человека. Знания о природе развивались, углублялись, совершенствовались, и их истинность определялась соответствием предмету. Субъект один, предмет один, истина тоже одна.

С мыслью о том, что типов научной рациональности в истории было несколько (в контексте разных культур, цивилизаций и т. д.), а значит, другими словами, и субъект тоже уже не один единственный, исследователи науки в какой-то мере смирились. По вот предмет-то изучения, природа, все-таки одна. По мысли Куна каждой фундаментальной парадигме соответствует свой образ мира, но этот образ создается ученым вместе с парадигмой, и он соответствует природе, одной и той же, устойчивой и неизменной. Отсюда прямой путь к релятивизму: несколько равноценных с точки зрения истинности теорий об одном и том же предмете.

Нельзя ли найти выход из создавшегося положения, если принять точку

X зрения, выраженную МА. Розовым? По его мнению, предмет изучения ни-

и чуть не меньше изменчив и зависим от контекста, чем субъект. Наука имеег

^ дело в качестве предмета своего изучения только с вещами, уже претерпев-

^ шими обработку человеком, сделай шши человеком из вещества природы. А

Ч поэтому научное знание не есть знание о природе как таковой. Если согла-

К ситься с такой позицией, то получается: субъектов много, но и предметов

I изучения тоже много: каждому уникальному (не воспроизводимому в дру--0

гой ситуации) субъекту соответствует столь же уникальный предмет. Любой акт познания самодегерминирован, он не зависит от предыдущего знания и га не может повлиять на последующее развитие. Между элементами знания, Н полученного разными учеными и в разных условиях, вообще никакой связи

Ф X

ЭМПИРИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

КАК ПУТЬ К ВЫРАБОТКЕ НОВОГО ПОНЯТИЯ СУБЪЕКТА

нет. Нет и релятивизма, так как каждой теории соответствует свой предмет, отличный от предмета другой теории. В этом смысле содоклад Розова был действительно докладом оппонента.

Но я хочу обратить внимание на следующее обстоятельство, общее для обеих этих позиций. Идеализации субъекта и предмета познания, созданные в классической науке, перестают играть свою роль. Предмет не существует независимо от субъекта, он человекоразмерен (Л.А. Микешина), он создан человеком (М.А. Розов). Субъект, включаясь тем или иным способом в предмет, сам приобретает предметные черты, уже нельзя сказать, что предмет познания — это «не Я». Как писал еще Гейзенберг, классическое декартово противостояние субъект — предмет в ньютоновском смысле в квантовой механике перестает работать. Во многих социологических и философских трудах это обстоятельство нашло свое выражение в форме полного поглощения субъектом и предмета познания, и соответствующего ему знания. При этом работы носят в подавляющем большинстве эмпирический характер, здесь Л.А. Микешина права. Обычно дается описание по возможности максимального числа деталей, мо1ущих повлиять на ход исследования и в то же время не имеющих отношения к пауке как таковой. Предельное логическое развитие характеристик субъекта приводит к «размыванию» понятия субъект, как оно сформировалось в классической науке и, соответственно, к разрушению субъект-предметного отношения.

Хочу отметить, что аналогичные процессы можно было наблюдать в первой половине прошлого века, когда, наоборот, в рамках позитивизма максимально устранялось из научного знания все, связанное с субъектом познания: творческие процессы, выбор теорий, определение степени соответствия знания фактам и т. д. В логическом позитивизме середины века наука была сведена вообще только к языку, никакого противостояния субъекта предмету. XX век как бы поставил эксперимент над классической наукой: в одинаковой степени как устранение субъекта из знания, доведенное до предела, так и его максимальное включение в это знание выводят за пределы науки отношение субъект — предмсг и лишают эти понятия их привычного для классического естествознания значения.

Для меня доклад Л.А. Микешиной представляет большой интерес прежде "af всего тем, что он показывает насущную необходимость выработки новых и идеализаций, новых понятий субъекта и предмета (об этом говорилось ив самом докладе), которые помогли бы лучше понять сложные процессы со- ^ временной науки. Как сказал в своем выступлении B.C. Степин, необходимо Ц выделить определенные черты эмпирического субъекта, которые делают его К субъектом именно научного познания, и таким путем подойти к выработке х нового понимания отношений в естествознании. В любом случае, отноше- ^ ние субъект — предмет в естествознании поставлено под вопрос, стало про- <1> блемой, требующей своего решения. Осознание этого обстоятельства, чему го способствовал доклад Л А. Микешиной, уже является большим достижением. н

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.