CC BY
142
DOI 10.5862/JHSS.239.6 УДК 321.7
Ю.Г. Мисников, О. Г. Филатова, А. В. Чугунов ЭЛЕКТРОННОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ВЛАСТИ И ОБЩЕСТВА:
____V .
НАПРАВЛЕНИЯ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЙ*
В статье рассмотрены возможные направления и методы исследований, связанных с изучением электронного взаимодействия власти и общества. Следуя логике от общего к частному, авторы выделяют следующие направления исследований в данной сфере: классические модели демократии — электронная демократия — электронное участие — публичный интернет-дискурс. Особое внимание уделено анализу публичных дискуссий в Интернете, поскольку последние рассматриваются как форма электронного политического участия. Используемые авторами походы к исследованиям публичных интернет-дискуссий могут быть адаптированы и к другим исследованиям дискурса в Интернете вокруг значимых политических событий.
МОДЕЛИ ДЕМОКРАТИИ; ЭЛЕКТРОННАЯ ДЕМОКРАТИЯ; ЭЛЕКТРОННОЕ УЧАСТИЕ; ПУБЛИЧНЫЙ ДИСКУРС; ДЕЛИБЕРАТИВНАЯ ДЕМОКРАТИЯ; ДИСКУРС-АНАЛИЗ.
В мировой практике развитие механизмов электронного участия граждан в жизни государства (E-Participation) уже не новая тема для исследований. В частности, анализ мирового потока научных публикаций по базе Scopus показывает начиная с 2005 года устойчивый рост количества статей в международных научных журналах и индексируемых трудах конференций и позволяет заключить, что развитие механизмов электронного участия — глобальная тенденция. При этом для каждой страны существуют свои история и динамика появления инструментов электронного участия, во многом обусловленные социальной, институциональной и технологической готовностью участников процесса взаимодействия власти и общества [1].
В настоящее время большие возможности для электронного политического участия предоставляют социальные сети, интернет-форумы, краудсорсинговые ресурсы, порталы для сбора подписей и т. д., которые становятся ведущими площадками для дискурсивного обсуждения актуальных общественных проблем. Этот сегмент общественной жизни (а также соответствующий инструментарий) формируется
* Работа выполнена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект № 15-03-00715).
силами не только и не столько государственных структур, сколько общественными организациями и движениями, а также самими гражданами. Анализ дискуссий, которые проходят на таких интернет-площадках, на наш взгляд, может быть важным вкладом в исследование механизмов и инструментов электронного участия. Ниже будут представлены разработанные нами методики анализа публичных дискуссий в Интернете. Отметим, что феномен «электронного участия», в свою очередь, мы рассматриваем как необходимый компонент концепции «электронной демократии». А рассматривая феномен «электронного участия» как компонент концепции «электронной демократии», необходимо опираться на теоретические постулаты классической концепции демократии и соотносить их с новыми социально-экономическими факторами, влияющими на современный демократический процесс.
Теоретические постулаты концепции демократии и новые модели функционирования демократического процесса
В настоящее время многими исследователями фиксируется кризис концепции демократии как формы правления в интересах народа. При этом под сомнение ставятся сами основы демократии как идеи и демократический процесс
как политическая реальность [2, с. 332—343; 3, с. 10—12]. В частности, Роберт Даль сформулировал четыре вызова, которые, по его мнению, угрожают развитию демократии в XXI веке: 1) нарастающее экономическое неравенство; 2) интернационализация и глобальная культурная дивергенция; 3) проблемы гражданского просвещения; 4) обеспечение компетенции граждан при обсуждении и принятии решений по социально значимым вопросам [4, с. 171—179].
Естественно, принципы и механизмы осуществления демократического процесса претерпевали существенные изменения по мере развития и усложнения институциональной картины.
Концентрируя внимание на феномене «электронного участия» как новом механизме обеспечения интерактивного взаимодействия власти и общества, следует подчеркнуть, что определяющую роль играют не технологии, а специфика социально-экономической и политической системы, в рамках которой реализуются проекты электронного участия.
В данном контексте представляет интерес классификация моделей демократии Дэвида Хелда [3], описывающая различия и специфику демократического процесса в разные эпохи и в различных экономико-политических условиях.
Д. Хелд в своей работе рассматривает как классические модели, описывающие различные модификации демократического процесса в истории развития экономических и политических систем, так и новые модели, представляющие интерес с точки зрения современных глобальных трансформаций и развития электронной среды взаимодействия власти и общества. Для нашего анализа представляют интерес четыре из описанных Хелдом моделей (см. таблицу).
Описывая модель «демократическая автономия», Хелд подчеркивает, что ее институциональные черты представлены в экспериментальном порядке, как процесс, который только зарождается и требует более тщательного исследования и описания.
Модели демократического процесса и концепции применения электронных средств в обеспечении взаимодействия между властью и обществом
Модель Базовые основания модели Концепция Период, годы
Легитимная демократия Основной акцент — верховенство права и приоритет свободного рыночного общества. Конституционное государство (англо-американская политическая традиция) с четким разделением полномочий властей Новый государственный менеджмент E-Government 1980-1990-е
Демократия участия Основной акцент — поддержание открытой институциональной системы. Минимизация неподотчетной бюрократической власти в общественной жизни E-Governance E-Participation Government 2.0 2000-е
Совещательная демократия Основной акцент — «взаимная аргументированность» политических решений. Развитие программ гражданского образования. Субсидирование совещательных органов и практик, а также соответствующих ассоциаций E-Democracy E-Participation Open Government 2005-2010-е
Демократическая автономия Основной акцент — полноценное использование совещательных демократических механизмов и процедур. Центральные и локальные административные службы построены с включением элементов «прямого участия» граждан E-Participation Government 3.0 2010-е
Примечание. В графе «Период» приведены ориентировочные годы концептуализации различных подходов к описанию процессов применения электронных средств в обеспечении взаимодействия между властью и обществом.
Необходимо отметить, что Д. Хелд предлагает выделить в отдельную модель описание процессов и процедур принятия решений на международном уровне в рамках функционирования межгосударственных институтов (ООН, Евросоюз и др.), так как процессы глобализации в настоящее время привели к тому, что на жизнь конкретного муниципалитета и локального сообщества начинают непосредственно влиять решения, принятые на уровне комиссий ООН и рабочих групп Евросоюза. Наглядным примером является кризисная ситуация с миграционными процессами, развивающаяся в настоящее время в Еврозоне. Хелд назвал эту модель «космополитической демократией», предполагая, что она формируется и развивается параллельно с моделью «демократическая автономия», которая описывает процессы и процедуры на национальном и местном уровнях.
Итак, подчеркнем, что при исследовании феномена «электронного участия» необходимо опираться на базовые теоретические постулаты концепций более высокого уровня и обозначать место этих социальных технологий в общей модели (совокупности моделей), описывающей функционирование социума в данный период исторического развития [5, 6].
Перейдем непосредственно к разработанным нами методикам анализа интернет-дискуссий. Здесь мы будем опираться прежде всего на теорию коммуникативной этики Ю. Хабер-маса, в рамках его более широкой концепции делиберативной демократии, т. е. демократии, основанной на дебатах и диалоге в публичном пространстве современного общества.
Теоретические постулаты концепции делиберативной демократии как методический
инструмент изучения интернет-дискурса
Известно, что Юрген Хабермас предложил рассматривать коммуникацию, дискурс не просто как взаимодействие «как минимум двух способных говорить и действовать субъектов, вступающих (с помощью вербальных и невербальных средств) в межличностные отношения» [7, с. 11], но как взаимодействие, происходящее по поводу важных в общественном и политическом плане вопросов. Коммуникативное действие стороны предпринимают, чтобы в идеале достичь согласия по поводу какого-либо значимого для обоих субъектов вопроса (в противовес инструмен-
тальному действию, которое направлено на достижение успеха только одной из сторон). Если согласие невозможно в силу принципиальных различий принятых позиций, ключевым моментом является достижение максимального понимания друг друга. Хабермас подчеркивал, что коммуникация в таком действии ведется именно между субъектами, а не между субъектом и объектом, т. е. стороны обладают равным статусом и возможностями, поэтому ведут уважительный диалог на базе аргументации, и главным критерием, определяющим дискурс, являются условия «публичной, равноправной и непринужденной коммуникации, соблюдаемые в сократическом диалоге» [8, с. 76]. При этом важно не столько узнать мнение всех возможных участников диалога, что практически неосуществимо, сколько создать условия для привлечения тех, кто желает высказать свое мнение
Для нас в теории Хабермаса важно то, что дискурс понимается им как способ обсуждения тех или иных проблем в демократическом обществе на демократических принципах, когда в широкую дискуссию вовлекаются совершенно разные социальные группы. Дискурс всегда опосредован вербально — или живым языком, или, что чаще, текстом, — но обязательно посвящен актуальным общественным или политическим проблемам [9]. Кроме того, тексты или речи участников дискурса вырабатываются с учетом социального «бэкграунда» участников, они контекстуально нагружены. Именно это и делает дискуссию демократическим дискурсом.
Чтобы стать публичным, дискурс должен функционировать в публичной сфере. В одном из своих поздних трудов Ю. Хабермас уточнял, что «наилучшим образом ее можно описать как сеть, где передаются информация и точки зрения (т. е. мнения, выражающие положительные и негативные стереотипы); коммуникационные потоки в процессе фильтруются и синтезируются таким образом, что соединяются в узлы ограниченных определенной тематикой общественных мнений. <...> Публичная сфера воспроизводится посредством коммуникативных действий» [10, с. 360]. В данном определении речь идет прежде всего о сетевом, распределенном характере публичной сферы — она не формируется в каком-то одном месте, все диалоги, дискуссии, мнения, высказанные в разное время, в разных местах и в разных форматах (газетная публикация, запись
в Twitter, публичное выступление), сливаются в один огромный информационный фон, поток, в котором уже происходит «сортировка» мнений по тематике и направленности. Таким образом, публичным дискурсом можно считать дискурс, происходящий в публичной сфере, одним из главных компонентов которой в последние годы стал Интернет [9].
Теория этики дискурса Ю. Хабермаса включает концепцию базовых притязаний (запросов, заявлений) на подтверждение значимости высказываний в разговоре (basic validity claims) и последующее признания (согласие) или непризнание таких притязаний (несогласие) [11, 12]. Такие притязания, используемые участниками в ходе морально ориентированных дискурсов для поиска «правды» и тем самым для лучшего понимания друг друга (не обязательно согласия друг с другом), представляют собой этически наиболее оправданную форму политической организации общества, свободного от принуждения граждан [10, с. 52; 11, с. 233]. Формулирование базовых притязаний на значимость является рефлексивно-диалогичным моментом, когда субъекты дискурса «тематизируют» и «проблематизируют» действительность путем выражения и аргументирования своих намерений в ожидании реакции других с актуализацией (подтверждением) их притязаний. Концепция базовых притязаний является удобным аналитическим и методическим инструментом изучения делиберативности и диалогичности (интерактивности) интернет-дискурса.
Ниже будут представлены две разработанные нами методики исследования публичного дискурса, которые могут быть адаптированы и к другим исследованиям публичного дискурса в Интернете.
Анализ публичного дискурса в социальных сетях на примере дискуссии
вокруг конфликта в Донбассе
Первая методика использовалась для анализа обсуждения в российских социальных сетях вооруженного конфликта в Донбассе в январе — марте 2015 года, результаты которого уже довольно подробно были представлены ранее [9]. Сейчас же мы попытаемся описать в основном методику исследования.
Изначально нами была выдвинута гипотеза о наличии в социальных сетях двух разнона-
правленных дискурсов, по-разному характеризующих вооруженный конфликт в Донбассе. Чтобы не уводить исследование в область полноценной критической или когнитивной лингвистики, мы ограничились двумя уровнями анализа дискурса - выявлением ключевых концептуальных метафор обоих предполагаемых дискурсов (положительно и отрицательно характеризующих сепаратистов) и выявлением семантических оппозиций «МЫ — ОНИ», реализуемых в рамках метафор. Таким образом, нами была сформирована методика, которая, на наш взгляд, является оптимальной для дискурс-анализа в политических исследованиях, не связанных напрямую с лингвистикой.
Первым компонентом нашего анализа дискурса стало выявление ключевых концептуальных метафор, формируемых в обоих дискурсах. Как пишут авторы теории концептуальной метафоры, психолингвисты Дж. Лакофф и М. Джонсон, метафора — на уровне осмысления индивидом окружающей его действительности — представляет собой «понимание и переживание сущности (thing) одного вида в терминах другого вида» [13, с. 27]. Таким образом, использование концептуальных метафор в дискурсе позволяет переносить на объект номинирования все те негативные или позитивные качества, которые есть у субъекта номинирования, даже не называя их (и в ряде случаев даже избегая прямой номинации). Всё это делает метафору способом формирования акторами дискурса нужного отношения со стороны адресатов к тем или иным проблемам, явлениям, личностям.
На основе данного подхода к анализу текстов можно выяснить, какие существуют метафорические образы конфликта в целом и того же события (в нашем случае — вооруженного конфликта в Донбассе), какие концепты они для этого привлекают и соответственно какие концептуальные метафоры создают.
Вторым этапом нашего дискурс-анализа стал поиск семантических оппозиций «МЫ — ОНИ», которые реализуются в рамках выявленных метафор. Понятие семантической оппозиции в исследованиях дискурса впервые использовал Тён ван Дейк [14, с. 183]. Как показали исследования этого ученого и многих других ученых, наличие противопоставления, в котором МЫ или «свои» всегда правы и являются «хорошими», а ОНИ или «чужие» априорно не-
правы и являются «плохими», — обязательный компонент любого дискурса. Реализуется данная оппозиция на разных уровнях — не только на структурном уровне (так называемом макроуровне) дискурса (что в большей степени характерно для более или менее объемных связных текстов), но и на его микроуровне, посредством использования различных речевых средств. Обязательной приметой данной оппозиции является возвышение «своих» и унижение «чужих» на всех уровнях текста. Таким образом, вторая составная часть нашего анализа дискурсов — выявление и анализ семантических оппозиций «МЫ — ОНИ», которые реализуются в ранее выявленных концептуальных метафорах, раскрывая их. Из-за особенностей эмпирической базы нашего исследования, представляющей собой корпус относительно недлинных текстов в социальных сетях, принадлежащих различным акторам, мы в нашем анализе оппозиций сконцентрировались на выявлении речевых (лексических, стилистических и т. д.) особенностей примеров.
Отметим, что изначально выдвинутая нами гипотеза о наличии в социальных сетях двух разнонаправленных дискурсов, по-разному характеризующих вооруженный конфликт в Донбассе, полностью подтвердилась. Данный вывод подтверждается анализом концептуальных метафор дискурса и анализом реализуемых в данных метафорах семантических оппозиций. Если говорить о схожих чертах данных дискурсов, то можно отметить, что и там, и там большая часть концептуальных метафор строится на базе негативных концептов, которые означивают противоположную сторону. Необходимо добавить, что нами была отмечена большая эмоциональность дискуссий, а также разносторонность дискурсов в зависимости от политических взглядов их акторов [9].
Исследование интернет-дискурса в связи с петицией против указа об уничтожении продуктов
Второе представляемое нами исследование призвано продемонстрировать на практике эффективность использования базовых запросов на подтверждение нормативной значимости правоты для выявления и анализа коллективно формирующихся между субъектами позиций по вопросам общественно-политической важ-
ности, а также выявить эпистемологический потенциал притязаний на нормативную правоту (например, для определения общественного мнения, выраженного дискурсивным путем через процессы коммуникации, рассматриваемые как источник опыта, знаний, диалога). Особенность этого подхода в сравнении с предыдущим — в фокусировании на выявлении не столько доминирующих позиций большинства, сколько на выявлении множественности позиций, включая тех, кто в меньшинстве. Мнения последних для демократии являются не менее важными, чем позиции большинства.
Для тестирования такого методологического подхода нами используется интернет-дискуссия, предметом которой стала петиция против Указа Президента РФ от 29.07.2015 г. № 391 «Об отдельных специальных экономических мерах, применяемых в целях обеспечения безопасности Российской Федерации», размещенная на сайте Change.org и вызвавшая многочисленные отклики. Для целей исследования отобраны 350 записей (постов), сделанных участниками дискуссии под обновлением петиции от 6 августа 2015 года — в день, когда указ президента, на основании которого продукты из Европы, попадающие под антисанкционные меры, должны уничтожаться, вступил в законную силу. Наши исследования показывают, что оценка осмысленности дискуссии может быть сделана на сравнительно небольшой выборке (70—100 записей) и отобранного количества постов достаточно для проведения анализа. Исследование стартовало 20 сентября 2015 года.
Кодировка контента осуществлялась по авторской методике, подробно описанной ранее [15—17]. Кодировались следующие параметры: уникальный (трехзначный) идентификатор поста; тематика (сюжеты) притязаний; притязания на значимость, выраженные через согласие и несогласие с другими притязаниями. Претензии нумеровались в порядке размещения записей, причем кодировались как подтвержденные, так и неподтвержденные притязания. Другими словами, в тексте выявляются утверждения, которые могут быть или оспорены, или поддержаны. По нашим данным, примерно половина/ две трети постов содержат такие утверждения. Конечно, авторы так их сознательно не формулировали, но посты в любом случае пишутся (не всегда, но очень часто) в надежде на отклик,
на «диалогичность» (Бахтин). Важно, что в результате можно выявить, какие утверждения пользуются поддержкой, а какие — нет.
Данное исследование не является полностью завершенным. Но уже сейчас можно с достаточной уверенностью утверждать, что «базовые притязания на правоту» подтвердили свою эффективность как аналитическое средство для оценки качества делибератив-ности онлайн-дискуссий и помогли охарактеризовать последние с точки зрения источника общественного мнения. Важность претензий на значимость как инструмента дискурс-анализа состоит в возможности структурирования записей постов таким образом, чтобы не только осуществить смысловой анализ путем выявления базового смыла и намерения текста записи, но и выявить интерактивную глубину межсубъектных солидарностей участников (в терминологии Хабермаса), т. е. состава и размера групп, считающих какие-то важные для них позиции морально верными. Преимущества такой «дискурсивной социологии» состоят в возможности тематической дезагрегации предпочтений до требуемого уровня. Недостатком является нерепрезентативность выборки, которую в случае интернет-дискуссий очень сложно обеспечить.
Еще один важный вывод, представленный и в других наших статьях [15], заключается в том, что с точки зрения дискурсивности сами по себе позиции участников дискуссии не так важны, как их последующая актуализация. То есть важно не столько то, что хотел сказать автор, сколько то, в каком смысле содержание его поста было интерпретировано другими. Смысл записей постоянно уточняется последующими через непрерывный и интерактивный процесс «поверки» одного поста другими. В результате формируется более широкая эпистемологиче-ски содержательная основа публичной сферы, ландшафт публичного знания — то, что Хабер-мас называет «фоновой информацией и знанием». Плюрализм этого фона и доступа к его содержимому со всем разнообразием точек зрения среди разных групп людей важен для формирования демократических основ всего общества.
Многообразие взаимно пересекающихся концепций, связанных с электронным взаимо-
действием власти и общества, требует упорядочения и обозначения направлений их исследования. В качестве промежуточных выводов можно обозначить направление исследований в данной сфере (от общего к частному) следующим образом: классические модели демократии — электронная демократия — электронное участие — публичный интернет-дискурс.
Мы привели примеры междисциплинарных исследований, касающихся изучения публичного дискурса в Интернете. Во многих работах, относящихся к политическим наукам, исследования дискурсивных процессов часто очень поверхностно затрагивают лингвистические параметры, являющиеся первостепенными для исследований дискурсов, ограничиваясь лишь подсчетом количественных показателей, что нередко превращает анализ дискурса в контент-анализ. Также нужно отметить и то, что в российской науке проблема исследования интернет-дискуссий в связи с петициями занимает мало места в научном пространстве. Представленные исследования, не претендуя на всеобъемлющий статус, призваны в какой-то мере восполнить данные пробелы.
Конечная цель наших исследований, которые будут продолжены, заключается в том, чтобы показать, что такие дискуссии могут рассматриваться как форма электронного участия — они диалогичны, достаточно цивилизованны, рациональны (если отбросить неизбежный информационный шум), т. е. дискурсивно делиберативны, а значит, демократичны.
Основная задача лиц, принимающих решения, — научиться исследовать подобные дискуссии и учитывать всю множественность и неоднозначность высказываемых в публичной сфере мнений при разработке системы поддержки принятия государственных решений.
Важное значение в этом контексте, на наш взгляд, имеет исследование мотивов, которые побуждали бы представителей органов власти (в том числе лиц, принимающих решения) инициировать и развивать проекты электронного участия. Разумеется, в этом случае большое значение имеют позиция по данному вопросу высшего руководства страны, нормативная правовая база, государственные программы, а в ряде случаев международные обязательства.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Bershadskaya L., Chugunov A., Tutnev D. E-Par-ticipation Development: A Comparative Study of the Russian, USA and UK E-Petition Initiatives // ACM International Conference Proceeding Series. ICEGOV 2013 — 7th International Conference on Theory and Practice of Electronic Governance: Proceedings. Seoul; South Korea; 22-25 October. N. Y: ACM, 2013. P. 73-76.
2. Мюллер Я.-В. Споры о демократии. Политические идеи в Европе XX века. М.: Изд-во Ин-та эконом. политики им. Е.Т. Гайдара, 2014.
3. Хелд Д. Модели демократии. М.: Дело, 2014.
4. Даль Р. О демократии. М.: Аспект Пресс, 2000.
5. Филатова О.Г., Чугунов А.В. Электронное взаимодействие между обществом и властью: формирование концепции и практика реализации в России // Управленческое консультирование. 2013. № 8 (56). С. 57-67.
6. Бершадская Л.А. Акторно-сетевая модель электронного правительства в Российской Федерации (по результатам экспертного опроса) // Власть. 2013. № 3. С. 40-43.
7. Хабермас Ю. Отношения к миру и рациональные аспекты действия в четырех социологических понятиях действия // Социологическое обозрение. 2008. Т. 7. № 1. С. 3-24.
8. Хабермас Ю. Вовлечение Другого. Очерки политической теории. М.: Наука, 2001.
9. Тарнавский А.А, Филатова О.Г. Анализ публичного дискурса в российских социальных сетях вокруг конфликта в Донбассе // Государство и граждане в электронной среде: теория и технологии исследований: сб. науч. ст. / под ред. А.В. Чугунова. СПб.: Изд-во Ун-та ИТМО, 2015. С. 140-159.
10. Habermas J. Between facts and norms: Contributions to a Discourse Theory of Law and Democracy. Cambridge, 1996.
11. Habermas J. On the pragmatics of communication. Cambridge, MA: MIT Press, 1998.
12. Habermas J. The structural transformation of the public sphere: An inquiry into a category of bourgeois society. Cambridge: Polity Press, 1989.
13. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М.: Едиториал УРСС, 2004. 256 с.
14. Дейк Т.А. ван. Дискурс и власть: репрезентация доминирования в языке и коммуникации. М.: Либроком, 2013. 254 с.
15. Мисников Ю.Г. Pro или Contra? Исследование актуализации политических позиций участниками публичной дискуссии в русскоязычном «Живом журнале» // Политическая наука. 2013. № 1. С. 161-192.
16. Misnikov Y. Discursive qualities of public discussion on the Russian Internet: testing the Habermasian communicative action empirically // From e-participa-tion to online deliberation, proceedings of the fourth international conference on online deliberation, 0D2010, Leeds, UK, 30 June - 2 July, 2010 / De Cindio F., Macintosh A., Peraboni C. (eds.). - Univ. of Leeds and univ. Degli Studi Di Milano. P. 60-74.
17. Misnikov Y. How to read and treat online public discussions among ordinary citizens beyond political mobilisation: Empirical evidence from the Russian-language online forums // Digital Icons: Studies in Russian, Eurasian and Central European New Media. Leeds, 2012. Vol. 7. P. 1-37
МИСНИКОВ Юрий Георгиевич - доктор философских наук, эксперт, Санкт-Петербургский национальный исследовательский университет информационных технологий, механики и оптики. Россия, 197101, Санкт-Петербург, Кронверкский пр., 49 e-mail: filatovo@gmail.com
ФИЛАТОВА Ольга Георгиевна - кандидат философских наук, доцент Санкт-Петербургского государственного университета.
Россия, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7-9 e-mail: filatovo@gmail.com
ЧУГУНОВ Андрей Владимирович - кандидат политических наук, заведующий кафедрой Санкт-Петербургского национального исследовательского университета информационных технологий, механики и оптики.
Россия, 197101, Санкт-Петербург, Кронверкский пр., 49 e-mail: chugunov@egov-center.ru
Yu.G. Misnikov, O.G. Filatova, A.V. Chugunov
ELECTRONIC INTERACTION BETWEEN THE AUTHORITIES AND SOCIETY: AREAS AND METHODS OF RESEARCHES
The article analyses different lines and methods of researches of electronic interaction between governance and society. Authors deduct four lines of investigation: classic democracy models — electronic democracy — electronic participation — public internet discourse. The last one analyses particularly because of its significance as a form of electronic participation. Autors' approaches could be applied to different researches on Internet discussions about significant social events.
DEMOCRACY MODELS; ELECTRONIC DEMOCRACY; ELECTRONIC PARTICIPATION; PUBLIC DISCOURSE; DELIBERATIVE DEMOCRACY; DISCOURSE ANALYSIS.
REFERENCES
1. Bershadskaya L., Chugunov A., Trutnev D. E-Par-ticipation Development: A Comparative Study of the Russian, USA and UK E-Petition Initiatives. ACM International Conference Proceeding Series. ICEGOV 2013 — 7th International Conference on Theory and Practice of Electronic Governance: Proceedings. Seoul; South Korea; Oct. 22-25. New York, ACM, 2013. Pp. 73-76.
2. Myuller Ya.V Spory o demokratii. Politicheskiye idei v Yevrope XXveka [Contesting Democracy. Political Ideas in Twentieth-Century Europe]. Moscow, Institut Gaydara Publ., 2014. (In Russ.)
3. Kheld D. Modeli demokratii [Models of Democracy]. Moscow, Delo Publ., 2014. (In Russ.)
4. Dal R. O demokratii [On Democracy]. Moscow, Aspekt Press Publ., 2000. (In Russ.)
5. Filatova O.G., Chugunov A.V. [Electronic Interaction between Governance and Society: Conceptualization and Russian Practice]. Management consulting, 2013, no. 8 (56), pp. 57-67. (In Russ.)
6. Bershadskaya L.A. [Actor-net Model of Electronic Governance in Russian Federation]. Power, 2013, no. 3, pp. 40-43. (In Russ.)
7. Khabermas Yu. [World Relation and Rational Aspects of Action in Four Sociological Notions of Action]. Sociological Review, 2008, vol. 7, no. 1, pp. 3-24. (In Russ.)
8. Khabermas Yu. Vovlecheniye Drugogo. Ocherki poli-ticheskoy teorii [The Inclusion of the Other: Studies on Political Theory]. Moscow, Science Publ., 2001. (In Russ.)
9. Tarnavskiy A.A, Filatova O.G. [Analysis of Public Discourse of Donbass Conflict in Russian Social Network]. Gosudarstvo igrazhdane velektronnoy srede: teoriya i tekhnologii issledovaniy. St. Petersburg, Univ. ITMO Publ., 2015. Pp. 140-159. (In Russ.)
10. Habermas J. Between facts and norms: Contributions to a Discourse Theory of Law and Democracy. Cambridge, 1996.
11. Habermas J. On the pragmatics of communication. Cambridge, MA, MIT Press, 1998.
12. Habermas J. The structural transformation of the public sphere: An inquiry into a category of bourgeois society. Cambridge, Polity Press, 1989.
13. Lakoff Dzh., Dzhonson M. Metafory, kotorymi my zhivem [Metaphors We Live By]. Moscow, Editorial URSS Publ., 2004. 256 p. (In Russ.)
14. Deyk T.A. van. Diskurs i vlast': reprezentatsiya dominirovaniya v yazyke i kommunikatsii [Discourse and Power: Representation of Dominating in Language and Communication]. Moscow, Librocom Publ., 2013. 344 p. (In Russ.)
15. Misnikov Yu.G. [Pro or Contra? The Investigation of Political Positions of Public Discussion Actors Actualization]. Political science, 2013, no. 1, pp. 161—192. (In Russ.)
16. Misnikov Y. Discursive qualities of public discussion on the Russian Internet: testing the Habermasian communicative action empirically. From e-participation to online deliberation, proceedings of the fourth international conference on online deliberation, 0D2010, Leeds, UK, 30 June - 2 July, 2010 / De Cindio F., Macintosh A., Peraboni C. (eds.). — Univ. of Leeds and univ. Degli Studi Di Milano. P. 60—74.
17. Misnikov Y. How to read and treat online public discussions among ordinary citizens beyond political mobilisation: Empirical evidence from the Russian-language online forums. Digital Icons: Studies in Russian, Eurasian and Central European New Media. Leeds, 2012, vol. 7, pp. 1—37.
MISNIKOV Yuriy G. — St. Petersburg National Research University of Information Technologies, Mechanics and Optics.
Kronverkskiy pr., 49, St. Petersburg, 197101, Russia e-mail: filatovo@gmail.com
FILATOVA Olga G. - St. Petersburg State University. Universitetskaya nab., 7-9, St. Petersburg, 199034, Russia e-mail: filatovo@gmail.com
CHUGUNOV Andrey V. - St. Petersburg National Research University of Information Technologies, Mechanics and Optics.
Kronverkskiy pr., 49, St. Petersburg, 197101, Russia e-mail: chugunov@egov-center.ru
© Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого, 2016
