Научная статья на тему 'Эмоционально окрашенная лексика в материалах СМИ по борьбе с международным терроризмом'

Эмоционально окрашенная лексика в материалах СМИ по борьбе с международным терроризмом Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
3291
1226
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ЭМОЦИОНАЛЬНО ОКРАШЕННАЯ ЛЕКСИКА / ОТРИЦАТЕЛЬНО ЭМОЦИОНАЛЬНО ОКРАШЕННЫЕ СЛОВА / ОТРИЦАТЕЛЬНАЯ ОЦЕНКА / ЖУРНАЛИСТСКИЙ ТЕКСТ / ТЕРРОРИЗМ / СЕМАНТИКА СЛОВА / СЛОВО-ФУНКЦИЯ / ПРАГМЕМА / КОННОТАЦИЯ / EMOTIONALLY COLORED LEXICON / NEGATIVE EMOTIONALLY COLORED WORDS / NEGATIVE EVALUATION / JOURNALISTIC TEXT / TERRORISM / THE SEMANTICS OF THE WORD / WORD-FUNCTION / PRAGMEMA / CONNOTATION

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Ермолина Е.О.

В работе рассматривается типизация и актуализация использования эмоционально окрашенной лексики в текстах печатных СМИ, направленных на борьбу с международным терроризмом. Приводятся классификация эмоционально окрашенной лексики, ее оценочные характеристики и анализ ряда эмоционально окрашенных слов в журналистских материалах о терроризме.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Emotionally colored lexicon in the materials of mass media about struggle against international terrorism

Typification and actualization of using emotionally colored lexicon aimed at fighting international terrorism in the texts of the print media are examined in this work. Classification of emotionally colored lexicon, its evaluative characteristics and analysis of a number emotionally colored words in the journalistic materials about terrorism.

Текст научной работы на тему «Эмоционально окрашенная лексика в материалах СМИ по борьбе с международным терроризмом»

УДК 81-25

Эмоционально окрашенная лексика в материалах СМИ по борьбе с международным терроризмом

Е.О. Ермолина1

Московский государственный университет печати имени Ивана Федорова 127550, Москва, ул. Прянишникова, 2А e-mail: Rosette.94@yandex.ru

В работе рассматривается типизация и актуализация использования эмоционально окрашенной лексики в текстах печатных СМИ, направленных на борьбу с международным терроризмом. Приводятся классификация эмоционально окрашенной лексики, ее оценочные характеристики и анализ ряда эмоционально окрашенных слов в журналистских материалах о терроризме.

Ключевые слова: эмоционально окрашенная лексика, отрицательно эмоционально окрашенные слова, отрицательная оценка, журналистский текст, терроризм, семантика слова, слово-функция, прагмема, коннотация.

В настоящий момент особенно остро встал вопрос о террористической угрозе не просто в отдельных государствах, но и по всему миру. С разных концов света достаточно часто поступают сообщения о терактах, захвате заложников и других действиях экстремистских группировок. Россия также очень часто становится объектом террористической атаки.

1 Работа была проведена под руководством М.В. Петрушиной, к. фил. Н., доцента кафедры русского языка и стилистики.

135

Бороться с терроризмом нужно. Необходимо направлять общество на эту борьбу, пропагандировать мир и агитировать аудиторию на противостояние экстремистским идеям. По правилам журналистской этики журналист должен писать непредвзято, не выражая эмоций. Но нет правил без исключений (мы имеем в виду эмоциональность, а не непредвзятость). Поэтому обращение к эмоционально-окрашенным средствам русского языка в данном случае не только оправданно, но и необходимо, так как позволяет достичь поставленных целей. Журналист как представитель гражданского общества формирует свое отношение к ситуации и выражает его в эмоционально окрашенных словах, воздействуя на аудиторию.

Эмоционально окрашенные слова - это специфический пласт лексики русского языка. Они несут в себе положительную или отрицательную оценку, не просто обозначая предметы или явления, но и наделяя их дополнительным смыслом, формируя определенную эмоциональную атмосферу в контексте, создавая ощущение живости и полноты передаваемого сообщения.

Журналист отличается от обычного человека тем, что, как правило, целенаправленно и осознанно употребляет разнообразную оценочную лексику, чтобы пропагандировать свои взгляды и выражать отношение к предмету сообщения в текстах. Тем самым он воздействует на аудиторию. Так появляется вероятность ответной реакции, взаимодействия.

В случае материалов о борьбе с международным терроризмом эмоциональный характер публикаций не случаен. Статьи с этой проблематикой обращают на себя особое внимание общества, потому что террористические акты в человеческом подсознании ассоциируются с внезапной угрозой жизни как одного человека, так и группы людей, эмоциональной болью, психологическим давлением и смертью.

С помощью эмоционально окрашенной лексики в статьях о терроризме формируется нужный эмоциональный и оценочный подтекст, агитирующий читателей на неприятие террористических позиций и взглядов, психологическую борьбу с ними.

Рассмотрим использование журналистами оценочных слов на конкретных примерах и проследим особенности функционирования такой лексики.

Проанализировав тексты из разных изданий, можно сделать вывод, что самое употребляемое слово в статьях об экстремистских группах - это, конечно, терроризм и его однокоренные слова. В современной действительности они (слова терроризм, террористы, террористический акт) приобрели острую асоциальную оценку. Весь однокоренной ряд мотивирован словом террор, которое во всех своих значения содержит отрицательно оценочные семы: 1) устрашение своих политических

136

противников, выражающееся в физическом насилии, вплоть до уничтожения; 2) жесткое запугивание, насилие». (Словарь Ожегова) Следовательно, отрицательная оценка терроризма и всех его проявлений заложена уже в самой семантике слов.

Возможно, поэтому слова, используемые в сочетании с вышеперечисленными, как правило, усиливают отрицательно оценочный характер, конкретизируют негативные стороны явления.

В статьях о терроризме журналисты используют не только лексику с корнем террор, а также весь спектр отрицательно оценочных слов. Их можно разделить на три группы.

Первая группа - это оценки-функции, в которых отрицательная оценка представляет собой денотативный компонент значения. То есть существует группа слов, в семантике которых уже заложена, «встроена» оценка, и их основная функция - выражение отношения говорящего к объекту, о котором идет речь. Так как мы рассматриваем лексику с отрицательной оценкой в своем значении, то основным смыслом таких слов будет именно неодобрение, осуждение и порицание. Они менее эмоционально насыщены, чем слова остальных двух групп. Например, одно из самых употребляемых таких слов - плохой.

Вторая группа - это слова-прагмемы, оценочность которых является лишь дополнительным признаком семантической структуры слова. Оценка заложена в них в качестве самого явления, которое эти слова называют. Предметное и понятийное значения в таких словах тесно связаны на уровне иерархии сем в составе одной семемы и гармонируют между собой. То есть, употребляя слово-прагмему, говорящий не только называет объект, но и выражает свое отношение. Оценка оказывается результатом выражения отношения говорящего к обозначенному явлению. Например, слово потеря. В первоначальном значении -«лишиться чего-либо из-за забывчивости», но есть и еще одно значение, тесно связанное с предыдущим - «утрата кем-либо кого-либо». В этом значении слово приобретает более трагичный оттенок.

Третья группа - это слова-коннотации, оценочность которых проявляется только в контексте и не свойственна им вне высказывания. Оценочная номинация выражается словом, прямое значение которого ничего не предопределяет в отношении говорящего к объекту оценки, переносное метафорическое значение оценки создается условиями использования ассоциативного потенциала слова в контексте. Например, «Авиаторам подложили смертницу» («Ъ») - о теракте в самолете. Здесь слово смертница используется не в привычном окружении лексически сочетаемых слов. Есть известный фразеологизм «подложить свинью», что означает «подставить». Здесь же переработанный фразеологизм приобретает большую экспрессию и более глубокий смысл.

Проанализируем эти группы на конкретных примерах. Разберем такие слова и словосочетания, как дезинформация, гибель,

137

уничтожение, бессильная ярость, доморощенный, герой, аппетит, ударить, блеф, гроша ломаного не стоит, сезон охоты, ручной и дикий, яд.

Многие из этих слов без контекста не обладают той экспрессивностью, с которой ее употребляют журналисты. Проверим, как они работают в тексте. Начнем со слов-функций.

Слово дезинформация означает неправильное ориентирование общественности, ложную информацию. Негативная оценка уже «встроена» в значение слова. В статье Елены Милашиной «Беслан. 10 лет после теракта» («Новая Газета», 2014) оно звучит так: «Бесланский теракт вошел в историю России как пример беспрецедентной дезинформации населения. Вплоть до штурма школы/ официальные лица скрывали масштабы/ трагедии (количество заложников)». Здесь слово дезинформация употребляется в сочетании со словом беспрецедентный» (небывалый). Хотя эти слова чаще всего употребляются в официально-деловом стиле и не имеют там высокой эмоциональной окраски, здесь, в данном сочетании, они выражают возмущение и протест автора против правительства, обладают более сильной экспрессией. Причем беспрецедентность усиливает отрицательную оценку дезинформации.

Слово гибель в своем значении несет большую отрицательную оценку, чем дезинформация и означает уничтожение, разрушение, смерть. Владимир Корсунский в своей публикации о Норд Осте «Еще девять дней войны» (Грани.ру, 2002) пишет: «Столь же неопределенно звучат заявления официальных лиц о трагедии, случившейся 23~26 октября в Москве. И через 9 дней после гибели заложников представители власти не сумели ответить ни на один вопрос, который беспокоит общественность. До сих пор неизвестно ни точное число погибших в результате штурма заложников, ни сколько из них и почему пропало без вести. Власти отбиваются, как умеют». Усиливают эмоциональность слова однокоренное погибшиеи прагмема трагедия (в первом значении это драматическое произведение, изображающее напряженную и неразрешимую коллизию, личную или общественную катастрофу и обычно оканчивающееся гибелью героя, во втором потрясающее событие, тяжкое переживание, несчастье), которые одновременно помогают усилить эмоциональность всего текста. Таким образом создается атмосфера случившейся неизбежности, в которой, по мнению журналиста, виновато правительство.

Уничтожение, уничтожить - истребить, разрушить, прекратить существование кого-, чего-либо. В тексте Бориса Соколова «Почему не взорвался «Норд-Ост» (Грани.ру, 2002) оно звучит так: «Практически никак не уменьшив возможности террористов по уничтожению заложников, газ привел лишь к многочисленным жертвам как среди тех, кого предстояло освобождать, так и среди самих «альфовцев» и прочих спецназовцев, чьи потери вообще полностью засекречены». Здесь сло-

138

во уничтожение на первый взгляд не выделяется из основного контекста. Мы привыкли употреблять его в своей речи, слышать в сообщениях СМИ. Пробегая текст глазами, мы не выделяем его как насыщенное эмоциональностью слово, это происходит на подсознательном уровне. Уничтожение несет в себе резко отрицательную семантику, мы воспринимаем ее, и вследствие этого атмосфера самого текста для нас меняется.

Дмитрий Соколов-Митрич в своей публикации «Моя психотравма» («Православие.ру», 2014) написал такие строки: «Я видел людей, которые в бессильной ярости до крови разбивали кулаки об стены домов. Когда они немного успокаивались, я их спрашивал: "Работа была проведена под руководством М.В. Петрушиной, к. фил. Н., доцента кафедры русского языка и стилистики. Кто у вас там погиб?" — "У меня никто, — отвечали люди. — У соседа моего Аслана дочь там осталась''». Здесь интересно выражение бессильная ярость. Журналист играет на антитезе оценок-функций, создает на их основе оксюморон, а именно, на основе тех оценочных значений, которые несут в себе эти слова. Ярость, согласно токовому словарю Ушакова, это сильный гнев, озлобление. Бессильный же здесь — не имеющий возможности действовать, оказывать воздействие (Основное значение — не имеющий сил, крайне слабый). Бессилие - отсутствие силы, и ярость - гнев, на который направляются силы, создают в тексте образ людей, готовых бороться за близких, но им не дают возможности. Такое выражение может создать сильный эмоциональный отклик со стороны читателей.

Теперь перейдем к словам-прагмемам. Попробуем найти одно из таких слов в тексте статьи «Запад не защищен от доморощенных террористов» Дарьи Цилюрик: «Первые в истории Канады атаки, совершенные на почве радикального исламизма, опять дали экспертам повод говорить о том, что Западу следует бояться в первую очередь собственных граждан. Доморощенные экстремисты не способны на крупный теракт, однако устраиваемые ими мелкие атаки крайне сложно предотвращать, тем более что злоумышленники умеют скрывать свои взгляды и намерения». (Дарья Цилюрик, 2014). В толковом словаре Ожегова слово доморощенный имеет два значения. В прямом смысле - выращенный дома, в переносном — заурядный, непрофессиональный. В данном контексте, играя на многозначности слова, журналистка употребила его, крепко связав в иерархии обе семы одной семемы. В случае переносного значения проявляется функция воздействия, и слово доморощенный в контексте сообщения приобретает отрицательную оценку и говорит о маломасштабных, но весьма эффективных (в плохом смысле) действиях начинающих террористов.

В статье Виктора Литовкина «Террористы не могут быть героями» в самом заголовке интересно обыграно слово-прагмема герой. Противопоставляя его со словом террорист, в котором изначально за-

139

ложена отрицательная семема, автор выделяет и слово герой (по словарю Ушакова это исключительный по смелости или по своим доблестям человек). Таким образом в заголовке заложена яркая экспрессия, построенная на антитезе оценочных значений слов террористы и герои, что уже заранее формирует отношение читателя к получаемой здесь информации.

У Валерия Ширяева в статье (и заголовке) «Блеф безопасности» («Новая Газета», 2014) заложена яркая экспрессия: «Новый пакет антитеррористических нормативных актов ничем не поможет спецслужбам, зато ударит по бизнесу и простым гражданам. <...> в этой части закона из спецслужб заложили дпя граждан бомбу, способную в будущем покалечить не одну судьбу». Слово блеф имеет два значения, причем первоначально это прием при игре в покер, когда игрок, имеющий плохие карты, ведет себя так, чтобы соперники сочли его карты выигрышными. Переносное значение: выдумка, ложь с целью внушения кому-либо явно преувеличенного представления о чем-либо. Сочетание этих двух значений говорит о том, что перед нами слово-прагмема. В самом тексте скрывается еще одно такое слово. Казалось бы, когда автор пишет слово ударить, то не имеет в виду ударить кого-то физически. Однако в толковом словаре Ожегова ударить означает напасть, обрушиться, и это одно из прямых значений многозначного слова. Таким образом, ударить в данном контексте остается словом-прагмемой. Интересно рассмотреть и выражение заложить бомбу, когда оно, благодаря контексту и ассоциациям, создало яркую экспрессию в нашем подсознании. Это слово-коннотация. Мы привыкли употреблять такое словосочетание, обозначая при этом реально существующее место в пространстве, куда бомбу можно заложить. Но, оказывается, ее можно «спрятать» и в букве закона, что будет означать крайнюю неразработанность законопроекта. Как следствие, такая халатность в будущем пойдет во вред гражданам.

Интересно рассмотреть еще случаи, когда слова, не имеющие в своем значении негативного отношения, могут приобретать такой эффект.

Например, в своей статье Захар Гельман говорит: «Захватнические аппетиты ИГ, претендующего на создание «Всемирного халифата», не менее зловещи, чем претензии на мировое господство гитлеровцев». В данном случае словарь Ожегова говорит нам о двух значениях слова аппетит: 1) желание есть, 2) потребность, желание (разг., перен.). Само по себе слово отрицательной оценки не несет, но в контексте статьи Гельмана оно приобретает негативную окраску. Чрезмерность осуждается автором как порок. Такой оттенок слово аппетиты приобретает с помощью стоящего рядом эмоционально окрашенного слова захватнические (силой овладеть кем или чем-либо). Такое восприятие слова произведет больший эффект на читателя.

140

В одной из статей написано о неправомерных действиях властей во время терактов и возможности прессы говорить об этом: «Стоит тебе усомниться в правильности действий тех вооруженных людей, в рядах которых тыы находишься, а еще, не дай бог, высказаться публично на страницах своего издания или с экрана телевизора, и за твою жизнь, здоровье и безопасность никто не даст и ломаного гроша». Здесь выражение не даст ломаного гроша — это переработанный фразеологизм. В естественной интерпретации он звучит так: ломаного гроша не стоит и означает «никуда не годится, не представляет никакой ценности» (Фразеологический словарь русского литературного языка, 2008). В переработке автора он принимает дополнительное, коннотативное значение: никто даже не подумает защитить. Такой прием усиливает эмоциональность текста и позволяет поместить в слова скрытый смысл.

В статье «Головорезы» автор использует слова-коннотации совсем непривычно нашему слуху: «Сезон охоты на журналистов (особенно в зонах конфликтов) открыт не сегодня. Международная федерация журналистов ставила эти вопросы перед мировым сообществом и правительствами десятки лет». Словосочетание сезон охоты приобретает новую для аудитории саркастическую оценку автора по поводу нападений на журналистов, в частности это сравнение относится к террористическим группировкам как к охотникам на живых людей. В привычном значении сезон охоты - это время, когда официально разрешено охотиться на тех или иных животных. В данном контексте автор скорее говорит с горькой иронией о том, что в современном мире журналистов убивают безнаказанно и давно.

Интересно использует коннотацию Ольга Романова в публикации «Теперь об этом нельзя рассказывать» (Грани.ру, 2002): «Понимают ли государевы чиновники, что мы тоже их понимаем? Да знают наверняка. Они презирают ручных журналистов и ненавидят журналистов диких. При этом рассказывают - ласково глядя в глаза — представителям диких журналистов о том, как один из известных всей стране репортеров государственного телеканала придумал подложить к трупу Мовсара Бараева бутылку коньяка. Подробности рассказывают, фамилию называют — брезгливо так». Здесь интересно разворачивается метафора в сравнении журналистов с дикими и ручными животными. Непривычное для нас сочетание создает для аудитории совершенно новое значение слов ручной и дикий — СМИ проправительственные и оппозиционные. Это не случайно. Слова ручной и дикий проще воспринимаются среднестатистическим читателем, к тому же ассоциативный ряд становится наиболее экспрессивным и создает более живые картинки в подсознании человека.

В очерке «Моя психотравма» Соколова-Митрича, помимо многих экспрессивных эпитетов и длинной метафоры, интересно упот-

141

ребляется слово яд. «Очередное злодеяние действует по законам ядерного взрыва: основные жертвы и разрушения — не в точке удара. Главный поражающий эффект создает взрывная волна и заражение местности. Миллионы людей по всему миру сладострастно впитывают яд этого известия, как будто давно его ждали: ура, жизнь не имеет смысла, жизнь не имеет смысла, жизнь не имеет смысла!» Злодеяние здесь сравнивается с ядерным взрывом, которое с помощью своей взрывной волны заражает все вокруг. Злодеяния, жертвы, разрушения, поражающий эффект, взрывная волна — слова, употребляющиеся в прямом значении, но в совокупности создающие новые образы и смыслы. Исключение здесь — это впитывать яд известия. Человек не может в прямом смысле впитать в себя информационный яд как жидкость или влагу, поэтому используется переносное значение, и слово становится коннотацией с сильным экспрессивным и оценочным воздействием.

Итак, мы рассмотрели газеты разных направлений. Все они с помощью отрицательной эмоционально окрашенной лексики одинаково жестко осуждают любое проявление террора. Кто-то из них стремится передать свои мысли через яркую экспрессию слова, кто-то в подтексте, а кто-то предпочитает играть на точном значении самого слова. Причем, как мы выяснили, такие слова служат не только для привлечения внимания и передачи своих мыслей, но и для создания более яркой картины современной действительности. СМИ стремятся доказать аудитории, что терроризма не нужно бояться, его нужно принять как серьезную проблему и бороться с ним.

В газетной журналистике важно использовать экспрессивные и оценочные слова, так как с их помощью можно более точно передавать свою точку зрения, скрытый смысл. Причем это будет наиболее эффективным способом, так как среди нейтральной лексики слова с эмоциональным оттенком выделяются из контекста, а следовательно, и запоминаются лучше. Они рисуют образные картинки в сознании читателя, помогают лучше усвоить смысл сказанного или написанного. Так появляется большая вероятность того, что автор смог донести до читателя главную мысль и сагитировал его на более решительные если не поступки, то мысли, направленные на борьбу с террористической угрозой.

Библиографический список

1. Данилевская Н.В. Стилевые функции речевых разновидностей. — М., 2003.

2. Жеребило Т.В. Словарь лингвистических терминов. 5-е изд. Назрань, 2010.

3. Кара-Мурза Е.В. В помощь редакторам. эксперты-лингвисты о предвыборной информации и агитации. — http.// www.evartist.narod.ru/text3/81.htm#%D0%B7_03

142

4. Лазутина Г. Профессиональная этика журналиста, элект-

ронная версия. - http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Gurn/Lazut/ pril_01.php

5. Маркелова Т.В. Прагматика и семантика средств выражения оценки в русском языке : монография. - М. : МГУП им. Ивана Федорова, 2013.

6. Маркелова Т.В. Семантика оценки и средства ее выражения в русском языке : монография. М., 1993.

7. Маркелова Т.В, Монина Т.С. Оценочная функция англицизмов в газетно-публицистическом стиле // Проблемы полиграфии и издательского дела. - 2012.

8. Темиргазина З.К. Оценочные высказывания в современном русском языке : монография, 1999.

143

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.