CC BY
44
известия вгпу. филологические науки
н.н. панченко
(волгоград)
эмоциональная амбивалентность правдивой коммуникации
Обсуждаются вопросы эмоциональной рефлексии коммуникативных ситуаций, ориентированных на передачу достоверной информации. Уточняется понятие эмоциональной амбивалентности, анализируется эмоциональная рефлексия на правду / правдивое общение, делается вывод о том, что интенция говорящего на правдивое коммуникативное поведение может программировать амбивалентную эмоциональную реакцию.
Ключевые слова: достоверность, правда, эмоциональная амбивалентность, эмоциональная рефлексия.
Понятие амбивалентности, вошедшее в научный обиход в XX в., используется первоначально в психологии и психоанализе в связи с изучением личности, ее социальных установок, затем в социологии в связи с анализом объективных процессов, одновременно влияющих на человека и позитивно, и негативно [2]. С точки зрения психологии амбивалентность представляет собой противоречивое эмоциональное состояние [4, с. 37] или одновременное эмоциональное проявление положительных и отрицательных установок, склонностей [3, с. 18]. По сути, речь идет об антагонистических переживаниях человека, о способности личности одновременно переживать противоположные эмоции.
Нельзя не заметить, что, рассматривая амбивалентность как личностное свойство, как характеристику эмоциональной сферы человека, ученые зачастую усматривают в амбивалентности признак психического расстройства, эмоционального нарушения личности, которая продолжительно испытывает чувства и эмоции с противоположными оценочными знаками, высказывает по отношению к другому человека взаимоисключающие суждения. Согласно Е. Блейлеру, данные признаки являются свидетельством амбивалентности деструктивной личности [1, с. 15]. Нам думается, что в этом случае речь идет о тяжелых отклонениях, поскольку амбивалентность как одномоментное переживание противоречивых эмоций в той или иной степе-
ни свойственна каждому в определенных ситуациях: вся надломленная, раздираемая ненавистью и любовью к мужу, села напротив него в кресло (В. Шишков. Угрюм-река); Наш поэт наблюдал эту операцию со смешанными чувствами уважения и грусти (Э. Лимонов. Молодой негодяй).
Переместившись в сферу лингвистики, в частности в парадигму лингвистики эмоций, понятие амбивалентности в целом сохраняет признаки, выделяемые психологами. В эмо-тиологии также признаются сосуществование полярных эмоций и сложность разграничения полюсов, при этом под полярностью понимается «наличие противопоставления эмоций по типу оценочного знака» [5, с. 37]. Совместимость в одном переживании противоположных чувств, одновременность протекания разнооценочных эмоций у человека поддается наблюдению, в частности когда субъект эмоции одновременно испытывает любовь и ненависть, радость и страдание и т. д., что в текстах художественной литературы отражается в авторском описании с использованием маркера 'смешанные чувства': время и это место вызывают смешанные чувства - стыда и гордости, сожаления и ностальгии, тоски и умиления (Театральная жизнь. 2004. 28 июня).
Следует заметить, что феномен смешанных эмоций все еще не получил в эмотив-ной лингвистике должного освещения. Пожалуй, едва ли не единичный случай обращения к проблеме смешанных эмоций, средствам их номинации и экспликации обнаружен нами в публикациях A.A. Штебы, где смешанные эмоции определяются автором как «соединение в целое либо разнооценочных переживаний, представляющих собой контрарные понятия (любовь и ненависть, радость и печаль и под.), либо разнооценочных, но не контрарных (любовь и грусть), либо однооценочных, но отличающихся интенсивностью эмоций (горе как отрицательное пассивное эмоциональное переживание и ярость как отрицательная активная эмоция)» [6, с. 173]. При этом обратим внимание, что, в представлении автора, амбивалентность или поливалентность переживаемых смешанных эмоций характеризует эмоциональное состояние одного говорящего: «один и тот же фрагмент действительности может вызывать противоположно-оценочные эмоции даже у одного человека» [Там же, с. 172-173], что в целом совпадает с представленным выше пониманием амбивалентности.
О Панченко Н.Н., 2019
язы1кознание
Нам представляется, что понятие амбивалентности может быть экстраполировано на другие сферы коммуникативного взаимодействия, в частности на область эмоциональной рефлексии. При этом под эмоциональной амбивалентностью мы предлагаем понимать не «смешанность» полярных чувств и не одновременность их переживания в одной коммуникативной ситуации, а разнооценочность эмоциональных реакций адресатов, респонсивно воспринимающих одну и ту же ситуацию.
Учитывая тезис, что любое коммуникативное взаимодействие эмоционально переживается (В.И. Шаховский), в данной статье мы планируем обсудить случаи амбивалентной эмоциональной рефлексии на коммуникативные ситуации, ориентированные на передачу достоверной информации. Уточним, что достоверность понимается нами как информативно-квалификативная коммуникативная категория, выполняющая коммуникативно-организующую и регулирующую функции и оказывающая влияние на прагматику дискурса. Реализация достоверности в дискурсе носит вариативный характер и связана с выбором говорящим базовой целеустановки, определенной стратегии и тактики коммуникативного поведения. Обратимся к ситуациям, в которых коммуникативное намерение адресанта имеет базовую установку на правдивое коммуникативное поведение.
Общеизвестно, что правда - особо почитаемая в русской лингвокультуре категория духовности, символизирующая проявление искренности человеческих отношений, праведность - «жизнь по правде» - означает избегание в поступках соблазнов и греха. Стремление к справедливости, реализуемое в правдолюбии, правдоискательстве, не отождествляется с рациональным поиском гносеологической истины. Вечными являются призывы к правде, обеспечивающей нравственные устои социума и позволяющей регулировать человеческие взаимоотношения. с древнейших времен данные призывы и заповеди (Не произноси ложного свидетельства на ближнего своего) по содержанию остаются неизменными, как бы ни варьировалась их вербальная аранжировка.
Казалось бы, ситуации правдивой коммуникации как желательные, положительные формы общения должны априори стимулировать одобрение со стороны социума. Бесспорно, что подобные ситуации эмоциогенны, но всегда ли в результате они провоцируют позитивные эмоции адресата?
Попробуем ответить на данный вопрос, обратившись к результатам: а) анализа паре-миологического фонда русской языка; б) анкетирования и контекстуального анализа ситуаций, содержащих рефлексию на сообщение правды. Использование данных методов призвано продемонстрировать ценностно-эмоциональное отношение к ситуации правдивого высказывания.
Прежде всего, обратимся к анализу паремий, которые, являясь выразителями наивной картины мира, становятся специфическим кодексом правил, так или иначе обосновывающих акты принятия практических решений, которые сопровождают обыденную деятельность человека. На стратегии принятия решений ориентированы представления аксиологического характера, которые эксплицитно / имплицитно закреплены в большинстве пословичных выражений. Оценка в паремиях предназначена для воздействия на слушающего, являясь выразителем рекомендации, нормо-установки.
Неудивительно, что столетиями правда стереотипно воспринимается русским языковым сознанием как ценность и добродетель: Кто правду хранит, того Бог наградит; Кто за правду горой, тот и герой; В ком правды нет, в том добра мало; Где честь, там и правда. Бог не в силе, а в правде; Тому худа не отбыть, кто привык неправдой жить; За правое дело стой смело!; Лучше умереть, чем неправду терпеть; Правда светлее солнца, чище ясного месяца и др.
При этом, несмотря на наличие паремий, которые демонстрируют, что для русскоязычного сознания правда - это категория высшей духовности и нравственного права, сочетающая в себе и «жизнь по совести» и «жизнь по-божески», уже на уровне фразеологической репрезентации наивно-языковой картины мира можно наблюдать амбивалентность восприятия данного феномена, доказательством чего служат паремии Правда не шкварка: с кашею не съешь; На голой правде далеко не уедешь; На правде не далеко уедешь: либо затянешься, либо надорвешься; На правде ничего не возьмешь; Всяк про правду трубит, да не всяк ее любит; Всю правду говорит только дурак; Правду искать, только время терять; Не всякую правду хотят услышать; Правду говорить - многим досадить; Правду говорить -никому не угодить.
Кроме того, паремиологический фонд русского языка обращает на себя внимание наличием паремий, фиксирующих трудность, а по-
известия вгпу. филологические науки
рой и невозможность выбора между правдой и ложью: Правдою жить, от людей отбыть, а неправдою жить, Бога прогневить; Неправдою жить не хочется, правдою жить не мо-жется; С кривдою жить больно, с правдою -тошно; Сказать не велят, утаить нельзя; Правду сказать не могу, а лгать не хочу и др. Подобные паремии не только становятся иллюстрацией трудности выбора, с которым сталкивается человек в житейских ситуациях, но и характеризуют свойства русского характера, его склонность к пассивности, нежеланию быть ответственным за принятое решение.
Заметим попутно, что двойственное отношение к анализируемому феномену можно наблюдать и в английском языке: с одной стороны, честный, хотя и бедный предпочтительнее, чем нечестный, хотя и богатый (А роог man is better than a liar), с другой - небольшое количество лжи оказывается более желательным, чем честность, обрекающая на несчастье (It is better to lie a little than to be unhappy much). Аналогично в русском языке в одном случае отдается предпочтение правде, приносящей страдание (Лучше горькая правда, чем сладкая ложь), в двух других предпочтительной оказывается ложь, обеспечивающая душевное спокойствие / удовлетворение (Лучше умная / сладкая ложь чем горькая правда).
Несмотря на наличие подобных антагонистических представлений, в целом анализ пословичного фонда русского языка показал, что в русской лингвокультуре превалирует положительное отношение к правде: ограничив количество рассматриваемых паремий теми единицами, семантический потенциал которых можно назвать максимально внеконтекстным, мы установили, что «на стороне» правды -82% отобранных единиц, и лишь 18% опровергают безоговорочную ценность правдивой коммуникации.
Опрос респондентов об их отношении к правде (Любите ли вы говорить правду? Любите ли вы слышать правду? Часто ли используете ложь?) также служит доказательством амбивалентного отношения к правдивой коммуникации. С одной стороны, фиксируется безоговорочное принятие правды: Предпочитаю слышать правду и сам говорю правду!); Правду только и приемлю. Лгу чрезвычайно редко и то во благо; Да, не люблю врать*. С другой стороны, провозглашается нецелесообразность и непопулярность прав-
* Здесь и далее сохранены орфография и пунктуация авторов.
ды: А кому нужна правда? Правда нынче что ложь...; Никто не любит правду, и все врут; Кто ж ее любит и кто же не врет?; Я вру постоянно. Кому нужна правда?; Правду мало кто любит; Слышать правду не всегда приятно. Кроме того, выделяется третья группа ответов, которая демонстрирует одновременное разнооценочное отношение - любовь к правде и приверженность лжи: Правду люблю) и вру, но не чаще чем требуется; Вру часто, и правду люблю; И правду люблю, и не лгать не могу; Правду люблю, но еще сильнее люблю врать.
Любопытно отметить, что, в отличие от паремиологического осмысления, в проведенном опросе положительное отношение к правде фиксируется в значительно меньшем количестве ответов респондентов: за безоговорочное принятие правды (использование в собственном коммуникативном поведении и в поведении партнера по коммуникации) ратуют менее 10% опрошенных. Подавляющее большинство участников опроса (90,2%) либо полностью отрицают ценность правды в настоящее время (Правда как яркий и безжалостный свет; Сегодня правда никому не нужна; Где вы сегодня слышите правду?; Правда давно скончалась, сегодня в отношениях между людьми правит ложь и др.), либо предпочитают говорить правду, но не любят слышать в ответ (Люди приемлют только приятную правду, за которую их одобряют. Правда очень неприятной бывает для слуха и самооценки; Кому понравится, что ему говорят все как есть на самом деле, без лести и заискивания; Самым главным парадоксом нашей жизни является то, что больше всего не любят правду вот такие вот «правдорубы»).
Не случайно правдолюб как коммуникативная личность, фундаментальной ценностной характеристикой которого является сознательная приверженность правде, отнюдь не всегда воспринимается положительно, в наивно-языковом представлении его поведение осознается как неприятное, нежелательное для окружающих; при этом у правдолюба имеется свое собственное понимание правды: добивается правды, зачастую являющейся таковой только для него; любит то, что считает правдой; правдолюб любит правду, но это не означает, что он говорит ее; не всегда искренен и честен сам, но требует этого от других.
Правдолюб / правдоискатель нередко приобретает в русской лингвокультуре отрицательно маркированные коннотации: Публичное правдолюбие Гольдберга, неприличное,
языкознание
как заплата на заднице, молчало, может быть, впервые в жизни; Были у Козы стальные руки, нежная душа и бешеный нрав правдолюбца (Л. Улицкая, Путешествие в седьмую сторону света). В контексте негативное отношение к правдолюбу фиксируется благодаря сочетанию с лексемами, имеющими отрицательную коннотацию, и присутствующей в контексте семантике уничижительности: Тоже мне правдолюбец; Правдолюб несчастный; Это был известный правдолюбец (всегда такой негодяй водится в любом коллективе). Подобное восприятие правдивой по своей сути коммуникативной личности объясняется, скорее всего, тем, что жизненное кредо правдолюба - высказывание правды всегда и всем, независимо от обстоятельств и статуса коммуникантов, что ассоциативно воспринимается как отсутствие у него сдерживающего фактора: Роман - он правдоруб. То есть он относится к категории людей, которые сначала говорят, а потом думают (Сов. спорт. 2011. 3 июня). Данный факт косвенно подтверждают пословичные выражения: Правдолюб: душа нагишом!; Правдолюб: ворот нараспашку, язык на плечо!
Анализ ситуаций, содержащих эмоциональную рефлексию на правдивость партнера по коммуникации, показывает, что лидирующие позиции в количественном отношении занимает отрицательно маркированное восприятие правдивости: с одной стороны, уважение за кристаллическую ее чистоту душевную, за ее правдолюбие (14% проанализированных примеров), с другой - бесит ее правдолюбие; его ложь есть человеколюбивее, нежели твоя правда; жестокость правдолюбия; принижающая человека правда - 86% примеров, правдивое коммуникативное поведение в которых провоцирует негативные эмоции - злость, раздражение, обиду.
Подводя итог нашим рассуждениям, заметим, что интенция говорящего на достоверное / правдивое коммуникативное поведение может программировать различную эмоциональную реакцию - как положительную, гармонизирующую отношения коммуникантов, так и отрицательную, наносящую эмоциональную травму. Правдивое общение, соотносимое с духовно-нравственными категориями и традиционно провозглашаемое в качестве эталонного, в настоящее время вызывает противоречивые эмоционально-оценочные переживания; инверсия оценочного восприятия правдивой коммуникации, прослеживаемая в диахроническом аспекте, требует дальнейшего изучения.
Список литературы
1. Блейлер Э. Аффективность. Внушение. Паранойя. Методические рекомендации к учебному курсу «Психотерапия». Изд-во: Центр психол. культуры, 2001.
2. Зелинская Т.Н. Экспликация содержания понятия амбивалентности в психологии // Новое в психолого-педагогических исследованиях. 2013. № 2. С. 211-221.
3. Петровский А.В., Ярошевский М.Г. Психология. словарь. 2-е изд., испр. и доп. М.: Политиздат, 1990.
4. Ребер А. Большой толковый психологический словарь: в 2 т. / пер. с англ. М.: Вече, Аст, 2003. т. 1.
5. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-т, 1987.
6. Штеба А.А. Лингвоэкологический абсолют смешанных эмоций // Экология языка и коммуникативная практика. 2014. № 2. С. 172-178.
* * *
1. Blejler E. Affektivnost'. Vnushenie. Paranojya. Metodicheskie rekomendacii k uchebnomu kursu «Psihoterapiya». Izd-vo: Centr psihol. kul'tury, 2001.
2. Zelinskaya T.N. Eksplikaciya soderzhaniya ponyatiya ambivalentnosti v psihologii // Novoe v psi-hologo-pedagogicheskih issledovaniyah. 2013. № 2. S. 211-221.
3. Petrovskij A.V., Yaroshevskij M.G. Psiholo-giya. Slovar'. 2-e izd., ispr. i dop. M.: Politizdat, 1990.
4. Reber A. Bol'shoj tolkovyj psihologicheskij slovar': v 2 t. / per. s angl. M.: Veche, AST, 2003. T. 1.
5. Shahovskij V.I. Kategorizaciya emocij v lek-siko-semanticheskoj sisteme yazyka. Voronezh: Izd-vo Voronezh. un-t, 1987.
6. Shteba A.A. Lingvoekologicheskij absolyut smeshannyh emocij // Ekologiya yazyka i kommu-nikativnaya praktika. 2014. № 2. S. 172-178.
Emotional ambivalence of truthful communication
The article is focused on the issues of emotional reflection of communicative situations oriented towards the transfer of reliable information. The author clarifies the concept of emotional ambivalence and analyzes emotional reflection on truth and truthful communication. It is concluded that the intention of the speaker to follow the pattern of truthful communicative behavior can evoke an ambivalent emotional reaction.
Key words: authenticity, truthful communication, emotional ambivalence, emotional reflection.
(Статья поступила в редакцию 15.01.219)
