CC BY
34
эмоциональный подтекст как emotional subtext as the method
средство передачи модусных of modus senses transmission смыслов
Н.В. ПУШКАРЕВА N.V. PUSHKAREVA
Эмоциональный подтекст, понимаемый как лингвистический феномен, описывается как средство трансляции модусных смыслов, связанных с субъектами речи. Синтаксически передаваемый эмоциональный подтекст углубляет смысл художественного текста, создавая фон повествования. Рассматриваются синтаксические средства создания подтекста, монтажные принцип построения текста и авторская пунктуация.
Ключевые слова: синтаксис, текст, смысл, подтекст, модус.
Emotional subtext is described as the linguistic phenomenon which provides the transmission of modus senses connected to the subjects of speech. Syntactically expressed emotional subtext makes text sense deeper creating emotional background of the plot. Syntactic methods of subtext expressing, montage principle of text constructing and author's punctuation are being analyzed in the article.
Keywords: syntax, text, sense, subtext, modus.
В соответствии с идущим от Ш. Балли представлении о соотношении диктум-ного и модусного планов [2:43-44], в каждом высказывании можно выявить две семантические составляющие - сообщение о действительности (диктум), и отношение говорящего (пишущего) к сообщаемому (модус). Это обстоятельство следует учитывать, когда обнаруживается, что в некоторых текстах смысл распадается на два уровня: эксплицитный, связанный с развитием фабулы, и имплицитный, содержащий дополнительные сведения о состоянии героев или повествователя. Модусная информация передается не только лексически, но и с помощью синтаксической организации текста, создающей подтекстовый смысловой уровень произведения. Появление в структуре текстового смысла имплицитного компонента позволяет автору представить несколько точек зрения на ситуацию в соответствии с количеством субъектов речи [6], а также направить процесс интерпретации текста читателем в соответствии с авторским замыслом.
Термин «подтекст» имеет многочисленные толкования и в литературоведении, и в лингвистике. В нашем понимании подтекст — это передаваемая языковыми средствами имплицитная составляющая текстовой смысловой структуры, которая содержит информацию об эмоциональном состоянии персонажей или персонажа-расказчика. В соответствии с передаваемыми смыслами подтекст назван эмоциональным [7:65].
Эмоциональный подтекст формирует в тексте представление об эмоциях, сопровождающих развитие повествования, он связан с модусным планом высказываний. Для его передачи служат парцелляция, повторы, вопросительные предложения, оставленные без ответа, цепочки номинативных предложений, нестандартная пуктуационная разметка. Все эти средства имитируют разговорную речь, что позволяет читателю представить условия, в которых произносится высказывание, и соотнести вербализованные сведения с тем или иным эмоциональным состоянием.
Эмоциональный подтекст создает в тексте смысловой фон, на котором развивается повествование. Синтаксические особенности описания переживаний или поведения героев содержат информацию, которая помогает соотнести вербализованные сведения с различными эмоциями. Это хорошо видно в примере из прозы С.Д. Довлатова:
А моего шведа через неделю выслали из Союза. Он был консервативным журналистом. Выразителем интересов правого крыла.
Шесть лет он изучал русский язык. Хотел написать книгу. И его выслали [4, Т.2: 283].
Первый абзац содержит вербализованную оценку шведа теми, кто организовал его высылку. Парцелляция привносит в короткий абзац иронию персонажа-рассказчика по поводу причины высылки шведа, и эта ирония совмещается с семантикой недоверия. Во втором абзаце ирония, передаваемая парцеллятами и повтором главного члена неопределенно-личного предложения выслали, усиливается, приобретает саркастический оттенок. Эмоциональный подтекст транслирует модусные смыслы, исходящие от различных субъектов, что способствует описанию ситуации с разных точек зрения.
Эмоциональный подтекст возник в рамках классической русской прозы XIX в., в образцах которой началось складывание набора средств передачи подтекста и складывание его семантической типологии. Примеры подобных углублений смысловой перспективы текста наблюдаются в произведениях писателей XIX в., чье творчество формировало новые пути развития литературы: М.Ю. Лермонтова, А.П. Чехова, единичные случаи встречены в прозе Н.В. Гоголя [7]. Использование данного способа смысловой организации текста нарастает в начале ХХ в., когда развитие общественных процессов, научный прогресс, поиски новых направлений в искусстве привели к формированию круга людей с общей когнитивной базой, готовых к восприятию сложных форм. К синтаксическим средствам формирования эмоционального подтекста, использовавшимся в прозе XIX в., в XX в. добавляются бессоюзные сложные предложения, подтекст в которых передается с помощью авторской пунктуационной разметки, и построение текста по монтажному принципу, заставляющее читателя осмысливать текст так же, как осмысливается монтажное кино, то есть самостоятельно восстанавливать связи между эпизодами.
Применение монтажного принципа в прозе начала ХХ в. привело к принципиально иному абзацному членению текстовых отрезков, при котором особо значимые члены предложения помещались в отдельный абзац. Это позволило увеличить количество смысловых уровней текста, в том числе и имплицитных, иерархизиро-вать смысл, усложнить его структуру. Ярким примером текстов с подтекстовыми смыслами, в которых актуализируется данный принцип, является проза А. Белого, отмеченная чертами орнаментальности [5:55-66].
В романе А. Белого «Петербург» (1913) многие абзацы или отдельные предложения организуются в виде «лесенки», типичной для стихотворений футуристов. «Лесенка» размечается пунктуционными знаками, причем часто один ее уровень заканчивается знаком 'тире' или 'точка с запятой', а следующий уровень начинается с того же знака. Развернуть подобный отрывок в стандартный абзац без потери знаков препинания не удается: постановка рядом двух тире или точек с запятой в линейном пространстве невозможна. Автор оставляет читателю единственно возможный путь для чтения и постижения смысла: постепенно, «спускаясь по лесен-
ке», двигаться к кульминации. Так, например, членение на абзацы выдвигает на первый план тему размышлений главного героя — ожидание взрыва бомбы, которую он привел в действие:
Вот всего осталось каких-нибудь полчаса; вот уже зеленоватое просветление рассвета; комната синеет, сереет; умаляется пламя свечи; и —1 всего пятнадцать минут; тут тушится свечка; вечности протекают медлительно, не минута, а именно —2 вечности; после чиркает спичка: протекло пять минут... Успокоить себя, что в с е э т о будет не скоро, через десять медлительных оборотов времени, и потрясающе обмануться, потому что —3 — 4не повторяемый, никогда не услышанный, притягательный звук, все-таки... —5 —й грянет!!... [3:328]
Сформированные в текстовом отрезке «кадры» не позволяют читателю смешивать информацию из расположенных рядом отрывков. Субъектная перспектива отрезка неопределённа: кроме голоса героя, здесь присутствует и голос персонажа-автора, однако границы между суждениями этих субъектов размыты. Внутри отрезка тире отмечают переходы от основной мысли к комментариям; все знаки, кроме второго, могут расцениваться как ограничения вставных конструкций. Комментарии, помещенные между первым и третьим, четвертым и пятым тире могут принадлежать как герою, так и автору, и эта неясность способствует нагнетанию ощущения тревоги. Расположенное до первого тире бессоюзное сложное предложение с неэк-сплицированными отношениями между частями и повтор единицы вот усиливают этот эффект. Таким образом, сложный модусный план получает опосредованное выражение в синтаксисе текстового отрезка, тревога составляет эмоциональный фон развития повествования.
Тенденция к имплицитной передаче модусных смыслов развивается в актуализирующей прозе XX в. Равнозначность всех компонентов высказывания [1:24] приближает тексты этого синтаксического типа к разговорной речи, для которой характерны пропуски, недоговоренности, нарушение логики изложения. Подтек-стовые смыслы, передаваемые синтаксически, в актуализирующей прозе могут совмещаться друг с другом. Например, в прозе С.Д. Довлатова часто возникает совмещение патетики с какой-либо еще эмоцией: Есть жизнь, прекрасная, мучительная, исполненная трагизма. И есть работа, которая хорошо оплачивается. Работа по созданию иной, более четкой, лишенной трагизма, гармоничной жизни. На бумаге [4, Т. 1:187]. Повторы и союз и во взаимодействии с лексическим наполнением создают патетический подтекст, однако появляющийся в финале парцеллят На бумаге привносит в патетику сарказм.
Таким образом, эмоциональный подтекст, передаваемый синтаксически, с помощью монтажной организации текстовых отрезков и маркированный авторской пунктуацией, служит для трансляции модусных смыслов, его появление в смысловой структуре прозаического произведения связано с потребностью донести до читателя точки зрения субъектов речи, отразить «человеческое присутствие» в тексте и подтолкнуть читателя к интерпретации текста и декодированию модусных смыслов в соответствии с авторским замыслом. Текст оказывается многомерным образованием, на каждом плане которого возникает особая смысловая комбинация, связанная с различными субъектами, и выявление этих комбинацией становится задачей для внимательного и заинтересованного в такой работе читателя.
Литература
1. Арутюнова Н.Д. К проблеме связности прозаического текста // Памяти акад.
B.В. Виноградова. М.: Изд-во МГУ, 1971. С. 22-30.
2. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М.: Иностр. литра, 1955. 416 с.
3. Белый А. Петербург. М.: Наука, 1981. 701 с.
4. Довлатов С.Д. Собрание прозы: В 3 т. СПб.: Лимбус-Пресс, 1993.
5. Кожевникова Н.А. Из наблюдений над неклассической («орнаментальной») прозой // Известия АН СССР. Серия лит. и яз. Т.35. 1976. №1. С. 55-66.
6. Онипенко Н.К. Теория коммуникативной грамматики и проблема системного описания русского синтаксиса // Русский язык в научном освещении. 2001. № 2.
C. 107-121.
7. Пушкарева Н.В. Подтекстовые смыслы в прозаическом тексте (лингвистический аспект). СПб.: Изд-во филологического факультета СПбгу, 2012. 316 с.
8. Тестелец Я.Г. Введение в общий синтаксис. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2001. 800 с.
9. Шишкин М.П. Венерин волос. М.: АСТ/Астрель, 2010. 480 с.
