CC BY
12
ЭКЗОГЛОССНЫЕ СТРАТЫ КАК ДЕТЕРМИНАНТА ЭКЗОГЛОССНОГО ТИПА ЯЗЫКОВОЙ ЭВОЛЮЦИИ
Ю.В. Кобенко
Ключевые слова: экзоглоссные явления, иноязычная лексика, немецкий язык, языковая эволюция.
Keywords: exoglossia phenomena, foreign lexics, the German language, language evolution.
Всякое влияние извне, будь то культурное, политическое или экономическое, незамедлительно отражается на языке того этноса, который подвержен данному влиянию. Языковая система достаточно тонко реагирует на изменения в социальном пространстве его носителей, как правило, в форме заимствования иноязычного материала. В лингвистической литературе такие влияния принято обозначать экзоглоссными (греч. exo = внешний и glossa = язык).
Симптомом последних можно считать так называемые экзоглоссные страты в составе языка-реципиента, являющиеся своего рода отпечатками данных влияний. Это лексические единицы, сгруппированные в семантические группы и заимствованные из определённого языка-донора, который некогда выступал образцом для подражания. К примеру, такой язык, как немецкий, обнаруживает в своём корпусе целые пласты иноязычной лексики, или же, если влияние языков-доноров было менее существенным, отдельные слова, диффузно представленные, как правило, в периферийных (функционально-стилистически дифференцированных) сферах языка.
Экзоглоссные влияния являются неотъемлемой составляющей эволюционных преобразований в историческом развитии немецкого языка. Вольтер, будучи в Потсдаме в 1750 году, написал следующее: «Я во Франции. Здесь говорят исключительно по -французски. Немецкий существует лишь для солдат и лошадей» („Ich bin in Frankreich. Man spricht nur unsere Sprache. Das Deutsche ist nur für die Soldaten und die Pferde(цит. по Р. Шродту: [Schrodt, 2000])). Действительно, французский язык того времени был в Германии больше, чем просто языком науки, образования и почты. Только в
XVIII веке в стране было издано более 400 трудов по французской грамматике и лишь один на немецком - словарь иностранных слов С. Рота «Der Deutsche Dictionarius». Эпоха абсолютизма наложила не меньший отпечаток на систему немецкого языка, чем оба периода (золотого и серебряного) латинизма, которым с беспрецедентным упорством противились пуристы Й.Х. Кампе, Ф. фон Цезен и Й.Г. Шоттель, и уверенно сохраняет паритет с эрой американизации, продолжающейся с начала индустриальной революции.
Результатом таких экзоглоссных влияний можно считать страты иноязычной лексики в составе современного немецкого языка, обширность которых связана с интенсивностью процесса заимствования в тот или иной период его развития. Наиболее крупные экзог-лоссные страты свидетельствуют о продолжительных этапах заимствования, обозначаемых «волнами» (нем. Entlehnungswelle). Волной заимствования называется длительный период в историческом развитии определенного языка -реципиента, когда в его состав было выгодно, престижно, модно, предпочтительно заимствовать единицы неизменно одного языка-донора. Чем больше волн заимствования удалось пережить определённому языку, тем более устойчивым он становится к экзоглоссным влияниям. К примеру, английский язык, один из наиболее ярких представителей западногерманской ветви, вобрал в себя материал нескольких языков-доноров [Faiß, 1989, с. 121-129]. Именно эта «многоязыковость» идиома, слагающаяся неизменно в условиях экзоглоссных влияний, помогает открывать носителям разных языков в нём что-то своё [Ohnheiser, 1999, с. 300]. Только благодаря ей английский язык (собственно, язык англов, саксов и ютов - германских племён, завоевавших Британию в V веке) стал широко распространённым международным языком и является одним из крупнейших языков-доноров современности.
В истории немецкого языка необходимо различать два основных типа волн, обусловивших специфику его идиома: умеренные волны, оставившие в нём организованные экзоглоссные страты (греческого, итальянского, нидерландского происхождения), и интенсивные «волны», или инвазии (позднелат. invasio = вторжение), оказавшие существенное влияние на его языковой идиом (латинского, галльского, англо-американского происхождения). Помимо «отпечатков» волн в словарном составе современного немецкого языка присутствуют разрозненные заимствования из других языков, не образующие отдельных страт и описывающие в большинстве своём импортированные реалии соответствующих культур: ср. «Reich»,
«Eisen» (из кельтского), «Turban», «Pilau» (из турецкого), «Prahm», «Doline» (из словенского) и пр.
Волна - не то же самое, что экзоглоссия. Последняя, будучи параметром эволюционной динамики языков, выступает скорее направленностью для стихийных процессов, могущих называться «волной заимствования», и выражается в ди- либо полиглоссии. Первая стратифицирует языковой материал определённого языка -реципиента и, как правило, не более одной экзоглоссной страты в его составе, образовавшейся в результате заимствования единиц какого-либо языка-донора. Полиглоссия является неким «остаточным» явлением, наблюдаемым при диахронном анализе состава реципирующего языка и предполагающим охват языкового материала всех экзоглоссных форм, когда-либо на него воздействовавших. Таким образом, посредством диглоссии происходит функциональностилистическое размежевание контактных глосс (вертикаль), в то время как полиглоссия - качественная характеристика языкового идиома после ряда эволюционных трансформаций языка -реципиента в условиях экзоглоссии. Необходимо подчеркнуть, что к экзоглоссному сценарию эволюции склонны, как правило, те языки, которые сами формировались под воздействием экзоглоссных импульсов. Переодически повторяющийся сценарий эволюции в условиях экзоглоссии позволяет констатировать экзоглоссный эволюционный тип языка.
Способность к экзоглоссии напрямую связана с пермиссивно-стью (лат. permittere = позволять, пропускать) определённого языка, т.е. с пропускной способностью его системы. Считается, что все языки западногерманской группы (фризский, английский, нидерландский и (нижне)немецкий) обладают способностью вбирать изрядное количество экзоглоссного материала1. Данные языки сохраняются - пусть и в виде вариантов литературного языка (американский английский) или диалектов (фризский) - достаточно продолжительное время, успешно справляясь с агрессией мощных языков -суперстратов, поглощающих или вытесняющих малые языковые формы. Сегодня значение термина «суперстрат» фактически можно приравнять к содержанию понятия «мировой язык». Это оправдано, на наш взгляд, схожестью эволюционного сценария распространения суперстратов древности и современных международных языков,
1 Здесь сознательно не употреблён термин «адоптировать», так как далеко не все экзоглоссные элементы в составе, к примеру, немецкого языка, адаптированы к его языковой системе.
предполагающего смену приоритета функций посредничества и обеспечения внитриэтнического общения [Мечковская, 2000, с. 165].
По теории Р. Шродта, языки, обладающие иммунитетом к суперстратам, развились в результате активности самих суперстратов, в данном случае - индоевропейского, генетически передавшему своим потомкам мощную пермиссивность ^сЫ^^ 1976]. Тем самым экзоглоссный тип эволюции отдельных германских языков можно квалифицировать как залог их самосохранения. Последнее происходит через заимствование той части словарного состава суперстрата, которая и формирует развитость последнего, то есть того, что можно обозначить «языковым приростом».
Языковой прирост эквивалентен разнице в развитии между реципирующим и дающим языками (суперстратом или международным языком) и материально выражается в заимствовании, во -первых, единиц словарного фонда языка-донора, представляющих собой более эффективные средства, и, во-вторых, механизмов для создания таких средств в эволюционировавшем языке -реципиенте. Как известно, совершенствование определённого языка достигается двумя способами: повышением эффективности собственных средств и созданием новых эффективных средств [Беликов, Крысин, 2001, с. 16]. В соответствии с этим любой экзоглоссный материал следует подразделять на априорные (заимствованные эффективные средства) и апостериорные образования (при помощи заимствованных механизмов) в языке-реципиенте.
Можно резюмировать, что не язык-донор воздействует на языки с экзоглоссным типом языковой эволюции, а последние притягивают языковой материал дающего языка, дабы адаптироваться к условиям престижного культурного стереотипа. Так, в результате подражания культурному стереотипу США в немецком языке ФРГ послевоенного периода образовалась целая экзоглоссная страта англоязычного образца. Экзоглоссные страты представляют собой либо готовые социолекты, заимствованные из языка-донора (лексика мореходства из нидерландского, язык моды из французского, а ныне из английского), либо отдельные лексические группы, позднее развившиеся в социолекты или социальные жаргоны уже на языковой территории языка-реципиента. Таким образом, устойчивым признаком экзоглоссных страт является диглоссия (функциональностилистическая дифференциация) с автохтонными единицами или стратами принимающего языка.
Но диглоссия как таковая редко бывает чисто языковой природы. Диглоссной парцелляции предшествует социальная, что доказывает превалирование социальных факторов в развитии экзоглоссии. К примеру, диглоссию «(американский) английский vs. современный немецкий» австрийский лингвист Х. Ленгауер характеризует следующим образом: «Заимствование англоязычных слов в немецкий язык служит не пониманию явлений чужой культуры, как это было ранее, а скорее социальному размежеванию »)2. Однако диглоссия имеет и положительные стороны. Парцелляция Собственного и Чужого, автохтонного и заимствованного, создаёт возможность для выбора адекватного средства. К примеру, если автохтонное слово «обросло» тяжёлыми негативными коннотациями, заимствование помогает «отбелить» денотат, приобретший тяжеловесные политические коннотации: ср. der Chef der Regierung (Bundeskanzler) вместо: der Führer der Regierung*.
У языков с экзоглоссным типом эволюции диглоссия со временем приводит к развитию полиглоссии (многоязычности). Симптомом полиглоссии, в свою очередь, является гетерогенность состава литературного идиома, могущая существенно затруднять его кодификацию. В истории немецкого языка строгость кодификационных предписаний была прямо пропорциональна степени освоенности экзоглоссного материала, что приводило даже к всплескам радикального пуризма, при котором заимствования назывались «евреями языка» (нем. Juden der Sprache).
Таким образом, по стилистико-функциональным параметрам экзоглоссные страты образуют пласты паралексики, вступающей со средствами автохтонного языка в отношения диглоссии. Диглоссия и экзоглоссия как способ языковой эволюции неразрывно связаны друг с другом в течение всей истории немецкого языка. Это проливает свет не только на природу экзоглоссных норм, но и на поли-глоссный состав (наличие нескольких страт иноязычной лексики) таких германских языков, как немецкий и английский. Полиглоссия как внутриязыковое явление закладывалась на ранних истоках формирования языков германской ветви и является тем необходимым условием эволюции данных языков, который и определяет их эволюционный тип.
2 Из материалов переписки автора статьи с Х. Ленгауэром (Клагенфуртский университет) 2002-2003 годов.
Литература
Беликов В.И., Крысин Л.П. Социолингвистика. М., 2001.
Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика:. М., 2000.
Faiß K. Englische Sprachgeschichte. Tübingen, 1989.
Ohnheiser I., Kienpointer M., Kalb H. (Hrsg.) Sprachen in Europa. Sprachsituation und Sprachpolitik in europäischen Ländern : Innsbrucker Beiträge zur Kulturwissenschaft, Bd. 30). Innsbruck, 1999. Nr. XI.
Schrodt R. Die germanische Lautverschiebung und ihre Stellung im Kreise der indogermanischen Sprachen. Wien, 1976.
Schrodt R. Wörter aus der Fremde [Электронный ресурс]. URL: www.unet.univie.ac.at/~a9902976/index.html.
