CC BY
52
УДК 81' 27 : 392
ББК 81.001.2
С 20
Сарангаева Ж.Н.
Кандидат филологических наук, доцент кафедры германской филологии Калмыцкого государственного университета им. Б.Б. Городовикова, e-mail: [email protected]
Эмблематические характеристики свадебного ритуала в калмыцкой, русской и английской лингвокультурах
(Рец ензирована)
Аннотация:
Рассматриваются эмблематические особенности свадебного ритуала в традиционном коммуникативном сознании калмыцкого, русского и английского народов. Изучение эмблематического модуса общения является одним из перспективных направлений филологической герменевтики. Эмблема рассматривается как идентификационный, коммуникативный знак, направленный на разъяснение той скрытой информации, которая не является легко узнаваемой для читателя или слушателя другой лингвокуль-туры. В рассматриваемых лингвокультурах свадебный ритуал имеет яркое и богатое эмблематическое выражение. Анализ эмпирического материала показал, что эмблематическое переосмысление свадебного ритуала в рассматриваемых лингвокультурах проявляется в различных вербальных, жестовых, поведенческих реакциях, а именно в определенных этикетных формулах, лексико-фразеологических, диалектных и сленговых единиц, жестовых средств, а также в виде культурно обусловленных поведенческих установок. Методика исследования основана на сравнительно-сопоставительном описании трех лингвокультур с точки зрения истории, этнографии, социологии. Данный подход направлен на приоритетное изучение культурных ценностей, определяющих сознание и поведение того или иного народа. Полученные данные могут быть использованы в курсах по межкультурной коммуникации, лингвокультурологии, семиотике, а также теории дискурса.
Ключевые слова:
Эмблема, свадьба, ритуал, лингвокультура, калмыцкий, русский и английский языки, эмблематическое осмысление
Sarangaeva Zh.N.
Candidate of Philology, Associate Professor of Department of Germanic Philology, the B.B. Gorodovikov Kalmyk State University, e-mail: [email protected]
Emblematic characteristics of a wedding ritual in Kalmyk, Russian and English linguocultures
Abstract:
This work deals with the emblematic features of a wedding ritual in traditional communicative consciousness of the Kalmyk, Russian and English people. Studying the emblematic mode of communication is one of the promising directions of philological hermeneutics. The emblem is considered as the identification, communicative attribute aimed at explaining the hidden information which is not easily recognizable for the reader or the
listener of other linguoculture. In the considered linguocultures a wedding ritual has bright and rich emblematic expression. The analysis of empirical material has shown that emblematic reconsideration of a wedding ritual in the considered linguocultures is displayed in various verbal, gesture and behavioral reactions, namely in certain etiquette formulas, lexicological and phraseological, dialect and slang units, gesture means, as well as in the form of culturally caused behavioral principles. The technique of this research is based on the comparative description of three linguocultures from the point of view of history, ethnography and sociology. This approach is directed to priority studying the cultural values defining consciousness and behavior of these or those people. The obtained data can be used in courses on cross-cultural communication, cultural linguistics, semiotics and the theory of a discourse.
Keywords:
Emblem, wedding, ritual, linguoculture, Kalmyk, Russian and English languages, emblematic judgment.
Важнейшей характеристикой общения является непрямое выражение смысла. Одним из возможных подходов к изучению непрямой коммуникации является лингвосемиотический анализ ее типов. Семиотическое освоение реальности может происходить разными способами - эмблематическим, аллегорическим, символическим [1: 21]. Эмблема рассматривается как однозначно определяемый и понятный знак в рамках своей лингво-культуры, но требующий интерпретации для других лингвокультур.
В рассматриваемых лингвокульту-рах концепт «свадьба» насыщен семиотическими, в том числе, эмблематическими знаками. Например, в калмыцкой лингвокультуре понятие «брак» эмблематически обозначается словосочетанием гер авлкн, которое буквально переводится как 'приобретение кибитки'. Эмблематически именуется свадьба сына (кун болх - досл. 'стать человеком') и свадьба дочери (словосочетание хэрд Иазр мордуллкн, т.е. «отправка на чужую сторону», кYYнэ / хэр Иазрт мордх - «выйти замуж на чужую сторону»). Эмблема-тично обозначение супружеской жизни выражением квнщл хувалцщ, т.е. «разделить одеяло». Одеяло (квнщл) входило в приданое невесты и символизировало многодетность будущей семьи.
В русской и английской лингвокуль-турах идея брака, свадьбы актуализиру-
ется через понятие «узы», т.е. «тесные связи, отношения, объединяющие кого-либо»: рус. «брачные узы», «связать себя узами брака», англ. «marriage knot», to tie the knot - «заключить брак». В русском языке понятие «свадьба» выражается лексемами обручение, венчание, окольцовка и др. В английском языке идея свадьбы также передается словосочетанием settle down - marry and have a family в значении «жениться, обзавестись семьей», to walk down the aisle (досл. 'пройти церковный неф') - разг. «пойти под венец».
В рассматриваемых лингвокультурах эмблематическую оценку получают различные обрядовые действия, связанные с досвадебными, непосредственно свадебными и послесвадебными традициями.
В традиционной калмыцкой культуре сватовство состояло из нескольких этапов, чаще всего трех. Каждый этап сватовства именовался по количеству бортх / сав «кожаная фляга, посуда», т.е. сосуда с молочной водкой. Общее название первого этапа - нег бортх илгэлИн, нег сав «первая бортха». В данном обряде участвовал только один человек, которого называли шинщлэх (досл. 'наблюдатель', 'разведчик'). Целью его визита в дом предполагаемой невесты было знакомство с ней и ее семьей. Визит шинщлэх имеет несколько эмблематических выражений: хадмуд хээлкн - «поиск сватов», кYYкнд эрк зввлкн - досл. 'привоз молоч-
ной водки к родственникам невесты', зэцг орулкн - букв. 'принести известие' [2].
Существовали второй и третий предсвадебные этапы, которые именовались по количеству сватов и привезенной молочной водки - хойр бортх (сав) «две бортхи, сосуда», курвн бортх (сав) (три бортхи, сосуда). Третий визит также назывался Yг авх - «брать слово», т.е. обозначал успешное завершение сговора. После этого невесту называли шаката -«просватанная» (досл. 'с альчиком'). Это название произошло от следующего ритуала: во время заключительного сговора родителям невесты вручалась берцовая кость шака чимгн, которая в дальнейшем использовалась в качестве необходимого атрибута поклонения невесты в доме родителей жениха [3: 51].
В русской культуре обряд сватовства эмблематически обозначен лексемами сговор, заручины, просватанье, запой, своды. Предварительный договор о свадьбе также носил название «рукобитье»: в знак согласия на брак отцы жениха и невесты «били по рукам».
Особую роль при сговоре играли сват или сваха. Сватов выбирали тщательно: это должен был быть уважаемый, женатый мужчина или замужняя женщина. Важность свата / свахи невесты отмечена в пословице «Выбирай не невесту, а сваху».
В калмыцкой и русской культурах шинщлэх, сват или сваха никогда напрямую не говорили о цели своего прихода, чаще всего, придумали такое объяснение: «Шла, шла, думаю зайду...», «издалека шли - устали, пустите передохнуть». Во время сговора использовали клишированные иносказательные выражения: калм. Танад хатхад уга ботхн бээщ, манад ханцнуга девл бээнэ - «У вас есть верблюжонок с не проколотым носом, у нас есть шуба без рукавов» (со слов информанта); рус. у вас товар - у нас купец, у вас курочка - у нас петушок, нельзя их согнать в один хлевушок, у нас голубь - у вас голубка, а они врозь не живут и т.д. [4: 53].
До начала XX века у некоторых калмыцких субъэтнических групп - торгутов и дербетов - существовал такой предсвадебный обряд, как узулЫ - «показ, смотрины жениха». Этот этап считался четвертым, эмблематически именуется как дврвн бортх / сав - «четвертая бортха», а также хввнэ мах эглкн - букв. 'привоз туши барана' (жених должен был привезти целую тушу барана), кург кургх - букв. 'привезти, доставить жениха' [5: 194]. Данный обряд имел глубокое символическое значение и обозначал приобщение жениха к роду невесты.
Эмблематичным и символичным на смотринах жениха (кург y3ih^ представляется ритуал хош йорях (букв. 'благословление кибитки') [6: 90]. Родственники жениха привозили кибитку с собой и устанавливали ее в хотоне (поселении) невесты, устраивая обильное угощение для всех гостей. После кург узлШ - «смотрин жениха» следовал обряд хулд вгх, хулд ишклhн, эд ишклhн, т.е. «кройка и шитье вещей», в котором участвовали женщины со стороны невесты. Этот обычай составлял пятый (заключительный) этап предсвадебного сговора, после которого следовала собственно свадебная церемония (хурм).
Подобный обычай существовал и у русских, и назывался он «смотрение дворов», «смотрины». Осмотры хозяйств жениха и невесты проводились обычно через несколько дней после получения предварительного согласия на брак. Сваха обращалась к стороне невесты со словами: «Сватушко, сваханька! / Нашего ясного сокола посмотрите, / Вашу лебедушку покажите!» [4: 55].
В английской культуре свадьбе предшествует обряд помолвки - betrothal, engagement. Молодые люди на помолвке обмениваются кольцами, устраивают торжественный ужин (dinner-party, feast) для своих родных и знакомых. Состоятельные и знаменитые люди объявляют о помолвке в средствах массовой информации.
В традиционной русской культуре существует предсвадебный обряд, символизирующий прощание с холостяцкой жизнью - «девичник» и «мальчишник». На девичнике невеста совершала обряды «приплакивание к пиву» (угощение гостей пивом), «отдача ^á^ra» (раздача лент сестрам, девушкам). На мальчишнике устраивали «молодецкий пир», или «поезжину» [7: 26]. Во время этого мероприятия распределяли свадебные роли, чины.
В английской лингвокультуре обряд bridal shower - «девичник, подарочная вечеринка» произошло от bryd - «невеста или женщина» и ealo - «эль или пиво». В средневековой Англии невеста перед свадьбой готовила пиво (эль) и продавала его гостям по самой высокой цене. Понятия «девичник», «мальчишник» в английской лингвокультуре эмблематически обозначаются словосочетаниями hen party (досл. 'вечеринка куриц') и stag party (досл. 'вечеринка оленей') [8].
Свадебная церемония сопровождается серией обрядов, отличающихся большим разнообразием. К центральным обрядам в калмыцкой лингвокультуре относятся такие обычаи, как «бер орулх», «^YY^a бууЛна хYрм» (ввод невесты), «поклонение невестки» («бер мeргYлhн»), включающий обряд поклонения родственникам жениха и их предкам», «поклонение невестки» («бер мeргYлhн»), «смена имени» («нер сольх»), «разделение волос» («уснь хувах», согласно этому обычаю волосы девушки-невесты заплетали в две косы), подчеркивающий новый статус. В русской лингвокультуре отмечаются похожие обряды, например «вывод за стол», «расплетение кос» (девичьей красы), а также различные обряды, характеризующие приобщение невесты к семейно-родовым культам мужа.
В английской лингвокультуре распространен ритуал throwing rice (досл. 'бросание риса'), символизирующий богатство и плодородие; его бросают только тогда, когда молодожены покидают ме-
сто бракосочетания. Традиционным ритуалом в Англии считался обряд flinging the stocking (букв. 'бросание чулка'), обозначающий скорую свадьбу подружки невесты или друга жениха. В современное время эта традиция известна как throwing the bouquet - «бросание букета» и предназначен он только для девушек. Знаковым является ритуал over the threshold (carrying the bride over the threshold - «нести невесту над порогом), символизирующий условный переход из прежней жизни в новую [9: 175].
В калмыцкой и русской лингвокуль-турах окончание свадебных торжеств и вступление молодых в новую жизнь не означало завершения всего свадебного цикла. Обряды и определяемые обычаем действия, связанные с заключением брака, совершались после свадьбы на протяжении весьма длительного периода, который продолжался от нескольких месяцев до года, а иногда и дольше. В калмыцкой традиции послесвадебный период включал ритуал куукд орулх, который включал обряд твркшлх (букв. 'возвращение к родне') - визит родителей. Невеста навещала своих родственников только через год после появления первенца. В русской культуре посещение молодыми всех родственников, в первую очередь, тестя и тещи называлось «отводины», «отгост-ки»; они начинались обычно в первое воскресенье после окончания свадьбы и в зависимости от числа родственников могли продолжаться несколько недель.
В рассматриваемых лингвокультурах большое значение уделяется различным компонентам свадебного ритуала. В этом смысле эмблематичным представляются йорелы «благопожелания», тосты, отражающие этнокультурное своеобразие народов. Например, в калмыцкой лингвокульту-ре единство молодой семьи сравнивается с единством рода (олна 6Y^m багтщ - букв. 'пусть станут частью общего стойбища'), общества в целом (олн эмт дахщ, олна хор-мад багтщ - букв. 'пусть не отрываются
от народа, пусть присоединяются ко всеобщему благополучию'); увеличение молодой семьи эмблематически сравнивается с обильными пастбищами (ввсн ввкн болщ, уснь аршан болщ - букв. 'трава пусть будет сочной, а вода светлой'), с поголовьем скота (альвлдгнь кввYн-кYYкн болщ, асрдгнь хвн-хуркн болщ - букв. 'если балуешь, то пусть это будут дети, если выращиваешь, то пусть это будут овца - ягненок' - перевод наш») [3: 71].
В русской и английской лингвокультурах эмблематичны пожелания о долгой совместной жизни: рус. Желаем паре молодой дожить до свадьбы золотой, англ. To the husband and wife. May we all be invited to tour golden wedding celebrations. Примечательно, что для русской и английской лингвокультур характерны наименования годовщин свадеб, например «зеленая свадьба - первый год совместной жизни», «деревянная свадьба / wooden wedding - пятая годовщина свадьбы», «оловянная свадьба - tin wedding - десятилетие свадьбы», «золотая свадьба / golden wedding - пятидесятилетие супружеской жизни» и т.д. В калмыцкой линг-вокультуре такое явление отсутствует.
Эмблематичны ритуальные песни, исполняемые на протяжении всей церемонии. В калмыцкой лингвокультуре широко распространены свцгин дуд - «песни с подношением» (от слова свц - «рюмка с вином для угощения»), исполняемые на третьем этапе сватовства, свадебном пиру в знак породнения двух семей, родов, магталта дуд - «песни-здравницы», CYв-селвгтэ дуд - «песни-назидания, адресованные невесте», kyykуулюлдг дуд - «песни, вызывающие плач невесты», исполняемые во время прощания с невестой (kyyk мордуллЪн). В русской лингвокуль-туре распространены «величальные песни» («припевки»), посвященные жениху,
невесте, их родителям, поезжанам и другим участникам свадебных торжеств, «ко-рильные песни», в которых высмеивалась скупость гостей, «жалобные песни», «хороводно-игровые песни» («кружки», «городки») [11].
Эмблематичны различные приметы, связанные со свадьбой. Например, среди англичан распространена примета something old and something new, something borrowed and something blue - букв. 'что-то старое, что-то новое, что-то взятое взаймы и что-то голубое'. Эта примета появилась в Викторианские времена и с тех пор невесты стараются одеваться в соответствии с традицией. Старое (something old) символизирует связь с семьей невесты, с ее прошлым - обычно это старинная семейная драгоценность или семейное платье мамы, бабушки. Новое (something new) символизирует удачу и успех невесты в новой жизни, взятое взаймы (something borrowed), обозначает, что друзья и члены семьи будут всегда рядом, а нечто голубое, синее (something blue) является символом верности [9: 159].
Таким образом, свадебный ритуал является одной из главных составляющих культурно-бытового комплекса обрядовой жизни народа. Свадебный ритуал рассматривается как сложная система лингвосе-митических знаков. Эмблематическое прочтение знака ориентировано на выявление той информации, которая понятна в рамках своей культуры, но требует дополнительных разъяснений представителей других культур. В традиционной калмыцкой, русской и английской коммуникативной практике свадебный ритуал имеет свою национально-культурную специфику, отражающую культурные доминанты поведения, а также исторически закрепленные ценностные ориентации, принятые в соответствующей лингвокультуре.
Примечания:
1. Карасик В.И. Языковая матрица культуры. Волгоград: Парадигма, 2012. 448 с.
2. Калмыцко-русский словарь / под ред. Б.Д. Муниева. М.: Рус. яз., 1977. 768 с.
3. Хабунова Е.Э. Калмыцкая свадебная обрядовая поэзия. Элиста: Калмыцкое кн. изд-во, 1998. 224 с.
4. Зорин Н.В. Русский свадебный ритуал. М.: Наука, 2004. 248 с.
5. Эрдниев У.Э. Калмыки: историко-этнографические очерки. Элиста: Калмыцкое кн. изд-во, 1985. 282 с.
6. Шараева Т.И «Смотрины жениха» в традиционной калмыцкой свадьбе (по литературным данным) // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. СПб., 2009. № 117. С. 87-93.
7. Балашов Д.М., Марченко Ю.И., Калмыкова Н.И. Русская свадьба. М.: Современник, 1985. 390 с.
8. Collins English Dictionary. Complete and Unabridged. Sixth Edition. Glasgow: HarperCollins Publishers, 2004. 1684 p.
9. Howe S. English. The Language of love. Cambridge, 2016. 189 p.
10. Борджанова Т.Г. Обрядовая поэзия калмыков (система жанров, поэтика). Элиста: Калмыцкое кн. изд-во, 2007. 592 с.
11. Большой толковый словарь русского языка / сост. и гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб.: Норинт, 2000. 1536 с.
References:
1. Karasik V.I. Language matrix of culture. Volgograd: Paradigma, 2012. 448 pp.
2. Kalmyk-Russian dictionary / ed. by B.D. Muniev. M.: Rus. yaz., 1977. 768 pp.
3. Khabunova E.E. Kalmyk wedding ritual poetry. Elista: Kalmyk Publishing house, 1998. 224 pp.
4. Zorin N.V. Russian wedding ritual. M.: Nauka, 2004. 248 pp.
5. Erdniev U.E. The Kalmyks: historical and ethnographic sketches. Elista: Kalmyk Publishing house, 1985. 282 pp.
6. Sharaeva T.I. "Viewing of the groom" in the Kalmyk wedding ceremony (based on literary data) // Izvestia of Herzen Russian State Pedagogical University. SPb., 2009. No. 117. P. 87-93.
7. Balashov D.M., Marchenko U.I., Kalmykova N.I. Russian wedding. M.: Sovremennik, 1985. 390 pp.
8. Collins English Dictionary. Complete and Unabridged. Sixth Edition. Glasgow: HarperCollins Publishers, 2004. 1684 pp.
9. Howe S. English. The Language of love. Cambridge, 2016. 189 pp.
10. Bordzhanova T.G. Ritual poetry of the Kalmyks (the system of genres and poetics). Elista: Kalmyk Publishing house, 2007. 592 pp.
11. The Big Explanatory Dictionary of the Russian language / ed. by S.A. Kuznetsov. SPb., 2000. 1536 pp.
