CC BY
56
О. В. Щербакова, Я. А. Ледовая
“EMBODIED LANGUAGE”. конференция Б ньЮ КОЛЛЕДЖЕ,
ОКСФОРД (ВЕЛИКОБРИТАНИЯ), 26-28 сентября 2011 г.1
26-28 сентября 2011 г. в Нью Колледже Оксфордского университета (New College, Oxford, Great Britain) прошла конференция “Embodied Language”. Она была посвящена междисциплинарному обсуждению феномена embodied cognition (embodiment) применительно к проблематике языка и речи.
Если ориентироваться только на формальные показатели, то “Embodied Language” следовало бы назвать камерным научным мероприятием: в нем приняли участие всего около 40 человек из восьми стран (Великобритании, США, Франции, Швеции, Нидерландов, Германии, Италии, России) — возможно, в масштабах международной конференции цифра не такая уж и внушительная. Однако именно эта камерность позволила создать предельно насыщенную в интеллектуальном отношении и плодотворную атмосферу заинтересованности и доброжелательности, которая не всегда возникает на более многолюдных научных мероприятиях. Решающую роль в том, что секционные заседания и дискуссии проходили на самом высоком уровне, сыграло то, что организаторам удалось собрать ведущих мировых исследователей, работающих над проблемами embodied language. Среди приглашенных лекторов конференции были такие научные знаменитости, как доктор Адам Кендон (University of Pennsylvania), профессор Фридман Пульвермюллер (Medical Research Counsil Cognition and Brain Sciences Unit, Cambridge), профессор Бернар Бичакджан (Radboud University, Nijmegen), профессор Леонардо Фогасси (Universita Degli Studi Parma), профессор Татьяна Черниговская (СПбГУ; РНЦ «Курчатовский институт», НБИК-центр, Москва).
Embodied cognition — сравнительно молодая предметная область, еще не успевшая прочно занять свою «экологическую нишу» в контексте современных когнитивных исследований. Во многом это обстоятельство связано с тем, что сам термин embodiment, а также ставшее заглавным для этой конференции понятие embodied language нечетко определены и имеют размытые семантические границы. Несмотря на уже более чем 25-летнюю историю их использования в лингвистике, психологии и нейронауках, они до сих пор являются скорее научными неологизмами, нежели устоявшимися терминами, однозначно понимаемыми научным сообществом.
Трудности дефиниции становятся еще более очевидными при переводе обсуждаемых понятий с английского языка, так как в русской научной традиции не существует точного смыслового эквивалента ни одного из названных терминов. “Embodiment” буквально переводится как «воплощение, материализация»; другое, более «психологичное» его значение — «теория телесности», «вотелесненность». Таким образом, наиболее адекватной, с нашей точки зрения, русскоязычной версией названия конференции “Embodied Language” могло бы стать «Телесные феномены в языке».
1 Участие в конференции и подготовка статьи поддержаны грантом № 8.38.191.2011 «Информационно-энергетические аспекты когнитивной деятельности» из средств федерального бюджета и грантом Президента РФ № МК-5789.2012.6 «Интеллектуальные компетенции в структуре когнитивного поведения личности».
© О. В. Щербакова, Я. А. Ледовая, 2011
Очевидно, что заявленная тематика чрезвычайно широка и охватывает такие на первый взгляд далекие друг от друга предметные области, как проблема происхождения языка и развитие речевых способностей в филогенезе; моторная организация речевой деятельности; роль жестов и пантомимы в производстве и понимании речевых сообщений; обработка значений слов, обозначающих движения и действия, моторными зонами коры. Однако в действительности тематический разброс конференции оказался не столь велик: все доклады были объединены общей идеей поиска базовых, в широком смысле телесных (в первую очередь, нейрональных) механизмов реализации речевых функций и подлежащих им когнитивных процессов.
Междисциплинарный характер конференции и научная новизна тематики отразились на том, какие вопросы освещались в докладах. Формальное деление на секции «Лингвистика», «Нейронаука» и «Философия» не помешало выступающим поднимать базовые методологические, теоретические и — в чуть меньшей степени — прикладные вопросы, важные для каждого из этих научных направлений.
«Кросс-секционно», упоминая лишь наиболее значимые и яркие выступления, можно выделить четыре основных направления докладов.
1) Филогенез embodied language: каким образом и под влиянием каких факторов телесная коммуникация превратилась в вербально-звуковую. Об этом говорили в своих выступлениях наиболее заслуженные и именитые участники конференции — Татьяна Черниговская, Бернар Бичакджан, Адам Кендон, Робин Эллотт, Леонардо Фо-гасси.
Открывая конференцию пленарным докладом “Social Mind or Linguistic Brain” («Социальный разум или лингвистический мозг»), Т. В. Черниговская (СПбГУ; РНЦ «Курчатовский институт», НБИК-центр, Москва) говорила о том, что языковые, а также музыкальные, математические, моральные и любые другие способности вряд ли могут считаться врожденными — скорее, все они являются следствием социализации человека. Осветив широкий спектр последних тенденций в когнитивной науке, Татьяна Владимировна поставила ряд важных теоретических вопросов, которые задали направление дальнейшей работы конференции.
Доклад знаменитого лингвиста Бернара Бичакджана (Radboud University, Nijmegen) “Language: From Sensory Mapping to Cognitive Construct” («Язык: от сенсорных карт к когнитивному конструкту») был посвящен критике нативистского подхода Ноама Хомского. На протяжении уже многих лет Б. Бичакджан оспаривает тезис о врожденности языковых способностей, приводя в качестве контраргументов во многом схожие умения: танцевать, считать, ориентироваться на местности с помощью карт, — которые не считаются врожденными или генетически обусловленными, но, тем не менее, являются специфическими для человека. Профессор Б. Бичакджан подчеркивал постепенное увеличение роли интеллекта, высших психических функций и интериоризации символических обозначений объектов (в том числе телесно постигаемых через подобие, таких как меры длины: фут, локоть, пядь — или древние алфавиты, появившиеся из пиктографических изображений животных или предметов) в процессе эволюции.
Доктор Адам Кендон (University of Pennsylvania), специалист с мировым именем в области семиотики жестов, выступил с докладом, носящим неформальное название: “Why do Speakers often Make Movements with their Forelimbs when they Speak? An Evolutionary Approach” («Почему докладчики часто размахивают руками во время выступлений? Эволюционный подход»). По мнению А. Кендона, речь и жесты (движения
рта и движения рук) — одинаково важные во взаимодействии со средой и принципиальные для выживания (обслуживания пищевой потребности) телесные проявления. Бывшие на ранних этапах филогенеза способами добывания пищи, пред-жесты и пред-артикуляция впоследствии превратились в координированную систему манипулирования и взаимодействия со средой. Именно эта система, подкрепленная потребностью в коммуникации, в дальнейшем преобразовалась в речь, обогащенную невербальными приемами передачи информации.
Профессор Робин Эллотт, организатор конференции, отчасти развил идеи Б. Би-чакджана об иконичности букв и звуков. В докладе “Embodied Language and the Ascent of Intelligence” («Телесные феномены в языке и начала разума») он обсуждал развиваемую им на протяжении многих лет идею моторного происхождения языка. Для Р. Эллотта слова — и особенно слова, обозначающие конкретные понятия, — являются имитацией природных звуков, жестов и действий, переведенной в доступную для произнесения форму.
В докладе соавтора Дж. Ризолатти профессора Леонардо Фогасси (University of Parma) “Mirror Neurons and Embodied Language” («Зеркальные нейроны и телесные феномены в языке») прозвучала следующая идея. Гомологичность строения зоны Брока у человека и зоны F5 у обезьян (в которой нейронально репрезентированы моторные акты рук и рта, а также лицевые коммуникативные жесты) позволяет предположить, что филогенетически язык мог возникнуть на основе возможности имитировать целенаправленные моторные акты. Этот тезис эмпирически подтверждается данными о специфической активации моторной системы во время обработки речевых сигналов.
2) Психологическая феноменология embodied language: как взаимодействуют телесная и психическая реальности в субъективном опыте человека. В эту тематику была органично вплетена проблема онтогенеза embodied language.
Профессор Габриэлла Виллиокко (University College, London) сделала доклад под названием “Taking Embodiment Deeper into the Body” («Делая телесные феномены еще более телесными»), в котором рассказала об исследованиях семантики абстрактных и конкретных понятий. Она показала, что абстрактные понятия более аффективно нагружены, а конкретные — больше укоренены в сенсорно-перцептивном опыте субъекта.
Марко Феничи (University of Siena) рассказал о современном развитии идей Л. C. Выготского применительно к концепции Theory of Mind в ходе выступления “How Theory of Mind Enters the Embodied-Mind Framework through Language Acquisition” («Как Theory of Mind укореняется в теле в процессе овладения языком»). В его исследовании при помощи False Belief Test было показано, что дети лучше понимают чужие точки зрения, если у них вырабатывается абстрактный уровень суждений об умозаключениях других людей. Для этого они должны быть включены в ежедневное коммуникативное взаимодействие со взрослыми, которые выступают «экспертами», передающими детям обыденные нарративы. Автор особо подчеркнул «взаимную обусловленность» трех наиболее важных для когнитивного развития составляющих: телесной феноменологии, языка (речи) и Theory of Mind.
Валентина Куччио (University of Palermo) в докладе “Is Embodiment All that We Need? Insights from the Acquisition of Negation in Human Language” («Телесное — это все, что нам нужно? О чем говорит изучение отрицания в языке») показала, какую роль телесный опыт, подражание и Theory of Mind играют в формировании отрицательных
высказываний, характерных для второго, высшего, уровня языковой компетентности — умения выстраивать опровержения.
3) Структурно-функциональные связи телесных феноменов и речевых процессов на нейрональном уровне.
Профессор Фридман Пульвермюллер (Médical Research Council Cognition and Brain Sciences Unit, Cambridge), один из лидеров европейской нейронауки, в докладе “Meaning and the Brain: The Neurosemantics of Referential, Interactive, and Combinatorial Knowledge” («Значение и мозг: нейросемантика референтного, интерактивного и комбинаторного знания») на различном экспериментальном материале показал, как активируются моторные участки коры при семантической обработке слов, обозначающих телесные действия.
Роэл Виллемс (Donders Institute for Brain, Cognition and Behaviour) в выступлении “How is Language Embodied?” («Как язык укоренен в теле?») обсудил результаты серии экспериментов, в которых им было показано, что во время чтения слов, обозначающих действия, осуществляется телесная симуляция этих действий, причем эти телесные проявления отличны от самих воображаемых действий. Кроме того, у левшей и правшей при чтении различных «мануальных» глаголов (например, «писать», «резать») активируются разные участки моторной коры.
4) Прикладные аспекты embodied language.
Профессор Элизабет Ольсен (University of Gothenburg), автор доклада “Embodiment, Pragmatics and Communication” («Телесная феноменология, прагматика и коммуникация»), рассказала о своем опыте работы с пациентами, страдающими афазией. Многие из них используют жесты как способ компенсации проблем с поиском слов при разговоре.
Доктор Мануэла Маседониа (Max Planck Institute for Human Cognitive and Brain Sciences, Leipzig) выступила с докладом “Enactment Enhances Memory For Abstract Words” («Телесное проигрывание способствует запоминанию абстрактных слов»). Она отметила, что телесное «проигрывание» значений слов искусственного языка при их заучивании оказывает положительное влияние на эффективность сохранения этих слов в памяти.
Нетрудно заметить, что многие основополагающие идеи парадигмы embodied cognition, и в частности embodied language, являются в каком-то смысле революционными для современной когнитивной науки, но вполне очевидными и едва ли не тривиальными для «чистых» психологов. Действительно, положения о взаимообусловленности познания и моторного действия, телесной (в первую очередь, сенсорно-перцептивной) природе когнитивной активности являются само собой разумеющимися — особенно для российских психологов, воспитанных на классических работах И. М. Сеченова, П. К. Анохина, Н. А. Бернштейна, Б. Г. Ананьева, Л. М. Веккера. И даже немного удивляет свойственное направлению embodied language специальное акцентирование внимания на телесной сущности когнитивных процессов, так как очевидно, что любое познание в той или иной степени телесно. У психики нет иного инструмента познания, кроме тела, и тело является единственным интерфейсом для ее взаимодействия с внешним миром.
Вероятно, подобные теоретические шероховатости не в последнюю очередь обусловлены тем, что тезисы о ведущей роли телесного опыта в организации познавательной деятельности и о двигательных феноменах как основе языковых структур приш-
ли в понятийный аппарат когнитивной науки отнюдь не из психологии (хотя как раз это и было бы ожидаемо), а из когнитивной лингвистики. Произошло это, в первую очередь, благодаря работам Дж. Лакоффа и М. Джонсона [1-3], Р. Лангакера [4], Л. Тал-ми [5, 6], Ж. Фоконье и М. Тернера [7-9]. Когнитивные лингвисты выдвинули ряд важных теоретических положений относительно телесной природы языковых явлений и познания в целом, подойдя с другой стороны к тому кругу проблем, который до этого на протяжении десятилетий обсуждался в психологической, а еще раньше — в философской традиции.
Попытка психологического обобщения обсуждавшихся на конференции вопросов с неизбежностью выводит на первый план разницу исследовательских парадигм, подлежащих разным типам научных работ. И хотя авторы разделяют мнение об ана-хронистичности разведения науки — и особенно междисциплинарной когнитивной науки! — на «западную» и «отечественную», необходимо признать, что в том случае, когда речь идет о психологической стороне исследований, такое разделение все еще отражает текущие реалии, и говорить о едином научном пространстве пока что, увы, преждевременно. В самом деле, бессмысленно отрицать, что психология, развиваемая западными коллегами, и психология в России до сих пор отличаются друг от друга едва ли не сильнее, чем две изначально разные научные дисциплины. Объективистская, поведенческая, сфокусированная на частных задачах, решаемых с помощью точных современных технических инструментов (фМРТ, ПЭТ, ТМС), методология западных психологов заметно контрастирует с более интроспективной и претендующей на целостное осмысление психической реальности российской психологической традицией.
Как видно из приведенного выше обзора, на секционных заседаниях “Embodied Language” бросалась в глаза тематическая асимметрия представленных психологических работ: явное преобладание нейро- и поведенческих исследований при практически полном отсутствии исследований субъективной реальности. При этом как в вопросах, адресованных докладчикам, так и на общих обсуждениях неоднократно отмечалось, что сами по себе данные о частных особенностях протекания мозговой деятельности нисколько не приближают нас к пониманию природы познавательных феноменов. Эта ситуация интенсивно обсуждалась на третий день работы конференции в завершающей дискуссии, где профессора Р. Эллотт, Т. В. Черниговская и Ф. Пульвермюллер отметили, что обилие эмпирических подтверждений телесной природы речевых процессов уже не столько вдохновляет, сколько острее и острее ставит вопросы интерпретации и концептуального осмысления взаимодействия мозга, психики, культуры.
Нам представляется, что значительную роль в пересмотре и, возможно, последующем теоретическом сдвиге внутри парадигмы embodied cognition могло бы сыграть смещение фокуса внимания исследователей в сторону изучения субъективных аспектов embodied language, т. е. именно тех вопросов, которые старательно обходятся на современном этапе.
В завершение работы конференции “Embodied Language” было принято решение подготовить в течение 2012 года специальный выпуск журнала “Biolinguistics”, посвященный рассмотренным на конференции темам и предварительному теоретическому обобщению существующих эмпирических данных. К началу работы конференции был подготовлен сборник тезисов (Proceedings of “Embodied Language”, Conference at New College, Oxford, 26-28 September, 2011). Также материалы конференции и презентации участников размещены на сайте http://www.percepp.com/eclipsefiles/index.html.
“Embodied Language” была организована совместными трудами Language Origins Society (Общество проблем происхождения языка) и European Society for the Study of Cognitive Systems (Европейское сообщество исследований когнитивных систем). Особую роль в организации конференции сыграл профессор Робин Эллотт — это научное событие состоялось во многом благодаря его личному энтузиазму и энергии.
Литература
1. Johnson M. The Body in the Mind: The Bodily Basis of Meaning, Imagination and Reason. Chicago: University of Chicago Press, 1987. 233 р.
2. Lakoff G., Johnson M. Metaphors We Live By. Chicago: University of Chicago Press, 1980. 242 р.
3. Lakoff G., Johnson M. Philosophy in the Flesh: The Embodied Mind and Its Challenge to Western Thought. New York: Basic Books, 1999. 624 р.
4. LangackerR. W. Foundations of cognitive grammar. Vol. 1-2. Stanford, Calif.: Stanford University Press, 1987. Vol. 1. 516 p.
5. Talmy L. Force Dynamics in Language and Cognition // Cognitive Science. 1988. Vol. 12, 1. P. 49100.
6. Talmy L. Towards a Cognitive Semantics. Vol. 1-2. Cambridge, MA, US: The MIT Press, 2000. Vol. 1. Concept Structuring Systems. 565 р.
7. Fauconnier G. Mental spaces: aspects of meaning construction in natural language. Cambridge; New York: Cambridge University Press, 1994. 190 р.
8. Fauconnier G. Mappings in thought and language. Cambridge; New York: Cambridge University Press, 1997. 205 р.
9. Fauconnier G., Turner M. The way we think: Conceptual blending and the mind’s hidden complexities. New York: Basic Books, 2002. 440 р.
Статья поступила в редакцию 16 декабря 2011 г.
