CC BY
37DOI: 10.24412/2076-1503-2023-3-239-244 СУХАРЕВ Иван Алексеевич,
NIION: 2018-0076-3/23-191 ассистент кафедры психологии
MOSURED: 77/27-023-2023-3-191 личности и специальной педагогики,
ФГБОУ «Владимирский государственный университет имени А. Г. и Н. Г. Столетовых», e-mail: sukharevivanpsy@gmail.com
ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ ПРЕДИКТОРЫ АГРЕССИИ УЧАСТНИКОВ
ШКОЛЬНОГО БУЛЛИНГА
Аннотация. В статье рассматривается один из этапов создания предсказательной психологической модели агрессии подростков, участвующих в буллинге; выдвинута гипотеза о том, что агрессия участников буллинга детерминирована их эмоциональными особенностями. На основе результатов эмпирического исследования (N=138, подростки от 10 до 15 лет) с применением опросника Олвеуса, опросника враждебности Басса-Дарки, шкалы тревоги Спилбергера-Ханина, 14-факторного личностного опросника Кеттелла получена регрессионная модель, отражающая значимое влияние эмоциональных особенностей на агрессию подростков, участвующих в буллинге.
Ключевые слова: буллинг, предикторы, агрессия, тревога, враждебность, подростки, эмоциональные особенности, напряженность, школьники, девиантное поведение
SUKHAREV Ivan Alekseevich,
Assistant of the Department of Personality Psychology and Special Pedagogy, «Vladimir State University named after A. G. and N. G. Stoletov»
EMOTIONAL PREDICTORS OF AGGRESSION OF SCHOOL BULLYING
PARTICIPANTS
Annotation. The article considers one of the stages of creating a predictive psychological model of aggression of adolescents participating in bullying; the hypothesis is put forward that the aggression of bullying participants is determined by their emotional characteristics. Based on the results of an empirical study (N=138, adolescents from 10 to 15 years old) using the Olveus questionnaire, the Bass-Darkey hostility questionnaire, the Spielberger-Khanin anxiety scale, the Kettell 14-factor personality questionnaire, a regression model was obtained reflecting the significant influence of emotional characteristics on the aggression of adolescents participating in bullying.
Key words: bullying, predictors, aggression, anxiety, hostility, adolescents, emotional characteristics, tension, schoolchildren, deviant behavior
Эмоциональная напряженность, агрессия, нетерпимость, нарастание ожесточения всегда сопровождали общество в сложные или переходные периоды его существования.
В современном мире все более актуальной становится проблема буллинга среди учащихся школ.
Школьный буллинг понимается как систематическое целенаправленное агрессивное поведение одних школьников по отношению к другим в условиях неравенства сил и невозможности ребенка, оказавшегося жертвой, себя защитить [17].
Многочисленные исследования показывают, что определяющее влияние на возникновение буллинга оказывают:
• трудности в социальных отношениях [11];
• негативный стиль мышления;
• генерализованная тревога;
• социальная тревожность;
• агрессия со стороны родителей;
• нормы и ценности референтных групп;
• социальный статус семьи;
• социометрический статус;
• уровень и направленность аффективных реакций;
• специфика поведения в конфликтной ситуации [3; 5; 12; 15-17];
• невротический стыд [6; 7];
• увлеченность компьютерными играми [4];
• самоповреждающее, аутоагрессивное поведение [13];
• проживание в районах с разным уровнем урбанизации [1];
• депрессивность [3; 5; 9; 15; 16].
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2023
В исследованиях, посвященных проблеме школьной травли, особое внимание уделяется поиску предикторов буллинга. Накопленный эмпирический материал позволяет делать вывод о том, какие эмоциональные, личностные, социально-экономические факторы становятся детерминантами агрессии участников школьного буллинга [1; 9; 12].
Видится важным изучение феномена буллинга в подростковом возрасте. Дети этого возрастного периода находятся в процессе поиска своего места в обществе. Именно в школьном коллективе, где зарождаются, протекают основные процессы самоиндентификации, самоутверждения, самоопределения личности, очерчивающие основной сценарий жизни человека и общества, в целом, буллинг приобретает наиболее пугающие формы, что делает вопрос об изучении подросткового буллинга важным и актуальным.
Особое внимание в изучении подросткового буллинга уделяется эмоциональной стороне жизни учащихся, что не удивительно, ведь именно этот возраст характеризуется неустойчивостью эмоциональной сферы, всплесками эмоций и настроений, ранимостью.
Исследователями выделяются такие эмоциональные особенности жертв буллинга как:
• склонность к депрессии;
• высокая тревожность;
• дистимия.
Для булли (агрессора) характерны:
• высокая агрессивность;
• положительное отношение к агрессии;
• высокие показатели социального интеллекта;
• низкие тревожность и депрессивность [3; 15-17].
Исследования эмоциональных и социально-психологических аспектов буллинга у детей и подростков свидетельствуют об особенной взаимосвязи между агрессивностью и тревожностью участников школьной травли [3; 5; 16]. В качестве одного из важнейших компонентов буллинга выделяется агрессивность и склонность к девиантному поведению, переживание чувства стыда [6; 7; 16].
Таким образом, накопленный наукой теоретический и эмпирический материал, касающийся вопросов эмоциональности участников буллинга, раскрывает некоторые психологические особенности жертв и булли. Однако, понимание того, какие эмоциональные особенности подростков (в частности, враждебность, агрессивность, переживание чувства обиды, эмоциональные свойства личности) могут стать предикторами агрессивного поведения участников школьного буллинга, остается недостаточно исследованной областью, что и
предопределило наш интерес к данной научной проблеме.
Цель исследования: выявить эмоциональные предикторы агрессии подростков - участников буллинга.
Гипотеза: агрессия булли детерминирована высокой агрессивностью и враждебностью, беспечностью и смелостью в социальных контактах при низкой личностной тревожности и низкой эмоциональной чувствительности.
Выборку составили учащиеся 5-8 классов, участвующие в буллинге, в возрасте от 10 до 15 лет (N=138; M=12,25; SD=1,49). Исследование проходило на базе МБОУ СОШ № 1, МБОУ СОШ № 40, МАОУ «Гимназия № 73», МАОУ «Гимназия № 3» г. Владимира.
Исследовательская работа проводилась с помощью психодиагностического инструментария:
• опросник роли жертвы и агрессора в ситуации школьного буллинга Олвеуса (в адаптации Е.В. Бушиной, А.М. Муминовой) [2];
• опросник враждебности Басса-Дарки (в адаптации С.Н. Ениколопова) [14];
• шкала тревоги Спилбергера-Ханина [8];
• 14-факторный личностный опросник Р. Кэттелла [10].
Методика Д. Олвеуса основана на концептуальном понимании травли как систематического издевательства или же насилия, продиктованного дисбалансом власти между сверстниками и несущего физический, эмоциональный и социальный вред жертве буллинга.
Адаптация методики на русскоязычной выборке проведена Е.В. Бушиной и А.М. Муминовой в 2021 году. Выборка состояла из 833 респондентов в возрасте от 10 до 18 лет (M=15,69; SD=2,14). Альфа Кронбаха: а=0,93 по шкале «вик-тимизация», а=0,75 по шкале «агрессия». Факторная структура показала хорошее соответствие факторной модели русскоязычной методики исходным данным (конфирматорный анализ с поправкой Саторры-Бентлера). Индекс Таке-ра-Льюиса: TLI=0,94. Сравнительный индекс соответствия (CFI)=0,95.
Методика состоит из 2 шкал: шкала виктими-зации и шкала агрессии. Каждая из шкал включает в себя по 8 утверждений, касающихся разных форм травли. Каждое утверждение оценивается по пятибалльной шкале частоты, где 1 - ничего подобного не случалось в последние месяцы, 5 -несколько раз в неделю. Те респонденты, которые сообщают об опыте виктимизации или агрессии более чем несколько раз в месяц, рассматриваются как жертвы или агрессоры в ситуации школьной травли. По каждой шкале подсчитывается среднее значение.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2023
Опросник враждебности Басса-Дарки, разработан в 1957 году и предназначен для выявления уровня агрессивности и враждебности. В методике обозначены два типа враждебности (обида и подозрительность) и пять классов агрессии (физическая агрессия, косвенная агрессия, раздражение, негативизм и вербальная агрессия).
В литературе встречается несколько русскоязычных адаптаций этого опросника. Мы воспользовались самой первой адаптацией методики, разработанной С.Н. Ениколоповым в 1989 году, стандартизированной А.А. Хваном, Ю.А. Зайцевым и Ю.А. Кузнецовой в 2005 году. Выборку стандартизации составили 646 респондентов в возрасте 16-17 лет.
Методика содержит 75 вопросов и предлагает оценить каждое утверждение одним из четырех ответов: «да», «пожалуй, да», «пожалуй, нет», «нет».
При обработке данных, ответы «да» и «пожалуй, да» объединяются и суммируются как ответы «да» (+); ответы «нет» и «пожалуй, нет» суммируются как ответы «нет» (-). При совпадении номера вопроса и типа ответа (да/нет) показателю присваивается значение - 1, при несовпадении - 0. Сумма баллов, умножается на коэффициент, указанный при каждом параметре агрессивности.
Шкала тревоги Спилбергера-Ханина позволяет дифференцированно измерять тревожность и как свойство личности, и как актуальное состояние. Разработана Ч.Д. Спилбергером и адаптирована на русском языке Ю.Л. Ханиным. Стандартизирована Ю.А. Зайцевым и А.А. Хваном в 2011 году на трех выборках испытуемых: подростки 13-15 лет (114 человек), юноши и девушки 16-19 лет (286 человек) и взрослые от 25 лет и старше (133 человека). Все три выборки были проверены на нормальность и устойчивость распределения.
Методика характеризуется показателями надежности альфа Кронбаха от а=0,86 до а=0,95, высокой валидностью и ретестовой надежностью. Уровень личностной тревожности при повторных тестированиях воспроизводится с коэффициентом r=0,65-0,75; ситуативной тревожности: r=0,59 [8].
Бланк шкал методики Ч. Спилбергера включает в себя 40 вопросов - рассуждений, 20 из которых предназначены для изучения уровня ситуативной тревожности и 20 - для изучения личностной тревожности.
Процесс тестирования по методике Спил-бергера-Ханина реализуется с применением пары бланков: один бланк предназначен для исследования показателей ситуативной тревожности, а второй - для исследования уровня личностной тревожности.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2023
На этапе анализа результатов совокупный финальный показатель по каждой из подшкал может находиться в диапазоне от 20 до 80 баллов, и чем выше итоговый балл, тем выше уровень ситуативной или личностной тревожности.
14-факторный личностный опросник Р. Кэттелла. Методика представляет собой адаптацию опросника Р. Кэттелла для подростков 12-18 лет.
Опросник состоит из 142 вопросов, на каждый из которых может быть дан один из трёх вариантов ответа. Из методики может быть извлечено 14 показателей, так называемых, первичных факторов.
В качестве одной из специальных процедур определения валидности и надежности этой методики применялся корреляционный анализ параллельных форм опросника [10].
При обработке данных подсчитывается количество совпадений ответов испытуемого с ключом. За каждое совпадение начисляется 2 балла. Полученная сумма баллов сравнивается с нормативными данными по таблице и относительно этих данных результат интерпретируется как низкая или высокая оценка.
Используемые методы статистического анализа: критерий Шапиро-Уилка, преобразование Бокса-Кокса, коэффициент корреляции Пирсона, множественный регрессионный анализ с шаговым отбором предикторов. Обработка данных проводилась с помощью программ Microsoft Excel и STATISTICA 10.
Большинство данных соответствует нормальному распределению. Показатели агрессии подверглись преобразованию Бокса-Кокса (W=0,91; p<0,05).
В ходе применения множественной линейной регрессии с попеременным включением предикторов была получена модель, отражающая вклад эмоциональных предикторов в агрессию подростков, участвующих в буллинге (см. таблицу № 1).
Таблица № 1.
Итоговые данные статистики (агрессия)
Статистика Значение
Множественный R 0,874
R-квадрат 0,764
Нормированный R-квадрат 0,758
Стандартная ошибка оценки 8,470849
F 144,388
Значимость F 0,000
Из 15 показателей в финальную модель было включено 3 предиктора: вербальная агрессивность, обида, негативизм (см. таблицу № 2).
Таблица № 2.
Эмоциональные предикторы агрессии участников школьного буллинга
N=138 Бета Стандартная ошибка (Бета) ш Стандартная ошибка (В) ^статистика Р-значение
Константа 9,669 1,929 5,01 0,000
Вербальная агрессивность 0,801 0,092 1,771 0,205 8,63 0,000
Обида 0,512 0,191 0,175 0,065 2,674 0,008
Негативизм -0,469 0,158 -0,986 0,334 -2,949 0,003
Вербальная агрессивность (Ь=0,801; SE(b)=0,09; В=1,771; SE(B)=0,2; t=8,63; р=0,000) демонстрирует положительный вклад в агрессию участников школьного буллинга. Это позволяет рассмотреть вербальную агрессивность не только как характерное свойство булли, но и как личностный протектор - подросток, демонстрирующий вербальную агрессию, становится менее интересным «кандидатом» в жертвы, ведь он агрессивен, а, значит, «свой».
Низкий вклад других видов агрессивности может обуславливаться рядом причин. Так, использование физической силы против жертвы может представлять угрозу для стабильности бул-линг-структуры: травмы и синяки, порванная одежда привлекают внимание учителей и школьной администрации, повышая риск санкций в сторону булли и появления в буллинг-структуре защитников жертвы. Косвенная агрессия, как правило, не осознается самим субъектом агрессии, и направлена не на жертву, а на объект, ее замещающий.
Вербальная агрессия становится своего рода универсальным и легким в применении инструментом травли. Словом можно ранить и посеять сомнение, словом можно убить.
Негативизм, демонстрирующий отрицательный вклад в агрессию булли (Ь=-0,469; SE(b)=0,16; В=-0,986; SE(B)=0,33; t=-2,95; р=0,003), направлен против обычаев, норм и законов, т.е. против самих идей, а не субъектов, их порождающих и транслирующих. Это позволяет рассмотреть негативизм как один из «катализаторов» агрессии: подросток, склонный проявлять больше негативных эмоций в сторону установившихся порядков, будет реже направлять свою агрессию на других школьников.
Можно предположить, что негативизм во многом характеризует именно жертв травли, ведь буллинг - это сложившая система ролей, вызывающая сопротивление, протест у тех ее участников, кому выпала доля жертвы.
Положительный вклад в агрессию булли вносит и такая форма враждебности как обида (Ь=0,512; SE(b)=0,19; В=0,175; SE(B)=0,06; t=2,67; р=0,008). Зависть и ненависть к окружающим, помноженная на склонность выражать агрессию через проклятия и угрозы, оскорбление конкретных людей, во многом обуславливают склонность подростков занимать роль булли в ситуации школьной травли. Месть за реальные или мнимые обиды может как подталкивать булли к совершению насилия, так и служить удобным оправданием: «я избил его, потому что он меня обидел, а не потому что мне просто нравится над ним издеваться».
Черты личности, объединяющиеся в группу эмоциональных свойств, не попали в финальную регрессионную модель. Тем не менее, обнаруженные статистически значимые корреляции позволяют сделать некоторые выводы:
1) Агрессия подростков в буллинге положительно коррелирует с эмоциональной устойчивостью (г=0,57; р<0,05), беспечностью (г=0,64; р<0,05) и смелостью в социальных контактах (г=0,57; р<0,05), что характеризует булли как подростков, склонных к рискованному поведению.
2) Отрицательная корреляция агрессии и эмоциональной чувствительности (г=-0,48; р<0,05), тревожности (г=-0,51; р<0,05) и напряженности (г=-0,46; р<0,05) может свидетельствовать об устойчивости булли к критике и склонности
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2023
обвинять других, что, в совокупности, позволяет говорить о булли, как о подростках с выраженным психопатическим складом личности.
Таким образом, первоначальная гипотеза подтвердилась частично: агрессивность и враждебность вносят вклад в предсказание склонности подростков занимать роль агрессора в ситуации школьного буллинга, в то время как личностные диспозиции, объединяющиеся в группу эмоциональных свойств, и показатели тревожности обладают слабым предикторным потенциалом.
Полученные результаты могут быть полезны школьным психологам и классным руководителям, сталкивающимся с проблемой школьного буллинга. Регрессионная модель позволит обратить внимание на конкретные эмоциональные предикторы склонности подростков занимать позицию агрессора.
Дальнейшая исследовательская работа предполагает создание психологических предик-торных моделей для самооценочной, индивидуально-типологической и диспозиционной сфер личности.
Список литературы:
[1] Белеева, И. Д. Сравнительный анализ склонности подростков, проживающих в районах с разным уровнем урбанизации, к буллингу / И. Д. Белеева, Т. А. Заглодина, Л. Э. Панкратова, Н. Б. Титова // Педагогическое образование в России. - 2020. - № 6. - С. 188-194.
[2] Бушина, Е. В. Адаптация русскоязычной версии опросника Ольвеуса «Роли жертвы и агрессора в ситуации школьного буллинга» / Е. В. Бушина, А. М. Муминова // Социальная психология и общество. - 2021. - Т. 12. - № 2. - С. 197216.
[3] Глазман, О. Л. Психологические особенности участников буллинга / О. Л. Глазман // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. - 2009. - № 105. - С. 159-165.
[4] Гришина, А. В. Увлеченность компьютерными играми как предиктор подросткового бул-линга / А. В. Гришина, Е. Н. Волкова // Вестник Мининского университета. - 2017. - № 4 (21). - С. 11.
[5] Жарова, Д. В. Психологические особенности подросткового буллинга / Д. В. Жарова, Е. Ю. Терех // Научно-педагогическое обозрение. -2018. - № 1 (19). - С. 79-84.
[6] Завражин, С. А. Невротический стыд как предиктор буллинга в образовательных организациях / С. А. Завражин // Башкатовские чтения: «Психология притеснения и деструктивного поведения в детско-подростковой среде» // Материалы шестнадцатой Всероссийской научно-практиче-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2023
ской конференции посвящённой памяти доктора педагогических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ Ивана Павловича Башкатова. -Коломна: Государственный социально-гуманитарный университет, 2016. - С. 3-5.
[7] Завражин, С. А. Организация социально-педагогической помощи семье подростка -жертвы школьного буллинга / С. А. Завражин // Вестник Владимирского государственного университета им. А. Г. и Н. Г. Столетовых. Серия: Педагогические и психологические науки. - 2014. - № 18 (37). - С. 105-112.
[8] Зайцев, Ю. А. Стандартизация методик диагностики тревожности Ч. Спилбергера - Ю. Ханина и Дж. Тейлор / Ю. А. Зайцев, А. А. Хван // Психологическая диагностика. - 2011. - № 3. - С. 19-34.
[9] Зуева, В. С. Психологические особенности участников школьного буллинга / В. С. Зуева, А. Н. Шамаев // Вопросы науки и образования. -2018. - № 16 (28). - С. 64-65.
[10] Капустина, А. Н. Многофакторная личностная методика Р. Кеттелла / А. Н. Капустина. -СПб.: Речь, 2004. - 97 с.
[11] Морозов, А. В. Психология анормальных социальных проявлений в современном обществе как дефект правосознания / А. В. Морозов // Юридическая психология. - 2006. - № 1. -С. 10-14.
[12] Нестерова, А. А. Предикторы школьной травли в отношении детей младшего подросткового возраста со стороны сверстников / А. А. Нестерова, Т. Г. Гришина // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Психологические науки. - 2018. - № 3. - С. 97-114.
[13] Польская, Н. А. Взаимосвязь показателей школьного буллинга и самоповреждающего поведения в подростковом возрасте / Н. А. Польская // Психологическая наука и образование. -2013. - № 1. - С. 39-49.
[14] Хван, А. А. Стандартизированный опросник измерения агрессивных и враждебных реакций А. Басса и А. Дарки / А. А. Хван, Ю. А. Зайцев, Ю. А. Кузнецова. - Кемерово: КРИПКиПРО, 2006.
- 68 с.
[15] Erdogdu, Y. М. Parental Attitude and Teacher Behaviours in Predicting School Bullying / Y. М. Erdogdu // Journal of Education and Training Studies. - 2016. - Vol. 4 (6).
[16] Kljakovic, M. A meta-analysis of predictors of bullying and victimization in adolescence / M. Kljakovic, C. Hunt // Journal of Adolescence. - 2016.
- Vol. 49. - Pp. 134-145.
[17] Olweus, D. Bullying at school: What we know and what we can do / D. Olweus. - Malden, MA: Blackwell Publishing, 1993. - 140 p.
Spisok literatury:
[1] Beleeva, I. D. Sravnitel'nyj analiz sklonnosti podrostkov, prozhivayushchih v rajonah s raznym urovnem urbanizacii, k bullingu / I. D. Beleeva, T. A. Zaglodina, L. E. Pankratova, N. B. Titova // Pedagog-icheskoe obrazovanie v Rossii. - 2020. - № 6. - S. 188-194.
[2] Bushina, E. V. Adaptaciya russkoyazychnoj versii oprosnika Ol'veusa «Roli zhertvy i agressora v situacii shkol'nogo bullinga» / E. V. Bushina, A. M. Muminova // Social'naya psihologiya i obshchestvo.
- 2021. - T. 12. - № 2. - S. 197-216.
[3] Glazman, O. L. Psihologicheskie osoben-nosti uchastnikov bullinga / O. L. Glazman // Izvestiya Rossijskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta im. A.I. Gercena. - 2009. - № 105. - S. 159-165.
[4] Grishina, A. V. Uvlechennost' komp'yuternymi igrami kak prediktor podrostkovogo bullinga / A. V. Grishina, E. N. Volkova // Vestnik Mininskogo universiteta. - 2017. - № 4 (21). - S. 11.
[5] Zharova, D. V. Psihologicheskie osoben-nosti podrostkovogo bullinga / D. V. Zharova, E. Yu. Terekh // Nauchno-pedagogicheskoe obozrenie. -2018. - № 1 (19). - S. 79-84.
[6] Zavrazhin, S. A. Nevroticheskij styd kak prediktor bullinga v obrazovatel'nyh organizaciyah / S. A. Zavrazhin // Bashkatovskie chteniya: «Psihologiya pritesneniya i destruktivnogo povedeniya v detsko-podrostkovoj srede» // Materialy shestnadca-toj Vserossijskoj nauchno-prakticheskoj konferencii posvyashchyonnoj pamyati doktora pedagogicheskih nauk, professora, zasluzhennogo deyatelya nauki RF Ivana Pavlovicha Bashkatova. - Kolomna: Gosu-darstvennyj social'no-gumanitarnyj universitet, 2016.
- S. 3-5.
[7] Zavrazhin, S. A. Organizaciya social'no-ped-agogicheskoj pomoshchi sem'e podrostka - zhertvy shkol'nogo bullinga / S. A. Zavrazhin // Vestnik Vladimirskogo gosudarstvennogo universiteta im. A. G. i N. G. Stoletovyh. Seriya: Pedagogicheskie i psi-
hologicheskie nauki. - 2014. - № 18 (37). - S. 105112.
[8] Zajcev, Yu. A. Standartizaciya metodik diag-nostiki trevozhnosti Ch. Spilbergera - Yu. Hanina i Dzh. Tejlor / Yu. A. Zajcev, A. A. Hvan // Psihologich-eskaya diagnostika. - 2011. - № 3. - S. 19-34.
[9] Zueva, V. S. Psihologicheskie osobennosti uchastnikov shkol'nogo bullinga / V. S. Zueva, A. N. Shamaev // Voprosy nauki i obrazovaniya. - 2018. -№ 16 (28). - S. 64-65.
[10] Kapustina, A. N. Mnogofaktornaya lichnos-tnaya metodika R. Kettella / A. N. Kapustina, A. N. Kapustina. - SPb.: Rech', 2004. - 97 s.
[11] Morozov, A. V. Psihologiya anormal'nyh social'nyh proyavlenij v sovremennom obshchestve kak defekt pravosoznaniya / A. V. Morozov // Yuridi-cheskaya psihologiya. - 2006. - № 1. - S. 10-14.
[12] Nesterova, A. A. Prediktory shkol'noj travli v otnoshenii detej mladshego podrostkovogo voz-rasta so storony sverstnikov / A. A. Nesterova, T. G. Grishina // Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo oblastnogo universiteta. Seriya: Psihologicheskie nauki. - 2018. - № 3. - S. 97-114.
[13] Pol'skaya, N. A. Vzaimosvyaz' pokazatelej shkol'nogo bullinga i samopovrezhdayushchego povedeniya v podrostkovom vozraste / N. A. Pol'skaya // Psihologicheskaya nauka i obrazovanie. - 2013. - № 1. - S. 39-49.
[14] Hvan, A. A. Standartizirovannyj oprosnik izmereniya agressivnyh i vrazhdebnyh reakcij A. Bassa i A. Darki / A. A. Hvan, Yu. A. Zajcev, Yu. A. Kuznecova. - Kemerovo: KRIPKiPRO, 2006. - 68 s.
[15] Erdogdu, Y. M. Parental Attitude and Teacher Behaviours in Predicting School Bullying / Y. M. Erdogdu // Journal of Education and Training Studies. - 2016. - Vol. 4 (6).
[16] Kljakovic, M. A meta-analysis of predictors of bullying and victimization in adolescence / M. Kljakovic, C. Hunt // Journal of Adolescence. - 2016. - Vol. 49. - Pp. 134-145.
[17] Olweus, D. Bullying at school: What we know and what we can do / D. Olweus. - Malden, MA: Blackwell Publishing, 1993. - 140 p.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2023
