CC BY
46
Т. С. Соколова. Эмпирическая база фольклора: языковое прошлое и настоящее УДК 811.161.1
Т. С. Соколова
ЭМПИРИЧЕСКАЯ БАЗА ФОЛЬКЛОРА: ЯЗЫКОВОЕ ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ
Белгородский государственный университет
Исторически сложившиеся этнические традиции в адаптации и познании действительности и ценностной ориентации в ней обнаруживаются и особо репрезентируются фольклорным вербальным кодом. В связи с этим изучение философии устно-поэтического слова, т.е. его концептуального содержания в контексте этнической культуры, является актуальной проблемой.
В современных изысканиях относительно языка фольклора как источника этнокультурной информации высказываются лишь замечания, обусловленные иными исследовательскими задачами. Так, К. Касьянова главными носителями этнического начала в любом народе признает, например, религию и фольклор [1, с. 74]. В работе «Национальное самосознание русских» З.В. Сикевич отмечает, что «...этностереотипы, прямо или косвенно передаваемые в ходе этнокультурной трансмиссии, наиболее явственно обнаруживаются в языке и, в частности, в фольклоре» [2, с. 97]. Приведенные замечания и многие другие, несомненно, ценны, но, к сожалению, редко или совсем не подкрепляются эмпирическим материалом из самого фольклорного языка. Полагаем, что эмпирика - это не «пролог», не «предисловие», но уже сама наука, позволяющая выстроить ход наблюдений с целью выявления закономерностей, которые становятся исследовательскими результатами, формирующими научные убеждения.
В данной работе ключевым является положение о том, что фольклорный язык следует расценивать как источник антропо- и этнокультурной информации, специфически объективированной вербальным кодом в жанровых версиях базовых концептов, посредством которых модулируется «сердцевина» языковой картины фольклорного мира. Наряду с этим мы принимаем во внимание следующие ее узловые моменты.
1. Сущность языка фольклора мы расцениваем как социолингвистическую категорию, исторически меняющуюся во времени. В этом плане подтверждающим основанием предстает высказывание В.Я. Проппа, являющееся убедительным и в наши дни: «Генетически фольклор ... сближаем не с литературой, а с языком, который также никем не выдуман и не имеет ни автора, ни авторов. Он возникает и изменяется совершенно закономерно и независимо от воли людей, везде там, где для этого
в историческом развитии народов создались соответствующие условия» [3, с. 138]. Ценную лингвистическую идею этого высказывания позволим себе дополнить уточнением, что фольклорный язык своим текстовым содержанием свидетельствует, что в древности слова язык и народ были едиными.
2. При работе над источниками языкового материала как эмпирической базы для нас важно всегда держать в поле зрения соотнесенность понятий фольклорный язык - нефольклорный язык, которые во времени постоянно находятся в динамической координации, иначе - в отношениях регулярной соотносительности, одновременной противопоставленности и взаимодополняемости. Язык фольклора соотносится с нефольклорным языком в разных аспектах. И.А. Оссовецкий, известный лексиколог, диалектолог, лингвофольклорист, в своей работе, которую мы признаем программной и в современной лингвофольклористике, подчеркивает: «Прежде всего, это соотношение языка фольклора с общенародным языком, под которым понимается весь русский язык в целом, как литературный, так и русские народные говоры» [4, с. 68].
3. Важно учесть также мнение Н.И. Толстого, что парадигма русского языка включает не только литературный язык, говоры, но и просторечие, жаргоны, идиолекты (речь индивида). В соответствии с этой парадигмой, по утверждению Н.И. Толстого, формируются функциональные пятичленные парадигмы словесности и культуры. Состав парадигмы национального самосознания, по замечанию ученого, определяется религиозной, общеплеменной, народной, местной, государственной принадлежностью индивида как субъекта самосознания [5, с. 140]. Высказанные положения исследователя для нас существенны в плане наблюдения над ассоциативными реакциями, обусловленными фольклорными номинациями-стимулами. Характер вербального реагирования, считаем, зависит как от объема знаний, кругозора языковой личности, ее социального статуса, профессиональной, возрастной категории и др., так и от ее идиолекта, особенности которого определяются степенью языковой компетенции и речевой культуры (или субкультуры) в рамках парадигмы русского языка.
Эмпирическая база при лингвокогнитивном изучении языка фольклора, по нашему мнению,
должна состоять из сопоставляемых комплексов языковых фактов. Прежде всего, это коллекторий самого фольклорного номинационного потенциала, основанный на текстовой вычитке корпусов разножанровых устно-поэтических произведений. Обязательной частью эмпирического материала является субстрат языковых фактов, извлеченный из индивидуально-авторских текстов, из разговорной речи, из диалектов. Особый фон образуют данные ассоциативных реакций на фольклорные реалии-стимулы. Сопоставление комплексов языковых фактов более наглядно иллюстрирует корреспонденцию коррелятов фольклорный язык — нефольклорный язык при выявлении концептуальных признаков, объективируемых вербальным кодом.
Цель наблюдений, которые мы далее осуществляем, заключается в следующем. Мы обращаемся к той «клеточке» в «периодической таблице» взаимодействия языковых единиц, в которой сквозь призму ассоциативных показателей необходимо,
во-первых, проследить, как «высвечивается» предназначенность ключевых фольклорных реалий для манифестации базового концепта; во-вторых, выявить систему концептуальных дескрипторов как показатель степени сохранности этнокультурных традиций, сквозь «сетку координат» которых каждый этнос строит в коллективном сознании свой образ мира.
Материалом для проведения эксперимента явились общежанровые номинации-стимулы, которые в фольклорном текстовом континууме обозначают «ландшафтный» тип пространства. Фольклорные реалии-стимулы, оформленные в виде словарного списка, были предложены студентам филологического факультета, проживающим в городской и сельской местности.
Приведем ассоциативные поля № 1-4, отражающие содержание части эксперимента на примере предъявленных стимулов: зеленый сад, чисто поле, дремучий лес, сине море, - и прокомментируем полученные результаты.
Ассоциативное поле № 1
Количество респондентов - 38. Общее количество реакций - 37 на номинационный стимул зеленый сад
Концептуальный дескриптор, частота Реакции однословные, сверхсловные, частота
1. Завершенность вегетационного цикла (вида, -ов) дерева (-ьев) 13. Яблоко (-и) 9. Урожай 1. Яблоня с плодами 2. Фруктовый сад 1.
2. Вегетационный цикл в процессе (признак по цвету) 5. Белый 1. Зелень 1. Цветущий 1. Цветы желтые 1. Яблони в цвету 1.
3. Время сезонное, персональное 5. Весна 3. Лето 1. Молодость 1.
4. Положительная оценочность освоенного пространства 5. Красиво 3. Красивый и прекрасный 1. Сказочный сад 1.
5. Пространство: часть Вселенной; освоенное (внешнее); жильё; предел-пограничье 4. Природа 1. Парк 1. Дом 1. Калитка 1.
6. Состояние, ощущение 2. Покой 1. Вкуснота 1.
Ассоциативное поле № 2
Количество респондентов - 38. Общее количество реакций - 35 на номинационный стимул чисто поле
Концептуальный дескриптор, частота Реакции однословные, сверхсловные, частота
1. Масштаб (большой), его восприятие. Признак масштабности 10. Простор 8. Свобода 1. Широкое 1.
2. Пространство, его открытость, закрытость 5. Пространство 1. Долина 1. Степь 1. Деревня 2.
3. Флора: невозделываемые культуры 4. Ковыль 1. Перекати-поле 1. Трава 1. Цветы 1.
4 Флора: возделываемые культуры 4. Пшеница 3. Рожь 1.
5. Состояние освоенного пространства 3. Вспаханное поле 1. Всё убрано 1. Пусто 1.
6. Оценочное восприятие 2. Красота 1. Золото 1.
7. Время года 2. Осень 1. Зима 1.
8. Человек, его проявление 2. Богатырь 1. Песня 1.
9. Признак по вегетационному циклу возделываемой культуры 1. Колосистое 1.
10 Время хозяйственной деятельности 1. Зерноуборочная 1.
11 Ориентация в пространстве 1. Вокруг 1.
Ассоциативное поле № 3
Количество респондентов - 38. Общее количество реакций - 38 на номинационный стимул дремучий лес
Концептуальный дескриптор, частота Реакции однословные, сверхсловные, частота
1. Отсутствие света 12. Темнота 5. Тьма 3. Темно 1. Темный лес 2. Темный коридор 1.
2. Эмоциональное состояние 8. Страх 4. Страшно 4.
3. Заросшее пространство 7. Чаща 3. Чащоба 1. Дебри 1. Тайга 1. Густота 1.
4. Признак пространства по неосвоенности 3. Непролазный 1. Опасный 1. Девственный лес 1.
5. Фольклорный жанр 3. Сказка 3.
6. Признак пространства как условно реального 1. Сказочный лес 1.
7. Животное, его признак, действие 2. Волк 1. Кот учёный всё ходит по цепи кругом 1.
8. Флора 1. Грибы 1.
9. Строение 1. Избушка на курьих ножках 1.
Ассоциативное поле № 4
Количество респондентов - 38. Общее количество реакций - 35 на номинационный стимул сине море
Концептуальный дескриптор, частота Реакции однословные, сверхсловные, частота
1. Состояние человека 9. Отдых 6. Спокойствие 2. Отдых души 1.
2. Рельеф водной поверхности 6. Волна (-ы) 6.
3. Масштаб (большой), признак масштаба 4. Простор 1. Бескрайность 1. Бескрайнее 1. Дальнее расстояние 1.
4. Цвет водной поверхности 3. Лазурь 1. Голубая даль 1. Красное 1.
5. Параметрический признак 2. Глубокое 2.
6. Судно, его атрибут 2. Парусник 1. Парус 1.
7. Человек 2. Айвазовский 1. Старик со старухой 1.
8. Сторона света 1. Юг 1.
9. Источник света 1. Солнце 1.
10. Видимая граница неба и водной поверхности 1. Горизонт 1.
11. Место отдыха 1. Курорт 1.
12. Эмоция 1. Грубость 1.
13. Индивидуально-авторский текст 1. Пушкинская сказка о золотой рыбке 1.
14. Вид водного пространства, его обитатели 1. Океан, чайки 1.
1. Прежде всего выскажем свои суждения относительно выделенных номинаций: А) с точки зрения их функционального статуса в фольклорном тексте и Б) в плане их типичности как стимулов для проявления ассоциативных реакций.
1. А. В фольклорном тексте данные «ландшафтные» номинации, как и другие вербальные единицы, следует воспринимать не просто в качестве языковых знаков тех или иных категорий бытия. Эффект плотной связанности композиции и сюжета устно-поэтического текста и лаконичность его жанровых объемов, заданных традицией, обусловливают номинацию характерологических признаков фольклорных концептов посредством словарной системы, двоякой по своему характеру. С одной стороны, это лексическая система, состоящая из отдельных слов (словарь монолексем), находящихся во взаимообусловленных связях и отношениях. С другой стороны, это система текста, состоящая из текстовых отрезков (словесных комплексов в их разновидностях), которые по объему больше, чем слово. Но особо подчеркнем, что фольклорное слово наделено отличительным свойством - тяготением к блоковости. Стремление отдельного слова к блоковости в словаре фольклорного текста выступает, прежде всего, как свойство номинативное и одновременно объективирующее содержание концепта. При этом в плане номинирования природу блоковости можно квалифицировать как сигнал к переходу от малодоста-точности лексического способа номинирования к необходимому дополнению текстовыми номинантами (бинарными, многокомпонентными сочетаниями, тематико-ситуативными комплексами), явля-
ющимися уже единицами синтаксического способа номинирования. Словесные комплексы, являясь фактами внутренних номинационных ресурсов словаря текста, свидетельствуют также о поэтапности и динамике «языкового освоения» окружающего мира, а в связи с этим о соответствующих способах маркирования его реалий.
Ограниченность во времени лексического способа номинирования в процессе адаптационной деятельности человека на определенном этапе стала дополняться, прежде всего, номинационными возможностями именно атрибутивных сочетаний в их разновидностях. Считаем, что в пределах фольклорного текстового (синтаксического) способа номинирования наиболее продуктивным предстает атрибутивный способ. В языке фольклора бинарные номинанты типа «прилаг. + сущ.» преобладают по количеству и частотности употребления.
Богатейший номинативный пласт атрибутивных сочетаний, в число которых входят приведенные «пространственные» номинации, вербально фиксирует в определенном семантическом объеме степень познания пространства с избирательным выделением ценностно значимых признаков. Каждый из выделенных признаков на стадии «поэтического» мышления древним человеком воспринимался как символический, метафорический. Эта стадия мышления, полагаем, особенно наглядно запечатлена в содержании фольклорных номинант. Образуя парадигму, бинарные сочетания зеленый сад, чисто поле, дремучий лес, сине море в своем тематическом объединении уже предстают языковыми средствами, маркирующими фольклорный тип пространственной зоны - «ландшафтный».
В модели фольклорного пространства ценностно значимой является точка центра, в пределах которого находится человек и предпринимает действия в освоении внешнего и своего внутреннего мира. Последовательность наблюдаемых языковых реалий в тематическом ряду - свидетельство радиальной дискретности зоны от точки центра по горизонтали в фольклорном образе мира. Пространственная дискретность общежанрово объективирована на основе бинарной оппозиции «свой - чужой», корреляты которой многомерны в своей представленности. Зеленый сад - это ‘свое пространство - познанное, освоенное, неопасное, закрытое, terra culta’. Чисто поле - ‘не свое пространство, больше чужое, еще не познанное, осваиваемое, открытое (еще не terra culta)’. Дремучий лес - ‘ чужое пространство, непознанное, опасное, terra inculta’. Сине море - ‘пограничье по горизонтали между своим и чужим, познанным и непознанным, опасным и неопасным, освоенным и неосвоенным’ - также значимая зона в концептуализации фольклорного пространства. (Об актуализации коррелята «свой» см. далее в п. 3 на примере анализа номинации зеленый сад).
1. Б. Что же касается типичности фольклорных номинаций как стимулов, или иначе их частотности в качестве ключевых единиц, то она, считаем, мотивирует степень надежности их восприятия и опознания и в связи с этим объясняет частоту совпадений ассоциативных связей у большинства респондентов.
2. Содержание и структура ассоциативных полей обусловили следующее направление в обработке полученных данных: через классификацион-но-систематизационный анализ тематических и лексико-семантических объединений вербальных реакций респондентов как фактов «репрезентативного опыта в памяти человека» (А.А. Залевская) к выявлению концептуальных дескрипторов - элементов этнического образа мира, отображенного «в сознании носителей данной культуры и проявленного в системе мотивов, оценок и культурных стереотипов» [6, с. 140]. Приведем из нашего материала примеры концептуальных дескрипторов, которые сквозь время «перекликаются» с особенностями древнего восприятия пространственных признаков. Обращая внимание на сочетание компонентов в фольклорных стимулах зеленый сад, чисто поле, дремучий лес, сине море, отмечаем, что она была предопределена древними ассоциациями, возникавшими на основе представлений о явлениях действительности, суть которых определялась значимым признаком (или признаками). Так, в языке фольклора членение ландшафтного пространства вербально объективировано, прежде всего, с позиции зрительного восприятия интенсивности,
насыщенности «свето-цветового спектра». См. компоненты зеленый, чистый, дремучий, синий, объединенные на основе «колоративного» семантического регистра. Для сопоставления обратимся к современным ассоциативным реакциям, эксплицитно и имплицитно репрезентирующим также «свето-цветовой» концептуальный «спектр». Зеленый сад. Белый. Зелень. Цветущий. Цветы желтые. Яблони в цвету (‘вегетационный цикл в процессе: признак по цвету’). Чисто поле. Трава. Цветы (‘флора: невозделываемые культуры’). Золото (‘оценочное восприятие’). Дремучий лес. Темнота. Тьма. Темно. Темный лес ... (‘отсутствие света’). Сине море. Лазурь. Голубая даль. Красное (‘цвет водной поверхности’).
3. Лингвокогнитивное изучение вербальных реакций (в виде однословных и сверхсловных форм) показывает, что возникающие ассоциации отражают органическую связь традиционно устоявшихся коллективных восприятий категорий бытия (что подтверждается количеством совпадений при реагировании) с индивидуальными реакциями, образующими периферию в ассоциативных полях. Для примера обратимся к сопоставлению концептуальных признаков, маркированных бинарной номинацией зеленый сад в качестве текстовой единицы, с содержанием концептуальных дескрипторов как смысловых «сгустков», выявляемых сквозь призму современных ассоциаций, вызванных данной реалией в статусе стимула.
Общежанровая языковая единица зеленый сад -знак освоенного пространства, бывшего когда-то в пределах дремучего леса. В фольклорных сюжетах, где активна ключевая номинация зеленый сад, повествуется о мирных ситуациях: встречах, знакомствах, обещающих новые повороты в судьбе человека (преимущественно женщины): Посажу я тебя во зеленый сад, /Во зеленый сад, под яблоню (по контексту - речь идет о сватовстве. - Т.С.) [7, 1, с. 222]. Признаковость символического обозначения невесты по ее месту нахождения оформляется синтаксическим окружением, образованным от сочетания зеленый сад: Ой, да ты, рябина, да ты, рябинушка. / Ой, да ты садова зелена при-кудрявая (о девушке) [7, 1, с. 198]. Зеленый сад со вишеньем. Виноград с орешеньем (о приданом невесты) [7, 2, с. 221]. Естьу тямолодаплемница... / У ней как есть в зеленых садах / Дубьица - вязье повыращенное, / Позволь-ка мне ...повырубити... [8, III, 46]. Вегетационной зрелости дерева подобен и человек: см. строчки: ...позволь-ка мне ..повырубити..., т.е. взять в жены. Ср. с содержанием поговорки, бытующей в современной разговорной речи: По себе дерево срубил - так заявляет мужчина о своем удачном выборе жены, с которой прожил уже немало лет. В фольклорном тексте ключе-
вая номинация зеленый сад и окружающее контекстное содержание с «фитонимическими» компонентами образуют вербальный комплекс как фольклорный способ маркирования концептуальных признаков: ‘освоенность пространства и осознание его как terra culta в мире природы’; ‘значимость фитонимического локуса - дерева, вегетационным циклам которого изоморфны проявления человека: физический, возрастной расцвет, переживаемый положительный эмоционально-оценочный опыт на новом этапе жизненного пути’. Ср. с современными концептуальными дескрипторами -результатами современных ассоциаций, обусловленных фольклорной реалией зеленый сад: ‘завершенность вегетационного цикла ... дерева (-ьев)’ -яблоко (-и); урожай; яблоня с плодами; фруктовый сад; ‘положительная оценочность освоенного пространства’ - красиво; красивый и прекрасный; сказочный сад; ‘пространство: часть Вселенной; освоенное (внешнее); жильё; предел-пограничье’ - природа; парк; дом; калитка; ‘состояние’ - покой. Сопоставление контекстной реализации концептуальных признаков с содержанием ассоциативного поля показывает, что и в текстовых, и в ассоциативных репрезентациях ландшафтный фрагмент пространства зеленый сад в коллективном сознании более воспринимается через гармонию физических и эмоциональных информативных каналов.
4. Полученные ассоциативные данные позволяют также проследить некоторые изменения в осмыслении предназначенности выделяемого фрагмента пространства. Так, на стимул сине море в современных ассоциациях проявляется информация о водном пространстве, не являющемся дальним пограничьем между своим и чужим миром, как это традиционно объективируется в языке фольклора, например: Отдала меня матушка за-
муж далеко, /Коль далеко, далеко, - за сине море. / Провожала меня матушка до синя моря. В современных ассоциациях сине (синее) море является знаком зоны окультуренного пространства. См. частоту концептуального дескриптора ‘состояние человека 8’, выявленного из содержания тематического объединения реакций: отдых 6, отдых души 1, спокойствие 1.
5. И наконец, кратко остановимся на комплексе индивидуальных реакций, которые показывают, что фольклорные тексты присутствуют в традиционной памяти носителей родного языка с ранних лет и в речевом поведении «всплывают» в виде однословных, сверхсловных репрезентаций: зеленый сад - сказочный сад; чисто поле - богатырь; дремучий лес - сказка; сказочный лес; избушка на курьих ножках. В ряду сверхсловных реакций примечательны блоки, ассоциативно связанные с творчеством А.С. Пушкина: дремучий лес - кот ученый все ходит по цепи кругом; сине море - пушкинская сказка о золотой рыбке. Данные факты свидетельствуют об объеме фоновых знаний языковой личности, а также о том, что человек обитает в мире фольклорных и индивидуально-авторских текстов, жанрово «перетекающих» один в другой, которые в готовом виде актуализируются в виде ассоциативных блоков.
Наши наблюдения над фрагментом фольклорных реалий «ландшафтного» типа сквозь призму современных ассоциаций, полагаем, позволили наглядно проиллюстрировать, что факты языка фольклора представляют надежную эмпирическую базу, чтобы наиболее объективно судить о степени и глубине народной памяти и знаний, отражающих нюансы и специфику этнокультурных стереотипов в восприятии базовой категории бытия.
Поступила в редакцию 05.04.2008
Литература
1. Касьянова К. О русском национальном характере. М., 1994.
2. Сикевич З.В. Национальное самосознание русских. М., 1996.
3. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. 2-е изд. Л., 1986.
4. Осовецкий И.А. О языке русского традиционного фольклора // Вопросы языкознания. М., 1975. № 5.
5. Толстой Н.И. Язык - литература - культура - национальное самосознание (резюме доклада на пленарном заседании Международной юбилейной сессии, посвященной столетию со дня рождения В.В. Виноградова) // Вестник Московского университета. М., 1995. № 3. Серия 9. Филология.
6. Уфимцева Н.В. Русские: опыт еще одного самопознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. М., 1996.
7. Лирические народные песни: В 2 ч. Л., 1955.
8. Гильфердинг А.Ф. Онежские былины. В 3 т. М.-Л., 1949-1951.
