CC BY
193
Самохин И. С. ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ КОНЦЕПТЫ «УДИВЛЕНИЕ» И “SURPRISE”
В ДИСКУРСЕ РУССКО- И АНГЛОЯЗЫЧНОЙ ПОП-МУЗЫКИ 1970-х
(НА УРОВНЕ СЛОВ-СИГНАЛОВ)
Данная статья посвящена эмоции удивления, поскольку она представляет особый интерес с точки зрения гедонистической тональности (знака) сопутствующих ощущений. При выделении базовых эмоциональных концептов автор основывался на определении концепта, приведённом в кратком словаре когнитивных терминов («оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга (lingua mentalis), всей картины мира, отражённой в человеческой психике» [17, с. 90]), и списке базовых эмоций, предложенном К. Изардом: интерес, радость, удивление, печаль, гнев, отвращение, презрение, страх, стыд, чувство вины [14; 15].
Применительно к песенному дискурсу слова-сигналы будем интерпретировать в качестве смысловых (тематических) и эмоциональных лексических сигналов, относящихся к любой части речи и настраивающих слушателя на определённое восприятие темы, отражённой в песенном тексте. Такой подход применяли Т.А. Григорьева, Н.А. Гришанова, Е.Е. Каштанова, Е.В. Нагибина [8; 9; 17; 23].
Слова-сигналы эмоции удивления рассматриваются как номинанты эмоциональных концептов «удивление» и “surprise” в дискурсе русско- и англоязычной поп-музыки 1970-х гг. Оба концепта репрезентируются определённым количеством лексических единиц. В основе списков номинантов лежат перечни существительных, называющих соответствующую эмоцию в словарях синонимов русского и английского языков. При этом название концепта в обоих случаях совпадает с синонимической доминантой.
Частотность слов-сигналов концептов «удивление» и “surprise” практически одинакова в дискурсе русско- и англоязычной поп-музыки 1970-х гг.: 6 употреблений в 5 текстах и 6 в 4 соответственно. Столь невысокая степень распространённости представляется вполне объяснимой: и диво, и wonder (англ. «чудо»), даже не очень значительные, по определению не могут случаться часто.
Следовательно, и порождаемая ими эмоция - довольно большая редкость. Вероятно, общим исключением следует считать детский возраст, когда человек впервые сталкивается с множеством явлений действительности, которые впоследствии будут вызывать у него гораздо более спокойную реакцию. Однако все исследованные нами песенные тексты написаны взрослыми людьми; возраст большинства лирических героев также, судя по всему, не является детским.
П.К. Анохин рассматривает удивление как эмоциональную реакцию на внезапно возникающие обстоятельства, снижающую активность деятельности [4, с. 71]. В соответствии с лингвистической теорией модальности, удивление содержит в себе «представления о нормативных связях вещей, отклонениях от них и о формальном ходе событий», а также дополнительную субъективную оценку [5, с. 127 - 128]. Смысловая основа удивления как особого вида отношения к воспринимаемой информации - это так называемая адмиративная оценка (АО), ядром которой является предварительный вероятностный прогноз. От степени его нарушения зависит, в каком виде будет проявляться эмоция: недоумения, собственно удивления или изумления [7, с. 82; 11, с. 31 - 32]. Кроме того, в ад-миративной оценке выделяются 2 логических оператора: удивление и противоположное состояние психического равновесия, представляющее собой разновидность рациональной оценки (РО). Последняя основана на оправданном вероятностном прогнозе и возникает, когда человек испытывает в нём потребность. Как правило, РО передаёт степень ожидания какого-либо события, силу веры в его наступление [6, с. 7; 11, с. 32].
Положительная функция удивления заключается в подготовке человека к эффективным действиям в случае нового неожиданного события, в адаптации к изменениям окружающей среды [14, с. 244 - 250]. Также удивление концентрирует внимание на объекте и, следовательно, может вызвать такую позитивную эмоцию, как интерес [4, с. 71]. Очевидно, отрицательная составляющая удивления - это ощущение мысленного вакуума, из-за которого человек может проигнорировать важный для него сигнал.
С точки зрения А.Н. Лука, удивление изначально нейтрально и может остаться таковым, если изменение ситуации не затрагивает интересов индивидуума. В противном же случае данная эмоция «приобретает положительную или отрицательную окраску, т.е. превращается в приятное удивление или неприятное удивление» [22, с. 25]. Б. Крык-Кастовски полагает, что удивление представляет собой «сверхэмоцию», на которой базируется весь эмотивный язык. Например,
исследователь уверена, что эмоция страха включает в себя негативное удивление и, более того, возникает именно на его основе [2, с. 156, 160]. Таким образом, учёный разграничивает позитивное, негативное и нейтральное удивление. А.И. Сергеев, считающий термин «нейтральное удивление» не совсем удачным, предлагает называть данную разновидность эмоции собственно удивлением или удивлением в чистом виде, «имея в виду отсутствие оценочного компонента в выражениях этого подвида эмоции». Учёный склоняется к мысли, что «позитивное» и «негативное» удивление следует рассматривать как кластеры эмоций (удивление + радость и удивление + страх / разочарование и т.п.) [27, с. 26 - 27]. По наблюдению К. Изарда, люди обычно оценивают удивление как положительную эмоцию. «Если попросить человека вспомнить ситуацию, в которой он испытывал удивление, то он наверняка расскажет о радостном или приятном событии. В ситуации удивления люди, как правило, испытывают примерно такое же удовольствие, как в ситуации, вызывающей сильный интерес» [15, с. 191].
Н.В. Дорофеева выделяет два номинанта концепта «удивление» (удивление, изумление) и четыре номинанта концепта «surprise» (surprise, wonder, amazement, astonishment). Также она упоминает о существительном wonderment, словообразовательном и стилистическом варианте лексемы wonder [11, с. 93 -94]. К.О. Погосова выделяет те же субконцепты [25, с. 132]. Чаще всего и в рус-ско-, и в англоязычных песенных текстах встречаются лексемы, представляющие собой синонимические доминанты: удивление и surprise соответственно. Вопреки результатам проведённого автором данной статьи опроса, в исследованных песнях слово «удивление» и его дериваты (представленные глаголом «удивляться») обозначают эмоцию, «окрашенную» неприятными ощущениями. В двух произведениях удивление связано с недоумением («За что он любит, удивляешься, подняв в недоуменье бровь»; «Можно только удивляться / Странному письму»), в одном - с разочарованием («Мелочи жизни, так мы говорим / И с удивленьем в зеркало глядим») и ещё в одном - с сомнением и смятением («Два крика - и оба полны удивленья, / И оба сомненье, и оба смятенье»). В англоязычных текстах лексема “surprise”, репрезентирующая эмоциональное переживание наименьшей степени интенсивности [11, с. 99 - 100], использована в негативном контексте всего 1 раз из 3: “Well it took me by surprise / To see the sadness in your eyes”. В остальных двух случаях для удивления характерен позитивный гедонистический тон. Подобная ситуация согласуется с наблюдением К. Изарда о преимущественно положительном ассоциативном потенциале эмоции удивления. Таким обра-
зом, слова-сигналы, представляющие собой синонимические доминанты соответствующих концептов, расходятся в знаке подразумеваемых субъективных ощущений.
Следует отметить, что гедонистический статус лексических единиц в рассмотренных текстах вступает в определённое противоречие с этимологическими данными. Так, история слова «удивление» восходит к существительному «диво», которое образовалось от индоевропейской основы di, давшей греческое theos («божество») и латинское deos с аналогичным значением [19]. Толковые словари русского языка определяют диво как «чудо, невидаль, диковина» [10], «то, что вызывает удивление, нечто необыкновенное, поразительное» (разг.) [20; 21], «то, что вызывает удивление; чудо» (разг.) [13; 24; 28]; «необычный, странный, невиданный предмет, существо, случай и т.п.; чудо, диковина», «то, что вызывает удивление, нечто необыкновенное, поразительное» [12]. Глагол «дивиться» означает «удивляться, чудиться, даться диву» [10], «удивляться, поражаться» (разг.), «смотреть с удивлением, восхищением» (разг.) [21], «приходить в изумление от кого-чего-н.», «глядеть с восхищением, с изумлением» (разг.) [28], «то же, что удивляться» (прост.) [24], «удивляться, поражаться чему-л.» [13], «удивляться, поражаться» [12; 20]. Под прилагательным «дивный» понимается «чудный, чудесный, изумительный, удивительный, редкостный; прекрасный, превосходный» [10], «вызывающий удивление, поразительный, невиданный» (разг.), «чудный, прекрасный, восхитительный» [21], «чудесный, удивительный»
(книжн. поэт. устар.), «прекрасный, восхитительный» [13; 24; 28], «вызывающий удивление, поразительный, невиданный» (разг.), «чудный, прекрасный, восхитительный» [12; 20], «то же, что удивительный (в 1 знач.)» (устар.), «удивительный, поразительный» (разг.), «вызывающий удивление, поразительный, невиданный» (разг. устар.).
Как видно из приведённых определений, слова с корневой морфемой див-оцениваются русским языковым сознанием скорее с положительной стороны. В частности, заслуживает внимания тот факт, что в одном из позднейших словарей (Ефремовой) значение «прекрасный, восхитительный» не считается разговорным, в то время как соответствующая стилистическая помета появляется у основного значения: «удивительный, поразительный». Вероятно, признак приятных ощущений становится доминирующим у данной лексической единицы. Кроме того, существует выражение «на диво», непосредственно связанное с позитивной оценкой: «очень хорошо, отлично» [12; 20; 24; 28], «очень хорошо, от-
лично, замечательно» (в 3-м значении, разг.) [13]. Слово “surprise” было заимствовано из среднефранцузского языка в XV в. в значении “unexpected attack or capture” (неожиданная атака или захват) [1]. Безусловно, подразумеваемая ситуация вызывает удивление, однако его явно нельзя назвать приятным. Логично предположить, что в значении “feeling caused by something unexpected” (чувство, вызываемое чем-то неожиданным), впервые зафиксированном в XVII в., слово “surprise” сначала имело ярко выраженные отрицательные коннотации. Однако в современном английском языке данная лексема чаще ассоциируется с получением удовольствия (судя по наблюдению К. Изарда и результатам нашего исследования).
Более высокая степень эмоции находит отражение в причастии «изумлённый» и глаголе “to amaze”. В обеих песнях имеет место «приятное удивление», хотя в использованных нами диссертациях не говорится о связи лексем изумление и amazement с положительной гедонистической тональностью. И Н.В. Дорофеева, и К.О. Погосова рассматривают изумление просто как сильное или крайнее удивление, а в качестве отличительных признаков amazement выделяют замешательство, недоумение и растерянность (Н.В. Дорофеева также упоминает о личной значимости адмирата для субъекта эмоции, что соответствует контексту песни) [11, с. 98 - 99; 25, с. 131].
Таких субконцептов, как astonishment (самая высокая степень интенсивности) и wonder (степень интенсивности между surprise и amazement, обычно связанная с удовольствием), в исследованных текстах не обнаружено. Глагол “to wonder” в песне “Ring ring” употребляется в значении “to think about something that you are not sure about and try to guess what is true, what will happen etc” [3]. Судя по контексту, в основе данного ментального процесса - эмоция печали, а никак не удивления (“I sit and wait and wonder about you, / It’s a dark and dreary night, / Seems like nothing’s going right”). Русское удивление является единственным эмоциональным концептом, номинативный потенциал которого полностью отражён в исследованных песенных текстах. Очевидно, это обусловлено крайне малым количеством языковых единиц, репрезентирующих соответствующее семантическое поле.
Таким образом, удивление - это эмоция, подготавливающая индивида к эффективному поведению в непредвиденной ситуации и способная вызвать интерес к объекту. В то же время, удивлённый человек может пропустить сигнал,
имеющий для него большое значение. Это связано с вызываемым данной эмоцией ощущением отсутствия мыслей.
Исследователи расходятся во мнении относительно гедонистической тональности удивления. А.Н. Лук и Б. Крык-Кастовски разделяют негативное, позитивное и нейтральное удивление. А.И. Сергеев полагает, что «приятное» и «неприятное» удивление представляет собой сочетание удивления в чистом виде с эмоциями, обладающими гедонистической тональностью. С точки зрения К. Изарда, удивление (“surprise”), как правило, воспринимается людьми в качестве позитивной эмоции. Автор статьи пришел к аналогичному выводу, проведя опрос 100 представителей русскоязычной лингвокультуры из разных возрастных и социальных групп. Большинство опрошенных (76) вспомнили эпизод из своей жизни, связанный с приятным удивлением, 16 - с неприятным, 5 - со смешанным, 2 - с нейтральным, 1 человек затруднился с ответом. На взгляд автора, преобладание положительного ассоциативного потенциала может быть обусловлено лексическими значениями и коннотативной окраской русских слов, номинирующих данную эмоцию.
Употребление слов-сигналов концепта “surprise” в англоязычных песенных текстах подтверждает отражённую выше точку зрения К. Изарда. Все словоупотребления, кроме одного, связаны с приятными ощущениями. Что же касается концепта «удивление», результаты опроса расходятся с данными, полученными при анализе сигнальных лексем в русскоязычных песенных текстах. Здесь налицо ситуация, прямо противоположная той, которая имеет место в случае с произведениями англоязычных авторов: за исключением одного-единственного случая, для всех словоупотреблений характерна отрицательная гедонистическая тональность. Подобное соотношение согласуется с выводами, сделанными различными исследователями. Например, по К. Касьяновой, умение страдать - отличительная черта русской культуры. Это «наш способ делать дело, наш способ ответа на внешние обстоятельства, наш способ существования в мире - и основа всей нашей личности» [16, с. 113]. В то же время, в ряде работ говорится об оптимизме, предписанном представителям американской культуры [17; 26, с. 5; 29]. Вполне логично предположить, что подобные особенности находят отражение в таком массовом жанре, как поп-музыка.
* * *
1. Harper D. Online Etymology Dictionary. 2001. URL: http://www.etymonline.com/
2. Kryk-Kastovsky B. Surprise, surprise: The iconicity-conventionality scale of emotions // The language of emotions. Conceptualization, expression and theoretical foundation. Ed. By S. Niemeier, R. Dirven. Amsterdam; Philadelphia, 1997. Р. 155 - 168.
3. Longman Dictionary of the English Language. Longman: Harlow, 1984. 1876 p.
4. Анохин П.К. Проблема принятия решения в психологии и физиологии // Проблемы принятия решения / под ред. П.К. Анохина, В.Ф. Рубахина. М.: Наука, 1976. 319 с.
5. Вольф Е.М. Субъективная модальность и семантика пропозиции // Прагматика и проблемы интенсиональности. М.: АН СССР. Институт языкознания. Проблемная группа «Логический анализ языка». 1988. С. 124 - 143.
6. Воркачёв С.Г. «Первая из всех страстей»: адмиративная оценка и средства её выражения в испанском языке // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. Т. 51. 1992. № 2. С. 81 - 89.
7. Воркачёв С.Г. Субъективная модальность высказывания в испанском языке: автореф. дис. ...д-ра филол. наук. Краснодар. 1990. 33 с.
8. Григорьева Т.А. Стереотипные модели и стереотипные ситуации в текстах современного шлягера // Учёные записки молодых филологов. СПб.: изд-во СПбГУ. 2004. Вып. 2. С. 94 -100.
9. Гришанова Н.А. Лексика и фразеология русского романса: 90-е годы XIX века - начало XX века: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М. 1996. 24 с.
10. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка (набрано и напечатано со 2-го издания 1880 - 1882 гг.): в 4 т. М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей. 1955. (Т. 1. 699 с.; Т. 2. 779 с.; Т. 3. 555 с.; Т. 4. 683 с.)
11. Дорофеева Н.В. Удивление как эмоциональный концепт: на материале русского и английского языков: дис. ... канд. филол. наук. Краснодар. 2002. 214 с.
12. ЕвгеньеваА.П. Словарь русского языка: в 4 т.. М.: Русский язык. 1981. 698 с.
13. Ефремова Т.Ф. Новый толково-словообразовательный словарь русского языка. М.: Дрофа. 2000. 1233 с.
14. Изард К.Э. Психология эмоций. СПб.: Питер. 2003. 464 с.
15. Изард К.Э. Эмоции человека. М.: МГУ. 1980. 440 с.
16. Касьянова К. (псевдоним Чесноковой В.Ф.) О русском национальном характере. М.: Институт национальной модели экономики. 1994. 267 с.
17. Каштанова Е.Е. Лингвокультурологические основания русского концепта «любовь» (аспектный анализ): дис. .канд. филол. наук. Екатеринбург. 1997. 231 с.
18. Краткий словарь когнитивных терминов /под ред. Е.С. Кубряковой. М.: Филол. ф-т МГУ им. М.В. Ломоносова, 1997. 245 с.
19. Крылов Г.А. Этимологический словарь русского языка. М.: Виктория Плюс. 2005. 432 с.
20. Кузнецов С.А. Большой толковый словарь русского языка. СПб.: Норинт. 2000. 1536 с.
21. Кузнецов С.А. Современный толковый словарь русского языка. М.: Ридерз Дайджест. 2004. 960 с.
22. Лук А.Н. Эмоции и личность. М.: Знание. 1982. 105 с.
23. Нагибина Е.В. Содержательные и языковые особенности текстов современных эстрадных песен: дис. .канд. филол. наук. Ярославль, 2002. 220 с.
24. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник. 1997. 943 с.
25. Погосова К.О. Концепты эмоций в английской и русской языковых картинах мира: дис. .канд. филол. наук. Владикавказ. 2007. 196 с.
26. Пьянзина И.Н. Национально-культурная специфика фразеологизмов американского варианта английского языка [в т.ч. фразеол. единицы мифол. происхождения] // Вестн. КРАУНЦ. Гуманитар. науки. Петропавловск-Камчатский: Камчатский государственный ун-т им. Витуса Беринга. 2006. № 2. С. 88 - 101.
27. Сергеев А.И. Контрастивно-семантический анализ концепта «удивление» в русском и немецком языках (на материале произведений Н.В. Гоголя и Э.Т.А. Гофмана): дис. .канд. филол. наук. М. 2004. 211 с.
28. Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь русского языка: в 4 т. М.: Советская энциклопедия, 1935 - 1940.
29. Шаховский В.И. Эмоциональные культурные концепты: параллели и контрасты // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград: Волг. гос. пед. ун-т, 1996. С. 80 - 96.
