CC BY
47
ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2016. № 3 (11). С. 184-194. УДК 342.843(571.1) «1918»
Д. Л. Шереметьева
ЭЛЕКТОРАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ ГОРОЖАН СИБИРИ НА НАЧАЛЬНОМ ЭТАПЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ (ИЮЛЬ - НОЯБРЬ 1918 г.)
Рассмотрены причины, ход и результаты внеочередных муниципальных выборов в условиях гражданской войны в Сибири. Пионерная разработка темы, введение в оборот документальных источников и публицистики привели к следующим выводам. После антибольшевистского переворота электоральный процесс захватил львиную долю городского населения Западной Сибири и около половины горожан Восточной Сибири, однако завершился только в 14 городах. Основная масса избирателей на всех этапах электорального процесса вела себя пассивно, результаты голосований свидетельствовали о разброде и случайности политических предпочтений, разобщённости горожан и установлении зыбкого равновесия между революционными и условно реакционными фракциями в думах на фоне ослабления позиций социалистов.
Ключевые слова: выборы; электоральное поведение; городское самоуправление; гражданская война; политическая повседневность; Сибирь.
D. L. Sheremetyeva
THE ELECTORAL BEHAVIOR OF THE SIBERIAN CITIZENS AT THE INITIAL STAGE OF THE CIVIL WAR (JULY - NOVEMBER 1918)
The article deals with the causes, course and results of municipal elections during the Civil War in Siberia. Pioneering research, introduction into circulation of documentary sources and journalism led to the following conclusions. After the anti-Bolshevik coup electoral process took the lion's share of Western Siberia of the urban population and nearly half of the citizens of Eastern Siberia, but was completed only in 14 cities. The majority of voters in all stages of the electoral process behaved passively, voting results showed the confusion and randomness of political preferences, disunity of citizens and establish the delicate balance between the revolutionary and «reactionary» fractions thoughts on the weakening position of the Socialists.
Keywords: elections; electoral behavior; municipality; civil war; political daily; Siberia.
Всеобщие, прямые, равные, тайные выборы были одним из важнейших завоеваний Февральской революции 1917 г. В муниципальных и земских выборах, затем выборах во Всероссийское Учредительное собрание участвовало большинство населения страны. Для «граждан новой России» электоральные
© Шереметьева Д. Л., 2016
практики стали неотъемлемой составляющей политической повседневности.
В годы гражданской войны идею свободных демократических выборов как фундамента власти пытались реанимировать антибольшевистские политические режимы. Первой и решающей ступенью реализации
четырёхчленной формулы в Сибири, крупнейшем «полигоне» контрреволюции, стали выборы в городское самоуправление. Первая электоральная волна в условиях гражданской войны поднималась след в след свержению советской власти и тянулась с июля по ноябрь 1918 г. при Временном Сибирском правительстве. Муниципальные выборы стали «моментом истины» для устанавливавшейся власти. Их изучение позволит выявить состояние общественно-политических сил в крае, определить изменения в настроениях и поведении горожан, проследить политические тенденции начального этапа гражданской войны.
В историографии тема муниципальных выборов в условиях гражданской войны в Сибири лишь затрагивалась в связи с изучением местного самоуправления [1; 2; 3; 4; 5]. Единственной специальной публикацией являются тезисы А. В. Добровольского «К вопросу о выборах в городские самоуправления Сибири в 1919 г. и провал тактики блока демократических сил» [1], в которых основное внимание сосредоточено на участии в выборах эсеров.
Такой незначительный интерес к теме можно отчасти объяснить состоянием источ-никовой базы. Массив делопроизводственных документов, фиксировавших электоральные процессы, сохранился фрагментарно. Фонд Р-141 в Государственном архиве Российской Федерации содержит переписку городских управ, губернских / областных комиссаров с Министерством внутренних дел Временного Сибирского правительства по вопросам разрешения / запрещения выборов. Базовая же информация об организации, ходе и результатах голосований сохранилась главным образом в периодической печати. Пресса в целом позволяет ответить на вопросы где, когда и как проходили выборы, описать деятельность активных участников электорального процесса, оценить результаты выборов. Газеты были политически ангажированы, а журналисты писали преимущественно о проблемах, скандалах и курьёзах. При этом многообразие прессы, издававшейся партийными организациями эсеров, меньшевиков, кадетов, энесов, частными лицами и группами, кооперацией, профсоюзами, городским и земским самоуправлением, орга-
нами государственной власти и прочими, обилие источников информации и конкуренция между газетами дают возможность осуществлять перекрёстную проверку, уточнять, дополнять и корректировать опубликованные в периодической печати сведения и оценки.
Города сыграли особую роль в гражданской войне. Именно через них проходил основной нерв политической борьбы, здесь решался вопрос о власти. Летом - осенью 1918 г. горожане в основной своей массе поддержали антибольшевистский переворот и в дальнейшем были главной социальной опорой политических режимов контрреволюции.
В декларации уполномоченных Временного Сибирского правительства «Ко всему населению Западной Сибири» от 1 июня 1918 г. провозглашалась необходимость скорейшего восстановления разогнанных большевиками органов местного самоуправления и «передачи им всей полноты местной власти» [6, с. 46-47]. В условиях гражданской войны едва ли возможно было реализовать этот лозунг в полной мере. Тем не менее самоуправление претендовало на самостоятельную роль в политической и хозяйственной жизни края.
Восстановление органов городского самоуправления в течение лета 1918 г. проходило преимущественно самостийно [3, с. 5358]. Из состава органов самоуправления исключались большевики и левые эсеры, продолжавшие вооружённую борьбу против нового политического режима. Освободившиеся места распределялись между кандидатами из других списков [6, с. 91]. В циркуляре Министерства внутренних дел Временного Сибирского правительства, направленном губернским и областным комиссарам 17 июля 1918 г., отмечалось, что состав городского самоуправления существенно изменён, в некоторых городах приступили к новым выборам, а иные «организуют новый состав дум без выборов, на коалиционных началах» [7].
Совет министров Временного Сибирского правительства намеревался ввести стихийный процесс изменения состава городских дум в правовое поле. В июле 1918 г. министру внутренних дел было поручено «озаботиться назначением новых выборов в городские самоуправления» [6, с. 161]. Однако Министерство внутренних дел не на-
значило повсеместные выборы в городские думы, но и не запретило те, что уже были намечены городскими управами.
Летом - осенью 1918 г. по инициативе муниципалитетов планировались выборы во всех губернских / областных городах Сибири, кроме Якутска: Тобольске, Омске, Семипалатинске, Барнауле, Красноярске, Иркутске и Чите. Электоральный процесс был запущен в большинстве уездных городов Западной Сибири: Тюмени, Кургане, Ишиме, Петропавловске, Акмолинске, Бийске, Змеи-ногорске, Кузнецке, Мариинске, Барабинске, Каинске и Щегловске. Из уездных городов Восточной Сибири выборы намечались в Минусинске, Канске и Черемхове. К организации выборов приступили также в безуездных городах Томской губернии: Боготоле, Барабинске и Тайге. То есть электоральный процесс захватил львиную долю городского населения Западной Сибири и около половины горожан Восточной Сибири.
Основной причиной перевыборов было представление об ущербной легитимности городских дум, выбранных в 1917 г. «Политическое настроение массы сильно изменилось, и думы не соответствуют воле избирателей, не отражают истинного лица городского населения», - писал редактор Информационного бюро при канцелярии Совета министров Временного Сибирского правительства Н. С. Юрцовский [8], знакомый с деятельностью самоуправлений и общественно-политическими настроениями. Так, голый идеализм продемонстрировали гласные Тюменской городской думы, назначив досрочные выборы, для того чтобы «укрепить народовластие» и узнать «волю избирателей» [9].
Реальная недееспособность городских дум стала причиной выборов только в Змеи-ногорске, Тайге и Омске. Городской голова в Змеиногорске вынужден был назначить выборы, поскольку «бывшая дума распалась» и «управление остановилось» [10]. В Тайге вообще не было действовавших органов самоуправления, т. к. выборы 1917 г. были отменены административным судом [11]. В Омской городской думе большая часть гласных отсутствовала, причём фракции кадетов и домовладельцев целенаправленно бойкотировали заседания думы [12].
Организация выборов лежала на городских управах. От их компетенции, ответственности, добросовестности и заинтересованности зависели во многом поведение электората и результаты выборов.
Избирательным правом, согласно Временным правилам о производстве выборов гласных городских дум от 15 апреля 1917 г., пользовались российские граждане обоего пола, достигшие двадцати лет, если они во время составления избирательных списков проживали в данном городе либо имели в нём домашнее обзаведение или связанные с городом определённые занятия. В выборах не участвовали представители высшей административной власти губернии / области, уезда и города, милиция, монахи, безумные, сумасшедшие, глухонемые, а также осуждённые за преступления против имущества и избирательного права.
Министерство внутренних дел Временного Сибирского правительства ввело одно новшество в избирательное законодательство. Постановлением от 9 августа 1918 г. оно запретило голосовать военным [13]. Такое довольно существенное ограничение избирательного права соответствовало установке правительства - «армия вне политики». Министерство не ставило целью манипулировать выборами, хотя было ясно, что отстранение армии от голосования ограничивало электорат социалистических партий, победивших на выборах 1917 г. во многом благодаря голосам солдат.
Первый этап подготовки к выборам заключался в составлении списков избирателей и их обнародовании. Специальные переписи были проведены только в Семипалатинске и Тайге [14; 15]. Остальные управы решили не тратить времени и денег и составить списки на основе имевшихся сведений [16; 17]. В Барнауле списки избирателей были расклеены по городу и не вызвали особых нареканий. В Чите, напротив, списки были составлены настолько халатно, что по одному из участков просто отсутствовали фамилии, следовавшие по алфавиту после «Пятаковой» [18]. В Щегловске списки избирателей вовсе не были обнародованы.
Избиратели на этапе составления списков проявили безразличие к выборам. Общественная проверка списков, а горожане
имели право подавать жалобы на неправильность или неполноту списков, привлекла ничтожное количество избирателей [17; 18].
На втором этапе подготовки к выборам избиратели выдвигали кандидатов в гласные. Летом - осенью 1918 г. муниципальные выборы проводились по пропорциональной системе, что подразумевало соревнование списков кандидатов. Выдвинуть кандидатов в гласные могли любые лица, группы, организации, союзы, общества и прочие, действовавшие в рамках закона. Формальное ограничение было только одно - списки должны были быть подписаны таким числом избирателей, которое составляло бы не менее половины числа подлежащих избранию гласных (т. е. по разным городам от 10 до 53 подписей).
В губернских городах, где общественно-политическая жизнь протекала относительно активно и многообразно, было выставлено 11 списков в Омске, 7 - в Тобольске, 6 - в Барнауле. В уездных городах выставляли по два-три списка. Конкуренции не было только в Щегловске, где из-за малочисленности населения выборы проходили по упрощённой процедуре сходом горожан.
На этапе выдвижения кандидатов активность проявили наиболее заинтересованные в выборах организации и группы избирателей. Почти во всех городах в выборах участвовали политические партии. Всего на выборах в Боготоле, Барабинске, Черемхове, Бийске, Барнауле, Каинске, Омске, Тобольске, Кургане, Мариинске фигурировало 18 партийных организаций: пять меньшевистских, пять эсеровских, четыре кадетские, три энесовские и одна социал-демократов-интернационалистов. Дополнил политический спектр впервые участвовавший в выборах в Сибири антибольшевистский Союз возрождения России, объединявший на персональной основе правых эсеров, левых кадетов, энесов, социал-демократов группы «Единство» и беспартийных.
Партии были основным фигурантами в борьбе за власть. При этом с самостоятельными списками на городских выборах выступили только парторганизации в Барнауле и Омске. В остальных случаях партийцы предпочли создавать предвыборные блоки, объединения или союзы: «социалистический блок», «группа социалистических пар-
тий + профсоюз», «меньшевики + профсоюзы», «эсеры + кооперация», «кадеты + православные приходы», «кадеты + домовладельцы + торговцы + промышленники + мусульмане» и пр. К объединению и созданию, возможно, более широкого «демократического фронта» призывали также меньшевики Красноярска и эсеры Иркутска [19; 20]. Блоки были новой тенденцией на муниципальных выборах, в сравнении с 1917 г., и создавались из-за ослабления парторганизаций, снижения их влияния и авторитета среди горожан.
На одном политическом поле с партиями играли профсоюзы и «группы трудовой демократии», мобилизуя или оттягивая партийный электорат. В Бийске профсоюзы первыми начали подготовку к выборам и призвали парторганизации к совместному выступлению [21]. Проявляли инициативу профсоюзы в Кургане и Семипалатинске. В Омске городской совет профсоюзов выставил собственный список кандидатов в гласные городской думы, но за неделю до голосования он снялся с выборов, предложив рабочим выбирать кандидатов от социалистических партий. В результате рабочие оказались дезорганизованы и растеряны. В Тобольске предполагался блок энесов, эсеров, меньшевиков и профсоюзов, но переговоры оборвались, и вместо единого списка было выставлено три [22].
Партии и профсоюзы ориентировались на массового, так называемого демократического избирателя. При этом иллюзий насчёт своего электората они не питали. Диагностировались растерянность избирателей перед множеством кандидатских списков, неспособность разобраться в партийных программах и нюансах межпартийной борьбы, восприятие только митинговой агитации, сложности с усвоением даже самой идеи всеобщего избирательного права, голосование наугад [19].
Партиям на городских выборах противостояли домовладельцы, ратовавшие за изгнание «политики» из городского хозяйства. Под этим же лозунгом шли на выборы их антиподы - союзы квартиронанимателей. В Бийске и Тобольске в выдвижении кандидатов в гласные участвовали также кооперативы, в Бийске - Мещанское общество, Общество взаимного страхования, Союз куль-
турно-просветительских организаций, Общество городов-садов, Группа трудовой интеллигенции, в Барнауле - квартальные комитеты, в Каинске - православная община, в Омске - «Деловой список» фабрикантов и коммерсантов, евреи, мусульмане и латыши.
Либералы считали выдвижение кандидатов от домовладельцев, квартиронанимателей, квартальных комитетов и тому подобных проявлением самостоятельной гражданской позиции городских обывателей [23]. Однако «городского обывателя» нельзя считать единой, гомогенной электоральной группой. Напротив, каждая инициативная единица обладала разной политической культурой и рассчитывала на определённый круг сторонников.
Домовладельцы были самыми опытными городскими избирателями, т. к. имели право голоса ещё в дореволюционных цензовых думах. Этот факт, с одной стороны, давал им преимущества, процедуры самоорганизации и выдвижения кандидатов у них были относительно отлажены. Но, с другой стороны, социальная группа, чьи интересы они представляли, была малочисленной. Поэтому массовая агитация была для домовладельцев неэффективна и даже неприемлема. Соответственно, на победу они могли рассчитывать только в случае низкой явки избирателей.
Списки квартиронанимателей выдвигали главным образом служащие и чиновничество. Они представляли собой относительно грамотный и дисциплинированный электорат, но количественно ограниченный, социально и политически неоднородный.
Крайне неуклюже действовали квартальные уполномоченные в Барнауле. Изначально для выдвижения списка и организации предвыборной кампании собралось 140 уполномоченных от 149 городских кварталов. Однако эти люди не знали друг друга, на собраниях часами обсуждали и оспаривали такие вопросы, как избирание председателя заседания, порядок выдвижения кандидатов. Подолгу уговаривали людей баллотироваться в думу, но затем проваливали их кандидатуры на общем голосовании и не вносили в список [24]. Такая предвыборная «работа» не привлекала, а отвращала от выборов как кандидатов в гласные, так и избирателей.
Неуместно на выборах выглядели православные общины и православные приходы. Собрать паству и повести её на выборы, казалось бы, было просто. Однако прихожане не спешили связывать спасение души с муниципальной политикой.
Особая ситуация сложилась в Кузнецке, где списки составлялись «частными» группами горожан. «В один список были включены бывшие деятели советов депутатов. Один состоял из тех, кто во главе теперешней думы. Один список был составлен по принципу - никого из теперешней думы» [25].
В общем, совокупность заинтересованных в городских выборах представляла пёстрый конгломерат политических, общественных, профессиональных, национальных, религиозных групп и организаций. Линий соперничества намечалось много: «партии уэ. беспартийные», «рабочие уэ. домовладельцы», «домовладельцы уэ. квартиронаниматели», «революционеры уэ. консерваторы», «социалисты уэ. либералы», «меньшевики уэ. эсеры», «бывшие уэ. нынешние уэ. новички».
Третий этап подготовки к выборам, занимавший около двух недель, заключался в пропаганде и агитации за выдвинутые списки кандидатов в гласные городских дум. Главным содержанием предвыборной борьбы в 1918 г. стала дискредитация противников. В Боготоле домовладельцы обвиняли социалистов в большевизме, срывали их агитационные плакаты. Социалисты, в свою очередь, уличали торговцев и домовладельцев в членстве в Союзе русского народа [26]. На страницах газет в Барнауле, Омске и Тобольске социалисты бичевали «аппетиты купцов» и «буржуазии», идущих в гласные якобы только ради наживы. Либералы и домовладельцы обличали партийную демагогию и политиканство социалистов, доказывали их неспособность к управлению городским хозяйством.
С позитивными предвыборными программами и лозунгами были проблемы. В Омске предвыборная кампания проходила вяло. Корреспондент эсеровской газеты «Дело Сибири» 8 сентября 1918 г. отмечал, что «цензовики осторожно молчат... демократия, разбившись на группы, не стремится сомкнуть свои ряды и идёт к выборам отдельными отрядами без определённых целей и программы». Ему вторили журналисты социали-
стической газеты «Заря» и кадеты из «Сибирской речи» [27; 28]. В Тобольске журналисты отмечали «почти полное отсутствие агитации» [29; 30]. В Мариинске агитации не было из-за введённого накануне выборов «особого положения», запрета митингов, листовок и тому подобной агитации, наложения цензуры на единственную в городе газету [31].
В безуездном Барабинске кандидаты в гласные от трёх списков - домовладельцев, православной общины и блока социалистов с профсоюзами - шли на выборы под одним лозунгом «защиты интересов бедных».
Полноценную предвыборную программу составили только барнаульские меньшевики, собравшие в неё, впрочем, такие социалистические и демократические идеи и ценности, как всеобщее избирательное право, свобода слова и собраний, восьмичасовой рабочий день, социальное страхование и т. п. Они же развернули массовую агитационную кампанию, увещевая даже рабочих-бойкотистов, что «каждый потерянный на выборах голос рабочего - это надгробный камень на его завоевания» [21].
Омский отдел Союза возрождения России оказался единственным, кто «познакомил» горожан с биографиями и деловыми качествами кандидатов в гласные. Так скромно была реализована установка многих участников выборов на то, что в управлении городом люди, их профессиональные и моральные качества важнее идей и лозунгов.
Накануне выборов политические страсти накалялись в Барнауле. На соединённом заседании Алтайского губернского и Барнаульского городского комитетов партии эсеров и Барнаульского комитета РСДРП(м) 9 августа 1918 г. была вынесена резолюция с критикой деятельности губернского комиссара В. И. Малахова, заявившего накануне о выходе из партии эсеров. На её основе Совещание земств и городов Алтайской губернии отстранило комиссара от должности. В конфликт вмешались военные. Уполномоченный командира 2-го Степного Сибирского корпуса по охране государственного порядка и общественного спокойствия в Алтайской губернии полковник Караев 10 августа 1918 г. ввёл осадное положение и закрыл социалистические газеты, опубликовавшие вы-
шеупомянутые документы, издав приказ: «Запрещаю выход и печатание новых периодических изданий в местностях Алтайской губернии без соответствующего от меня разрешения» [32]. Меньшевики и эсеры протестовали, надавили на все рычаги влияния и перенесли дату выборов с 18-го на 28 августа. В итоге меньшевики смогли продолжить выпуск партийной газеты, а эсеры - нет.
В Змеиногорске около 10 августа 1918 г. Алтайский губернский комиссар распорядился об отмене выборов в городскую думу. Однако, судя по опубликованному 27 октября 1918 г. в «Алтайских губернских известиях» списку избранных гласных Змеиногор-ской городской думы, выборы всё же состоялись.
В Тобольске выборы были отложены на месяц, в Мариинске - на неделю. Более того, из-за ожидаемого изменения «Временных правил о выборах...», проект которого был опубликован в официальной газете Временного Сибирского правительства - «Сибирском вестнике» 8 октября 1918 г., запланированные муниципалитетами перевыборы были отменены в Кургане, Тюмени, Акмолинске, Славгороде, Семипалатинске, Красноярске, Иркутске и Чите [33; 34]. Отмена выборов в Кургане в день голосования, 20 октября 1918 г., была смелым, демонстративным актом самоуправления. Это соответствовало интересам действовавшего состава гласных, тогда как выборы были назначены под давлением Тобольского губернского комиссара. В остальных городах отмена выборов была скорее следствием политической апатии всех участников электорального процесса и дискредитировала органы самоуправления в глазах населения.
Решающий этап электорального процесса - собственно голосование - был осуществлен в итоге только в губернских городах Барнауле, Омске и Тобольске, уездных Че-ремхове, Щегловске, Бийске, Змеиногорске, Ишиме, Каинске, Кузнецке, Мариинске и безуездных Барабинске, Боготоле и Тайге (табл. 1). В большинстве случаев выборы состоялись в августе, на излёте короткого сибирского лета, времени загородных прогулок и затишья в общественно-политической жизни. Более того, в ряде городов выборы были назначены на праздничные дни. В Бийске
Таблица 1
Выборы в городские думы в Сибири летом - осенью 1918 г.
Дата выборов Число Явка изби-
Город избирате- рателей Источник информации
лей, чел. чел. %
28 июля Боготол 3 592 829 23,1 Барабинская степь (Каинск). 10 августа; Наш голос (Томск). 1918. 23 августа; Сибирская жизнь (Томск). 1918. 17 сентября.
5 августа Барабинск 4 000 1 099 27,5 Дело рабочего (Красноярск). 1918. 8 сентября.
11 августа Черемхово 4 536 1 023 22,5 ГАРФ. Ф. Р-141. Оп. 11. Д. 49. Л. 1.
11 августа Щегловск 3 000 200 6,7 Сибирская жизнь (Томск). 1918. 21 августа.
19 августа Бийск 8 823 1 500 17,0 Сибирский вестник (Омск). 1918. 3, 6 сентября.
19 августа Змеино-горск 4 524 640 14,1 ГАРФ. Ф. Р-141. Оп. 11. Д. 52. Л. 62 об.; Алтайские губернские известия (Барнаул). 1918. 27 октября.
28 августа Барнаул 28 500 5 177 18,2 Жизнь Алтая (Барнаул). 1918. 30 августа; Народная свобода (Барнаул). 1918. 31 августа.
Август Ишим - - - Новый луч (Барнаул). 1918. 18 августа.
Август Каинск — - - ГАРФ. Ф. Р-141. Оп. 11. Д. 17. Л. 4; Сибирский вестник (Омск). 1918. 3 сентября.
Август Кузнецк Наша мысль (Томск). 1918. 19 августа; Дробченко В. А. Органы местного самоуправления в Томской губернии в период гражданской войны (1918-1919 гг.) // Вестник Кемеровского государственного университета. 2015. Вып. 2 (6). С. 237-240.
Август Тайга 3 237 740 22,9 ГАТО. Ф. 1362. Оп. 1. Д. 69. Л. 21-22; ГАТО. Ф. Р-1362. Оп. 1. Д. 85. Л. 12.
22 сентября Омск 70 000 6 770 9,7 Дело Сибири (Омск). 1918. 24 сентября; Заря (Омск). 27 сентября; Рабочий путь (Омск). 1918. 27 сентября; Иртыш (Омск). 1918. 29 сентября; Путь Сибири (Омск). 1918. 1 октября.
14 октября Тобольск 12 000 1 552 12,9 Сибирский листок (Тобольск). 1918. 15 октября; Тобольское народное слово. 1918. 18, 21 октября; Ведомости Тобольского губернского комиссариата. 1918. 5 ноября.
3 ноября Мариинск 5 905 1 159 19,6 Звено (Мариинск). 1918. 13 сентября; Звягин С. П. Кузбасс в годы гражданской войны. Омск, 2007. С. 37-39.
Итого 14 148 117 20 689
и Змеиногорске выборы проходили 19 августа 1918 г., в день Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. В Барнауле выборы были 28 августа 1918 г., когда жители отмечали один из главных праздников Русской православной церкви - Успение Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии. В Тобольске выборы проходили 14 октября 1918 г., в день Покрова Пресвятой Богородицы. То есть даты выборов способствовали низкой электоральной активности.
Политический контекст городских выборов в 1918 г. почти повсеместно оказался неблагоприятным. В атмосфере обострения политических конфликтов голосование проходило там, где сплочённые и хорошо организованные социалистические партии и группы имели шансы на победу - в Барнауле и Мариинске. Городские выборы в Омске были заслонены событиями государственного масштаба. В Сибири нарастал правительственный кризис, апофеоз которого - арест
группы министров Временного Сибирского правительства - пришёлся на начало 20-х чисел сентября 1918 г. [35].
Процедура голосования была относительно простой. Избиратель должен был прийти на свой участок для голосования, предъявить избирательную карточку, выданную городской управой, и опустить в опечатанный ящик «закрытую» записку с указанием номера одного из заявленных списков кандидатов. Это позволяло участвовать в выборах даже неграмотным.
Сведения о ходе голосования сохранились единичные. В газетах, как правило, описывали курьёзы, недочёты и нарушения.
В Щегловске, где выборы проходили на общем сходе, на голосование пришло всего около двухсот человек из трёх тысяч. Выборы проигнорировали в числе прочих многие кандидаты в гласные. Когда избиратели потребовали характеристики кандидатов, у председателя собрания разболелась голова и он сложил с себя полномочия. «Если граждане хотят избирать, - сказал он, - то вот карандаши и бумага, пусть каждый пишет». Быстро была разобрана бумага, появились «письмоводители», которые за неграмотных начали вписывать кандидатов. Вскоре урна наполнилась записками, а горожане, считая свой «гражданский долг» исполненным, разошлись [36].
В Мариинске на десятитысячный город с почти шестью тысячами избирателей был организован всего один участок для голосования - в городской управе. Корреспондент газеты «Звено» высмеял участие в выборах «дряхлой старушонки»: «Ох, уморилась. думала, не дойду. Душа с телом расстаётся. Со второй пристани иду...» - «Да зачем же ты шла, коли слабая такая?» - спросили её. - «Как же, соколик, зачем! .У нас сказывали, что ежели не пойдёт кто, то пороть будут» [31]. В той же газете сообщалось, что в день выборов около городской управы дежурили три агитатора, которые уговаривали голосовать за список домовладельцев и неграмотным писали нужный номер на записке [37].
Заметки подобного рода позволяют диагностировать ряд проблем, характеризовавших электоральное поведение горожан в Сибири в 1918 г. Отсутствие элементарной грамотности большинства населения ставило
под сомнение целесообразность и принципиальную реализуемость всеобщего равного тайного избирательного права. Организаторы выборов халатно относились к процедурной стороне голосования. В политической культуре массового избирателя господствовало понимание «власти как принуждения и насилия» и отсутствовали такие категории, как «гражданские обязанности», «гражданский долг», «общественный договор». В результате в одиннадцати городах - Боготоле, Бара-бинске, Щегловске, Бийске, Змеиногорске, Барнауле, Тайге, Омске, Тобольске и Мари-инске - в выборах участвовало 14 % избирателей. При этом процент голосовавших по городам варьировался. Относительно высокая явка - 20-27 % - наблюдалась в Мариин-ске, Черемхове, Тайге, Барабинске и Богото-ле, а наиболее низкая - 6,7 % - в уездном Щегловске и 9,7 % - в столичном Омске. Такие цифры неоднозначны. Тем не менее, в сравнении с выборами в городские думы 1917 г., в которых в Сибири участвовало от 20 до 60 % имевших право голоса [38; 39, с. 98-100], явка выглядела удручающей, и газеты запестрели словом «абсентеизм».
Подсчёт голосов производился избирательными комиссиями на открытых заседаниях. Общее число гласных распределялось пропорционально числу голосов, поданных за каждый из списков.
Муниципальные выборы в губернских и областном городах дали следующие результаты.
В Барнауле победил блок меньшевики-профсоюзы, получивший 2 193 записки и 26 мест в городской думе, что составило чуть меньше трети всего состава гласных. Остальные голоса распределились так: энесы получили 981 записку и 11 мандатов; домовладельцы - 672 записки и 8 мандатов; кадеты - 671 записку и 8 мандатов; эсеры -571 записку и 7 мандатов; квартальные комитеты - всего 89 записок и один мандат [40]. По сравнению с выборами 1917 г. социалисты потеряли одиннадцать мест, но им по-прежнему принадлежало думское большинство. Политические противники были склонны расценивать такой результат как «поражение левых» и уверяли, что отныне «плодотворная работа самоуправления возможна только при взаимном сотрудничестве» [41].
В Омске из бюллетеней, поступивших в счётную комиссию, 163 были признаны недействительными. Остальные голоса распределились следующим образом. Относительную победу одержали домовладельцы, получившие 1 802 голоса и 30 мандатов. Им «в спину дышали» интернационалисты, которые получили 1 193 голоса, подразумевавшие 18 мест в городской думе. Но губернский комиссар назвал интернационалистов политическими преступниками и опротестовал их избрание в думу [42]. Третью позицию по результатам выборов занял Омский отдел Союза возрождения России, за который отдали голоса 942 избирателя, позволившие провести 15 депутатов в думу. Эсеры получили 517 голосов и 8 мест в думе, кадеты - 481 голос и 8 мест, меньшевики - 333 голоса и 5 мест. Националы получили в новой думе 13 мест: мусульмане -471 голос и 7 мест, евреи - 297 голосов и 4 места, латыши - 142 голоса и 2 места. Квартиронаниматели получили 406 голосов и 6 мест и, наконец, «Деловой список» -183 голоса и 3 места. Этот результат не давал ни одному из конкурировавших списков возможности контролировать муниципалитет. Однако депутаты-домовладельцы могли рассчитывать на поддержку мусульман-коммерсантов, евреев-домовладельцев, фабрикантов и коммерсантов из «Делового списка», а также кадетов и получить большинство при принятии решений. В резерве у них были «квартиронаниматели из послушного начальству чиновничества». Омские социалисты потерпели явное поражение, особенно в сравнении с абсолютной победой на выборах в 1917 г. [43].
В Тобольске позицию лидера разделили с разницей в несколько десятков голосов сразу три списка. Меньшевики в блоке с профсоюзами получили 354 голоса и 14 мандатов в городскую думу. Они обыграли всего на одно депутатское место домовладельцев, собравших 336 голосов и 13 мандатов. Кадеты в блоке с православными приходами набрали 313 голосов и получили 12 мандатов. Квартиронаниматели получили 140 голосов и 7 мест. Остальные голоса избирателей распределились между евреями (139 голосов), блоком энесов и трудовой демократии (137 голосов) и кооперативно-эсеровским
списком (133 голоса), дававшими право каждому из этих трёх списков на пять мандатов в городскую думу [29; 44; 45].
Итак, в губернских городах выборы дали совершенно разные результаты. Причём прослеживается корреляция между активностью агитации, уровнем явки избирателей и результатами голосования. Полноценная предвыборная агитация способствовала явке избирателей, а чем выше была явка, тем лучшего результата добились социалистические партии. Домовладельцам же победу обеспечивал абсентеизм основной массы избирателей.
В большинстве уездных и безуездных городов, где избиратели голосовали за «общественно-политические» списки, преимущество получили кандидаты-социалисты. В Боготоле голоса между двумя списками -«Социалистическим блоком эсеров и социал-демократов» и спиком «Домовладельцев» -распределились с небольшим перевесом в пользу социалистов: 663 голоса и 15 гласных против 466 голосов и 10 гласных [46]. В Ба-рабинске победу одержал список социалистических организаций и профсоюзов, получивший 15 мандатов, в то время как домовладельцы провели семь гласных, а православная община только троих [47]. В Черем-хове две трети мандатов получил список демократических и социалистических организаций [48]. В Каинске относительно уверенно победил блок профсоюзов, меньшевиков, эсеров и энесов, занявших 15 мест в думе против семи домовладельцев и троих гласных от православной общины [8].
В Бийске почти поровну поделили думские мандаты три списка. Демократический список от Учительского союза, Союза врачей, Общества городов-садов, группы трудовой интеллигенции, Союза служащих и рабочих городского самоуправления, Союза служащих по письмоводству и счетоводству, Союза культурно-просветительских организаций, Кредитного союза, Союза квартиронанимателей и ссудо-сберегательных товариществ набрал 485 голосов и 15 мест. Блок Союза домовладельцев, Мещанского общества и Общества взаимного кредита набрал 481 голос и 14 мест. Блок городского совета профсоюзов, меньшевиков, эсеров и энесов получил 461 голос и 14 мест [49].
Только в Мариинске уверенную победу одержали домовладельцы, получив 19 мандатов. Блок профсоюзов, меньшевиков, эсеров и энесов выиграл здесь восемь мандатов, а квартиронаниматели - шесть [50, с. 39].
То есть выборы в уездных и безуездных городах, так же как в губернских и областном центрах, дали неоднозначные результаты. Социалисты потерпели поражение в сравнении с триумфом 1917 г., но заняли прочные позиции в подавляющем большинстве переизбранных в 1918 г. городских дум (табл. 2). Эсеры и меньшевики действовали
гибко и дальновидно, объединяясь в предвыборные блоки и пользуясь поддержкой общественных организаций, особенно профсоюзов. Основными соперниками и оппонентами социалистов выступили домовладельцы. Эта немногочисленная, но сплочённая общностью социально-экономических интересов электоральная группа уверенно действовала во всех муниципальных выборах 1918 г. Она не имела единых политических установок и получила значимые результаты благодаря апатии основной массы городского населения.
Таблица 2
Распределение мандатов в городских думах, избранных летом - осенью 1918 г.*
Города Списки кандидатов в гласные Боготол Барабинск Черемхово Бийск Барнаул Каинск Омск Тобольск Мариинск Итого
Домовладельцы 10 7 5 14 8 7 30 13 19 113
Блок социалистических партий с профсоюзами 15 14 26 15 14 8 92
Эсеры 7 8 5 20
Квартиронаниматели 6 7 6 19
Социал-демократы-интернационалисты 18 18
Национальные списки 13 5 18
Энесы 11 5 16
Кадеты 8 8 16
Блок эсеров и меньшевиков 15 15
Демократический блок 15 15
Союз возрождения России 15 15
Блок социалистических и демократических организаций 13 13
Блок кадетов и православных приходов 12 12
Меньшевики 5 5
Прочие 3 1 3 3 10
Всего мандатов 25 25 18 43 61 25 106 61 33 397
* Составлено по: Звягин С. П. Кузбасс в годы гражданской войны. Омск, 2007. С. 37-39; Дробчен-ко В. А. Органы местного самоуправления в Томской губернии в период гражданской войны (19181919 гг.) // Вестник Кемеровского государственного университета. 2015. Вып. 2 (6). С. 237-240; ГАРФ. Ф. Р-141. Оп. 11. Д. 49. Л. 1; Д. 51. Л. 1; Барабинская степь (Каинск). 10 августа; Новый луч (Барнаул). 1918. 18 августа; Наша мысль. 1918. 19 августа; Наш голос (Томск). 1918. 23 августа; Жизнь Алтая (Барнаул). 1918. 30 августа; Народная свобода (Барнаул). 1918. 31 августа; Сибирский вестник (Омск). 1918. 3, 6 сентября; Дело рабочего (Красноярск). 1918. 8 сентября; Сибирская жизнь (Томск). 1918. 21 августа, 17 сентября; Дело Сибири (Омск). 1918. 24 сентября; Заря (Омск). 27 сентября; Рабочий путь (Омск). 1918. 27 сентября; Иртыш (Омск). 1918. 29 сентября; Путь Сибири (Омск). 1918. 1 октября; Сибирский листок (Тобольск). 1918. 15 октября; Тобольское народное слово. 1918. 18, 21 октября; Алтайские губернские известия (Барнаул). 1918. 27 октября.
Таким образом, выборы в городские думы в Сибири в июле - ноябре 1918 г. свидетельствовали о пассивности основной массы избирателей на всех этапах электорального процесса, разброде и случайности их политических предпочтений. Муниципальные выборы демонстрировали разобщённость горожан, крайнюю слабость «центристских» общественно-политических сил, отсутствие прочного большинства одного какого-либо списка и установление зыбкого равновесия между революционными и условно реакционными фракциями в думах на фоне ослабления позиций социалистов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Добровольский А. В. К вопросу о выборах в городские самоуправления Сибири в 1919 г. и провал тактики блока демократических сил // Проблемы истории местного управления Сибири конца ХУ1-ХХ вв. : материалы третьей региональной научной конференции. - Новосибирск, 1998. - С. 249-252.
2. Дмитренко Н. М. Городское самоуправление в Томске в годы революции и гражданской войны (1917-1919) // Труды Томского областного краеведческого музея. - Томск, 2002. - Т. 12. -С. 139-146.
3. Мышанский А. А. Органы местного самоуправления Сибири в период Гражданской войны: июнь 1918 - январь 1920 г. : дис. ... канд. ист. наук. - Омск, 2004.
4. Рынков В. М. Органы местного самоуправления в антибольшевистском лагере на востоке России (середина 1918 - конец 1922 г.) // Политические системы и режимы на востоке России в период революции и гражданской войны : сборник научных статей / науч. ред. В. И. Шишкин. - Новосибирск, 2012. - С. 125158.
5. Дробченко В. А. Органы местного самоуправления в Томской губернии в период гражданской войны (1918-1919 гг.) // Вестник Кемеровского государственного университета. -2015. - Вып. 2 (6). - С. 237-240.
6. Временное Сибирское правительство (26 мая -3 ноября 1918 г.). : сборник документов и материалов / сост. и науч. ред. В. И. Шишкин. -Новосибирск, 2007.
7. Акмолинские областные ведомости. - 1918. -27 июля.
8. Сибирский вестник. - 1918. - 3 сентября.
9. ГАРФ. Ф. Р-141. Оп. 11. Д. 11. Л. 4.
10. Там же. Д. 22. Л. 1.
11. Там же. Д. 18. Л. 3 об.
12. Там же. Д. 12. Л. 17.
13. Там же. Д. 3. Л. 16.
14. Там же. Д. 14. Л. 6.
15. Там же. Д. 18. Л. 3.
16. Там же. Д. 21. Л. 16.
17. Свободная Сибирь. - 1918. - 19 октября.
18. Забайкальская новь. - 1918. - 5 октября.
19. Дело рабочего. - 1918. - 8 сентября.
20. Дело. - 1918. - 11 октября.
21. Алтайский луч. - 1918. - 6 августа.
22. Сибирский вестник. - 1918. - 30 октября.
23. Свободная Сибирь. - 1918. - 6 октября.
24. Наш путь. - 1918. - 20 июля.
25. Наша мысль. - 1918. - 19 августа.
26. Наш голос. - 1918. - 23 августа.
27. Заря. - 1918. - 11 сентября.
28. Сибирская речь. - 1918. - 15 сентября.
29. Новый алтайский луч. - 1918. - 28 октября.
30. Сибирский вестник. - 1918. - 30 октября.
31. Звено. - 1918. - 6 ноября.
32. Наш путь. - 1918. - 10 августа.
33. Известия Забайкальской областной земской управы. - 1918. - 2 октября.
34. Свободный край. - 1918. - 19 октября.
35. Ларьков Н. С. Борьба за власть на территории «белой» Сибири: сентябрьский «встречный бой» 1918 г. // Гражданская война на востоке России. Проблемы истории. Бахрушинские чтения. - Новосибирск, 2001. - С. 48-66.
36. Сибирская жизнь. - 1918. - 21 августа.
37. Звено. - 1918. - 8 ноября.
38. Дементьев А. П. Итоги избирательной кампании 1917 г. в городские думы Енисейской губернии // В мире научных открытий. Серия «Гуманитарные науки». - 2012. - № 7.1 (31). - С. 43-54.
39. Чудаков О. В. Городское самоуправление в Сибири в годы Первой мировой войны и период социальных катаклизмов (июль 1914 -первая половина 1918 гг.). - Омск, 2013.
40. Народная свобода. - 1918. - 30 августа.
41. Там же. - 31 августа.
42. Заря. - 1918. - 5 октября.
43. Путь Сибири. - 1918. - 1 октября.
44. Сибирский листок. - 1918. - 15 октября.
45. Тобольское народное слово. - 1918. - 18 октября.
46. Знамя труда. - 1918. - 5 августа.
47. ГАРФ. Ф. Р-141. Оп. 11. Д. 51. Л. 1.
48. Там же. Д. 49. Л. 1.
49. Народная Сибирь. - 1918. - 5 сентября.
50. Звягин С. П. Кузбасс в годы гражданской войны. - Омск, 2007.
